Текст книги "Жених в наследство (СИ)"
Автор книги: Рина Михеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
ГЛАВА 39. Приговор
– Что ты решишь, князь? – негромко спросил глава клана песцов, ощущая некоторую ответственность за тот «подарочек», что получила вся Теновия в лице одной из дочерей его клана.
Видно, плохо её воспитали, ох, плохо… Отец мало интересовался Тамилой, мать – лелеяла свою красоту и не раз крутила романы и до замужества и, что греха таить, после. Это не было нормой, но и страшным преступлением тоже не считалось. Так… внутрисемейное дело. Пока не вынесено на совет клана. А родители будущей управительницы князя Теновии свои распри на всеобщее рассмотрение не выносили. Да и распрей особых не было… Было отчуждение. Каждый жил своей жизнью и не слишком много обращал внимания на единственного ребёнка. Плохо это. Не такими должны быть семьи. И вот – результат.
Но для Тамилы это не оправдание. Не всем выпадает счастливое детство и жизнь в любящей семье, но это не причина, чтобы рушить жизни других, топтать чужое счастье и строить козни. Нет, не причина, не оправдание. А всё же… Что делать с ней теперь? Змея она, а не песец! И если отпустить – снова отыщет нору и найдёт случай ужалить.
Ярон поднял голову, обвёл взглядом зал.
– Так как преступления Тамилы затронули всю Теновию и только что она пыталась воздействовать Плодом Доверия на всех собравшихся, то вам решать её участь. Пусть решит голосование глав кланов и их представителей. Я со своей стороны должен подтвердить слова Тамилы: она сделала много полезного. Но также я должен подтвердить и другое – то, что вы и сами видите: она опасна. Во мне нет желания мстить. Но можем ли мы отпустить её… Вам решать, что избрать для неё – изгнание или смерть.
– Да будет так, князь! – отозвались главы кланов.
– Териш, будь добр, запиши и подсчитай голоса, – обратился Ярон к старшему лису, у которого всегда при себе была бумага и писчий стержень.
– Будет исполнено, князь, – лис устроился за небольшим столом рядом с княжеским троном, стоявшим тут как раз для этого.
– По традиции представители глав кланов могут отказаться участвовать в голосовании. Главы кланов обязаны принять решение, – напомнил Ярон.
Установилась гнетущая тишина. Представители и главы кланов погрузились в раздумья, и напрасно Тамила пыталась перехватить их взгляды, никто не смотрел на неё.
– Ну что ж… – медленно проговорил глава клана песцов, совершенно седой, но всё ещё полный сил мужчина, и тяжело поднялся. – Пожалуй, я буду первым. Ибо это не только её, но и наш позор, раз наш клан породил и воспитал преступницу. Некогда я с тяжёлым сердцем приговорил Тамилу к изгнанию и был рад, что волки приняли её. Она была молода… Я верил, что изгнание послужит для неё достаточным уроком, и она не повторит своих ошибок. Я был ещё больше рад, когда слышал о том, как верно она служит князьям Теновии и был уверен, что урок пошёл впрок. Но мы все ошиблись. Стало только хуже. Я не знаю, чего ждать от неё в будущем. И потому… – он пристально поглядел Тамиле в глаза, с болью вспоминая красивую девочку, которую знал когда-то. – Потому я отдаю свой голос за смертную казнь.
Зал ахнул. Именно от песцов этого никак не ожидали. Териш на миг замер, бросил уже совсем не весёлый взгляд на Тамилу и заскрипел стержнем по бумаге.
Один за другим вставали главы кланов:
Медведи – изгнание.
Лисы – изгнание.
Тигры – смерть.
Представители беркутов и филинов воздержались. Львы – изгнание.
Змеи – смерть.
Пумы – изгнание.
Леопарды – изгнание.
Росомахи – смерть.
Еноты – изгнание.
Барсуки – изгнание.
Мангусты – смерть.
Лесные и камышовые коты воздержались. Стервятники – смерть.
Г иены – изгнание.
Крысы – смерть.
Выдры – изгнание.
Куницы – смерть.
Норки и горностаи – изгнание.
Рыси – изгнание.
Хорьки и скунсы воздержались.
Снежные барсы – смерть.
Ласки – смерть.
Напряжение было таким, что всем казалось – в зале не хватает воздуха, хотя огромные окна были открыты настежь и прохладный ветер позднего летнего вечера свободно вливался внутрь.
