Текст книги "Нечестивец (ЛП)"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Клинок вонзился в плоть, равно как и когти. Бард застыл, ошеломленный болью от новых ран, и тогда Тсагот ещё глубже вогнал когти в его тело и навалился на него, сбив с ног. Разбитый затылок Барериса ударился о камни, и вспышка боли заставила его содрогнуться в конвульсии, хотя придавивший его демон практически обездвижил его.

Не вытаскивая когтей, Тсагот резко развел руки в стороны. Когда его тело начало рваться на части, Барериса охватила агония. Демон–вампир широко распахнул челюсти и нагнулся к самому лицу барда.

Барерис напомнил себе, что перед ним находится тварь, ответственная за смерть Таммит, и ярость позволила ему вознестись над сокрушительной болью. Каким–то образом он смог отыскать в себе силы сосредоточиться и вновь обрести нематериальную форму. Челюсти Тсагота сомкнулись на том месте, где находилась его голова, не причинив ему никакого вреда. Лишившись опоры, демон–нежить со стуком упал.

Перекатившись в сторону, бард с трудом поднялся на ноги и снова обрел материальность. Тсагот с рычанием начал вставать. Судя по тому, как неуверенно он двигался, последний удар барда не прошел для него даром. Но он двигался.

Дрожа, охваченный болью Барерис перехватил рукоять меча обеими руками, прокричал боевой клич и размахнулся. Его удар развалил голову Тсагота от макушки до шеи.

Ещё двумя взмахами он полностью отделил её от туловища. Расчленив её на мелкие куски, бард занялся телом своего противника. Когда он убедился, что полученные кровавым извергом повреждения столь серьезны, что ему уже не помогут никакие регенеративные способности, силы покинули его и он рухнул посреди трупов.

И попытался ощутить триумф. Или, по крайней мере, удовлетворение. Хоть что–то.

Но не смог. На миг, когда во время боя он начал брать над противником верх, он почувствовал соблазнительное обещание радости, но теперь не осталось ничего, кроме терзавшей его боли от ран.

Как Таммит некогда пыталась объяснить ему, это и значило принадлежать к числу живых мертвецов. Ты жаждешь чего–то – без разницы, крови ли, силы или мести – и жажда эта пожирает тебя так сильно, что ты готов на все, лишь бы её утолить. Но, что бы ты ни делал, это невозможно.

Его раны не успели закрыться, но, собравшись с силами, Барерис заставил себя подняться на ноги и вновь бросился в ревущий хаос боя. В конце–концов, что ещё ему оставалось делать?

* * *

Когда один из наездников на грифонах пролетел мимо арочного окна, Маларк подавил желание метнуть в наемника копье или заклинание и отступил назад. Если он не выдаст своего местоположения, враги не смогут помешать ему, пока он будет сосредоточен на следующей задаче.

А провал был недопустим. Он уже помог защитникам, заставив распахнуться запечатанные магией двери, но этого оказалось недостаточно. Солдаты совета кишели в каждом дворе. Им уже удалось захватить некоторые башни и бастионы. Судя по всему, они вот–вот перехватят контроль над главными воротами крепости и впустят оставшуюся часть армии внутрь.

Но Маларк считал, что все ещё способен переломить ситуацию – если сможет заставить бледный рассвет исчезнуть с небес. Тогда призраки и иные скрывающиеся в подземельях существа, истинные творения ночи, для которых солнечный свет был ядом, смогут выбраться наружу и присоединиться к схватке.

К сожалению, это окажется непросто. Исвал мог проделывать такое, но он был ночным охотником. А затем и Ксингакс, который приделал к своему запястью отрубленную руку Исвала.

Маларку же придется полагаться лишь на магию. Подбадривая себя мыслью, что он, по крайней мере, обучался мастерству у величайшего волшебника Востока, он поднял жезл и начал читать заклинание.

* * *

Взмахнув крыльями, Джет поднялся над кожистым летуном, впился в его перепончатое тело когтями и разорвал на части. Тем временем Аот окинул взглядом кипящую в небесах битву в поисках следующего врага и обнаружил, что мир вокруг начал становиться темнее.

