Текст книги "Нечестивец (ЛП)"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Но это было не так. Вчера Маларк с помощью заклинания для прокладки тоннелей соединил этот тупиковый проход с другим. И поэтому он беспрепятственно продолжил свой путь, пока не добрался до одной из секций разрисованной стены, на которой был изображен темный подводный мир без рыб, ракушек и кораллов.

Он прошептал слова высвобождения и концом жезла начал касаться невидимых символов, начерченных поверх картины, пропустив лишь тот, который должен был заморозить нарушителя на месте. Один за другим они вспыхивали на миг, словно раскаленное железо, а затем засов отодвинулся и потайная дверь открылась.

Маларк широко распахнул её и, войдя внутрь, не стал закрывать. Он оказался в просторных покоях с высоким потолком, где хранились некоторые из величайших сокровищ Сзасса Тэма. Топор с алмазным лезвием, застрявший в черепе гигантского дракона. Золотые и серебряные сосуды, каждый из которых содержал единственную в своем роде порцию какого–нибудь экзотического эликсира. Гобелены, изображенные на которых фигуры начинали двигаться и говорить, если в них достаточно долго и усердно вглядываться и вслушиваться, проходы в маленькие рукотворные миры, созданные давным–давно исчезнувшим орденом плетельщиков магии. Множество саркофагов, погребальных урн и прочих предметов, похищенных из гробниц лордов–малхоранди, которые некогда правили Тэем.

Учитывая, что он не хотел, чтобы Сзасс Тэм услышал звук ломающихся предметов и преждевременно заявился сюда, Маларк заранее, во время своего предыдущего визита, расплющил потир, сделанный из необычного зеленого металла, и отбил голову изысканной статуэтке из слоновой кости, изображавшей богиню Нефт. Схватив сломанные предметы, он положил их в коридор, создавая впечатление, что их туда отшвырнули, а сам укрылся за огромным блоком из сердолика, который густо покрывали резные паукообразные символы – возможно, это было нечто вроде алтаря дроу.

После этого ему осталось лишь дожидаться появления Сзасса Тэма. Ну и терпеть злобный взор Наблюдателя. Маларк надеялся, что тот наслаждается шоу.

Он представил, как Сзасс Тэм крадется по коридору, настороженно продвигаясь вперед. Учитывая изгиб тоннеля, видеть он мог не дальше, чем на шаг или два. Должно быть, лич был весьма раздосадован, обнаружив, что его противник в конце–концов не оказался загнан в угол, и его недовольство лишь усилилось при виде распахнутой потайной двери и оскверненных сокровищ.

Что он предпримет дальше? В этом и состоял вопрос. Потому что, если он остановится, чтобы все обдумать, то поймет, что это весьма смахивает на ловушку, и ему хватит проницательности, чтобы всерьез рассмотреть возможность такого расклада. Более того, он знал, что содержимому покоев все равно суждено сгинуть, и приучил себя относиться ко всему с презрением.

Поэтому было вполне вероятно, что лич предпочтет заново запечатать комнату и сделает это столь надежно, что даже его доверенному помощнику не хватит сил, чтобы пробить защиту во второй раз, и поспешит за подкреплением.

Но Маларк надеялся, что архимаг сделает иной выбор. Сзасс Тэм, скорее всего, ещё испытывал некие смутные отголоски привязанности к собранным им ценностям, а даже если и нет, уничтожение их «демоном», как и остальные, становившиеся с каждым разом все серьезней провокации Маларка, являлось оскорблением его достоинства.

И возможно, погоня с её жестокостью и разочарованиями разожгла чувства лича и пробудила в нем жажду убийства. Если так, то он войдет внутрь даже в том случае, если заподозрит ловушку. Ведь, в конце–концов, разве Сзасс Тэм не являлся величайшим волшебником востока, которому под силу справиться с любым врагом при практически любых обстоятельствах?

Лич пока не показывался в поле зрения, но за дверями послышался его сухой, приятный голос, зачитывающий заклинание. Маларка омыла волна холода, и на миг его тело налилось свинцовой тяжестью. Он узнал это волшебство. Теперь никто не сможет покинуть эти покои при помощи перемещения через пространство.

