Текст книги "Победитель получает..."

Автор книги: Рина Михеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

========== Глава 1. Салон “Альфа Центавра”. ==========

Надо же, какой у нас народ интересный! Так вот сталкиваешься с людьми – на улице, в магазине, метро, да где угодно, – и никогда же не подумаешь!

Маша стояла на автобусной остановке и с интересом разглядывала книги, валявшиеся за задним стеклом в припаркованной рядом машине. Скучно же. Автобус всё не шёл… Как это чаще всего и бывает, он исправно курсировал в противоположном направлении – уже, наверное, штуки три прошло, а в нужном – ни одного.

И куда они там деваются? Отдыхают, наверное, водичку пьют… Как же домой-то хочется… Маша обошла остановку в поисках тени – внутри плотно стояли люди. Тень была, но совсем уж кургузенькая, скукожившаяся под послеполуденным солнцем начала августа.

Тогда Маша перебралась к ближайшему ларьку, там тень была потолще и погуще, а рядом приткнулась заинтересовавшая её машина. На двух небрежно брошенных в салоне книгах легко читались названия: “Чёрная магия” и “Книга ведьм”. Книги были потрёпанные, потёртые, с завернувшимися от частого употребления уголками мягких обложек.

А машина-то, кажется, мужская, судя по бардаку в салоне и ещё десятку мелких примет, которые мгновенно ухватывает подсознание, выдавая готовый ответ, в то время как сознание только удивлённо хлопает глазами, повторяя: не знаю, почему мне так показалось, просто показалось и всё.

Конечно, женщины тоже разные бывают. И в машинах у них, и на рабочем столе, да и дома такое порой творится – свинья подойти побрезгует. Да какая, в сущности, разница? Просто обидно, когда мужики все глупости приписывают женщинам. Несправедливо это – сами-то тоже хороши. Но жизнь вообще штука несправедливая…

Маша вздохнула, огляделась по сторонам. В центре транспорт ещё ничего – ходит, а здесь, на окраине, можно полдня дожидаться, особенно в это время. Взгляд зацепился за вывеску на противоположной стороне улицы.

“Салон Альфа Центавра”, – прочла Маша, и глаза её снова расширились от удивления. Под экзотическим названием виднелась ещё какая-то, довольно длинная, надпись, но отсюда слов было не разобрать.

– С ума сойти, – пробормотала она себе под нос. – Это чем же там торгуют? Страшно подумать…

Поблизости не наблюдалось не только автобуса, но даже и машины куда-то подевались – город замер, время остановилось. Ну, может и не остановилось, но тянулось еле-еле, как беременная черепаха, честное слово!

Маша быстро перешла на другую сторону – к вывеске. Под названием салона значилось: “Мастер высочайшего уровня изменит судьбу на заказ. Индивидуальный подход. Эксклюзивные решения. Гарантия.”

Ну ничего себе! Точно все с ума посходили… Вывеска-то какая – будь здоров стоит! Да и дверь – солидная. Это ж сколько дураков надо ободрать-облапошить, чтобы такой салончик содержать, да ещё и жить припеваючи?

В том, что владелец или владелица салона живёт припеваючи, Маша почему-то не сомневалась ни секунды. Как там писал Ломоносов…

“Платонов и быстрых разумом Невтонов земля Российская рождать” не устанет или чего-то там такое…

Что-то ни одного Платона ей за тридцать лет жизни не встретилось, Невтона – тоже, кто бы это ни был, а дураков – без счёта! Вот их земля точно рождать не устаёт, причём не только Российская – будем объективны. Этого добра везде навалом, так что мошенники могут не беспокоиться.

Покосившись на остановку, где покорно стояли соотечественники: три бабули – с сумками, два дедули – без сумок, и ещё несколько разновозрастных замученных жизнью женщин разной степени нагруженности, Маша снова вздохнула, и тяжёлое настроение, которому она уже несколько часов пыталась сопротивляться, накрыло её с головой.

Вот оно – её будущее, и это ещё в лучшем случае. Сначала – такая вот замученная тётка, таскающая тяжёлые сумки, экономящая на всём, на чём можно, да и на чём нельзя – тоже. Потом – никому не нужная больная бабка, еле-еле выживающая на нищенскую пенсию.

