Текст книги "Вся Правда (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 24

Рейна

Звук вибрации вырывает меня из глубокого сна. Я стону, переворачиваясь на бок и пытаясь пошарить, но сильная рука удерживает меня на месте.

Улыбка появляется на моих губах, когда я медленно открываю глаза. Неземное лицо Ашера находится в нескольких сантиметрах от моего, в глубоком сне. Вероятно, он плохо спал два дня назад, и его густые брови нахмурены.

Я кладу палец посередине и пытаюсь разгладить складку.

Разве это не несправедливо для кого-то быть таким красивым, даже когда он спит?

Телефон продолжает вибрировать.

Часы на стене показывают одиннадцать вечера; мы были так измучены, что погрузились в глубокий сон.

Лицо Ашера снова становится умиротворенным, как только я разглаживаю борозду. Я медленно убираю его руку со своего живота и соскальзываю с изгиба его тела.

Телефон перестает вибрировать, и я подумываю о том, чтобы снова лечь спать, пока не вижу пропущенный вызов.

Иззи.

Она бы не позвонила мне так поздно без причины. Что-то случилось с Алексом?

Я бегу в ванную, надеваю халат, а затем возвращаюсь в комнату, хватаю сумку и телефон и ныряю в другую половину комнаты.

Как только я оказываюсь вне пределов слышимости Ашера, я перезваниваю Иззи.

Она отвечает после первого гудка.

– В чем дело, Иззи? – я тяжело дышу. – Все в порядке?

– Я... э-э... Извините, что звоню так поздно. Никто не пострадал, не волнуйтесь.

Слава Богу. Я плюхаюсь на диван, облегченно вздыхая.

– Тогда в чем дело? Ты что-то хочешь?

– Мне было интересно, смотрели ли вы видео.

– Видео?

– То, что на флешке.

Верно. Она передала мне это вчера. Я отвлеклась, скрывая от Ашера свою встречу с Cloud003, поэтому забыла об этом.

– Еще нет.

– Вы должны, – шепчет она. – Пожалуйста, посмотрите. И Рейна?

– Да?

– Мне так жаль.

Линия обрывается.

Я слишком долго смотрю на черный экран. Со вчерашнего дня Иззи ведет себя странно. Может, если я посмотрю эти кадры, то пойму, почему.

Я роюсь в своей сумке, пока не нахожу маленькую черную флешку. Я подключаю ее к телевизору отеля и уменьшаю громкость, открывая видеофайл.

Качество кажется странным, угол скрыт, почти как на том видео, которое Джейсон показывал мне в прошлый раз.

Только теперь ракурс запечатлевает Арианну спереди. Она смотрит вверх, вероятно, на человека, снимающего это.

Сидя на одной из подушек в домике у бассейна, она вертит лифчик на пальце и смеется.

– Можешь поверить, как эта сука клюнула на лифчик в сумке Грея? Она думает, что она такая умная, но ею слишком легко манипулировать.

– Ашером тоже.

Джейсон – это его голос.

– К сожалению, да, – говорит она с притворным сарказмом. – Все, что мне нужно было сделать, это пригрозить Стэнфорду разоблачением его коллекции фотографий педофилов, и он назвал имя Рейны, как попугай, когда я отсасывала ему.

– Тебе было хорошо? – спрашивает Джейсон слегка хриплым голосом.

– Хорошо? – она смеется. – Мне ничего не кажется хорошим, Джейс. Все похоже на отрепетированную пьесу. Это было похоже на сосание пластика. Но так как я знала, на какие кнопки нужно нажимать, я заставила его почувствовать себя хорошо. Кроме того, Грей поверил. Беспроигрышный вариант.

– Ты ужасна.

В голосе Джейсона слышится улыбка.

