Текст книги "Победитель получает..."

Автор книги: Рина Михеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Верю, – легко согласилась Маша. – Но вряд ли у него будет такая возможность.

– Вот как? – иронично изогнула бровь жрица. – И что же или кто ему помешает? Уж точно не я.

– Не ты. Я…

Маша взглянула на Кусю, сидевшего рядом, на полу, смотревшего на неё внимательно, с интересом. Он едва заметно кивнул.

– Я могу скрыться, просто исчезнуть отсюда. В любой момент.

– Неужели? – недоверчиво процедила Ядва.

– Да. Это правда. Для меня важно продержаться здесь несколько дней, но… похоже, что и на этот раз не выйдет… – последние слова она прошептала одними губами, но Ядва всё равно услышала, прищурилась, буквально прожигая взглядом.

– Кому другому я бы не поверила, – произнесла жрица через минуту, – но тебе… Ты из тех, кто врать не только не любит, но и не умеет. Такие, как ты, часто ставят в тупик и поражают людей своей нежданной правдивостью. Именно это и случилось с Алканом там, у алтаря Владычицы. В тот миг, могу поклясться, он поверил, что в твоём теле обитает Тёмная. Но я знала, что это не так, и знала, что он тоже это поймёт. В тебе нет тьмы, и уж кто-кто, а Алкан должен бы в этом понимать побольше моего.

– Да уж, – с готовностью согласилась Маша.

Ядва прищурилась.

– Почему это “да уж”?

– Ну так он же… – Маша пошевелила пальцами, будто хотела ухватить пробегающие мимо слова, но они были слишком юркими и не давались, – он же сам… в некотором роде… не совсем человек. Не только человек.

– Ты-то откуда знаешь? – изумилась Ядва.

– Догадалась, – Маша скромно потупилась, гадая, права ли она в своей откровенности или всё-таки следует быть более скрытной и осторожной.

Пожалуй, для последнего у неё недостаточно ни информации, ни опыта, ни дарования. А как говорила мама: “не умеешь – не берись!” Если б знать ещё, что лучше скрыть, а что сказать, и к какому и то, и другое действие приведёт результату. Неизвестно. И отмолчаться не выйдет. Значит, будем говорить всё!

– Расскажи мне об Играх, – требовательно напомнила свой вопрос Маша.

Ядва хотела огрызнуться, но, зло покосившись, всё же ответила:

– Ничего особенного… На поле для Священных Игр стоит пирамида – уменьшенная копия Великой Пирамиды, в которой мы сейчас находимся. Участников выстраивают на первой ступени. За подъём на каждую следующую ступень они должны сражаться – друг с другом или со специально обученными воинами. По истечении определённого времени не успевшие покинуть ступень и подняться выше умирают.

– Почему? Как? – тихо спросила Маша.

Ядва равнодушно пожала плечами.

– Зависит от ступени. На пирамиде для Игр много секретов: на одной ступени из пола выскакивают железные колья, на другой – вспыхивает огонь, на третьей – из стены появляются верёвки, опутывающие жертв и медленно затягивающиеся, на четвёртой – раскалённое масло…

– Милое развлечение… – одними губами прошептала Маша.

– Многим нравится, – ответила Ядва, с некоторым удивлением всматриваясь в побелевшее лицо своей слушательницы.

– А если кому-то всё-таки удастся добраться до вершины?

– О! – Ядва улыбнулась. – Победитель Игр! Его увенчивают, переодевают в праздничные одежды… Правда, он обычно оказывается весь изранен, но это не мешает устроить в его честь большой праздник, на котором восхваляется отвага и сила победителя!

– А его раны?

– Ими займутся лучшие лекари, он не должен умереть… раньше времени.

– Раньше времени? – переспросила Маша.

Ядва лишь молча склонила голову, всё так же пристально всматриваясь в лицо этой странной девушки.

– А что с ним происходит потом? Что? – не отставала Маша.

– Это тайна, известная лишь посвящённым, – Ядва тонко улыбнулась.

– Скажи мне!

– Ну что ж… Потом… его посвящают Безликим. Ты же видела изображения ритуалов?

