Текст книги "Рыжая на откуп (СИ)"

Автор книги: Рин Рууд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 14. Амулет, что дороже всего золота

Протягиваю портянку с решенными задачами сонному профессору. Под глазами его пролегли синяки, лицо – опухшее, а на шее под воротничком мятой рубашки – лиловый засос.

– Еще пятнадцать минут до окончания, – мужчина поднимает на меня удивленный взор. – Венди, ты уверена, что решила все задачи?

Твердо киваю. Не такой уж и сложный билет я вытянула. Мужчина забирает лист с ответами и с большим недоверием вздыхает. Прощаюсь и выхожу из аудитории. Одногруппники кидают на меня завистливые взгляды и возвращаются к листам и билетам.

В конце коридора у широкого окна стоит Карн и с сахарной улыбкой беседует со старшекурсницей, которая с пунцовым смущением на щечках накручивает локон на указательный палец. Ревность когтями впивается в глухо стучащее сердце, и я разворачиваюсь в другую сторону. Не буду мешать заигрываниям Лесного Божества и тихо, но гордо уйду.

– Рыжая! – меня догоняет негодующий возглас Карна.

Оглядываюсь, ускоряю шаг и врезаюсь во зло рыкнувшего амбала в маленьком, не по размеру для широких плеч, пиджаке.

– Смотри, куда прешь, цыпленочек.

– Цыпленочек у тебя в штанишках, – Карн берет меня под руку и хмуро смотрит в лицо парня, в чьих глазах промелькнула тень стыда. – Дорогу уступи.

Великан молча отходит в сторонку, и Карнон ведет меня, как юную герцогиню, мимо притихших студентов.

– Да ты прямо рыцарь в сияющих доспехах, – покрепче перехватываю ремень рюкзака на плече.

– Ты лучше мне скажи, Рыжая, почему Агатес вернулся от тебя сам не свой? – сердито шепчет Карн на ухо, интимно наклонившись ко мне. – Ты ему опять не дала?

– Дала, – честно признаюсь и краснею до кончиков ушей.

А затем утягиваю парня в закуток у лестницы.

– Наш татуированный старичок влюбился в меня, – вглядываюсь в изумленные глаза Божества и выуживаю из-под ворота блузы амулет из горного хрусталя, крепко обмотанного тонким кожаным шнурком. – Только вот он не готов терпеть тебя в соперниках и страдать от чувств к рыжей стерве.

– Я ему не соперник, – Карн в задумчивости касается стекляшки, вибрирующей теплыми всполохами.

Дыхание перехватывает от досады. Голос у Божества равнодушный и пустой.

– Карн, – открыто и смело гляжу в изумрудные глаза. – Он и мне предлагал избавиться от чувств к тебе… И к нему… – зажмуриваюсь. – Но я отказалась, и теперь я влюбленная в двух подлецов идиотка.

– Мне жаль, – отвечает Божество и хитро улыбается. – Наверное.

Больно. Не знаю, на что я надеялась, но не на глумливую усмешку и холодный огонь в жестоких зеленых глазах. Карн мог хотя бы для приличия опешить и смутиться, а тут лишь безжалостное любопытство, словно он смотрит на жалкого таракана в ладонях.

– Это не опасно для Агатеса, – я давлю желание расплакаться перед парнем, – отрывать от себя кусок души?

– Да разве это кусок? – Карн разочарованно щелкает языком. – Так, искра, которая за несколько дней восстановится.

– Ты же сказал, что он сам не свой, – хмурюсь и покусываю губы.

– Если проблема в амулете, то сегодня-завтра он уже будет прежним, – парень приободряюще улыбается. – Другое дело, если бы ты капризничала и отказывала ему в близости. Я думаю, что его нервируют фригидные дамочки, на которых у него стояк. Это сильно бьет по самооценке.

– Ты всегда был таким мудаком, Карн? – я прячу амулет под ворот.

– Зачем ты его хранишь? – Божество игнорирует мой вопрос.

– Потому что эта искра – настоящее сокровище, – блекло отвечаю я и приглаживаю льняную рубашку на груди Карна. – Для меня, но не для вас. И это грустно.

– Мне всегда нравилась в людях эта наивность, – парень беззаботно смеется. – Придавать смысл быстротечным и переменчивым чувствам. Вы за свою короткую жизнь влюбляетесь десятки раз и возводите якобы любовь в абсолют. Вы не умеете любить, вы только притворяетесь.

