Текст книги "Дело "Альбатроса" (ЛП)"

Автор книги: Рейнольд Х. Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 18

Бар «Аккордеон», Хелъмштетт, Людвигсхафен

Провинция Ковентри, протекторат Донегол

Лиранское Содружество

26 октября 2838 года

– Баликчи! Какая приятная неожиданность. Вы один? Садитесь, выпейте с нами стаканчик.

Аким повернулся и ему не понадобилось изображать изумление. Он мог представить себе, встретить здесь агента Нойманна, однако никак не в сопровождении Мигоян. Мадам из военной разведки с кислой миной уставилась на стойку. Впрочем, Аким не был уверен, относится ли это выражение лица персонально к нему или, точнее, к адресованному ему приглашению Нойманна. Он еще никогда не видел Мигоян улыбающейся. Возникал вопрос – как он теперь должен говорить со своим резидентом о задании, пока эта ищейка Делкорда торчит за столом. Впрочем, – решил он, – пусть это будет проблемой Нойманна. Он взял бокал с белым пивом и отправился к нише, где сидели его знакомцы.

– Господин штабс-фельдфебель, госпожа офицер.

Пожалуйста! – замахал руками Нойманн, – мы тут не в гарнизоне. Здесь – гражданка.

Правда, Аня? – он улыбнулся Мигоян.

Не зарывайтесь, Томас, – отрубила офицер, – Если бы архонет не дал вам это задание лич но… – она допила свое пиво и встала. – Не забывайте, что вы – всего лишь унтер-офицер.

Нойманн глядел ей вслед, пока она покидала пивную, после этого кивнул Акиму, приглашая его занять освободившееся место.

– Она от меня без ума, это видно даже слепому, – он ухмыльнулся. – И за пиво она, ясное дело, тоже не заплатила. При том, что её жалование куда больше моего. Ну, да что уж тут…

Аким смерил коллегу взглядом и легко покачал головой.

Вы приводите на встречу офицера из ВР?

А что, бывает лучшая маскировка? – Нойманн развел руками, – Я знал, что долго она здесь торчать не станет. Было достаточно тяжело её вообще сюда притащить, – он огляделся. – Не её уровень. Ну, как у вас дела?

Аким невольно схватился за голову. Вчерашнее похмелье оказалось в самом деле выдающимся. Масако и он смогли съесть что-то более-менее приличное лишь вечером.

Что за дрянь вы мне прислали? Я в питии не так уж слаб, но это…

Трипплсект? – Нойманн невинно взглянул на него, – Я тут ни при чем. Это идея Десото.

У него довольно своеобразные представления о том, как именно достигается единство в подразделении. Впрочем, не переживайте: трое ваших товарищей по экипажу также получили по бутылке.

Это объясняло, почему сегодня на службу явился только де Конинг. Как урожденный люд-вигсхафенец, он, очевидно, был достаточно сообразителен, чтобы выбросить бутылку, не откупорив ее. Или, как минимум, отставить ее в сторону. Так как Шюрманн и Оливейра сказались больными, их первая поездка в новом танке оказалась непродолжительной. Они сделали круг по территории гарнизона, чтобы Ханне смог привыкнуть к управлению и к сравнительно тугим рычагам 60-тонной колесной машины. После чего он отправился в симулятор, а Аким сдал пост и пошел в «Аккордеон».

– Как бы там ни было, – констатировал он, – у нас теперь есть доступ к машине, оборудован ной секретным оружием Делкорда. Может, нам удастся протащить в гарнизон одного из техов со «Звёздной Пыли». Тогда может получиться потихоньку подменить передатчик и отправить его на корабль для анализа.

Нойманн покачал головой.

– Нет, этого мы делать не станем. Эти штуки слишком хорошо защищены. Полагаю, Краузе вам рассказывал, что единственный кристалл, который нам удалось добыть, взорвался при по пытке его исследовать, – Аким кивнул, – Чего я не упомянул в разговоре с ним – так это то, что при этом два теха получили серьезные ранения. Один – с непоправимыми последствиями.

Аким передернулся. Подобные вещи были практически исключены, если речь шла об обычных кристаллах памяти. Похоже, кристаллы Делкорда были необыкновенными во многих отношениях. Он нахмурился.

Н-да, хорошими ваши новости не назовешь. Зачем нам тогда мой перевод на «Демон»?