– Это те жуткие фрески с пытками и издевательствами? Инструкции по тому, как изуродовать и искалечить человека в картинках?!

– Можно и так назвать, – спокойно согласилась Ядва.

– Но победитель – он не знает об этом? Ему ничего не говорят?

– Разумеется! Иначе, откуда бы взялся азарт, где стимул для борьбы? Самая мучительная смерть во время Игр – лишь краткий миг, по сравнению с этими муками, которые не прекратятся ещё о-очень долго… Безликие весьма привередливы в отношении приносимых им жертв, знаешь ли!

– Господи… – Маша согнулась, спрятав лицо в ладонях. – Что же это такое… Почему люди творят такое друг с другом…

Ядва наблюдала за ней, приподняв бровь.

– За других не скажу, – неожиданно ответила она на этот риторический в общем-то вопрос, – а я с детства знала: или ты – или тебя!

– Послушай, – тихо, но решительно заговорила Маша. – Ну придумай что-нибудь. Я сделаю, что скажешь. Алкан может сколько угодно писать мне слова, но я скажу, что сама решу, понимаешь?

– Понимаю… – медленно произнесла Ядва. – А пока скажи мне вот что: чего ты хочешь? Чего ты хочешь от меня за то, чтобы завтра во время Игр сказать при всех, что тебе угодна твоя верная жрица Ядва, а Алкан – нет. И исчезнуть после этого – как ты и сказала.

– Я хочу помочь мятежникам, которые завтра должны участвовать в Играх.

– Как помочь? Чем? Ты видишь – я и себе-то пока не могу помочь. Прячусь здесь, как крыса в норе, – глаза Ядвы полыхнули ненавистью. – Вот ты разглядела, что Алкан – не просто человек, так может ответишь мне: почему? Почему избран он, а не я?

– По-моему, тут жалеть не о чем, – глухо проговорила Маша.

– Может и так, а может и нет. Но я просто хочу знать – почему?!

Маша посмотрела на жрицу долгим, тяжёлым взглядом. Было проще всего сказать – не знаю. Но ответ уже родился внутри. И она решила ответить.

– Потому, что он – пустой. Ты недобрый человек, Ядва. Я не хотела бы встретиться с тобой на узкой дорожке… Хотя, кажется, это уже произошло, – Маша грустно усмехнулась.

– Но всё-таки в тебе, может быть, есть и что-то человеческое, а ещё – в тебе много огня, ненависти, много – пусть даже плохих, но чувств и мыслей, стремлений и… противоречий. Может быть, и хорошее в тебе есть, но ему не дали развиться.

А Алкан – пустой. Он просто ничтожество, в нём нет ничего. Есть только животное желание выжить, есть голод, жажда и… всё. Нет ни мыслей, ни чувств. Пустой сосуд – подходящий сосуд.

Ядва откинулась на подушках, глядя на Машу с откровенным изумлением, почти с восхищением.

– Знаешь что, – сказала она, помедлив, – я сделаю, что смогу. Думаю, ты выполнишь свою часть договора. Ну и я – постараюсь. Хотя бы и для того, чтобы испортить Алкану эти Игры, которые он так старательно готовил. Только многого не жди. Если ты надеялась, что я смогу устроить им побег или что-то в этом роде – даже не думай. Я бы устроила, чтобы посмотреть, как будет вертеться Алкан, но это не в моих силах. Самое большее… Ну ка, открой вон тот ящик.

Маша послушно выдвинула нижний ящик грубо сколоченного комода.

– Теперь нажми на его дальнюю стенку.

Под Машиными руками открылась маленькая потайная камера, в ней лежала небольшая бутылочка с плотно пригнанной пробкой.

– Дай сюда, – распорядилась Ядва.

Маша протянула бутылочку ей. Жрица внимательно рассматривала содержимое, что-то бормоча про себя.

– Должно хватить, – проговорила она наконец, – хотя я не знаю точно, сколько там у него этих мятежников… Но, вроде, должно. Ты хочешь попросить за кого-то определённого? Или тебе безразлично, кому именно не достанется, если на всех не хватит?

– Лирен, – прошептала Маша.

