Текст книги "Жених в наследство (СИ)"

Автор книги: Рина Михеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 45. Верен

Верен проснулся вскоре после того как заснул, что само по себе было странно. Нет, не так. Это было тревожно. Он чувствовал опасность. Всегда знал за собой такую способность. Не хотел её признавать, но и игнорировать не мог.

Он быстро поднялся и оделся – натянул сапоги, застегнул ремень, накинул плащ. Штаны и рубашка не снимались и на ночь. Он раздевался лишь для того, чтобы быстро вымыться, и тут же одевался снова. Они среди врагов и расслабиться нельзя ни на минуту. Хотя назвать большинство местных оборотней врагами было сложно.

Они и сами – пленники, заложники, рабы или, Светан их знает, кто! Но достаточно и одного такого врага, как княгиня Леяна, чтобы не знать покоя ни днём, ни ночью. Хуже всего, что Верен никак не мог понять, что конкретно ей нужно.

Не шантажировать Ярона или торговаться с ним – нет! Это было бы просто и понятно. Но ей было нужно что-то другое. Если просто ослабить Теновию, не допустив брака Полины и Ярона, то она давно предложила бы какие-то варианты. А Леяна тянула время. Подсунула Полине этого Сая… Мрак его дери! Чего она добивается? И что вообще здесь творится…

Верен осторожно выбрался в коридор и неслышной тенью скользнул к двери Полины. Часом раньше он уже проверял её, как и каждую ночь до этого – несколько раз за ночь. Час назад всё было спокойно, девушка спала. Но сейчас её в комнате не было! Похитили?! Чутьё подсказывало, что она ушла сама. И фею прихватила. Вот куда её понесло?! Неужели… Только не туда! Только не в святилище! И опять же то самое чутьё, которое Верен почти ненавидел временами, вякнуло, что именно туда!

Хотелось бежать, но пришлось передвигаться осторожно, прощупывая внутренним зрением окружающее пространство, коридоры, галереи, залы… Замок спал.

Хвала Тене, светлые обычно спят по ночам. А приставлять шпионов к ним Леяна перестала после того как Верен спросил, неужели она сомневается, что гости в безопасности в её замке? Леяна поняла, что её соглядатаев он то ли чувствует, то ли замечает, и решила не злоупотреблять. Достаточно и того, что внешняя ограда опутана такими сигнальными чарами, которые незаметно не миновать даже мухе! Если бы существовали мухи-оборотни…

В святилище сигнальных чар не повесишь… Во-первых, это выглядело бы уж слишком странно. А во-вторых, проход из фальшивого, надстроенного святилища в святилище настоящее охраняет нечто иное, куда более серьёзное. Те чары, что перекрывают проход, тот зеленовато-болезненный морок-туман – это смертельно! Рассказы о том, что там не могут пройти тёмные оборотни – враньё. Там вообще никто не может пройти. Если только не остановить на время действие чар или не иметь при себе отражающий амулет.

Верен собирал информацию, урывая капельку там, щепочку здесь, слово, взгляд, обмолвка… И, опять же, чутьё. Особое зрение. Ему не хотелось им владеть – раньше. А сейчас оно было необходимо. Он узнал про амулеты и пытался найти выход, то есть – способ попасть в святилище и узнать, что там прячет Леяна. Но пока не нашёл. И уже начал думать, что это невозможно.

Надо было сказать Полине! Но он не хотел произносить ни одного лишнего слова, хотя и ощущал присутствие соглядатаев княгини и мог выбрать время, когда их нет рядом. Но у неё могли быть и другие методы… Сама Леяна мало что смыслит в магии, а сила её – проста и не позволяет создавать что-то сложное. Так что сразу было ясно – на неё работает некто весьма сведущий и очень опасный. А то поле… Оно вызывало худшие подозрения.

Неужели пугающие слухи об Отступнике правда?! Но кто ещё мог создать такое… Да, похоже, Отступник в самом деле существует и именно он помогает Леяне. Поэтому Верен молчал. Надеялся, что жуткая смертоносная зелень и так остановит Полину, даже если она ускользнёт из-под присмотра и сунется туда… И всё же… надо было рискнуть и сказать ей, что эта преграда убивает!

Она моментально вытягивает все силы – сначала магические, потом – жизненные. Можно было надеяться, что туда никто по своей воле не полезет, ведь поле чувствуется, и каждый, кто приблизится, моментально начинает испытывать желание оказаться от него подальше. И чем ближе – тем сильнее ощущается действие: накатывает озноб, дрожь, страх, переходящий в панику.