– Териш… Что получилось? – хрипло спросил Ярон.
Он был бледен с самого начала, но сейчас у него в лице уже не осталось ни кровинки. Соперничать с ним в этом могла разве что Тамила.
Лис лихорадочно подсчитывал голоса. Его брат тоже склонился над бумагой.
– Одиннадцать против десяти… Большинство за изгнание, князь! – наконец объявил Териш, вставая.
И на этот раз по залу пронёсся вздох облегчения. Казалось, что даже те, кто голосовал за смерть, рады такому исходу. Да, Тамилу не любили многие, а после того, что открылось сегодня… на неё смотрели с презрением, а то и с ненавистью. Но казнь… Нет, большинство не хотело, чтобы пролилась кровь. Пусть уходит. Но уходит живой.
– Что ж, – Ярон поднялся, не скрывая, что тоже испытывает облегчение. – Так тому и быть. Отныне ты изгнана, Тамила, принадлежавшая некогда к кланам песцов и волков. Больше у тебя нет ни стаи, ни клана, ни семьи. Твоя клановая искра будет угашена сегодня же. Ни один клан Теновии не должен принимать Тамилу к себе, ибо тот, кто изгнан вторично, умер для Теновии. Ты можешь жить среди людей. Можешь забрать личные вещи, за исключением магических, и взять жалованье за один год. Княжеский суд завершён и совет закрыт. Тех, кто хочет что-то обсудить со мной с глазу на глаз, я приму в течение завтрашнего дня. Териш запишет всех желающих. Благодарю вас за понимание и поддержку.
Одобрительный гул собравшихся и их поклоны были ему ответом. Все понимали, что сейчас Ярон не в состоянии обсуждать дела, он ещё не восстановился после отравления.
Тамилу повели к её покоям всё те же "ищейки", чтобы она могла собрать вещи и взять оговорённую сумму. Бывшая управительница вытащила тонкую цепочку из-под ворота туники. На ней висел маленький тёмный кулон в форме капли, в центре его мерцал зелёный огонёк.
Клановая искра. То, что связывало каждого оборотня, входящего в клан, со всеми остальными и с главой клана. Говорили, что искра может поддержать, если станет совсем плохо, может не дать умереть, подпитывая силами всей клановой общности. С их помощью глава клана мог в критической ситуации призвать всех оборотней, у которых есть его искры. Правда, для этого так же нужен был перемещающий кристалл огромной мощности, находящийся в месте сбора. Так что этим практически никогда не пользовались, но всё же возможность такая была.
Кристаллы кланов, соединяющие клановые искры, когда-то оставили оборотням стихийники, многое сделавшие для объединения и установления мирной жизни кланов. Одним движением Тамила сорвала цепочку с шеи и бросила на пол. Она не станет ждать, когда Ярон загасит её искру. Пусть подавятся!
Её провожали взглядами, в которых переплелось слишком много всего, чтобы можно было определить их как удивлённые, сочувствующие, презрительные, ненавидящие, осуждающие… Тут было всё.
Но сама Тамила хотела увидеть только один взгляд, чтобы прочесть в нём надежду на иной исход, чем тот, что уготовал ей приговор. Не прозябание среди людей, где придётся скрывать свою сущность или жить за стеной отчуждения, а надежду на реванш… Она искала взгляд Грона. И нашла.
Медведь едва заметно кивнул ей. Да. Его клан примет её. Тайно, разумеется. Глава клана – отец Трона. И честолюбие Грон унаследовал от него. Она ещё вернётся… Не униженной, а попирающей тех, кто посмел унизить её!
ГЛАВА 40. Ярон. Между прошлым и будущим
Тремир хотел проводить Ярона в зал кристаллов, но князь отказался.
– Прости, старый друг, но я должен сделать это один, – он устало улыбнулся.
– Ну что ж, пусть так. Я только хотел сказать, что ты отлично держался. Понимаю, что ты давно уже не мой ученик и не нуждаешься в моём одобрении, но я хочу, чтобы ты знал. Отец гордился бы тобой.
– Благодарю, Тремир. Спасибо тебе за всё, – Ярон отвёл глаза, скрывая влажный блеск.
– Надеюсь, что ты не потеряешь сознание и не расколотишь бесценные кристаллы своим твёрдым лбом, – грубовато пошутил Тремир, и Ярон был благодарен ему за то, что от этой шутки лопнула пронзительная струна, зазвеневшая между ними, напоминая о прошлом, обо всём, что связывало, о потерях, которые всё ещё причиняли боль.