– Ну конечно, – Ядва ухмыльнулась. – Я уж постараюсь. И Лирен будет первым на очереди, не сомневайся. Лишь бы удалось пробраться…

– Что это?.. – спросила Маша, кивая на бутылочку и одновременно холодея от догадки, которой оставался лишь волосок до уверенности.

– Яд, конечно, – безжалостно спалила этот самый волосок Ядва. – Что же ещё? Чем ещё, по-твоему, я могу им помочь? Хорошо, если удастся… Это бесценный дар в нашем жестоком мире – иметь возможность умереть до того, как тобой займутся жрецы и Безликие… Уж можешь мне поверить.

– Верю, – только и сказала Маша.

========== Глава 35. О своих и чужих ==========

Они снова вернулись в отведённую им роскошную камеру: Куся сидел на кровати и казалось, что он зябко кутается в свои крылья; а Маша стояла перед ним на коленях на пушистом ковре, заглядывала в глаза – виновато и вопросительно.

– Ну чего ты… – тихо сказал Куся. – Чего ты ещё придумала – из-за меня переживать. Если уж ты без этого не можешь никак – переживай за этого твоего… Лирена. А за меня-то что?

– Он не мой, – отказалась Маша, – он сам по себе. А вот ты – мой. И я буду за тебя переживать! – упрямо заявила она. – А как же иначе? Я тебя втравила в этот кошмар. А теперь… из-за этого Лирена, снова сдам раунд. А что будет с тобой, – она шмыгнула носом, едва сдерживая подступающие слёзы. – Что с тобой будет, если я проиграю?!

– Твой? – прошептал Куся. – Я твой?

Похоже, он вообще не услышал всего остального и сейчас, вытянувшись в струнку, ждал ответа, глядя на Машу огромными влажными глазами.

– Конечно, мой! – Маша сгребла его обеими руками и прижала к себе. – Мой… – шептала она в тёплый затылок, нежные пёрышки шевелились от её дыхания, – мой… Но как же мне спасти тебя… как уберечь?.. Не надо мне было… может, можно ещё отказаться…

– Не смей, слышишь! – Куся вырвался из её объятий, в которых ещё секунду назад так очевидно блаженствовал. – Не думай даже! Ты всё сделала правильно. Они не должны умирать для развлечения этих тварей! Не должны становиться жертвами мерзким тёмным духам! Они отважно боролись и заслужили право достойно уйти. Я бы никогда не простил себе, если бы мы не сделали для этого всё, что могли…

– И не думай больше о том, что со мной будет. Если станет совсем плохо – я тоже уйду. Это не страшно. Главное… – он лукаво посмотрел на Машу.

– Что? – спросила она.

– Главное, что у меня снова есть семья – здесь, а не только в Небесном Гнезде. Мне теперь и здесь хорошо, и там хорошо будет… Ведь если я твой, то ты – моя, правда?

– Конечно… Конечно, твоя, – закивала Маша и, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась.

Куся не останавливал её, только вытирал мягкими лапками мокрые щёки и ластился, как обычный котёнок. Он чувствовал, что это правильные, нужные слёзы – слёзы освобождения и… обретения. Маша так и заснула в слезах, прижимая к себе Кусю.

Наутро ей показалось, что она только-только закрыла глаза, как её разбудил почтительный, но настойчивый стук в дверь. На самом деле им дали выспаться, ведь для исполнения отведённой ей роли Маша должна была выглядеть как можно лучше.

Почётные пленники быстро поели, потом явились жрицы с ритуальными одеждами, но Маша снова категорически отказалась их надевать. Вслед за жрицами явился Алкан, кланялся, лебезил, выражал восхищение и восторг и ни словом не обмолвился о том, что Маша не так одета.

Он лично сопроводил “Тёмную Владычицу” и “Стража-Проводника” в пышно убранную ложу огромного амфитеатра, расположенного неподалёку от Великой Пирамиды. Её громада нависала и давила так, что Маша даже спиной ощущала это давление.

А прямо перед ней высилась жуткая уменьшенная копия пирамиды. Сейчас она выглядела относительно безобидно, но у Маши так и звучал в ушах равнодушный рассказ Ядвы об этом кошмарном порождении союза изощрённой фантазии садиста и технического гения.