У всех оборотней достаточно сильно развиты те чувства, что предупреждают о подобных смертельных ловушках. А эту даже не пытались маскировать, напротив. Но Полина…

Он никогда не знал, чего от неё можно ждать! Она могла проявлять разумную осторожность и могла быть безрассудно отважной. Чего только стоил выбор пробуждения духа… Не каждый сильный мужчина решится погрузить руки в огонь! Но она решилась. И огонь не опалил её.

Она стояла там… вся просвеченная священным пламенем насквозь, сияющая, гордо выпрямившаяся… Но Верен знал, что ей больно, хотя со стороны всё выглядело так красиво… и тогда ему захотелось взять её боль себе… Если бы это было возможно. Такая юная и такая сильная. Сильная духом. Пусть даже её зверь слаб и человеческое тело – тоже. Но сила души, которую он ощутил в ней в первый же вечер знакомства, покоряла.

Она была доброй, светлой и, казалось бы, мягкой, беззащитной. Однако… даже Грон быстро понял, что ему не удастся запугать её, она не станет дрожать перед ним, как можно было ожидать от обычной человеческой девушки, тем более – только что узнавшей про то, что оборотни существуют, да ещё и оказавшейся в их мире и в их власти.

В ней было внутреннее достоинство, сочетавшееся с уважением к окружающим, – ко всем. Наверное, одно напрямую связано с другим, и тот, кто уважает себя, уважает и окружающих. Верен впервые подумал об этом, наблюдая за необычной девушкой, непохожей на всех, кого он знал прежде.

Он привык к тому, что уважение надо заслужить, его надо добиться, отвоевать, взять с боем! А Полина так легко, так просто и щедро дарила его всем, кого встречала, за всеми признавала право на уважение, выдавая его авансом, не волнуясь о том, что долг могут и не вернуть.

Она не делила людей и оборотней на сильных и слабых, полезных и бесполезных. И грубый князь или лживая княгиня в её глазах стоили меньше, чем простая служанка, даже и не очень умелая, но добрая и порядочная. Она принимала их и хотела узнать, понять… она сочувствовала, сопереживала, была искренней и… невероятно тёплой.

Верену показалось вдруг, что последние годы он жил, как во сне. Плыл по течению, не желая ничего менять, наверное потому, что не верил в благие перемены. Они в его представлении могли принести лишь худшее. А главное – казалось, что за лучшее нет смысла бороться. Для чего?

Его жизнь начала разрушаться после гибели отца. Горе матери, затмившее его собственное горе… Она страдала тихо, плакала тайком, но… Наверное, уже тогда Верен ощущал больше других, а уж мать и вовсе чувствовал так, будто она сама и её горе жили прямо у него внутри – в сердце, в душе.

Он был оглушён глубиной и невосполнимостью её потери, хотя она так старалась скрыть от него своё страдание, поддержать его, от этого почему-то было ещё больнее… Его собственная тоска по отцу терялась в этом бурном потоке, что ярился внутри хрупкой человеческой женщины – его матери. Верен ощущал, как этот поток разрушает её. И ничего не мог сделать.

Отношение окружающих, то, что его отца считают предателем, а кое-кто и к нему самому относится не лучше – всё это так мало значило для него. Но он привык закрываться внутри, уходить от всех: при любой возможности – телом, и всегда – сердцем.

Однако мать хотела, чтобы его приняли, чтобы он "заслужил уважение", своё место в клане, среди других оборотней. Она переживала за него, считала, что только среди своих он будет в безопасности, что нужно добиться, чтобы они приняли его, чтобы он стал частью той общности, которая оставалась для неё малопонятной, но при этом – воплощённой силой, домом, убежищем. Для оборотней, не для людей. Даже после смерти мужа она продолжала так думать, виня себя. Ведь Вереней вступился за людей… И, может быть, то, что его жена – обычный человек, сыграло в этом немалую роль.

Для неё был только один дом и одно убежище – её муж. Его не стало, и она всеми силами души хотела, чтобы у сына всё сложилось. Ради неё он и старался. Изо всех сил. А потом… она ушла. Бурный поток сдерживаемого горя подточил её силы изнутри, размыл всё, что связывало светлую душу с бренным телом. И душа ускользнула туда, где, конечно же, встретила свою любовь и обрела покой.

И на Верена тогда тоже снизошёл покой – странный, неправильный. Жизнь будто текла мимо него, рядом с ним и даже через него, но он не участвовал в ней, а лишь продолжал механически делать то, что нужно делать, а скорее – просто то, к чему привык.