Ярон спустился в подземные туннели. Зал кристаллов находился неподалёку от главного святилища и представлял собой маленькое помещение, спрятанное за потайной дверью. Ярон приложил руку к тёмному малоприметному пятну на стене.
Войти в зал кристаллов мог лишь тот, кто по праву носил княжеский амулет, или же шаманка. Присвоить его невозможно, так как шаманы должны были провести ритуал соединения князя или княгини с кристаллом клана и с амулетом, что они и делали, когда новый князь вступал в свои права.
Дверь медленно отъехала в сторону. Зал кристаллов одновременно являлся сокровищницей, только хранились здесь не деньги, а магические артефакты и заряженные силой кристаллы различного назначения, в основном перемещающие, защитные и боевые. Они находились в ларцах и шкатулках, что стояли вдоль стен зала.
Больше здесь ничего не было, лишь в центре, на возвышении, вытесанном из дикого камня, лежал клановый кристалл – в серебряной оправе покоилось круглое обсидиановое зеркало размером с большое блюдо. Его идеальную черноту нарушали скользящие в тёмной глубине искры – голубоватые, зеленоватые, золотистые, белые, алые, они мерцали, то увеличиваясь, то сжимаясь в неразличимые точки, то меняя цвета.
Вокруг кланового кристалла лежали небольшие, размером всего по два-три сантиметра в диаметре, чуть светящиеся камни разных цветов – с их помощью можно было связаться с главами других кланов, но делалось это только в самом крайнем случае.
Ярон посмотрел на камень воронов – непроницаемо чёрный. Он один был такой. Казалось, что эта чернота тоже светится, хотя как чернота может светиться – непонятно. Вороны… загадочные, наделённые особыми силами, более всех других оборотней и магов имеющие отношение к потустороннему.
Ярон подавил желание взять и сжать их камень. Конечно, очень хотелось бы знать: отзовутся или нет? Но… такая проверка может стоить слишком дорого. Пока что есть надежда, что в самом крайнем случае всё же отзовутся, но если употребить возможность призыва без жизненно острой необходимости, то в другой раз они могут и вовсе не откликнуться.
Ярон сосредоточился на клановом кристалле. Протянул руку, прикрыл глаза, назвал имя:
– Тамила.
Рука ощутила что-то похожее на слабую вибрацию и одновременно – холодное прикосновение. Князь открыл глаза, следя за танцем искр на безупречно гладкой зеркальной поверхности обсидиана. Одна из искр медленно, будто нехотя, приблизилась к его ладони. Она была совсем слабой, Ярон понял, что Тамила уже выбросила бесполезный отныне амулет.
Искра мерцала и дрожала переливаясь из красного в неприятный болотный оттенок зелёного. Злость и жажда мести… Обида и неутолённые амбиции.
– Угасни, – тихо проговорил Ярон, ощущая боль – почти физическую. Ещё ни разу ему не приходилось этого делать. – Ты больше не с нами, ты чужая нам. Угасни.
Искра вспыхнула багровым и исчезла.
Ярон опустил руку и какое-то время стоял, глядя на кристалл, но ничего не видя. Снова взглянул на камень воронов. Они отличаются особой проницательностью. Наверное, глядя на эти искры, их маги могли бы многое сказать, могли бы давно распознать в Тамиле предательницу. А скорее всего, им и кристалл бы для этого не понадобился.
Новая мысль пронзила Ярона будто раскалённой иглой: что если Тамила боялась воронов и потому… Она вполне могла подменять послания, которые он отправлял воронам! Надо поговорить с посланцами. Но уже сейчас Ярон был почти уверен, что выяснится – управительница была столь заботлива, что каждый раз крутилась вокруг, собирала провизию в дорогу и…
Конечно, ей ничего не стоило обмануть быстроногого Трея, которого Ярон чаще всего отправлял с посланиями. Трей… Добрый, преданный и немного наивный. Он, разумеется, доверял Тамиле и не ждал от неё подвоха. Подделать почерк Ярона и заранее заготовить послание – для Тамилы не могло быть ничего проще. Да, она могла это сделать. Но сделала ли?
