Текст книги "Вся Правда (ЛП)"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Рейна Эллис: Не очень хорошо.
Cloud003: Уверен, что у тебя все получится. Ты боец.
Я прикусываю нижнюю губу.
Боец.
Почему это единственное слово наполняет меня такой энергией? Оно жужжит у меня под кожей, требуя, чтобы я прокричала это.
Я боец. Выжившая.
Рейна Эллис: Откуда ты это знаешь?
Cloud003: Просто знаю.
Я улыбаюсь.
Cloud003: В конце концов, ты моя шлюха, не забыла?
И он должен был все испортить.
Придурок.
Я печатаю это слово и отправляю его. Он отвечает подмигивающим смайликом. По какой-то причине это кажется таким интимным, словно, может быть, он подмигнул мне таким образом в реальной жизни. быть, в конце концов, наша связь была чем-то большим, чем секс.
Несмотря на снобистское отношение Рейны, она обратилась к нему и попросила о встрече, и я точно знаю, что Старая Рейна не выставляла себя напоказ без причины.
Знала ли я тогда, что это был Джейсон? Честно говоря, с таким уровнем скрытного коварства Рейны, все могло пойти в любом случае.
– Ты не идешь? – Люси указывает на свой Мини Купер.
– Я должна встретиться с Алексом. – я поворачиваю голову в сторону такси. – Я уже вызвала такси.
– Напиши нам, если сможешь выбраться позже. – Наоми открывает пассажирскую дверь.
– Хорошо.
Я машу им, сохраняя улыбку на лице, пока они не исчезают из виду.
Я солгала.
Я не встречаюсь с Алексом, но я должна была сказать это, чтобы они не задавали вопросов.
Если бы они знали, куда я направляюсь, они бы либо остановили меня, либо настояли на том, чтобы пойти со мной. Это сработает, только если я пойду туда одна, как делала это раньше.
Если я хочу восстановить свои воспоминания, мне нужно вернуться туда, где все началось.
Я проскальзываю на заднее сиденье и говорю водителю:
– Блэквуд Форест.
Глава 7
Ашер
Я остаюсь позади, пока Рейна идёт со своими двумя подругами. Люси и Наоми это те, кто вчера вывел ее из комнаты, и те, с кем она любит проводить большую часть своего времени.
В прошлом она была бы полностью поглощена пластичной личностью Брианны – еще одна вещь, которая изменилась в Рейне.
Оуэн рассказывал мне ранее о какой-то войне между Рейной и Брианной из-за должности капитана и о том, как Рейна выгнала свою предполагаемую лучшую подругу из команды.
Это так похоже на Старую Рейну, и все же нет. Я почти чувствую ощутимую перемену в ней.
То, как она говорит, ходит и выглядит, то же самое, но отношение иное.
Как и постоянные возражения.
Так и эта чертова улыбка.
В тот день, когда она прошла мимо меня, не взглянув, я почувствовал то, чего никогда не думал, что почувствую снова.
Горе.
Я оплакивал новую Рейну, думая, что она полностью исчезла. В тот момент, когда она вышла из своей комнаты со своими подругами, я облегченно вздохнул. Затем разозлился на себя за то, что позволил ей таким образом залезть мне под кожу.
Она делает это незаметно. Каждый раз, когда я просыпаюсь, она первый человек, который приходит на ум.
И, к моему гребаному ужасу, это не мысли о лучшем способе уничтожить ее. Нет. Это мысли о ней.
О ее душевном состоянии. О том, что она хочет? Куда направляется? О ком думает?
Если я позволю своему мозгу расслабиться, это станет причиной моего падения, поэтому я заполняю его другими мыслями.
Рейна принадлежит мне, чтобы править и владеть ею.
Это единственная причина, по которой я позволяю ей занимать мои мысли.
На стоянке Рейна машет своим подругам. Ее короткая кожаная юбка едва доходит до середины бедер. Черный цвет контрастирует с ее кожей, делая ее похожей на самое восхитительное блюдо, которое только и ждет, чтобы его подали. Ее топ спадает на одно плечо, открывая изгиб шеи, когда она отбрасывает свои светлые пряди в сторону.
Если бы у соблазна было имя, то это была бы Рейна.
Ее бедра мягко покачиваются, когда она поворачивается, бедра, которые созданы для моих гребаных рук, когда я хватаю их и врезаюсь в ее тепло.