– Спасибо. – она притворно приседает в реверансе. – Знаешь, играть с ними становится скучно. Грей и Рейна были этими двумя людьми, которые смотрели друг на друга так, словно нашли спасение. Было интересно наблюдать, как они растворяются, держаться за это что-то, даже несмотря на то, что они продолжают причинять боль. Я должна была знать, что это за приводящая в бешенство связь, которую я не могла понять. Помогло то, что они заботились обо мне. Это облегчало им жизнь. Слух здесь, какой-то хаос там, и они просто продолжают трещать. Это завораживает. Грей даже поверил, что Рейна стояла за всеми этими дерзостями, и Рейна подумала, что это месть Грея ей, поэтому она держала рот на замке, когда все обвиняли ее.

Глубокий смех исходит от Джейсона.

– Только ты можешь погубить двух людей, которые любят тебя больше всего, Ари.

– Любовь. – она наклоняет голову набок, как маньяк. – Что это? И почему меня это должно волновать? Единственная причина, по которой я держу Грея и Рейну рядом, это то, что с ними весело играть. Король и королева школы находятся под каблуком у самого незначительного ученика. Хэштег: Падение Королевства.

– Да ладно, ты никогда не заботилась о них?

– Нет. Они просто существуют для того, чтобы служить нужной мне цели, а потом исчезают. Мама учила меня быть заботливой и внимательной, и это чертовски раздражало. Я рада, что эта сука умерла и оставила меня в покое. По крайней мере, отцу наплевать на дерьмо, и Грея стало легче обмануть, когда мы выросли.

– И что теперь? – спрашивает Джейсон. – Ты что-то сказала о том, что Рейна узнала?

– Хм, да. – она постукивает пальцем по губам. – Я думаю, она кое-что поняла после того, как я призналась сегодня, что люблю Грея. Он ничего не заподозрил, когда я призналась, что люблю Рейну, но эта сука умнее, чем я думаю. Она разрушила мой план, и я заставлю ее заплатить.

– Как?

Она вздыхает.

– Это все равно становится скучным, так что я могу пойти на грандиозный финал.

– Какой? – спрашивает Джейсон.

– Порвать с ними раз и навсегда. И Джейс?

– Да?

– Продолжай мое наследие. Знаю, что глубоко внутри ты жаждешь хаоса, поэтому, как только я разожгу огонь, не дай ему погаснуть.

– Ты имеешь в виду держать Ашера и Рейну порознь?

– Да. После того, как я закончу с ними, они все равно больше никогда не сойдутся, но на всякий случай не позволяй им воссоединиться.

– Почему бы тебе не убедиться в этом самой, Ари?

Она смотрит в камеру так, будто знала, что она была там все это время. Мои ладони становятся липкими от пустого взгляда в ее глазах.

Это не человек, это монстр.

– Этот мир слишком мал для меня.

Экран темнеет, но я продолжаю смотреть на него. Слеза скатывается по моей щеке, затем следует еще одна, и еще. Я не могу остановить их, даже если бы захотела.

Я любила Арианну. Я думала о ней как о чем-то вроде замены Рейне, но она никогда не заботилась обо мне. Все, в чем она была заинтересована, это проявить себя, манипулируя моей любовью и любовью Ашера к ней.

И Джейсон…

Дерьмо.

Он был замешан в этом с самого начала. Он разделял безумие Ари и заставил меня думать, что Ашер был моим злейшим врагом, и хотя в некотором смысле он был таким, это была не его вина. Он сделал это не потому, что действительно ненавидел меня; он сделал это, потому что был вынужден.

Я бы сделала то же самое, если бы оказалась на его месте.

Это такое уродливое положение, в котором можно оказаться.

Я тянусь за пультом, чтобы выключить телевизор, и тут в моем периферийном зрении появляется присутствие. Я ахаю, пульт выпадает из моих пальцев и с грохотом падает на пол.

Ашер стоит у входа в спальню, одетый только в боксерские трусы. Он все еще смотрит на пустой экран, как и я несколько секунд назад.