Процесс только начался, но он со своими необыкновенными глазами сразу же заметил изменения. Значит, если у него получится определить, кто стоит за этим, есть шанс его остановить. К несчастью, как бы тщательно он ни обшаривал взглядом окрестности, все было безуспешно. Волшебник, творивший эту магию, где–то прятался.

Аот огляделся в поисках своих собственных магов и на вершине одного из захваченных бастионов заметил блеск золотых волос Джесри. Она и несколько её одетых а алое коллег швыряли во врагов сгустки пламени, стоя на квадратной плоской крыше, а несколько находившихся там же солдат стреляли из луков или бросали вниз выломанные из парапета камни.

Аот велел Джету спикировать к ним. Его спешка чуть не привела к тому, что их нашпиговали стрелами, но затем удивленные лучники узнали того, кто спускается к ним с небес, и ослабили тетивы.

Джет широко распахнул крылья. Несмотря на стремительность полета, при его приземлении раздался лишь тихий стук.

– Джесри! – окликнул волшебницу Аот. – Небеса становятся темнее.

Она подняла взгляд.

– Неужели?

– Да, и это плохо. Сможешь определить, кто за это ответственен?

– Возможно. Темнота сама по себе не является стихией, но, судя по всему, она распространяется по воздуху. Я с ним поговорю.

Подняв посох над головой, она закрыла глаза и пробормотала слова силы. Аот и сам неплохо разбирался в стихийной магии, ведь, будучи боевым магом, он нередко прибегал к ней, но это заклинание все равно оказалось ему незнакомо. Поднявшийся холодный ветер принялся с завыванием хлестать во все стороны, развевая края плащей и мантий.

Опустив посох, Джесри указала им на одну из самых высоких башен.

– Это один человек, и он там, наверху.

– Спасибо, – Аот подошел к парапету и произнес заклинание, указывая на цель наконечником копья. С него сорвалась яркая потрескивающая молния, но, не долетев до одного из окон, исчезла.

Выругавшись, Аот швырнул туда же бледный заряд холода, но его постигла та же судьба.

– Ублюдок окружил это место защитой.

Один из солдат зулкиров произнес:

– Капитан, мы можем действовать по–старинке. Вломимся в башню снизу и с боем пробьем путь наверх.

Покачав головой, Аот указал на небо. Теперь все уже могли увидеть, что оно было гораздо темней, чем раньше.

– У нас нет на это времени.

Сжимая в руке поблескивающей жезл из застывшей ртути, Самас Кул, чью массивную фигуру до сих пор поддерживал каркас из белой энергии, отделился от круга волшебников и вразвалку приблизился к ним. За ним следовала Лаллара. Аот не заметил своих сокомандующих раньше, но он не был удивлен, обнаружив их здесь. На крыше башни было относительно безопасно творить магию, а он по своему опыту знал, что его бывшие повелители не слишком любят рисковать своей шкурой. Эта задача обычно ложилась на плечи менее значительных персон вроде легионеров.

– Я смогу вскрыть башню, – произнес Самас.

Лаллара сплюнула.

– Стену ты сломать не смог.

– Тогда, – сказал Самас, – мы находились за пределами Кольца Ужаса, и, следовательно, имели дело с наиболее сильной стороной его защиты. Теперь мы внутри. Смотри и учись, – с удивительным изяществом он поднял жезл, напомнив Аоту дирижера, готового управлять оркестром, а затем проделал им серию замысловатых пассов.

Участок башни вокруг заострённого окна замерцал, и затем черный камень превратился в воду. Она каскадом устремилась вниз по стене, а в кладке образовалась дыра, через которую стало видно находящегося внутри человека. Это был Маларк, чьи одеяния имели алую окраску, что указывало на его принадлежность к Красным Волшебникам.

Аот и Маларк вскинули свои оружия, но помощник Сзасса Тэма оказался на долю секунды быстрее. С наконечника его жезла сорвались четыре желтые искры.

