Текст книги "Рыжая на откуп (СИ)"

Автор книги: Рин Рууд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 10. Капризный олень

Я замедляю шаг и замираю у пруда с утками. Меня мутит от частой одышки, словно я пробежала марафон без остановок. Не вижу ни зачарованных кустов лесной розы, ни радужной дымки над водной гладью, ни самого Лесного Божества. Чувствую себя идиоткой, которая пришла навязываться к коварному соблазнителю, укравшего мою невинность.

– Карн, – шепчу я, вытирая рукавом куртки испарину со лба, – будь так добр дай мне задание. Готова тебе услужить, как никогда прежде.

Пруд с ленивыми и равнодушными утками плывет перед глазами пятнами. Пошатываюсь и чуть не теряю равновесие, путаясь в побегах тонкого цветущего вьюнка. Воздух полнится сладким розовым ароматом, и неглубокий водоем на лесной опушке преображается в сказочное озерцо с мерцающими на солнце разноцветными бликами. На берегу, поросшей мягкой изумрудной травой, лежит печальный олень и меланхолично смотрит на искрящуюся водную гладь.

– Выглядишь ты скверно, Рыжая, – шелестит листва.

– И чья это вина? – я тяжело и зло сглатываю. – Я к вам на услужение не напрашивалась, олененочек мой ненаглядный. Чего ты хочешь?

– Боюсь, – тоскливо шуршит трава под ногами, – ты не в силах дать мне то, чего я действительно желаю.

Мне жаль Карна, который похоронил возлюбленную. Терять близких и родных всегда тяжело и горько, но я не знаю, как излечить тоску вечного существа, тонущего в густом отчаянии. Лучше бы Карн так и остался для меня придурочным и взбалмошным Божком без совести и стыда, потому что эгоистичному подонку можно и не сопереживать.

– Какая она была? – едва слышно спрашиваю я, не смея приблизиться к Лесному Божеству.

– Зачем тебе это знать? – вздыхает Карн.

– Умершие живут в воспоминаниях, – едва слышно отвечаю, – и историях. Ты не можешь обнять и поцеловать свою пастушку, но в силах прикоснуться мыслями к ее образу.

– О, – горько усмехаются тени в кустах, – не было ни единого дня, чтобы я не вспоминал лик Жули. Твое любопытство мне неприятно, Рыжая. Найди Колдуна, пусть он с тобой возится.

– Во-первых, я не любопытствую, – закрываю глаза и обмахиваю лицо ладонью, потому что озноб обратился в жар, – а, во-вторых, это подло, Ваше Божейство, так поступать со мной. И я хочу уточнить. Вселенная примет санкции против тебя и Агатеса в случае нарушения ваших обязательств по поручению заданий девочке на побегушках?

– Мы уже выполнили часть сделки, так что, никаких санкций, Рыжая, – олень недовольно встряхивает головой.

Прелестный пушистый хвостик Карна нервно дергается. Мне здесь не рады. Тени сердито вибрируют, цветы лесной розы закрываются в тугие бутоны, а ветви деревьев угрожающе потрескивают. Я бесшумно подкрадываюсь к рогатому молчаливому страдальцу, наклоняюсь к его мохнатой заднице. Потом решительно погружаю пальцы в шерсть у основания хвоста и неторопливо скребу ноготками оленью шкуру. Карн испуганно всхрапывает, вытягивая шею, и замирает, когда я начинаю сосредоточенно массировать крестец под его мехом.

Карн утробно урчит и резко валится на бок, хрипло выдыхая ноздрями струйки пара. Меня накрывает неожиданная волна эйфории и восторг, что живительной силой наполняет каждую клеточку моего тела, и я смеюсь:

– Неужели я угодила капризному Лесному Божеству?

– Оставь меня, смертная, – фырчит олень и закрывает глаза. – Ты меня утомляешь.

Я достаю из рюкзака румяное яблоко и спрашиваю:

– Перекусить не хочешь?

– Нет, не хочу, – бурчит Карн.