Затем архимаг вошел внутрь. Его худощавую фигуру окружал алый ореол защитной магии, а в воздухе перед ним парил клинок, чье лезвие было чернее ночи. Эта магия также была знакома Маларку. Летающий меч представлял собой нечто вроде подвижной раны в пространстве. Одно его прикосновение – и его, или, по крайней мере, большую его часть вырвет из мира смертных.

Сзасс Тэм обвел взглядом комнату, но не обнаружил укрытие Маларка. Уже кое–что.

– Как я понимаю, – произнес лич, – сейчас мне полагается начать наобум обыскивать помещение, тем самым давая тебе возможность застигнуть меня врасплох. Прошу прощения за то, что предпочту действовать по–другому, – вскинув посох, он медленно взмахнул им слева направо и произнес первую фразу заклинания поднятия мертвых.

Произнося слова так быстро, как только мог, Маларк прошептал свое собственное заклинание. С кончиков его пальцев сорвались стрелы зеленого света.

Их траектория, несомненно, выдаст его местоположение, поэтому он, пригнувшись, немедленно покинул своё укрытие в поисках нового. Придется положиться на слух, чтобы узнать, прервала ли его атака заклинание лича.

Этого не произошло. Архимаг продолжал произносить фразы с безупречной ритмикой и интонацией. Скорее всего, стрелы даже не смогли пробить его сотканную из света броню.

Последнее слово прозвучало резко, словно удар хлыста, и тьма на миг взбурлила. Послышался шорох камня по камню, и крышки саркофагов рухнули на пол. Закутанные в полотно мертвецы–малхоранди, от которых исходил запах специй для мумификации и сухого тлена, восстали из своих могил.

Ближайшая из мумий находилась в непосредственной близости от Маларка. Издав хрип, мертвец, даже не потрудившись вылезти из гроба, вытянул свои иссохшие, обмотанные повязками руки и попытался его схватить.

От его прикосновения живая плоть начнет гнить, но перчатки Маларка смогут защитить его, или, по крайней мере, он на это надеялся. Отступив в сторону, он вонзил когти одной руки в висок мумии и оторвал ей голову.

Их схватка заняла лишь миг, но и этого оказалось достаточно. Рев твари и шум борьбы наверняка выдали его местоположение. Маларк пустился бежать, и в воздухе пронеслась вспышка тени. Он пригнулся, но его все равно слегка зацепило.

Его спина изогнулась от боли, а разум захлестнула волна ужаса, но он не поддался. Сдержав крик, он вернул контроль над сведенными спазмом мышцами и поспешно продолжил свой путь.

На него с ревом бросилась ещё одна мумия. Он парировал взмах кулака своей дубинкой, а затем пробил её грудь. Ощутив опасность, он тут же бросился в сторону, и черный клинок пронесся через то место, где он только что находился. Маларк укрылся за огромной стрекозой, навеки застывшей в ещё большей по размеру глыбе янтаря, которая покоилась на бронзовом пьедестале.

Возможно, сейчас на миг или два он оказался в безопасности. Поблизости не было мумий, а теневой клинок не мог атаковать ту цель, которую не видел его хозяин. Вероятно, у него найдется время, чтобы прочитать ещё одно заклинание. Взмахнув дубинкой, он зашептал рифмованные строфы.

По его телу прокатилась волна силы. Конечно, не было никаких гарантий того, что магия сможет его защитить, учитывая, что этих мумий поднял сам Сзасс Тэм. Впрочем, через мгновение это станет известно.

Маларк замедлил дыхание и постарался отрешиться от всё ещё мучившей его боли. Он выбрался из–за стрекозы, пригнувшись, чтобы личу оказалось сложней его заметить. У него были основания надеяться, что это сработает. Их разделяло множество массивных артефактов, а его противник отошел от входа всего на пару шагов.

