Текст книги "Епитимья"

Автор книги: Рик Р. Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Ричард прошел в угол, где не так был заметен, и стал наблюдать. Он хотел найти кого-нибудь из младших ребят, понаивнее, чтобы поговорить с ними. Но с другой стороны, это должен быть и завсегдатай, кто-то хорошо знакомый с жизнью улиц, знающий здесь все и вся. Знающий Джимми.

Он даже представил себе его сгорбившимся у одного из автоматов, погруженным в какую-нибудь электронную игру – средство развеять свои страхи и ощущение беды, погрузиться в забвение, которое наступало, как только он касался кнопки игрального автомата.

Джимми, ясно, здесь не было. Ричард приглядывался к группе ребятишек, мечтая о том часе, когда он наконец уйдет отсюда и погрузится в утешительный ритуал мессы, о том, как будет говорить со своими прихожанами после нее и готовиться к следующей мессе. Он всегда стремился находить контакт с детьми, такими, как те, кто окружал его сейчас. Но стоя здесь в одиночестве, забившись в угол, он понял, что не знает их языка, не умеет и никогда не умел с ними разговаривать, а его преданность церкви и Богу вместо того, чтобы сблизить его с молодой паствой, мешала их короткому общению, вбивала между ними клин.

Ведь секс никогда не рождал по-настоящему интимных отношений.

Но упущенное время все отдаляло и отдаляло от него Джимми, роковым образом предопределяло судьбу всех его друзей. Он не мог больше медлить, ссылаясь на застенчивость. Ричард вздохнул и подошел к группе мальчиков, собравшихся вокруг миниатюрного приспособления для игры в баскетбол. Обруч находился высоко над ними, окруженный белой сеткой. Мальчики по очереди пытались забросить мяч в корзину. Он никогда не видел такого напряженного внимания, как среди этой группы подростков, согнувшихся и готовых к броску: все их существо было приковано к корзине.

– Простите меня, мальчики, – сказал Ричард, ненавидя себя за то, что говорил с ними как занудный старикан.

Все трое обернулись и оценивающе посмотрели на него. Мальчишкам было лет по тринадцать – четырнадцать. На них были джинсовые куртки, бейсбольные шапочки и куртки с грубо намалеванными красной краской иероглифами «инь» и «янь» на спине.

Они совершенно одинаково нахмурились: ведь прервали их игру. Один мальчик, ростом повыше остальных, с кудрявыми черными волосами, большим носом и скверной кожей, улыбнулся, прежде чем ответить Ричарду.

– Да, чем можем быть вам полезны?

– Я кое-кого ищу.

– Мы никого не видели, – сказал один из мальчиков, круглолицый, с грязными светлыми волосами и сигаретой во рту.

– Заткнись, Кайл, – оборвал его высокий.

Ричард ринулся напролом, чувствуя, что сердце его забилось чаще под их оценивающими взглядами.

Что с тобой? Они ведь только мальчишки. Он прочистил горло.

– Дело в том, что я разыскиваю одного мальчика, Джимми Фелза.

Выражение лица высокого мальчика смягчилось, взгляд его выразил понимание. Он кивнул, и губы его изогнулись в усмешке.

– Ну, я не думаю, что Джимми сейчас здесь, но может быть, я смогу вам помочь, приятель.

Ричард понял, что он хотел сказать.

– Мне надо его найти, потому что, возможно, ему грозят неприятности.

– Вы что, коп, приятель?

– Заткнись, Кайл. Какие неприятности?

Ричард не знал, что ответить. У него вдруг возникло чувство, что он никогда больше не увидит Джимми в живых.

– За ним охотится человек, который хочет причинить ему вред. А я могу и хочу ему помочь.

Темноволосый захихикал:

– Готов побиться об заклад, что можете.

Он посмотрел на своих друзей – все рассмеялись.

– Нет, право же, я думаю, вы понимаете.

Темноволосый ткнул пальцем в грудь Ричарда.

– Нет, я думаю, что это вы не понимаете. Я знаю, зачем здесь околачиваются парни вроде вас, особенно когда вынюхивают о таких, как Джимми. Вам нужен член, мистер, и вы пришли в то самое, место. Я обслужу вас лучше, чем Джимми.

Ричард уставился в пол.

– В чем проблема? – продолжал мальчик. – Что, приятель, первый раз? Боитесь попросить? Или вы влюблены в Джимми? – Он фыркнул. – Ну, вы не первый.