Хотя… почему она решила, что они несчастные и всё такое? Может, они вполне счастливые, не без отдельных трудностей, но всё же… Может, у них – любимые мужья, дети, внуки, кошки, собаки, друзья, увлечения, любимая работа, наконец! А у неё ничего этого нет и вряд ли будет.

Ничего у неё не получается, невезучая что ли? Одна совсем… Отца никогда не видела – даже на фотографии. Впрочем, жалеть тут не о чем – так… лёгкое любопытство. Пожалуй, она тоже не стала бы хранить фотографию типа, бросившего её во время беременности…

Мама – умерла два года назад. Об этом лучше не думать – слишком больно.

Подруги? Вроде бы есть. Вот именно – вроде бы… Потрепаться о том о сём, выпить пива, покурить, потусоваться – это сколько угодно, можно даже пожаловаться на жизнь, всплакнуть – иногда… Может быть и пожалеют – походя, словно бросая подачку бродячей собаке. Но скорее всего скажут обычное: “А кому теперь легко?” Маша ненавидела эту фразочку.

А ведь и сама иной раз её произносила.

Короче говоря, она старалась не жаловаться – никогда. Единичные срывы – в прошлом. Но как же тошно иногда становится при мысли, что никому нет до тебя дела…

А мужики – одно название… Может, где-то и есть настоящие, но ей пока не попадались. Халявщики одни: устроятся на шее, ножки свесят и едут, а между тем, оттуда же – прямо с шеи – присматривают себе транспорт поудобнее, да покрасивее. Как встретят – так пересядут. И Антон – не исключение. Надо бы собрать его вещички, да выставить за порог – вот прямо сегодня, раз уж вторая половина дня у неё свободна. И день не будет прожит зря!

Она криво улыбнулась. Ироничное отношение к себе, к окружающим и к жизни вообще частенько её выручало. Но сегодня что-то словно заклинило внутри, и как Маша ни старалась, мысли снова возвращались в мрачную колею.

Сама – одинокая, работа – неинтересная, зарплата… ну, нельзя сказать, чтобы совсем уж маленькая, но – скромная. На будущее никак не отложишь.

К тому же, в нашем государстве подобные “отложения” неизменно превращаются в окаменелости, стоящие не больше булыжника… который впоследствии может превратиться в “оружие пролетариата”, но лучше от этого никому не станет, и пролетариату – в первую очередь.

Китайцы, вон, детей рожают, чтобы их в старости кормили, но это не наш путь. Совсем одна – с ребёнком, с нашими “щедрыми” пособиями и всеми прочими “прелестями”… – нет уж. Да и нечестно это.

Ребёнка надо рожать, когда готов и хочешь отдавать, а не брать. А что она может отдать? Что у неё есть? Одиночество? Неуверенность и тоска? Страх перед будущим? Неудовлетворённость настоящим? Широкий ассортимент – нечего сказать. Надо срочно что-то менять… Нет, надо менять ВСЁ!

Но не получается, не получается, хоть плачь… Ведь она пытается! Вот таскалась сегодня на это дурацкое собеседование… Отгул за сверхурочные потратила… И что?!

“Мы вам позвоним…” И зачем врать? – ведь сразу видно, что уже всё решили! Ну вот ей – видно, а кому-то, может, и нет. И человек будет ждать, мучиться, надеяться… А им всё равно! Им кажется, что они такие умные-умные и всех насквозь видят, и не ошибаются никогда. Ошибаются, да ещё как…

Вот взяли бы её, и она работала бы как зверь! Не то что эти фифочки, которые у них там по коридорам ходят… Ну и что, что сейчас она шьёт шторы в маленькой фирмочке, оформляющей офисы и прочий общепит, а по специальности закройщицы женской одежды у неё нет опыта работы; и образование – не Текстильный Институт, а колледж.