Не повредит. Я установил контакт со «Звёздной Пылю» и наши техи полагают, что на иболее многобещающим было бы обследование компьютерного комплекса одного из мехов, подвергшихся «эффекту Альбатроса». Нам нужно только его найти.

«Эффекту Альбатроса»? – Аким ошарашенно уставился на Нойманна.

Так его назвали техи. Когда я переспросил, они ответили, что их вдохновила птичка, кото рую вы нарисовали на своих машинах, – он вопросительно взглянул на Баликчи.

Аким закрыл глаза и пожал плечами.

Ну да, команда «Альбатрос». Так назвала нашу группу Зонненшайн, а Краузе принял это название. Потому что альбатрос так же неуклюже ковыляет по земле, как и мех с поврежден ным гироскопом. Мы нарисовали альбатроса на всех наших мехах – в качестве символа звена.

Я об этом почти забыл уже.

Понимаю. Ладно, почему бы и нет. Подозреваю, это имя уже закрепилось. В конце концов, мы же не можем вечно называть эту штуку «оружием Делкорда», а «Зет-четыре» звучит тоже не слишком здорово. Так это оружие называют люди Делкорда, когда говорят о нем. Зоннен шайн порадуется, когда я ей об этом расскажу.

Они что, все еще оба здесь?

Конечно, нет – мотнул головой Нойманн. – Насколько я понимаю, они сейчас на подлете к Мэгону. Если я правильно помню, их корабль прибывает туда третьего ноября. По идее, они только что совершили последний прыжок.

Акиму не понадобилось слишком долгое время, чтоб сложить два и два.

Когда вы улетаете?

Послезавтра. Пора приглядеть за делами на Мэгоне. Здесь вербовщику больше нечего де лать, – он глотнул пива, – Я оставлю вам связного офицера. Агент Мальм позаботится о вас и даст возможность поддерживать связь с кораблем.

Рад слышать, – сказал Аким, – И когда мы сведем знакомство?

А вы с ней уже знакомы, – улыбнулся Нойманн, – она уже довольно долгое время подает вам пиво.

Аким удивленно взглянул на своего визави и обернулся к официантке. Курносая блондинка оперлась на стойку и помахала ему рукой. Он снова повернулся к Нойманну и поджал губы.

Ну, ладно. А откуда она будет знать, что у меня есть сообщение? И наоборот?

Ну, в этом баре собрана неплохая коллекция пивных сортов. Вы должны лишь стать чуть лю бопытнее. К примеру, отличными вкусовыми качествами отличается «Бабайский Урквель».

– Это если вдруг когда-нибудь закончится моё «Белое Таркана»?

Нойманн улыбнулся.

– Я надеюсь, моих товарищей удача любит больше, чем нас. Где, чёрт побери, нам взять боевой мех, который подвергся воздействию «эффекта Альбатроса»? Или рабочий тоже подойдет?

Рабочие мехи были обычным оборудованием на планете вроде Людвигсхафена, даже если и действовали незаметно – так, что в гарнизоне их никто не воспринимал осознанно.

Нойманн покачал головой и принялся было отвечать, но Аким уже сам обнаружил ошибку в своей идее.

Нет, это не получится. Рабочие мехи не подвергались воздействию оружия, иначе все пог рузчики и строительные мехи в гарнизоне и вокруг уже бы вышли из строя. А они работают.

Почему?

Вопрос, которым мы уже тоже задавались. Конечно, пока техи не получили возможность ис следовать пораженную систему и выяснить, как именно этот эффект действует, они могут лишь строить предположения. Но они считают, что это из-за весьма примитивного управления гиро скопом на рабочих мехах. Похоже, у них просто нет системы, которую поражает это оружие.

Аким сделал большой глоток.

– Может быть, оружие просто не достает до управления – потому что ему недостает канала входа в систему. Какие сенсоры у рабочих мехов?

Нойманн кивнул и допил свое «Темное Тимбикви».

– Да, это тоже возможность. Без образцов трудно сказать, – он кивнул официантке и немед ленно получил новый стакан.

Оба агента какое-то время молча пили пиво.

– Вам надо было придержать «Флеа», – в конце концов, сказал Аким. – Я уверен, были и другие возможности обеспечить мне перевод.

Штабс-фельдфебель взглянул на него.