Амфитеатр казался почти пустым, небольшие группки знати в сопровождении доверенных слуг выглядели детьми, заблудившимися в руинах города великанов и сиротливо жмущимися друг к другу. Пирамиду Испытаний, как назвал Алкан это зловещее сооружение для Игр, окружали три ряда воинов. Жрецы и жрицы широким полукругом расположились вокруг Маши и Куси.

Охраны здесь не было, но в воздухе парили странные слабо светящиеся шары, напоминавшие те, что освещали внутренности Великой Пирамиды. Но в этих временами вспыхивали миниатюрные молнии, сменявшиеся клубящимся дымом, и Маша заметила, что прислужницы, сновавшие вокруг безмолвными тенями, стараются держаться от них подальше. Да и ближайшие представители знати, похоже, поглядывали на подозрительные шары со страхом.

Поначалу Маша решила, что жаждущие крови и зрелищ зрители только начали собираться, хотя ей и показалось странным, что это она должна ждать их, а не наоборот. Но выяснилось, что все уже собрались… Огромный амфитеатр явно был рассчитан на куда большее стечение народа, а светловолосая знать, даже при наличии немалого количества темноволосых и смуглых слуг не могла заполнить собой и двадцатую его часть.

Алкан подвёл к Маше престарелого разодетого правителя, за которым, явно стараясь спрятаться за его спину, маячила столь же престарелая жена. Этот старик не мог вызвать ничего, кроме жалости… Он так явно боялся Алкана и “Тёмную Владычицу”, так очевидно был давно и надёжно запуган, что Маше сразу же стало ясно – Пирамидией правят жрецы.

А над жрецами добивается единоличной и безраздельной власти Алкан. И весьма успешно. Эти Игры должны ещё больше упрочить его положение. В змеином гнезде жречества Пирамидии шла постоянная борьба за власть. И даже сейчас чувствовалось, что Алкан ещё не успел или не сумел добиться полного подчинения. Жрецы и жрицы отчётливо понимали, что он установит диктатуру. О прежнем, хотя бы относительном, равноправии можно будет забыть.

Даже по тому, где они останавливались, кого и как приветствовали, видна была расстановка сил. Схема простая, классическая: два фланга и нейтралы между ними, выжидающие, когда окончательно выявится победитель.

Впрочем, тонкое искусство нейтралитета заключается в том, чтобы принять верное решение хоть немного раньше, чем победа одной из сторон станет очевидной для всех.

И вот теперь клан Алкана радостно группировался вокруг своего лидера, а соперничающая группа имела потерянный и чуть ли не жалкий вид. И именно с той стороны, за спинами других жриц, на миг промелькнула угрюмо-сосредоточенная Ядва, всё ещё очень бледная, но решительная.

Значит, именно она возглавляет вторую группу. А её сторонники, хоть и деморализованы, но наверняка видят, что предводительница не сдалась и на что-то рассчитывает, поэтому переметнуться к Алкану прямо сейчас не решаются, косятся настороженно, пытаясь сохранить достоинство.

Алкан вряд ли высоко оценит их немедленную капитуляцию…

А Ядва, если ей удастся остаться на плаву и изменить расстановку сил, точно не простит.

Нейтралы, не обременённые прочными связями, уверенно мигрировали в сторону Высшего Жреца. Церемониал не позволял им приближаться к “Тёмной Владычице”, и они с некоторого расстояния отвешивали ей ритуальные поклоны и испуганно таращились исподтишка; а затем устремляли напоказ восхищённо-восторженные взоры на Алкана, старались пробраться к нему поближе, поздравить с невиданной милостью богов!

Его давние сторонники норовили сомкнуться потеснее, смотрели презрительно. Ну точно, как в какой-нибудь наэлектризованной очереди за чем-то необходимым, – подумала Маша. – Морда кирпичом и “вас здесь не стояло!” Вот как окажется Ядва на коне, так всем припомнит, кто где стоял… – Маша невесело усмехнулась.

А ведь если рассматривать её и Кусино появление как милость богов, то Алкановой заслуги тут нет ни на грош! Он просто явился и всё присвоил себе. А вот и Жард, который сначала запугивал Машу, а потом первым, да и единственным, в общем-то, из числа Высших Жрецов признал в ней Тёмную Владычицу.