Он не узнает, покуда лично не переговорит с воронами. Наплевать на все традиции, которые запрещают князю лично отправляться "на поклон" к другим кланам, не будучи даже приглашённым, и навестить их? Да, скорее всего он так и сделает. Хотя… другие кланы, узнав об этом, расценят подобное поведение князя, как проявление слабости. Есть ещё вариант – послать Тремира. Это нарушит традиции не настолько сильно и уж на Тремира точно можно положиться!
Ярон снова протянул руки к кристаллу, думая о Райяне. Где она сейчас? Всё ли с ней в порядке? Стыд царапнул душу – ему следовало бы в первую очередь беспокоиться о Полине. Конечно, её искры здесь нет, ведь в клан её принять не успели, да и как бы они сделали это, если она светлый оборотень. Если бы брак состоялся, Полина всё равно осталась бы вне клана, связанная с ним только через мужа. Но не потому он сначала вспомнил о волчице…
Наверное, они отправились к Леяне – это логично. Тем более, что Полина светлый оборотень, а Верен – серый. Но Райяна-то нет… Тёмных оборотней не жалуют при дворе княгини Светании. Однако Ярон не мог себя обманывать – не поэтому первой, о ком он вспомнил, была Райяна. Искорка переливавшаяся то золотом, то серебром, то голубизной, то стальным блеском, скользнула к его ладони и будто пригрелась под ней, увеличилась, замерцала нежно.
– Райяна… – прошептал Ярон. – Береги себя.
Он осторожно коснулся кристалла там, где светилась искра Райяны, она ответила особенно яркой вспышкой. Впервые князь подумал: чувствует ли обладатель искры, когда князь видит её в кристалле, когда прикасается? Сейчас он был почти уверен, что Райяна почувствовала. Хотя, скорее всего, не поняла, что это.
Ярон помедлил ещё несколько мгновений, нехотя отвёл ладонь от кристалла, ощущая это как потерю, как разлуку с кем-то дорогим, повернулся, чтобы выйти. Но в дверях стояла Муфра, смотрела на него понимающим взглядом, взглядом, в котором, казалось, отражалась мудрость и печаль веков.
– Где я ошибся? – спросил Ярон, сам удивившись вопросу, который не собирался задавать.
Зато Муфра не удивилась совершенно. И поняла, о чём речь. Не о княжестве, не о сынах Мрака, не о Тамиле. Нет, сейчас не о них. В эту минуту слабости или, может быть, в этот момент предельной честности Ярон хотел понять, почему раз за разом превращается в пустыню сокровенное внутреннее пространство, в котором он стремился находить опору и отраду. Ведь он хотел иметь семью, он был бы верным и заботливым мужем и отцом. Так почему всё рушится или ускользает от него?
– А как ты сам чувствуешь? Мысли тебя обманывают. А сердце – знает.
Ярон прикрыл глаза. Шаманка, как и всегда, была права. Сердцем он всегда знал, с чего всё началось, с какого момента цветущий сад начал неумолимо превращаться в обугленные остовы чувств и надежд.
– Но я не хотел этого! – возмутился он. – Я сделал это ради других, ради долга!
– Да, – Муфра печально кивнула. – Да… И только поэтому боги до сих пор не отвернулись от тебя. Когда мужчина оставляет любящую его женщину, ту, что доверилась ему, ту, которой он клялся в любви, это преступление перед Любовью и перед Небом.
– Когда он оставляет не только женщину, но и дитя, это втройне преступно. Но ты сделал это не по своей воле. Поэтому… перед тобой всё ещё открыт благой путь, хотя до сих пор ты и блуждал по окольным тропам.
– Неужели я должен был отказаться? Поставить личное счастье выше мира для многих? Я хочу понять! Какой путь был верным?!
– Бывает так… что совершенного пути, который можно назвать истинно верным, просто нет. Наши предки потеряли верную дорогу уже давно, потому и для нас осталось мало верных путей. Все они ошибочны, но в разной мере. Твоему отцу не следовало возлагать на тебя такую ответственность.
– Думать, что от брака его сына, от рождения у него сильного наследника, зависят судьбы княжества? Над его гордыней можно было бы посмеяться, если бы это не было столь печально. Запомни! – Муфра воздела указательный палец и повысила голос:
– Только Высшие Силы решают, от кого зависят мир или война! И они всегда зависят от многих! Какой бы силы наследник ни родился, всё равно быть войне, если многие к ней стремятся. И сколь бы слабы ни были твои дети, будет мир, если многие не захотят войны. Вы были слишком самонадеянны, считая, что от вас зависит столь многое.
