Текст книги "Умираю от любви (ЛП)"

Автор книги: Риз Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Линк заходит в комнату, и я смотрю на него, не замечая, что он выглядит задумчиво.

– Келси? Ты в порядке?

– Хм? Когда, ты говорил, он получил эту рану? – спрашиваю я.

Он смотрит на Гэвина, а затем снова на меня.

– Кажется, это было четыре или, может быть, пять дней назад. Извини, когда ты в бегах, дни как-то сливаются воедино. Он уворачивался от зомби и подошел слишком близко к разбитому грузовику. Острый зазубренный кусок металла вонзился ему прямо в бок. О чем ты думаешь?

Прежде чем я успеваю задать свой следующий вопрос, тело Гэвина резко выпрямляется и напрягается, и он начинает биться в конвульсиях. Я бросаюсь вперед, чтобы дотянуться до него и попытаться перевернуть на бок, но одна из его рук дергается вверх, и я получаю удар локтем в лицо, отчего моя голова откидывается назад.

– Дэв! Поднимайся сюда! – взревел Линк, и через несколько секунд в комнату влетел Дэвин. Он посмотрел на меня, наполовину свесившейся с кровати, увидел, что Линк пытается удержать Гэвина, и навалился всем телом на ноги схватившего его мужчины.

– Поверните его на бок! Положение для восстановления! – кричу я им, забираясь обратно на кровать и пытаясь зафиксировать его шею.

– Келлс, отойди! – Линк кричит на меня, но я не обращаю на него внимания и хватаю двумя руками Гэвина за челюсть с обеих сторон, когда они поворачивают его. Его шея и челюсть застывают под моими руками, когда приступ продолжается, кажется, целую вечность, но, вероятно, всего минуту или две. Когда судороги, наконец, замедляются, а затем и вовсе прекращаются, мы вместе переворачиваем его обратно на спину. Линк и Дэв отступают на шаг, пока я провожу руками вверх и вниз по шее и челюсти Гэвина. Его мышцы должны были расслабиться после окончания припадка, но они все еще напряжены. Мне кажется, я знаю, что это такое, и это меня бесит.

– Черт!

– О чем ты только думала? Он мог причинить тебе еще большую боль, – спрашивает Линк.

Я бросаю на него раздраженный взгляд, говорящий «о чем ты».

– Твой глаз уже опухает! – раздраженно говорит он.

Я поднимаю руку к лицу и прижимаю кончики пальцев к боли, которую теперь чувствую, и морщусь, но затем опускаю их и пожимаю плечами, снова сосредотачиваясь на Гэвине.

Поправляя перекошенную трубку капельницы, я отвечаю.

– Три синяка под глазом, одна опухшая челюсть, одиннадцать швов, и это только за первые шесть месяцев моей стажировки. Иногда быть врачом больно. – я откидываюсь назад и вздыхаю, прежде чем взглянуть на них. – У кого-нибудь из вас есть с собой нож?

Дэвин медленно кивает.

– У меня есть в ботинке. А что?

Я с грустью оглядываюсь на Гэвина.

– Ты не мог бы побыть с ним несколько минут? Мне нужно сбегать на склад за кое-чем, но я ненадолго.

Он обменивается с Линком растерянным взглядом, но кивает.

– Да, конечно, но зачем нож?

Мои брови взлетают вверх от глупого вопроса, но я все равно отвечаю.

– На случай, если он умрет. Зачем же еще?

И снова мы недоуменно переглянулись, но на этот раз Линк заговорил.

– Он не был укушен. Мы проверили его, чтобы убедиться.

Теперь мои брови действительно взлетели вверх от удивления и недоверия.

– Не имеет значения. Мертвые мертвыми не остаются. Укушен он или нет. Как вы, ребята, могли этого не знать?

Гэвин снова начинает стонать, поэтому я соскакиваю с кровати, подхожу к Дэвину и беру его за руку.

Он пытается вырвать ее, но я прищуриваюсь и рявкаю на него:

– Прекрати!

Затем поднимаю его руку и завожу себе на затылок, а его пальцы перемещаются к мягкому месту прямо под моим черепом.