Судя по его отсутствующему выражению лица, он наблюдал за происходящим – или, по крайней мере, за большей его частью. Он продолжает смотреть телевизор, будто Арианна все еще там, говорит, что она никогда не заботилась о нас, говорит, что ее брат, который пожертвовал своей молодостью ради ее счастья и рано повзрослел, став ее родителем, и ее поддержку было легко обмануть, говоря, что все, о чем она заботилась, это уничтожить его.

Боже, он не реагирует – совсем не реагирует.

Это даже страшнее, чем если бы он разгромил это место.

Даже его руки падают по обе стороны от него, как безжизненные части тела. Он не сжимает кулаки и не двигает челюстью.

Он оцепенел.

Нет, я не позволю ей забрать его у меня. Только не снова.

Арианна не высунет голову из могилы, чтобы еще раз разрушить наши жизни. В прошлом ей это удавалось, но больше этого не повторится.

Я шатаюсь на нетвердых ногах и на цыпочках подкрадываюсь к нему, будто боюсь, что он сорвется в любую секунду. Он не двигается, даже когда я встаю перед ним, мои пальцы почти касаются его.

– Эш... – уговариваю я.

Никакого ответа.

Я беру его за руку в свою. Она тяжелая, неподвижная и.… холодная. Такая чертовски холодная.

– Эш, посмотри на меня.

Его взгляд блуждает от телевизора к моему. Там так много боли, так много лет потрачено на ненависть, месть, насилие.

Так много упущенного времени.

– Это была не твоя вина. – мой голос полон эмоций несмотря на то, что я пытаюсь говорить нейтральным тоном. – Это была не наша вина. Мы просто слишком сильно любили ее, чтобы заметить это.

Он ничего не говорит, но его челюсть сжимается так сильно, что я боюсь, что с ним что-нибудь случится.

Что, если я его потеряю?

Что, если ей это удастся, и это конец?

Что, если...

– Мне так жаль.

Его голос едва слышен выше шепота.

Мои брови хмурятся.

– Что?

Его руки обхватывают меня в крепком объятии, от которого у меня почти перехватывает дыхание.

– Мне так чертовски жаль, Рейна.

Если возможно, его объятия сжимаются вокруг меня сильнее. Это говорит гораздо больше, чем говорят мне его слова. Это говорит о том, как сильно он сожалеет о прошлом, как сильно он хотел никогда не отпускать меня.

Поэтому я обнимаю его в ответ, потому что у меня те же самые сожаления.

Мы потеряли так много времени. Мы барахтались, тонули и так долго не могли вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха.

Вся эта боль теперь исчезает, словно ее никогда и не было.

Я позволяю ему отнести меня обратно в постель. После этого мы не разговариваем.

Мы просто смотрим друг на друга, обхватив друг друга руками и ногами, когда засыпаем.

Мы оба ранены и нуждаемся в восстановлении сил.

***

Ночной кошмар заставляет меня проснуться. Там были суровые сине-зеленые глаза, смеющиеся надо мной, насмехающиеся надо мной, говорящие мне, что я никогда не смогу избежать своей судьбы.

Слеза скатывается по моей щеке, когда я открываю веки. Большим пальцем вытираю слезу.

Эти темно-зеленые глаза встречаются с моими, когда он медленно вытирает слезу. Его рука не покидает моего лица даже после того, как все слезы высохли. Его сильная рука гладит мою щеку, пока он пристально смотрит на меня, как будто я превращусь в дым и зеркала.

Уже поздно, примерно два или три часа ночи, но, похоже, он слишком мало спал, если вообще спал.

Видеть, как ему так больно, и не иметь возможности поговорить об этом, медленно убивает меня. Ашер всегда был молчаливым типом, который направлял свою боль внутрь вместо того, чтобы очищать ее, и это убивало его медленно, но верно.