– Пригнитесь! – крикнул Аот. Молясь о том, чтобы парапет послужил им хоть какой–то защитой, он бросился на пол, и его соратники последовали его примеру. По крайней мере, большинство. Лаллара замешкалась. Схватив её, он сбил её с ног. Вовремя – искры превратились в огненные взрывы.

Его омыла волна жара, а от грохота он практически оглох. Стараясь не терять ясность мыслей, Аот поднял голову и огляделся.

Несколько воинов получили серьезные ожоги или же были мертвы. Слава Коссуту, Джесри и Джет, хоть и выглядели ошеломленными и слегка потрепанными, особо не пострадали.

По ту сторону провала, отделявшего одну башню от другой, оставленный Самасом проем сверху вниз принялось затягивать фиолетовое свечение. Каким–то образом, хоть в его распоряжении и имелось не больше секунды, Маларк умудрился закрыть брешь в защите своего шпиля. Теперь, находясь под прикрытием этого щита, он открывал люк, ведущий на нижние уровни.

При этом он не прекращал зачитывать заклинание, размахивая эбонитовой дубинкой, и небеса продолжали становиться все темнее и темнее. В одном из восточных двориков распахнулась дверь, и наружу выбежали волки с горящими алыми глазами – скорее всего, вампиры.

Щелкнув пальцами, Лаллара плавно приняла стоячее положение, словно её подняли невидимые руки. Самас воздвигся на ноги, наведя Аота на мысли о выбрасывающемся на берег ките. Джесри тоже встала, и сияющие руны на её посохе одна за другой запульсировали ярче – верный признак того, что она была не на шутку рассержена.

Лаллара уставилась на башню, и можно было практически почувствовать, как она собирает каждую крупицу своей магической силы. Затем она наставила на неё посох и выкрикнула слово силы.

Самас сжал обожженную руку Джесри в своих мягких пальцах.

– Мне нужна твоя магия, – произнес он, и, хоть она и напряглась, словно он ткнул её иголкой, но не отстранилась. Архимаг проделал своим жезлом из ртути замысловатый жест.

Щит фиолетового света, в который угодило заклинание развеивания Лаллары, разбился, словно стекло, откалывающиеся от него осколки без следа таяли в воздухе. Когда защита пала, черную башню окутало волшебство Самаса, и вся её верхняя часть превратилась в бесформенную серую массу, которая, не выдержав тяжести собственного веса, обрушилась вниз, погребая под собой практически успевшего скрыться Маларка. Роняя брызги и капли, эта субстанция начала сползать по останкам шпиля.

В первый миг Аот не понял, во что Самас превратил камень. Но затем он услышал новые крики, доносящиеся от подножья башни, и, увидев обгоревших, оплавившихся и корчащихся от боли людей и орков, осознал, что это был расплавленный свинец.

Он обернулся к тучному архимагу, который как раз отпустил руку Джесри.

– Там внизу были и наши люди!

– Я убил Маларка Спрингхилла, – сказал Самас, – и вернул дневной свет, – Аот увидел, что небо и в самом деле начало светлеть, а волков–вампиров охватило пламя. – Это справедливый обмен, ты так не считаешь?

Затем, словно для того, чтобы избавить Аота от необходимости формулировать ответ, преобразователь покачнулся и упал.

Лаллара присмотрелась к нему.

– Жаль, – произнесла она надтреснутым голосом, – но он не умер. Просто потерял сознание от перенапряжения, – она повернулась к одному из солдат. – Охраняй его и найди целителя. И держи под рукой еду и напитки к тому моменту, когда он очнется. Гарантирую, этот хряк тут же их потребует.

Аот почесал ожог на щеке. Его что–то беспокоило, и через секунду он понял, что именно. Ему было сложно поверить, что Маларк в самом деле сейчас погиб, обгоревший, раздавленный и задохнувшийся. Такая смерть казалась неправильной даже для такого необычайно искусного воина, каким шпион был столетие назад, а с тех пор он овладел магией на уровне зулкира.