Ричард приготовился к отступлению. Если бы эти мальчики что-нибудь знали, они бы уже сказали. По крайней мере, такое, чем хотели бы поделиться. Темноволосый мальчик схватил его за плечо, когда он двинулся к выходу.

– Пошли, парень, – зашептал он, приближая губы к его уху. – Я прекрасно отсосу тебе.

Ричард, отстранив мальчика, повернул его к себе. Он почувствовал себя лицемером, когда ответил:

– Я этим не интересуюсь.

– Пошли, приятель, ты никого не обманешь. Я видел тебя, когда ты здесь слонялся. – С умоляющим видом он заглядывал Ричарду в глаза. – Мне нужны деньги. Я хочу есть.

– Нет, – выдавил Ричард охрипшим голосом, торопясь к выходу.

Не отойдя и десяти футов от группы, он налетел на какого-то человека.

– Ой! Куда вы так торопитесь, мистер?

Ричард остановился. Перед ним был крупный, плотный мужчина с рыжеватой шевелюрой и висячими усами. На нем была коричневая униформа, похожая на ту, какую носят менеджеры. Здоровяк смотрел на Ричарда сверху вниз через очки в черепаховой оправе.

– Извините меня, – сказал Ричард, когда человек попытался обойти его.

– Послушайте. Я здесь работал. Я менеджер. Могу я вам помочь?

Ричард испытал некоторое облегчение: может быть, теперь он получит нужный ответ. Он остановился и протянул мужчине руку.

– Я Ричард Гребб, ищу одного мальчика.

– Меня зовут Керри, – сказал мужчина, поднимая брови. – Ищете кого-то конкретно?

– Да, – заторопился Ричард. – Собственно, я ищу мальчика по имени Джимми Фелз. Вы его знаете?

Лицо Керри расплылось в широкой улыбке.

– О да. Джимми многие знают. Я не видел его уже несколько дней, но могу помочь вам найти его.

Он бросил на Ричарда понимающий взгляд, от которого тому стало не по себе.

– Так где, вы думаете, я смог бы его найти?

Улыбка Керри исчезла.

– Сначала я хочу спросить: вы не полицейский?

– Нет, я священник... из церкви Святой Сесилии.

– Священник? Вы шутите, – сказал Керри, пожав плечами. – Я раньше, собственно, был католиком. – Он снова пожал плечами и пробормотал, как бы рассуждая сам с собой: – Жульничество со мной не проходит.

– Так вы можете мне помочь?

– Вероятно. Иногда я помогаю людям. – Он улыбнулся. – У меня что-то вроде личного агентства, мое дело свести клиента с тем, кто ему нужен, гм... со служащими.

На мгновение Ричард закрыл глаза. Можно ли после этого удивляться, если дети превращаются в уличных потаскушек? Ведь они видят и понимают все. Он уже готов был с гневом возразить, что, мол, ищет Джимми не ради секса, но вдруг понял, что его возмущение только насторожит этого человека и он так ничего и не добьется.

И Ричард полез в задний карман брюк.

– Я полагаю, что клиент платит тому, кто находит ему нужного человека, – нечто вроде гонорара, я верно выражаюсь?

– Верно. – Человек следил за рукой Ричарда.

– И какого рода гарантии дает ваша служба сводничества?

– Ну, парень... – Человек почесал в затылке и оглядел комнату. – Если я не смогу выполнить ваш заказ в точности, то я найду для вас кого-нибудь другого. – С минуту подумав, он добавил: – Такого же или даже лучше.

Ричард испытал приступ тошноты.

Мы стоим и торгуемся из-за детей. Двое взрослых мужчин.

– Но я очень придирчив. Мне нужен именно Фелз.

Мужчина кивнул.

– Вы не одиноки. Талантливый мальчик.

Он протянул к нему руки и пожал плечами.

– Но я могу сделать только одно. Могу отвести вас к нему. Ничего нельзя гарантировать, мистер, хотите соглашайтесь, хотите нет.

Ричард вытащил бумажку в двадцать долларов.

– Этого достаточно?

Деньги исчезли в кармане мужчины так быстро, будто их и не было вовсе.

– Вам надо пойти к этому чертову дому, ну тому, знаете... вы пройдете к нему по Лоренс и Кенмор. Вы его узнаете, потому что...

