Текст книги "Рыжая на откуп (СИ)"
Автор книги: Рин Рууд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Глава 7. Зануда и Колдун
Кто-то хватает меня за руку, молча утягивает в пустую аудиторию и прижимает к стене. Карнон скалится в хитрой улыбке, а мои испуганные крики застревают в глотке острыми камнями.
– Расслабься, Рыжая, – шепчет кудрявый шутник. – Ты меня будто первый раз видишь.
– В общей сумме в четвертый, – говорит Агатес, восседая на парте на верхнем ряду аудитории, и с интересом рассматривает исписанную уравнениями доску. – Может, мне студентом стать? Будем с тобой, Рыжая, одногруппниками и на переменках в туалете предаваться любви и страсти.
Я несогласно качаю головой. Карн ухмыляется и неторопливо расстегивает две верхних пуговки на моей рубашке.
– Так лучше, – он расправляет воротничок, открывая яремную ямку и шею. – Теперь есть небольшой намек.
– Намек на что? – хрипло выдыхаю я, когда Агатес ослабляет свои чары.
– Намек на то, что скромница не прочь пошалить. Признавайся, ты же отличница, да?
– Да, – едва слышно отвечаю. – И я опаздываю на пару. Отпусти меня, пожалуйста.
– Ты же хотела прогулять, – цокает Агатес.
– Я передумала, – я упираюсь руками в крепкую грудь Карна, пытаясь его оттолкнуть, и замираю.
Слышу стук его сердца, что совершенно нелогично. Он же– дух, а тело вполне материальное, такое сильное и горячее. Я едва сдерживаю себя, чтобы не погладить Карна по его груди.
– У меня для тебя два задания на выбор, Рыжая, – лукаво шепчет парень. – Первое и сложное – поцеловать меня. Второе – объяснить, что за бред написан на доске.
Я мельком гляжу на уравнения, которые описывают первый закон термодинамики, и с печальным вздохом целую немного опешившего Карна. Легко и неторопливо провожу языком по его верхней губе и сама удивляюсь своей смелости.
– Ты все равно ничего не поймешь, – шумно выдыхаю в лицо изумленного Лесного Божества.
На меня накатывает теплая эйфория, и кончики пальцев покалывает живой энергией, которая разливается по телу воодушевлением и восторгом. Из груди вырывается тихий удивленный смешок. Я полна сил и задора.
– Что ты сделал? – спрашиваю я.
– Это награда за выполненную работу, – Агатес встает на парту грязными кроссовками и скачет вниз по столешницам, как по ступенькам.
– Эй! – я отпихиваю Карна и зло гляжу на Агатеса, который застыл на парте в среднем ряду с занесенной ногой для прыжка. – Ты обезьяна или все же разумное существо?
Я вытаскиваю из рюкзака пачку влажных салфеток и кидаю ими в невоспитанного дикаря:
– Слезай и протри за собой! Совсем охамел! – я гневно возвращаю рюкзак на спину, строго смерив Агатеса сердитым взором. – Кому ты уподобился, колдун? Придурочному подростку, которого плохо воспитали родители?
– Я сирота, Рыжая, меня никто не воспитывал, – парень сжимает пачку салфеток в кулаке. – Так что, ты права. Меня никто не воспитывал.
– И что? Это не оправдывает твоего поведения, – всплеснув руками, шагаю к партам. – Уж за сотни лет мог бы и сам себя воспитать. Ты не мальчик, а старое чудовище, что жрет духов. Не прибедняйся.
Агатес недовольно кривится и спрыгивает на пол, с шуршанием вскрывая салфетки.
– Впервые в жизни надел личину молодого и дерзкого и меня тут же отчихвостили, – бурчит колдун, вытирая столешницы.
Он отвлекается и холодно глядит на меня:
– А не охамела ли ты случаем, рыжая пигалица прыгать на Агатеса, Обманувшего Смерть?
– Ну, прямо не знаю, – я хмурю брови. – Сам решай. Ты повел себя, как подобает Обманувшему Смерть, или нет?
– Я могу приказать тебе вылизать парты и ты это сделаешь, – шипит мерзкий колдун. – Да я без слов заставлю тебя поработать языком.