– Чувствуешь это? Прямо перед тем, как начинается кость моего черепа? Сильный быстрый удар лезвием прямо туда. Это быстро и не так грязно. – я отпускаю его руку и отворачиваюсь, чтобы взять то, что мне нужно. – Если он перестанет дышать, не жди. Иногда они могут меняться очень быстро.

Я ускользаю, прежде чем они успевают задать еще какие-нибудь вопросы, и бегу к землянке, мимо курятника, к задней стене, которая не яыляется настоящей, и обеими руками толкаю дверь на пружинах, которая сливается с фальшивой каменной стеной. Здесь нет электричества, потому что подводящие провода выдали бы скрытую комнату, поэтому я включаю мощный фонарь на батарейках и подхожу к полкам с медицинскими принадлежностями. Я беру все, что мне нужно, и дополнительный пакет физраствора и возвращаюсь к своему обреченному пациенту. Есть небольшой шанс, что он поправится, но это маловероятно.

Оливер и Грейсон как раз возвращаются, когда я подхожу к мужскому кемперу – в этот раз я назвала правильно – и, конечно же, проницательные глаза Оливера останавливаются на моем лице и сужаются. Он останавливает меня, положив руку мне на плечо, когда я пытаюсь проскользнуть мимо него.

– Что случилось с твоим глазом? Он опухает.

Я отступаю назад и обхожу его.

– Ничего страшного. У Гэвина случился приступ, и он ударил меня локтем, когда я его переворачивала. Все в порядке, честное слово! – говорю я, поднимаясь по ступенькам обратно в спальню. Линк и Дэвин стоят там, где и были, поэтому я киваю и машу им на прощание.

– Вы, ребята, можете идти. Я разберусь с этим.

Линк с суровым видом скрещивает руки на своей широкой груди.

– Ты останешься, мы останемся.

Это мило, но в то же время мне хочется закатить глаза, глядя на него. Вместо этого я просто наполняю шприц морфием и ввожу его в вену. Убираю флакон и шприц с новой крышкой в ящик стола, и к тому времени, когда я снова заглядываю в него, тело Гэвина расслабляется, и ему становится легче. Судя по тому, как ровно поднимается и опускается его грудная клетка, я понимаю, что можно оставить его на некоторое время. Жестом выпроваживаю двух своих помощников из комнаты, и мы присоединяемся к Оливеру и Грейсону на главном этаже.

– Что ты ему вколола? – спрашивает Дэвин с ноткой подозрения в голосе.

Я устала, по-настоящему чертовски устала, поэтому саркастически огрызаюсь на него.

– Цианид. Все это – часть моего коварного плана по уничтожению вас, ребята, одного за другим. – он вскидывает руки, защищаясь, и отступает назад, так что я осторожно ощупываю припухлость в уголке глаза, давая реальный ответ. – Морфий, и нет, недостаточно, чтобы убить его, но достаточно, чтобы он чувствовал себя комфортно, пока… – я замолкаю, не желая этого говорить. Не желая, чтобы еще кто-то ушел.

– Ты же не думаешь, что ему станет лучше, правда? – спрашивает Линк, и я тяжело вздыхаю и качаю головой.

– Я на девяносто процентов уверена, что это столбняк. Его шея и челюсть уже затекли, и в конце концов он задохнется. Есть небольшой шанс, что он поправится, но в сочетании с инфекцией в ране это вызывает сомнения. У меня есть антибиотики только в виде таблеток, поэтому, если он не сможет их проглотить, инфекция приведет к сепсису, если столбняк… не убьет его… раньше. Я ничего не могу сделать, кроме как обеспечить ему комфорт. Мне жаль.

На меня накатывает волна усталости, поэтому я прислоняюсь к кухонному столику и закрываю глаза, разминая шею, чтобы ослабить напряжение в плечах.

– Это все еще сегодня? Такое чувство, что прошло три дня, и нам уже пора переходить к следующему, – говорю я, пытаясь развеять охватившее меня уныние. Когда открываю глаза, перед моим лицом оказывается грудная клетка, а к глазу подносят пакет со льдом. Я хмурюсь, глядя на это, а затем поднимаю взгляд на решительное выражение лица Линка.

– Ну же, док, обработайте рану.

