Текст книги "Повелитель крыс"

Автор книги: Ричард Аллен Кнаак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– Повелитель здесь я, а не ты! Я здесь владыка! Мне ведома истина! Я – единое целое, а ты – всего лишь жалкая частица!

Все свои гаснущие силы этот безумец вложил в зажатую в руке жуткую черную воронку. Кончик ее был не слишком остр, но Григорий понимал, что Абернати ничего не стоит вогнать ее ему в грудь так легко, словно нож в оттаявшее масло. Таковы уж они были – орудия черных магов.

Григорий ухватил Абернати за запястье и попытался прибегнуть к помощи магической силы, дабы ослабить своего противника изнутри. Еще бы немного времени – и Абернати будет у его ног, но ведь и этой малости у Николау не было. А Абернати в буквальном смысле слова пылал желанием перебороть противника, на данный момент превосходящего его силой, однако эта попытка дорого ему обошлась.

Маг-соперник начал стариться прямо на глазах у Николау, но сдаваться не желал: напирал и все пытался достать Николау кончиком воронки. И она неотвратимо приближалась. Григорий понимал: совершенно не важно, в каком месте к его телу прикоснется злокозненное орудие, – главное, чтобы прикоснулось. И тогда его судьба будет решена.

Вдруг Абернати зарычал и метнулся вперед, словно его кто-то толкнул. Кисти его рук покрылись морщинками и старческими пятнами, он успел похудеть на несколько килограммов.

А Григорию показалось, будто бы часть его души, которая давным-давно ушла от него и блуждала по свету, вдруг вернулась домой. Нет, слово «душа» не вполне подходило, гораздо больше сути его ощущений соответствовали слова «смысл жизни». Теперь ему яснее была суть магической связи между людьми с одинаковым цветом глаз. Она заключалась не только в том, чтобы узнавать себе подобных. Сейчас Григорий впитывал ту часть Абернати, которая каким-то образом отвечала за саму связь между ними.

Осознав, что это значит, Николау попытался прервать контакт, но это было подобно тому, как если бы он взялся воздвигать соломенную плотину в надежде перегородить ею бурную реку. Что бы он ни впитывал сейчас, что бы ни отдавал ему Абернати – душу, жизненные силы, – все это до такой степени принадлежало Григорию, что желание или нежелание его соперника расстаться с этим не имело ровным счетом никакого значения. Григорий не смог бы остановить процесс перекачки этой энергии ради спасения жизни Абернати, даже если бы очень захотел.

А за миг до того, как этому пришел конец, за миг до того, как Абернати повалился ничком на ковер, на Григория нахлынули воспоминания. То не были воспоминания Абернати; на счастье, они не принадлежали и никому из людей, перечисленных в записной книжке черного мага. Григорий не сомневался в том, что это так, поскольку те образы, что вспыхивали в его сознании, относились к очень далеким временам – за восемь, а может быть, и за девять столетий до нынешних.

Григорий видел какую-то башню, где обитал некто гордый и страшный, кому его недруги, однако, мешали дойти до поставленной цели. Это воспоминание было самым ярким, но были и другие – большей частью разрозненные фрагменты, содержавшие намеки на то, что душа человеческая полна мрака, вызывавшего у Григория вполне естественное отторжение. Все эти фрагменты были туманны, расплывчаты, однако складывавшаяся из них картина наполняла Григория отвращением к хозяину башни.

С этими обрывками воспоминаний смешивались другие – по ним можно было догадаться о том, что другие маги восстали против этого зла.

А потом все воспоминания наконец погрузились в глубины сознания Николау, чтобы навсегда остаться там. Правда, для того чтобы снова вызвать их, ему пришлось бы приложить усилия, но не более тех, что нужны, когда пытаешься вспомнить что-то обыденное.

– Григорий! – кричала Тереза. Николау моргнул и посмотрел в ее сторону. Она стояла рядом с Абернати, судорожно сжимая в руках перевернутую настольную лампу. Подставка лампы была залита кровью.