Но шьёт-то она отлично! И костюм её, собственными руками сшитый, эти фифы в коридорах очень даже разглядывали! С интересом, между прочим! И на заказ она шьёт уже лет пятнадцать из своих тридцати, а то и больше. Не знают они, что потеряли! И не узнают никогда – вот что особенно обидно…

Как же ноги болят… Сто лет уже такие неудобные каблуки не носила, а тут надела, промучилась полдня, и всё зря… И даже сесть некуда, в автобусе тоже не посидишь – битком пойдёт.

Маша снова покосилась на вывеску, на дверь.

По двери как-то чувствовалось, что за ней – прохладно и кресла удобные… Ну и что? Ну и зайдёт она, посидит, отдохнёт – не съедят её там! Главное – самой ничего не есть и не пить, чтоб ничего не подмешали, а в остальном – беспокоиться нечего.

Даже интересно… Что у них там? Как обычно: хрустальные шары, свечи, иконы, пентаграммы – всё в одной куче? Типа: вот сейчас помолимся Богу и займёмся чёрной магией. Или, может, что-то необычное. Карта звёздного неба, например? Ага, точно! И особо выделена Альфа Центавра – родина этих изменителей судеб на заказ.

Маша усмехнулась и потянула на себя гладкую, приятно прохладную ручку двери.

========== Глава 2. Многоликая. ==========

Дверь поддалась неожиданно легко. Да и внутри всё оказалось совсем не таким, как Маша ожидала. А ведь казалось, что подготовилась ко всему: и к “мистической” мрачности и темноте, и к офисной строгости, и ко всяким экзотическим выкрутасам.

Ближе всего, пожалуй, оказалось к офисной строгости. Во всяком случае, строгости было хоть отбавляй, но офисом даже и не пахло.

Прямо с порога, без всяких лишних условностей, вроде тамбуров, коридоров, дополнительных дверей, Маша оказалась в помещении – не сказать, чтобы маленьком, скорее – среднего размера, а из-за своей тотальной, какой-то категорической пустоты оно могло сойти и за большое.

Но кое-что в нём всё-таки было, как то: грубого вида деревянный стол-стойка, отгораживающий примерно четверть комнаты – дальнюю от входа; мягкий гибрид стула с креслом, предназначенный для посетителей и стоящий у этого самого стола; а по другую его, стола, сторону – толстая тётка в кофте, очень похожая на ту, у которой Маша одно время регулярно покупала семечки.

Тот же простодушно-хитроватый прищур, тёмное от загара (отнюдь не пляжного) лицо, загрубевшие руки с короткими ногтями, одежда, какую и при Советской власти носили всё больше сельские жители. “Времён Очакова и покоренья Крыма…” – всплыло вдруг в памяти, и Маша невольно улыбнулась. Странная тётка с готовностью заулыбалась в ответ.

Маша почувствовала, что просто повернуться и уйти – невозможно. Ну не может она так поступить с этой несчастной женщиной неопределённого возраста (что-то от 48 до 65) и определённо – тяжёлой жизни.

Ведь вот эту въевшуюся под ногти – нет, не грязь – землю, узловатые артритные суставы пальцев и железные зубы – не то два, не то три только в поле видимости – их же не подделаешь.

Если она сейчас же выйдет, тётка решит, что напугала посетительницу одним своим видом, что эта чистенькая, красиво одетая, благополучная девушка, какой Маша должна выглядеть со стороны, просто презирает таких, как она, брезгует ими. А это же неправда!

– Проходи, проходи, дочка! Садись! Устала, небось, мотаться на каблучищах-то? – напевно и радостно заголосила тётка.

Маша робко двинулась к стулу, продолжая озираться по сторонам, хотя смотреть, в общем-то, было просто не на что. Совершенно голые оштукатуренные стены (штукатурка старая, местами облупившаяся), самый простой, да к тому же изрядно вытертый линолеум на полу. И больше – ничего. Наверное, денег только на дверь и вывеску хватило.

И, между прочим, ни одной двери, кроме входной, не видно; а свет-то откуда – окон же нет, и потолок голый… Маша осторожно опустилась на стул и хотела было осмотреть потолок повнимательнее. Всё-таки источник света должен быть где-то там, наверное, она его просто не заметила. Но добродушная тётка, так и лучащаяся радушием, отвлекла её.

– Меня тётя Таиса зовут, – радостно сообщила обитательница “кабинета”. – А тебя-то как звать, дочка?