Я не могу позволить ему держать все это в себе, только не после того, через что мы оба прошли.

– Проблемы со сном, – бормочу я, будто более громкий голос поднимет плащ, окружающий нас.

– Я не могу выкинуть из головы ее голос или лицо. – его слова тихие и наполнены такой болью, что они выворачивают меня наизнанку. – Я не могу поверить, что это моя младшая сестра, та самая Ари, ради которой я так многим пожертвовала. Я должен был увидеть знаки или остановиться и спросить, когда я увидел эти гребаные знаки.

– Эй. – я провожу ладонью по его обнаженной груди и кладу ее на его спокойное сердцебиение, его почти мертвый пульс. – Мы не могли знать, она была слишком стратегична в этом, а мы были слишком молоды и у нас было слишком много проблем с общением.

– Проблемы со связью, которыми она питалась и которые использовала против нас.

– К сожалению.

– К сожалению? – его голос немного повышается. – Я думаю, что это требует более сильного слова, чем это. Наши жизни были разбиты на чертовы куски.

– Не вся наша жизнь, – говорю я с надеждой, почти жалобно.

– Не вся наша жизнь.

Мое сердце колотится так громко, что требуется мгновение, чтобы собраться с мыслями и спросить, чтобы быть уверенной.

– Только прошлое?

– Только прошлое.

– Я так скучала по тебе, Эш, – признаюсь я, и еще одна слеза скатывается по моей щеке. – Эти три года были сущим адом, абсолютной пустотой. Я так сильно ненавидела тебя за то, что ты оставил меня позади, за то, что ты никогда не оглядывался назад и не пытался привести меня к тебе. Арианна могла бы убить нас, но ты убил меня, бросив меня. Ты был единственной ниточкой, которая осталась у меня в жизни после смерти папы, и ты просто так жестоко оборвал меня.

– Мне жаль. – он вытирает мою слезу подушечкой большого пальца. – Если это тебя утешит, я тоже убил себя. Не было ни минуты, чтобы я не думал о тебе.

Я не могу остановить слезы, даже если захочу.

Чем больше он их вытирает, тем сильнее они падают.

– Рейна... – он бормочет мое имя, как молитву, которую ему до смерти хотелось произнести.

– Я не хочу сражаться. Не сегодня.

Я обнимаю его за талию и утыкаюсь лицом ему в грудь.

Его сильная рука накрывает мою поясницу, когда он зарывается носом в мои волосы, вдыхая меня.

– Я тоже не хочу сражаться. Ни сегодня, ни когда-либо.

***

Мы просыпаемся от резкого стука в дверь. Я стону, когда вижу тень Ашера, выходящую из комнаты и собирающуюся ответить на звонок.

– Какого хрена ты здесь делаешь?

Его серьезный голос вырывает меня из тумана, вызванного сном.

Я вскакиваю с кровати, плотнее запахиваясь в халат.

– Убирайся отсюда.

Голос Ашера становится убийственным.

Я выглядываю и останавливаюсь.

Детектив Дэниелс стоит посреди гостиной с самодовольной ухмылкой и показывает Ашеру листок бумаги.

– Не сегодня, Карсон. У меня есть ордер на арест мисс Рейны Эллис.

Глава 25

Рейна

Я выхожу только после того, как переодеваюсь обратно в свою одежду и делаю макияж. Теперь я понимаю, почему Старой Рейне нужно было делать это всякий раз, когда она выходила. Мне не нравилось находиться в центре внимания, если у меня не было какого-то щита.

Мое идеальное лицо и внешность были именно такими.

Это защитный механизм, скрывающий мои истинные чувства. В этом я была профессионалом.

Детектив Дэниелс ждет меня с двумя полицейскими в шляпах у двери. На его лице самодовольная ухмылка с тех пор, как он показал ордер на арест.

Пот покрывает мою кожу, когда одна мрачная мысль за другой врывается в мой разум. Что, если они действительно нашли тело Рейны?