– Мне тоже нравится идея о великой и вечной любви, – печально улыбаюсь и кладу руки на плечи Карна, – но лишь в теории, потому что бесконечно влюбленные страдальцы делают другим больно. Они считают себя особенными, а значит и чувства у них исключительные, и все должны ходить перед ними на цырлах и восторгаться их трагедией.

– Тебе просто обидно, что тебя никто так не полюбит, – цинично ухмыляется Божество.

– Не хочу, чтобы меня так любили, – мои глаза задумчиво скользят по его лицу. – Я бы не желала того, чтобы после моей смерти кто-то веками страдал. Это эгоистично, а любовь не такая. Да, она делает больно, но потом затухает и вновь возгорается.

Мы минуту молчим, глядя друг другу в глаза. Вижу, что Божество со мной не согласно и сердится. Сердится, потому что я никогда его не пойму и не смогу познать прелести вечного отчаяния. Я в силах пережить скорбь, безответную любовь и сделать следующий шаг. Возможно, Карн сам желал того, чтобы его любили вечно. Как Божеству обидно, что его милая пастушка в новых жизнях, если, конечно, верить в реинкарнации, любила и будет любить других! Интересно, искал ли кудрявый олененок Жули? Хотя как бы он ее отыскал, если привязан к Источнику?

– Мерзавка, – хрипит Карн.

– А ты не читай чужие мысли, – отступаю на шаг. – Это невежливо.

– Вот тебе задание на всю твою поганую жизнь, – Божество в ярости приближается ко мне и злобно шипит. – Отыщи Жули, кем бы она ни была.

– Ты в своем уме? – возмущенно вскрикиваю. – Как я тебе мертвую бывшую отыщу? Я вообще не верю в перерождение душ! В моей картине мира человек – космическая пыль!

– Не мои проблемы, – скалится в улыбке беспринципное Божество. – В твоей картине мире – бесплодная сука с гнилым чревом никогда бы не понесла, и ты бы не появилась на свет. До смерти будешь скитаться по свету.

– Имей совесть, Карн, – из-за угла выныривает Агатес. – Даже мне не под силу твои хотелки исполнить. Она девка, конечно, тупая, раз не держит мысли в узде перед древним капризным духом, но и ты не лучше. Мертвых не вернуть.

Хрусталь под блузкой солнечным камнем греет кожу, и я несдержанно и истерично хлюпаю носом. Как школьница, которой отказал старшеклассник в чувствах.

– И камушек отдай, – Агатес требовательно протягивает руку.

В глазах горит недобрый огонь и решительность, и я понимаю, что милая цацка будет раскрошена, как только попадет в лапы бесчувственного кудесника.

– Отдай…

Я с писком кидаюсь вниз по лестнице, разрывая колдунские чары желанием спасти крошечный осколок человеческой души. Амулет под тонкой тканью вибрирует, окутывая меня коконом ласкового тепла, что призрачным щитом отражает приказы Агатеса.

– Сука! – громогласно ревёт мне в спину Колдун и разъяренным хищником бросается за мной. – Стой!

Глава 15. Ноа № 1

Бегу, расталкивая студентов и преподавателей. Приказы Агатеса остановиться, подчиниться и отдать ему артефакт разбиваются о призрачную и трепетную броню. Не отдам я древнему и бессердечному Колдуну искру симпатии к моей скромной персоне. Ни за какие коврижки. Я обязана сохранить слабый душевный порыв идиота, который хотел уподобиться бесчувственному камню на дне реки.

Толкаю входную дверь университета, перескакиваю через ступеньки и с молчаливой решительностью ныряю в толпу студентов, чтобы затем выпрыгнуть из нее испуганной мышью и броситься через сквер к оживленной улице с недорогими кафе и мелкими конторКами, расположенных на первых этажах старых каменных домов.

– Рыжая! – кричит мне в спину Агатес. – Стой! Ты об этом еще пожалеешь!

– У меня есть имя! – возмущенно взвизгиваю.

Юркнула между двумя потерпевшими прохожими. Кто-то уверенно и крепко хватает меня за ладонь и рывком утягивает в подворотню.