После секундного замешательства Маша всё-таки решила ответить. Это же не паспортные данные. Врать не хотелось, да и зачем?

– Маша… – представилась она, всё же с некоторой неохотой.

– Какое имя-то хорошее! – пуще прежнего обрадовалась тётка. – Машенька!

Тень недовольства скользнула по лицу девушки. Это уже перебор. Обращение на “ты” она стерпела, честно говоря, оно её даже не покоробило, но эта чрезмерная медовость вдруг разом показалась Маше неприятной. Сейчас про жизнь начнёт расспрашивать… Одной рукой по голове гладить, а другой – в кармане шарить… Противно…

– Уважаемая Мария, мы рады приветствовать вас в нашем салоне!

Услышав хорошо поставленный голос, смутно напомнивший какую-то ведущую на телевидении, Маша сильно вздрогнула и уставилась на “тётю Таису” во все глаза. Эти интонации: заученная любезность, немного официальности, щепотка искренней доброжелательности – просто не могли принадлежать Машиной собеседнице.

А впрочем… это, наверное, издалека Маше показалось, что загар у неё не пляжный, а огородный, и руки неухоженные. Красивый ровный загар, неброский макияж, ногти короткие, но руки в порядке, и никакой земли под ногтями… Одежда – вполне современная и, кажется, дорогая, с использованием фольклорных мотивов – они нынче в моде…

Галлюцинации у меня, что ли? – недоуменно подумала Маша и слегка тряхнула головой. – Или у них тут освещение такое… странное… – она снова вознамерилась присмотреться к потолку, но ухоженная любезная дама, сидящая напротив, опять отвлекла её.

– Вы, должно быть, думаете, что мы здесь занимаемся обманом, мошенничеством, обираем наивных людей? – доверительно спросила бывшая “тётя Таиса”.

Маша нахмурилась и попыталась сосредоточиться.

– Простите, как к вам обращаться? – спросила она, питая какие-то неопределённые надежды на разделение или же, напротив, совмещение двух непохожих образов своей собеседницы.

– Таисия Петровна, если вам так удобнее, – лучезарно улыбнулась дама.

– Вы, наверное, недавно открылись? – Маша демонстративно окинула взглядом облупленные стены и осторожно потрогала не внушающий ни малейшего доверия поцарапанный стол. Такому доверься – мигом заноз насажаешь…

– Ну что вы! Мы уже тыщщу лет здесь работаем, – это было сказано уже в третьей манере, как бы промежуточной между тётей Таисой и Таисией Петровной.

Оно и видно, – подумала Маша. – Пора бы уже и ремонт сделать. Но вслух сказала другое:

– Извините, но мне нужно идти. Автобус…

– Автобус без вас не уйдёт, – отрезала дама безапелляционным тоном.

И этот тон, и даже голос живо напомнили Маше её классную руководительницу, перед которой трепетали не только ученики, вплоть до самых отъявленных, но и учителя.

Девушка подобралась, глаза её снова расширились, а уровень неподдельного интереса, с которым она рассматривала сидящую напротив женщину, подскочил до предельно возможного.

А та, как будто и впрямь, снова изменилась: стала как-то суше, строже, решительней – и не только по поведению, но и по виду!

Да что же это за хамелеон такой?! Маша хотела встать, но ощутила вдруг, что стул не отпускает её! Держит, как будто она ремнём к нему пристёгнута! Маша рванулась, но накатившая дурнота накрыла её и заставила остаться на месте.

В следующий миг вспугнутый паникой здравый смысл вернулся в свои владения и сообщил Маше, что она, должно быть, чем-нибудь за что-нибудь зацепилась – только и всего. Стул не может никого держать – он предмет неодушевлённый.

Может, ремень сумочки… Девушка начала было ощупывать длинный ремешок, но странная многоликая собеседница в очередной раз отвлекла её.

– Такой случай может выпасть лишь однажды. Нам не нужны ваши деньги, имущество, квартира; не интересуют ваши паспортные данные, – на этот раз голос звучал совершенно ровно.

Он был почти лишён какой бы то ни было интонации и казался мёртвым, механическим, но именно это поразило Машу больше, чем все прежние метаморфозы.

