Текст книги "А.Д.А.М. (СИ)"

Автор книги: Рита Хоффман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Глава 4

– Тебя зовут Ноэль Александр Бельтран, верно?

– Верно.

– Необычное имя, в честь родственника?

– Моя мать верующая. – хотелось казаться максимально отстраненным, но звучание собственного имени заставило нервничать.

– Почему ты назвал себя «Зисс»?

– Никнейм персонажа в игре, в которую я играл в детстве. – пока врать ему не пришлось.

– Как ты попал в Двенадцатый квартал? – Змей решил начать издалека.

– Какое отношение это имеет к делу? – играть по его правилам он не собирался.

– Как ты попал в Двенадцатый квартал? – повторил офицер.

– Мой отец выгнал меня из дома.

– Александр Бельтран сообщил, что его сын ушел из дома по своей воле. – Змей усмехнулся. – У вас случился конфликт, после которого ты собрал вещи и удрал.

– Пусть так. – он кивнул.

– Расскажи, что произошло в тот день.

– Серьезно? Зачем?

– Расскажи, что…

– Ладно, хорошо! – пустое лицо офицера заставило испытать эффект «зловещей долины». – Утром к нам домой приехали полицейские. Они сообщили родителям, что я долгое время общался с убитой наркоманкой.

– Чаной Ли. – уточнил Змей.

– Да, с ней. Офицеры проверили документы всех членов семьи, убедились, что хреновая статистика социального рейтинга только у меня, задали несколько вопросов и убрались восвояси. – он специально говорил грубо и пренебрежительно, бросая вызов всем, кто слышит эту исповедь. – Отец ударил меня, я собрал вещи и ушел из дома.

– Почему он тебя ударил?

– Потому что я портил репутацию семьи, над которой он горбатится всю жизнь. – он почти процитировал Александра, слово в слово.

– Почему Двенадцатый? – Змей достал сигареты. – Твоего рейтинга хватало на то, чтобы задержаться в Десятом.

– Я знал, что упаду ниже. Кредитов нет, жилья нет, на что я мог надеяться?

– Пессимист. – офицер закурил. – Когда ты познакомился с Эшем Стэрди?

– Когда устроился на работу в «Строй сам». – ответил он.

– Какое впечатление он на тебя произвел?

– Никакого. Обычный парень, иногда вспыльчивый, но…

– Вспыльчивый? – Змей бросил быстрый взгляд на стекло, отделяющее их от офицера Эдди. – Агрессивный?

– Я этого не говорил. Просто вспыльчивый. Мог покупателей послать, мог жене нахамить по телефону. Но он никогда не дрался или что-то такое.

– Насколько вы близки?

– Ни на сколько. Могли после работы задержаться и поболтать, пару раз за четыре года собирались у меня и пили пиво. – он все еще не врал полицейскому.

– Ты бывал у него дома?

– Никогда. А вы? – спросил Зисс.

– Ордер еще готовится. – неопределенно ответил Змей. – Есть кто-то, кто может знать, где он?

– Откуда я знаю? Может, бывшая жена?

А вот теперь он лукавит. Его электронная подружка, кибер-человек, искусственный интеллект, вшитый в биомеханическое тело, – вот кто знает, где Эш. Только он не расскажет об этом полиции, пока сам не разберется, какого хрена она делает у него дома.

– Не хочешь вернуться домой? – вопрос сбил его с толку. – Ты скатился, но не на столько, чтобы разрушить свою жизнь. Работай усерднее, заведи приличных друзей, прекрати одеваться как попугай и все, ситуация наладится. Может, и с отцом отношения исправишь.

– Это сеанс семейной психотерапии? – спросил он. – Какое вам дело до моего отца?

– Грустно смотреть, как люди опускаются. – Змей встал. – В нашем обществе дороги две – вверх и вниз. Опустишься ниже – там и до q60 недалеко. Я такое уже видел.

Змей смотрит так, будто хочет сказать что-то еще, но вместо этого хмыкнул, затушил сигарету прямо о стол и сказал:

– Посиди, подпишешь кое-что и можешь валить.

В дверях Змей столкнулся с парнем в форме. Тот отпрянул и выронил бумаги, которые нес.

– Смотри под ноги. – проворчал офицер. – Чего встал?