– Я уже был там.

Керри потер лоб.

– О!– Он задумался. – Иногда он бывает у своей мамочки. Ее зовут Карла. – Он улыбнулся. – Мне тоже случалось иметь с ней дело.

– Скажите мне, где она живет.

– Да, да. Я как раз это и собираюсь сделать... Она живет на Кенмор, рядом с отелем «Соверен», первый дом напротив. Точного адреса я не знаю.

– Вы уверены, что она живет именно там?

– Неужто я стал бы лгать?

Ричард поспешил уйти из Галереи.

Глава 27

– Как ты заполучила такой фонарь, Карла? – спросил Джимми.

Волосы Карлы свисали темными прядями, закрывая левую сторону лица. На ней был тот же розовый купальный халат, что и в прошлый раз, когда он приходил. Между ее испачканными никотином пальцами догорала сигарета, искуренная до фильтра.

Она шлепнулась на кушетку, откинув голову на спинку и уставившись в потолок.

С чего он взял, что может прийти сюда за помощью! Он подошел к матери.

– Это Тим с тобой сделал?

Мать посмотрела на него остекленевшими глазами.

– Тим – это кто?

Джимми почувствовал, что его колени подогнулись, он сел, не зная, как вести себя с пьяной матерью. Когда Мирэнде случалось перебрать лишку, он просто оставлял ее в покое. Но не мог же он оставить свою мать в таком положении. Особенно теперь, когда этот псих знает ее адрес. Кто может сказать, когда он здесь появится? И что может сделать матери, которая будет утверждать, что не знает, где ее сын?

– Но ведь кто-то поставил тебе этот синяк под глазом?

Она подняла руку и дотронулась до желтовато-синей ссадины.

– Ах, это? – сказала она, и голос ее прозвучал удивительно обыденно.

– Но ведь тебя же опять кто-то избил?!

Она отмахнулась от него.

– Нет, нет, Джимми, ничего подобного.

И умолкла. Наткнувшись взглядом на окурок, зажатый в пальцах, она положила его в пепельницу и дрожащей рукой взяла другую сигарету.

– Я просто ударилась о дверь, – сказала она, затягиваясь.

Глаза Джимми сузились.

– Ты пьянее, чем я думал, если считаешь, что я поверю этому.

– Кто сказал, что я пьяна? – На минуту Карла села прямее, но тут же съехала по спинке кушетки, едва не плюхнувшись на спину.

– От тебя, ма, так разит перегаром, что слышно с другого конца комнаты. Ведешь себя как настоящая идиотка. Мать возмутилась:

– Ты не смеешь говорить с матерью в таком тоне.

– А ты не должна напиваться в воскресенье в час дня.

– Не указывай мне, что я должна и чего не должна делать. Здесь я старшая.

Джимми вздохнул:

– Верно, я и забыл.

– Ты, маленькое дерьмецо.

Оба погрузились в молчание. Джимми прислушивался к ее тяжелому с присвистом дыханию, украдкой поглядывая на нее и с изумлением думая: ведь ей всего тридцать. У него были клиенты сорока и старше, которые выглядели гораздо моложе.

Мать тем временем закрыла глаза. Джимми молча наблюдал за ней, и через несколько минут случилось неизбежное: ее челюсть отвисла, рот открылся, она захрапела.

Джимми поднял ее ноги на кушетку, затем пошел в спальню и взял с постели одеяло. Прикрыв мать, он убрал с ее лица волосы. На минуту она открыла глаза, посмотрела на него невидящим взглядом, отвернулась и вновь захрапела, зарывшись лицом в подушку.

Джимми снял туфли и сел на пол по-индейски, ожидая, когда она проснется. Может быть, после сна и душа она сможет выслушать его и понять то, что он собирался ей рассказать.

Он молил Бога, чтобы она спала не слишком долго, потому что времени у него в обрез. А может, времени и совсем не осталось, подумал он, водя пальцем по пыльному подлокотнику кушетки.

Дыхание Эвери, кажется, стало ровнее, когда он увидел «Чикен Армз». Обреченное здание было единственным местом, где он чувствовал себя дома.

Как только машина остановилась, у него возникло неодолимое желание выскочить из нее и юркнуть в дверь, а там, он даже представил себе, – Рэнди, Джимми, Уор Зон, Крошка Ти и Мирэнда – все были там, галдели, смеялись.