– Вы считаете, это я устроил? Вынужден вас разочаровать. Я бы ни в коем случае не отпра вил последний на планете действующий боевой мех против танка, не оборудованного «эффек том Альбатроса». За подобную глупость я бы разжаловал сам себя, – он раздраженно дернул головой.

Аким поставил стакан на стол, забыв сделать из него глоток.

– Вы хотите сказать, что мы наткнулись на «Флеа» случайно? Просто такое себе дурацкое совпадение?

Нойман откинулся на спинку стула.

– Я не верю в совпадения. Тем более, на этом задании. Я только сказал, что мы этого не де лали, – он сделал паузу, – В этом матче мы больше не единственные игроки.

Аким полез в карман и вытащил пачку жевательной резинки, пытаясь справиться с неожиданностью. Он вынул из пачки одну пластинку и медленно развернул её. – Кто? Нойманн протянул руку и тоже получил пластинку жвачки.

– Пять дней назад известный нам «почтовый ящик» САФЕ на Болане получил гиперим пульсное сообщение. Отправитель неизвестен. Позавчера это повторилось. Нам понадобилось некоторое время, чтобы отследить адресат через КомСтар – кроме всего прочего, потому, что это рутинная проверка.

Аким знал, что последует за этим.

– Оба сообщения были адресованы на Людвигсхафен.

Глава 19

Планетарный гарнизон, Хельмштетт

Людвигсхафен

Провинция Ковентри, протекторат Донегол

Лиранское Содружество

28 октября 2838 года

Завывание сирен разорвало ночную тишину и вырвало Акима Баликчи из сна. Рефлекторно он выпрыгнул из кровати и надел лежавшую на стуле боевую униформу. Он уже натягивал сапоги, когда его разум пробудился и он задался вопросом, а что, собственно, происходит? Похоже, Масако чувствовала то же самое. Дверь открылась и его коллега показалась на пороге, одетая и затянутая ремнями, застегивая последние пуговицы на гимнастерке.

– В чем дело? – спросили они друг друга одновременно.

Аким, пожав плечами, встал, взял пояс, на котором висела кобура с пистолетом, и затянул его вокруг талии – все это, уже выходя из квартиры в коридор казармы. Масако следовала за ним по пятам. Со всех сторон солдаты торопились к выходу, однако никто из них, похоже, не знал, в чем дело. Вокруг высказывались самые разные предположения.

Воздушный налет! – закричал один.

Нет, мехи, – вопил другой.

Бомбу взорвали! – утверждал третий.

Бред собачий! – пробился сквозь шум голос Масако. – Кто-нибудь слышит перестрелку?

Солдаты немедленно утихли. Грохот сапог в коридоре стих, когда все остановились и навострили уши, но, кроме воя сирен и шума, производимого спешащими к своим танкам экипажами, ничего не было слышно.

– Нееет, – простонал кто-то в тишине. – Только не чёртова учебная тревога! Ещё четырёх часов нет! Я думал, после учебки мы это все уже оставили позади…

Вокруг послышались проклятия и солдаты продолжили свое движение к выходу уже куда медленнее. Если речь действительно шла о незапланированной учебной тревоге – они и так успеют на свои места вовремя.

Аким повернулся к Масако и увидел, что лицо ее выражает крайнюю озабоченность. Он хотел было спросить, знала ли она о тревоге заранее, но девушка покачала головой прежде, чем он вымолвил хоть слово – а так как с момента своего перевода она работала в штабе – она была бы об этом проинформирована заранее. Масако странно взглянула на него и он понял. В сущности, они оба ожидали какой-либо акции со стороны САФЕ с тех самых пор, как Нойманн предупредил их, что на Людвигсхафене действует, по крайней мере, один шпион из секретной службы дома Марика. Может быть, это как раз она и есть.

Аким открыл кобуру и снял лазерный пистолет с предохранителя. До сих пор он имел возможность избежать прицельной стрельбы по лиранцам, но когда речь шла о вражеском агенте – подобные рассуждения отпадали. Ему не нужно было оглядываться, чтобы понять, что Масако поступила точно так же. Потенциальная опасность «эффекта Альбатроса» была слишком велика, чтобы допустить хотя бы малейшую возможносто попадания этого оружия в руки врага. Они добрались до внутреннего двора казармы – и поняли, что их опасения подтвердились.