Из-под куртки Агатеса на парту выскакивает Чуба и передними лапками тащит салфетку за собой. Затем паук неуклюже разворачивается и ползет в противоположную сторону. На мгновение он останавливается, трет пятнышко грязи и дальше пятится назад, что-то потрескивая на паучьем языке.
– И ты туда же? – Агатес вырывает из пачки новую салфетку и переходит к следующей парте с отпечатком подошвы кроссовка. – Нет, Чуба, я не хочу, чтобы ты был моим отцом!
Паук что-то опять стрекочет, и Карн глухо посмеивается, когда Агатес с возмущением смотрит на питомца.
– Нет. Мамой тебя я тоже не хочу звать! Демоны тебя дери, Чуба!
– Ох, как ты его, – шепнул Карн мне на ухо. – Я его редко таким сконфуженным вижу.
– На больную мозоль наступила? – перевожу жалобный взгляд с колдуна на его товарища. – Я же не знала, что он сирота.
Агатес собирает использованные салфетки и прячет их в карман. Чуба заползает ему на предплечье, и парень спешно спускается к нам.
– Ты зануда, – колдун вручает мне мятую пачку салфеток. – Это мне по возрасту положено воспитывать всех, а не тебе. А теперь к главному, что сказал Ноа Просвещенный?
– Мне, чтобы избавиться от навязанной сделки, надо уничтожить источник и убить вас двоих, – честно отвечаю я и тут же смущаюсь, но продолжаю, – или как-то подмазаться к источнику, чтобы я переродилась в подобную вам.
– Первый вариант на грани фантастики, а второй, Рыжая, совершенно нереализуем, – Агатес щелкает по носу. – Даже Карну непонятны желания источника. Поэтому будешь до самой своей смерти у нас в услужении. Пока ты молодая и красивая, мы с тобой повеселимся как следует, а как постареешь, будешь у нас бабулей на побегушках.
– Да вы только и горазды, что болтать, – я разочарованно и наигранно вздыхаю, – дальше поцелуйчиков и шаловливых пальчиков не заходите.
От сказанного я краснею до кончиков ушей и стыдливо опускаю взор в пол. Какая собака меня укусила, что я говорю такие отвратительные пошлости?
– Мы готовы устроить тебе немного студенческой романтики, – Агатес убирает непослушный локон мне за ухо. – Прямо здесь, под доской с уравнениями.
Он берет меня за руку и прижимает ладонь к ширинке, под которой прощупывается твердый от эрекции мужской половой орган. Я машинально стискиваю колдунское естество, как любопытная мартышка, и в ошеломлении открываю рот – хозяйство бесстыдника мне не обхватить пальцами одной руки.
– Не кочерыжка, да? – Агатес усмехается.
– Какой кошмар! – взвизгиваю я и отскакиваю в сторону, прижимая ладони к горящим от стыда щекам. – Бессовестный извращенец! Господи!
И отворачиваюсь к стене, судорожно собирая мысли по осколкам, которые только и вертятся о том, как такое достоинство может в кого-то протиснуться.
– Кстати, дамочкам больше по нраву именно толщина, а не длина, – самодовольно шуршит Агатес. – Хотя я и по длине не совсем коротыш.
Я почему-то оглядываюсь на Карна, который недоуменно вскидывает бровь. То ли я жду от него хоть какой-то поддержки, то ли подсознательно любопытствую, а каков он под льняными штанишками.
– Могу показать, – беспечно отзывается он.
– Покажи, – киваю я в заинтересованности.
Я перестаю вообще что-то понимать. Рядом с Карном и Агатесом у меня буквально рвет крышу. Наружу из темных и потаенных уголков души выползает жуткая бесстыдница и любопытная потаскуха. Карнон с непроницаемы и бесстрастным лицом приспускает штаны и вываливает напоказ крепкий стояк. Пенис у него какой-то жилистый в переплетении вздутых вен и с темной крупной головкой. Я прикидываю в уме соотношение ладони Карна к длине пениса и обреченно закрываю глаза – второго развратника тоже наградили впечатляющим подарочком.
