Текст книги "Рыжая на откуп (СИ)"

Автор книги: Рин Рууд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 30. Завтрак

Открываю глаза и удивленно смотрю на испуганную соседку, которая сидит на краю кровати, придерживая на коленях дорожную сумку.

– Сюзи, ты уже вернулась? – зеваю и потягиваюсь.

– На кухне какие-то мужики, – шепчет соседка и передергивает плечами.

– Это мои.

– Твои? – кашляет Сюзи, и ее брови ползут на лоб. – Что, все трое?

– Трое? – повторяю я и встаю.

Сюзи с небольшим осуждением взирает на меня и молчит. Понимаю, что я стою перед ней нагая. Раньше бы я, красная от стыда, кинулась одеваться, но сейчас это кажется бессмысленным. Что, Сюзи голую грудь не видела? Подхожу к окну и выглядываю на улицу. Во дворе играют дети и гуляют мамы с колясками. У одной из них, чьи волосы собраны в небрежный пучок, разбито сердце – ушел муж к любовнице. В коляске вопит младенец, но у нее нет никаких моральных сил убаюкать сына. Из машины, припаркованной у подъезда, выползает заспанный мужчина в мятом костюме и печалится, что после бессонной ночи в офисе его ждет пустая квартира.

– Посмотри на нее, – едва слышно говорю я.

Мужчина вздрагивает, замечая печальную мать-одиночку, и окликает, указывая на развязанные шнурки. Они смотрят друг другу в глаза, и я иду в душ.

– Если хозяйка узнает, что ты водишь мужиков, – качает головой Сюзи.

– Они сами приходят, – пожимаю плечами. – Без приглашения. Я никого не вожу.

– Венди… Вот не ожидала от тебя такого. С тремя!

– Было с двумя, – оглядываюсь у двери в ванную комнату и хмурю брови. – Третий ушел, потому что испугался. Испугался моей любви.

Судя по взгляду соседки, я говорю что-то возмутительное и оскорбительное. Она одновременно завидует, злится и мысленно любопытствует, а каково это – провести ночь с двумя мужчинами. И ей понравился Агатес с его татуировками на груди и руках. Он ей показался опасным и дерзким бунтарем, который не раз бывал в полицейском участке. Ого, Сюзи любит плохих мальчиков? Это так мило, что я не могу сдержать улыбку.

– У тебя все плечи в засосах.

– Это плохо? – спрашиваю и вскидываю бровь.

– Наверное.

Задумываюсь. Источник, все же, изменил меня. Мыслительные процессы текут иначе – я не понимаю смущения и удивления Сюзи, однако я помню, как еще несколько дней назад стыдилась, например, голых коленок.

– Все было по любви, – оправдываюсь я, но мои слова для соседки неубедительны, и добавляю. – По большой любви.

Сюзи молчит. И слышу в ее сердце ревность и обиду. Возвращаюсь и присаживаюсь рядышком, вглядываясь в утомленное долгой поездкой лицо и удивляюсь тому, почему я раньше не замечала, что Сюзи такая красивая. Почему она до сих пор не нашла кавалера? В нее же можно влюбиться с первого взгляда. Касаюсь девичьих губ в легком поцелуе, и кто-то с недовольным ворчанием меня оттаскивает в сторону.

– Рыжая, – Карн кидает в меня халатом. – Не успела проснуться, а уже липнешь к подруге!

– Ничего страшного не случилось, – смущенно отвечает покрасневшая до кончиков ушей Сюзи.

– Вот видишь! – бурчу и недовольно облачаюсь в халат.

– Кто-то меня за чары осуждал, – шипит в лицо Божество. – А сама? Она же гетеро!

– Может, би? – я выглядываю с надеждой из-за плеча Карна и смотрю на Сюзи, которая испуганно хлопает ресничками.

– Иди завтракать, – парень разворачивает меня за плечи и толкает вперед. – Оставь соседку в покое.

Когда Карн закрывает за нами дверь, слышу тихое и неуверенное “Может, и би”. Оглядываюсь на Божество, но тот качает головой. Вот же собственник рогатый! Бессердечный болван! Оставить в одиночестве растерянную Сюзи, чье сердце нуждается в любви.