Парень поспешно наклонился, чтобы поднять бумаги, ударился лбом о ручку двери, Зисс еле-еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Змей выглядел так, будто сейчас взорвется.

– Потом зайдешь ко мне. – сказал он.

– Вы родственники? – спросил Зисс, когда парень уселся напротив.

– По-твоему, все азиаты на одно лицо? – спросил он.

Красное пятно на лбу превращалось в шишку.

– Вы – особенно. – бесить его не хотелось, но получалось само собой.

Парень перегнулся через стол и прошептал:

– Пошел ты.

– Вот это агрессия. Разве полицейские не должны защищать таких граждан, как я? Относиться к нам с уважением, как старшие, более мудрые братья?

– К таким, как ты. – нет. – парень за словом в карман не лез. – Заткнись и дай мне сделать мою работу. Ноэль Александр, ну надо же… – он погрузился в чтение текста, напечатанного на листе.

Не без удовольствия Зисс наблюдал, как лицо полицейского меняется. Он даже покраснел, когда дошел до информации о том, кто его отец.

– Впечатлен? – прошептал Зисс и рассмеялся, когда парень вздрогнул.

– Отец на шестьдесят первом уровне, братья – на пятьдесят седьмом, а ты выглядишь, как рок звезда. – он явно удивился и даже не пытался скрыть этого.

– Спасибо. – ответил Зисс.

– Это не комплимент.

Конечно, не комплимент, дождешься от него. Пока парень заполнял бумаги, он рассматривал его, придирчиво, сантиметр за сантиметром, чтобы убедиться, что в полицейских нет ничего человеческого, особенно в тех, кому не повезло работать в кварталах ниже Десятого.

Рубашка сидит на нем, как на корове седло, форменные брюки тоже, волосы темные, слишком длинные для полицейского, но убраны за уши, как у хорошего мальчика. Был такой парень, Станиславский, он любил чуть что орать «Не верю!», вот и у Зисса возникло ощущение, что его пытаются обмануть, подсунув не копа, а подделку. А вот глаза слишком добрые, совсем не вяжутся с «пошел ты», из-за длинных ресниц кажется, что на него смотрит Бэмби, у которого только что убили маму, полицейские так не выглядят, разве что, совсем юные, только-только закончившие академию.

– Сколько тебе лет? – спросил непринужденно, почти дружелюбно.

– Не твое дело. – ответил парень и протянул ему бумаги. – Проверь, если все верно – ставь подпись и можешь идти.

В самом конце, рядом с полем для подписи, стоит непонятного вида закорючка, а рядом написано имя – Рён Юн Хён.

– И это мое имя показалось тебе странным? – оставил корявую подпись и встал.

– Ты даже не прочитал! – полицейский вскочил.

– Какая разница?

– Ты мог подписать чистосердечное, идиот. – возмутился он искренне, даже пятнами красными покрылся.

– Но это ведь не оно?

– Иди отсюда. – коп указал на дверь. – Если ты понадобишься, с тобой свяжутся.

– Можешь звонить когда угодно. – улыбнулся обворожительно, чтобы окончательно вывести парня из себя, но реакции не увидел – дверь закрылась прямо перед носом.

В холле столкнулся с Яблоком, имя офицера вертелось на языке, но вспомнить его так и не смог.

– Не вляпайся в неприятности. – полицейский по-отечески хлопнул его по спине. – Помнишь, что делать, если увидишь подозреваемого?

Он не ответил, махнул рукой и вышел из здания. Сначала хотелось помочь и полиции, и Эшу, но теперь праведный гнев и природное упрямство взяли верх. Пусть сами ищут своего похитителя, любители покопаться в чужом прошлом. Единственный вопрос, который волнует его сейчас – почему точка активации Нанико в его квартире, ведь Эш ни разу не приводил ее с собой и дороги она не знает. Если только…

Он надел вторую лямку рюкзака на плечо и побежал к автобусной остановке.

В квартиру пробирался как вор, от страха дрожали ноги. Если полиция установила слежку, а Эш и правда оставил Нанико у него, неизвестно каким образом проникнув в дом, у копов появятся вопросы. Звонить им? Рассказывать о находке?

– Ладно, ладно, – бормотал он, доставая ключи из кармана, – может, ее там вообще нет.