Что же касается его странных способностей, то сначала он игнорировал и скрывал их, потому что они могли вынудить его оставить клан. А для матери это было бы слишком большим потрясением. Прижилась бы она на новом месте? Вряд ли. Это крепкие растения хорошо приживаются после пересадки, а слабые обычно погибают.

А потом… потом он и подавно не хотел ничего менять. Он уже всё потерял, лишился самых близких людей, а других – настолько же или хотя бы вполовину близких – не нажил.

В клане волков к нему относились терпимо. По сравнению с тем, что было раньше, и вовсе можно сказать – хорошо относились. Верена уважали именно те, чьё мнение его хоть немного интересовало. Такие, как Райяна. Хотя она неповторима, конечно.

Стоило бы влюбиться в неё, думал он иногда. Она заслуживает любви. И это самое подходящее для него – полюбить ту, которая никогда не ответит на его чувства. Можно и дальше со спокойной совестью смотреть, как жизнь течёт мимо. Но любви к Райяне не получилось. Было уважение, было нечто, напоминающее почти дружеское чувство. И ничего больше. Может быть потому, что она была слишком сильной.

Его душа встрепенулась только тогда, когда появилась Полина – столь же прямая и честная, как Райяна, но такая… трогательно беззащитная. Не верящая в то, что её можно любить, но готовая отдавать, заботиться и защищать других. Он это чувствовал.

Да, хорошо разбирался в людях. И в оборотнях. Слишком хорошо для медведя. Они так не умеют. Но он всё ещё не хотел признавать ничего другого, быть никем другим. Он убеждал себя, что не нужно ничего менять. И зачем?

Да, Ярон был груб при первой встрече с невестой и не слишком деликатен в дальнейшем. Но Верен и князя понимал слишком хорошо, чтобы не видеть: Ярон умеет признавать свои ошибки и исправлять их. Он успокоится, попросит прощения, постарается загладить вину – уже не дорогими подарками, а вниманием и заботой. Одного урока ему хватит.

А Полина… наверняка растает. Простит, поймёт, полюбит. Не зря же и совместимость у них прекрасная. Так что… Ничего не нужно менять. Нужно просто смотреть, как жизнь течёт мимо… как мимо течёт любовь. И забыть, забыть! – то, что огненным цветком раскрывалось у него в груди, когда он нёс девушку на руках, а она доверчиво и смущённо прятала лицо у него на плече. Забыть.

Но потом… Нападение Ярона всё сломало. Оно заставило Верена проснуться. Иначе могло быть слишком поздно.

Полина. Беззащитная, нежная, добрая – как его мать. Она может погибнуть – не физически, но если её сломать, эта рана, причиняя муки, может убить её. Как его мать. Или даже ещё хуже. Потому что мама всё-таки была счастлива, хотя и не долго. Любима и счастлива. И никогда не доводилось ей пережить насилие.

"Ты примешь свою силу, когда наступит время", – сказала ему как-то Муфра. Сказала как бы между прочим, прервав этими словами разговор о другом. Он их запомнил, хотя тогда и не хотел в них верить.

Да, время наступило. Но как бы не оказалось, что оно наступило ещё раньше, а он не заметил, как бы не вышло, что он слишком поздно решился "принять свою силу" и теперь этой самой силы не хватит, чтобы спасти ту, что внезапно стала так… бесконечно дорога.

Не дороже всех, потому что это и сравнивать было невозможно и, казалось, никем он не дорожил в этом мире. А – бесконечно.

ГЛАВА 46. Взлёт

Постройка, которую Верен даже в мыслях не мог назвать Святилищем, встретила его уже знакомой пустотой. Заполнено было лишь материальное пространство, но на ином уровне, том, что воспринимается внутренним зрением и душой – пустота… Мёртвые изваяния, холодные стены, ни благоговения, ни ощущения силы. А ведь ниже должен находиться Источник огромной мощи – такой же, как рядом с замком князя Теновии, если не сильнее.

Верен быстро осмотрелся и замер, закрыв глаза. Да… Нет! Она проходила здесь, была здесь… Здесь обрываются её следы – прямо рядом со смертельной преградой, отделившей Источник и подлинное Святилище от этих пустых и холодных стен с изображениями богов, в которых, кажется, не вложено ни частицы таланта и веры.

Верен опустился на колени рядом с зелёным маревом, затягивавшим округлый участок диаметром около трёх метров, где пола не было, где под смертоносным туманом должна быть лестница. Снова закрыл глаза, стиснул зубы.

Неужели… Она сейчас лежит где-то там – внизу – пустая оболочка, как и эти стены, пустая, мёртвая и холодная. На него навалилась такая тяжесть, что сердце билось будто через силу, с каждым ударом преодолевая сопротивление духа, не желавшего больше держаться за жизнь, приносящую только потери.