– Я помню… – вырвалось у Григория, но он тут же оборвал себя. Он не мог бы точно выразить словами, что именно он помнил. Он опустил глаза к распростертому на ковре окровавленному телу Абернати, затем вернулся взглядом к дрожавшей от ужаса женщине, которая, вполне вероятно, только что спасла ему жизнь. – Спасибо… – одними губами произнес Григорий.

– Он?.. – Тереза не смогла закончить страшного вопроса. Она только указала на лежавшего на ковре мага, и в глазах ее была мучительная мольба.

– Он… он мертв, Тереза, но не ты убила его. Убил его я. Я не хотел этого, но произошло нечто такое, чего я не в силах был остановить.

Честно говоря, Николау вовсе не хотелось оплакивать Абернати. Он был сущим дьяволом, мерзким кровавым палачом.

– Но он… действительно мертв?

– Можешь не сомневаться.

Григорий, собравшись с духом, протянул руку к телу Абернати. Он собирался заставить Абернати вывернуть карманы самостоятельно, а теперь нужно было обыскивать мертвеца. Не сказать, что это было по душе Николау, но не впервые в жизни он занимался тем, к чему его вынуждала необходимость. Казалось, необходимость была готова вынудить его к чему угодно на свете.

– Как ты можешь к нему прикасаться?

– С отвращением, уверяю тебя, – отозвался Григорий. Ему действительно было противно обыскивать Абернати руками, но для того, чтобы сделать это с помощью магического зрения, у Николау сейчас просто не было сил, а они с Терезой и так уже слишком долго пробыли в чужом номере. К тому же теперь они были отягощены трупом человека, явно умершего не своей смертью.

В задних карманах было пусто. Григорию нужно было перевернуть Абернати на спину. Он встал и уже приготовился заняться осмотром нагрудных карманов, когда взгляд его вдруг упал на банку. Банка лежала на боку. Она осталась целехонька, но выглядела теперь иначе. Дымка внутри исчезла и сменилась прозрачной жидкостью. В этой жидкости плавало с полдюжины лоскутков. Они были совершенно неподвижны и, похоже, вылиняли.

Григорий поднял банку с пола, но ничего при этом не ощутил. Никакого ощущения присутствия магии от банки не исходило. Григорий вспомнил о том, как в конце схватки с Абернати ему показалось, будто он впитывает энергию буквально отовсюду. Теперь ему стало ясно, каков был подлинный источник этой энергии. Эта мысль так расстроила Григория, что пальцы его невольно разжались, и он выронил банку. Она упала на ковер и разбилась. Жидкость расплескалась по ковру, но Григорию это было абсолютно безразлично.

Он понял еще кое-что.

– Тереза, – спросил он у своей спутницы, – как ты себя чувствуешь?

– Я расстроена, напугана, сердита, устала… продолжать?

Николау попытался скрыть свои опасения.

– Но физически – нормально? У тебя нет такого ощущения, словно из тебя как бы высосали все жизненные соки?

– Ну… не более чем после напряженного трудового дня, – ответила Тереза и нахмурилась. – Он что, что-нибудь вытворил?

Она не пострадала. Григорий произнес беззвучную благодарственную молитву, обратив ее к тому из божеств, которое пощадило его и Терезу и помогло им в столь трудный час. Может быть, он вообще все это выдумал?

– Нет, видимо, нет. – Григорий наклонился и подвел руки под тело Абернати. – Может быть, тебе лучше было бы отвернуться?

– Я… Ничего. Я выдержу.

Мертвый чернокнижник оказался еще тяжелее, чем был при жизни. Григорию не хотелось думать о том, что банка и воронка могли бы воскресить поверженного врага. Он не желал ему смерти, но теперь гадал, как бы поступил с ним, покончив с допросом.

Взгляд остекленевших глаз Вильяма Абернати был устремлен в потолок. Теперь он выглядел почти в соответствии со своим настоящим возрастом – только цвет волос не изменился. Вообще же вид у злого колдуна был такой, словно помер он давным-давно, и если бы Григорий своими глазами не видел его живым, он бы так и подумал.