Ядва ещё назвала его дураком или как-то в этом роде. Права была. Она-то умная, и если бы не нечеловеческая сущность Алкана, в два счёта всех тут построила бы. И вряд ли от этого стало бы хуже.

Жард ранее, судя по всему, держал нейтралитет. Положение у него более чем выигрышное: алтарь Служителей, как разъяснил Маше ещё вчера наблюдательный Куся, – это алтарь серых. Они и есть Служители в местной иерархии богов – Служители Безликих.

Куся прекрасно ориентировался в местной настенной живописи, так как говорящие тоже изображали свою жизнь в картинах, и он читал по ним с той же лёгкостью, с какой Маша могла бы читать текст, напечатанный на родном языке.

Благодаря талантам кото-мыша, да ещё мелким деталям, там и тут оброненным словам, Маша поняла, что серые здесь частые гости и именно они и советом, и делом помогают местному жречеству удерживать власть. Вот эти странные шары – наверняка от них. И много чего ещё.

Жард встречается с ними, и их данайские дары проходят через его руки. Соответственно именно он мог бы занять главенствующее положение. Но серым не нужен умный и проницательный “контактёр” с самостоятельным мышлением. Он должен быть глуповат и даже где-то наивен. Потому Жард и не сумел использовать преимущества своего положения. Да и хотел ли?

Похоже, он настоящий фанатик, и его интересует не столько собственное положение, сколько расположение “богов”. Если исходить из этого, то к Алкану он относится с искренним пиететом. Он единственный производит впечатление человека, не принимающего участие в постоянной борьбе за власть и выживание в банке с пауками.

Жард просто занят своим делом и, кажется, даже не подозревает, что нейтралы избрали его если уж не лидером, то, как минимум, прикрытием. В его тени они в относительной безопасности. А ещё в этой тени наверняка скрывается кто-то, кто влияет на Жарда и манипулирует им.

Фанатиками управлять легко, достаточно убедить их, что “такова воля богов”, и они сделают что угодно. И действительно – вон тот человек в облачении младшего жреца (а Маша уже начала немного разбираться в их знаках отличия) – повсюду следует за Жардом, то и дело что-то ему нашёптывает, посверкивая хитрыми масляными глазками…

От наблюдений Машу отвлекло появление весьма озабоченного жреца. Он выглядел всерьёз напуганным, когда направлялся к Алкану, – бледный до синевы мужчина оглядывался по сторонам, словно надеялся отыскать кого-нибудь, кто взял бы на себя его неприятную и опасную миссию. От него все шарахались, как от прокажённого: ясно, что вестники, приносящие добрые новости, выглядят иначе, а недобрых вестей не любит никто…

Началось… – с ужасом, болью и невыносимо горькой надеждой подумала Маша.

Куся легонько тронул её лапкой за руку и одними глазами указал в сторону “лагеря Ядвы”. Оттуда к Маше приближалась, расталкивая жрецов и жриц, такая же бледная и перепуганная Роса. Она закусила губу, опустила глаза и шла с упорством ледокола, разрезая недовольные ряды служителей тёмных культов.

Маша развернулась и пошла ей навстречу. Окружающие ахали и расступались перед ней. Росу послала Ядва. И Маша немедленно должна узнать – зачем.

========== Глава 36. Ход Ядвы ==========

Как же они будут разговаривать здесь – при всех, – думала Маша, стремительно сближаясь с Росой, чуть ли не перескакивая через скамьи и не сшибая с ног замешкавшихся жрецов и жриц.

Она совсем забыла, что может прогнать прочь обладателей лишних ушей. Здесь, скорее всего, ей не помешает даже Алкан. Он не может при всех подвергать сомнению её право приказывать, её божественный статус.

Но никаких действий по разгону любопытных от Маши не потребовалось.

Едва она встретилась с Росой, как та разжала руку, и с ладони взмыл голубой полупрозрачный шарик сантиметра в два диаметром. Эта потусторонняя голубизна мгновенно разлилась вокруг, захватив Машу, Росу и Кусю, не отходившего от “своей Маши” и на полшага, в голубоватую сферу.