Но он помнил о револьвере Морриса, который упирался ему в бок; помнил, что изнутри на дверце не было ручки. Он поглядел на Морриса – на его напряженное и угрюмое лицо. Что-то неладное творилось с его блеклыми, почти бесцветными глазами. Во взгляде плескалось безумие, ужаснее Эвери ничего раньше не видел.

– Этот парень мне кажется знакомым, – сказал вдруг Моррис.

Эвери вздрогнул от звука его голоса и взглянул на улицу – седой человек в ярко-синей куртке, сгорбившись, спешил куда-то к северу по Кенмор.

– Ты его знаешь? – спросил Моррис.

– Никогда не видел, – ответил Эвери.

Моррис покачал головой.

– Подумай лучше! Похоже, что он вышел из твоего дома.

– Не знаю, мистер Моррис.

– Ты не думаешь, что это один из клиентов твоего приятеля?

– Возможно...

Моррис выключил мотор. Эвери слушал, как он останавливается. Ему так не хотелось выходить из пикапа. Он молился про себя, чтобы Джимми не оказалось дома.

– Да, малыш, все возможно. – Моррис повернулся к Эвери. – Возможно даже, что ты мне солгал.

Эвери с трудом проглотил комок, подступивший к горлу. Уж не придумал ли этот тип чего-нибудь этакого?

– Нет, сэр, я не стал бы лгать. Едва ли Джимми мог оказаться в другом месте.

– Да, хорошо бы ты оказался прав.

Моррис вылез из пикапа, а у Эвери появилось искушение нажать на клаксон и жать на него до тех пор, пока кто-нибудь не придет и не положит конец этому кошмару.

Но под одеждой Морриса отчетливо вырисовывался револьвер, – Эвери знал, куда смотреть. И он имел дело с безумцем.

Безумные люди не мыслят рационально, не думают, например, что стрельба на городской улице в машине по безоружному подростку средь бела дня может иметь определенные последствия. Эвери представил себе картину – его кровь красными пятнами разбрызгана по ветровому стеклу. А Морриса в наручниках уводят полицейские. Они обыщут его дом, найдут всех остальных, и все они будут спасены.

И спасет друзей он. Моррис открыл дверцу прежде, чем Эвери успел додумать свою версию до конца.

– Вылезай, малыш, и помни: одно неверное движение – и тебе крышка. Усек?

– Да, – прошептал Эвери и вышел из машины.

Угроза, впрочем, не имела особого смысла, Эвери уже понял: рано или поздно Моррис все равно убьет их всех.

Усыпить бдительность Морриса было не так-то просто, он вовсе не такой доверчивый, как могло показаться, и, наверное, раскусил его хитрости. Иначе и быть не могло.

Дуайт зашагал к руинам здания, а толстый мальчик потащился за ним, как на буксире. На этот раз тетя Адель похвалила бы его за храбрость: он шел по улице города средь бела дня с несовершеннолетним, которого похитил. Бог мой! Какой риск!

Но этот толстый мальчик был нужен ему, чтобы затащить в ловушку Джимми Фелза. Конечно, он и сам мог бы найти мальчишку. Крошка Ти уже сообщил достаточно необходимой информации. Но выманить Фелза из дома могло оказаться делом трудным. Напуганный письмом, мальчик, вероятно, ждал его: И трудно предсказать, что он мог сделать. А вот Эвери ему поможет. Притом поможет добровольно. («Он такой же, как ты», – слышал он голос тетки.) Он сможет выманить Фелза, заставит его пойти с собой. И тогда все будет кончено.

Дуайт остановился у двери, повернулся к Эвери:

– Заходи первый.

– Что?

Мальчик был явно напуган. Дуайт знал, что сейчас надо проявить твердость. «Не ослабляй контроля», – велел ему голос.

Дуайт набрал в грудь воздуха и заговорил, четко отделяя слово от слова, вдалбливая в подсознание парня свою волю.

– Я хочу, чтобы ты вошел первым.

Эвери кивнул и пошел впереди Дуайта. Он открыл дверь и ступил в темноту. Дуайт следовал за ним; как только они оказались в вестибюле, он схватил мальчика за плечо и сжал его. Сжал как только мог, зная, что причиняет боль. Мальчик дернулся, стараясь освободиться от его хватки, но не очень решительно.

