Текст книги "Рыжая на откуп (СИ)"

Автор книги: Рин Рууд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Глава 36. Как у нас с вами

Сквозь сон, в котором я перебираю сокровища Анны, слышу голос Первого:

– Венди…

Ласково обнимает, и я сонно и невнятно что-то бурчу. Что-то о травяных сборах. Надо обозвать их как-то по-модному, чтобы чаи покупали не только дамы в возрасте, но и молодые девушки, которые после сеанса кундалини-йоги заварили бы чашечку успокаивающего отвара и насладились бы минутами медитации.

– Венди…

– Мм-м-м?

Целует в шею, но я лишь мычу, потому что никак не могу проснуться. Да и не хочу. У меня была бессонная и насыщенная ночь с инвентаризацией ведьминских вещичек.

– А кого ты любишь больше? – едва слышно спрашивает Ноа.

– Всех… одинаково… – сладко причмокиваю и вновь ныряю в дремоту.

– Даже родители не любят своих детей одинаково, – шепчет юноша в затылок. – Хоть и говорят обратное.

Сейчас я люблю больше всех подушку, одеяло и матрас, но сказать это не в силах. Сон упрямо затягивает меня на дно.

– Ты ревнуешь? – улыбаюсь сквозь слабые и легкие грезы.

– Наверное.

Ноа замолкает, и я погружаюсь в теплое молоко полуденной дремоты. Рука юноши несмело соскальзывает к груди, спускается на живот, и шею обжигает шумный выдох. Первый медлит и нежно поглаживает бедро. Грезы переплетаются с негой и сладким возбуждением, что разливается по телу мягкой волной.

– Венди…

Сон переплетается с ласками Ноа и его скользящими и несмелыми толчками, которые наполняют меня томной усладой. Возможно, Первый мне только снится, но это наваждение топит меня в протяжных и тихих стонах. Внутри разливается густой жар, и юноша с сиплым выдохом прижимается ко мне всем телом, заключив в тесные объятия. Размытые сновидения перекручиваются в тугую веревку и расцветают бархатными вспышками удовольствия.

– О… – хрипит Ноа. – Отпустило…

Зеваю и разворачиваюсь к Первому лицом:

– Так это не ревность, милый, была, – я немного обескуражена честностью и каким-то простодушием Первого.

– Только о тебе и думал, а в последние несколько дней так вообще очень тяжко было, – Ноа бесхитростно улыбается и касается пальцами моей щеки. – И все людские мысли вокруг меня сводились к надежде заняться любовью. Представляешь?

– Ты им транслировал… – я в удивлении изгибаю бровь и смеюсь, уткнувшись в подушку. – Господи, Ноа… Ты же должен толкать людей на подвиги, а не…

В небольшой истерике хрюкаю и в голос хохочу. Представила, как Ноа шепчет о надежде, а у него выходят влажные фантазии, что очень воодушевляют его жертв на сексуальные игрища.

– Это у меня впервые! – смущенно охает юноша и едва слышно спрашивает. – Теперь всегда так будет?

– Не знаю, – утираю слезы. – Может, тебе стоит перетерпеть и все станет, как прежде? Никакого интереса к поцелуям, близости?

– А я так больше не хочу, – Ноа наивно хлопает глазками. – А можно по собственному желанию включить и выключить…

Меня опять пробивает на смех. Закусываю губы, чтобы сдержать гогот и не обидеть Первого, и едва слышно отвечаю:

– Нет.

– Жаль, – вздыхает Ноа и переворачивается на спину. – Я теперь на короткие юбки засматриваюсь и едва сдерживаю себя, чтобы не подглядывать за подопечными, пока они душ принимают или переодеваются.

– А говорил, что думал только обо мне, – наигранно возмущаюсь я.

– Некоторые девушки голые по дому ходят, – обиженно жалуется Ноа. – Раньше не замечал. Врываюсь, чтобы нашептать какой-нибудь секретарше, что ее ждет отличный день на работе, а она в одних трусиках завтракает. И неудобно. Она думает, что дома никого нет, а я за ее спиной говорю, какая она молодец и ее скоро ждет повышение.

– А ты не врывайся в чужие дома, – прищуриваюсь и даю непрошеный совет. – О повышении можно и в метро нашептать.

Ноа встает и торопливо одевается.

– И так каждый раз будет? – приподнимаюсь на локтях и поджимаю губы. – Забежал и убежал?