И все же такова война. Даже самого могучего воителя может настичь мгновенная гибель, и Аот не раз становился этому свидетелем. И чрезвычайно сомнительно, что кому–то из людей оказалось бы под силу выжить под раскаленным валом, который Самас обрушил на голову Маларка.

В любом случае, проблема с небом разрешилась, и ему требовалось следить за ходом боя. Удобнее всего это было делать сверху, и, почувствовав его желание, Джет подошел к нему. Аот запрыгнул на него, и зачарованные ремни сами собой затянулись, фиксируя его в седле. Его фамильяр подпрыгнул, расправил черные крылья и взмыл в небеса.

Они поднимались все выше и выше, пока он не увидел большие южные ворота. Как он понял, сейчас там велось самое важное сражение из всех.

Вздохнув, Аот вознес благодарности Огненному Владыке за то, что их сторона брала верх. Солдаты совета постепенно продвигались вперед. Они платили кровью за каждый шаг, но собирали в ответ гораздо более кровавую жатву, оружием пробивая дорогу к громадным вратам и сокрушая их защитников, словно зерно под мельничными жерновами.

Тем временем Гаэдинн и прочие наездники на грифонах кружили над полем боя, осыпая прислужников Сзасса Тэма стрелами. Барерис находился на одной из стен. Когда возникала необходимость, он отбрасывал назад пытавшихся забраться на неё вражеских воинов, а все остальное время обрушивал свою магию на сражавшихся внизу легионеров, ужасающих воинов и орков. Ему помогал Зеркало.

Защитники держались ещё некоторое время, но в конце–концов не выдержали непрерывной мясорубки. Поддавшись панике, солдаты врага – все, за исключением невозмутимых представителей нежити – либо впадали от страха в ступор, либо разворачивались и пускались в бегство.

Но бежать им, зажатым в тупике, было некуда. Когда они прекратили борьбу, кавалерия атакующих захлестнула их, словно приливная волна.

Наконец нескольким наемникам Аота удалось добраться до механизмов, управляющих вратами. Огромные створки с грохотом распахнулись, и люди, ожидавшие с другой стороны, радостно взревели.

Аот улыбнулся. Он был уверен, что ему и его товарищам предстоит сражаться весь остаток дня и часть ночи. Но все равно он понимал, что на самом деле замок только что пал.

Глава 9

20 миртула, год Темного Круга (1478 DR)

Аот нашел Барериса и Зеркало на восточной стене. С небес, затянутых набухшими серыми облаками, лился холодный дождь, и поэтому он наглухо застегнул свой плащ с капюшоном, но бард стоял с непокрытой головой, не обращая внимания на капризы погоды. Возможно, после того как он превратился в нежить, подобные вещи перестали причинять ему неудобства.

Уж Зеркалу–то точно было все равно. Во время битвы он оказался ранен, вследствие чего временно утратил личность и лишился способности связно мыслить. Он был почти невидим, но при взгляде в его сторону к горлу подкатывала тошнота. Если бы не его необыкновенные глаза, Аот сомневался, что вообще заметил бы призрака.

Барерис изучал расстилавшуюся внизу равнину. Любой другой на его месте смотрел бы за пределы крепости с опаской, но Аот подозревал, что его друг ощущает лишь нетерпение. Ведь что оставалось у Барериса, когда он не убивал?

– Видишь что–нибудь? – спросил боевой маг.

Барерис, чьи длинные белые волосы развевались на ветру, еле заметно улыбнулся.

– Если бы там что и было, ты бы и без моей помощи всё прекрасно увидел.

– Наверное, ты прав, – произнес Аот. – Знаешь, тебе нет нужды все время стоять на страже. У нас есть и другие часовые, а Джесри подружилась с местными ветрами. Если появятся враги, они её предупредят.

– Мне несложно. С тех пор, как мы закончили с зачисткой подземелий, мне все равно нечем заняться.

– Ты бы мог петь, играть на арфе. Рассказывать истории. Солдаты, особенно раненые, окажутся рады небольшому развлечению.

