Текст книги "Рыжая на откуп (СИ)"

Автор книги: Рин Рууд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 32. Под символом бесконечности

Вываливаемся гурьбой из лифта в кабинет Ноа Последнего, который со вздохом отвлекается от планшета и откидывается на мягкую спинку кресла.

– Скучал, любимый? – шагаю вперед и ласково улыбаюсь

– Я уже стал любимым? Быстро ты, – мужчина вскидывает бровь. – И нет, не скучал.

Пусть Ноа и не верит, но я в него влюблена и вижу перед собой того, чье сердце я обязательно должна растопить. Сидит здесь днями и ночами, и никто ласкового слова ему не скажет, не приободрит и не восхититься его трудолюбием и успехом.

– Я тебя прошу, не подходи ко мне близко, – холодно говорит Ноа.

– Твой страх понятен, – упрямо шагаю к столу. – Богатые и успешные мужчины не доверяют женщинам, потому что видят в них продажных шлюх, но мне не нужны деньги. Я хочу твоей любви. И только.

– Стой!

– Нет, – смеюсь и оказываюсь у стола.

Ловко подпрыгиваю, присаживаюсь на столешницу и вполоборота смотрю на Ноа, касаясь пальчиками кулона на шее:

– Как у тебя прошел день?

Мужчину неожиданно прорывает. Он эмоционально жалуется на неудачные сделки, упавшие акции каких-то компаний, о которых я первый раз слышу, о тупых трейдерах и глупой личной помощнице, которая перепутала даты переговоров. Ноа смолкает и поджимает губы, скрестив руки на груди:

– Вот же, хитрая белка.

– Давай я тебя поцелую за то, какой ты молодец.

Агатес и Карн наблюдают за нами в сторонке и не вмешиваются.

– Нет, не хочу.

– Тебе нужны ласки посерьезнее? – охаю я и краснею.

Молчит и нервно ослабляет галстук. И этот небрежный жест будит во мне легкое желание. Боже, красивые мужчины в костюмах и галстуках невероятно соблазнительны.

– Против.

– Что?! – я удивленно хлопаю ресничками.

– Слишком высоки риски, белочка, – Ноа подается ко мне и тяжело выдыхает. – Ты непредсказуема. И это было понятно с самого начала, когда ты сиськи вывалила напоказ, хотя такую скромницу играла, что я аж поверил в твою игру.

Ноа опускает взгляд на мою грудь и скрипит зубами, сжимая кулаки.

– Хочешь, я их тебе и сейчас покажу, чтобы ты принял правильное решение, – расстегиваю верхнюю пуговку на блузке.

Желаю порадовать Ноа. Он такой злой и возбужденный, что мне становится его жаль. Почему он сопротивляется и сам себе усложняет жизнь, когда мы бы могли быть счастливы.

– Я хочу остаться Последним Ноа, – мужчина поднимает колкий взгляд. – Карн обуздает Источник и больше никаких Ноа.

– Верно, – соглашается Божество.

– И не нужна мне чистая и светлая, – хрипит мужчина. – Я согласен на продажную любовь. Она мне понятна, потому что является честной сделкой. Против.

– Как грустно это слышать, – по щеке бежит слеза. – Ноа, как же ты неправ, но моя любовь не сделка.

– Да уведите вы эту суку отсюда! – Последний подскакивает на ноги, и от его рева трясутся стекла за его спиной. – Немедленно!

– Так или иначе, – смахиваю слезинки с щек, – у нас ничья. Пять "за", пять "против".

– Я тоже против, – Карн стаскивает меня со стола. – Ты забыла? Я ведь у Источника старшенький.

Бросаю на Последнего взгляд, полный сожаления и тоски, и тот вздрагивает. Сомневается, что принял правильное решение, и хочет его изменить, но Агатес и Карн уже утащили меня в портал. С обиженным возгласом падаю на траву и вскрикиваю:

– Эгоисты!

– Согласен, – слышу голос Первого, который стоит на берегу волшебного пруда к нам спиной.

– Рыжая, – Агатес наклоняется ко мне и ласково улыбается, – ты должна нам довериться. То, что происходит с тобой – ненормально. И дело не в нашей ревности.

Поднимаюсь на ноги и обиженно шагаю к Первому. Не вижу смысла спорить с Агатесом, которому очень и очень много лет. И лжи в его глазах не увидела, только беспокойство. Эх, поиграла в Богиню Любви несколько дней и хватит, пора возвращаться к обычной жизни Венди Белл.