– Я тебе завтрак приготовил, – оправдывается Первый и неловко улыбается, – и посуду помыл.

– Прощен, – падаю на спину и раскидываю руки.

– А еще твои трусики постирал.

– Чего?! – кашляю от неожиданности и пристыженно краснею. – Зачем?!

– Руками, чтобы кружева не испортились, – флегматично продолжает Ноа, вышагивая к двери. – Это я подсмотрел у молодой вдовы.

– Ноа! – возмущенно взвизгиваю и резко сажусь.

– Просыпайся, – Первый потягивается и выходит, – я заварю кофе.

Кидаюсь в ванную комнату в надежде, что Ноа пошутил и не трогал мое нижнее белье, но нет. Он не обманул – на бортике ванной аккуратно развешаны влажные трусики. Я смущена и не знаю, как реагировать на подобную заботу. И забота ли это, учитывая, что и у Последнего Ноа тоже какая-то нездоровая тяга к нижнему женскому белью?

– Здравствуй, Венди, – в ванную комнату заглядывает хозяйка квартиры и улыбается. – Я стучала, а ты не открыла.

– Не слышала, – испуганно смотрю на женщину и нервно подпоясываю халат. – Что-то случилось?

– Я жильца нового нашла.

– Но… Мы же договорились…

– Мне так спокойнее и с оплатой тебе полегче, – тараторит хозяйка квартиры так быстро, что я не успеваю слова вставить. – И ты под присмотром будешь, да и мальчик хороший. Воспитанный.

– Мальчик?! – охаю я. – Какой мальчик? Вы же против мальчиков! И я против!

Женщина хватает меня за руку и тащит за собой:

– Идем, познакомлю вас. Вы точно подружитесь.

В коридоре на массивном черном чемодане сидит Агатес – брючках, белой рубашечке с короткими рукавами. Волосы – тщательно зачесаны назад, а от татуировок на шее и руках – ни следа. Ни шрамика, ни черточки. Так посмотришь со стороны – приличный молодой человек, скромный и порядочный, но вот только я слышу его ехидные мыслишки – обманул доверчивую женщину и рад своему коварству. Колдуну было важно подписать договор об аренде, закрепить обязательства на бумаге, чтобы его чары и волшебство работали в стенах маленькой уютной квартиры.

– Вот твоя соседка, – хозяйка толкает меня в спину, и я корчу смущенному и лживому Колдуну гримасу недовольства. – Венди.

– Но ведь уговор был, – я оглядываюсь на женщину, – никаких мальчиков, только девочки!

– Не капризничай, – фыркает та и вручает Агатесу ключи. – Твоей стипендии не хватит на оплату всей квартиры.

– Я работу нашла.

– Вот и молодец, – хозяйка отмахивается и обращается Колдуну. – Если будут проблемы, то звони.

– Благодарю, – мило улыбается Агатес, сжимая ключи в ладони. – Обещаю, я не доставлю неудобств.

– Так я не про тебя, а про нее, – женщина кивает в мою сторону. – Ее соседка неожиданно съехала и не говорит почему. Все это очень подозрительно.

Выходит, и я сердито гляжу на Колдуна, который расстегивает верхние пуговицы рубашки и взъерошивает волосы. На коже проступают черные чернила, и он уже не выглядит милым и скромным мальчиком.

– Какого хрена?

– Ты не рада, что мы будем жить вместе? – Агатес катит в комнату Сюзи чемодан.

– Такие вопросы обычно обсуждают до, а не после, – зло следую за ним.

– Так я и обсудил, – Колдун открывает дверь и устало добавляет, – с хозяйкой квартиры. Та еще сука, конечно, двойную плату взяла только потому, что я мужчина. Это сексизм чистой воды.

Я рада видеть Агатеса, но готова ли я с ним жить под одной крышей? Слишком серьезный шаг. Меня вполне устраивало то, что мальчики бывали у меня внезапными набегами.

– Может, ты меня хотя бы поцелуешь? – Агатес обиженно вздыхает.

– А где Чуба? – касаюсь губами его подбородка.

– За спиной.

Оборачиваюсь и с визгом прижимаюсь к Колдуну, отшатнувшись в ужасе от увиденного – гигантская черная сколопендра ползет по стене, медленно перебирая жуткими и отвратительными лапками, и насмешливо стрекочет.

– Чуба изъявил желание поменять облик, – хладнокровно шепчет Агатес в ухо. – Я разрешил.