Он говорит это умоляюще, поэтому я упрямо надуваю губы, но забираю у него из рук мазь и осторожно наношу на отек.

– Для вас я врач-интерн, мистер, – говорю я ему насмешливо-строгим тоном, заставляя его усмехнуться, когда он берет меня за локоть и ведет к дивану, усаживаясь рядом со мной. Я вижу только одним глазом из-за пакета со льдом, но этого достаточно, чтобы увидеть, что все они снова смотрят на меня. Это слишком много внимания сразу, поэтому я опускаю взгляд на свои колени и тереблю порванные нитки в одной из прорех на джинсах, пытаясь сообразить, что еще могу сделать, если вообще могу, для бедного Гэвина. Нет никакой уверенности, что он вообще переживет эту ночь. Эта мысль заставляет меня выпрямиться и убрать пакет со льдом от глаза.

– Вы не можете здесь спать! – выпаливаю я. Я вижу, что это сбивает их с толку, поэтому я прочищаю горло и уточняю. – Гэвин. Если он умрет ночью, вы все будете в опасности, когда он обратится. У меня дома есть три дополнительные кровати и раскладывающийся диван. Вы, ребята, можете спать там, пока. Я бы поселила вас в другом доме на колесах, но там полно припасов, и потребуется много работы, чтобы все это убрать.

Линк снова прикладывает мою руку со льдом к глазу.

– Все в порядке, Келлс. Мы можем спать где угодно. Не беспокойся об этом.

Я вздыхаю и откидываюсь на спинку стула.

– Это мило. Келлс, я имею в виду. Моя подруга… друзья обычно называли меня так. Приятно слышать это снова.

– Тебе нужно вздремнуть. Это пойдет тебе на пользу, – Оливер продолжает, заставляя меня улыбнуться его любезности, но я качаю головой.

– Я устала, после долгой вечеринки и всего такого, – говорю я, бросая на Дэвина взгляд своим единственным здоровым глазом. – Но у меня еще есть дела. Мне все равно нужно провести для вас экскурсию и приготовить что-нибудь на ужин. О! Как насчет спагетти? Ребята, вы любите спагетти? Это хороший вариант для группового ужина. Мне нужно будет нарвать немного ромэна для салата, но это несложно.

Оливер встает передо мной, качая головой. Он протягивает руку и подталкивает меня в бок, пока я практически не прижимаюсь к Линку, который поднимает руку и заводит ее мне за спину. От парня так приятно пахнет, и от него исходит тепло, что я еще больше погружаюсь в дремоту.

– Мы все знаем, что ты не веселилась всю ночь, Келси. Ты готовила все к нашему приходу. – он отнимает пакет со льдом от моего глаза и откладывает его в сторону, а затем садится передо мной на корточки и берет мои руки в свои. – Экскурсия может подождать. Мы никуда не собираемся, так что ты можешь показать нам окрестности позже, и мы уже говорили тебе, что тебе не обязательно готовить для нас. Мы можем сами о себе позаботиться. Закрой свои красивые глазки и вздремни, пожалуйста.

Он такой милый. Мой взгляд падает на его губы, и я вспоминаю, как мы были близки к тому, чтобы поцеловаться в теплице. Если я просто наклонюсь вперед… нет, это плохо, френдзона! Я делаю, как он говорит, и закрываю глаза, потому что так проще, но я усмехаюсь.

– Спагетти – это просто. Я могу приготовить спагетти во сне. Ничего страшного.

Я чувствую, как он заправляет выбившуюся прядь моих волос за ухо.

– Хорошо, сделай это. Спи и приготовь спагетти.

Я поджимаю губы, понимая, как это глупо, но тут рука Линка опускается мне на плечо и он притягивает меня чуть ближе. Он такой теплый, и я уже упоминала, как приятно от него пахнет? Уже засыпая, я слышу, как Дэвин говорит что-то о последних макаронах с чили, и думаю, не приготовить ли мне вместо этого чили на ужин.