– Слушай, я никогда оленей не кормила с рук, – цокаю и улыбаюсь. – Давай, рогатенький, не упрямься и скушай яблочко. Фермерское. Так было написано на ценнике.

Карн недовольно взрыкивает, поднимается на копыта и неторопливо поворачивается ко мне. Воодушевленно протягиваю яблоко и прижимаю его к бархатным губам оленя, в чьих зеленых глазах сквозит раздражение и недоумение.

– Ешь, – я широко и дружелюбно улыбаюсь.

Карн нехотя хрустит яблоком, с легкой досадой глядя в мое лицо, и я пищу от восторга. Будь у меня домик в деревне, я бы вместо коз завела оленя. Лесное Божество в облике рогатого и царственного животного куда милее, чем в шкуре кудрявого наглеца.

– Невероятно, – я решительно обнимаю Карнона за его могучую шерстистую шею и трусь щекой о мягкий шелковистый олений мех. – Ты такой приятный на ощупь.

– Если ты пытаешься меня соблазнить, то…

– Ничего подобного, – с осуждением отзываюсь я, пропуская пальцы сквозь шерсть, и отступаю на шаг, прищуриваясь на Карна. – И вообще, нас теперь связывают лишь деловые отношения. Мы сглупили с тобой чуток, ага? Мне тоже сейчас не нужны душевные терзания. У меня экзамены на носу.

– Секс не всегда про любовь. Я бы сказал, что он часто не про любовь, Рыжая, – Фыркает Карн и горделиво вышагивает к пруду.

– Возможно, ты прав, – нервно шевелю пальцами в воздухе, – но я читала в юности слишком много женских романов, где квинтэссенцией любви двух героев был секс. Потрахушки без эмоциональной связи для меня не существуют.

– Теперь я понимаю, о чем говорил Ноа.

Олень медленно погружается в воду, заплывает на глубину и уходит под блики с головой. Я грешным делом думаю, что Карн решил с горя утопиться, но через минуту он выныривает у берега голым и невероятно самодовольным. Капли воды искрят на его соблазнительных рельефах, и он встряхивает влажными волосами, поднимая вокруг себя веер радужных искр. Ох, как я понимаю ту пастушку, которая в бегах наткнулась на рогатого красавца и решила с ним остаться в лесу. Глаз не оторвать от его крепкой груди и напряженного пресса, с которого струйками бежит вода к милым темным завиткам на лобке.

– Я, пожалуй, пойду… – судорожно выдыхаю.

– Ты многое теряешь, Рыжая. Я настоятельно советую разделить чувства и секс, – подлец хищно скалится. – Твой век короток, в старости на тебя никто не взглянет.

– Без чувств и эмоциональной близости я могу и вибратором побаловаться, – закидываю рюкзак на спину и затягиваю волосы на затылке в тугой хвост. – И они не болтают всякие глупости.

Разворачиваюсь и иду прочь. Зря я скормила яблоко рогатому мудаку, который одной только фразой извратил мою дружескую симпатию к нему в презрение. Ишь, облагодетельствовал меня своим вниманием! Я к Карну по-доброму и с сочувствием, а он только и думает о гнусностях и напоминает, что я слабая и смертная девка.

Глава 11. Паукокрадка

В осиновой чаще у ручья, что игриво журчит меж влажных камней, покрытых пушистым зеленым мхом, перевожу дыхание. Под водой замечаю пластиковую упаковку из-под чипсов, застрявшую под булыжником, и с недовольным вздохом тянусь к ней, погружая ладонь в ледяной поток.

– Обещанное дитя…

Я отдёргиваю руку и испуганно озираюсь по сторонам:

– Кто здесь?

Лишь птички заливаются веселыми трелями. Я касаюсь пальцами холодной воды и вновь слышу:

– Обещанное дитя…

И не разобрать – женский, мужской или детский голос. И звучит он будто в голове, где-то у мозжечка. И даже не звучит, а приветливо вибрирует.

– Обещанное дитя…

– Привет? – неуверенно говорю я, опускаясь на корточки возле ручья, и медленно шевелю пальцами в холодной воде.

– Обещанное дитя…

– Я Венди, – шепчу я.