Мой член дергается, и я стону, поправляя солнцезащитные очки. Прошло меньше недели с тех пор, как она находилась полностью в моем распоряжении.
На памяти моего члена, это чертовски долгий срок.
Я бы не ощущал себя таким отчаянным, если бы у меня не было ее, если бы я придерживался своих правил и заставил свой член ждать.
Теперь, когда я попробовал, я хочу ее руки, рот и киску для себя.
Я хочу ее всю.
Мои фантазии резко обрываются, когда я вижу решительное выражение ее лица, темнеющие глаза и смыкающиеся черты.
Черты старой Рейны.
Она нарывается на неприятности.
Она хочет разрушить чью-то жизнь.
Выражение ее лица исчезает, когда она садится в такси. Я беру ключи и направляюсь к своей машине.
Только один способ узнать ее планы.
Глава 8
Рейна
Я стою посреди сгоревшего коттеджа в лесу.
Стены почернели от остатков пожара. Солнце проникает сквозь щели между камнями и наполовину исчезнувшим потолком.
Несмотря на солнечные лучи, холодный порыв ветра кружится вокруг меня, будто пытаясь вышвырнуть вон. Здесь все еще пахнет дымом и немного сосной, как в здешних высоких деревьях. Какая-то желтая полицейская лента окружает этот район, но его никто не охраняет.
Если они подозревают, что произошло убийство, как они могут посчитать нужным уйти? В конце концов, детектив Дэниелс, похоже, одержим идеей поймать преступника.
В небольшом пространстве я стою спиной к полуобгоревшей двери. Моя грудь сжимается с того момента, как я расплатилась с таксистом и сказала ему, что он может ехать.
Именно здесь полиция нашла человеческие останки и мой браслет. Это недалеко от того места, где меня нашли позже, так что я, должно быть, находилась здесь.
Должно быть, я была на месте преступления.
Человеческие останки.
Дрожь пробегает у меня по спине при этой мысли. Что я могла делать с человеком, чьи останки они нашли?
Поскольку отец Люси заместитель комиссара полиции, я спрашивала ее, слышала ли она что-нибудь.
Очевидно, они все молчат об этом, но из того, что она узнала, подслушав, у полиции все еще нет тела или достаточного количества останков, чтобы создать профиль.
Я молилась, чтобы этот человек был только тяжело ранен, а не мертв.
Несмотря на мой жесткий разговор, я не могу смириться с тем фактом, что я была свидетелем чьего-то убийства и ничего не сделала по этому поводу – или, что еще хуже, принимала участие.
На тяжелых ногах я подхожу к каменной скамье в углу. По какой-то причине оно кажется знакомым.
Слишком знакомым.
Я беру салфетку и вытираю пыль и сажу с поверхности, затем сажусь. Мне кажется правильным сидеть здесь.
Так, так правильно.
Мои пальцы скользят по спинке скамейки, брови хмурятся. Это правильно – быть здесь, но что-то не так.
Или, скорее, чего-то не хватает.
Мои глаза расширяются.
Это не что-то. Это кто-то.
Я вдыхаю сосновый аромат, доносящийся снаружи, и воспоминание поражает меня, как сверкающий фейерверк Четвертого июля.
В ночь происшествия
Я сижу на скамейке, мои глаза наполнены слезами. Всю дорогу сюда я едва держалась на ногах.
Теперь, когда она сидит прямо передо мной, почти невозможно остановить натиск эмоций.
Ее волосы немного короче моих, и она собрала их в конский хвост. У нее те же глубокие голубые глаза, те же полные губы, тот же крошечный носик, который соответствует форме ее лица.
Рейна.
Наконец-то она здесь. Мы наконец-то нашли дорогу друг к другу спустя девять лет.
Она смотрит на обручальное кольцо у себя на пальце. Оно поблескивает в мягком свете коттеджа, когда она улыбается.
Я скрещиваю руки на груди.
– Ты здесь из-за меня или из-за этого обручального кольца?
– Кольца. Определенно кольца.
Я фыркаю.
– Неважно.
– Ты просто ревнуешь. – Рейна ударяет меня по плечу своим. – Не моя вина, что я получаю все взгляды.
– О, я тебя умоляю. – я поправляю волосы. – Ты вообще смотришь на меня?