– Эта встреча – единственная. Больше мы не увидимся, даже если вы очень этого захотите, – продолжала вещать Таисия Петровна, при этом лицо её оставалось неподвижным, похожим на маску, лишь губы слегка шевелились, а потухший, лишённый всякого выражения взгляд был устремлён в одну точку, расположенную где-то над Машиным затылком.

– Вам выпал редчайший шанс вступить в Игру. Всё что для этого нужно – взять игровой модуль в руки и бросить его – в любом направлении.

На столе перед Машей возник игральный кубик – такой был у неё в детстве, он прилагался к какой-то настольной игре. Нет, кубик не материализовался из воздуха, Таисия Петровна достала его откуда-то из-под стола.

Но движение её руки было настолько молниеносным, что казалось – кубик просто появился, сам по себе.

========== Глава 3. Искушение ==========

В следующий момент Маша поняла, что этот кубик заметно отличается от того, что был у неё в детстве, причём – в лучшую сторону. Во-первых, он был крупнее; во-вторых, его гладкие серо-жемчужные, отливающие перламутром бока с яркими чёрными точками так и манили; а в третьих…

Нет, Маша не знала, что там в-третьих, да и нужно ли это знать… и к чему вообще все эти её размышления, глупые, ничего не объясняющие и ничему не помогающие мысли, когда… вот! Вот – он лежит перед ней – такой прекрасный – на грубом столе. Совершенно неподходящее место для такой красоты!

Рука сама потянулась вперёд, кажется даже пальцы чуть подрагивали от нетерпения, от желания прикоснуться, ощутить, наконец, каков этот чудесный предмет на ощупь, на вес, как ляжет он в ладонь.

Но в последний момент Маша всё-таки остановилась.

Она уже не помнила в этот миг, зачем и почему пыталась бороться со своими желаниями, но ещё боролась. Внутри тревожно билась какая-то неоформленная, не облечённая в слова мысль; метались, сжимая сердце, нехорошие предчувствия. Маша до боли стиснула одной рукой другую и с усилием оторвала взгляд от кубика.

На застывших губах многоликой Машиной собеседницы медленно проступала недобрая улыбка.

– Вы совершенно правы, – произнесла она. На этот раз интонация была хоть и уверенной, но мягкой, обволакивающей, с вкрадчивыми нотками. – Прежде чем взять игровой модуль в руки, следует подумать. Ведь пути назад уже не будет. А с другой стороны: для чего он вам – этот путь назад?.. Куда и к кому вам возвращаться? У вас ведь ничего нет… ничего стоящего, ничего такого, за что стоило бы держаться, чем стоило бы дорожить. Ничего и… никого. Не так ли?

Машу затрясло. Каждое услышанное слово проникало глубоко – в мозг, в сердце, отпечатывалось там, как тавро, и рвало что-то… с болью разрывало какие-то неведомые, но важные нити.

Что и с чем они связывали? Зачем были нужны? Маша не знала. Но без них становилось пусто, темно, страшно. Словно в невесомой ткани души образовалась дыра…

Зашить бы её, залатать скорее, пока не расползлась, но сил не осталось не только на внешнее – физическое, но и на малейшее внутреннее движение.

Оцепенение, апатия, подкреплённые застарелым недовольством – своей жизнью, окружающими людьми, самой собой, всем миром, наконец! – навалились, подмяли под себя. Оставалось только слушать негромкий вкрадчивый голос Таисии Петровны, а другим – внутренним слухом – улавливать, как с тихим печальным звоном рвутся, рвутся ниточки…

– Вы же недовольны своей жизнью, Мария? Недовольны. Можете не отрицать. Иначе вы не оказались бы здесь. Вы уверены, что заслуживаете большего, лучшего. И я уверена, что так оно и есть. Вопрос в том, готовы ли вы сделать хотя бы один шаг, чтобы изменить свою жизнь, изменить себя, изменить – всё!

– Вероятно, вы думаете, что делали в своей жизни множество подобных шагов, но ни один из них не принёс ожидаемого результата… А всё дело в том, что это и не шаги вовсе… Вы просто плывёте по течению: день за днём, год за годом плывёте по течению – не реки даже, а того жалкого ручейка, который некоторые громко именуют судьбой.