– Надо войти в Источник, – юноша протягивает ладони, сложенные лодочкой. – И я бы хотел взглянуть на твои трофеи.

Выкладываю из кармана белый камешек, монетку, крестик, лягушонка из кости и золотую ручку.

– Последний хотел передумать, но не успел, – скидываю на траву платье и кружевные трусики.

– Это необязательно, – Первый с интересом оглядывает меня.

– В прошлый раз я вся мокрая вылезла из пруда, – сбрасываю босоножки.

Юноша кидает собранное мной барахлишко в Источник и спешно раздевается под возмущенный всхрап Карна.

– Ноа!

– Я тоже предпочитаю купаться голышом.

Первый отшвыривает футболку и торопливо стаскивает джинсы, путаясь в штанинах. С любопытством оглядываю его. Сухощавый и изящный, как танцор балета. Мужские гениталии в темных завитках волос выбивались из всего образа юного и романтичного красавца и добавляли Первому порочности. Под моим взглядом естество Ноа вздрагивает и наливается кровью.

– Да вашу ж мать, – ревниво рычит Агатес и оглядывается на Карна в поисках поддержки. – Ну, ты посмотри на них!

– Ты красивая, – шепчет Но и берет меня за руку. – Идем, а то чую, мне скоро прилетит.

– И без фокусов! – зло и крикливо просит нас Карн.

Вода в пруду теплая, и идет золотыми кругами от каждого нашего движения. Как только оказываемся в Источнике по колено, то резко уходим на глубину и замираем в невесомости. Улыбаюсь Ноа и любуюсь его потусторонней красотой, которая раскрылась в его колыбели – он будто сияет изнутри мягкой силой, и она меня завораживает.

– Не бойся, – голос Первого спокойный и ласковый.

Я вижу перед собой не милого юношу с приветливой улыбкой, а стихию, которая обрела форму по воле Источника. Я рядом с ним – маленький и слабый человечек, которому сила досталась по глупой случайности и капризу взбалмошных лягушек. Принимаю и соглашаюсь, что за любовь должен отвечать Ноа Первый, а я обязана, как смертная, не соединять души, а сама подчиняться существующим в этом мире законам.

– А как мне отдать тебе силу? – спрашиваю я и замечаю в водовороте проплывающих мимо лягушек вещицы, что отдали мне другие Ноа в знак своей симпатии.

– Просто пожелай этого.

Сомнительная инструкция для человека, который не понял, как конкретно работает его обретенная сила. Прислушиваюсь, пытаясь отыскать в себе тот кусок души, который не принадлежит мне, и ощущаю желание немедленно поцеловать Ноа, что я и делаю. А как мне еще с ним поделиться любовью, что рвется из груди лаской и нежностью?

Ноа обнимает меня и на вдохе тянет вибрирующую светом силу. Сердце идет трещиной, и из него потоком льется дар, которым меня напитал Источник, но не в Первого, а во вне – в круговорот мерцающих лягушек. Ноа удивленно отшатывается, и звучит надменный женский голос:

– Ну, какой сладенький мальчик. Так бы и села ему на лицо.

В удивлении гляжу на голую Марго, которая оплывает меня по кругу и требовательно разворачивает к трепещущим в воде теням. В размытых пятнах узнаю тех, кого видела в волшебном шаре Гадалки Марии – прошлые жизни.

– Все они любили, глупая девчонка. Из века в век эта любовь росла и питала твою… нашу душу, и ты решила вот так просто отдать ее какому-то мальчишке, который послушал моего идиота-мужа?

– И Карна, – робко отзывается с другой стороны пастушка Жули. – Он, как и Колдун, не отличался сообразительностью.

Девица тоже нагая. Оглядываюсь на изумленного и смущенного Первого, прикрывающего ладонями пах.

– Какого черта?

– Без понятия.

– Источник раскрыл в тебе твою любвеобильность, крошка, – Марго касается моего подбородка и поворачивает к себе лицо. – Скольких мы любили за все наши перерождения? Сотни и сотни раз.

– Мужчин… – Жули тупит глазки и выдыхает. – И женщин.

– Верно, и женщин, – соглашается Марго и улыбается, поглаживая мои щеки. – И пусть так остается. Люби, Венди Белл, мужчин и женщин.