Келси

От шума и грохота у меня над ухом мои глаза распахиваются. Несколько минут я лежу совершенно неподвижно и просто наслаждаюсь теплом тела Линка. Боже, прошло так много времени с тех пор, как меня обнимали, и еще больше с тех пор, как это было в объятиях мужчины. Это приятно. Это слишком приятно, и от этого у меня такое чувство, что я не имею к этому никакого отношения. Всего хорошего, Келси. Они пробыли здесь всего несколько часов! Кстати, о часах, сколько я была в отключке? Есть чем заняться – итак, я скольжу, извиваюсь и подпрыгиваю, пока не высвобождаюсь из объятий Линка, и можем мы просто остановиться на минутку и посмотреть на эти руки? Предплечья, бицепсы и мускулы, а это что, татуировка, выглядывающая из рукава его рубашки? А, Келси, остановись, просто остановись!

Я встаю на ноги и игнорирую Тару, которая самодовольно улыбается мне и двигает бровями.

– Сначала Оливер, а теперь Линк. О-о-о, девочка, ты настоящая шлюшка! Кто следующий? Может, это тот задумчивый придурок? Подумай о его волосах. Ты могла бы держать его обеими руками, пока он стоит на коленях… – я беру со стола солонку и высыпаю немного соли в нее. Она замолкает, смотрит на рассыпавшуюся по полу соль и бросает на меня идиотский взгляд. Мы обе знаем, что она не из тех духов, которых можно прогнать с помощью соли, но она исчезла в промежутке между морганиями, так что неважно. Я достаю телефон из заднего кармана и проверяю время. Думаю, я проспала около двух часов. Круто, круто – четыре часа сна за один день. Это почти столько же, сколько я сплю за ночь, здорово.

Я оглядываюсь и замечаю, что все туалетные принадлежности и стопки одежды исчезли, так что надеюсь, это означает, что они перенесли все в мой кемпер. Я тихо поднимаюсь по лестнице в спальню и быстро проверяю, как там Гэвин. Он все еще дышит и спокойно спит, поэтому я выхожу, но на этот раз на всякий случай закрываю дверь спальни. Зомби обычно не могут открывать двери. Я вылезаю из фургона, чтобы не разбудить Линка. Если они были в бегах целую неделю, то ему нужно вздремнуть гораздо больше, чем мне. Никого из ребят нет на улице, так что, возможно, они все дремлют. Я отправляюсь в свой сад, собираю немного салата ромэн и молодых луковиц чеснока и несу все это на кухню в землянке. Я не против готовить в кемпере, но в этой комнате у меня больше места, и к тому же большая часть припасов все равно здесь. Тара, Лиза и я готовили здесь ужин для нашей компании, поэтому все большие кастрюли и сервировочные блюда находятся тут.

Как только я все собрала и разложила, приступаю к работе. Теперь, когда все приходится делать с нуля, на готовку уходит больше времени, но работа помогает мне отвлечься от беспокойства и депрессии, поэтому я стараюсь получать от нее удовольствие. Вода продолжает кипеть, пока я растираю сливочное масло в порошок и измельчаю чеснок, чтобы добавить к нему. Я нарезаю горкой острый сыр чеддер и еще одну горку пармезана и откладываю в сторону. Две банки домашнего консервированного соуса с кусочками перца, лука, чеснока и орегано заливаются в сковороду, и я добавляю к ним две ложки сухого, измельченного текстурированного растительного белка. Меня всегда поражает, как это блюдо по внешнему виду и текстуре идеально напоминает говяжий фарш и приобретает вкус любого соуса, в который вы его добавляете. Я оставляю его разогреваться и тушу на медленном огне, пока готовлю чесночный хлеб. Для этого я разрезаю хрустящий батон вдоль на три части, выкладываю их на противень для запекания и смазываю чесночным маслом, затем посыпаю сыром и отправляю в духовку. Пока жду, когда закипит вода, промываю листья салата и смешиваю их с пармезаном и соусом "Цезарь", приготовленным из измельченной смеси. Он не такой вкусный, как обычный, но и не плох. Я добавляю гренки, приготовленные из черствого хлеба на закваске, нарезанные кубиками, приправленные и запекаемые до хрустящей корочки. Я так рада, что могу использовать некоторые из этих ингредиентов, которые приготовила, но так и не успела съесть. Так жаль, что приходится выбрасывать все это в компост.