Хорошо, очень хорошо, подумал Дуайт. Они оба остановились, Дуайт развернул мальчика к себе и, пристально глядя в его расширенные глаза своими побелевшими зрачками, прошипел:

– Теперь запомни: меня не замучат угрызения совести, если я убью тебя, в случае чего-нибудь непредвиденного.

– Я это знаю, – ответил Эвери, – и принимаю это.

– Хорошо. А теперь я хочу, чтобы внутрь ты вошел один. Я подожду здесь.

Эвери кивнул.

– Ты поговоришь с Фелзом, расскажешь ему обо всем, что происходит, – ухмыльнулся Дуайт. – Скажешь ему все о Рэнди, Уор Зоне, Мирэнде, Крошке Ти, Джули – все с подробностями. Скажешь ему о ящиках и о том, как ловко я сумел их всех захватить и посадить в подвал.

– Но зачем? – Эвери казался смущенным.

– Заткнись и слушай. – Голос Дуайта был безумным, бешеным. – Я хочу, чтобы он знал Все это. Делай, как я говорю. И выслушай вторую часть плана: я уверен, тебе все станет ясно.

Дуайт явно торопился закончить, пока толстяк не перебил его.

– И дальше ты скажешь ему, что тебе удалось сбежать.

Он ухмыльнулся.

– Скажи ему, что тебе удалось перехитрить меня. Что-нибудь придумаешь.

– О'кей.

– Потом ты уговоришь его отправиться в мой дом, чтобы освободить остальных... Ты ему скажешь, что я собираюсь пытать их, а потом сжечь. – Дуайт улыбнулся, предвкушая обещанное.

– О'кей, – повторил Эвери с излишним энтузиазмом. – И какой адрес я ему назову? Я думаю, настоящий.

Дуайт помахал пальцем перед носом Эвери.

– Никакого настоящего адреса. Я буду стоять за дверью с револьвером. Все, что тебе надо сделать, – это выманить его за дверь, а не вести ко мне домой.

Дуайт вытащил свой револьвер и для убедительности ткнул им мальчика в живот.

– И учти, никаких хитростей, парень, если ты пытаешься добиться моего доверия.

Эвери опустил глаза.

– Не беспокойтесь об этом. Давайте действовать.

Дуайт снова скрылся в тени, прошептав:

– Действуй.

Эвери коснулся дверной ручки. Он напрягал и расслаблял пальцы, надеясь, что дрожь пройдет, но она с каждой минутой становилась сильнее.

Наконец ему удалось повернуть дверную ручку.

Он распахнул дверь, моля Бога, чтобы Джимми не оказалось внутри. Быстро оглядев комнату, он убедился, что его действительно нет. Одеяла и куртки, которыми они накрывались, были разбросаны по полу – больше ему негде было прятаться.

От вида этой комнаты сердце Эвери сжалось: он увидел их всех вместе, как раньше: субботний вечер, они собираются выйти на улицу. Он не думал о том, что их профессией была проституция. Они были всего лишь компанией ребятишек, дразнили друг друга, смеялись, Мирэнда примеряла разные туалеты, один костюм диковиннее другого, белые прозрачные платья из тюля и ботинки армейского образца, черное платье, расшитое блестками из благотворительного фонда. Когда становилось очень холодно, одеждой пользовались как одеялами, забыв о стремлении модно одеться. Крошка Ти проводил пальцами по волосам, корчил рожи, глядя в зеркальце Мирэнды в ее пудренице. Уор Зон и Джимми, стоя в углу с сигаретами во рту, забавлялись всем этим. Вернется ли кто-нибудь из них сюда?

Он остановился на минуту, уперев руки в бока. И вдруг его осенило. Окно! Ведь квартира находилась на первом этаже! А в стекле мириады трещин, и он может легко его разбить. Он достаточно хорошо знал переулки, чтобы скрываться от Морриса, пока не найдет человека, который благосклонно его выслушает.

Одним броском Эвери ринулся к полуоткрытой двери комнаты и с силой захлопнул ее, сокрушаясь, что вместо замка в ней дыра, из которой торчит совершенно бесполезный теперь болт. Потом он бросился к окну, собрав все силы, чтобы прорваться наружу.