Темноты он никогда не боялся, но сейчас мурашки побежали по рукам.

– Орси, свет. – скомандовал он.

Старый светильник на потолке замигал и нехотя включился. Никого. Следов на полу, вроде бы, тоже нет.

– Орси, включи весь свет.

В квартире всего одна комната, совмещенная с кухней, и отдельный санузел. В принципе, осмотреть свои владении он может не сходя с места, прямо из коридора.

Снял кроссовки и, почему-то на цыпочках, прошел в комнату.

– Твою мать!

Эш, собственной персоной, сидит на диване! Проклятая Нанико стоит рядом, смотрит с немым укором, видимо, словарь нецензурной лексики ей не загрузили.

– Не ори ты!

Эш вскочил, кинулся к окну и задернул шторы. Выглядит он ужасно, будто восстал из мертвых, да еще и с похмелья. Волосы грязные, на скуле синяк, джинсы порваны на коленях.

– Тебя разыскивают! – от злости хотелось его ударить. – Какого хрена ты приперся?!

– Да потому и приперся! Домой возвращаться нельзя!

– Ты орать на меня собрался?!

Зисс подскочил к приятелю и толкнул его так, что тот врезался спиной в стену. Нанико сделала шаг в их сторону, но Эш жестом остановил ее.

– Мне некуда идти. – он не стал затевать драку, спасибо и на этом.

– Во что ты вляпался? – злиться Зисс не перестал, наоборот, с каждой минутой пружина внутри накалялась сильнее. – Что с девчонкой?

– На нас напали местные отморозки. Клянусь, я ее пальцем не трогал! Меня избили, а ее закинули в тачку и увезли. – Эш бросил затравленный взгляд в окно. – Честное слово, я понятия не имею, где она и что с ней.

– Откуда знаешь, что тебя ищут? – история казалась все подозрительнее.

– Нанико было дома, когда приходили копы. Спросила, что случилось. Они даже отвечали ей, пока не поняли, что она не человек.

Биомеханическая леди деловито кашлянула, чтобы привлечь внимание, и кивнула.

– Какой процент честности? – спросил Зисс.

– Семьдесят. – ответила Нанико.

– А у тебя, Эш? – съездить по его роже все еще хотелось.

– Сотка, Зисс, клянусь. – он почти плакал. – Если девчонку убили, на меня повесят, ты же понимаешь.

– Завтра мы пойдем в полицию, и ты расскажешь им, что случилось. Понял? – Зисс бросил рюкзак на пол и сел на диван. – Ты просто идиот, Эш, просто идиот!

– Они загребут меня! – взвизгнул он, истерично заламывая пальцы.

– Тогда надейся, что она жива!

В стену постучали. Ясно, тонкий намек от соседки, что орать в такое время можно и потише.

– Ньютон легко нашел точку активации Нанико. – говорить он стал тише, но не менее злобно. – Рано ил поздно полиция тоже додумается до этого, а мне проблемы не нужны.

– Чего еще можно было ожидать от пижона из Шестого.

– Эш… – даже Нанико поняла, что он перегнул.

Зисс вскочил, накинулся на белобрысого идиота, повалил его на пол. Сел сверху, прижал его руки коленями и, едва сдерживаясь, сказал:

– Я тебя прямо сейчас вышвырну на улицу, понял? Хочешь и меня за собой потащить? Не дождешься, понятно?! Сам ввязался в это дерьмо, сам и отвечать будешь! И зачем тогда ты пришел, если я – всего лишь пижон из Шестого?!

– Потому что у меня больше никого нет!

Стоит отдать ему должное – Эш говорил яростно, но тихо, чтобы не беспокоить соседей, притихших за тонкой стеной.

Он слез с приятеля, но остался сидеть на полу. Добрая душа – это настоящее проклятие. Он сам был в почти таком же положении четыре года назад и, если бы не Лиза, давно бы подох где-нибудь на улице. Кто-то должен быть добр к тем, кто заблудился, и, кажется, настало время вернуть кармический долг.

– И что ты собираешься делать? – спросил он.

– Хотел перекантоваться у тебя, пока не станет ясно, что с девчонкой. – ответил Эш. – Потом уеду отсюда.

– Куда? – Зисс усмехнулся. – Из этого города не сбежать.