– Здесь от меня будет больше пользы.

Аот вздохнул, и затекшая под капюшон капля упала ему на щеку.

– Делай, что считаешь нужным. В любом случае, тебе не придется ждать слишком долго. Лаллара говорит, что ритуал состоится сегодня ночью.

Наконец–то Барерис развернулся к нему лицом.

– Все готово?

– Думаю, всем понятно, что надо спешить. Пусть мы и находимся сейчас под защитой крепостных стен, мы не можем оставаться тут вечно. Рано или поздно сюда явится ещё одна армия Сзасса Тэма, а нам не с руки ввязываться в новый бой. Мы потеряли слишком многих, – Аот поджал губы. – В основном, из Братства Грифона.

Барерис заколебался, словно ему пришлось подыскивать в памяти ответ, который сам собой пришел бы в голову любому живому человеку. Наконец он произнес:

– Мне очень жаль.

Аот пожал плечами.

– Их смерть оказалась не напрасной. И все же они были хорошими воинами. Я буду по ним скучать. Что более важно, мне придется их кем–то заменить, а это может оказаться непросто. До того, как ты заставил меня ввязаться в этот бардак, у меня была репутация человека, который держит слово и не допускает излишних потерь в бою. Мы всегда тщательно выбирали условия для сражений и избегали ненужного риска. А теперь все пошло прахом. Я выступил против симбархов и практически разбил Братство об эти черные стены. Так что посмотрим, будут ли люди стекаться под мои знамена так же, как и прежде.

– Мне жаль, – повторил Барерис.

– Нет, правда, я тебя не виню, – Аот ухмыльнулся. – По крайней мере, не сильно. Более того, когда все закончится, я хочу, чтобы вы с Зеркалом остались в моем войске. Мы – пестрая компашка безродных пройдох, что есть, то есть, и остальные уже привыкли к тебе. Они примут тебя, несмотря на то, что ты нежить.

– Спасибо, – произнес Барерис. – Но это не закончится. Не для меня.

– Не глупи! Конечно, закончится! Ты убил Ксингакса и Тсагота. Мы вот–вот разрушим великий план Сзасса Тэма. Это все, что ты можешь сделать для исполнения своей мести. До самого лича тебе никогда не добраться.

– Ты слышал речь, с которой я обращался к повстанцам. Я дал обещание помогать им и дальше.

– А мы держим наши клятвы, – прошептал Зеркало. От его могильного голоса пробирал холод, словно от ветра или дождя. – Таковы правила нашего ордена.

Аот нахмурился.

– В сотый раз повторяю – ни я, ни Барерис не принадлежим к твоему исчезнувшему братству, и нам нет дела до его кодекса. На самом деле он использует свои обязательства как отговорку, чтобы избавиться от меня, – он снова перевел взгляд на барда. – Все в порядке. Я вижу, что тебя не переубедить. Но скажи мне одну вещь. Не случится ли так, что, если когда–нибудь, каким–то чудом тебе все же удастся убить Сзасса Тэма, его смерть принесет тебе не больше радости, чем гибель Тсагота?

– Что бы я ни чувствовал, я отправлюсь во тьму, как и положено мертвым, с надеждой, что там меня будет ждать Таммит.

* * *

Кольцо Ужаса являлось инструментом, возведенным волшебником–нежитью для исполнения нечестивейшего из замыслов, и, как казалось Джесри, было бы разумно попытаться уничтожить его при очищающем свете дня. Но Неврон настоял на том, чтобы работать ночью, потому что тогда существа, вызванные им и его помощниками, окажутся сильней.

Он также проследил, чтобы Джесри включили в главный круг. Возможно, на него произвело впечатление её бегство из ловушки под стеной. Поэтому сейчас она и стояла рядом с Аотом, Барерисом и зулкирами на крыше, с которой Самас расплавил башню Маларка.