– Но Агатес говорит… – я хочу оправдаться перед властной теткой с большой и мягкой грудью, которая гипнотизирует меня крупными розовыми сосками.

– Агатес, как и любой другой мужчина, собственник, – фыркает Марго. – Отдашь силу, освободишь все свои прошлые перерождения, которые устроят в твоей хорошенькой голове полный беспорядок. Источник сросся с твоей душой и вырвать его – не лучшая идея. то разрушит тонкий баланс. Оно тебе надо, чтобы, например, я завладела телом?

– А тебе надо? – спрашиваю и склоняю на бок голову.

– Я свою жизнь прожила, – Марго смеется, и я вновь смотрю на ее колыхающиеся в воде груди. – Еще одну жизнь потратить на брюзгливого старика? Уволь.

– И я тоже не хочу, – шепчет в ухо Жули, будто боится, что бывший возлюбленный услышит ее жестокие слова. – Я набегалась с Карном по лесу. Теперь твой черед с ним нянчится.

– Простите, дамы, – несмело говорит Ноа Первый.

– Не простим, – огрызается Марго и прищуривается. – И вот тебе урок, куколка, мужчины всегда ошибаются в своих решениях, а расхлебывать потом нам, женщинам.

Удивлена словами мертвой женушки Агатеса и пастушки Жули. Как же так, они ведь любили и любили слепо, но возвращаться в объятия бывших не спешат.

– Теперь твоя очередь любить, Венди Белл с Улицы Риз.

Марго хитро улыбается и жадностью впивается в губы, скользнув рукой между моих бедер. Мне жутко неловко, и пытаюсь вырваться из грубых объятий возбужденной ведьмы, но я тут же оказываюсь в руках нежной и трепетной Жули, а потом меня и вовсе целует бородач, чья жесткая поросль на лице щекочет подбородок. Происходит что-то невообразимое – через объятия, поцелуи и головокружительные ласки все мои перерождения возвращаются в тело, отбрасывая бушующим потоком Первого в сторону. Не он и не его собратья решают, кем мне быть, а я, сотнями разных личин, которые веками стремились к любви, пусть и не всегда сами этого осознавали.

Дары пятерых Ноа вспыхивают в водовороте и солнечными стрелами пробивают грудь, склеивая душу воедино, и я кричу от боли и экстаза, что белым светом окутывает мое слабое сердце.

– За! Белка рыжая! За! – звучит разъяренный голос Ноа Последнего.

Поднимаю лицо на возглас. В пруд с бульканьем ныряют наручные часы и летят ко мне сияющим в переливах воды копьем.

– О, нет, – в ужасе всхлипываю я и хочу отплыть.

– Ноа, какой же ты мудак! – гулко кричит Агатес. – Какого хрена ты вечно все портишь?!

– В жопу тебя, Ноа! – взвизгивает Карн. – Никаких тебе садов на крыше твоей уродливой башни! Никаких пальм, мудила!

– Эй! – восклицаю я. – Сады на крыше – отличная идея!

Раскаленное копье касается переносицы, пробивает череп и проходит через позвоночник живым огнем. Вместе со мной вопит Первый и смеются и булькают подлые лягушки, которые довольны зрелищем и отчаянными эмоциями присутствующих.

– Любовь… – одна из склизких тварюшек припечатывается ко лбу липким пузиком и елозит лапками. – Любовь…

Смеющийся поток подхватывает меня и грубо вышвыривает на берег к ногам Ноа. Туфли его начищены до блеска и аккуратно зашнурованы.

– Почему вы голые? – сердито интересуется мужчина.

– Потому что любят купаться голышом! – истерично и зло отвечает Агатес.

– О, это все объясняет, – хмыкает Ноа и наклоняется ко мне. – Ты вновь перечеркнула мой график.

– О, прости, пожалуйста, – переворачиваюсь на спину и отрываю со лба квакающую мерзавку, – но у любви нет расписания.

– Я пытался, – хнычет рядом Первый, – но потом… передумал.

– Ты охренел? – Карн медленно моргает и в бессилии смотрит на Агатеса, который, по его мнению, должен наказать наглеца.

– Нет… – кряхтит юноша и садится, прикрывая паха ладонями. – Я влюбился. Теперь точно. И бесповоротно.