– Чтоб не слыш никто! – в своей манере объяснила Роса.

– Что случилось? – поторопила её Маша. – Говори!

– Госжа всё сдела! – поскакала Роса, иногда замирая и встряхивая головой, словно она хотела перетряхнуть запасы слов, чтобы выловить в общей неразберихе нужные. – Веле переда: всё сдела, что мгла! Но…

– Что “но”?! – Маша сама не заметила, как схватила Росу за руки.

Ей тоже хотелось встряхнуть девушку, чтобы вытряхнуть нужные слова, пусть и в таком – обкромсанном виде.

– На всех не хва! Много их! Госжа хоте сде, как вы хоте! Она стара! Но Лрен не взя! Он отда другм… другом… другу отда! Ему не хвата и ещё однму. Двое их. Тперь, – Роса опустила голову, и Маша внутренним чутьём поняла, что она переживает всё это вместе с ней, что она – на её стороне, на стороне Лирена, которому “не хва”, который “другу отда”…

– Что же теперь… – прошептала Маша, – что же теперь будет…

Роса посмотрела ей в глаза, увидела в них слёзы – те же, что и в её собственных.

– Госжа обеща: вы выпол, что обеща, а она – Лрена себе заберёт.

– Себе? Что это значит? – растерянно спросила Маша.

– Если побдит он. Госжа забрёт его – в жертву Тёмной Владычице. Не одаст Алкану!

– И что же с ним будет тогда? – скептически спросила Маша.

– Отпуст… тит… – одними губами прошептала Роса.

Маша смотрела недоверчиво.

– Если плох совсем будет – даст умреть, – доверительно пообещала Роса.

Она тоже знала, каким великим благодеянием это может быть в аду, построенном на земле, созданной для рая…

– Госжа покляться! Не обма, – убеждённо заверила Роса.

– Почему ты так думаешь? – всё так же скептически спросила Маша.

– Зна. Тётка она мне. Всю жизнь её зна. Если обща – выполня. Она так Алкана ненвидит – ужас как! Он… её мать… посвят Безликим…

– Господи… – выдохнула Маша.

– И мою мать, – прошептала Роса. – А нас – забра. Ядва птом узна. Она его ненвидит! Отпустит Лрена – ему назло! Идти мне надо, всё сказа я, что госжа веле.

– Иди, – прошептала Маша, давясь слезами. – Иди.

Роса быстро достала из-за пазухи круглый уплощённый диск и сунула его Маше, а она-то и забыла совсем!

– Вот, – прокомментировала Роса в своей более чем лаконичной манере и быстро пошла прочь.

Но других пояснений и не требовалось – их ещё вчера дала Ядва. Маша спрятала диск в ладони, повернулась назад, пошла к своему месту, изо всех сил стараясь удержать слёзы, – по кому хотелось ей заплакать? По мятежникам, умершим от яда? По тем, кому яда не хватило, и их мучения ещё не закончились? По матерям Ядвы и Росы? По самой Росе? Даже по Ядве, может быть?

Всё вокруг расплывалось, но Маша не дала своим слезам пролиться, превращая бессилие в злость. Она должна выглядеть злой. И глядя на этих чудовищ в человеческом обличье, это не так уж и сложно…

Дойдя до своего места, Маша резко развернулась. Лицо у неё было такое, что и без того почтительное расстояние между ней и ближайшими жрецами и жрицами увеличилось как бы само собой. Отыскала взглядом Алкана.

И вокруг него тоже никого не было, всех словно смело волной его гнева. Да, Высший Жрец был крайне зол, новости его явно не порадовали, а кроме того, он успел увидеть, как Маша вышла из-под купола непроницаемости – ещё одного подарочка серых, как и диск, зажатый в Машиной руке. Но о нём Алкан пока не знает.

Что же будет с бедной девочкой? – подумала Маша о Росе. Хоть бы Ядве хватило сил и возможностей, чтобы уберечь её. Но для этого и сама Маша должна постараться. Должна сыграть всё правильно. Ядве всё-таки удалось стать режиссёром спектакля, в котором Маше отведена одна из ведущих ролей, но сейчас сожалений не было.