– Да. – на этот раз ее улыбка немного грустная. – Я вижу себя.
– Я тоже вижу себя. Рей... – я беру ее руки в свои. – Я собираюсь все исправить для нас. Я выполняю это обещание. Ты спасла меня. Пришло время мне спасти тебя.
Она качает головой, выражение ее лица спокойное и мудрое.
– Не хочу, чтобы ты вмешивалась. Папа вмешался, и мы обе знаем, к чему это его привело. Я тебя не потеряю, Рай.
Я вскакиваю, провожу рукой по волосам и расхаживаю по коттеджу.
– Ты не можешь ожидать, что я буду сидеть и ничего не делать. Папа бы понял.
– Рай. – она встает и медленно приближается ко мне, будто боится вывести меня из себя. – Послушай. Папа знал, почему я должна была это сделать. Как думаешь, почему он держал это в секрете? Кроме того, у меня есть кое-кто, кто мне поможет, но у тебя ничего нет, хорошо? Ты не знаешь этих людей так хорошо, как я. Они убьют тебя и похоронят твои останки на новой строительной площадке. Они опасные люди.
– Ты слушаешь себя? – слёзы навернулись мне на глаза. – Если они опасны, как думаешь, я оставлю тебя в их лапах и буду вести себя так, словно ничего не случилось?
– Ты забыла маленькую хитрость, сестренка. – она ухмыляется, потирая нос указательным пальцем, как делала, когда мы были детьми. – Я изучала их в течение многих лет. Я могу с ними справиться.
– Рейна... – мой голос срывается. – Я просто не могу смотреть, как ты снова ускользаешь у меня из рук. Не могу.
– Я не ускользаю. – она успокаивающим жестом гладит меня по руке. – В конце концов, мы одно целое. Ты будешь чувствовать меня, даже если мы будем в разлуке. Помнишь те дни с мамой?
Я фыркаю. Как я могу не помнить? Когда нам было двенадцать, мы с Рейной встретились в первый раз. Несмотря на то, что за нами охотились люди и нам приходилось каждую ночь ночевать в разных отелях и общежитиях, эти месяцы были самыми счастливыми временами в моей жизни.
У меня были мать и сестра.
Потом их забрали у меня.
Мы разлучились на девять лет. Большую часть этих девяти лет я думала, что Рейна мертва. Я искала ее повсюду и даже заключала сделки со многими «преступниками».
Наконец я набрала нужных людей, и она вступила в контакт. День, когда я получила от нее приглашение приехать в это место, был, наверное, самым счастливым днем в моей жизни.
Как раз в тот момент, когда я начала сдаваться, она показала мне знак.
Она вернулась за мной, как и обещала тогда.
– Я старше, ты же знаешь, – отругала она. – Я буду той, кто найдет тебя.
Она сдержала свое обещание.
Она здесь.
Но ненадолго.
– Мама была умной, – продолжает Рейна, – Но не настолько, Рай. Бесполезно убегать стаей. Они бы всегда находят нас. Отвлекающий маневр, не забыла?
– А что, если я не хочу? Что, если я захочу убежать с тобой?
Ее лицо вытягивается.
– Тогда все снова будет как у мамы.
– Я ненавижу это.
– Я тоже. – она ерошит мне волосы. – НО я вернусь. Ты не избавишься от меня.
– Обещаешь?
– Обещаю, Рай.
Настоящее
Меня отбрасывает назад в настоящее с сокрушительной силой.
Я хватаю ртом воздух, будто тону под водой.
Рай. О боже мой. Меня зовут не Рейна, а Рай.
Рейна была другой, той, кто сказала мне, что вернется, той, кто помешала мне пойти с ней.
Я вскакиваю на дрожащие ноги и иду к тому месту, где мы обе стояли той ночью. Она обнимала меня, и мы дали обещание.
Мы поговорили, а потом... что?
Я смотрю на черные стены, на трещины в них.
Мы нашли человеческие останки.
Слова детектива взрываются в моей голове, как атомная бомба.
Нет, нет, нет.
Блядь, нет.
Это не Рейна. Они не нашли останков Рейны. Они не могли.
Я расхаживаю по дому взад-вперед, взад-вперед, как загнанный зверь. Они забрали у меня мою сестру.
После того, как я наконец нашла ее, они, блядь, забрали ее.
Но кто они такие?