Танковый ангар на противоположной стороне плаца был ярко освещен. В открытом джипе стоял обер-лейтенант с мегафоном и командовал солдатами.

– В одну шеренгу стано-вись! Оружие наизготовку! По направлению к ангару, короткими перебежками – марш! Обыскать всю территорию! Кто-то попытался украсть одну из систем «Зет-четыре»!

В глубине ангара взвыли моторы и две разведывательные танкетки «Дж. Гувер» скользнули на воздушных подушках из медленно открывающихся ворот – их задачей было обеспечить внешнее охранение и отыскать возможные следы вторжения. В качестве самых быстрых машин гарнизона они были предназначены как раз для подобных дел, но Акиму было ясно, что им было позволено покинуть территорию лишь потому, что эти танки относились к гарнизонному имуществу и не были оборудованы оружием с «эффектом Альбатроса». При общем переполохе и в суматохе поисков слишком велика была опасность, что неизвестный вор использует ситуацию, чтобы украсть снаряженный танк. Даже если Десото об этом не подумал, его коллега Мигоян из военной разведки должна была предусмотреть такую ситуацию.

– Ко мне! Они побежали вон туда! – из тени ремонтного ангара выпрыгнул Ханне де Ко нинг с лазерной винтовкой в руках, – Они достали Бенедетти и убежали в сторону внешних заграждений!Аким вытащил пистолет и рванулся со всех ног.

Комбинезон на де Конинге был разорван, рука и колено кровоточили. Он размахивал в воздухе винтовкой.

– Эти скоты застрелили Бенедетти сзади. Мы их не видели. Мне повезло, что я смог отполз ти, – он закашлялся. – Их двое, в масках. Но они не здешние. Говорили с непонятным акцен том. Иностранным.

Аким остановился около Ханне и постарался его утихомирить. Он ухватил Масако за локоть, когда та пробегала мимо. Если кто-нибудь и мог успокоить водителя, так уж точно она. Легким кивком он указал на Ханне и Масако поняла. После этого Аким послал одного из солдат за медтехом. Для обоих агентов не было смысла гнаться за неизвестными нападающими. Убийством солдата Бенедетти они сами позаботились о том, чтобы люди Делкорда не дали им пощады.

Если они вообще существуют. Аким удивился, что эта мысль пришла ему в голову только сейчас, но он всё-таки не зря учился в разведшколе. Одна из наиболее успешных тактик для агента, нарвавшегося на тревогу, состояла в том, чтобы затеряться в толпе охранников и натравить их на воображаемых беглецов. Ему не пришлось долго размышлять, чтобы понять, откуда взялось его недоверие. Де Конинг жил в той же казарме, что и они с Масако. Чтобы добраться до ремонтного ангара, ему нужно было выскочить наружу за несколько минут до начала тревоги.

– Спокойно, Ханне. Все уже закончилось. Ты уже все прошел. А нападающие ничего не добились. Успокойся и расскажи нам, что произошло, – мягкий, успокаивающий голос Ма сако весьма отличался от того резкого и пронзительного тона, которым она призвала солдат к порядку в казарме. Аким едва мог поверить, что эти голосовые связки принадлежат одному и тому же человеку.

В сочетании с присущим только ей одной ароматом – о котором Аким знал теперь, что это вовсе никакие не духи, а естественный запах ее тела – и приличным глотком из фляжки, которую она жестом фокусника извлекла из кармана, её голос заставил Ханне присесть, опираясь спиной на стену ангара, положить винтовку на колени и начать рассказ.

– Я сам не знаю, что со мной сегодня такое творится. Всю ночь уснуть не могу. Валялся в кровати, уставившись в темноту, потом меня достало. В конце концов, я оделся и вышел во двор, глотнуть свежего воздуха. Иногда помогает. Ночная прохлада, кислород и все такое. Я надеялся потом хоть пару часиков вздремнуть. В общем, стал я прохаживаться перед казармой туда-сюда. Потом увидел Бенедетти, он этой ночью в карауле был. Мы немного поболтали – ну, знаете, как это бывает, когда хочешь убить время. Я сделал круг с ним, – он запнулся, сглотнул.

– Дерьмо. Дерьмо. Это я виноват, что они его убили. Мне не надо было его отвлекать. Но кто ж такого ожидает?