На кухне нас ждут Агатес и Первый, который подскакивает со стула и кидается ко мне. Юноша заглядывает в глаза, осматривает кулон на шее и поворачивается к мрачному полуголому, в одних мятых штанах, Агатесу:

– Нехорошо.

– А я о чем?

– Но если Источник так решил…

– Она человек, – зло отвечает Карн и усаживает меня за стол и ставит передо мной тарелку с овсянкой, от которой несет немного горелым. – Ешь.

Кидаю опасливый взгляд на Чубу, который сидит черным пятном на потолке и перевожу взор на Карна:

– Руками?

Агатес сует ложку, и я приступаю к завтраку. Худшей овсянки я в жизни не ела. С трудом сглатываю горьковато-солоноватую и склизкую субстанцию и передергиваю плечиками. Поднимаюсь, достаю из ящика бутылочку оливкового масла и щедро лью в миску, чтобы хоть как-то улучшить вкус. Пробую, но кулинарный шедевр стал ко всему прочему еще и жирным.

– Если остальные Ноа не примут ее, – печально говорит Первый, – тогда я соглашусь на твой план, Колдун.

– Какой план? – я с подозрением смотрю на Агатеса.

– Вытащить из тебя Ноа, чтобы его поглотил Первый. Ему будет это под силу. Ты права, Рыжая, надежда и любовь всегда рука об руку ходят, – тот вздыхает и трет лоб. – Так будет правильно.

– Я уверен, – юноша садится рядом и берет меня за руку, – все согласятся, что ты замечательная. Мой голос будет за тебя.

– Ноа! – рявкает Карн. – Ты должен быть против!

– Нет, не должен, – улыбается Первый, приглаживая мои волосы. – Наконец-то, среди нас появилась девочка, а то одни мужики да мужики. Никакого разнообразия.

Юноша тянется ко мне губами, и нас сердито распихивает Карн, когда улавливает мое намерение ответить взаимностью:

– Так, разошлись по разным углам.

– Ревнует, – охает Первый, поднимая взгляд на Божество. – Но ты же понимаешь, что Ноа никому не принадлежат.

– Она не Ноа, она Венди! – клокочет Карн. – Венди! И ею должна остаться.

– Но Источник посчитал иначе.

– Источник породил вас, потому что я спал! – Карн хватает Первого за шиворот и тащит прочь. – Но вы, мать вашу, меня разозлили. Больше никаких Ноа! Ни молодых, ни старых! Ни хороших, ни плохих. Охамели совсем!

– Надо же, до тебя дошла вся серьезность происходящего, – Агатес гремит грязной посудой в раковине. – Спустя столько веков.

– Завали пасть, – огрызается Божество. – Ты тоже виноват. Мог бы придумать, как меня разбудить! Станцевал бы с бубнами!

– Я тебе не шаман.

– Шаман! Колдун! Какая разница! – возмущенно восклицает Карн и толкает Первого в коридор.

– До встречи, – влюбленно шепчет юноша, прежде чем исчезнуть в тенях.

– До встречи, – томно прощаюсь я и глупо улыбаюсь.

– Я тоже не вижу разницы между колдунами и шаманами, – стрекочет Чуба с потолка.

– Заткнись, – Агатес сжимает переносицу.

Поднимаю лицо к демону и прищуриваюсь. Он падает на стол, вскакивает на восемь лапок и невозмутимо ползет к тарелке с овсянкой:

– Сегодня ночью я превзошел сам себя, Колдун, и сотворил нечто прекрасное. Тянет на лет сто точно.

– А поподробнее? – Агатес вопросительно изгибает бровь.

– Грезы, полные эротизма и романтики, – скрипит паук и ныряет в остатки каши. – Я понял, чего не хватает дамам. Пафоса и красивых мужиков.

Агатес пытливо смотрит на меня:

– У него получилось создать сновидение без кишков и крови?

– Кишков не было, но была гора человеческих сердец, – нехотя отвечаю я.

– Это символ любви, – чавкает Чуба. – И сложная метафора, которую сразу не понять.