В ту ночь мы с Рейной просто замечательно разговаривали. Мы все спланировали, а потом... что? Что, черт возьми, произошло после этого?
Я ломаю голову в поисках ответов, но ничего не выходит.
Пустота. Или, может, все слишком запутано, чтобы что-то было ясно.
Рейна.
У меня был близнец. Нет, есть.
Я отказываюсь верить, что ее больше нет. Мы дали гребаное обещание.
Но если бы она была жива, разве она не нашла бы меня к настоящему времени? Разве она не сделала бы шаг вперед?
Нет, нет. Она не может быть мертва. Я не могу потерять ее, как потеряла маму.
Как потеряла маму.
Мама.
Мама...?
Толчок поражает меня, как молния. Я отшатываюсь назад и падаю на влажный пол. Мои конечности сводит судорогой, а в ушах звенит.
Крики эхом отдаются в голове, как далекое воспоминание, проклятие – то, что я не хочу вспоминать.
Я закрываю уши потными пальцами, не в силах больше этого выносить.
Девять лет назад
– Забирай свою сестру и беги, Рай! Беги!!
Мамин голос эхом отдается в моей голове, как звон колокола.
Шарканье ног приближается к нам. Они колотят в дверь. Они идут за нами.
– Бегите! – кричит она нам. – Не оглядывайтесь. Бегите!
Мы делаем это.
Моя рука сжимает руку Рейны, когда мы выбегаем через заднюю дверь. На улице темно и пахнет блевотиной.
Рейна прикрывает нос рукавом своего тонкого свитера и жестом просит меня сделать то же самое.
Это лишь немного уменьшает запах.
Запах отвратительный. Хотела бы я сказать, что привыкла к этому после того, как спала в грязных местах, но нет. Это острое сенсорное нападение никогда не становится нормальным.
– Ее здесь нет! – мама кричит.
Я хочу повернуться, но Рейна качает головой.
Раздаются крики, крики, а потом что-то падает на пол позади нас, но мы не оборачиваемся.
Мы бежим.
Мы просто бежим.
Мама кричит, ее голос эхом разносится в воздухе, как бомба.
– Сюда, босс! – кричит кто-то ближе к нам.
– Черт возьми! – Рейна тянет меня за рукав за контейнер.
– Не прикасайтесь к ней! – мама визжит, но она что-то булькает, будто ее рот полон воды. – Не смейте, а то отец...
Хлопок заставляет маму замолчать. Она больше не кричит и не говорит. Ее больше нет... там.
Мои расширенные глаза встречаются с глазами Рейны. Я начинаю бежать назад, чтобы добраться до мамы, но моя сестра качает головой, на глазах у нее наворачиваются слезы.
– Мама сказала никогда не оглядываться назад.
– Но...
Рейна заглушает мои слова, когда шаги приближаются к нам.
– Я видел ее. Она здесь.
От грубого голоса у меня по рукам бегут мурашки.
– Возьми ее. Босс не допустит никаких ошибок.
Хватка Рейны на моей руке становится стальной. Она наклоняется, у нее такое лицо, как у мамы, когда она собирается сказать что-то плохое.
Я отчаянно качаю головой, прежде чем она успевает заговорить.
– Нет.
– Тсс. – она прикладывает дрожащий палец к моим губам, успокаивая меня и оглядываясь назад, когда громкие шаги приближаются. – С тобой все будет в порядке, Рай.
Я продолжаю качать головой, не в силах остановиться. Мои пальцы сжимают браслет, который мама подарила мне на день рождения. Он немного великоват, но это самый драгоценный мамин подарок. Она сказала, что получила его от своей собственной матери, и теперь она отдаёт его мне.
– Они охотятся за маминой дочерью, – говорит Рейна. – Не думаю, что они знают обо мне. Они знают только о тебе.
– Нет.
– Я хорошо жила с папой, Рай. – слёзы блестят на ее щеках. – Нам не нужно было убегать, как тебе и маме. Нам не нужно было есть объедки или спать на улицах. Я хочу, чтобы это было у тебя. Хочу, чтобы у тебя была моя жизнь.
– Рейна... – я задыхаюсь.
– Теперь ты Рейна. Я буду Рай.
– Нет...нет ...
Я держу ее за руку, дрожу и шепчу свои отрицания, как молитву.
Она гладит мои волосы.
– Я люблю тебя, сестренка. Я найду тебя.