Вода уже закипела, и в нее можно добавлять лапшу. Соус и чесночный хлеб пахнут так вкусно, что я даже немного проголодалась. Пока варится лапша, я достаю большую миску для спагетти, блюдо для хлеба и откидываю дуршлаг в раковину. Я как раз пересыпаю оставшийся тертый пармезан в маленькую миску, когда слышу, что кто-то зовет меня по имени.

– Сюда! – крикнула я, через несколько секунд в комнату входит Грейсон. Улыбка расплывается на его лице, когда он видит меня, но затем словно застывает на месте, когда он глубоко вдыхает запах комнаты. Я с удивлением наблюдаю, как он закрывает глаза и просто наслаждается этим несколько мгновений. Когда он снова открывает их, я вижу, как в них мелькает грусть.

– Семейный ужин в воскресенье вечером у мамы. Никогда не думал, что снова почувствую этот запах. Ух ты. Ты когда-нибудь осознавала, что скучаешь по чему-то очень сильно, пока это не случается снова? – спрашивает он меня немного задумчиво.

Все, что я могу сделать, это кивнуть, потому что точно знаю, что он имеет в виду. Он качает головой и направляется ко мне.

– Мы говорили тебе, что ты не обязана готовить для нас, но, ого, я так рад, что ты это сделала. – он оказывается прямо передо мной, в моем личном пространстве, наклоняется, обхватывает ладонями мое лицо и целует в лоб. – Спасибо, Келси. Это значит для меня больше, чем ты, вероятно, можешь себе представить.

Я моргаю, глядя на него, и мое сердце слегка замирает, но он отстраняется, хлопает в ладоши и говорит:

– Скажи мне, что я могу сделать. Чем могу помочь?

Я смотрю на таймер на плите.

– Все должно быть готово примерно через десять минут, так что ты мог бы сбегать и попросить остальных накрыть на стол? А потом мог бы вернуться и помочь мне все это перенести. Если ты не против?

Он улыбается мне и протягивает руку, чтобы подергать меня за конский хвост.

– Я не только не против, но и с удовольствием это сделаю.

Я улыбаюсь ему в ответ.

– Отлично! О! Напомни мне дать вам сотовые телефоны, чтобы мы могли переписываться, а не бегать туда-сюда.

Он кивает и поворачивается к двери, но останавливается и оборачивается с благоговейным выражением на лице.

– Сотовые телефоны. Я задумался об этом. Давай поговорим об этом за ужином, пожалуйста.

Я просто киваю, и он выскакивает за дверь.

Грей возвращается быстрее, чем я ожидала, и я откидываю кастрюлю с кипящей водой и макаронами на дуршлаг, так что все почти готово. Я попросила его переложить лапшу в миску, как только она остынет, а сама нарезала хлеб на кусочки и разложила их на подносе. Когда он поставил миску на стол, я полила лапшу густым соусом и посыпала сверху пармезаном.

– Вуаля! Ужин готов, – говорю я с улыбкой. – Можешь это унести, а я принесу салат и хлеб, пожалуйста.

– Я к вашим услугам, шеф, – шутит он.

Мы загружаемся и выносим все из землянки к обеденному столу во внутреннем дворике, где нас ждут остальные, и я улыбаюсь, когда вижу, что тарелки и столовые приборы уже расставлены. Грейсон ставит огромную миску с пастой в центр стола, поворачивается, берет тарелки из моих рук и расставляет их по столу.

– Джентльмены, позвольте представить вам лучшее блюдо, которое мы пробовали за последние два года, приготовленное самой красивой женщиной, которую я когда-либо встречал.

Я подталкиваю его плечом и смеюсь.

– Прекрати! Это ваш первый ужин здесь, поэтому я хотела приготовить настоящую еду, чтобы сказать, что ж, добро пожаловать домой, наверное. – я прикусываю губу, а затем пожимаю плечами. – Надеюсь, вам понравится. Принимайтесь за дело!

Грейсон занимает свое место, а я подхожу и устраиваюсь на стуле во главе стола, который они снова оставили для меня. Оливер снова слева от меня, Грейсон рядом с ним. Дэвин справа от меня, Линк рядом с ним. Когда тарелки наполняются, раздаются похвалы.

– Это выглядит потрясающе, Келси.