Масако успокаивающе погладила Ханне по плечу, а Аким присел перед ним на корточки и заговорил:

– Чему быть, того не миновать. Раз ему суждено было погибнуть – он бы погиб так или иначе, Ханне. Не обязательно было еще и тебе помирать.

Собственно, Бенедетти не следовало брать де Конинга с собой в обход – именно по той причине, о которой Ханне упомянул. Но он за это заплатил дорогую цену.

– Всё так быстро произошло. Только что мы шли себе и болтали о том, как изменился Хельм штетт в последние годы, и вдруг началась какая-то чёртова свистопляска. Из ангара завыла си рена, включилось автоматическое освещение, грохот вокруг… Мы побежали обратно к ангару, потому что к этому моменту уже миновали его, а когда завернули за угол ремонтного блока – вдруг грохнуло и Бенедетти пробило лучом. Я упал на асфальт – тем и спасся, а то следую щий выстрел был бы мой. У меня даже оружия не было.Взгляд Акима упал на лазерную винтовку. Значит, это оружие Бенедетти. Зеленый индикатор заряда не был виден из-под правой руки Ханне.

– Я откатился в сторону, в тень, под стену. Только, если бы к этому времени уже не забегал весь гарнизон – мне бы это не помогло. А так один из них хлопнул по плечу другого, который хотел меня поискать, и что-то сказал, только я не понял, что. В любом случае это был не дойч.

И не англик. А потом они убежали в сторону забора. Я подполз обратно к Бенедетти, но там уже было все кончено. Когда я взял винтовку и встал, они были уже так далеко, что я бы ни за что не попал. Остальное вы знаете.

Аким кивнул. Теперь он радовался тому, что Нойманн удержал его от попытки снять кристалл «Зет-четыре». А то бы ему, чего доброго, пришлось теперь скрываться от людей Делкор-да. Очевидно, агенты САФЕ такого предупреждения не получили. Как минимум, это давало некоторое преимущество ЛРК. Их конкуренты стояли в самом начале пути к тайне «эффекта Альбатроса».

Глава 20

«Уорлд Линк Ньюс», Ту пан, Мэгон

Провинция Ковентри, протекторат Донегол

Лиранское Содружество

10 ноября 2838 года

Вы же не хотите жить, как в монастыре. Такая молодая, красивая девушка должна получать удовольствие от жизни. А я могу отлично показать, как это сделать.

Я живо представляю себе, что именно вы мне хотите показать, господин Маккензи. И я вполне могу обойтись без вашей демонстрации, – Антонелла Зонненшайн отодвинула на зойливого диктора в сторону. С того момента, как она в начале недели приступила к своим обязанностям ассистентки редакции «Уорлд Линк Ньюс», Хельмер Маккензи начал осаждать ее своими попытками «познакомиться поближе». При этом он был более чем стар, чтобы быть не только ее отцом, но и дедушкой. Однако, похоже, он считал делом чести раздавать авансы всей женской половине студии. Грандиозная задача, в выполнении которой, судя по внутриредакционной болтовне, Маккензи вполне мог похвастаться некоторыми успехами – впрочем, осчастливленные им таким образом дамы составили довольно средненькое впечатление о его талантах. Тем не менее, из их числа по-прежнему находилось достаточное количество тех, кто ради чести появиться в обществе с планетарно известным головид-журналистом готовы были пойти на обретение сексуального опыта, мягко говоря, невысокого качества. Кроме того, Хельмер пользовался славой щедрого человека в том, что касается подарков и ухаживания – в особенности, обедов в лучших ресторанах.

Вот только у Антонеллы не было ни малейшего желания становиться инструментом удовлетворения сексуальных потребностей Хельмера или кого бы то ни было еще. И крепко сложенный герой головидения даже не догадывался, на какую скользкую почву он ступает, приставая к ней. В последние недели Антонелле пришлось несколько раз глотать раздражение, чтобы не повредить миссии – в конце концов, коллеги были табу в смысле способов вымещения на них чувств, которыми агент Зонненшайн прославилась в ЛРК. До сих пор ни один из троих товарищей по команде не достал ее настолько, чтобы она забыла это правило. Однако, во время полета на Мэгон на «Золотом Слоне» несколько назойливых членов команды вынуждены были свести знакомство с этой стороной ее натуры – Гарри ничего не узнал, хотя и бросил разок на нее вопрошающий взгляд, когда заметил, что приписанный к их каюте стюард по прибытии на Мэгон пришел прощаться с перебинтованной рукой на перевязи. Она поняла, что шеф вспомнил наделавший переполох случай с крупье из бортового казино, которого нашли в дамском туалете, в весьма компрометирующей позе, прикованного цепью к батарее. Но она не дала себя спровоцировать и ответила на вопросительный взгляд таким же вопросительным взглядом.