– Тихо, – смуглый юноша с хитрым прищуром карих глаз вжимает меня в стену и закрывает рот сухой ладонью. – Я не враг.

На мизинце наглеца – печатка с черным камнем. С мычанием вглядываюсь в вострое лицо в обрамлении густых тяжелых волос цвета вороньего крыла, и Ноа, неизвестно какой по номеру, широко улыбается, обнажая белые крепкие зубы. Любая красотка позавидовала бы высоким скулам, тонкому носу и изящной линии аккуратного подбородка.

Очаровательный плут убирает с моего рта ладонь и дружески приобнимает за плечи, когда у закоулка притормаживает разъяренный Агатес и растерянно оглядывается по сторонам – стоит в нескольких шагах, но не замечает меня и Ноа, словно выборочно ослеп. К нему подбегает Карн, и тоже никого не видит в подворотне у ржавой лестницы.

– Ты чего так всполошился? – Божество обеспокоенно всматривается в лицо Колдуна.

– Эта сука… – хрипит Агатес и сплевывает. – Рыжая дрянь…

– Камушек, видать, непростой, – Карн встряхивает кудрями и пробегает глазами по головам прохожих, выискивая меня.

– В ее руках стал непростым, – шипит Агатес и зло пропускает пальцы через выбеленные волосы. – Как же я проглядел, что веснушчатая поганка с задатками ведьмы?

– Все бы этому старику, – печально вздохнул Ноа, повисая на моих плечах, – списать на ведьмовство. Столько лет прожил, а ума так и не прибавилось.

– Почему они нас не видят? – испуганно шепчу.

– Потому что растеряли все крохи светлой надежды, – юноша качает головой. – Меня может узреть лишь тот, в ком горит огонек ожидания чуда и веры.

Агатес и Карн уходят, протягивая через поток смертных и узкие улочки чары, что должны отыскать меня, но они трепещущими нитями проскакивают мимо Ноа и ползут дальше.

– А в тебе есть лучик надежды, – юноша вглядывается в мои глаза.

– Какой ты Ноа?

Вряд ли это Висельник. Слишком милый и улыбчивый. Да и покровитель убийц и насильников не будет говорит о надежде.

– Первый.

Я недоверчиво фыркаю. Я, как и Ноа Последний, думала, что я увижу дряхлого маразматика, который будет под стать сгнившим баракам, спрятанным за каменными домами в старом городе.

– Ты разочарована? Но всему есть объяснение, Обещанное Дитя. Я олицетворение надежд первых поселенцев, их вера в светлое будущее и немного авантюризма.

– Последний Ноа хочет встретиться с тобой, – тихо говорю и боюсь спугнуть неуловимого духа. – Но не знаю зачем. Давай заглянем к нему в гости?

Юноша пропускает мимо ушей сказанные слова и с любопытством рассматривает шрам на моей правой ладони.

– Я награжу тебя за то, что ты порадовала меня смелостью и ярким всполохом того чувства, что сумела сохранить, – Ноа касается хрусталя, спрятанного под блузой и с улыбкой смотрит в лицо. – Не думал, что душа Агатеса еще жива. Это вселяет надежду, что Колдун все еще человек.

– И чем же ты меня одаришь? – заинтересованно склоняю голову набок.

– Выбором. Я могу дать подсказку, как освободиться, – юноша смахивает со лба непослушную прядь, – и избавиться от Карна и Колдуна. Либо ты меня отведешь к Ноа. Он давно разыскивает меня. Я не горю желанием с ним встречаться, но если для тебя это важно, то я сделаю исключение.

Да, мне очень хотелось избавиться от метки, но тогда капризное Божество и глупый Колдун потеряют ко мне всякий интерес, и нас ничего не будет связывать. Агатес отберет у меня Амулет, уничтожит его и исчезнет из моей жизни, а Рогатый скроется у зачарованного пруда, к которому я не смогу найти путь. Сейчас я их хоть немного развлекаю, вывожу на острые эмоции, пусть и негативные. Я напоминаю мелкими проступками, что они все еще живые.

Да и вонючую заправку у парка я бы тоже хотела закрыть. Горожане давно жаловались, что резервуары для топлива под землей постоянно протекают и отравляют почву бензином и дизелем. Они еще не знали, что лесопарковая зона и окрестности подпитываются волшебным источником, который, наверное, тоже загрязняется ядовитыми и горючими углеродами.