Нет! Не может быть… Она не могла умереть! Он бы почувствовал! Верен поднялся и снова обошёл помещение, прикрыв глаза, ощупывая пространство вокруг сверхчувственным зрением.

Ошибки не было. Она пришла. И не уходила. Значит – она внизу. Живая, что было бы невероятным чудом, – или мёртвая. Внизу. И он будет рядом с ней – живой или мёртвый. Всё равно.

Мысли о долге были такими… лёгкими, что он тут же отшвырнул их прочь. Он не станет служить миру, который отнимает у него всё, что дорого! Обойдутся и без него как-нибудь. И вновь он закрыл глаза. Какая форма лучше всего защищена?

Нет… не было сил думать, рассуждать… Сердце теперь колотилось так, что в груди было больно. Оно ещё верило и надеялось – вопреки фактам, вопреки всему. Она не могла умереть. Чёрная птица взвилась в воздух, гулко хлопнули мощные крылья и с глухим отчаянным "крро" огромный ворон устремился вниз – через убивающее зелёное марево.

* * *

– Защитник-то твой рядом… – протянула шаманка, когда она и Полина были уже рядом со Святилищем. – Тяжко ему… Но и это во благо. Пора ему проснуться для жизни. Такие, как он, не сразу силу свою обретают, ему больше времени нужно, чем прочим, но уже не осталось его… Нет больше времени. Наследники могут погибнуть!

– Какие наследники? – осторожно спросила Полина.

– Ты найти их должна, – прошептала гиена, вернее – её мысленный голос в голове у Полины.

– Но где их искать?

– Они сами тебя найдут…

– Так это я должна их найти или они меня?! – девушка потрясла головой.

– Вы найдёте друг друга, чего тут непонятного? – гиена фыркнула. – Главное… главное, чтобы ты им помогла.

Полина вздохнула.

– Я, конечно, не против. Но ведь у меня может не получиться! Почему вы сами им не поможете, если всё знаете?!

– Эх… девочка… Если 6 мы могли! Что можем, то и делаем. Много чего делаем! Разве тебе не помогали?! И браслетик твой защитный от такой же шаманки, как я! Но больше вмешиваться – права не имеем. Тот, кто всё знает, тот действовать не может! Или одно… или другое. Или знаешь, или свободу имеешь…

– Сердце доброе твоё помочь может. Больше ничего сказать не могу. Хотя… вот ещё одно – подарок тебе от Шере-Лоа-Ри и от сестры-шаманки: браслет твой укрыть может от лишних глаз и ушей. Коснись камня, обведи пальцем рисунок, что вдоль браслета идёт, и скажи: "Окружи нас кругом нерушимым, темнотой укрой, тишиной и пологом незримым ото всех закрой". Это если наедине с кем-то побыть хочешь, – гиена осклабилась и вывалила пятнистый язык. – Объясняю для самых сообразительных. – Она ткнулась мокрым носом в браслет.

– На эту ночь тебе хватит. До рассвета надёжно укроет. Ну а дальше беречь тебе его силу придётся, она не бесконечна. – Г иена скептически прищурилась. – Но сегодня не береги. Ничего не береги сегодня… Такое время бывает, когда надо всё отдать, душу раскрыть, сердце излить… – забормотала она и снова потрусила вперёд.

– Сегодня такая ночь у тебя. А там, как знать… что дальше будет… как знать… Даже мы, шаманки, твою дорогу неясно видим, даже мы… Силу-то используй сегодня!

– снова повысила она голос. – Я её дала, а то задаром пропадёт… Сила заёмная в нём не удержится. На одну ноченьку хватит… И чтобы выбраться отсюда – хватит. И Защитника вывести… Должно хватить… – добавила шаманка вроде бы с сомнением.

– Если любовью силу подкрепишь… Тогда хватит. – Она на миг задумалась – Я говорила тебе или нет… Эх, память у меня уж не та! Та пелена, что укрывает вход, она убивает!

– Что?! – опешила Поля.

– Убивает она, говорю! Смертельно это… Тебя браслет защитил…

Впереди показался выход в Святилище.

– Ну, храни тебя Тена! – сказала шаманка, и гиена с неожиданной для такого массивного зверя ловкостью развернулась и почти мгновенно растворилась в темноте.

– Спасибо… – прошептала Полина, глядя ей вслед.

– Да не стой столбом! – рявкнули из темноты. – Хоть ты и суслик, – мысленный голос хихикнул. – Силой своей поделись… погибнет ведь…

– Кто погибнет? – встрепенулась Поля.