– Пахнет божественно!

Я слегка подпрыгиваю на своем месте, радуясь, что смогла сделать это для них. Могу только представить, как тяжело им, должно быть, приходилось.

– Это что, гребаный сыр? Серьезно? Ты это серьезно? Да ладно, это становится немного нелепым. Ты что, не понимаешь, что мы живем в разгар зомби-апокалипсиса? – издевается Дэв.

Я прищуриваюсь, смотрю на него, перегибаюсь через стол и выхватываю у него из рук кусочек чесночно-сырного хлеба.

– Если это ТАК нелепо, можешь не есть! – я отвечаю ему, слегка покачивая головой, а затем откусываю большой кусок хлеба. Он таращится на меня, в то время как остальные разражаются смехом. Проглотив, я показываю на него тем, что осталось от куска. – Апокалипсис не стоит того, чтобы переживать его без сыра. Сыр… находится на вершине моей пищевой пирамиды.

Он вскидывает руки и отодвигается от стола, но так же быстро возвращается, берет с подноса еще один кусок хлеба и быстро запихивает его в рот целиком, заставляя меня рассмеяться.

Оливер ставит передо мной полную тарелку еды, и я издаю стон.

– Я никогда не смогу все это съесть!

Он просто показывает на это и говорит: «Попробуй». Оливер такой милый, что я делаю, как он говорит. Как только съедаю две вилки макарон, немного салата и еще один кусочек хлеба, он спрашивает:

– Каким бы немногословным ни был Дэв, в чем-то он прав. Откуда сыр? У тебя где-то есть коровы, и ты сама его приготовила?

Я морщу нос и качаю головой.

– К сожалению, коров нет. Только куры и раздражительный петух. Что касается сыра, то через два городка отсюда есть симпатичная маленькая сырная лавка и пекарня. Не буду врать, я немного всплакнула, когда мы зашли туда и увидели, что весь сыр там испортился от жары. Но Томми, у него был талант находить что-то вкусненькое. Под магазином был холодный подвал, и там нас ждали полки с сырными кругами и брусочками, обмакнутыми в воск. В тот раз я много плакала, но от счастья. Итак, пищевая пирамида завершена.

Некоторое время мы едим в уютной тишине, и к тому времени, как я съедаю половину своей тарелки, мой желудок начинает разрываться. Сегодня я съела больше еды, чем за последние два дня, вместе взятые. Я отодвигаю тарелку и откидываюсь на спинку стула, положив руки на свой маленький животик. Оливер опускает взгляд на мою тарелку и кивает мне, словно я хорошо поработала, что немного странно, но в то же время мило. Грейсон вытирает губы бумажным полотенцем и бросает на меня обожающий взгляд.

– Это потрясающе, Келси. Серьезно, еще раз спасибо тебе за то, что приготовила это. За все, что ты для нас сделала. За то, что впустила нас в свой дом.

Я чувствую, как горят мои щеки. Прошло всего несколько часов с тех пор, как они перелезли через мой забор, но я рада, что открыла для них калитку, когда остальные кивают в знак согласия. Даже Дэвин.

– Ты обещала рассказать нам о сотовых телефонах? Как это работает? – спрашивает Грейсон, когда откладывает салфетку.

– Ммм, точно! Итак, я даже не собираюсь притворяться, что понимаю, как они все это настроили, и когда попытались объяснить про закрытые сети, ретрансляторы, ускорители и код, мой мозг как бы отключился, а глаза остекленели. И Райан, и Томми, на мой взгляд, были богами в области технологий, и, честно говоря, если что-то начинает глючить, у меня нет ни способа, ни идеи, как это исправить. Без технической поддержки на быстром наборе я, по сути, облажалась.

Его глаза загораются от волнения.

– Теперь у тебя есть техническая поддержка! Раньше я был веб-дизайнером и разработчиком приложений, постоянно возился с электроникой. Если тебе удобно, я мог бы ознакомиться с настройками, готов помочь, если потребуется.

Я выпрямляюсь на своем месте.