– Минус десять лет, – фыркает Агатес.

– Изверг, – Чуба кувыркается в каше.

– Это воспитательный процесс, – Колдун хватает миску с демоном и ставит ее под напор воды. Льет сверху средства для мытья посуды. – Я не говорил, что будет легко.

На кухню заглядывает всполошенная Сюзи, пробегает взором по голой спине Агатеса, и молча закрывает дверь, смутившись от моей улыбки.

– Слушай, – заговорщически шепчу я. – У тебя нет друзей… Одиноких плохишей, но в хорошем смысле?

Колдун недоуменно оглядывается, вытирая руки о полотенце, и подходит ко мне:

– Твоя соседка в силах сама себе найти мужика.

– Но почему бы ей не помочь?

– Помоги мне лучше вот с этим, – Агатес расстегивает ширинку, приспускает штаны и беспардонно вываливает полуэрегированный член в тот самый момент, когда на кухне вновь появляется Сюзи, которая решает выпить водички.

– О, Господи! – взвизгивает она, вжимаясь в косяк.

– Нет, милая, ты ошиблась, – сердито отзывается Агатес, и я торопливо натягиваю штаны и прячу его хозяйство в ширинку.

С глупым хихиканьем прижимаюсь щекой к его животу, примиряюще приобнимая. Нелепая и смешная ситуация, которая так впечатлила Сюзи, что ее мысли бегают в голове истеричными муравьями. Наконец, она берет себя в руки, вышагивает к раковине, тянется к стакану, и в этот самый момент из пены выпрыгивает Чуба. Визг, бокал летит в сторону, паук восторженно стрекочет, поднимая лапки, и Сюзи заваливается назад, теряя сознание от ужаса. К ней кидается Агатес, ловит и осторожно кладет на пол, хмуро глянув на демона:

– Плюс двадцатка.

– Да ну вас, – стрекочет Чуба, прыгает на кафель и обиженно убегает. – Какие вы все нервные.

Агатес поднимает Сюзи на руки и уносит ее прочь. И я мечтательно вздыхаю, потому что со стороны действо выглядит мило и романтично – татуированный дикарь и дева без сознания. Через минуту Агатес возвращается и скучающе говорит, что вырвал из памяти Сюзи выпрыгнувшего из раковины паука и свой член. И мне придется самой придумать, как объяснить, чего это она грохнулась в обморок.

– Она тебе нравится?

– Нет, – Колдун наклоняется ко мне и его зрачки недобро сужаются.

– А если хорошо подумать? – я закусываю губы, транслируя в голову колдуна, что Сюзи очень милая и хорошая и на нее стоит обратить внимание.

– Со мной не сработает. У меня иммунитет к Ноа.

– Где же твои иммунитет был ночью? – касаюсь пальчиками губ Колдуна.

– А ночью я не думал, что все так запущено, – Агатес распрямляет плечи и ухмыляется. – Но мы исправим ошибку.

Уходит, чмокнув в лоб на прощание. Осматриваюсь. Вижу пятна на столах, рассыпанную овсянку, грязные ложки и пригоревшие разводы каши на плите. Но ведь старались же, и, видимо, не подпустили к готовке Первого. И очень зря. Я так и осталась голодной.

Глава 31. «За» и «Против»

В кармане платья лежит белый отполированный камешек – согласие Первого, чтобы я осталась той, кем стала. Его вера воодушевляет, но все равно терзают сомнения – юноша верит в каждого, и меня, похоже, начала одолевать ревность. Будь на моем месте кто-то другой, он бы тоже в него верил до самого конца.

Стою перед мусорными баками и жду, когда Ноа Свободный закончит поиски и обратит на меня внимание. Позади вздыхают Карн и Агатес. Напряженные и не пускают меня в свои мысли. Мужчина кряхтит, выныривает из бака и с жадным хихиканьем открывает грязную бутылку.

– Секунду, леди.

Ноа выжирает половину мутной жидкости, вытирает рот и хитро глядит на меня.

– Ба, да у нас тут еще один Ноа нарисовался.

