Текст книги "Жених в наследство (СИ)"
Автор книги: Рина Михеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
ГЛАВА 12. Шаманка
Двухэтажный дом с чердаком на самой окраине посёлка, казалось, был более сродни лесу, чем человеческому жилью. Невзрачный с виду, утопающий в зарослях одичавшего сада, смотревшийся заброшенным. Было так тихо, что редкое тиньканье какой-то лесной пичуги, раздававшееся совсем близко, только ещё больше высвечивало эту тишину, всю глубину её и мрачную торжественность.
Фаина постояла несколько секунд у калитки, потом решительно толкнула её, прошла по дорожке, поднялась на крыльцо, постучала. Здесь не было электрического звонка, хозяйка дома и так всегда знала, когда к ней приходили, можно было даже и не стучать – через некоторое время дверь всё равно распахнулась бы. Или наоборот – не открылась бы, хоть целый день стучи… Вроде был у неё и муж, и дети, и внуки, но посетители их никогда не видели, говорили – чары на доме.
Нина нервно топталась рядом с матерью, осматриваясь тревожно, ёжась, скорее от нервной дрожи, чем от холода поздней, уже заснежившей осени.
Дверь распахнулась стремительно и бесшумно, Нина испуганно вздрогнула, Фаина стояла молча, виновато опустив голову.
– Пришли… – вздохнула хозяйка дома, женщина неопределённого возраста, моложавая, с тонкими седыми прядями в густых тёмных волосах.
В округе её называли Натальей Петровной, хотя на самом деле отчества у неё не было, а если бы было, то совсем другое, а нарекли её при рождении Ташей. И вот такой – с серебром седины, пронзительным взглядом и неопределимым возрастом от сорока до шестидесяти – её помнили в этих местах уже лет пятьдесят, если не больше. Время для неё будто остановилось.
Органы власти обходили её дом стороной, а местные жители приходили за помощью, лечением, советом. Они же вскладчину и содержали шаманку, некогда пришедшую в человечий посёлок Залесье из Залесья другого – того, что за гранью, разделяющей миры. Она пришла на смену своей предшественнице, исполнять долг, заботиться об общине, присматривать – не пробудится ли у кого родовой дар.
Те, кто про оборотней ничего не знал или забыл – иной раз с Ташиной же помощью, так как она отлично умела накладывать чары забвения, как и отвода глаз, – считали её ведуньей, шли за лечебной помощью и с житейскими проблемами тоже.
– Ну, проходите, – сказала она. – Чаем успокоительным напою, а больше ничем помочь не могу. – Она предупреждающе и одновременно успокаивающе коснулась рукой груди Нины. – Да не надо так на меня смотреть! Я всё уже сделала. Всё, что могла. И, может быть, даже больше…
– Я виновата… – всхлипнула Фаина.
– Так, ну-ка стоп! Теперь поздно казниться. И без толку. Да, виновата. Свою судьбу ты сама должна была принять, ничего непосильного для тебя в ней не было, а Полине теперь потяжелее придётся. Но что сделано, то сделано. Проходите, чайку попейте, успокойтесь. Я верю, что не пропадёт Поля. Оберег она зарядила сполна, а значит, и там его подпитывать будет. Я верю, что она найдёт свой путь, и вы верьте. Так будет!
Женщины ещё долго сидели на кухне, где успокаивающе пахло травами, размеренно тикали настенные часы, а за печкой стрекотал сверчок. Сидели в тишине, которой ни тиканье, ни стрекотанье не мешало, а наоборот делало её густой и умиротворяющей, пили мятный чай, сами себе удивлялись, почему не хочется больше ни о чём спрашивать, а на душе стало легче. Даже у Фаины, хотя она никак не могла забыть тот день, когда вернулась… нет, сбежала из Залесья с часами.
Именно тогда она совершила роковую ошибку, именно тогда её ещё можно было исправить…
* * *
Как ей и сказали, при пересечении границы часы уменьшились. Фаина едва успела добраться до дома и оставить их на чердаке, забросав старым хламом, как услышала нетерпеливую трель дверного звонка. Пока спускалась вниз, дверь уже оказалась открытой, Таша стояла на веранде, смотрела тяжёлым, пронизывающим взглядом.