– Григорий?

Его пальцы застыли в дюйме от верхнего кармана пиджака Абернати. Задержав руку, он поднял глаза.

– Не будет ничего постыдного в том, если тебе захочется отвернуться или даже уйти в ванную. Мне это так же неприятно, как и тебе.

Но Тереза покачала головой.

– Я не за этим тебя окликнула. – Она была бледна, но на удивление сдержанна. – Я просто хочу, чтобы ты посмотрел в его глаза и сказал, что ты видишь.

Григорий исполнил ее просьбу и ничего не заметил. Зрелище было, спору нет, препротивное, но он повидал немало мертвецов за свою долгую жизнь. Терезе в этом смысле наверняка «повезло» меньше. Возможно, она впервые видела остановившийся, устремленный вверх взгляд мертвеца, и это произвело на нее такое жуткое впечатление.

– Неужели ты ничего не замечаешь? – спросила она и указала на Абернати. – Посмотри на его глаза!

Чем дольше они оставались в номере Абернати, тем выше была вероятность, что их тут кто-нибудь обнаружил бы. Григорий решил, что ещё раз уступит настойчивой просьбе Терезы, взглянет в глаза мертвого мага, а потом наконец закончит обыскивать его карманы. Им с Терезой нужно было поскорее уйти отсюда.

Николау искоса глянул на глаза Абернати и сунул руку в нагрудный карман его пиджака, где нащупал авторучку, носовой платок и клочок бумаги. Он поспешно вытащил эти находки, желая как можно скорее взглянуть, не записано ли чего-нибудь важного на бумажке.

А потом его взгляд вернулся к лицу Абернати.

И он понял, почему Тереза так настойчиво просила его об этом, и изумился тому, как это он – именно он – не заметил этого раньше.

Глаза Абернати стали карими.

XIV

Перемена цвета глаз Абернати очень обеспокоила Григория. Он не сомневался в том, что это напрямую связано с тем, что он сделал с этим злодеем. Связи между ними более не существовало. Та сила, что связывала Абернати с Николау, теперь целиком, без остатка перешла к последнему. У ног Григория лежал другой человек. Казалось, словно впитав в себя его силы, Григорий снял с него наружный слой кожи, словно некий маскарадный костюм, а под костюмом оказался совсем другой, непохожий субъект. Он ничего не ощущал к Вильяму Абернати, кроме отвращения, но еще ему было жутко неприятно за то, как пришлось поступить.

Что бы там Григорий ни почерпнул от Абернати, из-за этой потери черный маг лишился жизни. В конце концов только это и имело значение. Григорий был сам себе отвратителен и чувствовал себя разве что самую малость лучше, чем лежавший на ковре мертвец. От бесповоротной ненависти к собственной персоне Николау удерживала только мысль о том, что при жизни Абернати был законченным мерзавцем и загубил немало невинных душ.

Своими выводами Григорий поделился с Терезой. Та его не до конца поняла, но поверила ему на слово. Долее развивать эту тему он не стал из опасений, что Тереза задумается о судьбе других людей, наведывавшихся в «Дозорный». К примеру, о судьбе Мэтью Эмриха. Судя по тому, что сегодня открылось Григорию, Вильям Абернати был достоин гораздо более ужасной смерти. Он отнимал – или пытался отнимать – ту самую силу, которую сегодня у него отобрал Григорий, у людей, поименованных в его страшном списке.

Вот для чего предназначалась воронка – мерзкое орудие, порождение злого колдовства. Через нее вытекала из тел несчастных жертв жизненная сила.

Если предположения Николау были верны, стало быть, Абернати умел высасывать энергию у других магов, но впитывать ее целиком ему было не под силу. Обладай он энергией такой мощи, Николау ни за что бы не выстоять в схватке с ним.