– Кушать хочу, – печально смотрю во внимательные глаза Последнего.

Мужчина кивает и кидает на грудь мятое платье, потому что нет у него никаких сил смотреть на аккуратные сисечки в россыпи милых веснушек и капельках воды, что искрят на солнце жидким хрусталем.

– А где мои трусики? – с лукавством спрашиваю, оправляя подол платья.

– Не знаю, – флегматично отвечает мужчина и незаметно для остальных прячет кружевной уголок в карман брюк.

Агатес и Карн настолько разочарованы неудачей Первого, что не замечают шалости Последнего, и с легкой улыбкой шагаю по траве, помахивая в руках босоножками.

– Готов целовать твои следы, – завороженно шепчет в спину Первый.

Звонко смеюсь. Я – очаровательная бесстыдница, которая не видит ничего зазорного в том, что четверо мужчин пускают на нее слюни. Я – квинтэссенция их желаний. Я – Ноа. И нет у меня номера, потому что любовь – живет под символом бесконечности.

Глава 33. Бесстыдники

– Раз нас четверо заинтересованных, – сухо и деловито говорит Ноа Последний, – то нужен график.

Карн мрачно исподлобья глядит на мужчину и медленно втягивает в себя спагетти. Агатес массирует переносицу и пытается справиться с гневом, чтобы не натворить по глупости дел.

– Какой, нахрен, график? – шипит Колдун и не торопится притрагиваться к пасте под сливочным соусом с нежными кусочками курятины. – Я, сука, тебе напоминаю, фактически это моя жена, которая мне давала клятву.

– Она совсем не похожа на твою жену, – отвечает Первый и накалывает на вилку креветку. – Вот совсем ничего общего.

– Но душа-то одна, – Агатес швыряет столовые приборы и откидывается назад. – Так и знал, что Марго шлюха.

– Вот твоя жена во всем и виновата, – Карн вытирает губы и печально добавляет. – Жули из-за этой врожденной шлюховатости мне досталась не девственницей. До сих пор обидно.

– Зато я тебе девственницей досталась, – тихо воркую и приободряюще улыбаюсь Божеству.

– Тебе же, – Агатес тычет пальцем в сторону Последнего, – ее веснушки были не по нраву.

– График, господа, – Ноа игнорирует его слова и достает из внутреннего кармана пиджака блокнот и ручку. – Распределим дни.

Агатес с шумом поднимается из-за стола, нервно вышагивает к двери и возвращается.

– Рыжая, я не могу понять, ты мне мстишь? – он зло смотрит на меня. – Я не хочу делить тебя с другими мужчинами. Даже с Карном, но он мой старый друг и его рога как-нибудь переживу, но Ноа! Особенного этого упыря, – указывает на невозмутимого Последнего, – с его графиками и расписанием! Нет! Встань, и мы уходим! Или ты потеряешь меня навсегда!

– Ты разбиваешь мне сердце, – промакиваю губы салфеткой и поднимаю глаза, полные слез, – но если таково твое решение, то я его приму. Порыдаю в грудь Первого.

– А почему не в мою? – Последний прищуривается.

– Он мальчик эмпатичный и в силах убедить, что все будет хорошо, – касаюсь уха Первого, и тот краснеет.

– Логично, – соглашается Последний. – А еще неплохо залечивают раны дорогие подарки.

– Они, конечно, меня порадуют, но я бы предпочла обычную ласку и слова о любви, – вздыхаю и вновь смотрю на Агатеса, поскрипывающего зубами. – Даже если ты уйдешь, это не отменит моей любви. Иди, и ты еще найдешь ту, которую полюбишь, и, возможно, я этому поспособствую.

– Вас остальных всё устраивает? – Колдун недоуменно смотрит на молчаливого Карна. – И тебя в том числе?

– Нет, – тот качает головой, – я сыграю в эту игру. И выйду победителем. Если ты присоединишься, то у нас будет больше шансов оставить этих двух идиотов в дураках.

Восхищаюсь божественной самоуверенностью Карнона, который улыбается сладким и демоническим оскалом и касается кончиком языка уголка рта.

– Грязно играешь, – Последний раскрывает блокнот и щелкает ручкой. – Если я тут начну улыбками кидаться, посмотрим, кто останется в дураках.