– Ты не понимаешь, что делаешь! Ещё не поздно всё исправить! Вернись! Верни часы!
– Нет! – выкрикнула тогда совсем ещё юная Фаина. – Ни за что! Это моя жизнь, это мой выбор!
– Ты в этом уверена? Уверена, что это был твой выбор? Видно, кому-то очень сильно захотелось от тебя избавиться, раз надоумили часы украсть!
– Мне помогли, – нахмурилась Фаина.
– Тебя обманули!
– Нет! Уходи отсюда! Убирайся! Я проживу свою жизнь так, как хочу!
– Ты ведь любишь князя… – устало проговорила Таша.
– Нет! Знать его не желаю! И тебя не желаю слушать!
Таша тяжело вздохнула.
– Вот что бывает, когда кровь оборотней бурлить начинает, а выхода ей нет… Лучше бы обряд пробуждения крови прошла.
– Ещё чего?! Не желаю я там оставаться, а значит и кровь пробуждать мне ни к чему. Уходи!
– Да пойми же, глупая, не только себе жизнь портишь, не только наречённому своему…
– Слышать о нём не желаю!
– Да и не надо! – Таша даже топнула ногой. – Послушай о другом! Беды на Залесье навлечёшь! Часы надо вернуть!
– Если верну часы, за мной снова явятся, нет уж, знаю я ваши хитрости!
– Может так статься, что дети твои за твой поступок расплачиваться будут, об этом ты подумала?
– Мои дети тебя не касаются! Уходи!
Таша вздохнула тяжело, повернулась и ушла, понимая, что для обиженной девушки разговоры о каких-то будущих детях, которые ещё неизвестно когда будут, мало что значат. Сейчас пытаться убеждать в чём-то Фаину было бесполезно. Таша не знала, что именно там случилось, но очень подозревала, что девушку рассорили с наречённым намеренно.
В сердце Фаины бушевал пожар, но она не желала этого признавать. Слишком гордая была и упрямая. Насилием тут ничего не решишь. Таша собиралась попытаться ещё – попозже, когда Фаина остынет, но та уехала из посёлка уже на следующий день, вернулась в город, где училась в техникуме, и часы с собой прихватила.
Её родные даже ничего не заметили. Оборотни умели заметать следы, и как раз Таша им обычно в этом помогала. Где-то телефонный звонок, где-то справка, полученная под лёгким внушением или подделанная, чары успокоения на родню – и несколько месяцев всё в порядке.
А уж когда нужная свадьба сладится – тогда будет другой разговор. И молодые явятся, поговорят с родителями, и Таша поможет. Но в случае Фаины так ничего и не сладилось. Она в рекордные сроки выскочила замуж за парня, что давно по ней сох, и почти сразу забеременела – хотела сжечь за собой все мосты. И сожгла. После этого даже Таша признала, что уже поздно что-то менять, остаётся ждать ответного хода судьбы.
ГЛАВА 13. Мольба
Ответный ход был сделан, много лет спустя когда двенадцатилетняя Полина нашла часы и перевернула их. Часы наконец-то вернулись туда, куда и должны были, связь времени между Землёй и Залесьем или Лоанирой, как на самом деле назывался тот мир, была восстановлена. Пошёл отсчёт времени.
Фаина ещё надеялась, что от судьбы можно уйти, что слова Таши не исполнятся, надеялась, что можно придумать что-то ещё. Прибежала к Таше, просила прощения за своё глупое упрямство, за то, что не стала слушать тогда, когда ещё можно было всё поправить.
Её отчаяние, раскаяние и страх за внучку были так велики, что растопили сердце Таши. Да, теперь Фаина была готова на всё, теперь она без раздумий поступила бы иначе, даже если бы это было намного тяжелее. Кроме того, теперь она понимала: Таша была права. Её отношения с князем разрушали намеренно. Она, тогда совсем глупая девчонка, наивная максималистка, ждущая от жизни и от любви "всё или ничего", решила, что всего получить не может, и без сомнений выбрала "ничего". Но с высоты жизненного опыта осознала, что её "всё" вполне могло сложиться, стоило проявить чуть больше терпения, понимания, мудрости… а теперь ей осталось только "ничего" – уже ничего не изменить. В прошлом. Но в будущем, для Полины, неужели нельзя?! Ведь внучка-то ни в чём не виновата!