– А Карн и Агатес смогут тебя найти, Ноа? – я всмотрелась в глаза юноши. – Они хотят избавиться от заправки. Возможно, она вредит Источнику.

– Найдут, когда откроют сердца, – рассмеялся он и проследил взглядом за пробежавшей мимо тощей крысой. – И когда перестанут быть такими идиотами.

Однажды, много лет назад светлая надежда привела людей к лесу Карна, который, потеряв возлюбленную, уснул на сотни лет. Яркая эмоция и убежденность поселенцев, что здесь начнется новая веха в их жизни, всколыхнули Источник, что породил Первого. Милого плутоватого юношу с доброй улыбкой и сияющими глазами. Покуда будут здесь смертные, Ноа Мечтатель и Авантюрист будет жив и также неуловим для кто, потерял в вечности надежду.

– Идем к Ноа, – я коварно улыбнулась. – Он мне не нравится. Циничный и беспардонный мужик, но пусть увидит тебя. Пусть знает, каким он мог быть. А еще Карн и Агатес обзавидуются, что не они тебя нашли, а я.

– А они меня и не искали, – юноша обиженно потянул меня за собой, крепко сжимая ладонь. – Даже не пытались. Они просто смирились, что Ноа Первого давно никто не видел и его не найти.

Мы вынырнули из закоулка и чуть не столкнулись с Агатесом и Карноном лбами, но они вновь прошли мимо, тихо переругиваясь между собой. Божество обвиняло Колдуна в том, что он позволил мелкой рыжей паршивке влюбиться в себя и сам расслабился, как старый тюфяк.

– Он человек, – Ноа оглянулся, свел брови вместе, и его хорошенькое лицо омрачилось печалью. – Пусть и очень древний! Ему положено влюбляться и делать глупости! Таким он рожден, рогатая ты голова!

Однако ни Агатес, ни Карн не услышали его слов и скрылись среди прохожих. Юноша вздохнул и продолжил путь, стискивая мою ладонь. Первый мне определенно нравился – в нем сквозил детский восторг и вера в лучшее.

Глава 16. Ноа № 8

Я никак не ожидала, что Первый потянет меня в метро. Почему бы ему, как Агатесу, не протащить нас через волшебный теневой портал сразу к стеклянной башне Ноа Последнему? Нет, мы спускаемся по эскалатору, и юноша с восторгом озирается по сторонам, крепко сжимая мою ладонь, словно боится, что я убегу.

– Нам обязательно держаться за руки? – тихо спрашиваю и почему-то краснею.

– Ой, прости, – взволнованно говорит Ноа и стискивает в удушающих объятиях.

Девушка, проезжающая мимо на соседнем эскалаторе, что движется вверх, смущается, глядя на нас, и прячет улыбку в шелковый шарфик.

– Ноа… – хриплю я в грудь чудака. – Что ты делаешь?

– Ты же хотела, чтобы я тебя обнял, – спокойно отзывается юноша. – Я и обнял.

– Вовсе нет, – отвечаю и зажмуриваюсь. – Но спасибо.

Ноа раскрывает руки и опять хватает меня за ладонь. Ничего не понимаю и растерянно смотрю в лицо Первого:

– Зачем ты меня держишь за руку?

– Людей сюда привели смелые мужчина и женщина, у которых из имущества было несколько скромных котомок, – восторженно шепчет юноша. – Когда они увидели непроходимый лес, непаханые поля, то почувствовали себя очень слабыми и маленькими, но потом они взялись за руки и надежды их окрепли. Тогда и родился я. Ноа Первый.

Ответ духа, конечно, мне особо ничего не пояснил, но согрел сердце. Мне на секунду кажется, что я вижу парочку бесстрашных первопроходцев и других поселенцев, что стоят за их спинами, и глупо улыбаюсь. У нас все получится, мы возведем дома, устроим жизнь и будем счастливы.

– И вы счастливы? – спрашивает Ноа, и мы ныряем в полупустой вагон.

– Думаю, что да, – неуверенно отвечаю. – Однако человек не может быть всегда счастливым.

– Но всегда есть надежда, что все будет хорошо. В скором времени, – улыбается Ноа и усаживается на потертое сиденье, утягивая за собой.