Ручеет теплеет.

– Обещанное дитя Венди…

– Венди Бэлл, – уточняю я.

– Обещанное дитя Венди Бэлл… – мягко вибрирует голос в голове.

– Венди Бэлл с улицы Риз, – я провожу ладонью по журчащей воде.

– Обещанное дитя Венди Бэлл с улицы Риз… – повторяет шепот за мной.

Я подцепляю пакет в ручье и дергаю его на себя. Когда упаковка выскальзывает из-под камня, в ручей выныривает переливчатая крошечная лягушка, которая мельком смотрит на меня золотыми глазками, и торопливо исчезает в потоке ручья.

– Благодарю, Обещанное дитя Венди Бэлл с улицы Риз…

– Была рада помочь, – я ошарашенно гляжу на пляшущие блики, которые убегают вниз по ручью и скрываются за пучком травы.

Я на всякий случай проверяю мокрый пакет на наличие других лягушек и прячу шуршащую упаковку в рюкзак, предварительно вытряхнув остатки воды.

Покидаю ручей и выхожу на уютную аллейку под кронами платанов. На скамье в отдалении от остальных отдыхающих сидит Агатес и лениво глядит на полоску голубого неба.

– Я кажется, видела еще одного духа, – присаживаюсь рядом с колдуном, который удивленно смотрит на меня. – Только очень маленького. Крошечного лягушонка, такого с переливами и золотыми глазками-бусинками.

Агатес медленно моргает и опять молча пялится на меня.

– Это дух ручья? – с любопытством вглядываюсь в глаза Колдуна. – Такие бывают?

– Ты сейчас мне не лжешь, Рыжая? – сердито и едва слышно шепчет Агатес.

– Нет, – я спешно достаю из рюкзака влажную упаковку из-под чипсов и протягиваю ее парню. – Застрял в ручье, а в нем лягушка.

Колдун вырывает пакет и хмуро разглядывает его. На рваном уголке пластика вспыхивает яркой искрой капелька воды, и Колдун аккуратно подхватывает ее кончиком указательного пальца и жадно слизывает.

– Он говорил с тобой? – Агатес мнет упаковку и возвращает ее мне.

– Кто? – вскидываю бровь. – Лягушонок? Ну, это не совсем разговор был, а голос в голове, который повторял за мной мое имя.

Агатес отворачивается и задумчиво поглаживает подбородок, а потом утомленно вздыхает:

– Карн будет недоволен.

– Почему? Это была его лягушка? – прячу пакет в рюкзак. – Я же ничего плохого не сделала. Просто вытащила мусор из ручья.

– Это не лягушка, Рыжая, и даже не дух с тобой беседовал, – Агатес откидывается на спинку скамьи. – А Источник, а он не из болтливых.

– Я бы не назвала это беседой, – растерянно пожимаю плечами. – В общей сложности было сказано семь слов, два из которых – мое имя.

– Что конкретно тебе сказал Источник? – Агатес зло и ревниво взирает на меня, и я передергиваюсь от холодных иголочек тревоги, впившихся в загривок.

– Благодарю, Обещанное дитя Венди Бэлл с улицы Риз, – испуганно отвечаю я. – Это плохо?

– Как интересно, – цыкает Агатес, сузив глаза. – Благодарю?

– Да, лягушонок был очень вежливым, – я сглатываю кислую от смятения слюну и отодвигаюсь от колдуна.

– Вежливым? – кривится Агатес. – Источник – не человек, и не может быть вежливым или невоспитанным, Рыжая. Это стихия и сила. Где ты встретила лягушонка?

После моего сумбурного ответа Агатес поднялся и устремился по указанному пути. Я нерешительно окликнула колдуна и спросила:

– А мы будем искать Первого? Ты же помнишь о просьбе Ноа? Или у вас есть дела поважнее, кроме вонючей заправки, от которой вы, вроде как, хотели избавиться?

– Да легче заправку подорвать, чем найти Первого, – Агатес зло всплескивает руками и усмехается. – Или наслать проклятье, чтобы владелец разорился и сам прикрыл лавочку. Может, я этим и займусь в самое ближайшее время!