Поистине, всё познаётся в сравнении. И в сравнении с Алканом, Ядва была воплощением доброты и милосердия. Тем более теперь Маша знала, кто и как зажёг огонь неукротимой ненависти, пылающий в душе жрицы; знала и о том, что в этой обугленной душе ещё остался уголок для привязанности, может быть даже… любви?

На трибунах нарастало волнение. Было ясно, что что-то происходит, но никто не понимал, что именно; и страх, расползаясь, постепенно накрывал всех, густел, наливаясь палитрой оттенков – от лёгкой тревоги до смертельного ужаса.

Стражники, выполняющие распоряжение Алкана, вывели на арену Лирена и ещё одного мужчину – тоже смуглого и черноволосого, но заметно старше, с проседью и сетью морщин на грубо вылепленном лице. Двоих пленников окружало множество воинов, рассчитанное на несколько десятков опасных мятежников, среди которых даже женщины представляли собой немалую угрозу.

Игры обещали быть долгими, увлекательными и зрелищными. Но обещания не сдержали. Двое бунтарей в окружении целой толпы стражи и роя оружейных шаров с молниями внутри выглядели насмешкой над силой храма, над властью Пирамидии.

Сущность, владевшая Алканом, тут же заметила это, лицо жреца болезненно исказилось, но отдавать новые распоряжения было поздно.

Открытие Игр и так затянулось. Солнце поднималось всё выше, а полотняные навесы и зонтики, призванные укрыть изнеженную публику от палящих лучей, вряд ли могли спасти от полуденного зноя.

Алкан дал знак, и музыканты, стоявшие через равное расстояние друг от друга по краю арены, извлекли из громоздких незнакомых Маше инструментов ревущие гудящие и бухающие звуки. Зрители прекратили перешёптываться и встали ровнее.

Маша только сейчас заметила, что все стояли, – по-видимому, они поднялись вслед за ней, когда “Тёмная Владычица” устремилась навстречу Росе. Стражники замерли недвижимыми изваяниями.

И только мятежники стояли свободно. Лирен отыскал взглядом Машу, благо сделать это было нетрудно, – самая роскошная ложа располагалась прямо перед ним, – и не отрываясь смотрел на неё, пристально, напряжённо, словно хотел проникнуть в её мысли, заглянуть в душу.

Его товарищ тоже не сводил с неё глаз, но его взгляд был угрюмо-настороженным.

========== Глава 37. Ход Маши ==========

Грубая музыка, чьи весьма сомнительные достоинства вряд ли могли порадовать кого бы то ни было, вскоре стихла.

Алкан занял своё место – на один ряд ниже и немного правее ложи Тёмной Владычицы. По этикету её ложа должна была располагаться выше прочих, поэтому всем, в том числе и Алкану, приходилось стоять вполоборота – почти спиной к арене.

Жрец сжал что-то в руке. Теперь Маша знала, что это усилитель голоса – незаметный и мощный, как и тот, что передала ей Ядва, – и заговорил.

Как водится, для начала он поведал собравшимся о том, что и так всем было известно, то есть – о воплощении Тёмной Владычицы и её Проводника; затем – о том, что никому не интересно, то есть о собственных заслугах. По всему выходило, что это именно он и воплотил Тёмную, хотя впрямую жрец таких заявлений не делал.

И наконец, когда несколько осоловевшие слушатели дошли до кондиции, традиционно почитаемой ораторами всех миров подходящей, жрец перешёл к самому интересному, а именно к тому, что только что придумал, с добавлениями ровно той части правды, которую никак невозможно было скрыть.

– … боги, – вещал жрец, – сочли всех мятежников, кроме этих двоих, – Алкан радостно простёр руки к Лирену и его товарищу, словно они были редкими деликатесами на праздничном столе, – слишком жалкими и недостойными принять участие в Священных Играх! Ничтожные бунтовщики издохли в своих клетках, как бешеные крысы, осмелившиеся покуситься…

Чёрные глаза Лирена полыхнули яростью, он перевёл взгляд на Алкана, и ярость тут же сменилась презрением. Сам жрец сейчас поразительно походил на жирную, хитрую крысу, весьма опасную и, вполне возможно, бешеную.