То, что оставалось от жертв злодея, хранилось в банке. Он держал ее при себе в надежде на то, что в один прекрасный день придумает, как впитать этот концентрат чужих жизненных сил, чтобы он стал частью него. Рассказы о таких чудовищах время от времени возникали на протяжении истории человечества. Ходили такие слухи и среди магов. Пожиратели душ. Вампиры. Суккубы и инкубы. Как бы они ни назывались, правда оказалась куда страшнее всех страшных историй.

Григорию страшно было подумать об этом, но, похоже, он понял, какая участь постигла бедолагу Мэтью Эмриха, а возможно, и всех прочих. Связанный маг Петер Франтишек наверняка не уступал могуществом Вильяму Абернати, а сила, обитавшая внутри дома скорее всего была столь же велика и столь же злобна. Видимо, исчезновения людей были следствием деятельности обеих сторон… а Григорий оказался меж двух огней.

Вспомнив о Франтишеке, Григорий заторопился. Им с Терезой нужно было как можно скорее покинуть номер Абернати, пока их никто не заметил. Кроме того, Григорию еще предстояло избавиться от тела. Вильям Абернати должен был исчезнуть бесследно. До встречи с ним, до окончания поединка такая задача была бы для Григория поистине непосильной, теперь же он был способен сделать все необходимое. Грозила ему только самая обычная усталость.

Николау сжал кулаки. Хрустнула бумага, и тут он вспомнил о том, что еще не успел взглянуть на извлеченный из кармана Абернати клочок бумаги. Скорее всего ничего важного этот клочок не содержал, но Григорий не имел права рисковать.

Торопливо сделанная запись. Адрес на окраине города. Запись занимала обрывок бумаги почти целиком. Неужто Абернати забыл про свою записную книжку? Да и сам клочок бумаги вроде бы был вырван из этой самой книжки… Адрес Николау ни о чем не сказал, запись – тоже, хотя, что это все могло значить, Григорий догадывался. Он протянул бумажку Терезе и спросил:

– Не знаком ли тебе случайно этот адресок?

– Я немного не в себе, но, похоже, почерк разобрать сумею… – Тереза повнимательнее всмотрелась в записку. – Это о ком-то… О нескольких людях… Где они живут. О передвижениях нескольких человек. – Тереза оторвала взгляд от бумаги. – А ведь тут есть что-то очень знакомое, Григорий.

– То есть?

Лучше было бы, конечно, дождаться такого момента, когда они перебрались бы в более безопасное место – тогда и можно было бы обсудить эти записи в спокойной обстановке, но Григорию совершенно необходимо было узнать наверняка, что означала эта запись. Если Абернати наметил для себя очередную жертву, следовало разыскать этого человека, пока его не сцапали приспешники Франтишека или не призвал дом.

– А ты послушай: «Никогда не выходит из дома. Дом со всех сторон окружен охранниками. Сегодня их трое. Верзила с «конским хвостом» – его правая рука? Дом пока неприступен. Стоит испробовать парижский трюк. У него под пиджаком пистолет, необычный… выяснить, что за оружие». – Тереза посмотрела на своего спутника, ища в его глазах подтверждения своей догадке. – Это ведь так похоже на то, о чем ты мне рассказывал! Разве это не об этом… Петере Франтишеке?

Григорий, можно сказать, выхватил клочок бумаги из рук Терезы и пристально вгляделся в записи, после чего остановил взгляд на адресе. Вильям Абернати был опытным лазутчиком. Видимо, способности у него вообще были самые разнообразные. Григорий вновь поразился тому, что ему удалось взять верх в схватке с таким могущественным чародеем. Только неожиданное поглощение энергии, наворованной Абернати, спасло Григория от того, чтобы его душа попала в страшную коллекцию черного мага.

Адрес запросто мог принадлежать и не Франтишеку. Он мог быть вообще, если на то пошло, никак не связан с другими записями. И все же, судя по тому, что прочла сейчас Григорию Тереза, сомнений быть не могло – конечно, все было связано воедино. Абернати ухитрился разыскать логово связанного мага… но что же теперь Григорию было делать, разжившись этими ценными сведениями?