– Спасибо! Это потрясающе. Все охранные сигнализации и ловушки для перенаправления связаны с этим. Ты не представляешь, как я волновалась, что в системе что-то выйдет из строя, и я останусь без охраны или без какого-либо способа отвлечь мертвых от этого места. Грейсон, это грандиозно. Ты будешь мне очень полезен, – говорю я ему с благоговением. Я улыбаюсь, глядя, как он выпрямляется и выпячивает грудь. Я понимаю, как приятно чувствовать себя нужным, и так рада, что могу дать ему хоть немного этого.

– Ой! Я могу дать тебе схемы и руководство! Томми собрал все это воедино и распечатал.

Он нетерпеливо кивает, но затем задумчиво склоняет голову набок.

– Томми… Томми Айкидо?

Мой рот открывается от шока, и я поднимаю руку, чтобы прикрыть его, а глаза широко раскрываются. В моем голосе звучит отчаянная мольба, когда я спрашиваю:

– Ты знаешь… знал Томми?

Он медленно качает головой, но выражение его лица наполнено удивлением.

– Я знал о нем, но не был знаком лично, прости. Томми Айкидо был восходящей звездой индустрии. Все смотрели на него как на следующего Гейтса или Цукерберга. Келси, он был талантом высочайшего уровня.

Я немного разочарована тем, что он на самом деле не знал Томми, но все же.

– Вау, я, я этого не знала. Он и Райан всегда были как два моих надоедливых брата, которые жили ради видеоигр и comic con. Мы были друзьями со старшей школы.

Он поджимает губы и смотрит на меня с сочувствием.

– Мне жаль, Келси. Мне жаль, что ты потеряла своих друзей, семью.

Горячие слезы наворачиваются на глаза, поэтому я отмахиваюсь от его слов.

– Уверена, что все мы теряли друзей и семью. Все это трагедия.

Оливер встревает в разговор.

– Вода и отходы. Как это работает?

Я несколько раз моргаю, услышав его резкие и случайные слова, но потом понимаю, что он пытается отвлечь меня от грусти, которая переполняет меня. Этот парень, всего за несколько часов знакомства со мной, может читать меня как открытую книгу. Это немного пугает. Но я также благодарна ему за смену темы, поэтому продолжаю.

– В землянке есть природный источник воды. Это одна из причин, по которой ребята выбрали это место. Мы установили насос и шланги, чтобы доставлять воду туда, куда нам нужно. Резервуары для пресной воды в кемпингах нужно наполнять из него, когда они заканчиваются. В садах установлены дождевые бочки, накрытые брезентовой системой сбора воды. Что касается отходов, то их компостируют, и позже я просто покажу вам, куда сливается грязная вода из резервуаров. Проще показать, чем пытаться объяснить.

Все уже закончили есть, и я немного устала от того, что так долго сидела одна, разговаривая только со своими курами и иногда с Тарой, поэтому встаю из-за стола и тянусь за пустыми тарелками, но Линк останавливает меня.

– Эй, давай сразу проясним. Ты готовишь для нас, а мы убираем. Позволь нам позаботиться об этом, Келлс.

Я улыбаюсь ему, но качаю головой.

– Ничего страшного, если вы, ребята, просто расслабитесь. Я даже представить себе не могу, насколько утомительными и тяжелыми были для вас все эти дни, особенно последнюю неделю, пока вы были в бегах. Все это время я была в безопасности за своим забором и жила легкой жизнью. Честно говоря, я не против навести порядок. Вам, ребята, нужно просто расслабиться.

Он поворачивает голову и смотрит на посевы, а затем снова на меня, приподняв бровь.

– Да, очевидно, что все это время ты бездельничала, поедая конфеты. – когда я поджимаю губы и наклоняю голову, он вскакивает на ноги. – Мы сами все уберем и помоем посуду, женщина. – он указывает на мой стул. – Садись.

Я смеюсь над этим, но отхожу в сторону.

– Ладно, ладно, вы, ребята, можете навести здесь порядок. Мне нужно проведать Гэвина и посмотреть, смогу ли я разбудить его, чтобы дать еще таблетку и немного бульона.

Линк кладет руку на плечо Дэва.

– Иди с ней… на всякий случай.