Нет. Алекс сказал, что его человек прислал сообщение после той ночи, сказав, что она в безопасности.

Моя сестра боец, она бы просто так не умерла.

Ашер меряет шагами комнату, прижимая телефон к уху.

– Возьми трубку, Александр.

– Все в порядке. – я кладу руку ему на плечо, заставляя его остановиться. – Поезжай и найди его в фирме. Он, наверное, на совещании.

Все еще сжимая телефон, он кладет ладони мне на обе щеки и тянет вверх, так что я смотрю прямо в его полные боли глаза.

– Я вытащу тебя оттуда. Обещаю.

Мои конечности начинают дрожать, будто я вот-вот сдамся. Если он продолжит прикасаться ко мне, я предамся всем этим мрачным мыслям и сломаюсь.

Я не могу этого сделать, когда мне нужно найти свою сестру.

Я пытаюсь увернуться от его прикосновения, но он пригвождает меня к месту, лесной зеленый цвет его глаз становится мрачным.

– Ты убегаешь от меня, королева выпускного?

– Нет.

Да.

– Ты не можешь оставить меня, больше нет. – его губы касаются моих в коротком, душераздирающем поцелуе. – Теперь ты мой мир.

Слезы наворачиваются мне на глаза, и я отстраняюсь от него, прежде чем начинаю плакать.

Я не могу этого сделать. Не сейчас.

Я шагаю к детективу и офицерам. Мое сердце молит в последний раз взглянуть на Ашера, но я отвергаю эту просьбу. Мне нужно быть сильной для этого, и я не смогу этого сделать, если буду продолжать думать о последних словах Ашера.

Как только я оказываюсь перед ними, детектив Дэниелс говорит мне, что я арестована за убийство, и зачитывает мне мои права, затем наклоняется, чтобы прошептать:

– Я же говорил, что доберусь до вас.

Выражение моего лица не меняется, но пульс учащается от презрения в его тоне.

Я иду с ними по коридору и через вестибюль, где люди всю дорогу пялятся на меня. Гейдж бежит ко мне, нахмурив брови, но я останавливаю его.

– Все в порядке, просто попытайся дозвониться до Алекса.

Он резко кивает и достает телефон. Мой единственный выход молчать, пока не появится Алекс. Уверена, что он сможет устранить детектива, как и раньше, то есть если они действительно не нашли тело.

Офицеры не произносят ни слова. Они громоздкие, с татуировками, спускающимися по рукавам. У одного неукротимая борода, а у другого постоянная насмешка. Это шрам у него на челюсти?

Один из офицеров садится за руль, а другой открывает заднюю дверь. Дэниелс достает наручники и пытается удержать меня.

Я высвобождаю руки.

– Я не сопротивлялась аресту – в этом нет необходимости.

– Я тот, кто решает, сопротивлялись вы или нет, – рычит он, затем защелкивает наручники на моих запястьях.

Я сглатываю от ощущения, что со мной обращаются как с преступником. Я ненавижу это.

Детектив заталкивает меня внутрь, так что я оказываюсь зажатой между ним и другим офицером.

Резкий запах кофе и дыма наполняет машину, а окна надежно закрыты. Конечно. Я пытаюсь дышать ртом, пока мы едем по улицам Блэквуда.

Мы идем минут пятнадцать в удушливой тишине. Они не разговаривают, и я полна решимости сохранить свое право хранить молчание.

Почему отдел так далеко?

Что-то вибрирует рядом со мной, прежде чем офицер рядом поднимает трубку. Он говорит по-русски, и хотя мой язык заржавел, я узнаю слова громко и ясно.

Мы поймали ее.

О, Боже. О, нет.

Я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица, чтобы не показать, что знаю, о чем он говорит.

Это, должно быть, Иван Соколов, убийца моей мамы, причина исчезновения Рейны.

Теперь он идет за мной.