– Кажется, это та аудитория, – дверь распахивается и к нам вваливается сухонький профессор, который подслеповато щурится на Карна и сдавленно крякает, уставившись на его член.
– Нет, уважаемый, это совсем не та аудитория, – глухо отзывается Агатес. – Вы ошиблись.
– А где же та аудитория? – старичок переводит завороженный взгляд на колдуна.
– Точно не здесь, – мрачно отзывается Карнон и заправляет опадающий пенис в штаны.
– Совсем старый стал, – профессор выходит и закрывает дверь.
– Студенческая романтика с двойным удовольствием отменяется, Рыжая, – Агатес с досадой шагает прочь из аудитории. – Умеют же смертные подпортить момент.
– Ладно, для первого раза ей хватит впечатлений, – Карн следует за товарищем. – Не вижу смысла торопиться.
Когда за совратителями девственниц и милых скромниц закрывается дверь, опять вбегает запыхавшийся старый профессор и возмущенно кричит:
– Это все-таки та аудитория, милочка! Зачем вы меня путаете?! Я сверился с расписанием и категорически заявляю, что вы подлая обманщица!
– Простите! – пищу испуганной мышью и кидаюсь наутек. – Простите!
Стыд обдает меня жаром и я бегу по коридору, проклиная себя за слабость и за то, что возжелала близости и с Карном, и с Агатесом. Что со мной не так? Они грубияны, нахалы и гнусные греховодники без манер и приличий, а мне словно нравятся их похабщина и распутство. Лишь в уборной я немного успокаиваюсь – ледяная вода на лице тушит разбушевавшийся внутри пожар.
Глава 8. Сказки о Колдуне и Лесном Божестве
Просыпаюсь я от странного кошмара с радужными пони, которые накалывали друг друга на рога и вырывали глотки хохочущим розовощеким гномам. На груди сидит Чуба, чьи восемь глаз в темноте горят жутким красным огнем. Я испуганно и тяжело выдыхаю, парализованная холодным страхом.
– Не суди строго, – слышится голос Агатеса. – Чуба старался создать милый сказочный сон. Для демона кошмаров он неплохо справился. Ты так не думаешь?
– Единороги были прелестные, – сдавленно шепчу я, вглядываясь в глазки паука. – А сияющие рога в бирюзовой крови выше всяких похвал.
Чуба стрекочет и спрыгивает с кровати на пол. Я смотрю на Агатеса, который стоит возле открытого окна и листает мои конспекты при свете луны.
– У тебя красивый почерк. Такой милый и кругленький, – тихо шепчет парень.
В другой комнате спит моя соседка Сюзи. В голову закрадывается нехорошее подозрение, что Карн сейчас над ней всячески изгаляется. Тискает жертву за все мягкие места, пока та сладенько посапывает на подушках.
– Так вот какого ты обо мне мнения, Рыжая, – обиженно шуршит Карнон справа от меня. – Я разочарован.
Я поворачиваю голову на шепот. Карн лежит на боку рядом. Почему-то голый. Из кудряшек торчат аккуратные ветвистые рожки. Я сглатываю и перевожу взгляд на его шерстистые бедра, а затем на колени, покрытые густым мехом. С ужасом взираю на вывернутые назад суставы у плюсны и упираюсь глазами на раздвоенные оленьи копытца.
– Мать моя женщина… – шепчу я и гляжу на эрегированный член чудовища, которое широко и самодовольно улыбнулось
– Лучшая похвала для меня.
– Жесть какая, – я пропускаю пальцы через мягкую шерсть на бедре Карна и едва слышно спрашиваю, всматриваясь в его горящие зелеными искрами глаза, – а хвост есть?
– Есть и хвост.
– А покажи, – я закусываю нижнюю губу.
Карн с небольшим разочарованием фыркает и ложится на живот. Между мохнатыми ягодицами – миленький пушистый хвостик. Короткий, длиной с мою ладонь. Я сажусь и зачарованно касаюсь шерстистого отростка, который тут же недовольно дергается.
– У вас какие-то очень странные брачные игрища, – Агатес откладывает тетрадь с конспектами на подоконник.
– Я не могу противиться юным девам, когда они просят показать хвост, – ворчит в подушку Карн.