Грести против течения бесполезно. Если вы пытались или ещё попытаетесь, то убедитесь в этом. Течение всегда сильнее, оно не устаёт, не останавливается. Так что… остаётся только плыть… из неизвестного истока… к предрешённому исходу.

Вы ничего не решаете, от вас ничего не зависит. Всё, что вы можете, – лишь беспомощно трепыхаться и, иной раз, биться о берега, о коряги, иногда – вязнуть в тине на заболоченных участках и барахтаться, барахтаться… Нелепо барахтаться, воображая, что это что-то изменит.

– Зачем… – с трудом прошептала Маша онемевшими губами. – Зачем вы мне всё это говорите? – она понимала, что эта пугающая многоликая женщина просто издевается над ней или, и того хуже, охмуряет и заманивает в какую-то чудовищную ловушку.

Надо встать и уйти. Просто встать и уйти. Не возражать, ни о чём не спрашивать и ничего не слушать – прекратить этот безумный разговор.

Но всё тело налилось тяжестью и словно приросло к стулу. И мысли были такими же тяжёлыми, неповоротливыми… и чувства… Только быстро-быстро билось, вздрагивало, трепетало что-то совсем невесомое, та эфемерная часть Машиного существа, в которой от ядовитых слов рвались тонкие ниточки… Душа?..

– Я говорю вам всё это вовсе не для того, чтобы обидеть или причинить боль. Да и что тут обидного? Так живут все. Или… почти все. Вам же выпал шанс полностью изменить свою жизнь. Причём, не произвольным образом, с непредсказуемым результатом, а так, как вы сами захотите.

– И что же для этого нужно сделать? – Маша хотела, чтобы её вопрос прозвучал иронично, но с отвращением поняла, что вышло скорее жалобно и просительно.

– Я уже сказала. Вы должны взять игровой модуль и бросить его в любом направлении. Это будет означать, что вы вступаете в Игру и делаете первый ход. Наверняка у вас в детстве была подобная игрушка: каждый бросок символизирует ваше продвижение по игровому полю. В результате, вы достигнете края поля и превратитесь…

– И превращусь?.. – Маше всё-таки удалось иронично изогнуть бровь.

Вообще, она начала всерьёз подозревать, что всё происходящее ей снится. Театр абсурда какой-то. Такое только во сне и может быть.

– Вы превратитесь, – невозмутимо подхватила Таисия Петровна, – или станете – как вам больше нравится – кем угодно. Кем захотите. Не существует абсолютно никаких ограничений. Самой популярной актрисой, женой миллиардера, – застывшего лица Машиной собеседницы коснулась тень усмешки, – или – самим миллиардером. Повторяю – кем угодно. Вам стоит только захотеть, – последнее слово было произнесено с особым нажимом.

– Это невозможно, – Маша хотела говорить твёрдо, решительно, но получалось жалко, еле слышно, точно как во сне, когда хочешь закричать, а выходит лишь никому неслышное шипение или задушенный хрип. – Это всё… какой-то бред.

Таисия Петровна равнодушно пожала плечами. Её лицо, оставаясь всё таким же неподвижным, как-то отодвинулось, отдалилось, словно расстояние между ними увеличилось, и выглядело теперь ещё более безучастным.

– Ваше право – не верить. Ваше право – отказаться. Идите на свой автобус, собирайте вещи этого вашего… Антона. Хотя я и не понимаю, зачем вам это нужно. Через пару недель, самое большее – месяц, вы подцепите или вас подцепит другой – такой же. Только с ним придётся начинать всё сначала, чтобы прийти ровно к тому же, что вы имеете сегодня. Но это ваше дело.

– Вы думаете, я буду вас уговаривать? Мне всё равно. Хотите продолжать плыть по течению – плывите. От Антона – к Игорю, от одной скучной работы до другой, от зарплаты до аванса, из одного серого и бессмысленного дня – в следующий… И так – до известного исхода – до смерти. Плывите…

– Постойте, – Маша вцепилась в ремень сумочки, пытаясь сбросить тягостный морок.