Таша действительно сделала всё, что могла, и даже больше. Ей и Фаину-то теперь было жаль, а уж ни в чём неповинную девочку – и подавно. Побег Фаины всё усложнил и запутал ещё больше. Полине придётся столкнуться не просто с чужим миром, а с миром, проблемы которого усугубились из-за поступка её бабушки; ей придётся столкнуться не просто с чужим мужчиной-оборотнем, уверенным, что она должна стать его женой, а с мужчиной, глубоко уязвлённым и разозлённым тем, что от него сбежала невеста.
Таша всерьёз думала о том, чтобы подготовить Полину, поговорить с ней, но Фаина была против, она всё ещё надеялась, что от судьбы удастся убежать, ведь ей удалось! Но не возражения Фаины остановили Ташу. Она подумала, что подготовить к такому всё равно невозможно. Если рассказать всю правду, а полуправдой здесь не обойдёшься, убедить, доказать, тогда Полина будет жить в постоянном страхе.
Это ничего ей не даст, скорее отнимет. Её жизнь после таких откровений уже не будет нормальной, она станет шарахаться от каждой тени и колебаться между мыслями о том, что всё это безумный бред, и страхом из-за того, что всё это правда.
– Ты ведь видишь линии судьбы? – робко спросила Фаина, давно растерявшая уверенность в собственной правоте и непогрешимости. Она прожила хорошую жизнь, муж её любил, она его… уважала и ценила. А тоску по несбывшемуся глушила решительно, душила на корню.
Только во снах приходил иногда Ярон, и сердце замирало в груди, душа и тело рвались к нему… Но было поздно-поздно-поздно… Просыпалась в слезах, вставала, подходила к постели дочери, а потом – и внучки. Её жизнь здесь, её жизнь – её собственный выбор. Вот только верным ли был этот выбор…
– Иногда вижу, – сурово ответила Таша.
– Неужели нельзя ничего изменить…
– Ты уже изменила, – сухо ответила шаманка. – Сколько можно-то?
– Но ведь девочка… – Фаина вдруг зарыдала отчаянно. Она была сильной женщиной. Может быть, даже слишком сильной, была бы послабее – не бросила бы вызов судьбе, и это было бы к лучшему. Она почти никогда не плакала, а на людях так и вовсе – ни разу. Таша это поняла, почувствовала.
– Не плачь. Я попробую посмотреть. Это тяжело. Теперь – когда связь между этим миром и Лоанирой нарушена, ведь моя сила, как и я сама, родом оттуда. Но я попробую. Ради Полины.
Таша тяжело поднялась, будто груз того дела, что собиралась она свершить, уже давил на неё. Фаина осталась ожидать внизу, на кухне, потом, не в силах найти себе место, бродила по большой комнате, по веранде, выходила на крыльцо и снова возвращалась, с отвращением слушала громкое тиканье настенных часов, почему-то болезненно тревожащее напряжённые нервы, с ужасом – вскрики Таши, изредка доносившиеся со второго этажа.
Было очевидно, что шаманка не преувеличивала – Фаина к тому времени не раз слышала рассказы о том, как Таша помогает людям, и из этих рассказов знала, что ведунья делает всё легко и быстро. Или не делает вовсе. Если уходит на второй этаж, в свои неприкосновенные для посторонних владения, то возвращается самое большее через десять минут.
Таше действительно пришлось нелегко. Сначала она пыталась достучаться до Милостивой Тены, покровительницы оборотней, особенно хищников, лунной и ночной Богини Теновии. Не вышло.
С горя обратилась к могучему Светану, покровителю Светании и светлых, то есть не хищных оборотней. Вдруг отзовётся? Ведь кто знает, какая кровь в Полине… Таша присматривалась к девочке, но разобраться так и не смогла. Магическая сила в Полине была и, кажется, большая, но упрятана уж очень глубоко. Светан тоже молчал.
Возможно дело было в том, что теперь Лоанира отрезана от Земли и шаманка не в силах услышать тамошних божеств…
Подумав так, она воззвала к Всетворцу. Уж он-то – Един для всех миров и времён! И слышит всех. Он сотворил все миры, а также их покровителей, божеств и духов, к Нему Таша никогда не обращалась с просьбами, лишь возносила благодарность. Но на этот раз – обратилась. Молилась истово, горячо.