Смущенно улыбаюсь. Агатес выкладывает суть проблемы и просит Бродягу проголосовать.

– Пусть живет, – мужчина отмахивается и садится на грязный асфальт.

– Ты не понял сути, – Карн хмурится.

– Это ты не понял, – Ноа зевает и валится на спину, подкинув в воздух монетку.

Ловко подхватываю медную кругляшку и победоносно смотрю на Агатеса, который медленно выдыхает.

– Любить способно только живое сердце, – кряхтит Ноа и вновь прикладывается к бутылке. – Соедините его с Первым, получите кракозябру, способную любить только платонически. Короче, херня получится. Ну его. Он и так странный.

– Я, конечно, соглашусь, но… – начинает Колдун, и в него летит пустая бутылка, которая падает на асфальт и разбивается на осколки. Наша троица едва успевает отскочить в сторону.

– Валите, – бурчит Ноа, переворачивает на бок и зевает, чем заканчивает нашу дружескую беседу.

Прячу монетку в карман и выжидающе смотрю на Агатеса, который недоволен выбором Бродяги. Чтобы его приободрить, обнимаю и целую. Колдун жамкает мои ягодицы сквозь подол и шепчет:

– Давай так, Рыжая, если избавишься от Ноа, то я на тебе женюсь.

Удивленно охаю. Какая девушка в моем возрасте не мечтает о пышной церемонии с клятвами о любви? Оглядываюсь на Карнон и вновь смотрю в лицо Агатеса:

– Это будет нечестно. Мы же уже были женаты в моей прошлой жизни. Пусть теперь замуж берет Карн.

Божество кашляет и испуганно сглатывает.

– И тогда фактически у меня будет два мужа.

Агатес многозначительно глядит на Карна, и тот неуверенно кивает:

– Замуж так замуж.

– Тут какая-то хитрая схема, да? – отступаю от Колдуна.

– Конечно, Рыжая. Так или иначе, все Ноа между собой связаны, и твое эгоистичное желание быть той, кем ты не должна, тоже влияет на решение остальных, – Агатес улыбается. – А хочешь свадьбу с двумя?

Карн опять кашляет, и возмущенно глядит на друга:

– Ты в своем уме?

– Хочу, – перевожу восторженный взор с Колдуна на Божество. – Очень хочу.

– Мы устроим тебе охренеть какую пышную свадьбу и такую брачную ночь, что неделю не сможешь ходить, – угрожает мне томным голосом Агатес. – А потом завтраки в постель.

– Обойдемся без завтраков, – неловко улыбаюсь.

– Все настолько плохо было? – хмурится Карн.

– Да, – кротко киваю и тут же интересуюсь. – А кольца будут? А на колени встанете, где большое скопление людей, чтобы все за нас порадовались?

– Тебе по очереди или сразу вдвоем встать на колени? – уточняет Агатес и прищуривается.

– Вдвоем.

– Господи, если бабе простительно такая херобора, – ругается Ноа на асфальте, – то вот мужику – нет. Поэтому я против, чтобы Первый отвечал еще за любовь. Он же решит на всех пережениться.

– Так эта тоже непротив! – Карн с досадой вскидывает руку в мою сторону.

– Можно в мужья взять Последнего и Первого, чтобы мы были богатыми и завтраки вкусные, – смеюсь и прижимаю ладошки к щекам.

Идея многомужества мне кажется очень заманчивой. Можно в нашу дружную семью взять и Сюзи, потому что ей тоже хочется позабавиться с несколькими мужчинами, хоть и не признается в этом вслух. Пусть будет общей любовницей.

– Пойду-ка я отсюда, – Ноа неуклюже встает и торопливо шагает в подворотню.

Свободный тоже нуждается в заботе и любви. Каждый бродяга мечтает о семье. Грязный, вонючий, но его можно отмыть, причесать и приодеть.

– Не смейте ее сливать с Первым! – кричит Ноа и пускается в бег. – Это будет полная жопа, ребятки! Я вам серьезно говорю! Он же мне мозги промоет своей надеждой и верой в лучшее и я стану его мужем! Ну, нахер! Нахер!