– Знаешь, Колдун, сейчас очень распространена полиамория среди молодого поколения, – Первый открыто и дружелюбно обращается к Агатесу. – Я понимаю, ты человек пожилой и тебе сложно перестраиваться…

– Жестко, – Карн вскидывает бровь и усмехается. – Вот от мальчика-одуванчика не ожидал такого.

– Я тебя обидел?

– У меня нет слов, – Агатес падает на стул и хмыкает, глядя на Первого и Последнего. – Этот старичок на многое способен.

– Они будут играть в команде, – юноша переводит подозрительный взгляд на мужчину. – Это ведь нечестно.

– Что ты предлагаешь? – Последний замирает над блокнотом с ручкой.

– Играть в команде.

Я слишком увлечена пастой, чтобы вмешиваться и возмущаться тому, что меня делят, как трофей. Мужской эгоизм цветет буйным цветом, и каждому присутствующему, кроме повара, хочется одержать победу в игре, которую они придумали сами. Мне просто приятно быть в обществе красивых и влюбленных в меня мужчин, а до графиков и команд мне и дела нет.

– Так, – Последний откладывает ручку, – ты решил вразнос уйти?

Первый смущается и неловко отодвигает от себя тарелку.

– А давай у нас будет своя игра, – приобнимаю юношу и смотрю в его хорошенькое лицо, – зачем тебе команда, когда ты сам по себе сладкий пирожочек? Мы будем с тобой на свиданиях влюблять в друг друга прохожих и дарить надежду, что они будут жить долго и счастливо.

– Звучит замечательно, – глаза Ноа сияют восторгом.

Гадаю, девственник он или нет. Если девственник, то на мне большая ответственность, и не хочу опошлять его влюбленность игрой в команде с Первым, у которого своеобразные пристрастия, раз он украл мои трусы. Бессовестный.

– Тогда идем, – встаю и тяну Первого за собой. – Дарить любовь и надежду.

– Милая, а график? – Последний сердито закрывает блокнот.

– А вы его обсудите втроем, – отмахиваюсь и шагаю прочь, – у меня каникулы, имею право отдохнуть от расписания и графиков.

– Мы зря недооцениваем Первого, – бурчит Карн, злобно чавкая пастой, – он тот еще говнюк.

Толкаю оскорбленного юношу в спину, хитро подмигивая возмущенной троице, и выбегаю на улицу. Превеликое удовольствие дразнить ревнивых дураков, которые думают, что я буду любить их по какому-то особенному графику и вместе с ними обсуждать расписание, когда и с кем.

– Как насчет первой подростковой любви? – спрашиваю у растерянного Ноа, который виновато глядит на Последнего через окно забегаловки.

– Он злится, – юноша переводит жалобный взор на меня. – Может, мы все-таки обсудим расписание?

– К черту расписание, вперед к подростковой любви! – тащу Ноа вверх по улице. – Хочу наивных и чистых эмоций. Будем воодушевлять желторотиков на грустные стихи и глупые знакомства.

Когда я была школьницей, всегда хотела быть крутой девчонкой и гулять с дерзкими мальчишками, которые, по моему скромному мнению, проводили время в скейт-парках и впечатляли удивительными трюками подружек и незнакомых девиц. Вот туда-то я и отвела Ноа.

Сидим на лавочке и высматриваем потенциальных жертв, крепко держась за руки. Внимание привлекает высокий, громкий и наглый юнец, который очень хочется понравиться девочке, чей рюкзак усыпан яркими значками. Прыгает, с гоготом скатывается с уклонов и всячески показывает, какой он весь из себя замечательный скейтер. Только вот объект его воздыханий не замечает его и откровенно скучает, потому что притащили ее сюда подружки за компанию.

– Какой план? – тихо спрашивает Ноа.

– Не знаю.

– Смотри.

Юноша указывает глазами на ступни девочки – из-под кроссовка выглядывает пластырь. Пока до меня доходит, что означает мозоль, Ноа щелкает пальцами и шепчет:

– Прости.

Подростка отвлекают пролетающий над головой воробей. Он теряет равновесие, падает и раздирает локти в кровь.

– Жестко, – повторя реплику Карна и мысленно тянусь к девочке, чтобы она заметила юнца, который неуклюже встает и с гримасой боли осматривает раны.

Девочка охает, сбрасывает со спины рюкзак и торопливо выуживает из него небольшую пластиковую коробочку. Достает темную бутылочку и упаковку пластырей и подбегает к удивленному парнишке.