Пауки, какими бы они ни были жуткими, трогательные и пушистые милашки по сравнению с мразотной гадиной на стене.

– Я великолепен, – шуршит Чуба и ползет к потолку.

– Господи… – меня мутит только от одного взгляда на демона. – Как ты мог одобрить вот это?

– Лучший комплимент, – стрекочет сколопендра, кружась у люстры.

– Чубочка, милый, – в отчаянии шепчу, – я тебя умоляю, вернись в прежний облик. Или я съеду и сожгу квартиру. Вместе с тобой. Ты бы еще мокрицей…

Лучше бы я этого не говорила. Чуба сворачивается в подрагивающий клубок и падает к ногам огромной, размером с крысу, мокрицей. Истеричный и оглушающий вопль разносится по квартире, и я с ненавистью топчу хохочущую образину, которая растекается черной лужей и убегает стрекочущим пауком под кровать. Оседаю в слабости на пол и передергиваю плечами от омерзения.

– Плюс двести лет, – цежу сквозь зубы, охваченная злостью, что накрыла после испуга.

– А вот и нет, – доносится из-под кровати глухой и самодовольный голос Чубы. – Вот если бы ты в обморок упала, но увы. Легкий испуг полезен для здоровья.

– Так.

Агатес выходит из комнаты, внимательно осматриваясь по сторонам, и направляется уверенным шагом в комнатку в глубине квартиры, где Сюзи занималась по утрам йогой – небольшая коморка, где прежние жильцы хранили личное барахло. У меня на кладовку с крохотным оконцем были планы – получилась бы отличная маленькая мастерская, например, для макраме.

– Что ты задумал?

– Увидишь, – усмехается Агатес, запирает дверь в каморку и сыпет на пол круглые с золотыми прожилками семена.

– Не мусори! – рявкаю, и Колдун оттаскивает меня в сторону.

Семена потрескивают, а потом звонкими хлопушками лопаются, разрастаясь по полу и косякам зелеными ростками. Из-под дверной щели выбиваются сочные и густые травинки и выползает любопытная перламутровая лягушка.

– Что за…

Лягушка надувает зоб и скачет дальше по коридору, игнорируя мои возмущенные возгласы. Отвлекаюсь от наглой гостьи, и в смятении наблюдаю, как дверь идет трещинами, покрывается ползучими вьюнками и с треском превращается в зеленое полотно из цветущих побегов, что медленно расходятся в стороны. Из зачарованного леса ко мне выплывает во всей своей божественной красе Карн – с рогами и копытами.

– Привет, зайка, – целует в лоб и по-хозяйски цокает на кухню, игриво помахивая хвостиком.

– Ты тоже будешь аренду платить? – оторопев спрашиваю я и с изумлением рассматриваю узловатые побеги с цветущими вьюнками на потолке над дверным косяком.

– Если только любовью, – смеется Карн. – Я бог, какие у меня деньги?

– Обычные, – сипло отзываюсь я и стряхиваю с ноги квакающую лягушку. – Мальчики, вы чего творите?

– Я должен быть рядом с Источником, – кричит из кухни Карн. – Мы объединили твою квартиру с мои лесом, а то вся эта беготня через порталы утомляет.

– Ну и бардак, – слышу недовольный голос Последнего.

Смотрю на Ноа, который с интересом разглядывает живой и трепещущий листьями полог и вздыхаю:

– И ты тут?

Кивает. Тихий щелчок, и я оглядываюсь на звук. Позади нарисовалась новая дверь – белая со строгой хромированной ручкой.

– Вы мне тут перепланировку квартиры устроили? – с любопытством выглядываю за дверь, которая ведет в просторный и безликий офис Ноа с окнами во всю стену. Разочарованно вздыхаю и закрываю дверь. – Ничего интересного.

– Зато в любое время можем устроить ролевые игры, – Последний многозначительно ухмыляется. – Секретарша и строгий босс.

Мимо скачет лягушка, а за ней бежит Чуба, быстро перебирая лапками, и обещает сожрать ее вместе с потрохами.

– У вас совести никакой нет, – из кухни выглядывает сердитый Первый. – Это уже не завтрак, а обед!

– Действительно, – соглашается Последний и сверяется с наручными часами. – Обед.

Я настолько ошеломлена происходящим, что молча иду на кухню и сажусь за накрытый стол. Карн перекладывает жареный бекон в соседнюю тарелку с омлетом и морщит нос.

– Только не говори, что ты вегетарианец, – откидываюсь на спинку стула.

