Текст книги "У Судьбы на Качелях"

Автор книги: Римма Глебова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Кто там?

новогодняя несказка

Света ходила по комнате, поглядывая на маленькую наряженную (конечно, искусственную – с собой привезли) елочку на тумбочке и бормотала: «Религия должна быть отделена от государства… Религия должна быть отделена от государства…».

Ну что за страна, не хочет праздновать Новый Год, весь мир празднует, а она не хочет. Даже миллениум проходит мимо нее. «Религиозный диктат!» – возмущается мама. Папа не соглашается – у него другая точка мнения. «Без религии государство пропадет, развалится, исчезнет!» У них часто точки мнения не совпадают, и они спорят до тех пор, пока мама не бежит в кухню за валерьянкой, и папа сразу умолкает. Но насчет Нового Года папа тоже не согласен ни с религией, ни с государством. «Ты уж выбери что-нибудь одно!» съязвила мама, и они отправились на всю ночь в гости к тетушке Розе. А Света осталась с Андрюшкой – рассопливился вдруг, а там маленький ребенок, внук тети Розы, и нельзя расчихивать вирусы. Эх, сейчас бы в Питер-Ленинград, да к подружкам завалиться, вот визгу было бы! Наговорились бы, напраздновались, а потом до утра шатались бы по Невскому, а там в новогоднюю ночь всегда толпа такая! И даже родители слова бы не сказали – с шестнадцати лет разрешили встречать Новый Год не дома, правда, каждые два часа звонить и докладывать, как-будто у нее телефон в кармане. Но это их не волновало – звони, и всё! Она и бегала по автоматам, к смеху подружек.

А теперь это чудное время позади, только закончила школу, и родители сразу засобирались. А бабушки – мамины-папины мамы – уперлись: сначала вы все устройтесь там, а мы потом, за вами – куда нам торопиться? И обе бабушки, несмотря на разные характеры, решили поселиться вместе, а одну из своих маленьких квартир продать, и деньги отдать детям – пригодятся на новом месте.

Тебе там будет лучше, – твердили папа с мамой в унисон, оформляя со страшной скоростью документы на выезд. Может быть, им здесь и лучше, а ей так хуже. Второй год пошел, а что хорошего она здесь видела? Андрюшке вот всё равно, ему, пятилетнему, всё до фига. Этот «поздний и неожиданный» ребенок (сколько было переживаний и сомнений у мамы, а Света ходила за ней и канючила: ну давай, роди скорее маленького!) болтает на иврите, словно с ним родился, а ей язык так трудно дается.

В университет поступать – при одном упоминании слова «психотест» Свете дурно делается. Она и в Ленинграде не сверкала способностями, так, телипалась где-то в средних рядах. Хорошо, что ее здесь в колледж приняли, мама с папой теперь надеются, что после окончания она устроится в приличную фирму секретарем (как же, там уже место ей приготовили!).

Родителям повезло, устроились на работу в «русскую» фирму по производству пельменей и довольны – бывшие преподаватели с высшим образованием! Андрюшка в детский сад ходит, воспитательница им довольна – тихий мальчик. Приходит домой с синяками и царапинами – «нетихие» мальчики (а может, девочки) обходятся с ним не слишком корректно.

«Ничего, – говорит папа, – научится давать сдачи, и его не будут трогать». Хотя видно, что папа в этом не уверен, сам всегда утверждал, что в человеке всё заложено при рождении, и природу не переделаешь. Так что же – Андрюшка всю жизнь будет с синяками ходить?

Света заглянула в крошечную Андрюшкину комнату – спит. Сдался ему этот Новый Год! Полюбовался на елочку, зажег свечи на столе, с трудом съел одно пирожное и стал клевать сопливым носом, пришлось, несмотря на слабые протесты, уложить. Сначала Света обрадовалась – одна, сама с собой встретит Новый Год! Оказалось – скучно это и неинтересно. А ведь как уговаривала родителей, чтобы ушли к тетушке, мы и вдвоем с Анрюшкой повеселимся. Повеселились. Уже без двадцати двенадцать. По всем российским каналам концерты, но и они уже надоели.