– А чего раньше так не сделал?

– Потому что, – колдун резко шагает ко мне и нависает грозной тенью, – черная магия у меня не в чести. Ясно? После таких фокусов легко скатиться во тьму, которая только и ждет, когда я ошибусь, и скрутит мои мозги безумием.

– Чего вы такие нервные? – я скрещиваю руки на груди. – Вы сами меня втянули в свои игры, а я за вами еще и бегаю и упрашиваю дать мне задание, чтобы не откинуть копыта. Это я должна нервничать и злиться! Я! У меня в лучшем случае полвека, которые я растрачу на службу двум безответственным и гадким уродам, которые из-за скуки подставили меня! Повеселиться им вздумалось! Мерзавцы!

Я встаю и отталкиваю молчаливого Агатеса и цежу сквозь зубы:

– И нечего уже крутить в твоей голове, Колдун. Ты как был старым маразматиком, так им и остался.

Агатес рывком притягивает меня ко мне и жадно впивается в мои губы. Я с возмущенным рыком кусаю его до крови, выкручиваюсь из требовательных, тискающих мой зад рук, и со всей дури бью охнувшего подлеца рюкзаком.

– Вот мудак, – я вновь замахиваюсь. – Озабоченный кобелина!

Агатес прижимает к окровавленным губам руку и ретируется размашистым и твердым шагом, заносчиво усмехаясь. Через мгновение он разворачивается и шипит:

– Чуба!

Под своими ногами вижу паука, который едва слышно что-то стрекочет и тянет ко мне передние лапки, словно упрашивая взять его на ручки.

– А он пойдет со мной! – поднимаю мохнатого восьмилапого монстра на ладошки и усаживаю на плечо. – Он у меня в заложниках до того момента, пока вы не дадите мне новое задание!

Чуба согласно шуршит, и Агатес в ярости сжимает переносицу. В гневе он совершенно забывает, что в силах щелчком пальцев скрутить меня в бараний рог. Пока колдун не опомнился, я кидаюсь наутек:

– Пойдем, Чубочка, я накормлю тебя мясными фрикадельками в томатном соусе, которые я готовила всю ночь. Изгваздала всю кухню, но получилось очень неплохо. Готова заниматься чем угодно, лишь бы не готовиться к экзаменам.

– Это, мать твою, мой демон кошмаров! – до меня ветром доносится крик колдуна.

– Не слушай его, Чуба. Ты ангел сладких сновидений, – я тихо смеюсь. – И волшебных грез.

Выбегаю на солнечную лужайку, на которой несколько компаний молодых ребят разбили пикники и иду к выходу из парка. Что же, день пропал не зря – я покормила с рук оленя, повстречала волшебного лягушонка в ручье и украла демона кошмаров у мерзкого колдунишки. Теперь можно поужинать и сесть за учебники.

Глава 12. Колдуны любят фрикадельки

Я листаю конспекты, заучиваю определения, уравнения, формулы и всякую прочую ерунду, а Чуба в это время ленно и неторопливо вышагивает по моему телу восемью лапками, периодически заползает на лицо и замирает. В такие моменты я вздыхаю и аккуратно подталкиваю паучью мохнатую жопку, и он продолжает свою прогулку.

– Привет, Рыжая, – шепот Агатеса, и я от неожиданности вскрикиваю.

Выученная страница сложных уравнений тут же вылетает из головы, и я в ярости сминаю лист с конспектом. И громко с отчаянием рычу. Чуба испуганно спрыгивает с моей макушки и прячется в пустой кружке из-под кофе.

– Привет, Рыжая, – повторяет за спиной Агатес.

– Что тебе нужно?! – с криком разворачиваюсь к гостю и прижимаю ладонь ко рту, потому что воплями могу разбудить соседку. Делаю вдох и вновь спрашиваю, но уже шепотом. – Что тебе нужно? И как ты вошел?

– Через дверь, – Колдун снял куртку и кинул ее на кровать. Его руки в переплетении татуировок кажутся измазанными в черном дегте. – Как еще?