Ответом стал тихий голос, слов его было не разобрать… Всетворец услышал и принял мольбу, но чем ответил? Как понять? "Шере-Лоа-Ри", – прошелестел бесплотный голос. Это ответ?
Забытые боги Лоаниры… Лоана, Приводящая в жизнь, и Лориш – Уводящий из неё, Дарящий покой. Двое единых, нераздельно слитых, Брат и Сестра, а может – две сестры или два брата, ведь это смертные существа придумывают для богов деление на мужское и женское начало – жизнь телесная и жизнь за гранью. Переходящие друг в друга, переливающиеся… Одно в другое – вечно, до конца времён, когда Всетворец сотворит из старых миров новые.
– Шере-Лоа-Ри… – прошептала Таша.
Ещё более забытое божество, чем Лоана и Лориш. Это породившая их высшая сущность – Великий Змей Времён, одно из первых творений Всетворца. Его тело изгибается в знаке вечности, священном знаке, что так похож на восьмёрку, его тело объемлет миры.
Таша воззвала к нему, и Великий Змей откликнулся. Далёк был его голос, шуршащий, подобно пескам времён. Малую толику тех песков получили некогда хранители Лоаниры, вложили их в волшебные часы, укрытые в тайном святилище. Там же хранились священные камни – одни от Лоаны, другие – от Лориша.
Святилище было осквернено и разграблено… Неразумные оборотни, мнящие себя умными и хитрыми, забрали камни, перенесли часы в другой храм. Шере-Лоа-Ри промолчал, не покарал святотатцев. Он был терпелив… почти так же терпелив, как Всетворец.
Текли в вечность Пески Времён, пеленой забвения укрылось древнее святилище… Теперь Таша будто переступила его порог – в видении, посланном ей Шере-Лоа-Ри. Великий Змей открыл, что Лоанира лишилась третьего хранителя, оттого её беды. Ведь три народа обитает в ней, а не два, как думают смертные, чья память коротка. Те же, что остались, – Хранитель Теновии и Хранительница Светании, высшие жрецы Светана и Тены – ослабели.
Оборотни в своём желании повелевать всей Лоанирой, в своём убеждении, что они лучше, сильнее и умнее всех прочих, посеяли зло, проросшее тёмным духом – Шешхат-Мрак появился или пришёл из иных измерений, набрал силу, начал сеять распри, породил сынов Мрака, пред которыми падут и люди, и оборотни, если не остановить его. Нужно восстановить древнее святилище, открыть правду, вернуть святыни… Много чего нужно сделать, чтобы спасти Лоаниру…
– Что это значит, Великий? – прошептала распростёртая на полу шаманка. —
Ты желаешь, чтобы это свершилось? Разве это по силам девочке, которая и над своей судьбой не властна?
Шелестели пески времён, мешая прошлое и будущее, отвечая шаманке. Закрыв глаза, в полузабытьи, слушала она их шелест, голос Великого Змея, приглушённый до едва слышного шёпота, иначе она лишилась бы слуха и обезумела. Тело Таши будто пылало в огне, а в следующий миг – дрожало от холода.
Видения проносились перед ней, но было их слишком много… Будущее изменчиво. Может быть так… А может – так… Или вот так. И так – тоже может быть. Образы обрушивались на неё лавиной, то леденящей, то обжигающей, заставляя метаться, будто в горячечном бреду.
Нет простых ответов на её вопросы. Полина может стать песчинкой, качнувшей чашу весов в нужную сторону, восстанавливающей равновесие. И если станет ею – обретёт собственную дорогу и судьбу. Если же не станет – будет расплачиваться по счетам рода. Такое выпадает многим, только мало кто знает об этом.
ГЛАВА 14. Отклик
Обессиленная, Таша лежала на ковре, курились горькие травы, стояла плотная тишина, казалось, её можно потрогать, – тишина, наполненная присутствием высшей силы. Шере-Лоа-Ри ещё не ушёл. Великий милосердно ожидал, когда шаманка придёт в себя.