Вдруг тренькнул дверной звонок. Родители вернулись! Света подбежала, заглянула в «глазок»… Что это там за… «Кто там?» – громко спросила она. «Дед– Мороз!», – послышалось Свете. Но в «глазке» и вправду что-то такое.

Света отперла дверь. Стояла, замерев, совершенно потрясенная. Дед Мороз! Как в России! Белая борода, красная шапка, красное, длинное – то ли пальто, то ли шуба… Из-под черных бровей на Свету смотрели веселые голубые глаза.

– Вы к-кто? – заикаясь, спросила Света.

– Что значит, кто? Я, девушка, Дед– Мороз! – заявил он ненатурально густым голосом.

– Н-настоящий? – Безумие какое-то!

– Н-ну, как видишь. – Он приподнял красный мешочек. – А вот и подарочек!

– Кому… подарочек? – Света даже слегка отступила назад. Сунет ей мешок, а в нем бомба!

– Братишке твоему! До мамочки ты еще явно не доросла, значит, братишке.

Слушай, что ты меня держишь на пороге? Невежливо как-то. – сказал он уже совсем другим, молодым голосом

Света отодвинулась в сторону, и Дед-Мороз уверенно прошествовал в квартиру, Света следовала за ним, разглядывая его сзади – из-под красного пальто видны были кроссовки. Он сел на стул, оглядел накрытый стол с шампанским, яблоками и пирожными, положил на скатерть красный мешочек.

– Твои родители вызывали Деда-Мороза?

– Не знаю… – Света никак не могла придти в себя. – Они ничего не сказали и ушли. в гости.

– Сюрприз, значит, аафтаа. Иврит знаешь? Света неуверенно кивнула.

– А где же братишка? Ну-ка, позови!

– Спит уже. Будить?… Вообще-то он болеет…

Свете вдруг стало весело. Она села напротив Деда-Мороза и не сводила с него глаз.

– Ну, тогда будить не будем. Что-то жарко у вас… Можно, я сниму шубу? Да и визиты уже закончились.

– А много было визитов? – Света бросилась помогать снимать тяжелое пальто.

– Да нет… Не очень…

Она почувствовала от него запах вина. В России Дед-Морозов тоже всегда угощали. Там они еще со Снегурочками ходили.

Дед-Мороз между тем разоблачился полностью – снял шапку, отклеил бороду вместе с усами. Перед Светой сидел молодой и очень симпатичный парень в спортивном костюме и с темной короткой стрижкой. Он безумолку что-то говорил, всё время смеялся и с интересом разглядывал Свету. Такие красивые парни никогда ею не интересовались. Да и вообще не было у нее до сих пор никакого парня – несколько поцелуев с одноклассником не в счет. Хотя она и не страшилка, в сто раз хуже нее девчонки гуляют с ребятами, а ей нельзя – папа с мамой сразу в такую панику впадают, чуть только на горизонте выплывет кто-нибудь. Обманут! Совратят! С такими родителями навсегда в старых девах останешься, так и погибнешь бесславно в одиночестве. А уж здесь

вообще караул! «Эти местные парни так и едят глазами светловолосых беленьких девочек! Затащат в машину и увезут!» «Ну что ты такое говоришь, мама, – пыталась урезонить ее Света.

Это тебе не Кавказ!» Мама в юности жила на Кавказе, и с тех пор ей Восток в этом плане внушал опасение. «Знаешь, детка, – оправдывалась она, – они здесь все смуглые и очень темпераментные, хотя и евреи». Тут папа с неудовольствием посмотрел на нее, и мама прикусила язык – мамочка-то у Светы русская.

С такими несовременными родителями даже познакомиться с кем-то страшно.

– Арон, – наконец, представился парень и протянул Свете руку.

– Света. – Она смущенно подала ему свою. Он отпустил ее руку не сразу.