Но эта мера предосторожности не спасет его от мумий, которые уже приближались к месту, где он только что находился. И все же, когда он проскользнул между двумя мертвецами, они не обратили на него ни малейшего внимания. Благодаря его магии они приняли его за своего. И, пока они продолжат искать его в задней части покоев, а Сзасс Тэм будет ждать завершения их поисков, у Маларка окажется несколько драгоценных мгновений, чтобы принять меры, чтобы их схватка закончилась так, как он и планировал.

Для начала ему требовалось, чтобы лич оказался в нужном месте. Стоя на коленях за алхимической печью, выглядевшей совершенно обычной, но, без сомнений, являвшейся чем–то куда более ценным, он свистящим шепотом произнес слова приказа.

Сзасс Тэм, обшаривавший помещение взглядом, замер, ощутив укол магии. Фыркнув, он стряхнул с себя неприятное ощущение.

Маларк прекрасно понимал, что эти чары не подействуют на его старшего коллегу, но замысел его был иным. Если раньше ему удалось вызвать у Сзасса Тэма досаду, то после того, как против него, величайшего практика темных искусств, использовали некромантию, словно он был обычным зомби или гулем, раздражение лича должно было достигнуть предела.

Ударив дубинкой по боку печи, Маларк кинулся бежать. Спустя миг вокруг прибора вихрем сотворенных магией клыков и когтей закружились иззубренные тени.

Черный клинок вернулся к своему хозяину. Пока Сзасс Тэм приближался к печи, меч, летевший перед ним, неустанно выписывал вокруг него непредсказуемые защитные фигуры. Тем временем Маларк обогнул их.

Обойдя печь, Сзасс Тэм нахмурился, не увидев за ней распростертый искалеченный труп. Он поднял посох и начал другое заклинание.

Он собирался сотворить парящий глаз, который, без сомнения, тут же взмоет к потолку. Сверху лич с его помощью сможет увидеть все покои целиком. Тогда он и без мумий и прочих ухищрений окажется способен узнать, где находится его противник.

Скорее всего, в этом случае Маларк сразу же получит серьезное ранение или погибнет на месте. В свете своей предыдущей неудачной попытки прервать заклинание Сзасса Тэма шпион решил, что действовать нужно немедленно, пусть лич и не находился в точности там, где он надеялся.

Он устремился вперед.

Часть пути он проделал под каким–никаким, но прикрытием, но на протяжении последних нескольких футов, отделявших его от лича, ничего не было. Когда он выбежал на открытое пространство, в его душе вспыхнула надежда, что на решающий миг его противник остолбенеет. В конце–концов считалось, что Маларк Спрингхилл, являвшийся преданным учеником Сзасса Тэма, погиб в Лапендраре.

Ему следовало подумать дважды. Лич не просуществовал бы так долго и не стал правителем Тэя, если бы обладал привычкой замирать во время боя. Черный клинок устремился к Маларку.

Бросившись вниз, он пропустил удар над собой и, проскользив по грязному полу, снова поднялся на ноги. Теперь парящий меч оказался позади него. Хуже не придумаешь, но Маларк проигнорировал эту угрозу. Развернувшись, он нанес Сзассу Тэму удар в живот.

Как он и ожидал, его атака заставила лича пошатнуться и отступить назад, но Маларку показалось, что он пнул гранитную колонну. На миг он испугался, что сломал ногу.

Когда он опустил её на пол, стало ясно, что этого не произошло, но худшее было ещё впереди. Его желудок перевернулся, а комната закачалась и завертелась. Ещё один эффект защитных заклинаний или же просто результат прикосновения к ядовитой плоти нежити.

Но, как бы то ни было, он не мог позволить недомоганию повлиять на свою скорость. Он был уверен, что теневой клинок вот–вот атакует снова. Инстинкт заставил его притвориться, что он собирается уклониться влево, но вместо этого сместиться вправо, и удар прошел мимо.

Но, пока он это проделывал, Сзасс Тэм простер иссохшую руку и прокричал фразу. В воздухе возникли брызги кислоты, и, учитывая, что он до сих пор ощущал слабость и дурноту, Маларк не успел увернуться одновременно и от них, и от меча. Вскинув руку, он защитил глаза, но обжигающая кислота окатила его с ног до головы.