– Нет, – Божество вытирает вилку от жира салфеткой. – Просто не ем мясо.

– Тогда тебе и омлет нельзя, – Первый присаживается рядом.

– Почему это?

– Олени не едят яйца, – юноша дружелюбно улыбается.

– То, что я превращаюсь в оленя, не значит, что я олень, – Карн переводит взгляд на него. – И рога тоже ничего не означают. Мне не нравится вкус мяса. Тем более свинины. Она жирная.

– Потому что ты травоядный, – кивает Первый и обеспокоенно смотрит на Агатеса, который отправляет кусок бекона в рот. – А тебе можно жирное?

– Да, – недоуменно отвечает Колдун.

– Но старым не рекомендовано жирное. Для сердца вредно, – юноша придвигает к нему миску с овощным пюре. – Вот.

– Ты, мать твою, серьезно? – брови Агатеса ползут вверх. – Ноа, ты у меня схлопочешь по своей хорошенькой моське.

– За что? – Первый моргает и наивно продолжает. – Ну, ты же старый! Сколько тебе? Тысяча? Две, три? Самое время подумать о здоровом питании, – и тихо интересуется. – А зубы у тебя свои?

Последний с ожиданием смотрит на шокированного и оскорбленного Агатеса. Его тоже волнует этот вопрос, но у него не хватает душевной непосредственности, чтобы полюбопытствовать вслух.

– Свои, – шипит Колдун и ногтем большого пальца поддевает клык. – Я себя омолодил во всех местах. И начал именно с зубов.

– А затем? – Последний прищуривается. – После зубов?

Глотаю кусочек омлета и мысленно предполагаю, что после зубов Агатес занялся дружком в штанах. Колдун разочарованно глядит на меня и говорит:

– Колени, Рыжая. Ко-ле-ни.

– Я тоже не угадал, – успокаивает мое разочарование Последний.

Меняю тему, чтобы не злить Агатеса разговорами о том, какой он древний, и делюсь, что работаю в “Лавке Чудес”, упуская из рассказа покушение Анны на мою молодость и сердце. Зачем тревожить мальчиков лишний раз? Первый реагирует с восторгом. Последний отмечает, что на “ведьминских штучках” не разбогатеешь, а Агатес и Карн кривят лица и запрещают мне водиться с мерзкой старухой, потому что она хитрая дрянь и стерва, которая обманет и обязательно подставит. Все ведьмы такие.

– А я не спрашивала разрешения, – делаю осторожный глоток крепкого кофе. – Возможно, мне будет нужна помощь с тем, чтобы определить какие сборы ядовитые, а какие нет. Я хочу продавать людям забавный и безвредный товар. Без проклятий, наркотиков и отравы. И любовные зелья.

– Любовные зелья не назовешь безвредным товаром, Рыжая, – Агатес скрещивает руки на груди и смеривает меня взглядом. Да и не работают они.

– По моей задумке они будут работать только с добрыми намерениями, – мечтательно улыбаюсь, предвкушаю успех. – Прям как у меня с вами.

– Да не дай бог, – кашляет Ноа Последний и прижимает салфетку к губам. – Пожалей несчастных. За что ты с ними так? Это бесчеловечно.

– Соглашусь, – кивает Карн.

– А зелье соблазнения? – осторожно и со слабой надеждой спрашиваю я. – Как духи с феромонами?

– Это можно, – одобряет Агатес.

– А там и любовь придет, – прячу хитрую улыбку за кружкой. – Как у нас вами.

Глава 37. У диких духов все просто и понятно

Я, конечно, не стала профессором, как планировала потому. После нескольких месяцев в “Лавке Чудес” случилось переосмысление жизненных целей. Меня увлекла торговля безделушками и “магическими” вещичками, общение с испуганными и любопытными покупателями и онлайн-продвижение товара с красивыми фотографиями и многообещающими рекламными постами, где мой креатив переплетался с мистикой и загадками.

Я отказалась от продажи любовных зелий, потому что за ними чаще всего приходили очень сомнительные личности с эгоистичными желаниями. Например, увести мужа из семьи, соблазнить чужую жену или назло влюбить в себя того, кто отказал, чтобы потом жестоко бросить.