Я на несколько секунд отключаюсь от реальности, разглядывая яркий и несуразный принт, имитирующий рисунок граффити, и пытаюсь сложить кривые и острые буквы на футболке гостя вместе. Они срастаются в гадкую фразу с крепкими матерками. Если ее преиначить, то получится что-то вроде “Я хорош в постели, потому что у меня большой пенис”. Я перевожу взгляд на лицо парня и медленно моргаю. Агатес действительно выжил из ума.

– Отвратительно, – констатирую я. – По моему скромному мнению, колдун, это моветон – хвастаться перед всеми размерами своих гениталий.

– В смысле? – Агатес вскидывает бровь.

И тут я понимаю, что колдун, похоже, не знал, что у него написано на груди. Я молча указываю взглядом на принт футболки, и Агатес опускает голову, внимательно вчитываясь в уродливые буквы.

– А я-то думаю, чего это дамочки пялятся на меня, а потом заинтересованно смотрят вниз, – хмыкает Агатес.

Я перевожу взор на его ширинку и с осуждением вздыхаю:

– В принципе и без футболки ясно, что у тебя батон в штанах.

Джинсы в области паха недвусмысленно натянуты над внушительным бугром. Мне самой неожиданно становится как-то тесно и неуютно, словно это меня, а не член, втиснули узкие модненькие штанишки из жесткой ткани.

– Тебе там ничего не натирает, колдун?

– А что я могу поделать, мода сейчас такая, – Агатес ехидно улыбается.

– Ничего подобного, – я смотрю в смешливые и хитрые глаза гостя. – Ладно, разговоры о твоем члене меня утомили. Зачем пришел?

– У меня есть для тебя задание, – Агадес подходит и нависает пугающей тенью, глядя на меня сверху вниз. – Готова ли ты, обещанное дитя, услужить хозяину?

– Готова, – я поднимаю к нему лицо. – Мне как раз не помешает прилив сил, а то я уже выдохлась.

– Приготовь мне чего-нибудь домашнего и вкусненького, – Агатес улыбается. – Я голоден.

– Ты сейчас серьезно?

– Да, надоело мне по забегаловкам шариться, – гость пожимает плечами. – Я уже несколько дней думаю о твоих фрикадельках.

– А фрикадельки мы с Чубой съели, – я слабо и виновато улыбаюсь.

– Вот мое задание, яви мне фрикадельки, Рыжая, – мрачно шепчет Агатес, и Чуба согласно стрекочит из кружки.

Медленно поднимаюсь, откладывая ручку на стол, и шагаю к двери. Я и сама проголодалась, поэтому не стала упрямиться или возмущаться капризам гостя. И ко всему прочему, довольно мило и трогательно, что древний колдун возжелал домашней стряпни. В темном коридоре я прислушиваюсь к ночной тишине и прокрадываюсь на кухню. Я дожидаюсь, когда Агатес с Чубой на плече зайдет, и плотно закрываю дверь.

– Только не шуми. Соседке рано утром на работу, – едва слышно шепчу гостю.

– Мне нравятся девичьи квартиры, – Агатес усаживается за стол и вертит в руках солонку в форме пятнистого щенка. – Они всегда уютные и чистые.

– Не всегда, – я достаю фарш и кидаю его в микроволновку на разморозку.

– Ладно, квартиры отличниц всегда чистые и уютные, – усмехается колдун.

Я закатываю глаза и принимаюсь за готовку соуса, не отвлекаясь на гостя. Чищу и режу луковицу, спелые и сладкие томаты и измельчаю зелень. Достаю сковороду из нижнего ящика и замираю, потому что сзади пристраивается Агатес и медленно поглаживает меня по ягодицам.

– Сядь на место, – я сжимаю рукоять сковородки.

– Нет, Рыжая, – руки гостя ныряют мне под футболку и стискивают грудь. – Теперь меня одолел другой голод.

– Агатес, ты же сам говорил, что больше никаких игрищ в горизонтальной плоскости, – я закрываю глаза не в силах противостоять горячим и уверенным ладоням.