– Нет, Рей.
– Ты Рей, – шепчет она. – Это наш секрет. Я буду жить, как ты, а ты будешь жить, как я. – ее нижняя губа дрожит. – Позаботься о папочке. Говори ему, что любишь его каждый день от моего имени. – я открываю рот, чтобы что-то сказать, но она толкает меня. – А теперь беги. Не оглядывайся назад. Никогда не оглядывайся назад.
Приближаются шаги, когда я держу ее за руку.
– Беги! – шипит она.
Мои ноги напрягаются, когда я, спотыкаясь, бегу в противоположном направлении.
– Я здесь! – голос Рейны эхом отдается у меня за спиной, но я следую ее указаниям и не оглядываюсь.
Никогда не оглядываюсь назад.
– Босс! Девчонка здесь! – кричит голос с сильным акцентом.
Я заворачиваю за угол и бегу, пока мои ноги почти не подкашиваются, пока мое дыхание не прерывается. Сопли и слезы покрывают мое лицо, но я не прекращаю бежать. Я бегу и бегу, пока не думаю, что упаду в обморок, и они поймают меня.
Не оглядывайся назад.
Никогда не оглядывайся назад.
Не знаю, как долго я бегу. Не знаю, как далеко унесут меня мои ноги. Затем я спотыкаюсь и падаю.
Кто-то в униформе подходит ко мне. Я вжимаюсь в столб, тяжело дыша и прижимая колени к груди.
Слезы не перестают течь. Голоса мамы и Рейны не выходят у меня из головы.
Они просто не покидают меня.
Бормотание. Крики. Шипение.
Все в моей голове.
– Ты в порядке, малышка?
Человек в форме присаживается передо мной на корточки. У него рыжая борода и татуировки на руках.
Он похож на свиней, которые преследовали маму и меня всю нашу жизнь.
Я еще сильнее вжимаюсь в столб, крепко сжимая свой браслет.
– Девочка? Ты заблудилась по дороге домой?
У него нет акцента, как у тех людей, но он может быть одним из них.
Не доверяй никому. Весь мир стремится заполучить тебя, Рай, говорила мне мама.
– Подожди. – он лезет в карман и достает фотографию, затем внимательно изучает ее и меня. – Ты пропавшая дочь этого магната. – он достает из кармана устройство и произносит номер, а затем что-то о поиске пропавшего ребенка. – Как тебя зовут? – он спрашивает меня. – Ты помнишь свое имя и откуда ты родом?
Рай Соколова. Дочь Мии Соколовой. Я находилась в бегах со дня своего рождения, всю свою жизнь училась на дому, и у меня не было друзей, пока мама не привела мою давно потерянную сестру-близнеца, чтобы встретиться со мной месяц назад.
Затем их обоих увезли.
Мою маму и мою сестру.
Единственный, кто у меня остался, это мой отец. Если я хочу быть с ним, я должна забыть свою жизнь и принять другую.
Слеза скатывается по моей щеке, когда я шепчу:
– Рейна. Меня зовут Рейна Эллис.
Глава 9
Ашер
Рейна вернулась в лес.
Какого черт она здесь делает?
Мои плечи вот-вот лопнут от напряжения, когда я пробираюсь сквозь высокие деревья, раздвигая низкие ветви.
Она хочет умереть? Те, кто напал на нее в тот день, могут скрываться здесь, ожидая ее возвращения.
Это было чертовски уродливо, и это кое о чем говорит, учитывая, что я ненавидел ее в то время.
Ненавидел ее? Прошедшее время?
Я все еще, блядь, ненавижу ее.
Мой план действует. Это потрескалось и оборвалось по краям, но все та же.
Тогда какого черта ты здесь делаешь?
Я ненадолго закрываю глаза, избавляясь от этого голоса.
Я пришел только потому, что она не может умереть от чьей-то руки. Ее жизнь принадлежит мне, и она не имеет права заканчивать ее без разрешения.
Это все.
Мои шаги становятся шире и тверже, когда я преодолеваю расстояние. Сухие листья хрустят под моими ботинками, и запах леса почти удушающий.
Солнце начало спускаться, отбрасывая мрачный оттенок на деревья.
Темнота никогда раньше не пугала меня. Это место, где можно было укрыться. Тьма место, где монстры становятся невидимыми, а я уже давно перешел на другую сторону.