Она уяснила концепцию разработанного зулкирами ритуала, но лишь в самых общих чертах. К счастью, этого оказалось достаточно. Во время его начальной стадии ей требовалось лишь подпитывать остальных своей силой. И все же, хотя в обычных обстоятельствах она не сомневалась в своих способностях, перед началом церемонии ей стало не по себе. Что, если она все провалит? Тогда Сзасс Тэм погубит восток, а, возможно, и весь Фаэрун, и это будет её вина.

Гаэдинн, сидевший на парапете, присутствовал здесь в качестве наблюдателя. Во время кампании он, как и обычно, отчасти лишился своего городского лоска, но после завершения осады сделал все возможное, чтобы вернуть себе прежнюю щеголеватость. Его новые, украшенные драгоценными камнями кольца и застежка для плаща, которые он раздобыл в крепости, значительно в этом помогли.

Уловив напряжение Джесри, он подмигнул ей и ухмыльнулся. Как и всегда, его знаки внимания пробудили в её душе сложный узел эмоций. Но в этот раз признательность перевесила, и она нервно улыбнулась в ответ.

В расположенном внизу дворике вспыхнуло пламя, и в первый миг его языки взметнулись выше крыши крепости. Этот костер, разожженный Пылающими Жаровнями, являлся ключевым элементом их собственного ритуала. Она знала, что внизу вместе с ними находится и Зеркало. Призрак не принадлежал к служителям Коссута, но, как бы парадоксально это ни казалось, он, очевидно, служил проводником некой божественной силы и поэтому счел, что сможет принести больше пользы, находясь вместе с огненными священниками, а не с теми, кто практикует арканную магию.

Жаровни используют свою силу, чтобы помогать зулкирам. Рассредоточенные по всей крепости другие, меньшие круги волшебников будут заниматься тем же самым. Так или иначе, каждый выживший с момента выхода из Предела Мага заклинатель внесет свою лепту в их труд, и Джесри сказала себе, что, работая сообща, они имеют достаточно большие шансы разрушить Кольцо, пусть его и построил знаменитый лич.

Хоть и без особой охоты, зулкиры согласились с тем, что из них всех Лаллара, как эксперт в контрмагии, лучше всего подходила для того, чтобы возглавить ритуал. Она ударила древком посоха по крыше, и раздался грохот, словно неподалеку захлопнулась тяжелая дверь.

– Хорошо, – произнесла она. – Сделаем это.

Она начала читать первое заклинание и остальные участники круга кто в унисон, кто контрапунктом один за другим присоединили к ней свои голоса. Внизу во дворе замка молились Пылающие Жаровни, их костер шипел и потрескивал, и в этих звуках ощущалось нечто вроде ритма и модуляции какого–то языка. Вдали младшие волшебники выкрикивали слова силы, которые эхом разносились по всей крепости.

В воздухе начала скапливаться магия, попеременно лаская и царапая, обжигая и холодя. Но боли не было. Наоборот, нарастающее возбуждение смыло мучавшие Джесри дурные предчувствия.

Её сознание расширилось, и она мысленно коснулась разумов окружавших её людей. Эти прикосновения не вызывали у неё панику или ненависть, а их интимность граничила со сладострастностью. Придется следить за тем, чтобы чье–нибудь сознание не оставило свой отпечаток в её разуме, изменив тем самым её личность.

Она ощущала призванных Невроном демонов и дьяволов, но смутно, словно тени, колеблющиеся на грани физической реальности. Очевидно, в данной ситуации этим огромным и древним существам не требовалось проявляться здесь полностью, чтобы оказать свою помощь, и это тоже было хорошо. Более того, некоторые заклинатели, несмотря на свои знания, при виде них вполне могли забыть о чувстве долга и удариться в бегство. Простые солдаты–то уж точно.

А затем перед ней наконец предстало само Кольцо Ужаса – колодец неестественной и неистощимой мощи, похожий на гноящуюся рану в земле. Изгибающиеся линии силы соединяли его с другими подобными строениями, образуя на лике земли огромный темный круг смерти.