– А что же мы так сидим, уже в телевизоре поздравляют! – Он ловко открыл шампанское и налил в два хрустальных фужера (второй предназначался Андрюшке – он заявил, что обязательно будет пить).

Чокнулись, смеясь и глядя друг на друга.

– До дна, до дна! Я Дед-Мороз, надо слушаться!

– Ты уже никакой не Дед-Мороз! Откуда ты вообще взялся?

– Откуда все Деды-Морозы – из заснеженных стран!

– А точнее?

– Ну, какая тебе разница? Если бы не я, ты бы одна здесь сидела, спилась бы, бутылка больша-ая, – он окинул Свету веселыми голубыми глазами, – а ты ма-аленькая.

– Я не маленькая, – Света даже обиделась, – у меня метр шестьдесят два!

Он рассмеялся, Света тоже. Оба стали хохотать, совершенно беспричинно.

С ним было так здорово, и как-будто они сто лет знакомы. Света потянулась к красному мешочку.

– Э, нет! – Арон перехватил ее руку. – Это братику!

– А мне подарок?

– Я тебе подарок! А что, разве плохой? Давай еще выпьем! Эх, давно я не пил шампанского, целый год!

Арон опять налил полные фужеры. Света отпила глоток. Шампанское пилось так легко, и от него смешно щекотало в носу. Она с удивлением посмотрела на пустой фужер.

– А ты что, каждый год так… Дед-Морозом?

– Первый раз… Не работа – одно удовольствие!

– А… тебе платят за это?

Мама часто повторяет, что в Израиле ничего бесплатно не делается.

Арон внимательно посмотрел на нее. Усмехнулся чему-то.

– Я бескорыстно. Чтобы порадовать людей. Вот пришел и порадовал тебя. Разве нет?

Они всё болтали и веселились, за окном хлынул новогодний ливень, и Арон рассказал смешную историю, приключившуюся с ним, когда он попал под такой же сильный дождь, спешил, ничего не видя перед собой – вода стеной! – сел в автобус и, вместо того, чтобы приехать на работу, приехал в другой город – автобус шел в обратную сторону! Чуть с работы не выгнали!

Света смотрела в его веселые глаза – они кружились, их было много – голубых смеющихся глаз. она не поняла, как очутилась у Арона на коленях, но поняла, что нисколько не возражает против этого, и вообще все очень замечательно и интересно.

Ей казалось, что она не так уж опьянела, сознание было вполне при ней, оно как бы наблюдало происходящее со стороны и подсказывало: ну и хорошо… сколько же можно так прозябать, пусть, наконец, и с ней произойдет что-нибудь. она уже взрослая. немножко страшно, конечно. может, лучше оттолкнуть его…

Руки, как бы сами по себе, обняли парня за шею, и сознание отступило, угомонилось, успокоенное явной неизбежностью неотвратимого. Ведь раз уже обняла, куда уж отступать, поздно шарахаться и устраивать скандал.

Каким-то образом они очутились на диване, или диван сам подвинулся к ним, как и сами снялись джинсы, кофточка, и всё остальное. Под ее голову просунулась подушечка, а сложенный обычно плед, как большая мохнатая птица с кистями, улетел на кресло. Гладкая теплая кожа Арона пахла незнакомо и приятно, она уткнулась лицом ему в плечо.

Света точно знала, что она «в здравом уме и твердой памяти» – любимое мамино выражение, оно мелькнуло – не в голове, а так, где-то сбоку, блеснуло искрой и погасло.

За окном обрушился очередной водопад, но они вряд ли его слышали.

Утром Света никак не в силах была проснуться, веки словно склеились, но утренний свет упорно лез сквозь сомкнутые ресницы, Света недовольно повернулась к стенке. и тут ее подбросило. Она села, откинула плед и оглянулась ошеломленно, прислушалась к тишине. Подобрала с пола свои вещички и оделась – руки дрожали. На столе пустая бутылка, раскиданные яблоки, и красный мешочек. Она совершенно безумная девушка, и совершила безумство. Света покатала это слово шепотом на языке. и оно ей понравилось. Каждый человек должен быть способен на безумство. Хоть когда-нибудь. Света сунула пустую бутылку в мусорное ведро – скажет, что немного выпила и нечаянно уронила бутылку, и остальное разлилось на пол, вымыла и убрала в шкаф фужеры. Осторожно заглянула в комнату к Андрюшке. Он сидел на постели и играл пожарной машинкой.