Но темнота молчала. Зато откуда-то сзади и сверху раздалось уже знакомое глубокое и словно бы пропитанное отчаяньем "крро… кррро!" Полина так и подпрыгнула на месте и даже, кажется, прямо в воздухе развернулась лицом к звуку.

Клубящееся болезненной зеленью пятно, которым заканчивалась ведущая наверх лестница, разрезало что-то чёрное, стремительное. Отчаянный взмах крыльев… Один, другой… Огромный ворон… Но он не летит… Он падает! На лестницу, глухо ударившись о ступени, рухнуло уже не птичье, а человеческое тело.

Верен! Смертоносный туман, от которого Полину защитил браслет, мгновенно выпил силу оборотня, но благодаря тому, что была она очень велика, жизненная сила человеческого тела ещё теплилась…

– Верен!

Фея, едва мерцавшая после посещения Святилища Душ, превращённого в чудовищную тюрьму, мгновенно встрепенулась и взмыла в воздух. А Полина всем своим существом ощутила, как рвётся её душа и сердце – вот так же взлететь!

"Погибнет ведь", – сказала шаманка. Вот о ком! Это он! Он! И он тот ворон, что спас её от Ярона! Он тот, кто… кого… Она бежала к лестнице, а сердце разрывалось то ли от бега… нет, не от бега – от боли и страха! До него слишком далеко… бессчётное число ступенек…

– Он ещё дышит! – тоненько выкрикнула фея. – Но слабо… – прибавила она.

Поля остановилась, немного не добежав до основания лестницы, и вся – душой, сердцем, разумом, всей внутренней сутью своей – устремилась вверх, к нему, к тому, кого…

Хлопнули белые крылья, взмыла в воздух стремительная горлица, чтобы почти мгновенно преодолеть расстояние до бесчувственного тела, лежавшего на лестнице. Она даже не успела осознать случившегося с ней превращения – тут же обернулась человеком, прильнула, схватила Верена за плечи, всматриваясь в бледное до снежной белизны лицо.

– Верен… – шептала она, не чувствуя, как текут по щекам слёзы. – Верен! Не умирай, пожалуйста! Нет… прошу… – она разрыдалась, уронив голову ему на грудь, и вдруг ощутила, как его руки смыкаются вокруг неё, – те руки, в которых она впервые в этом мире ощутила себя в безопасности, защищённой, оберегаемой… Боясь поверить, Поля подняла голову. Он смотрел на неё с отчаянной надеждой, смешанной со страхом. Страхом, что это лишь видение, лишь мечта.

– Ты… жива… – проговорил он, едва слышно, одними губами. – Жива? Это правда… ты? Это ты?! – Сила стремительно вливалась в него, сила, добровольно отданная той, что любит, и он стиснул её так, что, казалось, сейчас затрещат рёбра, но именно этого она хотела сейчас больше всего… больше всего на свете.

– Жива… – шептал он лихорадочно. – Жива… – и тут же, без паузы, без подготовки, без сомнений: – Я люблю тебя, знаешь? Люблю. И всегда буду рядом. Пока жив и нужен тебе. Хоть немного нужен…

– Немного?! – голос Полины звучал, как смех, смешанный с рыданием, – Немного?! Я тоже люблю тебя, знаешь? Да, не смотри так удивлённо. Люблю… Очень. Я… никогда не думала, что смогу вот так признаться… Но сейчас… сейчас мне всё равно, что будет дальше. Даже если ты посмеёшься над моими чувствами, – она всхлипнула, обнимая его крепко, жарко, будто хотела сплавиться с ним, раствориться, соединиться в одно – навеки.

– Да уж… – Верен вздохнул, прижимая её к себе уже не так сильно, бережно. – Наверное, у меня нет чувства юмора, но я никогда не пойму, что тут может быть смешного. Хотя… – он посмотрел вокруг. – Вообще-то это и правда смешно, – он усмехнулся.

Полина подняла голову и тревожно всмотрелась в любимое лицо.

– Не уверен, что хоть кто-нибудь от сотворения мира выбирал настолько… странное место для объяснений в любви…

Полина тоже посмотрела вокруг и хихикнула.

– Тебе же ужасно неудобно лежать на этих ступеньках! – спохватилась она. – Да ещё я сверху навалилась…

– Вот уж о чём я нисколько не жалею… Стоило ради этого сюда вломиться.

– Да, стоило, – очень серьёзно согласилась Полина, глядя в его тёмные, затягивающие глаза и чувствуя, как кружится голова и трепещет сердце.