Я смотрю в окно и, конечно же, мы выезжаем из цивилизованной зоны и направляемся к шоссе, ведущему в лес.

Черт, черт.

Думать. Мне нужно подумать о том, как из этого выбраться. Что бы сделала мама в таких обстоятельствах?

– Я хочу в туалет, – говорю я скучающим голосом.

– Вы сходите, когда мы приедем в участок, – говорит детектив Дэниелс.

Он тоже в этом замешан. Он должен. Вот почему он был так сосредоточен на моем деле, как паразит. Это было не ради справедливости, а потому, что он работает на Ивана.

– Ну, это срочно. Вы арестовали меня в спешке. – я закатываю глаза. – Я в порядке, если вы хотите, чтобы я обмочила ваше сиденье.

Офицер рядом со мной проклинает меня по-русски.

Ну и пошел ты тоже.

Он постукивает по барьеру, отделяющему нас от водителя, и что-то ему говорит. Они немного обмениваются напряженными словами, и я сохраняю скучающий вид, пытаясь понять, о чем они говорят.

Один из них говорит «нет», а другой, что босс будет недоволен, если со мной что-то случится. Наконец, они решают сделать остановку на заправке. Детектив Дэниелс тот, кто будет сопровождать меня.

– Ведите себя прилично.

Он показывает мне свой пистолет, стоя у входа.

Я захожу внутрь и сопротивляюсь желанию растаять на полу и устроить сумасшедшую вечеринку.

Черт. Они везут меня к русской мафии.

Мой телефон и сумка находятся в гостиничном номере, так что сейчас у меня с собой ничего нет.

Расхаживая, я останавливаюсь возле зеркала. Я виду отколотую часть, которая почти отваливается.

Я без колебаний хватаю ее и прячу в карман джинсовой куртки, когда открываю кран.

Мой единственный выход – избавиться от Дэниелса. Остальные в машине, так что у меня есть минут пять, прежде чем они придут за мной.

Ты дочь Мии Соколовой и внучка Николая Соколова. Ты можешь это сделать.

Снаружи доносится громкий хлопок.

– Вы закончили?

Я в последний раз смотрю на себя в зеркало.

Ты выживаешь, как и твоя мать, как и Рейна.

Ручка поворачивается одновременно с тем, как я открываю дверь.

– Наконец-то, – ворчит он. – Вперед.

Это единственный шанс, который у меня есть. Мои пальцы дрожат над краем осколка, разрезая кожу.

Сейчас или никогда.

Я притворяюсь, что иду перед Дэниелсом, затем резко поворачиваюсь и вонзаю осколок стекла ему в шею, чуть выше ключицы. Его глаза расширяются, и ему требуется секунда, чтобы понять, что произошло.

Когда он отступает, я роюсь в его кармане и выхватываю пластиковый пакет с моим браслетом, а затем надежно прячу его в карман.

Это мое, и он не имел права забирать.

Он протягивает ко мне руку, но я уже ухожу.

Я не сосредотачиваюсь на нем или на глухом ударе, который я слышу, когда он падает на пол. Я не сосредотачиваюсь на сочащейся крови, окружающей его в луже, когда он хрипит.

Единственное, на чем я сосредотачиваюсь, это мой путь к отступлению.

Я бросаюсь мимо него к магазину на заправке. Я воспользуюсь их телефоном и позову на помощь. Тогда я продолжу бежать или прятаться, пока парни в машине не уедут.

Я стою перед магазином, когда сильный удар обрушивается мне на затылок. Мои ноги подводят меня, и я падаю на колени, а затем на бок, зрение становится размытым.

Русские голоса нависают надо мной, то далеко, то близко, то почти так, будто они говорят из колодца. Кто-то пинает меня в ребра. Я хочу закричать, но не могу произнести ни слова.

Вместо этого тьма поглощает меня полостью.

Мне так жаль, мама.