– А мы сейчас разве в горизонтальной плоскости? – жарко выдыхает Агатес в ухо, неторопливо забирает сковороду из рук и отставляет ее в сторону

Я вздрагиваю от волны теплого и ноющего желания. Так-то, конечно, колдун прав – мы с ним сейчас в вертикальной плоскости взаимного вожделения.

– Не шумим, потому что твоей соседке рано на работу, – шепчет Агатес и медленно стягивает с моей попы штаны.

Я бесстыдно выгибаюсь в спине, упираясь ладонями о столешницу. Хочу почувствовать нахала внутри. Пришел в своих таких замечательных обтягивающих джинсах и провокационной футболке! Агатес подразнивая и с нажимом проводит упругой головкой по чувствительной и зудящей от похоти промежности, и я глухо постанываю от нетерпения.

Толчок, и гость с хриплым вздохом прижимает ладонь к моему вскрикнувшему рту. Меня распирает изнутри колдунским естеством и мне кажется, что от любого неосторожного движения я разойдусь по швам, как туго набитая опилками кукла. Агатес медленно выскальзывает из меня, чтобы затем вновь ультимативно вторгнуться, вжавшись в мои бедра, но я и не хочу нежности. Грубые, резкие рывки, истерично дребезжащая посуда в ящиках и болезненная наполненность растягивают и рвут на клочки сознание.

Под писк микроволновки по телу прокатываются спазмы густого и теплого экстаза, и я с мычанием вжимаюсь в пах Агатеса, словно желая поглотить его вместе с мягко пульсирующим внутри утробы членом. Колдун с судорожным стоном наваливается на меня, душит в объятиях и влажно с придыханием целует в ямочку под мочкой уха. Содрогаюсь от новой волны затухающего удовольствия, и парень оханьем выныривает из меня. Я едва слышно ойкаю, разворачиваюсь к гостю лицом и сдуваю со лба непослушный локон. Затем в порыве нежности целую Агатеса в губы, ласково повисая на его плечах, и искренне радуюсь тому, что гость не отталкивает меня, а отвечает нежной взаимностью. Объятия его мягкие и уютные.

Глава 13. Трусость Колдуна

Колдун заботливо возвращает штаны на мою голую пятую точку и невесомо касается щеки пальцами, внимательно заглядывая в глаза. Через несколько секунд задумчивого молчания Агатес выуживает из заднего кармана отполированный прозрачный камешек размером со спичечный коробок с тонкими белесыми прожилками и говорит:

– Горный хрусталь, Рыжая.

– Ты решил сделать мне подарок? – я изумлением поднимаю на него взгляд.

– Можно и так сказать, – он прищуривается. – Я заключу в него твою влюбленность ко мне и Карну.

– Я не влюблена, – я вся сжимаюсь под цепким взглядом колдуна и поскрипываю зубами от негодования.

Знаю, что лгать забитому чернилами подлецу нет смысла, но я сама себе не хочу признаваться, что все эти дни только и ждала, когда кто-нибудь из моих “хозяев” заглянет в гости.

– Твои просыпающиеся чувства прекрасны, Рыжая. Мне и Карну они невероятно льстят, но это будет слишком жестоко наслаждаться твоей безответной любовью, – Агатес слабо улыбается. – И как фамильяру, они тебе только навредят.

Отворачиваюсь и закрываю глаза, чтобы не видеть лица жестокого мудака. Не хватало мне еще расплакаться перед ним.

– Я совсем никому из вас не симпатична, как личность? Вы во мне видите лишь кусок мяса? – подрагивающим голосом спрашиваю я.

– Если бы мы не видели в тебе человека, – едва слышно отвечает Агатес, – то проигнорировали глас рока, Рыжая. Не явись мы тогда в кафе, в котором ты клевала носом за ноутбуком, ты бы зачахла, сделка бы закрылась и жизнь пошла бы своим чередом. Видишь ли, мы действительно пожалели тех остолопов, которые хотели детей, но такие просьбы обычно обходятся очень дорого, и Карн схитрил, положившись на волю случая. Он не думал тогда, что лес будет уничтожен, а на его месте разрастется город, в который вздумает приехать девочка-потомок его просителей на учебу. Источник учуял в тебе отголосок сделки, запустил необратимый процесс. Выбери ты любой другой город, ты бы сейчас жила и не знала ни о Лесном Боге, ни о Колдуне.