Мысли путались, веки налились свинцом, полуприкрытые Машины глаза ясно и чётко видели только одно – притягательный перламутрово мерцающий кубик, лежащий перед ней на столе. И лишь где-то далеко-далеко-о маячило равнодушное лицо Таисии Петровны, и оттуда же – издалека – доносился её голос – тоже равнодушный.

Маша и не заметила, когда он успел утратить и мягкость, и вкрадчивость, и напор. Но именно эта равнодушно-отстранённая, немного усталая интонация заставила Машу активнее вступить в диалог и почти позабыть о своих страхах, о намерении немедленно (как только хватит сил подняться!) уйти отсюда.

========== Глава 4. Игра ==========

– Постойте, – повторила Маша, силясь собрать разбегающиеся мысли. – Допустим, я возьму этот… модуль и брошу, а дальше что?

– Начнётся первый раунд Игры.

– Но в чём она заключается – эта ваша игра? – требовательно спросила Маша.

Оцепенение понемногу отпускало её, а Таисия Петровна, напротив, отвечала всё более устало, словно через силу.

– А вот этого я вам не могу сказать. Такова суть Игры. Вы и не должны знать, что вас ждёт. Но это и неважно.

– Как это – неважно?! – возмутилась Маша. – А правила?! И вообще… это, наверное, какая-нибудь охота на людей, да? Богатые тоже плачут, да? От скуки. И платят вам, чтобы заманивать…

– Маша, Маша… – Таисия Петровна чуть слышно вздохнула и покачала головой. – Если уж на то пошло, вы сами-то подумайте: долго ли им на вас охотиться, богатым-то? Три минуты? Или, может быть, целых полчаса? Но это если вас предупредить, да и то вряд ли. И зачем им это? Может, кто-то и оценил бы подобное развлечение, но тогда жертву нужно напугать, иначе – где азарт? в чём смысл?

– А в чём смысл того, что вы мне предлагаете? – прищурилась Маша. – Я пока никакого смысла не вижу!

– Вы просто не хотите… – устало перебила её собеседница, – зря только время отнимаете…

– Как это не хочу?! Я хочу! Но в том, что вы мне предлагаете, смысл невозможно увидеть при всём желании.

– Вы его не там ищете, дорогая моя, – снисходительно ответила женщина. – Неужели вы до сих пор не поняли, что вам предлагается нечто особенное – волшебное, магическое, иррациональное – называйте, как хотите. А вы подходите к нему с рациональными мерками. Вы не верите в магию? Прекрасно. Значит, никакой такой Игры не существует, и когда вы бросите модуль – ничего не произойдёт. Что вы теряете в этом случае, драгоценная моя Мария Михайловна?

– Откуда вы знаете?.. – прошептала Маша.

– Что именно? Я много чего знаю.

– Моё отчество. И раньше – вы сказали про Антона. Откуда? Вы что, следили за мной?!

– Ох, уморили! – Таисия Петровна рассмеялась. – Может, вы наследница Онасиса? По боковой линии.

– Можно подумать, что все, кроме наследниц Онасиса, могут чувствовать себя в полной безопасности, а мошенники и бандиты, меньше чем за миллион долларов, и пальцем не шевельнут, – съязвила Маша. – Сейчас и за тысячу рублей убить могут. А за квартиру – и подавно. И проследить не поленятся.

– Ну да, ну да… – покивала Машина визави. – Вот только никак они – мошенники и бандиты, то есть, – не могли знать, что вы в наш салончик-то зайдёте. Приглашение на собеседование подстроить, конечно, можно было… – Таисия Петровна делано задумалась, словно просчитывая варианты.

– Ну а дальше что? Сели бы вы в свой автобус, Машенька, да и всё. Или мы и движению общественного транспорта сумели воспрепятствовать, в надежде на ваше случайное посещение? И, между прочим, о том, что именно сегодня вы вознамерились выставить за порог вашего… кхм… возлюбленного, вряд ли догадывается даже он.

– Что же касается вашего отчества, то в данном случае эта часть вашего имени не вполне соответствует определению. Оно ведь вам не от отца, а от деда досталось.