Это Кольцо Ужаса Джесри и её союзникам и предстоит уничтожить. Не каменные стены и бастионы, хотя некоторые из них, скорее всего, пострадают в качестве побочного эффекта их действий. Стены и бастионы можно возвести заново, а они же должны атаковать саму сущность, сам потенциал Кольца. Если оно будет уничтожено, то весь узор придет в негодность и ни один из разбросанных по Тэю замков больше не сможет послужить той цели, ради которой был возведен.

Джесри осознала, что остальные маги тоже наверняка увидели истинную, трансцендентную форму Кольца. Лаллара обвела их взглядом. Убедившись, что все готовы, она вскинула посох и ударила им об пол со всей силы, которая скрывалась в её обманчиво–хрупких руках. Джесри ожидала, что раздастся ещё более сильный грохот, чем в прошлый раз, но, если это и произошло, она его не услышала.

Когда древко обрушилось вниз, она почувствовала, что вместе с ним туда устремляется вся накопленная ими магия. Она пробила дыру в иной уровень реальности, и одновременно Джесри, а точнее, её душа, вырванная из тела, рухнула в эту дыру, словно она была муравьем, скользящим по плоской стороне клинка.

Она огляделась. Прежде она воспринимала сущность Кольца Ужаса как колодец. Теперь же, кажется, она и остальные участники круга оказались глубоко внутри этого колодца. Однако его изгибающиеся стены не были цельными. Они состояли из пересекающихся полос тени, за которыми не было ничего – лишь сумрак, простиравшийся, насколько хватало глаз.

Барерис нанес удар первым. Он издал громогласный вопль, и там, где одна из полос перекрывала другую, темная субстанция разлетелась на множество осколков. Затем с наконечника копья Аота сорвался сгусток огня, выжигая ещё один участок тени.

Лазорил заговорил мягким голосом, словно отец, уговаривающий ребенка, и часть колодца растворилась облаком темного тумана. Лаллара прорычала заклинание, и внутри цилиндрической паутинообразной структуры возник парящий каплевидный щит из алого света, иссушая касающиеся его нити. Неврон прикоснулся к амулету, висящему на его широкой груди, и появившийся демон, огромное и крылатое существо с длинными, замысловато изогнутыми рогами, вонзил в черную сеть железный трезубец. Самас взмахнул жезлом, и часть конструкции превратилась в золото. Джесри почувствовала, что это преобразование нанесло колодцу не меньший ущерб, чем остальные атаки.

Ей тоже требовалось внести свой вклад в их дело. Но, учитывая, что поблизости не имелось ни воды, ни земли, ни огня, ей, чтобы воспользоваться их силой, для начала придется сотворить их при помощи волшебства. Но воздух здесь имелся, или, по крайней мере, его подобие, ведь все они могли дышать и говорить. Её магия сформировала из него вихрь, который принялся с воем рвать темную материю на части, словно тысяча когтей.

При мысли, что все идет как надо, она улыбнулась. Сломать Кольцо будет непросто, но важнее всего то, что им оказалось под силу его повредить. Теперь осталось лишь развить этот успех.

И тогда их атака активировала защитные заклинания.

Откуда–то из глубин темной конструкции вылетела стая изорванных трепещущих существ, похожих на тени летучих мышей. Они мгновенно облепили Джесри, и её охватила боль, хоть она и не могла сказать, что именно делали с ней эти твари – кусали, рвали когтями или что–то ещё.

В любом случае, они к ней прикасались, и она принялась размахивать посохом, пытаясь стряхнуть с себя эту мерзость. Возможно, ей удалось сбить одно или два существа, но, учитывая, что целые дюжины летучих мышей уже цеплялись за неё или кружили рядом, от этого оказалось мало толку.

К счастью, в ответ на её зов магический вихрь усилился. Взревев, он подхватил мышеподобных созданий и разорвал их на куски, похожие на обрывки черной бумаги.

Задыхаясь и дрожа, Джесри огляделась и увидела, что её напарникам так же удалось отбить нападение. Лаллару окружал розовый сияющий ореол. Когда летающие существа касались его, то бесследно исчезали, хоть при этом его свет с каждым разом становился немного тусклее. Вокруг Неврона парили отвратительного вида демоны. Резкими движениями Самас жезлом из ртути очертил в воздухе звездообразную фигуру, и дюжина созданий ожившей тьмы превратились в обычных мышей, которые, лишившись крыльев, рухнули вниз.