Я уже давно отказался от того, что люди считают нормальным. Моя жизнь это что угодно, только не это.
Моя жизнь погрузилась во тьму после смерти Ари, и я навлек ее на мир – вернее, на нее.
Рейна.
Теперь она предмет моей тьмы, и ничто не спасет ее от того, что планирует мой подключенный мозг.
Ничто не спасет ее от меня.
Может, она и монстр, но в этом свои градусы. Ее уровень никогда не достигнет моего. Рейна должна была проиграть еще до того, как мы начали.
Я бы пожалел ее, если бы она уже не убила эту часть меня.
Если бы она не столкнула ее с края и не позволила ее голове разлететься на куски.
Образ разбитого лица Ари и ее конечностей, болтающихся в неудобных позах, до сих пор преследует меня в кошмарах.
Ее призрак все еще посещает меня в темноте, прося позволить ее душе упокоиться с миром.
Это не месть, это гребаное правосудие.
Который Рейне никогда в жизни не подавали.
У меня нет сомнений, что она направилась в тот коттедж, поэтому я не утруждаю себя поисками в лесу и иду прямо туда.
Когда деревья и земля расплываются перед моим взором, я не могу не вспомнить ту ночь.
В ту ночь Рейна могла исчезнуть раз и навсегда.
В ночь происшествия
Рейна уходит рано.
Она никогда не бросает свою драгоценную команду и приятелей из группы поддержки первой. Будучи перфекционисткой, которая всегда следит за тем, чтобы все выполняли свои задачи, она обычно уходит домой последней.
Нарушение шаблона и ее подозрительное поведение могут означать только одно.
Она убегает и покидает Блэквуд.
Блядь, нет.
Я иду за ней в лес, который находится на окраине города. Она определенно уходит.
Что ж, ее ждет сюрприз.
Я паркуюсь у входа и продолжаю идти пешком.
Черный единственный цвет в лесу. Сегодня безлунная ночь, звезд не видно.
Глубокая тишина заявляет о своих правах, отказываясь сдвинуться с места. Я достаю свой телефон и включаю фонарик.
В идеале я не хочу, чтобы она знала, что я за ней слежу, пока я не посмотрю ей в лицо. Я хочу увидеть, как выражение ее лица немного дрогнет, ее глаза чуть-чуть расширятся, прежде чем она замкнется в себе.
Это, пожалуй, единственный раз, когда я вижу реакцию на ее роботизированном лице. Рейна так чертовски хорошо скрывает свои эмоции, и это делало меня гребаным идиотом в старших классах.
У меня вошло в привычку стоять у ее дома, просто чтобы смотреть, как она смеется вместе со своим отцом.
Я даже заснял доказательство того, что она действительно улыбается и смеется – только не со мной.
Качая головой, я продвигаюсь вперед. К счастью, этот идиотизм и иррациональная привязанность к Рейне умерли вместе с Ари.
Теперь есть эта штука, созданная только для одной цели: заставить ее заплатить за убийство моей сестры и меня.
Справа от меня раздается протяжный крик.
Мои ноги замирают на месте, а затем бегут на звук по собственной воле.
Рейна.
Это голос Рейны.
Во что, черт возьми, она вляпалась на этот раз?
Я сосредотачиваюсь на случай, если она снова закричит, но не слышно ни звука.
Блядь.
Лучше бы ей не быть мертвой.
Мое атлетическое тело включается в работу, когда я сокращаю дистанцию в рекордно короткие сроки. Возможно, я перестал играть в футбол три года назад, но я никогда не бросал бег или спорт.
Это единственное, что проясняет мой разум и прогоняет проклятые черные мысли, кружащиеся в моей голове 24-7.
Запах дыма ударяет мне в ноздри, когда посреди леса вспыхивает пожар.
Рядом с пламенем из-за деревьев появляются два тела. Я прячусь за стволом и выключаю фонарик.
Мужчина одет в костюм, выглядит здоровенным и крупным, но его лицо затенено и отвернуто, когда он тащит кого-то по земле за подол ее футболки.
Рейна.
Он тащит потерявшую сознание Рейну. С того небольшого расстояния, которое я могу разглядеть, я вижу ее избитое лицо и то, как ее безжизненные ноги скользят по грязной земле.
Мои мышцы напрягаются, когда кулаки сжимаются по бокам. Как, черт возьми, он смеет прикасаться к ней?