Также я поняла, что и зелья соблазнения – плохая идея, когда от меня начали требовать волшебной водички, которую можно подлить в бокальчик жертвы, чтобы та немедленно воспылала страстью. Анна была готова ради быстрой наживы сотворить что-то подобное моими руками, но я смогла переубедить старуху тем, что разноцветные свечки, якобы заговоренные на удачу и счастье, и расфасованные по симпатичным пакетикам чаи тоже можно выгодно продать, а мороки меньше. И никаких жалоб. Главное – уточнить, есть ли у покупателя аллергия.

Пусть с трудом и постоянными пересдачами из-за нехватки времени, я все же окончила университет, так как привыкла доводить начатое до конца. И не буду утаивать, за четыре года я смогла отточить навыки в тонких и трепетных чарах любви на многочисленных студентах и преподавательском составе до мастерства. Подумаешь, разразилось несколько скандалов с интрижками, и были уволены и отчислены мои самые неосторожные жертвы, но я никого из них не заставляла заниматься плотскими утехами в туалетах, аудиториях или в кладовках. Я лишь разжигала искру заинтересованности, а остальное – это уже их ошибки.

Однажды утром после поцелуйчиков Первого, ласк Карна, объятий Агатеса и нежностей Последнего я поняла, что моя внешность нисколько не изменилась спустя десять лет. В отражении я видела всю туже юную первокурсницу со свежим лицом, усыпанным милыми веснушками. Если до тридцати-тридцати пяти лет я смогу все вопросы сводить к ответу, что у меня хорошая генетика и мне повезло с косметологом, то потом, если окажется, что подлый Источник наделил меня бессмертием и вечной молодостью, придется изворачиваться перед родственниками и знакомыми. Благо Агатес пообещал научить хитрым трюкам с иллюзиями, которые смогут скрыть мою юность.

Кстати, о родственниках. К тридцати семья плотно насела с расспросами: “Когда замуж? Есть жених?” После того как все четверо моих возлюбленных в ревности и эгоизме перессорились из-за разговора, кто сыграет перед родителями того самого жениха, я решила взять и сказать, что женихов у меня несколько. После искренности по телефонному разговору с теткой все вопросы отпали и резко сократились приглашения приехать в гости. Мама потом меня отчихвостила и сказала, что болтливая родственница разнесла всем в округе, что ее племянница в большом городе пошла вразнос и стала самой настоящей шлюхой. Какой стыд!

– Я с ними по любви. Приезжай, познакомлю.

– Так и знала, что тебя нельзя отпускать одну! Что я скажу отцу?

– Что у него четверо потенциальных зятьев?

– Ой, Венди, какая ты дурная. Выбери того, кто побогаче.

– Я ей также сказал, – громко отозвался Последний с кровати. – А эти трое пусть будут любовниками. Я не против. Любовникам простительно быть без гроша в кармане.

– Голос приятный, – шепнула мама и глупо хихикнула. – Берем.

– Слушай маму, – самодовольно ответил Ноа. – Умная женщина.

– Либо я, либо никто, – Карн вышел из ванной комнаты и горделиво тряхнул влажными кудрями. – Или мне опять напомнить, кто из вас четверых здесь Бог?

– Что это за шизофреник? Доча! – охнула мама, и я невоспитанно сбросила трубку.

После беседы по телефону мама примчалась в гости и со всеми “женихами” лично познакомилась. И заявила, что все хорошие и, вообще, сами разбирайтесь, а родственникам необязательно знать, что я собрала мужской гарем и счастлива. Лучше пусть думают, что одинокая старая дева – это можно пережить и понять.

Анна, капризная ведьма, в один из дней неожиданно смирилась, что смертна, ведь “Лавка Чудес”, ее детище, останется в моих заботливых руках. И именно в тот самый момент, когда она, сидя на крыльце магазинчика, умиротворенно сказала: “Можно и помереть спокойно”, мимо проскочила лягушка с золотыми глазками и перламутровой спинкой. Анна с визгом и удивительной для ее возраста прытью бросилась за перепончатой мерзавкой. С того полудня я ее больше не видела, а Гадалка Мария, к которой я заглянула, отчаявшись в безрезультатных поисках, расплывчато ответила, что старушка начала новую жизнь и отказалась объяснить в подробностях, что это значит. Понадеялась, что Анна поймала лягушку и помолодела, а не умерла где-нибудь в подворотне. Во всяком случае, в некрологах я не отыскала строчек о неопознанной старухе.

Иногда мне снились предыдущие реинкарнации, когда Чуба забывал отсыпать мне чуток своих отборных и безумных кошмаров. И они прогоняли меня, ругались и требовали, чтобы я оставила их в покое и дала насладиться тишиной и забвением. Очень обидно. Я с ними подружиться хотела, а они разбегались и прятались в размытых грезах.