Взглянув на труп Абернати, Григорий решил, что адресок может и подождать. Сейчас было куда важнее избавиться от трупа, и притом срочно. Абернати должен был исчезнуть, но так, чтобы ни в гостинице, ни где бы то ни было еще никто ничего не заподозрил и не связал это исчезновение с Терезой и Григорием. Кроме того, нужно было сочинить какую-то легенду для агентства «Дозорный» насчет внезапной пропажи потенциального покупателя недвижимости. Но, с другой стороны, история продажи дома настолько изобиловала случаями отказа клиентов от покупки, что еще один подобный случай вряд ли бы кого-то из сотрудников сильно удивил.

Убрав бумажку с адресом в карман, Николау приготовился к исполнению неприятной задачи. Тереза растерянно смотрела на него.

– Нам нужно что-то сделать с телом покойного мистера Абернати, Тереза, – сказал ей Григорий. – Но с этим я справлюсь и без твоей помощи. Почему бы тебе не спуститься и не подождать меня в машине? Так ты избежишь неприятностей, если что-то вдруг пойдет не так.

– Но… я не могу бросить тебя тут одного!

Григорий был благодарен ей за заботу, хотя она и была сейчас неуместна. То, что он намеревался предпринять сейчас, ему лучше было бы сделать одному, без посторонних, дабы не произвести на Терезу впечатления злодея под стать поверженному Абернати. Обстоятельства диктовали необходимость очистить гостиничный номер от любых следов пребывания здесь этого постояльца, однако процесс «очистки» основывался на применении довольно грубых методов, не признававших жалости и чувствительности. А ведь Тереза могла и не понять того, что необходимость почти не оставляла Григорию выбора.

– И все же тебе лучше было бы не задерживаться здесь. Зрелище предстоит не из приятных, Тереза. Я обязан сделать все необходимое, дабы никому не пришло в голову хоть как-то связать с нами его исчезновение.

Тереза посмотрела на труп Абернати и наконец согласно кивнула.

– Хорошо. – В глазах ее был страх, но каково же было изумление Григория, когда он понял: она боится не за себя, а за него! – А с тобой все будет в порядке?

– Конечно.

Он проводил Терезу до двери, дабы она не успела передумать. Проявленная ею забота так тронула Григория, что он подумал о том, что не зря прожил на свете так долго – ведь если бы ему был отпущен обычный срок жизни, он бы никогда не познакомился с этой удивительной женщиной. И пусть он мог только гадать, суждено ли их отношениям сохраниться или продлиться, Григорий и так был благодарен судьбе за то, что она подарила ему эти несколько дней.

На пороге Тереза обернулась и вдруг потянулась к нему и, крепко поцеловав в губы, шепнула:

– Желаю удачи.

Дверь закрылась за ней, а Николау стоял как вкопанный. Он прикоснулся к губам кончиками пальцев, тряхнул головой и вернулся к покойнику, производившему на него куда менее очаровательное впечатление. Опустившись на колени, Григорий изучающе всмотрелся в лицо Абернати. Было что-то знакомое в этих чертах – нечто такое, чего Григорий не заметил прежде. Что именно, это он затруднился бы объяснить, но почему-то он был почти уверен: когда-то он был знаком с этим человеком или с кем-то очень похожим на него.

Как бы то ни было, пришла пора избавиться от Вильяма Абернати. От этой мысли Григорий мысленно содрогнулся. Пусть он не будет делать эту грязную работу физически, своими руками, от этого его руки не станут чище. За счет того, что сейчас собирался предпринять Николау, Абернати предстояло исчезнуть так, чтобы все напрочь забыли о его существовании.

С нескрываемым отвращением Григорий поднял с пола воронку. Жуткое орудие Абернати должно послужить для исчезновения его владельца. По окончании этой процедуры от тела черного мага не должно было остаться ни следа. Личные вещи потом следовало уничтожить, но это была сущая чепуха в сравнении с уничтожением их хозяина.

«Да будешь же ты судим по делам своим», – подумал Николау, глядя на безжизненное лицо Абернати, и, приставив воронку узким кончиком к груди мертвеца, отпустил ее, но она не упала набок, а – о чудо! – погрузилась в тело чернокнижника чуть ли не на дюйм.