Бродяга с воплями скрывается за углом, и обиженно бурчу:

– Это все потому, что у него женщины нормальной не было.

– Ты меня, конечно, извини, но назвать тебя сейчас нормальной язык не поворачивается, – Агатес чешет бровь.

Карн хватает меня за руку и утаскивает в разрыв, потрескивающий радужными всполохами. Тошнота и головокружение отвлекает меня от раздумий о многомужестве и возможных любовниках, которые будут нуждаться во мне. Выскакиваем в темный, затхлый подвал и меня выворачивает на пыльный пол.

– Против, – слышу злой и глухой голос Висельника. – Она моих шестерок в содомитов обратила.

– Они изначально были такими, – вытираю губы и сердито гляжу на рябого урода, который восседает на продавленном кожаном кресле за низким столом. – Просто стеснялись своих чувств.

Ноа скалится кривыми зубами, наклоняется к столу и шумно втягивает дорожку из белого порошка.

– Образина рыжая. Еще и Колдуна на меня натравила.

– Если ты извинишься передо мной, то я тебя прощу.

– У нас по всепрощению Ноа Милосердный, – Висельник глядит меня исподлобья и трет нос. – А ты у нас любвеобильная сука. И я не прочь…

Мужчина кидает беглый взгляд на мрачного Агатеса и замолкает, откинувшись назад, но потом все же говорит:

– Но я тоже достоин любви.

Порочный, жестокий изверг, в котором нет даже тонкой нити сожаления или стыда. Я испытываю лишь отвращение и презрение.

– Я не виноват, – ухмыляется Ноа. – Таким рожден, куколка. А вдруг ты постараешься и исправишь меня? Любовь меняет человека к лучшему, разве нет?

– Тебя не исправить, – Агатес качает головой.

– А вдруг?

– Такие, как ты, убивают и топчут любовь, – я окидываю взглядом Ноа. – Насилием, издевательствами, унижением. Нет, Висельник. Во мне еще остался здравый ум и он говорит, что ты медленно и изощренно уничтожишь меня и обратишь в ненависть и отчаяние.

– И это был бы отличный союз, – насмешливо отзывается мужчина.

– Какой ты омерзительный, – Карн кривится и опять тащит в вибрирующие магией тени.

Выныриваем к телефонной будке. Я содрогаюсь в очередном спазме тошноты и гляжу на Ноа Ярого, который пьет кофе и кого-то зорко высматривает в прохожих.

– Против, – бубнит Четвертый в бумажный стаканчик. – Наворотит дел, а у Первого опыта побольше.

– Нечестно! – взвизгиваю я, когда Агатес молча толкает меня сквозь прореху реальности. – Я пусть и не опытная, но старательная!

Оказываемся во внутреннем дворике небольшой церкви. Толпа грязных потасканных людей стоят у столов и Сестры Милосердия накладывают в миски горячий обед и подают кружки с кофе.

– На все воля Божья, – говорит рядом пожилой священник с залысинами и протягивает мне крохотный крестик на тонком шнурке, – а Источник – его свет, который избрал тебя, дитя.

– Другого от тебя и не ожидал, – неодобрительно фыркает Агатес.

– Спасибо, – торопливо выхватываю крестик, прячу в карман и меня в который раз кружат тени в водовороте междумирья.

Портал выплевывает в просторный кабинет, заставленный книжными шкафами.

– Это против логики, – недовольно отзывается Ноа Шестой за столом, заваленным книгами, и отмахивается. – Прочь.

– Твое существование тоже нелогично! – возмущенно восклицаю и сжимаю кулачки.

– Человек должен оставаться человеком, – мужчина недовольно глядит на меня, как на провинившуюся двоечницу, – Венди Бэлл. Вы бы лучше, юная леди, думали об учебе, а не любви и случайных связях с Колдунами и Божествами.

– У меня каникулы! И экзамены я сдала на отлично! – топаю ногой.

– Это ничего не меняет! – кривится Ноа и утыкается в книгу, отмахнувшись от меня. – Уходите!