– Ты соня! – заявил он. – Расскажи, что ты видела в Новый Год? Ракеты были?

Когда услышал, что ракет не было, но зато приходил Дед-Мороз, Андрюшка скривил уже губы, собираясь зареветь, но Света принесла красный мешочек, и Андрюшка успокоился. Он доставал из мешочка конфеты, шоколадного Деда-Мороза в золотой обертке, маленькие игрушки, и даже коробочку с солдатиками. Оба одинаково вскрикивали и радовались, когда из неистощимого мешочка появлялся новый сюрприз.

– Здорово! – сказал Андрюшка, оглядывая разложеные на одеяле сокровища, – а тебе что принес Дед-Мороз?

– Мне? Я уже большая, взрослым Дед-Мороз ничего не приносит.

– Ну, тогда будем всё это вместе есть, а потом поиграем, – великодушно предложил Андрюшка.

– Нет, сначала ты умоешься и позавтракаешь.

Свете завтракать не хотелось. Внутри тоскливо ныло – мучал страх перед всегда и про всё узнающими родителями. Но как они узнают – никак! Был Дед-Мороз и ушел – вот у Андрюшки красный мешочек. А когда же и как они с Ароном увидятся? Неужели позвонит в дверь и – объясняйся с родителями! Надо заранее подготовиться к вранью. В колледже, в автобусе, в магазине – где нибудь! – познакомились. Еще лучше – в библиотеке, там обычно знакомятся порядочные девушки… «Порядочные девушки». Света столбом встала посреди кухни с тряпкой в руке. Ну и что, ну и что ужасного случилось с ней? Если честно сознаться самой себе, так она даже рада. Хватит, хватит пребывать в гордом одиночестве, пересчитывать свои комплексы и оглядываться на гуляющие по улицам парочки. «У всех есть ангел, – говорит мама, – он охраняет и посылает счастье и удачу». Это ее, Светин ангел послал к ней Арона, не какого-нибудь грубияна и грязного нахала, а этого парня. Света снова ощутила запах теплой гладкой кожи и закрыла глаза. Как хорошо, что это было.

Родители вернулись к часу дня, веселые и невыспавшиеся.

– Какого Деда-Мороза, детка? – удивилась мама, разглядывая полупустой красный мешочек, в который Андрюшка сложил несъеденное.

Ну какого… Ведь вы с папой вызывали к Андрюшке Деда-Мороза? – опять повторила Света. Мама пожала плечами и оглянулась на папу. – Ты вызывал?

– Нет, – сказал папа. – А разве здесь можно? Откуда? Из России, что ли, он прилетит на самолете? – он глянул на совершенное потерянное лицо дочки. – Ну и что так расстраиваться? Если тебе не приснилось, и действительно приходил Дед-Мороз, то я не особенно удивляюсь этим фактом, ибо, – папа торжественно поднял палец, – в Израиле всё есть, а чего нет, то скоро будет! Вот уже и Деды-Морозы ходят по домам!

– Д-да, – поддакнула мама, о чем-то думая и глядя на играющего солдатиками на ковре Андрюшку. – Ты всегда хвалишь Израиль. – Мама повернулась к Свете. – У тети Розы была в гостях ее знакомая, она так возмущалась! Ее дочка собралась замуж, порядочный, кстати, парень, они три года дружили, так они никак не могут нормально пожениться – парень еврей только наполовину! Поэтому они должны лететь на Кипр, тратить кучу денег, чтобы их там расписали!.. Религия должна быть отделена от государства!