Шерсть оканчивается пятнистым треугольником на пояснице Рогатого Гостя, и я не задумываясь ни на секунду зачем-то аккуратно почесываю основание его хвоста, который под тихий стон Карна приподнимается и замирает.
– Извращенец! – я одергиваю руку и прижимаю ладонь к груди.
– Присоединяюсь, – цокает Агатес.
– А могла бы и помассировать, – Карн переворачивается на спину, и я торопливо кладу на его бесстыдно вздыбленное хозяйство подушку.
– Какого лешего ты голый?!
– Это невоспитанно ложится в постель в одежде, в которой ты шлялся по злачным местам, – Карн встряхивает головой.
Рога и шерсть исчезают в мерцающей дымке, а копыта с хрустом обращаются в обычные человеческие ноги. Карн шевелит пальцами на ступнях и садится передо мной по-турецки, прижимая подушку к паху.
– У тебя забавная пижама, – говорит он с хитрой улыбкой. – Но я надеялся, что ты спишь голенькой.
Пижама у меня, и правда, замечательная – из тонкого хлопка цвета яичного желтка с принтом из арбузных долек.
– Вы же не против, – Агатес скидывает куртку и стягивает футболку, – я присоединюсь к вашей беседе?
– Ты чего творишь? – шепчу я, завороженная рельефами подлого колдуна.
Агатес игнорирует мой вопрос, сбрасывает кроссовки, снимает носки и медленно расстегивает ширинку на потертых джинсах.
– Я закричу, – едва слышно отзываюсь.
– Кричи, – Агатес улыбается и припускает джинсы.
Я прячу лицо в руках и съеживаюсь от смущения. Чары не вяжут мой язык в узел, но я не спешу кричать просьбы о помощи.
– Так, о чем вы там говорили? – Агатес усаживается на кровать, поджав под себя скрещенные ноги, и хватает вторую подушку, которую кладет поверх причинного места. – Точно. О пижаме. Я тоже не одобряю пижамы. Раздевайся, Рыжая. Это невежливо быть одетой в обществе приличных голых джентльменов.
– Зачем вы пришли? – пристыженно хнычу в ладони. – Мне завтра на пары.
– Завтра воскресенье, Рыжая, – с осуждением отвечает Карн.
Обреченно вздыхаю – у меня кончились все отговорки. И если честно, мне и не особо хочется, чтобы гости покинули меня. Присутствие нагих и красивых молодых ребят меня пьянит и будоражит. Мне нравится эта неприличная и опасная игра на грани. И я уверена, что желтая пижама меня защитит от посягательств голых и возбужденных подлецов, которых я могу немного подразнить. Однако я не знаю, как тонко пощекотать нервишки ночных гостей.
Мы все трое молчим. Через минуту тишины, потрескивающей напряжением, я открываю рот, чтобы предложить сыграть в карты, и Карн резко поддается ко мне с потемневшими от возбуждения глазами и требовательно въедается в губы. Я не отталкиваю наглеца и подчиняюсь жаркому порыву. Не быть мне коварной кокеткой, способной держать на расстоянии разгоряченных самцов. Карн с треском рвет пижаму на моей груди, но вожделение к горячему и сильному телу Божества давит возмущение.
Карнон касается губами шеи, стягивая с меня хлопковые штаны, которые тут же летят в лицо притихшего Агатеса, со стороны наблюдающего за возней на смятом одеяле, но присутствие колдуна меня совершенно не смущает. Мой стон заглушается жадным поцелуем, и я забываю об Обманувшем Смерть. Руки Карна скользят по телу, вытягивая из меня новые стенания и громкие вздохи. С нежными и неспешными поцелуями парень спускается к моей груди, а затем к животу. Я не успеваю взбрыкнуть, как подлец с алчным возгласом впивается в мои интимные прелести.
Я от неожиданности вскрикиваю от острой судороги, когда упругий язык с нажимом проходит по клитору, и Карн руками обхватывает мои бедра, не позволяя уползти от его пылкого рта. Сладостная пытка пробивает тело раскаленными прутьями наслаждения, что оглушает меня моими же стонами. Я стискиваю шелковые кудряшки и в прерывистом крике вжимаю в себя голову Карна. Волна пронизывающего экстаза выгибает мою поясницу, и я задыхаюсь, притягивая к себе парня, желая разделить с ним негу, что охватила мое тело. Губы его терпкие, солоноватые и пьянящие.