Упоминание о любимом деде, только на полгода пережившем свою дочь – Машину маму, ненадолго всколыхнуло совсем было угасшую волю.

– Я поняла! – вскинулась Маша. – Это гипноз! Зашла-то я сюда случайно, а уж тут вы всё из меня и вытянули!

– Зачем? – резко спросила Таисия Петровна, разом сбив Машин настрой. – Ну, допустим, вы правы. Но ответьте – не мне, а сами себе – зачем? Чтобы вы нам квартиру отписали? Чтобы в рабство вас продать? Так к чему сложности-то такие? Сейчас сюда вошли бы два дюжих, но отнюдь не добрых молодца… и без всякого гипноза добились бы от красной девицы чего угодно и куда угодно потом бы отправили – хоть в бордель, хоть на подпольную фабрику. А можно и совместить – работа в две смены, так сказать.

Вы ведь очень хорошо шьёте? Это и без гипноза – по вашему костюмчику видно. Не рыночная штамповка. Вот только нам эти ваши таланты без надобности, равно как и всё ваше движимое и недвижимое имущество.

– И что же вам нужно? Неужели вы решили помочь мне бескорыстно? по доброте душевной? – с иронией спросила Маша.

– Значит так. Сейчас я расскажу всё, что вам положено знать, и после этого вы примете решение. А продолжать этот бессмысленный диалог у меня нет ни времени, ни желания, – отрезала Таисия Петровна.

Маша хотела сказать, что и у неё нет такого желания и времени тоже нет, хотела уйти… Но почему-то ничего не сказала… и не ушла.

– Можете верить или не верить. Ни в чём вас убеждать я не собираюсь. А уж менее всего – в чьём бы то ни было бескорыстии и доброте душевной. Да будет вам известно: их просто не существует в природе.

Любое разумное существо всегда действует исходя из своих интересов. Всегда. Но стороннему наблюдателю чужие мотивы не всегда известны и понятны, вот и всё. Однако иногда происходит совпадение интересов, и это как раз наш случай.

– Если богатому человеку хочется прослыть щедрым или повысить при помощи неких пожертвований уровень своего душевного комфорта или, может быть, свою самооценку, потешить тщеславие… прекрасно! Бедняки, которым перепадёт от его щедрот, только выиграют, не так ли?

– А теперь представьте себе неких весьма могущественных существ, хотя… в данном случае больше подойдёт слово “сущности”, но это не столь важно. Раскрывать своё инкогнито ради удовлетворения вашего любопытства они всё равно не станут.

Так вот, вы были в чём-то правы, Мария, когда упомянули о скуке. Они действительно страдают от скуки – при их возможностях это совсем неудивительно. Но убийство и разного рода насилие, которого вы опасаетесь, – всё это так… избито. Поймите, они давным-давно утратили интерес к такому… примитиву…

– Страшно подумать, что же может их развлечь… – пробормотала Маша, ощущая, как по спине бежит холодок.

– И ничего страшного. Их развлекает непредсказуемость хода Игры и реакций каждого нового игрока, а также возможность узнать, какой именно приз вы выберете и… как им распорядитесь. Так что, они прямо заинтересованы в вашем выигрыше. Скажу больше: вступив в Игру, проиграть невозможно. Запомните это.

– Между прочим, вы можете взять модуль сейчас, но саму Игру отложить на неопределённый срок – на один день или на пятьдесят лет – это не имеет значения. Игра начнётся только тогда, когда вы сделаете первый ход.

– И мои слова о непредсказуемости Игры не должны вас пугать. Вы в любой момент можете завершить раунд, вновь бросив кубик. Игровой модуль появится в вашей руке по первому желанию. У вас всегда есть возможность сделать следующий ход и, соответственно, оказаться на другом игровом поле. Всего-то и нужно, что продержаться несколько дней. Вы и оглянуться не успеете, как достигнете края поля и… пешка превратится… в кого угодно.

– Я понимаю, вам трудно решиться. Быть неудачницей – это не только судьба, но и привычка. С серой жизнью свыкаешься, иначе было бы совсем невыносимо, – Таисия Петровна покачала головой в издевательской пародии на сочувствие.