Он знал заклинание, чтобы её смыть, и ещё одно, чтобы избавиться от слабости, но у него не хватит времени, чтобы произнести ни то, ни другое. После его удара Сзасс Тэм наконец–то оказался в нужном месте, и теперь ему предстояло сделать кое–что – нечто, чему его не учили ни лич, ни философы–монахи Долгой Смерти.

Этому он научился, будучи мальчишкой, росшим в давным–давно сгинувшем городке у берегов Лунного Моря. Тогда он ещё не успел предать лучшего друга ради эликсира вечной молодости, на своей шкуре ощутить отчаянье бесконечной жизни или же найти утешение в служении смерти. В те стародавние времена он вместе с остальными детьми играл в мяч в поле рядом с багрянистыми водами, используя в качестве мишеней деревья, которые росли на его противоположных концах. Когда он научился уделять время на то, чтобы хорошенько прицелиться, то добился неплохих успехов в зарабатывании очков.

И, игнорируя головокружение, жжение в желудке и острую боль от дымящихся ран, оставленных едкой кислотой, он уклонился от удара меча, который пролетел так близко от него, что задел рукав, прицелился, и, взвившись в воздух, вложил все свои силы в пинок.

Глава 11

27 миртула – 9 киторна, год Темного Круга (1478 DR)

Когда разведчик прибыл, ремесленники как раз приделывали к повседневному телу Со–Кехура дополнительную пару рук, выглядевших, как человеческие, но выполненных из кованой стали. Он уже давно научился одновременно управляться с двумя парами крабьих клешней или щупалец – да с чем угодно, но сейчас ему хотелось выяснить, получится ли у него проделывать отточенные жесты, требуемые для сотворения заклинаний, сразу четырьмя руками, и усилит ли это эффект магии.

Взмахом щупальца он отослал ремесленников прочь, и, перебирая восемью паучьими ногами, развернул свой цилиндрический корпус в сторону разведчика. Гибкие антеннки, на которых находились некоторые из его глаз, вытянулись, давая ему возможность рассмотреть новоприбывшего с нескольких сторон одновременно.

И, поскольку он взял на себя труд это сделать, то заметил, что коленопреклоненного гонца сотрясает слабая дрожь. Он являлся солдатом–нежитью с высохшим серым лицом и запавшими, безжизненными глазами, но все равно испытывал страх перед своим повелителем. Со–Кехур нашел это приятным.

Но то, что он вселял ужас в сердца подчиненных, которые этого не заслуживали, не шло на пользу морали – этому он научился, наблюдая за Сзассом Тэмом, – и поэтому он попытался разрядить обстановку.

– Пожалуйста, встань, – произнес он. Его голос звучал так, словно исходил из обычной глотки и рта, потому что это было необходимо для творения заклинаний. – Не желаешь перекусить?

– Нет, благодарю вас, повелитель, – произнес разведчик. Его кожаные одеяния скрипнули, когда он поднялся на ноги. – Когда я слез с орла, один из грумов предложил мне пленника.

– Хорошо. Итак, что ты видел?

– Армия захватчиков оставила Кольцо Ужаса и продолжила двигаться на юг. Я думал, что они отправятся обратно в Предел Мага через Умбровые Болота, но ошибся.

Со–Кехур ощутил укол возбуждения. Если бы у него оставался пульс, сейчас он, без сомнений, участился бы.

– Ты хочешь сказать, что они направляются к Анхаурзу.

– Кажется, так.

– Эти безумцы, должно быть, верят, что им удастся добраться до ещё одного Кольца – того, которое находится в Тиратаросе, – и уничтожить его, – он понятия не имел, отчего архимаги совета столь заинтересованы в гигантских крепостях, но это было очевидно. – Из трех дорог, по которым можно подняться на Первый Откос, две находятся под защитой крепостей, поэтому они предпочтут воспользоваться Высокой Дорогой, чтобы подняться наверх. Но, чтобы до неё добраться, им придется переправиться через реку Лапендрар, а для этого им понадобится мост, находящийся здесь, в Анхаурхзе.