– Я хочу тебя, – шепчет Карн.
Слабо киваю, вглядываясь в сияющие зеленым огнем глаза. Уверенный толчок, и я взвизгиваю от острой боли, впиваясь ногтями в спину Карна. Голый Агатес у окна вскидывает голову к потолку, и воздух вокруг него искрит и слабо вибрирует.
– Тише, Рыжая, – Карн обнимает меня и в ласковом поцелуе замирает.
Парень медленно ведет бедрами, и я сжимаю зубы и закрываю глаза. Карн вновь целует в шею и проскальзывает глубже, распирая меня изнутри тянущей болью. Движения становятся резче и нетерпеливее, и парень в рыке содрогается надо мной и буквально вжирается в мои искусанные губы. Я болезненным стоном откликаюсь на спазмы мужского естества внутри чрева. Карн с удовлетворенным и усталым вздохом валится на одеяло, и тут я вспоминаю об Агатесе, который не мигая взирает на меня.
– О, Господи… – я сглатываю, уставившись на его толстый половой орган, напоминающий обтянутую кожей булочку для хот дога с небольшой заостренной головкой.
– Не сегодня, Рыжая, – усмехается Агатес и натягивает джинсы на крепкий бледный зад. – Сейчас мне будет полезно воздержание.
Я выдыхаю, но болезненные и липкие ощущения между ног напоминают, что я совершила жуткую глупость, поддавшись обманчивому желанию.
– Ты в меня… – я жмурюсь, – кончил… Карн…
– Не хочу тебя печалить, Рыжая, – лениво отзывается задремавший негодник, – тебе не родить от меня рогатого пупсика. Вот будь Агатес девкой, у него бы получилось от меня понести. Тут свои хитрости…
Карн громко зевает, и я с небольшим подозрением смотрю на колдуна. Неужели он и Лесной Божок…
– Нет, – сухо отвечает Агатес и ныряет в футболку.
– Да я не осуждаю… – заползаю под одеяло.
– А тут нечего осуждать, – колдун пожимает плечами. – Нас связывает дружба, и я бы не стал ее портить потрахушками. Да и не стоит у меня на него. Он же олень.
– Но смотреть… – краснею и замолкаю.
– Во-первых, я тут не просто смотрел, Рыжая, – высокомерно ухмыляется Агатес, – а, во-вторых, ты же не первая девица, которую я и Карн на пару охаживаем.
Ядовитая обида и колючая ревность кусают меня за плечи, и я с головой прячусь под одеяло.
– Пошли прочь, – пристыженно бурчу в матрас.
– Я не хотел тебя обидеть, – тихо отзывается Агатес.
– А я и не обиделась, – медленно выдыхаю я, пытаясь справиться с гневом.
– Рыжая, твоя служба мне и Карну не подразумевает влюбленности, – осторожно и мягко поясняет колдун.
– Она, что, втрескалась в нас? – охает Карн.
– Еще нет, но, похоже, есть все предпосылки, – Агатес встряхивает куртку.
– Это так мило, – мурлыкает надо мной рогатый мудак.
– Так, – цыкает Агатес. – Сворачиваем лавочку с игрищами в горизонтальной плоскости. Я хотел лишь повеселиться, Рыжая, а не…
– Невероятно, – уязвленно шепчу я.
– Чувства к нам отравят всю твою жизнь до самой старости, – спокойно и меланхолично говорит Агатес, – Ответить взаимностью мы не сможем.
– Почему? – выглядываю из-под одеяла.
– Потому что я не хочу потом веками рыдать на твоей могиле, Рыжая. Я это уже проходил, – холодно отвечает Агатес. – Как и Карнон.
– Вот же сука, – шипит Карн, подскакивает с кровати и кидается к своей одежде. – Какой же ты мудак.
Парень торопливо облачается и без прощаний покидает комнату.