– Это мама уже сказала папе. Но папе больше всего хотелось спать, он только неопределенно кивнул и прилег на диван. Мама, не удовлетворенная таким оборотом и любившая всё доводить до конца, двинулась за ним, но, увидев, что папа уже закрыл глаза, обратила свое внимание на Свету.

– Что-то видок у тебя не очень… Иди, детка, тоже поспи.

Света, довольная, что все разговоры кончились, ушла в свою комнату.

На следущий день был шабат. Вечером мама с папой пошли прогуляться и, вернувшись, мама сказала:

– А Дед-Мороз-то ошибся адресом! Он подъезд перепутал, и зашел к нам!

– А в первом подъезде его ждали, ждали, мальчик весь извелся, еле спать уложили.

Папа взял со стола мешочек и заглянул в него. – Пусто! Придется купить бедному ребенку что-нибудь взамен. Теперь мы знаем, откуда явился Дед-Мороз! Какая-то фирмочка дала объявление в газете, плати – вперед, конечно, семьдесят шекелей – и будет тебе Дед-Мороз с подарком! Я же говорил, что в Израиле всё УЖЕ есть! Ну, что молчишь, дочка? Сожалеешь, что уже выросла? На следующий год мы вызовем тебе и Андрюшке по Деду-Морозу! Каждому! Персонально!

Света улыбнулась. Она надеялась увидеть своего Деда-Мороза еще до наступления следующего нового года, и не один раз. Но. маленькое сомнение ущипнуло сердце и свернулось внутри холодным комочком. А если. если он не придет, не позвонит в дверь, не возникнет на пороге. Случилось маленькое приключение, и он забудет его. И будет помнить она одна. Помнить его лицо, гладкую кожу, запах, его руки. Ну, это уже как в кино. Бедная, несчастная, покинутая девушка заламывает руки, и большие слезы катятся по розовым щекам. Света засмеялась и прикрыла рукой рот. Папа подмигнул ей и бросил красный мешочек Андрюшке.

Никто не пришел, не позвонил в дверь, и не возник на пороге. Света ходила в соседний подъезд, но газету с тем объявлением давно выбросили. Она бы не ходила за этой газетой, если бы. если бы не тошнило по утрам. В первый раз, когда ее вывернуло наизнанку – охватила паника. Стало страшно. Что она скажет маме? Папе? Как объяснит? Страх истерзал ее.

По утрам Света долго не выходила из ванной – пусть скорей родители уйдут на работу и не увидят ее бледной физиономии… Она отводила Андрюшку в садик и садилась в автобус, но постоянно опаздывала в колледж, потому что по дороге выскакивала из автобуса и пряталась за куст, или за дерево. Потом, измученная и опустошенная, опять ждала на остановке.

Ну и что, если бы она нашла эту фирму? «Здравствуй, Арон, а я ведь…»

Трагифарс! Нет, один голый фарс. Не пришел, значит, забыл. Не придал значения. Мама, как всегда, права. Внушала-внушала, а дочка такая глупая оказалась.

Однажды Свете показалось, что она тоже забыла его – силилась и не могла вспомнить лицо. Сколько она видела его? Совсем мало. он погасил свет. А утром его словно никогда и не было. Ангел прилетал. И у нее от ангела набухает живот. И всё время хочется то соленого, то сладкого.

Мама, мамочка, как же тебе сказать?? Она в обморок упадет, или убьет ее папиной гантелей. Надо молчать, пока можно молчать.

Света недооценила свою маму. Потому что мама уже с неделю ходила кругами, вглядывалась в дочку, даже открывала несколько раз рот, но, бледнея, закрывала его.

Но колобок катится-катится, и сакраментальный вопрос, в конце концов настигает его.

– Светочка! Детка!.. – мама замялась, но преодолела себя. – С тобой ведь что-то не так. Ну, скажи, не держи в себе! – мамин голос перешел на шепот: – Что с тобой случилось?.. Ну не молчи, скажи что-нибудь! – мама всматривалась в Светино лицо, видно отчаянно еще надеясь на свою ошибку. Света молчала, опустив глаза. Мама бессильно опустилась на табуретку и оглянулась на закрытую дверь кухни. – Кто этот негодяй, кто?!