Воин–нежить склонил голову.

– Аутарх мудр.

– Значит, именно тут мы их и остановим!

В молодости Со–Кехур отличался трусостью, хотя это никогда не останавливало его от исполнения своего долга. Но на равнине перед Тралгардской крепостью, в битве, что сломила хребет южным легионам, он наконец обрел мужество и после этого дал клятву, что никогда не утратит его снова.

С этой целью он начал заменять части своего тела трансплантатами, взятыми у нежити, но, когда и этого ему показалось недостаточно для самозащиты, переключился на металл. Как он впоследствии думал, в какой–то миг ему, должно быть, пришло в голову полностью отказаться от органики и стать лишенным тела мозгом в стальной оболочке, питаемым и хранимым зарядом энергий не–жизни, хотя, как ни странно, он не мог вспомнить, в какой именно момент сделал подобный выбор. Когда он оглядывался назад, ему казалось, что всё со временем произошло само собой.

В любом случае, преобразование по большей части сработало как надо. Хотя в прошлом он был заядлым гурманом, он не скучал по пище, равно как и по женским ласкам – он утратил эти желания, когда избавился от органов, которые служили для их удовлетворения. Их сменили кое–какие необычные способности, с которыми пришло и стремление испытать свою новообретенную силу.

Но с этим возникли проблемы. Война Зулкиров завершилась, а после неё Сзасс Тэм проявил неожиданное нежелание начинать новые кампании. Вместо этого он посвятил себя возведению Колец Ужаса, хотя эти укрепления были совершенно без надобности и без того непобедимому государству. Вероятнее всего, они лишь являлись памятниками его раздутому тщеславию. В любом случае, у Со–Кехура не осталось иного способа выпустить свою агрессию, кроме как охотиться на бунтовщиков – занятие, едва ли достойное того совершенного убийцы, которым он стал.

Но теперь вражеская армия направлялась прямиком к Анхаурзу, городу, который по–своему также был создан для убийства. Девяносто лет назад он оказался полностью уничтожен Магической Чумой, и, когда Сзасс Тэм назначил Со–Кехура аутархом и дал ему задание построить его заново, тот воплотил в нем обуревавшую его жажду боя. Новый Анхаурз являлся истинным городом–крепостью, а об его укрепления и гарнизон могло разбиться любое войско, осмелившееся на него напасть. Даже возглавляемое кем–то вроде Неврона и Лазорила.

– Подайте мне карты! – крикнул Со–Кехур. Один из ремесленников поспешил передать его приказ дальше.

* * *

Южная дорога проходила на несколько миль восточней высоких утесов, которые тэйцы называли Первым Откосом. Близко, но недостаточно близко для того, чтобы кто–нибудь, находясь там, мог начать обстреливать Братство Грифона и легионы зулкиров.

Или так думала Джесри перед тем, как с затянутых облаками небес вместе с мелким дождиком не посыпались камни, с необыкновенной точностью падая прямо на дорогу.

Стало очевидно, что обстрел могли остановить лишь те, кто был способен летать, поэтому Аот повел своих наездников к вершинам скал. Они казались пустыми, но ветер шепнул Джесри, что противники находятся практически над её головой. Их скрывал полог невидимости, но он не мог защитить их от осязательного зрения воздуха.

Он сделала вдох, готовясь выкрикнуть предупреждение, но увидела, что этого не потребуется. Маскировка не обманула измененные магией глаза Аота. Он навел на врагов копье, которое вспыхнуло силой, и вокруг спрятавшихся людей возникло зеленоватое облако, показав их местоположение парящим в небесах наездникам на грифонах.

Некоторые из воинов согнулись, извергая рвоту. Другие арбалетчики, оказавшиеся более стойкими, принялись стрелять в воздух, но грифоны, кружась и маневрируя, сумели увернуться от большей части снарядов. Их хозяева выпустили ответный залп, сразивший людей Сзасса Тэма.