– Очень смешно. – по лицу видно, что ничего смешного в ситуации нет. – Это не единственный объединенный город.

– Ага, только до следующего через мертвую зону добираться, желательно, на подземном экспрессе, а ценник там такой, что придется кое-какие органы на черном рынке загнать, чтобы оплатить поездку. – напомнил Зисс. – Если девчонка жива, бежать не придется.

– Все равно привлекут, я же от полиции скрываюсь. Попробую достать деньги.

– Если взять кредиты всех моих соседей, их все равно не хватит на билет. Разводишь панику на пустом месте, мог сразу пойти в участок.

– Я понял, что меня закроют. – Эш покачал головой. – Им плевать, кого сажать, лишь бы дело закрыть. А тут я сам пришел, на блюдечке себя подал, ни один коп не откажется получить заметку в личное дело.

– Меня учили, что полиция нужна, чтобы защищать нас. – сказал Зисс.

– В Шестом, может, так и есть, но не здесь. Выбраться отсюда мечтаем не только мы, каждый мужик в форме ненавидит Двенадцатый и всех, кто здесь обитает. Никто из жителей не отказался бы подняться на пару уровней, они не исключение.

– Может ты и прав.

– Так что? – взгляд Эша стал молящим. – Сдашь меня?

Отец бы вызвал полицию прямо сейчас, нет, еще раньше, из дома Ньютона. История мутная, слишком много вопросов, оставить Эша у себя значит не пойти на сотрудничество со следствием, навлечь на себя беду.

– Спишь на диване. – он еще поплатится за это решение.

– И в полицию не пойдем? – уточнил Эш.

– Они сами придут.

– К тому времени я уже уйду, клянусь! И прости за пижона.

«Боже, я поплачусь за это, чувствует моя задница, я за это поплачусь».

Закрыл дверь в ванную и прислонился к ней спиной. Когда Лиза подобрала его, за ним не охотилась полиция, вот в чем разница. Он не мог доставить ей проблем, максимум мог оказаться маньяком, но, зная Лизу, живым бы он тогда не ушел. За Эшем же тянется шлейф из лжи и недоговоренностей, он не уточнил, что за отморозки на них напали, хотя всех ублюдков Двенадцатого они оба знают в лицо. Он что-то скрывает и это выйдет боком им обоим.

Зашел в кабинку, дверь закрылась с тихим шипением. Душ окатил его ледяной водой по старой традиции, выплюнул еще несколько струй и только после этого температура внутри начала подниматься. Зато сушилка всегда работает исправно – потоки горячего воздуха быстро высушивают тело и никакой возни с полотенцами.

Тряхнул головой, голубые капли разлетелись по ванной. Ладонью стер конденсат с зеркала и придирчиво осмотрел себя, чтобы понять, не пора ли бриться. Щетина почти не отросла – это плюс, но уже колется – это минус. Мысленно выругался и достал из шкафчика под раковиной станок. Можно, конечно, обратиться в клинику и удалить растительность на лице, но деньги на это были у того, другого Зисса, вернее, у Ноэля Александра, проживавшего в доме номер одиннадцать на улице Сайнт Грегора, в Шестом квартале.

Почему-то вспомнился парень из участка. Увидеть бы его в обычной одежде, а не в великоватой форме, сидящей так, будто ее сняли с чужого плеча. Как там его звали? Ай, безнадежно, такие имена ему в жизни не запомнить. Лиза познакомила его с одним китайцем, отличный парень, единственный, кто платит ей за ремонт мотоцикла, так вот, он представляется Джоном, потому что никто из его знакомых просто не в состоянии запомнить его настоящее имя.

О чем это он? А, точно, парень из участка. Пока он заполнял бумаги, удалось рассмотреть очертания татуировки под рубашкой. Интересно, что там? Лиза несколько раз предлагала нанести рисунок и на его тело, но он не решился. Может, пришло время? Рейтинг катится вниз, из Двенадцатого уже не выбраться, терять нечего.

– Чана, – тихо позвал он, – ты здесь?

– Конечно. – звук знакомого голоса успокаивает.

– Я разрешил Эшу остаться. Думаешь, это плохая идея?

– Очень плохая. – по голосу слышно, что она беспокоится. – Ноэль, звони в полицию.