– Вы неправильно понимаете меня, дорогая моя. Я всего лишь хотел бы пригласить вас на замечательный ужин с последующим посещением концерта. Уникальная возможность: при ехал Херцбергский симфонический, будут играть Вагнера.

Антонелла закатила глаза. Даже если у нее и были бы какие-то мысли насчет того, чтобы уступить домогательствам стареющего редакционного Казановы, то уж Вагнером он ее увлечь бы никак не смог. Не то, чтобы она имела что-то против старинных терранских композиторов, но её отношение к Вагнеру соответствовало отношению одного из его современников: прекрасные мгновения, но ужасные часы.

– Оставьте это, Хельмер. Госпоже Кейн совершенно не интересна ваша старческая болтовня, – пронзительный тембр женского голоса заставил Хельмера и Антонеллу одновременно по морщиться. Сцилла Сольвейг была коллегой Хельмера, самовлюбленной настолько, насколь ко ненавидимой всеми остальными сотрудниками редакции – однако никто не ненавидел ее более, чем Маккензи, вынужденный ежедневно тесно сотрудничать с ней по работе. Он не медленно забыл об Антонелле и завелся на свару с Сольвейг. – Зонненшайн использовала эту возможность, чтобы исчезнуть с места событий.

Выскочив в коридор, Антонелла перевела дух. После трех дней, проведенных в редакции крупнейшей головид-компании Мэгона, она растеряла последние иллюзии о репортерской работе. Она не могла точно сказать, что именно ожидала найти в УЛН, но в любом случае, контраст с действительностью вряд ли мог быть большим. Похоже, она и в самом деле повелась на представления об этой профессии, почерпнутые из популярных тривид-серий вроде «Лукас Гранд» или рекламного слогана УЛН: «Факты, факты, факты, и постоянно думать о зрителе». При этом её учителя в разведшколе не раз предупреждали: нельзя доверять масс-медиа. И всё равно, внутренний слоган компании её ошарашил: «Рейтинг, рейтинг, рейтинг, и постоянно думать о рекламодателях!». Она покачала головой, прислушиваясь к ругани, доносящейся из покинутого ею только что помещения, и отправилась к автомату с напитками.

– А, Джой! Именно та девушка, которую я искала, – Сюзанна Келлинг, заместитель главного редактора, повернулась навстречу Антонелле со стаканчиком кофе в руке, – в конце будущей недели, в воскресенье, у нас будет интервью с герцогом Делкордом. Я бы хотела, чтобы вы отправились в архив и набрали материал для портретной передачи о нем. Полчаса, в качестве прелюдии к разговору. Это ему польстит.

Насколько далеко я должна углубляться в прошлое? – спросила Антонелла несколько огор ченным тоном, которым встречала любую новую работу, повешенную на ее шею – даже если при этом внутренне была рада этому заданию. Во первых – потому что работа в архиве избав ляла от приставаний Хельмера и других представителей мужского пола в редакции, которые, похоже, брали с него пример, во-вторых же – потому что одной из причин, по которым она получила место в редакции, была возможность незаметно собрать информацию о Делкорде.

Это задание оказалось ей весьма на руку.

Не слишком глубоко, – отмахнулась Келлинг, – мы же не хотим, чтобы зрители соскучи лись. Пара фактов из юности, провозглашение герцогом, потом быстренько прокрутить до вру чения звания архонета и последних успехов. Прежде всего – в области экономики. Эвакуацию Мускатина и Эль Аиди лучше не упоминать.

Последнюю фразу, как показалось Антонелле, Келлинг произнесла с горечью – девушка вопросительно подняла брови. Начальница не заметила взгляда, так что Антонелла прямо спросила ее об этом.

– Я всегда так реагирую, когда слышу, что пришлось оставить ещё одну колонию. Моя семья жила на Жардене. Это был один из первых миров, покинутых в результате первой наследной войны, потому что разрушения оказались слишком велики. Просто невозможно стало там жить.