После гибели своих телохранителей Красные Волшебники оказались несложной добычей. Когда все было кончено, наездники на грифонах снизились, чтобы осмотреть окрестности и обыскать тела в поисках чего–нибудь полезного.

Для этого магического обстрела использовался волшебный провидческий водоем, позволявший взглянуть на дорогу с высоты птичьего полета. На дне его лежал плоский кусок сланца с выгравированным на нем желобом, который повторял каждый её поворот. Чтобы начать огонь, требовалось положить кусок черной гальки вдоль углубления. А затем камни, сваленные грудой на гранитной плите, исчезали и появлялись снова в означенном месте.

Учитывая, что Тэй некоторое время не вел никаких войн, это приспособление, должно быть, было относительно древним. Джесри стало интересно, могли ли его построить во время первой Войны Зулкиров, а если да, то на чьей стороне находились его создатели.

– Что думаешь? – спросил Гаэдинн.

Она повернулась к нему лицом. Как и обычно, он, казалось, забавлялся какой–то шуткой, недоступной всем остальным, а его длинные рыжие волосы блестели, несмотря на то, что день выдался серым и безрадостным.

– Искусная работа, – произнесла она. – Я такого никогда не видела.

– Хорошо, что ты способна это оценить – произнес лучник, – учитывая, что с этого момента подобный смертоносный дождь станет обрушиваться на нас довольно регулярно.

Джесри нахмурилась.

– Ты знаешь, что у нас нет выбора, кроме как продолжать путь.

– Потому что об этом сказали двое мертвых незнакомцев и забавная старая книжка, а затем нашего капитана посетила галлюцинация.

– Ты знаешь, что его видения не лгут.

– Раньше не лгали.

– Ты просто болтаешь, наслаждаясь звуками своего голоса, или же правда подумываешь о бегстве?

Гаэдинн усмехнулся.

– А если и так, сладкая моя, ты бы отправилась со мной?

– Ты знаешь, что я всем обязана Аоту.

– А я – нет. Честно говоря, думаю, ему очень повезло, учитывая, сколько времени он уже наслаждается моим обществом, – заметив что–то краем глаза, он развернулся. Джесри посмотрела туда же и увидела Аота, который, закончив обыскивать труп в алых одеяниях, выпрямился, держа в руке клочок пергамента. – Пойдем посмотрим, что там раскопал старик?

* * *

– Тебе следует спеть, – произнес Зеркало, который, слегка мерцая, без усилий держался наравне с питомцем Барериса. Призрак представлял собой лишь тень в сгущающихся сумерках, очертания которой были слишком расплывчаты, чтобы напоминать кого–то конкретного.

Барерис поджал губы. Он всей душой желал своему другу блага и хотел, чтобы он сохранял ясный рассудок в течение каждого мгновения каждого дня. Но в эти моменты призрак становился разговорчивым, и его болтовня порой действовала Барерису на нервы.

– Не хочу, чтобы кто–то принял меня за барда, – произнес он. Именно поэтому, отделившись от армии, он не взял с собой свою арфу.

– Здесь тебя никто не услышит, кроме меня, – произнес призрак, и это была чистая правда. Плоскогорье, лежавшее над Первым Откосом, находилось в ещё большем упадке, чем расстилавшиеся внизу равнины. Деревни и обработанные поля здесь попадались реже, растения были ещё более искривленными и бледными, а дикие животные подверглись мутациям. Но Верхний Тэй производил куда более гнетущее впечатление, словно нынешняя резиденция Сзасса Тэма являлась источником яда, который, истекая из Цитадели, отравлял окружающий мир.

– И все же, – произнес Барерис, – я не вижу в этом смысла.

– Мы наконец собираемся попытаться убить существо, которое ты ненавидишь больше всего на свете, а на карту поставлена судьба всего Востока, если не больше. Должно быть, ты охвачен чувствами. Разве тебе не хотелось бы их выразить?

– Я всегда ощущаю одно и то же, и от пения мне легче не станет.