– От каждого зависит лишь то, что дано ему. Тебе дано было стать наследником, а затем и князем, править и сражаться. И ещё – тебе дана была любовь женщины и дитя, ею рождённое! Первое ты принял, от второго отказался. Во благо ли? Слёзы оставленной женщины и ребёнка отзываются на Небесах, и Боги слышат их! И проливаются они дождём из огня и льда на твой путь и твою судьбу. Хотя она никогда не желала тебе зла и не винила тебя.
– Я понял, – Ярон склонил голову, но тут же её поднял.
– Помоги мне найти Марийку и дочь! Помоги, прошу!
Муфра устало покачала головой.
– Женщины твоей уже нет среди живых. Ты вдовец, князь. Ведь то, что было у вас с ней, – самый законный брак, что выше всех законов, установленных смертными. Но теперь ты вдовец, прими и смирись.
Ярон стиснул зубы и несколько мгновений молчал, стараясь взять себя в руки. Муфра ждала, проявляя уважение к его чувствам.
– Это Тамила? Она… убила её?!
– Нет, Ярон, – грустно ответила шаманка. – Нет…
И за этим "нет" князь с болью прочёл другое: его предательство убило её. Пусть и при помощи Тамилы, которая оставила женщину и ребёнка без помощи и поддержки. Но всё равно – это его вина.
– А дочь? Наша с ней дочь?!
– Она жива, князь. И это всё, что могу я открыть тебе. Она жива. Ты можешь искать её, но найдёшь лишь тогда, когда будет угодно Богам. Если им будет угодно. У неё свой путь… Может быть, вы встретитесь. Не спрашивай более ни о чём. Я сказала всё, что могла. Сейчас тебе время быть только князем. Не мужем, не отцом, не возлюбленным. Но скоро… Всё может измениться. Я вижу… – шаманка прикрыла глаза и замерла, слегка покачиваясь из стороны в сторону.
– Вижу… Скоро ты можешь умереть… Или… будешь жить долго. Скоро… ты можешь лишиться всего, что ещё у тебя осталось, или – многое обрести. Решатся судьбы многих. Время… Время поворота, великое Перепутье, время, когда решаются судьбы народов… – уже на пороге!
ГЛАВА 41. Райяна
Райяне снилось, как она бежит по первому пушистому снегу вслед за своим вожаком, своим князем и своей любовью. Ярон вёл стаю на охоту, смертельно опасную охоту на сынов Мрака, но страха не было и в помине. Пока с ними вожак, они – победители. Никто не встанет у них на пути, никто их не остановит. И с охоты вернутся все.
Сильные лапы легко несли вперёд, сминая воздушное покрывало, укутавшее замёрзшую землю, морозный воздух казался чуть хрустящим, и его хотелось прикусить зубами, пить, грызть, лакать, хотелось забыть обо всём и бежать за вожаком – вечно!
Где-то сбоку мелькнул белый хвост, почти неразличимый на первозданной чистоте первого снега, и тревога всколыхнулась, прогоняя безмятежную уверенность зверя. Ярон замедлил бег, Райяна знала, что причина в Тамиле. Ей не угнаться за волками и оставить её позади нельзя – она лучше всех умеет находить сынов Мрака.
Молодая волчица подняла морду к серо-снежному, похожему на перину небу. Сила бурлила внутри, хотелось завыть, если уж нельзя бежать, хотелось остаться с вожаком – без чужаков. И со стаей. Бежать рядом с ними, вместе с ними, слиться в единое целое, как бывало всегда. Всегда, когда рядом не мелькал белоснежный хвост полярной лисицы.
Сквозь сон девушка ощутила тепло, будто ей на грудь опустилось нечто невесомое, нежное и согревающее. Она протянула руку, нащупала амулет. Тепло исходило от него. Не материальное тепло, не физическое – иное. То, что согревает сердце, то, что приносит и счастье, и тоску, если рядом нет любимого.
Наверное, Ярон коснулся её искры. Но не загасил… Она каждый день ждала этого, удерживаясь от того, чтобы не вытаскивать то и дело амулет из-под одежды, чтобы убедиться – искра ещё с ней, клан с ней, Ярон… хотя бы так – с ней.