Ни в коем случае не останавливаться! Эвери подпрыгнул. Стекло со звоном разлетелось, когда он вылетел в окно. Затем – тяжелый прыжок на землю, от которого завибрировали все его кости. Эвери потерял равновесие и упал, ободрав руки, – он не дотянул до подушки из опавших листьев. Его ободранные руки горели, а щиколотки ломило, но кажется, это были и все повреждения – Эвери постоял на дрожащих ногах и бросился бежать по переулку. За спиной он услышал шум: Моррис пролезал в окно вслед за ним. Он выломал остатки стекла, послышался шум от прыжка.

– Эй ты, жирный увалень, остановись!

Эвери замер при звуке его голоса. Он зажмурился, ожидая выстрела. И подумал, что чувствует человек, когда пуля входит в его тело, образуя рваную рану.

Он все-таки это сделал.

– Мне следовало быть умнее, я не должен был тебе доверять! – Голос был резким, визгливым, громким.

Эвери надеялся, что его услышит какой-нибудь прохожий. Моррис уже догонял его, железная рука вцепилась в плечо Эвери, зажав его тисками. Эвери заскрежетал зубами от боли.

– Ты маленький болван. Что ты вообразил?

– Ничего. – Эвери повернулся к Моррису и смотрел сквозь него на разбитое стекло: окно зияло как темная пустая глазница на фоне бледных кирпичей.

– Посмотри на меня!

Глаза Морриса были полны ярости, а лицо багровым от гнева. Но он улыбался, с уголка губ стекала струйка слюны.

Рукоятка револьвера взметнулась в воздух, и последовал сильный удар в челюсть. Эвери зашатался и упал. Перед его глазами поплыли яркие цветные пятна. Его ободранные руки снова ударились о холодный и шероховатый цемент. Они горели как в огне. Он ждал, что последуют еще удары и боль. Моррис стоял над ним, он казался огромным.

– Мне следовало это знать. – Он яростно пнул Эвери в живот. Эвери застонал, пытаясь подавить неизбежную рвоту. Но все было напрасно. Кислая струя желтой рвотной массы, окрашенной желчью, вырвалась из его рта и ноздрей, обжигая их. – Ты омерзительный кусок дерьма. Знаешь это?

Эвери кивнул, глаза его слезились. Моррис наклонился и приставил револьвер к голове Эвери. Он взвел курок. Пусть это будет поскорее. Эвери закрыл глаза.

– Нам надо отсюда выметаться, Карла.

– Но почему, Джимми? Почему?

Джимми раздраженно посмотрел на мать. Он стоял у окна, представляя, как чёрный пикап проезжает по их улице. Он знал, что это скоро будет. Он пытался объяснить матери ситуацию, рассказал ей все, что мог вспомнить, начиная с той ночи, когда встретил этого типа Дуайта, и до того момента, как все начали исчезать. Он даже рассказал ей об убийстве Карлоса Гарсии. И в деталях передал ей все, что содержалось в полученном им письме. Но она не восприняла из этого ничего.

– Я не понимаю, сынок, почему все это происходит...

– Потому что, – Джимми встал на колени у ее ног и зажал ее ладони в своих, – потому что этот человек – псих, понимаешь? Он может убить тебя.

– Зачем ему мне вредить? Он ведь за тобой охотится. .

До этого момента Джимми не сознавал, до какой степени глупа его мать. Он гневно отпрянул от нее и закурил сигарету.

– Джимми, ты бы лучше пошел с этим делом в полицию.

– Что копы будут делать для такой птицы, как я, Карла? Думаешь, им есть дело до таких ребят? Они небось и не поверят мне.

Джимми вспомнил о случае, когда Уор Зона избил клиент и оставил его, окровавленного, лежать в переулке. Копы остановились поглядеть, в чем дело. Когда они убедились, что их никто не видел рядом с мальчишкой, они пошли дальше. Уор Зон мог умереть. Мы сами о себе заботимся.

– Я пойду с тобой.

Джимми сердито выдохнул дым через нос.

– Правильно! У тебя еще меньше шансов. Мы просто должны на время слинять из Чикаго. Спрятаться, пока все не рассосется.

– Джимми! – Мать поднялась на ноги, и Джимми с удивлением увидел слезы у нее на глазах. – Ты должен пойти к копам. Никаких «если» или «но». А что будет с твоими друзьями? Ты не хочешь помочь им?

Джимми вспомнил того мальчонку в Милуоки, того, что был с Дэмером, – он выскочил голым и окровавленным из квартиры этого ублюдского психа, так копы вернули его Дэмеру, практически поднесли на блюдечке с голубой каемочкой, чтобы Дэмер мог закончить свою работу. Да, ма, пошли к копам.