Таша приподняла голову и увидела, как солнечный луч пробился через разошедшиеся плотные занавески. Окно было зашторено наглухо, занавеси не должны были разойтись, но это случилось. Солнечный луч касался её скрещенных на полу рук. Знак милости. Проси – и получишь.
– Молю, дай ей защиту! – охрипшим голосом произнесла Таша, и луч стёк к её рукам алым камнем.
– Ей самой и её роду придётся наполнить его силой, – прошелестел голос и – стих. Присутствие Силы ушло вместе с ним.
Таша уронила голову на руки и лежала, потеряв счёт времени. Мысли текли медленно и лениво. Наполнить силой… какой? Магия? Нет… Нечто иное, более ценное. В том, что показали видения, были подсказки, были ответы.
Таша с трудом поднялась, бережно взяла камень. Он был ещё горячим, внутри будто трепетало живое пламя. Кровь, сердце, жизнь… Её род. Фаина.
Шаманка спустилась вниз, сейчас она выглядела измождённой старухой. – Идём за мной, – сказала Фаине севшим голосом.
Та ни о чём не спросила, поднялась на второй этаж, куда, как говорили, Таша не допускала никого. Большая комната, почти пустая, плотно занавешенное окно, лишь один лучик пробивается сквозь малую щёлку, ковёр на полу, пара лавок, стол у окна, на нём курятся травы – запах незнакомый, но скорее приятный, горьковато-пряный.
А в углу, на жёрдочке покачивается свет – волшебная птица. Фаина видела таких в Залесье, но всё равно удивилась.
Таша подошла к столу, раздёрнула плотные занавеси на окне, распахнула створки. На столе лежал алый камень, сверкнувший на солнце.
– Подойди, – сказала повелительно.
Фаина робко приблизилась.
– Готова ли ты ради внучки силу свою отдать?
– Это оборотничью-то? – робко уточнила женщина. – Конечно, готова!
– А ты не думай, что всё так просто, – Таша оперлась о стол, вздохнула. – Твоя кровь тебе долголетие даёт, долгую молодость, здоровье крепкое! Пусть не обращаешься, но силой всё равно пользуешься. Так готова?
Фаина нахмурилась, кивнула решительно. – Готова.
– Возьми камень в руку, глаза закрой, думай о внучке. О том, что защитить её хочешь от зла, уберечь.
Фаина покорно сделала, как было сказано и открыла глаза только тогда, когда даже через закрытые веки увидела алую вспышку. Только теперь она почувствовала, что камень оказывается стал горячим, почти обжигающим.
– Хорошо, – одобрила Таша. – Всё правильно сделала. Это защита рода. Если уж Полине долги рода отдавать, то пусть и защиты, и силы родовой у неё больше будет.
– Так значит… всё равно отдавать?! – Фаина схватилась за сердце, которое никогда прежде не чувствовала, как и всякий человек с отличным здоровьем, а теперь оно вдруг заколотилось тяжело и болезненно.
– Всё равно, – угрюмо кивнула Таша. – Мы только помочь можем. Но главное, чтобы она сама себе помогла.
– Как? Чем?
– Ты больше об этом не думай. Тяжело это, знаю, я тебе помогу, когда отдохну.
– Не надо…
– Надо! Хватить уже спорить! По своей воле ты дров уже наломала…
– Теперь по твоей ломать буду, – усмехнулась Фаина.
– Вот и хорошо, что чувства юмора не теряешь. Полине нормальная бабушка нужна, а не неврастеничка, так что сделаем по-моему. Переживания твои за неё и страхи я приглушу. А запомни-ка накрепко вот что: постарайся хорошим человеком её вырастить, добрым. Это всё, что ещё можешь для неё сделать. А если другие пути откроются, я тебе скажу, не сомневайся.
– Так Поля… она добрая девочка…
– Вот и хорошо. Была бы к двенадцати годкам злая, было бы уже поздно. А раз добрая, вот и старайся это в ней сохранить. Теперь иди. Отдохнуть мне надо. Поспать… с месяц-другой. Да шучу. Но дня три лежать буду. Потом приходи.
– А камень?
– А камень я Полине сама передам, когда время придёт.
* * *
Двенадцать лет спустя Фаина снова сидела на кухне у Таши, на этот раз с дочерью Ниной. Тикали часы, сверчок выводил свою монотонно-успокоительную песню, пахло мятным чаем.