Григорий поежился. Сколько же раз Абернати исполнял такой обряд со своими жертвами и наверняка куда как меньше сожалел о содеянном. А ведь многие из них на момент совершения обряда были живы!

В который раз в жизни Григорий проклинал ту силу, которая была его неотъемлемой частью…

Он поднес ладонь к раструбу воронки и почувствовал, как переливается в него энергия. Нужно было только первые несколько секунд управлять мерзким орудием, а затем оно, поняв, что от него требуется, само бы завершило отвратительную миссию. Затем Григорию оставалось бы только ждать и смотреть, хотя это-то и было самым жутким во всей процедуре. А он и так уже изнемог от отвращения к тому, что предпринял.

Николау поднес к воронке другую руку. Тело Абернати замерцало.

Кто-то пытался повернуть дверную ручку.

Григорий вздрогнул и обернулся к двери. Ручка повернулась по часовой стрелке, затем – в обратном направлении. Кто-то явно хотел открыть дверь. Но пока Григорий не снял с двери заклятия, никто не сумеет ее открыть. Откажется ли в итоге тот, кто пытался это сделать, от своего желания, этого Николау не знал. За дверью сейчас мог стоять кто угодно – горничная, администратор, уборщица, явившиеся по какой-нибудь совершенно невинной причине. Однако не исключалось, что войти в номер пытался кто-то из злодеев, служивших Франтишеку. Ведь они запросто могли устроить облаву на Абернати.

Все так, но ведь он услал из номера Терезу!

Собственная глупость поразила Николау подобно удару грома. Он велел ей ждать в машине, даже не подумав о том, что за дверью номера ее может ожидать столь явная опасность! И о чем он только думал?

Ни о чем он не подумал, а такое происходило настолько часто, что следовало признать: легкомыслие было чуть ли не главным недостатком Григория. Не лежи на нем заклятия, он бы уже давным-давно был мертв… и умер бы далеко не от старости.

Забыв о Вильяме Абернати, Григорий встал и подошел к двери. Пристально уставился на ручку. Кружок посередине повернулся. Замок закрылся на предохранитель. Григорий убрал созданную им невидимую преграду и стал ждать.

Ручка еще раз повернулась и остановилась. Григорий ждал, не осмеливаясь прибегнуть к магии даже для того, чтобы увидеть, кто стоит по ту сторону двери. Если то были приспешники связанного мага, использование колдовства подсказало бы им, что в номере некто, владеющий магической силой… конечно, если они уже не знали об этом.

И тут, к удивлению Григория, в дверь постучали – робко, неуверенно.

Из коридора донесся приглушенный оклик:

– Григорий?

Тереза? Вроде бы сомневаться не приходилось: за дверью действительно стояла она, однако столь легковерным Григорию сейчас быть не рекомендовалось. Он чувствовал присутствие Терезы, однако это могло объясняться тем, что она и в самом деле находилась неподалеку, но вовсе не обязательно – за дверью. Чем ближе они с Терезой становились друг другу, тем сильнее он ощущал ее присутствие на любом расстоянии. Сейчас она могла находиться в вестибюле, а Григорию казалось бы, что она где-то совсем рядом.

Григорий сдался, невзирая на опасения, и в конце концов, прибегнув к магическому зрению, выглянул за запертую дверь. За дверью стояла Тереза. На всякий случай решив не доверять себе даже в этом, Николау подошел к двери вплотную и заглянул в глазок.

В коридоре, боязливо глядя в левую сторону, стояла Тереза.

Отперев дверь, Григорий был готов впустить свою спутницу в номер, но в последнее мгновение вспомнил о воткнутой в грудь Абернати воронке. Он застыл в дверном проеме, встав так, чтобы Терезе не был виден труп.

– Что случилось? – спросил он взволнованно.

Она снова посмотрела влево. Николау проследил за направлением ее взгляда, но не заметил ровным счетом ничего такого, что могло бы объяснить ее возвращение или испуг.