– Как же им поможешь... Я не знаю, как их спасти. Надо, как всегда, делать ноги самому.

Он в упор посмотрел на мать, и она отвернулась.

– Что мне сделать для тебя? – спросила она.

– Ничего, Карла, ничего. Это тебе удается лучше всего.

Джимми пошел к двери, услышав ее рыдания. Он подождал секунду и услышал знакомые звуки: водка вынимается из укромного места, отвинчивается крышка, плеск, когда она льется в стакан.

Он обернулся и увидел, как его мать подносит ко рту прозрачную жидкость. Ее рука так тряслась, что расплескала ее на розовый халат. Он покачал головой:

– Боже милостивый! Есть только одна вещь, в которой на тебя можно положиться. Пьянство.

Карла сделала один долгий глоток, осушив стакан, поставила его на стол.

– Сейчас я хочу пойти в спальню и одеться.

– Большое дело.

– Когда я выйду, мы с тобой пойдем к этому твоему другу-священнику, о котором ты говорил. И расскажем ему обо всем...

– Он мне не друг. Я сказал уже тебе. Он ублюдок...

– Заткнись, Джимми. – Карла туго стянула халат у горла, будто озябла. – Мы пойдем к нему, а потом все вместе в полицию.

Казалось, она боится сына – так странно поглядывала на него.

– А теперь посиди на диване. Я сейчас.

Джимми смотрел, как мать выходит из комнаты, – вот скрипнули дверцы платяного шкафа, зашлепали по полу домашние туфли, когда она направилась из спальни в ванную.

Интересно, верит ли она, что застанет его здесь, когда вернется.

Джимми мягко прикрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной, с наружной стороны, и зажмурил глаза – столь велико было напряжение. Сердце его бешено колотилось, а на лбу выступили бисеринки пота.

Ну как оставить ее в квартире, где ее может схватить этот сумасшедший? Он ведь уже знает ее адрес. Это все равно что подписать смертный приговор своей матери.

Оттолкнувшись от двери, он вернулся в квартиру. Мать стояла в спальне, поднося ко рту стакан с водкой.

Джимми трясущимися пальцами вытащил сигарету.

– Ты не сделаешь этого. Без тебя я не уйду. А если останемся здесь вдвоем – погибнем оба. Все очень просто.

Ее глаза остекленели: зеленую радужную оболочку покрывала красная сеть лопнувших сосудов.

– Никто не собирается умирать, – прошептала она.

– Звучит не очень убедительно.

На ее глаза навернулись слезы, и она вытерла их тыльной стороной руки.

– Копы нам помогут, Джимми. Помогут...

– Нет!

– Но ты должен мне верить.

– Пойдем со мной, Карла. Разве ты не говорила, что у тебя есть родственники в Индиане? В Форт-Уэйне? Туда можно добраться на автобусе.

Карла фыркнула.

– Да они будут просто в восторге, если мы туда заявимся.

Одним махом Карла проглотила то, что еще оставалось в стакане, и уперлась взглядом в пол. Джимми попятился к двери.

– Хорошо, пошли, что-нибудь придумаем.

Карла молчала. Она уселась на край кровати и изучала свои ногти. Наконец, не глядя на него, сказала:

– Здесь я старшая, и я решила, что мы идем в полицию. Ты понял?

Но, несмотря на решительность тона, голос ее дрогнул, и Джимми окончательно понял, что мать его побаивается.

– Так ты идешь со мной или нет? – спросил Джимми.

– Я иду в полицию, – пробормотала она.

Что оставалось делать? Тащить ее за собой насильно?

Желая показать, что подчиняется воле матери и снимает с себя всякую ответственность за происходящее, Джимми воздел руки кверху..

– Будь по-твоему. Но выметайся отсюда поскорее. Здесь небезопасно, ма.

Он молча наблюдал, как она одевается.

Вдруг она остановилась и поглядела на него.

– А как насчет возможности уединиться ненадолго?

– Ты собираешься отвалить, в конце концов? Я имею в виду – сразу!

– Как только надену платье.

– Ладно.

Джимми вышел в гостиную. Затушив свой окурок, он начал грызть ногти.