Я собираюсь задвигаться, когда из-за коттеджа выходит еще один мужчина, вытирая руки о свою черную толстовку.
– У меня другая, босс. – он указывает на Рейну. – Что мы собираемся делать с этим?
– Используй ее как приманку. Там будет только один Пахан.
Русский акцент. Они мафия?
Какое они имеют отношение к Рейне?
Это может быть связано с отношениями Гарета Эллиса с мафией, но они не должны преследовать его дочь.
Не имеет значения. У меня есть доля секунды, прежде чем они заберут Рейну черт знает куда.
Жизнь Рейны принадлежит мне.
Черта возьми, мне.
Никто не сможет забрать ее у меня.
Я достаю телефон и ищу звуки, затем нажимаю «Воспроизвести» на максимальной громкости. В остальном спокойном лесу раздается вой сирен. Вначале он далеко, но с течением секунд становится все ближе.
Оба мужчины замирают.
– Блядь! – кричит один из них. – Что они здесь делают?
– Что будем делать, босс? – спрашивает другой мужчина.
– Мы вернемся за ней. У нас есть то, что нам нужно.
Он отталкивает Рейну, и с ее губ срывается всхлип.
Мой кулак сжимается от желания свернуть ему гребаную шею.
Они оба бегают вокруг сгоревшего коттеджа, а Рейна остается там, не двигаясь. Я слышу звук автомобильных шин, хрустящих вдалеке, указывающий на то, что они уехали.
Я бегу трусцой к Рейне и приседаю перед ней, продолжая включать звук сирены.
Она лежит на животе, лицом вниз. Огонь из коттеджа вдалеке освещает темно-синие синяки на ее лице и руках. Ее светлые пряди падают на лицо, скрывая опухший глаз и порезанную губу.
Ублюдки.
Я убираю волосы с ее глаза, и она хнычет от боли.
Отдергивая руку, я роюсь в ее кармане и достаю ее телефон. Конечно, я мог бы воспользоваться своим, но не хочу, чтобы она знала, что я спас ее.
Я не ее спаситель. Я ее худший кошмар.
Я подношу телефон к уху, и тут же трубку берет женщина.
– 911, что у вас случилось?
– В лесу на окраине Блэквуда напали на девушку. Она без сознания, но все еще дышит. Отследите ее GPS.
– Кто вы, сэр?
Я встаю, глядя на нее сверху вниз.
– Охотник.
Я отключаю звонок и остаюсь рядом с ней до тех пор, пока на место не прибудут настоящие сирены.
Вот тогда я отступаю в тень и исчезаю.
Но она найдет меня в своей больничной палате, как только проснется, и, блядь, расскажет мне, почему пыталась сбежать.
Настоящее
Я останавливаюсь перед коттеджем. Следы пожара, который пожрал его несколько недель назад, все еще видны сквозь почерневшие стены и полицейскую ленту.
Человеческие останки.
Полиция и слова тех людей все еще эхом отдаются в моей голове. Рейна слишком глубоко увязла, если она связана с Братвой.
И они были из Братвы. Алекс тоже так думает; я подтвердил это, когда на днях услышал его разговор со своим советником.
Он просто не хочет предпринимать никаких шагов, пока Рейна остается нетронутой и под его опекой.
Вопрос в том, какого черта она здесь делает, точно зная об угрозе своей жизни? Алекс позаботился о том, чтобы предупредить ее.
Я слышал его бесчисленное количество раз.
Держись в людных местах, Рейна.
Если ты что-нибудь вспомнишь, дай мне знать первым, Рейна.
Я собираюсь обеспечить тебе охрану, Рейна.
Конечно, она отказалась от последнего, отмахнувшись от него с улыбкой – притом фальшивой.
Она стала такой чертовски упрямой, что это сводит с ума.
Я выдыхаю, когда подхожу. Она избегала меня последние пару дней, но к черту это.
То, что я являюсь частью ее жизни, неоспоримый факт.
Даже когда я был в Англии последние три года, я всегда являлся неотъемлемой частью ее жизни.
Я спрятался под ее кожей и дышал ей в шею.
Она делала то же самое, но пошло оно.
Я останавливаюсь на пороге коттеджа. Внутри темно и влажно, все еще пахнет сажей и дымом того дня.