– Мне кажется… они здесь! – в конце концов прошептала Тереза.

Григорий выглянул в коридор, посмотрел вправо, потом – влево. Ни души. Григорий употребил магическое зрение – тот же эффект.

– Кто – «они»? – спросил он.

Тереза дала ему понять, что хочет войти в номер, но Григорий не впустил ее. Она не стала возмущаться и протестовать, а ответила на его вопрос. Взгляд ее при этом испуганно метался из стороны в сторону.

– Наверное, они работают на этого человека… Франтишека. Я их сразу заметила, как только вышла в вестибюль. Что-то в них такое… – Глаза ее округлились. – Они мне чем-то напомнили тех типов, что мы видели тогда… в номере у Эмриха.

– Ты уверена? – спросил Николау и мгновенно расширил границы поиска. По-прежнему никаких результатов – ни двуногих приспешников Франтишека, ни четвероногих, похоже, в гостинице и духу не было.

– Да, уверена. Не знаю почему, но уверена, – проговорила Тереза и заглянула в номер. – А это что за…

Через две двери в стороне от номера Абернати на стене вдруг сморщились обои. Григорию могло и показаться, но он решил не рисковать и втащил свою спутницу в номер.

Вернее, попытался втащить. Тереза не смогла переступить порог, но не потому, что сама не захотела – это было видно по ее лицу. Она уставилась на свои ноги и выдохнула:

– Я не могу сдвинуться с места! Я как приклеилась к полу!

– Вылезай из туфель, – прошептал Григорий, выглянув из-за ее плеча и стараясь рассмотреть то место, где ему померещились вспучившиеся обои. Почему он не видел замаскировавшихся под рисунок на стене приспешников Франтишека, он и сам не понимал – разве что связанный маг умел прятать своих слуг от магического зрения себе подобных. Такая защита наверняка стоила ему немалых усилий, поэтому, видимо, он использовал ее только для прикрытия своих лазутчиков. Сами же они ее создать не могли при всем желании.

Тереза пыталась высвободить ноги из приставших к полу туфель, но казалось, ее ступни приклеились к их стелькам. В отчаянии она наклонилась, ухватила себя за лодыжку и потянула.

А Григорий все еще не ощущал присутствия злодеев, но понимал, что хотя бы один из них где-то совсем рядом. Иначе просто быть не могло. Григорий протиснулся в коридор мимо Терезы. Коридор выглядел в высшей степени невинно.

И вдруг воздух затрещал. У обоих спутников волосы встали дыбом. Тереза обернулась, чтобы посмотреть, что происходит.

Для постороннего наблюдателя все выглядело так, как если бы Григорий всего лишь заставил замигать светильники в коридоре. Но Тереза Дворак теперь была частью его мира и потому увидела все происходящее его глазами.

А увидела она вот что: по коридору словно пронесся разряд молнии, высвечивая контуры всех предметов, к которым прикасался. Дверные рамы озарились ярко-голубым сиянием. Дико замигали лампочки в светильниках.

А у стены голубое свечение очертило чью-то худощавую фигуру. Она дергалась, словно в агонии, но не издавала при этом ни звука. Фигура же на глазах приобретала все большую материальность…

…И в конце концов превратилась в ублюдка с собакоподобной мордой, в мешковатом коричневом костюме. Он покачнулся, упал лицом вперед и застыл.

В это же мгновение невидимая сила отпустила ноги Терезы. Она упала на грудь Григория, они оба покачнулись, но удержались на ногах. Григорий отвел Терезу от двери в номер Абернати и осмотрел коридор в поисках еще одного мерзавца. Не мог он быть один! Франтишек так не работал. Он всегда посылал на задание минимум двоих приспешников… иногда – троих, как в тот вечер, когда на Григория напали на автостоянке у ресторана.

– Он… он выпал из стены… как призрак!

Николау обнял Терезу за плечи.

– Наверняка он тут не один. Пора уходить.

– Но как же… – Она не договорила, только указала на полуоткрытую дверь.