Через несколько минут появилась Карла. Ярко-синее платье, в которое она облачилась, ее явно старило, делало еще более жалкой и потрепанной. Синий цвет подчеркивал нездоровую бледность ее кожи, неухоженность давно немытых волос. В руках она комкала синюю лакированную сумочку, которую наконец выставила перед собой как щит.

Вид у нее был явно испуганный.

– Идешь? – спросил он.

– Да, Джимми, уверяю тебя, это нужно сделать.

– Нет, ма, говорю тебе, это ничего не даст. Но, по крайней мере, ты хоть уберешься отсюда.

Он подошел к ней и поцеловал ее в щеку.

– И какое-то время не возвращайся сюда. Ладно?

Она покачала головой.

– Со мной все будет в порядке. Мы скажем копам, и они докопаются до сути.

Она произносила слова без всяких эмоций, как диктор по радио.

– Говори, говори, ма, если тебе так легче.

– Почему ты такое ехидное маленькое дерьмецо?..

Джимми пожал плечами.

– Так ты идешь наконец?

Карла выглянула в окно.

– Следом за тобой. Секунду, я найду туфли.

Джимми слышал, как закрылась дверь ее спальни, и вышел в парадное.

Если я буду ее ждать, она снова начнет препираться, требовать, чтобы я шел с ней, а я этого не сделаю. Только с ней все должно быть в порядке, повторял он снова и снова. Но по-настоящему он не был убежден в этом, и чувство вины уже мучило его, когда он спускался в покрытый красно-черным ковром холл.

Глава 28

Карла проскользнула в спальню и погляделась в зеркало. Неужто в сентябре ей исполнилось всего тридцать? Ярко-синее платье висело на ней, подчеркивая худобу, это не выглядело ни соблазнительно, ни модно – она казалась просто нездоровой. О ногах и говорить не приходится: петли на чулках были спущены, и по ним побежали дорожки.

Несмотря на то, что она использовала кучу косметики – тушь для ресниц, румяна и губную помаду, – желтоватая бледность кожи явно проступала сквозь макияж. Она подумала, что, если стянуть волосы в тугой пучок сзади, не так будет бросаться в глаза их неухоженность, но поглядев на себя пристальнее, убедилась, что и это не поможет.

Карла зажгла еще одну сигарету «Вирджиния Слим» и выдохнула дым на свое отражение – вот тебе. Черт побери, я ведь, в конце концов, не на свидание иду... Просто визит к защитникам порядка.

От этой мысли ее пробрала дрожь: неужели все, что наболтал ее сын, правда? Впрочем, она почти не сомневалась в этом. Джимми всегда говорил ей правду, не скрывал даже и того, чем зарабатывал себе на жизнь.

Она села на кровать, чтобы надеть легкие ярко-синие туфли. У нее было плоскостопие, и поэтому туфли на каблуках она не надевала с тех пор, как работала секретаршей Лео Бернетта в центре города. Сколько лет тому назад? Джимми был тогда совсем крошкой.

Да он и теперь, в сущности, ребенок. Но сейчас не до воспоминаний. На них нет времени. Она встала и втиснула свои распухшие ноги в туфли. Открыла дверь в гостиную.

– О'кей, Джимми, пошли. Ни о чем не беспокойся, говорить буду я.

Она почти уже была у двери, когда увидала – комната пуста.

– Джимми? – Она вбежала в кухню: конечно, его и здесь нет. Карла подошла к мойке и крепко вцепилась в ее фаянсовые края, так, что костяшки пальцев побелели. Ощущение страха и беды накатило на нее волной. Схватив тарелку из сушки, она с силой запустила ею в стену. Тарелка разлетелась на мелкие осколки, следом за ней полетела следующая.

– Черт бы тебя побрал, щенок! – орала она в пустоту, бессильно опускаясь на пол. – Почему ты не позволяешь мне быть твоей матерью, Джимми? Хоть раз в жизни! Джимми, только раз!

Она разрыдалась. Ей ужасно хотелось выпить, но она думала, что если поторопится, то сможет еще догнать его. Она представляла себе, как он идет в направлении северной части города по Кенмор. Ей рисовалась жуткая сцена: какой-то громила выскакивает из темной подворотни, хватает орущего Джимми и уволакивает куда-то. Ведь это может, может случиться, и виновата в этом буду я, потому что я не смогла его сберечь. И это началось не сегодня, а с того самого дня, когда родился мой бедный малыш.