В этом не было нужды, она слышала, что, когда искра угасает, не ощутить это невозможно. Но всё равно хотелось убедиться. И ещё больше хотелось узнать, когда же наконец решение будет принято.
Ясно, что после такого сильного отравления ядом Мрака Ярон далеко не сразу придёт в себя, так сколько ещё ей быть в неизвестности?.. Но не может же он поверить, что это она подменила противоядие? Ведь не может?! И сейчас, в этот момент между сном и бодрствованием, какой-то частью себя ещё находясь там – в снежном беге за вожаком, в единении со стаей, она ощутила, что этот момент наступил и миновал. Ярон принял решение, и её искра не угасла. Он поверил ей. Ей, а не Тамиле.
Райяна открыла глаза, секунду не могла понять, где находится, хотя комната была похожа на её собственную, но инстинкт сразу же подсказал, что она не дома, что она там, где не должна быть. Всё вокруг – красивое, удобное, новое… чужое.
Она поднялась и подошла к окну, выходившему в сад, прекрасный сад, наполненный лунным светом и цветочным благоуханием. Сад Светании – более яркий, открытый солнечному свету и более… дисциплинированный, чем сады, к которым Райяна привыкла. Здесь всё было ровненько, будто росло по приказу, а не потому что… живое.
Странно… она ощущала себя запертой, хотя никто её здесь не ограничивал – почти ни в чём, разве что в святилище не пустили почему-то. Сразу по прибытии из малого святилища Времён их вели какими-то окольными путями, и, кажется, попасть туда самостоятельно было невозможно. А потом отвели только в "верхний храм", который и не храм вовсе… Так – не понятно что, построенное над настоящим святилищем. А святилище, похоже, каким-то образом запечатано, потому что поток силы в их "верхнем храме" не ощущается совершенно! Сказали, что тёмным оборотням в святилище нельзя. И Верена не пустили, хоть он и серый, потому что не приносил присягу княгине Светании, видите ли. Верен усмехнулся и сказал, когда могли слышать только Полина и Райяна: "Я-то думал, что это святилище Светана, а оказывается – княгини Светании".
В остальном же их принимали очень хорошо, даже более, чем хорошо: принимали так, словно они были долгожданными гостями. Однако Райяна не ощущала свободы, и ей казалось, что никто здесь её не ощущает. Не только Полина, которой тоже было тревожно, не только Верен, настороженный и недоверчивый с самого начала и, похоже, не без причин, но и подданные, и слуги княгини, те, кому, казалось бы, уж точно должно быть здесь хорошо.
Они все были вежливы, иногда даже слишком, они все улыбались – похоже, чаще, чем им того хотелось, они все… чего-то боялись. Или кого-то. Своей ласковой, улыбчивой и небесно прекрасной княгини?
Верен ей не верил. И Райяна, хотя её слегка раздражало его "всезнайство" и то, как ему доверяет Полина, в глубине души была с ним согласна. Княгиня что-то скрывает – это ясно. У всего, что она делает, есть скрытые мотивы – и это понятно и, в общем-то, почти естественно для правительницы, хотя Ярон и не был таким.
Но вот Верен тоже… не душа нараспашку уж точно! Он тоже что-то скрывает.
Но Райяна никак не могла бы назвать его фальшивым. Из всех, с кем Райяна общалась прежде, фальшивой была только Тамила. Здесь же просто какое-то собрание "тамил" – с одной стороны. И запуганных ими всех остальных – с другой. Или это только кажется, потому что светлые оборотни всё же отличаются от тёмных, хотя и те, и другие – люди? Как говорит Полина: в первую очередь люди. А всё остальное – уже во вторую. И, наверное, она права.
И прав Верен, поразивший Райяну своим ответом княгине при первом знакомстве. Когда Леяна спросила, каким же оборотнем стала Полина, медведь моментально выдал: "Волчицей". Раньше, чем Полина успела рот открыть!
Но девочка молодец, ничем себя не выдала. Покосилась на Верена и промолчала. Сама Райяна удивилась настолько сильно, что на пару секунд лишилась дара речи. И, должно быть, только это помогло ей не разрушить легенду. Потом, конечно, они с Полиной попытались узнать у Верена, зачем он это сделал. Но медведь сразу же зашипел на них не хуже змеи, заставив замолчать.