– А правду говорят, что у вас в печке саламандра живёт, потому вы ни дрова, ни уголь не покупаете? – вдруг спросила Нина.
Конечно, она хотела спросить о другом, все мысли её и чувства – всё было о дочери, но пока не решалась заговорить о главном, не знала, как начать. Да и доверия полного к хозяйке дома ещё не чувствовала, хотя её обаянию было сложно противостоять, но для Нины всё это было очень уж… странным, если не сказать – невозможным. Наверное, подсознательно она хотела каких-то доказательств, сама не представляя, что может её убедить, вот и заговорила о том, что считала лишь глупыми слухами.
– Нет, не саламандра, – усмехнулась Таша. – Жар у меня живёт. Потому и не нужны мне ни дрова, ни уголь. Только водопровод нужен. Потому давно холодную воду к дому подвели. А больше ничего не надо. Жар – он и дом согреет, и воду!
Нина улыбалась неуверенно, думая, что с ней шутят. Таша встала, открыла печную заслонку. За ней была каменная кладка. Нина растерянно потрогала печной бок – тёплый…
– Пойдём, покажу, – Таша поманила за собой, поднялась по удобной лестнице на чердак.
Нина и Фаина поднялись следом. Там, в большой ёмкости с водой плавало невероятное существо. Оно напоминало морского ската, только без хвоста, и при этом светилось бело-красным, жарко, как раскалённый металл. От воды поднимался пар, через вытяжку уходил в трубу.
– Вот он, красавчик, – ласково сказала Таша. – Я уж боялась, что слишком вырастет, будет тепла давать больше, чем нужно, тогда ему жарко, бедняжке, а то и вовсе перегореть может. На то он и жар. А поменять на молоденького из-за закрытой границы нельзя было. Но силы волшебной в нём поубавилось, расти почти перестал. Так что всё обошлось, слава Всетворцу! Ну, налюбовались? Пойдём тогда.
Они снова спустились на кухню, Таша подлила ещё чаю, что оставался горячим на печке, никогда не видавшей иного топлива, кроме горячей воды, подававшейся в её нутро. Муж Таши наладил.
– Я отдала Полине оберег, – сказала шаманка, когда все уселись и готовы были слушать – на этот раз с доверием. – И вы всё, что нужно, для неё сделали. Добрым человеком вырастили.
– Отдали? – удивилась Нина. – Но как? Вы ей рассказали…
– Нет, ничего рассказывать не стала. Только напугала бы. Личину накинула. И на себя, и на оберег. Сам Шере-Лоа-Ри для него камень дал, он же потом помог мужу и браслет для него создать. Муж у меня много с серебром и камнями работает, – Таша усмехнулась, видя изумление Нины, и не подозревавшей, что у ведуньи есть семья. – Когда камень в браслет вставили, на серебре рисунок проступил – две пересекающиеся волнистые линии, замкнутые петлёй, вроде цепочки из восьмёрок. Это символ Великого Змея.
– Змея? – испугалась Нина.
– Да это не тот Змей, про которого в Библии писано! Тот искуситель тёмный. И в Залесье такой есть… Шешхат прозывается. А я про другого говорю… Ну вот… в ваших человеческих легендах Уроборос упоминается. Так это похоже на него.
Нина вздохнула. Всё это было так страшно и непонятно.
– Под личиной встретила Полю вашу, когда поняла, что время пришло, – продолжила Таша. – С той стороны заходить стали… Они и раньше шастали, да тогда я отвадить их сумела. Хотела больше времени Полине дать. Не дело девчонку в семнадцать-восемнадцать лет в такой котёл бросать…
– Да не пугайся, Нина! Она готова. Оберег с ней. Под шапку я его замаскировала. Она сама сразу к ней подскочила, как намагниченная. Это судьба. И денег мне за неё дала в несколько раз больше, чем я просила. Пожалела старушку несчастную, – Таша тепло улыбнулась – Я бы и даром отдала, да хотела, чтобы она сразу оберег зарядила. Так и вышло. Даже лучше, чем я надеялась. Она справится. Больше пока ничего сделать нельзя. Справится. И судьбу свою найдёт. Свою, а не бабкину. И счастье. Верьте.