– Карн ушел в спячку после того, как его возлюбленная угасла от старости в его лесу, – Агатес склоняет голову на бок и невозмутимо смотрит на мое лицо. – Очень красивая сказка о любви Лесного Божества к юной пастушке, которая долго плутала по полям и растеряла все стадо. В страхе перед жестокими господами бежала и оказалась в Зачарованном Лесу.
– А у тебя какая сказка, колдун? – сажусь и кутаюсь в одеяло.
– Сказка о старике и его жене, с которой он прожил долгие и счастливые годы. О старике, желающего вернуть супругу к жизни и совершившего ужасную ошибку, которая лишила его возможности умереть и воссоединиться с любимой, – Агатес печально улыбается.
– Я хочу увидеть тебя, – я нервно смахиваю локон со лба. – Скинь личину молодого и дерзкого, колдун.
– Ты сама попросила, Рыжая, – цокает Агатес, и его лицо расползается глубокими морщинами.
Волосы колдуна седеют и редеют, кожа покрывается уродливыми старческими пятнами, радужки расплывается в блеклые лужицы, а сам он усыхает и горбится. Полысевший старик горько усмехается и разводит трясущиеся руки в стороны. Теперь Агатес в модной куртке-косоворотке и джинсах выглядит нелепо и жалко.
– Не буду лгать, – мои губы кривятся, – но тебе лет сто.
– Всего-то шестьдесят. Жизнь была тогда тяжелая, – кряхтит старик у окна.
– Но курточка молодит и скидывает десяток годков, – я ободряюще улыбаюсь. – Да и в душе нам всегда восемнадцать, да?
Без слез на Агатеса не взглянуть. Так и хочется усадить немощного старичка в кресло и вызвать ему скорую на всякий случай.
– Извини, – я прикрываю рот и на секунду закрываю глаза, чтобы собраться с мыслями. – Господи, я тискала старика за член.
– Скажи спасибо, что я не успел тебя обслюнявить своим старческим ртом, – глумливо хихикает Агатес и возвращается в личину молодого и смешливого парня. – Сладких снов, Рыжая.
Колдун разминает плечи и энергично вышагивает к двери. С люстры на его макушку прыгает Чуба, и ночной гость исчезает в темном проеме. Может, стоило соврать и сказать Агатесу, что он весьма милый дедулечка? Хотя нет. Нихрена он не милый. Что молодой, что старый.
Глава 9. Ноа № 2
Дурно пахнущий бродяга на углу супермаркета печально потрясает жестяной банкой перед прохожими, которые спешат с покупками к машинам на парковке. Я кидаю мелкую купюру, и попрошайка с рябым лицом и крупным носом-картошкой с рытвинами растекается в благодарностях. Искренних и добрых. Обычно пьяные побирушки кидают лживое спасибо и самодовольно ухмыляются. Я удивленно гляжу на мужчину – грязный, с опухшим покрасневшим лицом и глубокой царапиной на щеке. Перевожу взор на его ладонь, сжимающую банку с подаянием. На мизинце красуется серебряный перстень с черным камнем.
– Ноа, – вздыхаю я. – Второй.
– Мы знакомы, деточка? – кряхтит прокуренным голосом мужчина и прищуривает блеклые и мутные глаза. – Что-то я тебя не припомню.
– Я знакома лишь с двумя Ноа. С Последним и Просвещенным, – я встаю рядышком с духом пьяницы и бродяги и достаю из рюкзака бутылку газировки.
– Есть что покрепче? – тоскливо шмыгает мужчина.
– Комбуча устроит? – я слабо улыбаюсь. – Та еще хрень на вкус, но мне нравится.
– Давай свою комбучу, – Ноа садится на брусчатку, отставляя жестяную банку с монетками и мятыми купюрами в сторону. – Вечно вы, глупая молодежь, пьете всякую модную ерунду.
Я копаюсь в рюкзаке и услужливо протягиваю мужчине стеклянную бутылку ферментированной газировки из чайного гриба.
– Благодарю, красавица.
Бродяга хватает бутылочку, и янтарная жидкость под его пальцами немного темнеет. Затем Ноа зубами откупоривает крышечку, выплевывает ее и довольно улыбается.
– Попробуй.