Он задумчиво оглядывает нескольких хмурых людей напротив, которые уткнулись в смартфоны, и щелкает пальцами. На секунду лица незнакомцев озаряет мягкая улыбка, будто они увидели в экранах телефонов что-то очень вдохновляющее. Возможно, так оно и есть. Надежда возгорается и от слабой искры. Например, от видео с котятами. Почему нет?

– Духи и правда влюбляются один раз и навсегда? – неожиданно спрашиваю я и испуганно замолкаю под удивленным взором Ноа.

– А вот я, допустим, – лукаво отвечает он и широко улыбается, – влюблен во многих. И в тебя в том числе.

– Что?! – я вскидываю бровь.

– А еще я влюблен в метро, – восхищенно оглядывает грязный вагон. – И в памятник перед мэрией.

– Это не совсем та любовь, о которой я говорю…

– Это начало, – обиженно возражает Ноа. – И однажды я тоже полюблю, как Карнон.

– А, может, не надо? – складываю бровки домиком. – Потом будешь страдать от любви, если ты, конечно, втрескаешься не в памятник. С памятником будет попроще.

– Я скажу тебе по секрету, – юноша наклоняется ко мне и заговорщически шепчет на ухо, – но ты только никому не говори, хорошо?

– Хорошо, – несмело киваю.

– Я уже рамзышлял, как украсть памятник с площади, – весело шелестит Ноа, – но потом передумал. Пусть и другие им любуются. Он же тебе тоже нравится?

Памятник перед мэрией воздвигли в честь первого главы города Брона Фильтона. Судя по бронзовому суровому лицу и горделивой осанке, мужик был харизматичным лидером. Да, я не удосужилась узнать, чем такими важным выделилась среди остальных эта историческая личность, но статуя впечатляла деталями и от нее веяло какой-то уверенностью и решительностью.

– Да, симпатичный памятник, – соглашаюсь и замолкаю.

– Вот и я о том же, – Ноа откидывается назад. – Хорошим человеком был. Только вот в старости в маразм впал.

Из соседнего вагона вышел молодой темнокожий мужчина в потасканной одежде с чужого плеча – светлые вельветовые штаны с вытянутыми коленками и безразмерная куртка поверх плотной толстовки, под которой виднелся ворот клетчатой рубашки. Он почесал мелкие короткие кудряшки на макушке, и я заметила серебряный перстень с черным камнем на мизинце.

– Ноа! – восклицает незнакомец и с резким и отчетливым акцентом продолжает. – Друг! А ты тут какими судьбами?

– Он тебя видит? – я в изумлении гляжу на юношу.

– Конечно, видит, – фыркает незнакомец, плюхается по другую сторону от Первого и панибратски приобнимает его за плечи, вглядываясь в мое лицо. – Мы же братья и у нас много общего. Я же тоже покровительствую переселенцам, как и наш первенец.

Вот я и встретила Ноа Восьмого. Ноа Гостя. Он был неопрятен, взбудоражен и улыбчив.

– Да я до сих пор не могу понять, какого черта ты появился? – юноша недовольно и наигранно кривится, когда Ноа треплет его за волосы, но тут же улыбается. – Кто я такой, чтобы оспаривать волю Источника?

– А это твоя подружка? – мужчина скалится на меня. – Рыженькая. Хитрая лиса.

– Уж чего во мне нет, – разочарованно вздыхаю, – так это хитрости.

– Но камушек у Колдуна умыкнула, – Первый заливисто смеется.

– Агатес сам его у меня оставил, – бурчу и пристыженно отворачиваюсь.

– Если так, то не отдавай, – ухмыляется Гость. – Агатес не сможет вернуть то, от чего сам по глупости отказался. А вот если бы украла… Тогда плохи были бы твои дела, лисица. И очаровательные веснушки бы тебя не спасли от гнева Колдуна.

– Да чего вы к моим веснушкам прикопались? – обиженно и зло смотрю на Восьмого. – Хорошие веснушки! Красивые!

Тот выуживает изза пазухи карамельку в ярко-желтом фантике и с примиряющей улыбкой протягивает мне. Выхватываю конфетку и прячу в карман, насупившись злым ежиком. Строгий женский голос объявляет очередную станцию, и Ноа Гость спешит к выходу.