Меня утягивает пустота и выбрасывает в узкий коридор общежития. Стены обшарпанные, потолки низкие, а из-за дверей доносится громкая музыка, голоса на повышенных тонах и сладкий травянистый запах.

– Обожди, брат, ко мне гости, – одна из дверей открывается, и в коридор выходит улыбчивый Ноа под номером Восемь. – Конечно, я "за".

– Почему? – уныло спрашивает Карн.

Мужчина протягивает мне крохотную фигурку лягушонка из белой кости и подмигивает:

– Потому что она милая. И любовь с красотой у меня ассоциируется прежде всего с женщинами.

– Ты тоже милый, – аккуратно беру с его ладони лягушонка и вглядываюсь в спокойные глаза. – А у тебя есть дама сердца?

– Возможно, ею станешь ты? – лукаво улыбается Ноа Гость и изгибает бровь.

– Совести у тебя нет никакой, – Карн толкает в грудь хохочущего духа. – Это наша женщина.

– Ноа никому не принадлежат, – смех у мужчины глубокий, бархатный и завораживающий. – И поздновато вы сообразили, что это ваша женщина.

– Да к черту тебя, – шипит Агатес, требовательно уволакивая в бездну.

Хохот Ноа оглушает, и Колдун шепчет мне на ухо:

– Его тоже в мужья захотела?

– В любовники.

– Вот же сука, – беззлобно смеется и выталкивает к Ноа Восьмому, который уверенно удерживает в руках грохочущий отбойный молоток и долбит им асфальт. Вокруг шум, крикливые рабочие, пыль и строительный мусор.

– Против! – кричит сквозь грохот Ноа. – И валите нахрен отсюда!

– Почему?! – мой вопль тонет в рокоте отбойного молотка.

– Потому что дура наивная! Будет много проблем!

– Не будет! Я и тебе найду любимую! А, может, сама схожу несколько раз на свидание!

Мое несогласие глотает тишина очередной потусторонней прорехи. Теперь мы стоим в огромном светлом кабинете с мраморными стенами, хрустальной люстрой и большим дубовым столом, за которым сидит Девятый и лениво поглаживает пушистого и недовольного белого перса на руках. Кот щурится, и его приплюснутая морда становится еще более подозрительной и высокомерной.

– За, – Ноа придвигает к краю стола золотую ручку.

– Чего?! – Агатес возмущенно выпучивается на толстяка. – Ты серьезно?!

– Вполне, – мужчина ухмыляется. – Лишь бы тебе поднасрать. Я злопамятный, Колдун. Я просил у тебя помощи, а ты?

Подхожу к столу и прежде чем взять ручку, тихо спрашиваю, вглядываясь в морду кота:

– А можно погладить?

Зверь лениво выворачивается из рук Ноа, заползает на стол и снисходительно трется мордой о мою протянутую ладошку и выгибает спину, вздернув шикарный хвост.

– Какой ты красивый.

– Марсель, – самодовольно улыбается Девятый.

– Я восхищена, – перевожу взор на обвисшее лицо Ноа.

Марсель потягивается, вздернув пушистый зад, и игривой лапкой скидывает со стола золотую ручку.

– Ты же мой пупсик, – чешу за ушком урчащего кота, и тот возвращается к хозяину на руки.

– Я тоже злопамятный, Ноа, – слышу тихий и вибрирующий угрозами голос.

– Вот и поговорили, – мужчина кладет ладонь на спину Марселя и щерится в улыбке.

Наклоняюсь, подхватываю с пола ручку двумя пальцами и благодарю Девятого. При взгляде на меня его улыбка смягчается. Совсем не красавец, но есть что-то в его глазах. Да и тот, кто любит животных…

– Ох, Рыжая, – тянет меня за руку Карн, – как быстро ты свыклась с ролью Ноа. Я обескуражен.

– Мы к Последнему? – спрашиваю с надеждой и предвкушением.

Агатес с укором оглядывается на меня. Он уже не скрывает жгучую ревность, потому что видит в Последнем Ноа серьезную угрозу. Шагаю в трепещущее призрачное облако за молчаливым Карном и в свободном полете через пустоту обнимаю его:

– Ты такой милый, когда ревнуешь.