– Он мой друг и ему нужна помощь. Я думаю, он не виноват. – оправдываться перед искусственным интеллектом ему еще не приходилось.

– Копы разбираться не станут. Ты сядешь за то, что покрывал преступника. Давай я сама позвоню?

Он даже улыбнулся. Да, именно такой она и была – бойкой, легкой на подъем, уверенной в своей правоте. Он уже не любит ее, давно, наверное, с того момента, когда понял, что она просто тянула из него кредиты, чтобы покупать q60. Ладно, это ложь, сердце перестало болеть только пару лет назад. Весь ее образ, то, что он загрузил в интерфейс системы, всего лишь ложь, состоящая из их переписок, голосовых сообщений и его воспоминаний о ней. Он хотел видеть ее такой – заботливой, участливой, но, на самом деле, даже в их первый раз она просто лежала, широко раскрыв глаза, видя разноцветные сны под влиянием наркотика.

В тот день Чана закинула в рот неприметный белый кристалл и полезла целоваться, потом попросила большего. Он обрадовался, как дурак, подумал, что она доверяет ему, чувствует то же, что и он. На самом деле, она просто платила за кредиты привычным способом. В итоге, не успел он начать, как она «выключилась» – глаза стали стеклянными, рот приоткрылся, руки задрожали. Он слез с нее тут же, чуть позже его вырвало от разочарования и отвращения.

– Чана? – позвал он.

– Да?

– Я запрещаю тебе звонить в полицию.

– Как скажешь, но это – большая ошибка. – она замолчала.

– Нет, большую ошибку я совершил пять лет назад. – тихо сказал он и вышел из ванной.

Нанико что-то готовит, пахнет отлично, когда он сам встает к плите, получается полная дрянь. Значит, Эш нашел деньги на то, чтобы заплатить разработчикам и научить ее премудростям готовки.

– Что еще она умеет? – Зисс сел за крошечный стол.

– Можешь поюзать4. – великодушно разрешил Эш.

– Это отвратительно.

– Ты что, противник биомехов? Моралист?

– Да плевать мне, кто с кем спит. Просто прекрати подкладывать ее под первого встречного.

Он испытывает жалость к молчаливой Нанико, но есть ли в этом смысл? Искусственный интеллект не способен любить, не способен ощущать муки совести или раскаяние. Над этим работа только ведется, медленно, но верно, ученые приближаются к созданию полной человеческой копии, в ментальном плане, конечно.

Правительству пришлось принять много новых законов, касающихся биомеханических людей. Технически, людьми они не являются, их сердце – искусная имитация, как и вся внутренняя начинка, но, пока биомеха не вскроешь, понять, что перед тобой не настоящий человек почти невозможно. Люди много митинговали, требуя позволить жениться и выходить за них замуж, в конце концов, правительство сдалось. Но полноценными членами общества биомехи еще не стали. Один из законов запрещает использовать в их создании настоящие органы, даже выращенные искусственно, потому что это «не этично». Чем больше человеческого в этих удивительных созданиях, тем больше проблем они вызывают – судить ли за убийство биомеха? Является ли уничтожение биомеха убийством? Пока их развитие застопорилось, но лишь до тех пор, пока верхушка власти не решит, какими законами контролировать их существование. Если разблокировать искусственный интеллект, позволить ему развиваться, то продавать биомехов как товар тоже станет не этично, ведь они будут осознавать себя личностью, а значит, им понадобятся как права, так и обязанности. Получив волю, утратив поле «владелец» в биометрических документах, не попытаются ли они создать новое общество? Слишком много вопросов, люди еще не готовы ответить на них.

Что касается его самого, он не может относиться к биомехам иначе, чем к людям. Черт, да он даже Орси считает членом семьи! Не говоря уже про интерфейс Чаны. Они живые, в некотором роде. И пусть ее слова только эхо той, настоящей Чаны, но он слышит их, чувствует, значит, она тоже настоящая, по крайней мере, для него. Из-за этого предложение Эша кажется еще омерзительнее.

Ужинали в тишине, сразу после того, как пустые тарелки исчезли в пасти посудомойки, Нанико, лишенная чувства стыда, разделась и юркнула под одеяло.

– Классная, да? – Эш усмехнулся. – Знал бы ты, сколько денег я за нее отдал.