Человеческие останки, сказали они, и они думают, что это сделала Рейна – по крайней мере, детектив так считает.
Я разговаривал с ним после того, как он посетил нас в последний раз. Я видел злобу в его глазах, когда он говорил о моей «невесте» как о преступнице и проговорил, что я должен заставить ее признаться в своих преступлениях.
Мне потребовалось все самообладание, чтобы не ударить его головой о капот его машины и не сказать ему в недвусмысленных выражениях, что если он снова будет угрожать ей, я вскрою ему кишки.
Рейна этого не делала.
Забавно, что я верю в это всеми фибрами души, хотя и не был свидетелем произошедшего.
За всем этим стоит Братва, но я ничего не могу сказать, потому что у меня нет ни доказательств, ни имен, ни даже четких описаний людей, которых я видел той ночью.
Если бы я сделал невразумительное заявление, это только заставило бы мафию нацелиться на меня – и Рейну.
По какой-то причине я думаю, что они держались в стороне, потому что решили, что она потеряла свои воспоминания и ничего не сказала о них полиции.
Если она вспомнит, это будет прямой угрозой ее жизни.
И все же ей нужно убраться с радара детектива Дэниелса.
Он знает ее не так хорошо, как я, поэтому понятия не имеет, что у нее абсолютно нет того, что нужно, чтобы покончить с жизнью. Она делает это только издалека, как в случае с Ари.
Для того, чтобы покончить с жизнью, требуется нечто большее, чем мужество и решимость. Для этого нужно черное сердце и опустошенная душа.
К моему гребаному разочарованию, в новой Рейне этого нет.
Я останавливаюсь у входа и включаю фонарик. Рейна полу на земле в позе эмбриона, глаза закрыты, лицо скрыто волосами.
Мое дыхание замирает, когда я жду, как поднимется и опустится ее плечо – для доказательства того, что она жива.
Когда оно действительно движется, мои ноги бегут сами по себе, как в тот день, когда все, о чем я думал, это ее безопасность.
Еще раз повторяю, это все, о чем я думаю.
Я пытаюсь сказать своему пульсу, чтобы он, черт возьми, оставался спокойным, но он меня не слушает. Я направляю свет на ее лицо, присаживаясь перед ней на корточки.
– Рейна?
Мои движения медленны, когда я убираю прядь светлых волос с ее лица.
Ее брови нахмурены, рот искривлен в агонии. Ее глаза закрыты так крепко, что это кажется болезненным.
Что-то обрывается у меня в груди, чувство, которое я никогда не хотел испытывать после тех лет в средней школе.
Когда я думал, что она была единственной для меня.
– Открой свои проклятые глаза, Рейна.
Она что-то бормочет себе под нос.
Я наклоняюсь, чтобы услышать ее, но в этом нет смысла. Она говорит на иностранном языке.
По-русски?
– Р-Рай... Рай...
Кто, черт возьми, такой Рай?
Рейна и ее бесконечные секреты просто продолжают расти с годами.
Я кладу руку под ее бледные голые бедра, а другую обнимаю за спину, чтобы нести ее на руках.
Она устроилась так идеально, будто создана для моих рук. Она была создана для меня.
Я наблюдаю, как она хмурит брови, когда ее голова опускается мне на грудь. Сейчас она выглядит такой хрупкой, мягкой, как та девочка, которую я впервые увидел после того, как она исчезла, когда нам было двенадцать. Это был первый раз, когда я решил, что мне она нравится, первый раз, когда я подумал о том, чтобы поцеловать девочку.
Она была единственной дочерью Гарета, так что я встречал ее раньше, но никогда не испытывал такой потребности сблизиться с ней, как тогда, когда она вернулась. В ней что-то изменилось. Что-то более экзотическое, грубое и... сломанное.
Теперь я это понимаю. Меня привлекла ее сломанная сторона еще до того, как я понял, что это, черт возьми, было.
Когда Александр сказал, что мы должны быть помолвлены, я подумал, что сорвал джекпот.
Если бы не ее холодная, отчужденная реакция.
Я наклоняю голову и втягиваю ее нижнюю губу в рот, как делал в двенадцать, когда она спала в нашем гостевом доме.
Дрожь пробегает по ее телу, когда я в последний раз прикасаюсь губами к ее губам.
– Ты никогда не убежишь от меня, мой ужасный монстр.