– Папе. папе не говори. – дрожащим голосом с трудом выжала из себя Света. Ее всю трясло, она чуть не упала, мама подхватила ее, и они обе зарыдали, обнявшись. Но мама первой пришла в себя. Тщетно она выпытывала у Светы имя или хотя бы координаты негодяя, Света так и не сказала. Ей было стыдно. Она ни в чем не винила Арона, да и себя тоже уже не грызла и несамоуничтожала, всё равно ведь ничего не изменишь, но перед родителями. сказать им язык не поворачивался.

– Папе нужно сказать, нельзя молчать. Не надеешься ли ты, что процесс пойдет в обратную сторону? – мама вытерла себе и Свете слезы и пошла в комнату, где папа смотрел телевизор. Света убежала к себе. Бросилась на постель и уткнулась лицом в подушку.

Прошло с полчаса. Она слышала негромкий разговор в другой комнате, потом стало тихо. Слышны были только тяжелые папины шаги. Видно, он ходил по комнате. Наконец, дверь открылась, Света сильнее вжалась в подушку. Папа сел рядом, стал гладить ее по плечам, по спине, пощекотал, как в детстве, пятки. Света полухихикнула, полувсхлипнула.

– Ну-ну… Смеяться можно, а плакать ни-ни. Вредно! И для тебя, и для малыша. Ты скажи. – он пригнулся к ней, – скажи мне одному, не бойся. Тебя изнасиловали?

Света повернулась и села на кровати. Вот это ей и в голову не пришло – заявить, что ее изнасиловали. И что потом? Мама бы побежала в полицию, расспросы, допросы, и поиски мерзавца. Всё как в газетных статейках.

– Нет, папа. Никто меня не насиловал. Правда! Но больше ничего не спрашивай, ладно? Я всё равно не скажу.

– Хорошо, не говори… Я тут прикинул и… – он умолк.

– Что? – не выдержала Света, краска бросилась ей в лицо. Папа отвел глаза.

– Ничего. Не волнуйся. Если этот парень сам не объявится, мы его искать не будем.

– Но, папа… Он не негодяй, не думай так…

Я и не думаю. Отец нашего малыша не может быть негодяем… – Он подождал немного, но Света молчала. – Спи, детка…

Папа пошел к дверям, плечи его были непривычно опущены.

Света разревелась. Жалко было папу, жалко маму, а себя она готова была сейчас убить. И Арона тоже – пристрелить, удавить, повесить.

Конечно, мама не сразу успокоилась. Она несколько раз подступала к Свете, просила, уговаривала, даже кричала. Но Света была как стена. Ну, какая разница – «кто?» Временами ей становилось всё безразлично. И казалось, что «то», что поселилось в ее животе, ничего общего с действительностью не имеет. Как-нибудь утром проснется – а ничего нет. Приснилось. Сон в новогоднюю ночь.

Однажды Света не выдержала маминого напора.

– Ты хочешь, чтобы я сделала аборт? – спросила она, отвернувшись от мамы и глядя в окно.

И тут мама отступила. Слово «аборт» слишком сильно на нее подействовало.

И Света тоже испугалась. Перед сном она разглядывала свой, еще почти не увеличившийся, но уже твердый живот, и шепотом уговаривала: «Не бойся, всё будет хорошо, никто тебя не убьет…». Она вспомнила последние мамины слова, сказанные тоже шепотом: «Убила бы негодяя!» Арона, значит. А Света бы его убивать не стала – пусть себе где-то ходит, со своими веселыми голубыми глазами.

Никто никого не убил, мальчик родился в положенный срок.

В колледже оформили отпуск, и даже не удивились – подумаешь, еще одна мать-одиночка в Израиле! Получит пособие в увеличенном размере и будет жить-поживать.