Первый добился своего и за очередным завтраком убедил Последнего вложиться в космическую отрасль, и первые крупные инвестиции потекли в разработку теплиц на Марсе, потому что если и покидать родные земли, то вместе с Источником, которому Карн начал нашептывать о перспективах межзвездных путешествий. Агатес не остался в стороне и пока его рогатый друг вел убедительные беседы с волшебным прудом, он экспериментировал с лягушатами – предпринимал попытки перевозки магических существ за границы города. Однажды у него получилось – вместе с зачарованным аквариумом Колдун преодолел тысячи километров и закинул несколько переливчатых красавиц в небольшое отдаленное озерцо в горах.

Через десятки лет мы смогли всей дружной компанией навестить тихий водоем, в водах которого расплодилось множество лягушат и зародился дикий, нелюдимый и еще неразумный дух – горный козел с золотыми рожками. Сердитое парнокопытное попыталось нас забодать, и Карн умилился – он и сам когда-то был таким.

– Почему именно козел, а не козочка? – спросила тогда я, наблюдая, как рогатый мерзавец с ревом гоняет по берегу озера визжащего Первого.

– Я смею предположить, что Источник – самка, – флегматично ответил Колдун.

– Самка?

– Женщина. Или большая магическая матка, – Агатес пожал плечами.

– Инкубатор, – предположил Последний.

– Но у инкубатора или магической матки нет предпочтений, кого рожать, – фыркнула и нахмурилась. – А тут одни мужики, а я так, случайно получилась, чтобы вас, обормотов, порадовать, потому что вам было очень грустно и одиноко.

– Иди и спроси у озера, почему козел, а не козочка, – Агатес зевнул и упал на траву, раскинув руки. – Я тоже недоволен, что Источник из себя выплюнул в очередной раз рогатого чудика. Фетиш, что ли, на рога и копыта?

– Рога – это красиво, а копыта – мужественно, – обиженно пробурчал Карн и бросился к козлу грациозным оленем. – Братишка, отстань от Ноа!

Козел развернулся и со злобным утробным «Бе!» кинулся в сторону возмущенно всхрапнувшего Карна.

– Да чтоб тебя! – взвизгнуло Божество и бросилось быстрыми скачками прочь от агрессивного духа. – Отвали!

– Его Божейчество нашел равного ему противника, – Последний прижал к себе, приобняв за плечи.

– Венди! – крикнул Первый, устало и неуклюже подбежав к нам. – Может, ты его своей красотой очаруешь? Чего он такой бешеный?

– Предлагаю транквилизатор, – ревниво ответил Ноа.

Мягко высвободилась из объятий Последнего и бесстрашно шагнула вперед:

– Эй, козлик!

– Рыжая, он чокнутый! – крик Карна разнесся ветром надо озером. – Я беру свои слова обратно, я не был таким!

Козлик остановился, и я сделала еще несколько шагов вперед. С угрозой потряс рогами, прищурился и фыркнул. Мило улыбнулась, очаровывая очередного сына Источника, но уже через секунду с воплями бегала по берегу под ясным и сказочно голубым небом. Я потерпела фиаско. Из-под ног выскочила черная тень, и разъяренный дух упал на шерстистый бок, смешно вытянув копыта, признав поражение перед мерзкой и уродливой сколопендрой.

– Так-то, – прошипел Чуба и обвил рога парализованного козла трепещущей тварью. – А теперь спать, сладенький. Я расскажу тебе историю о злобном дурачке, которого сожрала огромная и очень древняя сороконожка. А знаешь почему? Потому что тут только я имею право пугать до икоты и никто другой.

– Чуба, если ты его сожрешь, то я обнулю твой срок и катись ты на четыре стороны, – Агатес настороженно приподнялся на локтях. – Я тебе не прощу этого. Он еще маленький и беззащитный.

– Да за кого ты меня держишь, Колдун? – пробурчал в бархатные уши козла демон. – Если уж на кого я зуб точу, так это на тебя.

После часового сна со сколопендрой на рогах козлик присмирел и удрученно отошел в сторонку, пожевывая сочную травку. После легкого перекуса дикий дух ускакал в горы, кинув на нас подозрительный и полный презрения взгляд.

– Все равно есть какая-то прелесть в диких духах, – Первый перевел мечтательный взор к горным хребтам. – У них все просто и понятно.