– Так это я виновата? – возмущенно охаю.

– Нет, Рыжая. Виноваты Карн и я, – Агатес цокает. – Тогда мы были очень самоуверенны и опьянены силой и властью. Это мы посмели пойти против судьбы двух бесплодных смертных.

– Но страдаю я, – горько усмехаюсь и закрываю лицо рукой.

– Твоя служба может быть не обременена обидами, ревностью и болью, – Агатес мягко отрывает ладонь от моего лица и заглядывает в глаза. – Мы можем наслаждаться друг другом без чувств…

Наотмашь леплю колдуну звонкую пощечину и толкаю его в грудь:

– Я тебе не животное, чтобы жить без чувств и эмоций! Да и откуда мне знать, что ты, мерзавец, не налажаешь? Высосешь вместе с моей влюбленностью чего-нибудь лишнего, а потом опять мне разгребать? Хочу и буду страдать от безответной любви, ясно?! Это мое право плакать в подушку! Урод чернильный! Засунь себе горный хрусталь в жопу и сядь за стол! Такими темпами я тебя и твоего рогатого дружка возненавижу и утоплю в Источнике, чтобы вы, мрази, наконец, воссоединились со своими любимками на том свете и сношали им мозги, а не мне!

Агатес открывает рот, чтобы утихомирить меня, и я рявкаю:

– Сядь и жди ужина! Иначе я тебе в глотку сырого фарша затолкаю!

Колдун пятится и бесшумно усаживается за стол, и Чуба на потолке что-то ехидно скрипит на своем паучьем языке. Парень вскидывает голову и зло хмурится, поджимая губы. Прежде чем вернуться к готовке, я выхватываю стекляшку из пальцев гостя, кидаю на стол и под возмущенный вздох давлю ее сковородой.

– Это ведь был артефакт…

– А могла была быть твоя голова, – я зло трясу увесистой сковородой перед колдуном.

Чуба спрыгивает на столешницу и с хрустом подъедает хрустальную крошку. Пока леплю мясные шарики, меня так и подмывает разрыдаться от обиды и жалости к себе, но татуированный урод не дождется моих слез. Не буду я плакать из-за старого колдуна.

– Приятного! – шиплю я и буквального швыряю на стол тарелку с фрикадельками и приборы. – Кушай, не обляпайся!

– Вот это сервис, – цокает Агатес.

– А это тебе, Чубочка, – игнорирую гостя и придвигаю крошечную плоскую соусницу с двумя фрикадельками к пауку. – Ешь, мой хороший.

Я встаю у раковины, облокотившись на ящики и скрестив руки на груди, и молча гляжу на Агатеса.

– Ты так и будешь стоять над душой? – гость берет вилку и недовольно смотрит на меня.

– Ешь, – цежу сквозь зубы.

Агатес с сомнением глядит на Чубу, копошащегося в соуснице, и накалывает фрикадельку на вилку, которой я хочу пробить ему глаз. Он неуверенно жует и одобрительно хмыкает. Когда колдун подчищает тарелку от мясных шариков, я закрываю глаза и меня передергивает от разряда бурлящей энергии – Агатес доволен и сыт. Чуба тяжело подползает к хозяину, и тот подсаживает его на плечо.

– А теперь проваливай, – я убираю грязную посуду в раковину. – И начинайте обдумывать следующее задание.

– Если ты у нас такая смелая, то тебя не смутят, например, просьбы удовлетворить своих господ орально? – насмешливо интересуется Агатес.

– Что, вам тяжело удержать член в штанах? – оглядываюсь на гостя.

– Как и тебе не насадиться на него, – Агатес пожимает плечами и холодно улыбается. – Хотя постой, ты же свою шлюшью натуру решила прикрыть чувствами и прочей мишурой.