– Почему японка? – спросил Зисс.

– Видел пару интересных мультиков, понравились. – по выражению лица Эша понятно, какие такие «мультики» он смотрел.

– Ты просто моральный урод.

– Зато не скрываю этого. – ответил он.

Уснуть долго не удавалось, Зисс ворочался, как волчок, смял простынь, вспотел, потом замерз. Сдался, достал наушник, вставил в ухо и прошептал:

– Чана?

– Да?

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Ноэль.

Вот теперь все, тревога начала проходить. Каждый вечер он засыпает только после того, как она пожелает ему спокойной ночи или скажет «до завтра». Этот ритуал действует как снотворное или успокоительное, дает надежду на то, что завтра обязательно наступит. Глупые страхи, но с пятнадцати лет он страдает бессонницей из-за панических атак и победить их помогло только ее присутствие. Орси, к сожалению, такого не умеет. Надо было попросить Ньютона научить его.

Глава 5

Если кто-то скажет вам, что люди после двадцати лет – взрослые, смейтесь им в лицо, насмехайтесь над ними, потому что Эш, которому вот-вот стукнет двадцать девять, все утро спорил о том, можно ли ему выходить из квартиры. Зисс вспомнил упрямого младшего брата, сразу двух, слившихся в одного упертого мужика, заросшего щетиной.

– Тебя объявили в розыск! – кричать снова нельзя, соседи еще спят. – Если попадешь в поле зрения камер – нам конец.

– Я же как-то пришел сюда. У меня есть приложение, вот. Смотри, оно показывает расположение всех камер в городе. – Эш тыкает пальцем в смартфон. – Не могу же я целыми днями сидеть взаперти.

– Ты просто хочешь поиграть. – озарение, как обычно, оказалось внезапным. – Твою мать, Эш, тебе нельзя в клуб.

– Но почему? По утрам там никого нет.

Желание ударить его, исчезнувшее за ночь, накатило с новой силой. Почему он вообще должен решать эти вопросы? Уговаривать взрослого человека сидеть дома, приводить доводы, он что, нянька?

«Да, дорогой, теперь нянька. Потому что, если его поймают, ты пойдешь ко дну вместе с ним».

– Короче, Эш, если я вернусь, а тебя нет – не возвращайся. – взял ключи и прислушался, нет ли кого-то в общем коридоре.

– Я зависимый человек! Знаешь, как сложно с этим справиться?

– Не мои проблемы, друг.

Захлопнул дверь перед носом Эша, убедился, что лампочка над дверью мигнула зеленым, и пошел к лестнице, решив, что разочарований этим утром достаточно и проверять лифты не стоит.

Хотя бы погода не подвела, май все еще остается его любимым месяцем, потому что тучи пропали, зимняя грязь высохла, солнце встает рано, греет, а впереди почти бесконечное лето, которое он проведет за кассой.

Что не говори, а жить от зарплаты до зарплаты не очень интересно. А если открыть любой раздел в UwUchat, можно вообще получить глубокую депрессию, глядя на то, как проводят время ребята пятьдесят плюс. Работа по 6 часов в день, кредитов в достатке, как и свободного времени, фотографии из клубов, ресторанов, в общем, они живут жизнь, от которой он, Зисс, отказался. И, если честно, иногда жалеет об этом, но не настолько, чтобы вернуться домой и жить под одной крышей с отцом. С другой стороны, ему было девятнадцать, когда он сбежал, а сейчас, в двадцать четыре, он мог бы снять квартиру или домик, подальше от родни.

Мог бы.

Переодевшись в форму, попытался отвлечься от плохих мыслей, погрузившись в мерчендайзинг. Расставил краску по оттенкам, разложил книжки с образцами плитки, паркета и линолеума, так забегался, что не услышал, как открылись двери магазина, впуская первых покупателей.

– Я могу вам…

От удивления он потерял дар речи, да так и остался стоять, открыв рот. У кассы замерла в нерешительности, будто испуганный зверь, малолетняя подружка Эша. И выглядит она живее всех живых!

– А Эш здесь? – спросила она.

– Живая! – от радости он почти взвыл. – Где тебя носило?! То есть, ты в порядке? И, да, где тебя носило?

– Мне бы с Эшем поговорить. – повторила девчонка.