Света гуляла с коляской в ближайшем сквере, маленький Арончик спал, подсасывая соску, она, заглядывая в учебник, зубрила на ходу иврит. Но часто отвлекалась и смотрела перед собой отсутствующими глазами. Одно воспоминание, одна незабывающаяся картинка появлялась перед ней. Нет, не новогодняя ночь – о ней Света всегда и так помнила, совсем другое видение…

…Когда животу было уже около семи месяцев (как раз в тот день мама купила голубой крошечный костюмчик и, показав Свете, спрятала его в шкаф), Света стояла на берегу моря, мелкие волны накатывались на босые ступни и охлаждали их, это было так приятно – к вечеру ноги отекали. Мама с папой сидели на большом полотенце поотдаль, Андрюшка возился возле них в песке.

Уже смеркалось, темнота подступала очень быстро. Там, где только что светился над морем край неба, осталась только подсвеченная ушедшим солнцем розовая полоска. Света услышала совсем рядом два голоса. И один она сразу узнала. Она даже не подозревала, что так помнит его голос.

– Ну и что дальше он сказал? – спросил другой голос – высокий, девчоночий.

– Сказал, что возьмет меня. Лея, такая фирма, ты представляешь, и меня туда берут!

– Замечательно, Арончик!

Две фигуры зашли в воду и прошли по мелководью перед Светой – всего в двух шагах, но уже стало так темно, что Света увидела только два силуэта – тонкий женский, и пошире и повыше – мужской. Они чему-то засмеялись, мужской голос опять что-то сказал, но слов было не разобрать, они смешались с удаляющимся плеском шагов.

Это видение – два темных силуэта на воде – с того вечера преследовало ее.

Маленький Арончик рос, и вместе с ним стала взрослой Света. Хотя мама по-прежнему называла ее деткой. А Арончика – наш ангелочек. Андрюшка гордился званием «дяди» и относился к Арончику покровительственно. Каждый месяц бабушкам в Питер слали фотографии, бабушки в ответ изливали в письмах свои восторги и уже «начали думать» о переезде.

Света закончила колледж и получила место секретаря. Зарплата была небольшая, но начальник ценил ее за трудолюбие и ответственное отношение к работе, и обещал со временем прибавить. Один неженатый сотрудник проявлял к Свете повышенное внимание и уже пытался пригласить на свидание, но Света еще не сказала ни «да», ни «нет». Она, конечно, не боялась уже ни мамы, ни папы, но. что-то ее удерживало от быстрого ответа. Хотя сотрудник нравился.

Однажды Света с пятилетним Арончиком стояла в большом магазине, и они оба разглядывали витрину – там смешно двигались зайцы, медвежата, играла музыка. Рядом остановилась коляска с сидящим в ней ребенком лет двух, и молодые родители тоже засмотрелись на витрину.

– Арончик, Арончик как смотрит, у него глазки совсем круглые! – сказала женщина, и они засмеялись.

Света с недоумением взглянула – откуда они знают ее Арончика. А они смотрели на своего ребенка в коляске, он уже привстал и тянул к витрине растопыренные пальчики.

– Лея, он сейчас влезет в витрину! – засмеялся мужчина. Света вздрогнула и опять, уже пристальнее посмотрела на мужчину. Этот голос. это лицо!

Мужчина почувствовал ее взгляд и повернул голову. Мгновение они смотрели друг другу в глаза… Бокалы с шампанским, ливень за окном.

Это виделось ей в его голубых глазах, а что видел в этот момент он. Может быть, ничего.

– Мы опаздываем, – сказал мужчина, отведя взгляд, взялся за коляску и покатил ее. Темноволосая и стройная женщина поспешила вслед.

Он даже не заметил Арончика. А может быть и заметил. Люди, имеющие маленьких детей, всегда замечают чужих.

Мир тесен – обычно говорят. А уж тем более в Израиле. Кто знает, какие встречи, какие пересечения еще случатся, подумала Света. Израиль такая маленькая страна. Эта мысль ее почему-то нисколько не огорчила.