Сущность не уходила, жадно и злобно поглядывая вокруг, проступая сквозь личину “доброго дядюшки”, и это производило поистине отталкивающее впечатление.

Маша встала, одной рукой придерживая сумку, а в другой сжимая усилитель голоса. Его даже не нужно было подносить к лицу – пугающее в своей непонятности устройство. Но деваться некуда – сейчас её выход, нужный момент настал. И как хорошо, что сумка здесь, не исчезла по своему обыкновению.

– Высший жрец Алкан лжёт! – громко и уверенно выговорила Маша.

Все стоящие на трибунах люди – от Высших жрецов до правителя с супругой в ужасе уставились на неё – на Машу, но видели они разгневанную Тёмную Владычицу.

– Мятежники умерли потому, что я так захотела, – объявила она. – А захотела я этого, потому что меня прогневал Алкан. Я недовольна им, недовольна тем, что он возомнил себя единоличным властителем Пирамидии и всех алтарей. Он оскорбил Высшую жрицу Ядву – мою верную служительницу. И сейчас, здесь, присвоил себе её заслуги. Это она своим усердным служением добилась моего воплощения в смертном теле. Но никто здесь не возвысил свой голос, чтобы сказать об этом. Высший жрец Алкан ждёт милости от Безликих, которые вряд ли вообще замечают его усилия… Но он напрасно считает, что все прочие алтари – его собственность, а их жрецы – его слуги. Это оскорбительно для меня!

“Тёмная Владычица” прожигала Алкана взглядом, а он, впившись в неё белыми от неукротимой злобы глазами, начал шептать что-то, заметно шевеля губами. Маша ощутила, как боль сдавила голову обручем, а на грудь легла неподъёмная плита – она не могла вдохнуть!

Но в тот же миг Куся выгнул спину дугой, зашипел, топорща хохолок и усы – стало легче, Маша судорожно вдохнула уплотнившийся воздух. Кото-мышь расправил крылья и выдохнул довольно большой, такой, что его должны были заметить даже на дальних трибунах, клуб пламени, направляя его в сторону Алкана.

Вероятно, действия Куси произвели не только чисто психологический, но и ещё какой-то эффект. Не зря его народ похож на потусторонних Стражей, а самого Кусю прочили в шаманы…

Давление ослабело, головная боль почти прошла. Алкан выглядел ошеломлённым, обо всех остальных и говорить нечего. В любом случае, пора было заканчивать показательное выступление. Маша, стараясь действовать незаметно, придвинула сумку раскрытым входом поближе к Кусе. Он недовольно дёрнул усами и сяжками, мол, – помню, успею, не отвлекай!

– Прежде чем покинуть вас, – высокомерно заявила Маша, – я хочу объявить свою волю, – она скривилась.

Как же не хотелось ей это говорить. Но вчерашние доводы Ядвы показались слишком убедительными, чтобы ими пренебречь. Она не может вовсе отменить Игры. Если попытается, то разочарование жрецов и знати будет слишком сильным, а Алкану удастся убедить всех в том, что истинная Тёмная Владычица никогда бы так не поступила, что она – самозванка, несмотря на фокус с исчезновением.

У них здесь магия не в новинку, и удивить подобным трюком, пожалуй, можно, но оправдать им подобное “потрясение основ” – нет.

И Маша согласилась с ней – нельзя требовать слишком многого, Игры должны состояться. Правда, вчера она надеялась, что никто из мятежников до них не доживёт… Но Ядва заверила, что участники всегда найдутся, хотя такая замена сама по себе немалое разочарование для зрителей.

Всё же они рассчитывали полюбоваться на страдания и мучительную смерть мятежников, доставивших правящей верхушке Пирамидии немало неприятных минут.

Обойдётесь! – зло подумала Маша. Вчера она согласилась с Ядвой, но сегодня вдруг поняла, что у неё получится! А с этих до полусмерти перепуганных, трясущихся за свои шкуры зрителей пока что хватит аттракционов. Они, может быть, даже рады будут сейчас поскорее разойтись по домам!

Решение успело и родиться, и созреть за считанные секунды, пока Куся выдыхал своё пламя, а трибуны потрясённо таращились на него.