И все же Джесри решила, что её оптимизм был преждевременным, и последующие события вскоре подтвердили её правоту. Неважно, сколько бы летучих мышей они не уничтожили, колодец продолжал изрыгать новых и новых, и лишь в те редкие моменты, когда поблизости не оказывалось никого из тварей, они получали возможность разрушать саму его конструкцию.

И тут она заметила, что ей стало трудно дышать. Волшебница начала задыхаться. Ей приходилось бороться за каждый вздох, словно кто–то прижимал подушку к её лицу. Или же вызванный ею вихрь, который должен был служить её оружием, всасывал в себя абсолютно весь окружающий её воздух.

С её соратниками также происходило нечто подобное. Под алыми одеяниями Неврона образовалось несколько ран – кровь пропитала шелк и бархат, придав им более темный оттенок. Он призвал ещё одного демона, безволосое человекоподобное существо с когтями и оперенными крыльями, но вместо того, чтобы просто возникнуть неподалеку от заклинателя, он вырвался из татуировки на его запястье, уничтожив рисунок, на месте которого осталась сырая, ободранная плоть.

Тем временем Барерис продолжал петь, и его мертвенно–бледные губы и кожа вокруг рта покрылись трещинами и начали гнить. Самас взмахнул жезлом, при этом его собственное массивное тело частично изменилось. На его коже, словно бородавки, выступили золотые наросты, а левая сторона лица покрылась чешуей. Сжимая в руке кинжал, Лазорил читал заклинание. При этом он несколько раз взмахнул рукой, словно пытаясь отбросить клинок в сторону из страха, что, если он от него не избавится, то будет вынужден использовать его против себя. Но его пальцы не разжались.

Все атакующие по–прежнему могли творить магию. Но каждый раз, когда они прибегали к ней, колодец использовал часть её против своих создателей.

Джесри посмотрела на Аота, парившего немного выше неё. На него набросились летучие мыши, и с наконечника его копья сорвались стрелы голубого света, пронзив их. При этом боевой маг дернулся и заворчал, словно и сам получил удар.

– У нас ничего не получится, – прошептала Джесри. Воздуха в её легких почти не осталось, и громче говорить она не могла.

Но Аот услышал. Боевой маг смерил её гневным взглядом своих светящихся голубых глаз.

– Получится! Все вы, помните, что мы не одни! Наши товарищи продолжают подпитывать нас силой! Потянитесь и возьмите её!

Оказалось непросто сосредоточиться на этой задаче, учитывая, что от недостатка воздуха перед её глазами уже плавали черные точки, а сознание захлестнула волна животной паники. Но она была волшебницей и обладала тренированным разумом, и вскоре ей удалось сместить свою точку восприятия и вернуться к Кольцу, состоящему из камня и дерева.

Но оно предстало перед ней не таким, каким она видела его своими материальными глазами. Она парила высоко над крепостью, каким–то образом воспринимая всю информацию о ней одновременно. Не прекращая читать заклинания, она и остальные участники главного круга упали на колени или завалились набок. За ними беспомощно наблюдали Гаэдинн и несколько других зрителей. Внизу, во дворе, Пылающие Жаровни размахивали горящими цепями и танцевали, появляясь и исчезая в пламени костра. Иногда их одежда занималась пламенем, но они все равно продолжали прыгать и кружиться. Зеркало, чье тело светилось, словно состояло из солнечного света, стоял, вскинув меч. Находящиеся в других местах крепости Красные Волшебники зачитывали рифмованные заклинания, размахивая жезлами, сферами и посохами. У некоторых из них текла кровь из глаз и ноздрей, другие же выплевывали зубы, которые внезапно перестали держаться в деснах, или падали, исходя пеной изо рта и содрогаясь в конвульсиях. Защита Сзасса Тэма действовала на всех.