– Береги себя, – Первый провожает Восьмого встревоженным взглядом. – Я слышал, кого-то из ваших на днях поймали с просроченными визами.

– Не в первый раз, – мужчина оглядывается. – Я предупреждал ребят быть осторожными, но люди редко ко мне прислушиваются.

Ноа покидает нас, и Первый вздыхает:

– Напридумывали правил и ограничений, а страдают обычные люди, которые нуждаются в защите и безопасности.

Мне нечего возразить, поэтому я просто молчу и думаю о том, как бы мне аккуратно и незаметно вытянуть вспотевшую ладошку из крепкой хватки юноши. Это, конечно, мило держаться за ручки, но пора бы и честь знать. Мы же не близкие друзья и не влюбленные. В вагон вваливается парочка, которая на глазах незнакомцев у дверей с хихиканьем сладко целуются. Взбудораженный Ноа переводит на меня немигающий взгляд и медленно выдыхает.

– Нет, – я отшатываюсь от него.

– Я тоже хочу любить, как это умеете вы, – юноша строит жалобную моську. – И любовь рождается из поцелуев. Верно?

– Нет, – я качаю головой, медленно вытягивая ладонь из пальцев Ноа. – Не всегда.

– Тебе жалко, что ли? – он перехватывает мою руку и прижимает к груди. – Давай, я буду тебя любить?

– Это не так работает, – жалобно пищу в ответ.

Ноа молчит, а затем кривит лицо и укоризненно вздыхает:

– Если ты не хочешь, то я не буду тебя любить.

– Нельзя взять и решить кого-то полюбить, – мягко и ласково говорю я, заглянув в глаза. – Если бы все было так просто…

Парочка у дверей продолжает смеяться, перешептываться и бесстыдно обжиматься. Чувствую себя престарелой сукой, которая хочет разогнать развратников по разным углам и прочитать им нотации, полные желчи и осуждения.

– А когда ты влюбилась в Колдуна? – с озорством спрашивает Ноа, выпустив, наконец, мою ладонь. – С первого взгляда?

– Я влюбилась не только в Колдуна, – прячу руки в карманы и туплю взгляд в пол, пунцовая и смущенная.

И почему с духами не получается сначала обдумать слова и только потом говорить? Как они умудряются вытягивать из человека постыдную правду? И как Ноа понял, что я влюблена в Агатеса? Так много вопросов, на которые мне никто не даст ответов!

– Какие вы нелогичные, – добродушно хихикает Ноа, встряхивая волосами, – любить тех, кто отвергает, и отказывать тем, кто готов…

– Но ты не можешь взять и по своему желанию влюбиться! – я слабо толкаю упрямого духа.

– Могу, – пожимает плечами Ноа и с хитринкой смотрит на меня, – Могу взять и связать себя с твоей душой, чтобы познать ту любовь, о которой ты говоришь, и напитаться человеческими эмоциями. Как сделал это Карн однажды. Из любопытства. Я наблюдал за множеством жизней, семей, влюбленных и мне интересно, каково это. Давай станем влюбленными, – он вновь хватает меня за руки и крепко их сжимает, – обещаю любить тебя вечность.

– Нет, Ноа, – мое сердце наполняет печаль, и я всхлипываю. – Это неправильно. Вечная любовь в свете последних событий, звучит как приговор для тебя. И все же считаю, что любовь, а тем более влюбленность, не должна быть выбором.

Ноа хохочет, отпускает руки и хлопает в ладоши. Я теряюсь от его переменчивого настроения и передергиваю плечами.

– Я тоже так считаю, – юноша зевает и поудобнее устраивается на сидении. – И раз ты не попала под мое очарование, то ты крепко влипла. Немало слез прольешь по Колдуну и Рогатому, но что поделаешь? Человек без чувств и эмоций – мертвец, даже если дышит и говорит.

Ноа требовательно притягивает меня к себе, укладывает голову на плечо и закрывает глаза, вновь переплетая свои пальцы с моими. Мне неуютно, неловко и боязно, что Восьмой слишком мне симпатизирует. Или Первый нервничает перед встречей с Последним и нуждается в моей поддержке?

– Все будет хорошо, – едва слышно шепчу я.

– Спасибо, Обещанное Дитя, – Ноа слабо пожимает мою ладонь и сонно причмокивает. – И вот как тут в тебя не влюбиться?