Этот ответ, казалось, вызвал у Зеркала раздражение и неодобрение, и некоторое время они ехали в тишине. Серо–стальной питомец Барериса легким галопом преодолевал милю за милей. Насколько бард мог судить, это крепкое, бесформенное существо являлось помесью лошади с каким–то инфернальным существом и не нуждалось ни во сне, ни в отдыхе.

Наконец в лучах неполной луны показался черный прямоугольный силуэт станции для сбора налогов. Барерис не удивился, наткнувшись на неё здесь – подобные бастионы были возведены на протяжении всего Западного Пути. Но, увидев, что дорога перегорожена, он нахмурился. Впрочем, и это редкостью не являлось. Солдаты, охранявшие налоговые станции, устанавливали рядом с ними кордоны по самым разным причинам, включая желание стрясти с путешественников немного денег или простую скуку.

– Кажется, – произнес Зеркало, – мы прошли сквозь крепость Нетвоч без всяких проблем лишь для того, чтобы нас остановили здесь, в забытой всеми богами дыре. Если хочешь, можем их обогнуть.

– Нет, – произнес Барерис, – они нас уже увидели. Если мы хорошо сыграем свои роли, они нас пропустят.

Он подумал, что это должно сработать. На нем были одеяния тэйского рыцаря, которые, как и своего демонического скакуна, он раздобыл в Кольце Ужаса, и, если этого окажется недостаточно, он всегда мог прибегнуть к бардовским силам убеждения.

Но, подъехав ближе, он увидел, что все солдаты, охранявшие баррикаду, являлись желтоглазыми трупами, нечувствительными к его песням, способным повлиять на разум живых. И, когда один из них узнал преступников, которые в течение столетия досаждали слугам Сзасса Тэма, у Барериса и Зеркала не осталось иного выбора, кроме как вступить в бой.

Так они и сделали. Когда с солдатами, перегородившими дорогу, оказалось покончено, они вломились в здание налоговой станции и расправились со всеми, кто находился внутри. Никто не должен был выжить и сообщить о том, кто стоит за этой резней. И в течение некоторого блаженного времени накал схватки позволил Барерису забыться.

Когда все было кончено, Зеркало, который в какой–то миг перенял внешность худого, иссохшего гуля вплоть до клыков и заостренных ушей, нахмурился.

– Власти, скорее всего, обвинят в этом местных повстанцев. Последуют репрессии.

– Хорошо, – произнес Барерис, но быстро поправился. – То есть, хорошо, что они даже не подумают на нас. Не репрессии.

* * *

Припав к земле, чтобы их доспехи и взваленные на плечи седла, сумки с провизией и мешки было не так хорошо видно в лунном свете, Ториак и трое его товарищей крадучись направлялись к спящим грифонам. К счастью, поле, на котором расположились крылатые звери, находилось в некотором отдалении от остального лагеря. Солдаты зулкиров опасались этих животных, и было не лучшей идеей держать грифонов, несмотря на все их тренировки, в непосредственной близости от лошадей, чье мясо они столь сильно любили. Поэтому, когда дымящиеся, потрескивающие походные костры и ряды палаток остались позади, Ториаку и его спутникам можно было не волноваться о том, что их кто–нибудь заметит.

По крайней мере, он так считал. Но, оглянувшись в поисках Ловкача, своего собственного любимого питомца, Ториак увидел, что из–за похожего на холм силуэта другого грифона появилась чья–то фигура. Длинные рыжие волосы Гаэдинна в темноте казались серыми, но его украшения с драгоценными камнями все ещё немного поблескивали. Он слегка пнул лежащего перед ним зверя, и, издав резкий раздраженный вскрик, тот поднялся на ноги.

– Не помню, чтобы назначал вас, парни, в ночной патруль.

Ториак прикинул, не солгать ли ему, но решил, что не стоит и пытаться. Он сделал глубокий вдох.

– Мы уходим.

– Помнишь контракт, который ты подписал, когда присоединился к Братству? Ты можешь уйти между кампаниями, а не во время них. Это дезертирство и наказывается он так же, как и в любой другой армии.

– Мы взяли достаточно добычи в Кольце Ужаса, – произнес Ториак. – Глупо ошиваться здесь и дальше.