– Ах ты… Мудак!

– Да ладно тебе, – усмехается Агатес. – Бульварные романы тебя не научили, что любовь расцветает только к одному избраннику, а ты, жадная хапуга, двух мужиков решила к рукам прибрать. Или ты пока не определилась с выбором?

– Что ты несешь? – я теряюсь от глупого вопроса колдуна.

На секунду задумываюсь. Действительно, влюбиться в двух и хотеть ласки от каждого – немного по-шлюшьи. Я нервно и смущенно приглаживаю волосы и с пунцовым лицом отворачиваюсь от гостя. И вдруг до меня доходит, что колдун-то не просто так кидался в меня оскорблениями.

– Ты меня ревнуешь к Карну? – я удивленно оборачиваюсь на гостя.

– Карнон – Бог, – колдун хмурится. – Дух, а духи если и любят, то один раз и навсегда. И он уже любил. Карн обязательно сделает тебе больно.

Бесшумно опускаюсь на стул и во все глаза гляжу на парня:

– Ты в меня втрескался. Ах ты, коварный маг-волшебник-чародей, ты своим милым камушком решил вытянуть из меня влюбленность к Карну, чтобы стать единственным объектом моих воздыханий? И ты взревновал, когда Рогатый меня на твоих глазах посмел лишить невинности? Вот чего ты психанул тогда и напомнил Карну о его Жули. Агатес… Ты же мой пупсик в татуировочках. Окучивать даму вдвоем с лучшим другом уже не так весело?

– Некрасиво смеяться над стариком, – шипит Агатес.

– Влюбленным стариком, – я скалюсь в улыбке и кладу подбородок на сцепленные вместе ладошки. – Можно ли считать меня геронтофилкой?

– Жестоко, Рыжая.

– Это ты напомнил, что ты старый, дряхлый и полысевший, – тихо смеюсь. – И меня кое-что интересует. Член у тебя тоже наколдован или он родных размеров?

– Рановато ты в стерву начала обращаться, – Агатес недовольно цыкает.

– С кем поведешься, – я печально вздыхаю и встаю из-за стола. – Да и есть что-то в отношениях с большой разницей в возрасте.

– Это мило, – колдун серьезно смотрит на меня, – но…

Агатес раскрывает ладонь, на которой лежит кусок горного хрусталя, и криво улыбается.

– Твое право – любить кого-то из нас, но я отказываюсь играть в эти игры, – он прижимает стекляшку к груди и что-то глухо и неразборчиво шепчет.

Я хочу кинуться на него и остановить, но мерзкие чары льдом сковали мое тело. Мне остается только со слезами на глазах смотреть, как лицо Агатеса бледнеет, а воздух у его груди искрит призрачными всполохами. Я перевожу беспомощный взгляд на Чубу, но паук тоже парализован – он застыл на плече хозяина с поднятыми передними лапками.

Агатес глубоко вздыхает, открывает глаза и кладет отполированный хрусталь на столешницу. Прожилки внутри артефакта переливаются мягким золотым сиянием, а лицо колдуна пугает своей отстраненностью и меланхоличностью.

– Хорошо посидели, Рыжая, – он встает и потягивается со лживой улыбкой.

– Зачем? – сипло спрашиваю я.

– И тебе советую, – он щелкает меня по носу. – Не передумала?

– И со сколькими ты проделывал такой фокус, отказываясь от чувств? – с ужасом вглядываюсь в пустые глаза.

– Ты точно не первая, – Агатес смеривает меня холодным взором. – Но меня тянет обычно к шатеночкам, а не к рыжим.

Чуба яростно шуршит и перебирает лапками по шее колдуна, будто пытается его разорвать на куски, и я в отчаянии прячу лицо в ладонях. Мне грустно не от того, что Агатес теперь не влюбится в меня, а от того, что он самолично лишил себя светлого куска души. И не в первый раз.

Агатес покидает меня, и я осторожно беру со стола гладкий хрусталь, который в пальцах слабо вибрирует солнечным теплом. Под язвительностью и наносным презрением колдун прятал осколок надежды.