Григорий вернулся и захлопнул дверь.

– Через несколько минут это не будет иметь никакого значения. Придется окутать исчезновение Абернати таинственностью. На большее нет времени. – Между тем спутник поверженного злодея так и не появлялся. – Теперь главное – избежать встречи с напарниками этого мерзавца.

– А с ним ты как поступишь?

– Никак. Пусть его хозяин о нем позаботится. – Заметив выражение глаз Терезы, Николау поспешно добавил: – Он не погиб, Тереза. Он… скажем так, в обмороке.

Она кивнула и улыбнулась. В ее улыбке было что-то вроде просьбы не обижаться. Григорий покраснел. Он ведь был готов убить этого подонка. Только присутствие Терезы удержало его от этого. Он очень надеялся, что злодей, очухавшись, не последует за ними. Да, связанный маг наверняка что-то задумал, у него какие-то планы в отношении и Григория, и Терезы, причем эти планы таковы, что грозят им смертью – а может, и чем-то пострашнее смерти. Григорий не видел причин, зачем бы подыгрывать Франтишеку в осуществлении его злобных замыслов, и все же убийство даже такого законченного подонка, как тот, что валялся сейчас в гостиничном коридоре, могло уронить Николау в глазах Терезы. Эта женщина была готова смириться с убийством только тогда, когда иного выбора не оставалось.

Даже если бы Григорию удалось дожить до конца нынешнего века, он бы не перестал удивляться подобной чувствительности. Уйти от смертельно опасного врага для него означало – этого врага уничтожить. Он бы предпочел, чтобы это не было так, но история, какой бы истерзанной, разодранной в клочья она ему ни помнилась, то и дело преподавала ему этот урок.

Григорий пошел первым. Они с Терезой поспешили к аварийной лестнице. Был, конечно, риск наткнуться там на крыс, но Григорий знал, что в гостинице их сейчас считанные единицы. Почему он был в этом так уверен, он и сам не понимал – смысла в этом было не больше, чем в непоколебимой уверенности Терезы на тот счет, что они обнаружены лазутчиками Франтишека. Что-то стало иначе с того мгновения, как Григорий впитал энергию Абернати, но разве этим можно было объяснить невесть откуда взявшуюся уверенность?

На лестнице было пусто. Заглянув магическим взглядом на пару этажей вверх и вниз, Григорий убедился в том, что и там их с Терезой никто не стережет. Правда, теперь он понимал, насколько можно доверять результатам подобного осмотра. Он взял свою спутницу за руку и прошептал:

– Не отходи от меня ни на шаг. Нам нельзя разлучаться! – Его распоряжение было продиктовано не только тревогой за Терезу: пока они находились в контакте, Тереза была способна усиливать магические способности Николау, как тогда, в гостиничном номере Мэтью Эмриха. – И ни на что не отвлекайся!

Первые два этажа они миновали без проблем, хотя при каждом скрипе и шорохе всматривались в темные уголки, боясь заметить там крысу или вспучившуюся поверхность стены.

– Сколько… сколько еще осталось? – опасливо спросила Тереза, когда они бегом одолели еще четыре лестничных пролета. Ее туфли на высоких каблуках совсем не годились для такого бешеного спринта по ступенькам. Тереза того и гляди могла споткнуться.

– Всего несколько этажей, – заверил ее Григорий, хотя сам в этом сильно сомневался. – Совсем немного.

К его удивлению, до вестибюля они добрались целыми и невредимыми.

Он открыл дверь и пропустил Терезу вперед.

В вестибюле все выглядело в точности так же, как если бы Тереза с Григорием покинули его пару минут назад. Публика сменилась, а в остальном все осталось, как было. Григорий не увидел никого, кто вызвал бы у него дурные подозрения, но тем не менее обшарил вестибюль магическим взглядом в поисках малейших отклонений от нормы. Границы его дара теперь возросли, но даже при этом он не заметил ровным счетом ничего подозрительного. Вероятно, второй шпик находился наверху – выручал из беды своего напарничка.