– А теперь друг другу в глаза, – шепчу я и подаюсь вперед. – Искра, буря, безумие!

Ноа смеется, когда подростки ошалело смотрят в глаза, и их с площадки гонят другие возмущенные ребята.

– И сколько продлится их влюбленность?

– Пусть это будет летняя влюбленность, – мечтательно вздыхаю я и кладу голову на плечо Ноа. – Полная теплых вечеров и алых закатов.

Продолжаем нашу тихую и уютную прогулку. Первый не совершает никаких подозрительных поползновений в мою сторону, кроме объятий и ласковых поцелуев в виски, щечки и носик. То ли его так вдохновила подростковая и наивная любовь, то ли он стесняется и не знает, как ко мне подступить. Увожу его в безлюдный сквер, нахожу тихое местечко возле пышных зеленых кустов и падаю на газон. Лежим и молчим.

– У тебя был сексуальный опыт с женщинами?

А чего мне стесняться? Я и так без трусов лежу.

– Был… – Ноа задумчиво замолкает и тихо продолжает, – я не понял всей прелести. Как с поцелуями, – затем он настороженно смотрит в мое лицо и торопливо оправдывается, – мне нравится тебя целовать, обнимать и любоваться твоей улыбкой.

– А нравится, когда я тебя касаюсь?

Пробегаюсь пальцами по щеке и шее Ноа и чувствую себя коварной совратительницей, но ничего не могу с собой поделать.

– Нравится.

– Если тебе что-то не понравится, ты попросишь меня остановиться, хорошо? – ныряю рукой под футболку юноши и медленно поглаживаю напряженный живот, вглядываясь в растерянное лицо.

– Все еще нравится…

С легким нажимом провожу пальцем вокруг пупка, и Ноа шумно выдыхает:

– Если ты хочешь, то мы можем…

– Я хочу сейчас только касаться тебя, – улыбаюсь и невесомо целую юношу в губу. – Ты разрешаешь?

Я, конечно, возбуждена, но нет того неистового стремления животного соития – желаю лишь насладиться вздохами, телом и кожей Первого.

– Разрешаю.

Моя рука немедленно оказывается в штанах юноши и мягко обхватывает основание эрегированного члена. Я не отвожу взгляд от глаз Ноа и веду кулачок вверх, прислушиваясь к его дыханию. Возможно, кто-то назовет меня жуткой развратницей, но я не вижу ничего пошлого или постыдного в ласках рукой. Это даже трогательно – Ноа боится сделать лишний вздох и не моргает, что-то высматривая в моих зрачках.

Держать в ладони упругое естество с нежной бархатной кожей доставляет мне тактильное и эмоциональное удовольствие. Первый под моей сжатой рукой – беззащитен, и с каждым неторопливым и нежным движением становится еще более уязвимым и хрупким. Плоть в пальцах каменеет, дыхание учащается, и милый Ноа с громким болезненным стоном въедается в мои полуоткрытые губы и с несвойственной ему пылкостью проталкивает язык в рот. В ладони растекается горячее семя и трепетно, едва заметно, пульсирует влажная головка, исторгая остатки наслаждения.

– Вот оно, – Ноа с придыханием отрывается от губ и очарованно глядит в глаза.

– О чем ты? – делаю последнее скользящее и короткое движение ладонью.

Юноша с глухим стоном вздрагивает и зажмуривается, закусив губы, а затем вновь глубоко и влажно целует.

– Вот в чем прелесть поцелуев, – восхищенно улыбается. – Тут важен момент.

– Совсем охамели! – из кустов выскакивает разъяренная бабулька и замахивается тряпичной сумкой. – Средь бела дня! На глазах у всех!

Вытираю ладонь о траву, хватаю испуганного Ноа за руку и с хохотом убегаю, утягивая за собой Первого, который ойканьем пытается застегнуть ширинку, спотыкаясь о свои же ноги.

– Бесстыдники!

Оглядываюсь на коварную старушку, которая ждала удобного момента, чтобы выскочить из засады и пристыдить нас, но от меня ничего не скроешь. Грозит нам пальцем, кричит вслед возмущения, а сама вспоминает, как по юности рукоблудила соседу-ровеснику в подвале, пока родители накрывали ужин на стол. А потом и вовсе потеряла с ним девственность среди пыльного хлама и ржавых инструментов.