– Эш здесь больше не работает, мне кажется. – неуверенно ответил он. – Но я могу все ему передать, он мой друг.

– Серьезно? – она недоверчиво огляделась. – Шутка зашла слишком далеко, передай ему, что мне жаль.

– Какая еще шутка?

– Ну, мы с парнями решили подшутить над ним, сделать вид, что меня похитили, в итоге зависли и… – она беспомощно развела руками.

– Что значит «зависли»? – он положил стамеску на полку, на всякий случай, чтобы случайно не ударить эту бестолковую дурочку.

– Тусовались несколько дней. А телефон я потеряла, найти меня не могли, и оказалось, что мать написала заявление о том, что я пропала. Эша полиция ищет, он в курсе?

– Можешь поверить, он в курсе.

«Бить людей незаконно, Зисс. Бить людей незаконно».

– Ты была в участке? – он испытывал облегчение и злость одновременно.

– Меня наказали, я еле-еле смогла сюда выбраться. Передай ему, что…

– О, нет, даже не думай. Сейчас я вызову полицию и…

Он забыл телефон дома. Карман пуст, а в памяти всплыло воспоминание о том, как он положил смартфон на тумбочку у входа, обулся и, пока переругивался с Эшем, напрочь о нем забыл.

– Позвонить можешь? – он чувствовал себя полным идиотом.

– Мой телефон в участке. – девочнка выглядела так, будто вот-вот расплачется. – Пожалуйста, не звони им.

– Издеваешься? Эша разыскивают, думают, что он тебя убил, а ты даже в полицию не позвонила, чтобы сказать, что жива! Человека посадить могут, ты понимаешь? – от злости разболелась голова. – Сейчас мы поедем в участок.

– У меня нет кредитов, чтобы оплатить поездку. – сказала она.

– Значит, сегодня твой счастливый день. – огрызнулся он, проверил, лежит ли в кармане карта, и указал на дверь. – Выходи, мне нужно закрыть магазин.

Он даже не переоделся, так и вышел из магазина в зеленом фартуке и с бейджем на груди. Дернул дверь несколько раз, чтобы убедиться, что запер ее, и успокоить тревожность. Одной проблемой меньше – Эш чист, значит, их не упекут в тюрьму, по крайней мере пока.

Городской транспорт сложно назвать скоростным – старые автобусы едва справляются со своей работой, пыхтят, выпускают в небо облака вонючих выхлопных газов, отравляя и без того больную окружающую среду. А сколько митингов было из-за этого! Только вот, провести монорельс в такие кварталы, как Двенадцатый, правительство считает «нецелесообразным». Конечно, откуда у жителей трущоб деньги на поезд? Пусть трясутся в автобусе, который вот-вот развалится прямо во время движения.

– Мы ведь вечность в пробке будем стоять. – девчонка начала ныть как только они оказались в переполненном салоне.

– Раньше думать надо было. – его придавили к поручням и металл больно врезался в ребра.

– Не смотри на меня так, будто я во всем виновата.

– А кто, по-твоему, виноват? – возмутился он.

– Это шутка. Знаешь такое слово? Шут-ка.

– Шутка – это когда смешно. Воспользуйся поисковиком, просвещайся.

– Какой же ты душный. – она отвернулась.

Конечно, Эш натворил дел, связался с малолеткой, у которой в голове нет ничего, кроме тусовок с друзьями, а он должен разгребать последствия. С другой стороны, он сам разрешил ему остаться, навлекая беду и на себя.

Через сорок минут они вывалились из автобуса напротив участка. Теперь вид посеревшего от времени здания дарил надежду, а не внушал ужас. Правда, даже погожий солнечный денек не превратил это место во что-то более позитивное, атмосфера мрака и тлена будто приклеилась к нему.

– Что мне будет за это? – спросила девчонка.

– Не знаю. Ничего, наверное. За шутки не сажают, даже за дурацкие.

– Я правда не хотела, но он так клеился, прямо противно стало. – бедняжку передернуло. – Кому может быть интересен тридцатилетний неудачник?

– Тридцатилетним неудачницам. – ответил он.

«Которой ты станешь, если продолжишь зависать с отморозками». – хотел добавить он, но промолчал.

Офицер за стойкой смерил их безразличным взглядом и спросил:

– Я могу вам помочь?