– Княгиня знает обо всём, что происходит в её замке, – нарочито ласково протянул он. – Её подданные повсюду… Мышки, птички… Такие миленькие… такие маленькие…
Тут уж они с Полиной прикусили языки, а потом Поля сама сообразила, что если она суслик – то есть светлый оборотень, то она – подданная Леяны! Конечно, то, что она из другого мира, кое-что меняет. Теоретически она не обязана признавать себя чьей-то подданной, но… Леяна, кажется, настоящий деспот и вполне может потребовать присягнуть ей на верность или, кто её знает, что ещё!
С тех пор всё, что хотели скрыть от княгини, они шептали друг другу на ухо – совсем уж едва слышно.
Конечно, рано или поздно до Леяны дойдут либо слухи, либо – донесения от её соглядатаев при дворе Ярона. Верен не сомневался, что какой-то источник информации у Леяны там непременно должен быть. Но к тому времени, как это случится, они должны убраться отсюда. Ну а если не успеют… Сама Полина не лгала, она всего лишь не стала изобличать Верена, что можно понять, ведь он помог ей сбежать.
Но о самом главном Райяна догадалась позже, после намёка Верена: светлому оборотню здесь, скорее всего, предложили бы обучиться владеть своей силой. А это уже крайне опасно. Если захотеть… то мастер своего дела может так "обучить", что силы оборотня могут вовсе закрыться и разрушать его изнутри. В общем, вариантов и возможностей тут много, и в тысячу раз лучше не учиться никак, полагаясь на природные инстинкты и добрый совет друзей, чем учиться у тех, кому нельзя доверять.
Да, Верен молодец, что и говорить. Сразу после перемещения, пока шли за встречающим, сообразил наложить чары невидимости на второй – не брачный – браслет Полины и ожерелье.
Ещё этот Сай, которого Леяна приставила к Полине… Хотя, разумеется, названо это было как-то иначе – при помощи множества слов, которые у Райяны в голове не задержались, ведь за всеми словесными кружевами более-менее осмысленным было только то, что Сай "всё здесь покажет нашим дорогим гостям". Но на деле он вообще почти не отходил от Полины.
Любезный, весёлый, красивый… Енот. А еноты – те ещё бабники, и обаяния им не занимать. Эти тёмные глаза, затягивающие, очаровывающие… Даже Райяна ощущала мужскую притягательность Сая, хотя её надёжно защищала любовь к Ярону. А каково Полине? Она говорит, что Сай ей не нравится, и действительно всё время старается ускользнуть от него. Но… совсем не зацепить её ударной дозой енотового обаяния просто не могло…
Им от природы свойственно очаровывать – видовая особенность. Лисы, песцы и большинство кошачьих тоже ею обладают, но в меньшей степени, а еноты в этом превосходят всех!
Хорошо, что у Полины голова на месте, и она отлично понимает: княгиня не просто так подослала ей этого красавчика. А Верен, похоже, ревнует… Ох, дела… И зачем они Леяне? Вернее – зачем ей Полина?! Ну, не хочет княгинюшка, чтобы у Ярона были сильные наследники, заинтересована в ослаблении Теновии, ладно, это ясно-понятно. Но ведь она и домой Полину отправить не хочет! А могла бы… Или подсказала бы, где и как искать Хранителя, чтобы избавить Полину от браслета и тогда уж точно не будет никакого брака с Яроном. Но ведь темнит что-то… Или они и правда не знают, как искать Хранителя? Если подумать… А знает ли Ярон, как найти Хранителя Теновии? И вообще – есть ли у них ещё Хранители… Или всё это ушло в прошлое…
Сама Полина тоже не хочет возвращаться, пока не избавится от браслета. Но только ли по этой причине? Или уже привязалась к Верену?
Про Хранителя Леяна говорит неохотно, предлагает отправиться его искать, раз уж им так надо, в сопровождении всё того же Сая, разумеется! И не только его, а целой свиты, призванной, разумеется, обеспечить путешественникам безопасность.
Но Райяна подозревала, что в первую очередь сопровождающие должны постараться, чтобы Хранителя они не нашли даже случайно! Надо убираться отсюда. Опять бежать? Леяне будет слишком легко следить за ними, ведь в её распоряжении оборотни-мыши, оборотни-белки и всякие птички в придачу! Даже и не заметишь их, мелких шпионов… И всё равно – надо уходить.
Все они чувствовали это, всем троим казалось, что княгиня Леяна того и гляди задушит их в своих ласковых, фальшивых, отравленных объятиях.