Линк

Я растягиваюсь на толстом матрасе на чердаке и позволяю своим мышцам расслабляться по очереди. Тепло, чисто, сытно и безопасно. Два года назад я перестал воспринимать все это как должное. Это похоже на сон, и я продолжаю думать, что в любую минуту могу проснуться и обнаружить, что снова бегу и пытаюсь выжить, просто чтобы прожить еще один день. Чтобы мои братья были в безопасности и прожили еще один день. Я поступаю так по отношению к себе, но иногда на меня наваливается груз ответственности за их благополучие. Келси дала мне, нам шанс изменить все это. После ухода за Гэвином она ушла расстроенной и опечаленной тем, что больше ничем не может ему помочь. Она на некоторое время исчезла в своем саду, но мы оставили ее в покое, чтобы дать ей немного пространства. Я знаю, для нее это большая перемена – видеть нас здесь. Когда она, наконец, вернулась, уже стемнело, и, убедившись, что у нас есть все необходимое на ночь, она нырнула в свою комнату и закрыла дверь.

Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как мы познакомились с ней, но все, что касается Келси, кажется мне правильным. У меня такое чувство, что я знаю ее гораздо дольше, чем один день. И хочу ее. Я действительно хочу, чтобы она была моей. И это не только потому, что она первая женщина, которую мы увидели за год. Миа была удобна, ее тело с готовностью удовлетворяло этот зуд, и мы все четверо были с ней полностью согласны. Тот факт, что она оказалась гадюкой, заставил нас всех поклясться, что мы больше не позволим другой женщине разделить нас подобным образом.

Келси не такая. Она добрая, заботливая и щедрая. И да, она, вероятно, отчаянно хотела не оставаться одна после стольких лет, но что-то подсказывает мне, что если бы мы были плохими парнями с недобрыми намерениями по отношению к ней, она бы поняла это и отправила нас восвояси или даже полностью избавилась от нас как от угрозы. Келси показала, что она умна и находчива. Она, очевидно, проверяла нас и решила, что мы стоим того, чтобы рискнуть. От меня не ускользнул тот факт, что эта девушка сняла оружие вскоре после того, как впустила нас. Это огромный знак доверия.

Я закрываю глаза и представляю, как ее темные волосы отливают вишневым в лучах солнца. То, как она краснеет, и ее неловкие выходки, когда мы пытаемся быть с ней любезными или немного флиртуем. От этого мне хочется надавить чуть сильнее, просто чтобы посмотреть, что она будет делать дальше. И эти глаза, черт возьми, эти глаза просто убивают меня. Когда она открывает их так широко-широко? Это возбуждает во мне альфа-самца, и я хочу притянуть ее к себе и прорычать: «МОЯ!». Мой член встает, когда я представляю, как она кусает свою пухлую нижнюю губу. Черт, нам нужно быть осторожными. Как бы сильно Дэв ни бесил меня своим отношением к ней, он прав. Я не единственный, кто испытывает к ней симпатию, и это может стать неприятным, в зависимости от того, как она отреагирует на трех мужчин, четырех – я знаю, что он, черт возьми, тоже хочет ее, заигрывает с ней.

Я пытаюсь отогнать мысли о сложностях, чтобы насладиться первой за целую вечность ночью комфортного, спокойного сна, но чувствую, как фургон раскачивается от движения, а затем слышу крики и всхлипывания, доносящиеся из-за тонкой стены, отделяющей мое пространство от ее комнаты. Келси видит сон, и сон этот не из приятных. Я лежу в напряжении и слушаю, как он продолжается, минут десять, пока не чувствую, что больше не могу этого выносить. Мне нужно пойти и разбудить ее, даже если это выходит за рамки дозволенного, если я войду к ней в комнату ночью. Я как раз решаю встать и подойти к ней, когда слышу громкий вздох, и весь фургон замирает. Минуту спустя он снова раскачивается, когда Келси встает и ее дверь открывается. Я задернул занавеску, закрывающую вход на чердак, чтобы не видеть ее, когда она проходит мимо, но слышу ее шаги, слышу как открывается и затем тихо закрывается наружная дверь, когда Келси выходит из кемпера. Я лежу так несколько секунд, думая, что не должен идти за ней, но эта мысль держится всего несколько мгновений, прежде чем я откидываю одеяло и выбираюсь с чердака.