На ноги поднялся ещё один темный силуэт, и, несмотря на сумрак, он сразу узнал знакомые черты. Его речь разбудила Ловкача, и, значит, грифоны его товарищей также откликнутся на их голоса. Он тайком подал им знак, надеясь, что они догадаются вступить в разговор.

– Как я понимаю, – произнес Гаэдинн, – вы не слишком серьезно относитесь к угрозе нависшего над нами конца света?

Стоявший справа от Ториака Раливар фыркнул.

– Это просто невозможно. Не сейчас. А, может, и в прошлом подобные вещи происходили лишь в историях.

Его грифон поднял голову.

– Я и сам отношусь ко всему скептически, – ненароком, словно слегка поправляя одежду, Гаэдинн наложил стрелу на тетиву. – Но разве не глупо выйдет, если вы поставите на то, что этого не произойдет, и ошибетесь?

– Я рискну, – произнесла Дума. Её грифон, похоже, ещё не успел заснуть или всего лишь дремал. Он сразу же поднялся на ноги. – Это лучше, чем раз за разом сражаться в авангарде.

– Но в этом и заключается работа наёмников, – возразил Гаэдинн. – Более того, именно это нам сейчас и следует делать. Мы лучше, чем войска Совета, и только нам под силу выиграть самые ожесточенные схватки.

– Нам плевать! Как и сказал Ториак, мы уходим! Думаешь, тебе под силу остановить нас и четырех наших грифонов? – Сопсек почти кричал, чтобы его питомец наверняка его услышал. От громких звуков его голоса Ториак сморгнул, но никто в лагере не поднял тревогу. Грифон Сопсека вскочил на ноги, огляделся, и, подобно своим товарищам, направился к хозяину. Ощутив напряженность между воинами и Гаэдинном, звери гневно уставились на него и стоящего перед ним грифона.

– Обещаю, что по крайней мере двое из вас останутся здесь, – произнес Гаэдинн. Он до сих пор не потрудился натянуть тетиву, не говоря уже о том, чтобы прицелиться. – Желает ли кто–нибудь вызваться добровольцем, чтобы умереть первым в надежде, что его галантная жертва поможет его товарищам по оружию?

Да в Бездну всё это, подумал Ториак. Он втянул воздух, готовясь приказать своему питомцу пойти в атаку, и перехватил седло, чтобы использовать его в качестве щита, но внезапно из сумрака за спиной Гаэдинна возник гигантский силуэт. Ториак не заметил его приближения, потому что, в отличие от остальных грифонов, этот был черней ночи, и лишь его похожие на капли крови глаза пылали алым светом.

Джет закричал, его пронзительный крик напоминал одновременно клекот орла и рычание льва. Остальные грифоны подались назад перед лидером своей стаи, а затем отошли от своих хозяев.

– Теперь, – произнес Гаэдинн, – расклад изменился – я и двое грифонов против вас четверых. Все ещё хотите испытать судьбу? Если нет, то я бы на вашем месте поспешил назад в лагерь, прежде чем Аот заявится сюда, чтобы выяснить, что именно потревожило его питомца.

* * *

Гаэдинн смотрел на несостоявшихся дезертиров, пока не уверился, что они и вправду вернулись в лагерь. Затем он взъерошил золотистый мех на шее Айдер и сказал ей, что она может вернуться ко сну. Грифониха хмыкнула и, резко хлопнув крыльями, непременно сбила бы его с ног, если бы он не предвидел этого и не успел отскочить в сторону, а затем улеглась обратно на покрытую росой траву.

Гаэдинн повернулся к Джету.

– Спасибо, что прикрыл меня, – произнес он.

– Всегда пожалуйста, – проскрежетал фамильяр. – Думаешь, другие тоже попытаются смыться?

– Надеюсь, что нет. Если повезет, эти четверо предупредят остальных недовольных, что мы знаем об их намерениях. И, раз уж о них зашла речь, не сделаешь ли мне ещё одно одолжение? Пожалуйста, не говори Аоту о том, что произошло этой ночью.