Я несмело беру бутылку и делаю под хитрым взглядом пьяницы осторожный глоток, который обжигает язык жгучим спиртом. Я от неожиданности поперхиваюсь и истерично кашляю. Ноа со смешком забирает бутылку и изрекает:
– Отличная бормотуха, – и жадно присасывается к горлышку.
– Это не комбуча, – сипло отзываюсь я, торопливо запиваю мерзкий привкус спирта сладкой газировкой и вытираю губы от горькой слюны.
– Теперь нет, – мужчина причмокивает и закрывает глаза с тихим стоном. – С шипучкой из химикатов такой фокус не пройдет, поэтому всегда выбирай натур продукт.
Я делаю еще несколько крупных глотков газированной и подслащенной фруктовыми ароматизаторами воды и передергиваю плечами:
– Никакой больше комбучи.
– Молодая ты еще и жизнью не пуганная, – хмыкает Ноа, – поэтому не понимаешь всей прелести крепкого пойла.
– Предпочту быть не пуганной и дальше, – я печально вздыхаю и опускаюсь на корточки рядом с мужчиной, покачивая опустевшей наполовину бутылочкой перед собой. – У меня другие планы на эту жизнь.
– Какие? – заинтересованно глядит на меня Ноа. – Замуж, поди, выйти и детишек нарожать?
Я раскрываю ладонь и показываю розоватую руну из тонких шрамов:
– Для начала избавиться от Колдуна, Лесного Божества и их метки.
Прошла почти неделя с последней встречи с Агатесом и Карном, который бессовестно сбежал после того, как обесчестил меня под покровом ночи. И сегодня я встала с постели разбитой и с небольшой мигренью. К обеду меня одолели слабость и головокружение, но сытный перекус и крепкий сладкий кофе никак мне не помог. Сделка, совершенная много веков назад с двумя идиотами, начала высасывать из меня силы.
– Тут я тебе не помощник, но могу подсказать, где найти секретные точки с помойками, где можно отыскать даже почти свежие пирожные, – Ноа не мигает и улыбается. – Девочки же любят сладкое.
Зубы у него желтые, но крепкие, и они выбиваются из всего образа бездомного пропойцы.
– А ты Первого, случайно, не знаешь, где найти? – едва слышно спрашиваю я.
Вероятно, Колдун и Олень забыли о том, что Ноа Последний просил найти своего старшего собрата. Кроме головокружения и слабости меня накрыло сильное желание угодить “хозяевам”.
– В жопу этого и других мудаков, – Ноа гневно сплевывает желтоватой вязкой слюной на брусчатку и обиженно отворачивается от меня. – Дел никаких ни с кем из них не хочу иметь.
– Другие Ноа тебе чем-то насолили? – спрашиваю и прикладываюсь к газировке.
– Я должен был родиться одиноким бродягой, без связи с остальными духами, – зло шипит мужчина.
– У многих бродяг и пьяниц есть семьи, – я пожимаю плечами. – Разве не в этом смысл бродяжничества – отказаться от родственников и отринуть желание быть частью чего-то?
– Так выпьем за это, юная леди, – Ноа поднимает бутылку с бормотухой, и я согласно и звонко чокаюсь с ним.
Вежливо прощаюсь с мужчиной, тяжело поднимаюсь на ноги и медленно, кривясь от ноющей боли в области затылка, шагаю прочь. У меня есть два варианта – опрометчиво кинуться на безуспешные поиски Ноа Первого, чтобы впечатлить Карна и Агатеса усердием и рвением или отправиться в парк и попросить их о новом поручении, которое я с большой радостью исполню. Я горела навязчивой решимостью удовлетворить любой каприз Божка и Колдуна, какими бы он ни был абсурдным и гнусным.
Меня пробирает озноб и ускоряю шаг, кутаясь в тонкую флисовую курточку. Будь у меня машина времени, я бы отправилась в прошлое и накостыляла тем пустоголовым дурачкам, что из желания расплодиться так подло меня подставили. Утолили эгоистичное стремление оставить потомство, а я тут за них отдуваюсь спустя столько лет и поколений. Я ведь еще так молода! Почему рок не настиг какую-нибудь бабульку и старичка при смерти, чтобы удивить Карнона и Агатеса злой шуткой?