– Несколько дней назад ее родители написали заявление о пропаже дочери. Так вот, она нашлась. – Зисс кивнул на девчонку, скромно опустившую взгляд.

– Вы родственник? – уточнил полицейский.

– Нет, потому что Господь милостив.

Коп хмыкнул и опустил голову, чтобы скрыть улыбку. Ну, хоть кому-то настроение поднял, потому что его собственный счетчик веселья замер на отметке «ноль», как приклеенный.

– О, а мы как раз к тебе ехать собирались.

Змей хлопнул его по плечу так сильно, что Зисс пошатнулся.

– Я привел девчонку. – сообщил он.

– Ага, я в курсе, родители звонили еще вчера. Пойдем, надо кое-что обсудить.

– Эй, а я? – возмутилась шутница. – Мы что, зря тащились сюда? Как я теперь домой доберусь?

– Есть на базе кто свободный? – спросил Змей у офицера за стойкой.

– Третий и пятый. – ответил тот.

– Пусть третий отвезет ее домой. Пойдем.

– От меня-то что надо? – Зисс плелся за полицейским и сверлил его спину взглядом.

– Есть новости по твоему другу. – ответил он.

– Какие еще новости? Девчонка же нашлась.

– Мы тоже хотели закрыть дело, да только ордер на обыск уже был на руках. Решили проверить, интуиция Эдди редко подводит. – Змей открыл дверь. – Заходи.

Офицер Яблоко махнул им рукой и указал на стул. Зисс нехотя сел и уставился на пакеты, разложенные на столе. Какие-то фотографии, флешки, мусор из чьей-то жизни и, кажется, он подозревает, из чьей.

– Что это? – спросил он.

– Погоди, погоди. Орси, начать запись.

– Начало записи. – ответил безликий помощник.

– Опять допрос? Я думал, мы мирно побеседуем. – разочарованно протянул Зисс.

– С тобой – мирно. Пока. – загадочно ответил Эдди. – Узнаешь что-то из этих вещей?

– Нет. – он бегло осмотрел пакеты. – Чье это?

– Твоего друга. Хочешь посмотреть поближе? – Змей надел перчатки и достал фотографии. – Только руками не хватай.

Офицер раскладывал перед ним снимки, а его сердце сжималось до тех пор, пока, кажется, не остановилось на мгновение. Перед глазами потемнело, пол куда-то уехал, остались только он, пустота и изображения, отпечатавшиеся на сетчатке.

– Что это такое? – собственный голос звучал где-то далеко.

– Увлечение твоего приятеля. Знал об этом?

– Нет! Твою мать, серьезно? Вы нашли это у него дома?

– Не только это. – яблочный офицер закурил. – Хочешь взглянуть на остальное?

– Этого достаточно. Пожалуйста.

Он мог ждать от Эша чего угодно – краж, домашнего насилия, алкоголизма, даже q60, но не изображений детей в таком виде. Захотелось промыть глаза с мылом, чтобы забыть это.

– Я же говорил, что знаю о таких ублюдках все. Стоит доверять чутью старого пса.

– Более того, – Змей начал собирать снимки, – мы связались с его бывшей женой.

– Можете не продолжать. – сказал Зисс. – Я, кажется, догадываюсь.

– Видишь, ты умный парень. – Яблоко выпустил изо рта облако вонючего дыма. – Ему светит пожизненное заключение за хранение, а если докажем эпизоды распространения – высшая мера.

– Смерть? – в горле резко пересохло.

– Принудительная эвтаназия. – сказал Змей. – Иногда я жалею, что электрический стул теперь считается не гуманным методом исполнения приговора. Для таких, как он, быстрая смерь – слишком легкий исход.

– Это не ошибка? – мозг отказывался воспринимать информацию.

– Смирись, парень, твой друг – кусок лошадиного дерьма. – выругался офицер Эдди. – Он пойдет по одной из самых тяжелых статей Кодекса, можешь не сомневаться. Как только мы его найдем.

Желудок сжался в болезненном спазме. Знали бы вы, господа офицеры, что Эш спокойно сидит у него дома, ест завтрак и смотрит тупые шоу на UwUtv. Интересно, что теперь будет, если полиция узнает о том, что он его покрывает? Решат, что они сообщники?