Опустошение, оставленной освободительной войной против Амариса, и так было страшным, а восстановительные работы оказались торпедированы наследной войной. Перед заключением мира уже не было шанса, что мою родину как-то можно ещё спасти, так что все жители были эвакуированы. Мои родители по сей день верят, что однажды мы сможем вернуться и начать все сначала, но я потеряла всякую надежду, когда снова началась война, – она всхлипнула, – я просто хорошо понимаю тех людей, которые вынуждены покинуть родную планету. А в дан ном случае – особенно. Эти две планеты не нужно было бросать.

Антонелла похлопала ее по плечу.

– Я знаю. Так было просто эффективнее. Но когда-нибудь этот маятник качнется в обратную сторону.

Келлинг покрепче ухватила бумажный стаканчик с кофе и цинично улыбнулась.

Будем надеяться. И потом, это было больше, чем простая эффективность. Прежде всего, это переполнило рынок труда и понизило уровень зарплат. Но мы, конечно же, должны сооб щать исключительно о повышении прибылей фирм, чтобы случайно не наступить на мозоль нашим рекламодателям. Что за дерьмовая работенка! – она пошла дальше в сторону редакци онных помещений.

Что там за вопли? – спросила она, оглянувшись через плечо.

– Хельмер и Сцилла опять обмениваются комплиментами, – пояснила Антонелла.

Келлинг закрыла глаза и подняла лицо к небесам.

Только не сейчас! Через десять минут у обоих – эфир. Как я ненавижу эту зазнавшуюся суку! – она поспешила назад в редакцию, в то время как Антонелла отправилась дальше по коридору, к лифту. Архив располагался двумя этажами ниже.

И в развалинах – одинокое свидетельство человеческой трагедии… брошенный плюшевый зверек.

Антонелла открыла дверь в помещение архива и увидела Альберта Гриметта, одного из звезд репортерской когорты УЛН, сидящего за монтажным столом. Очевидно, он как раз трудился над своим очередным репортажем. Журналист выпрямился на стуле и сделал глоток колы.

– Нет, это можно сделать еще лучше, – Гриметт, изображенный на экране, вытащил из раз валин какого-то здания толстого плюшевого зайца и оглянулся, – Вон там, спереди, у полураз рушенной стены. Это что там, следы крови? Великолепно. Кай, иди-ка сюда.

Гриметт развернулся на своем месте и приветственно помахал Антонелле.

– Заходите-заходите. Поглядите, как работает мастер. Учитесь. Это сегодня утром, взрыв газа в Белмопане, – он снова повернулся к экрану, – Обидно – пока мы туда добрались, все трупы уже убрали. Но у нас есть отличные кадры покойников тут, в архиве.

– Это значит, вы монтируете в сюжет картинки, которые не имеют к происшествию никакого отношения? – недоверчиво спросила Антонелла.

Гриметт бросил на нее вопросительный взгляд.

Естественно. Кого интересует, что это за трупы? Главное – хорошо смотрятся. Мы, знаете ли, не зря номер один в вечерних новостях. О! Разве это не отличный кадр? – на экране давеш ний заяц висел теперь, вымазанный в крови, на торчащей из его плюшевого живота металли ческой балке.

И в развалинах – одинокое свидетельство человеческой трагедии… брошенный плюшевый зверек, – репортер отметил точки начала и конца репортажа и скопировал его в подкаталог готовых к отправке материалов, – Готово. Хельмер скорчит свою трагическую рожу и рейтинг нам обеспечен.

Ага, – она сняла крышку со своего огромного стакана с зеленым чаем «Эрл Грей» и отпила немного. – Кстати, через две минуты – эфир.

Ещё целых две минуты? Хмм… может, мне стоило бы ещё немножко порезать. А, да ладно, и так неплохо, – последним нажатием кнопки он отправил репортаж в редакцию и встал. – Вам что-то от меня нужно, девочка? Большая, красивая автокатастрофа, например?

Антонелла смерила журналиста взглядом и покачала головой.

– Нет, я должна собрать материал для фильма о герцоге Делкорде.

Заинтересованность на лице Гриметта немедленно сменилась неподдельной скукой.

Тогда всех благ! У меня найдется занятие получше, чем покрываться тут пылью. Если хотите, можете занять мое место. Тогда вам не придется запускать систему с нуля, – он напра вился к двери.

А что, собственно, произошло с плюшевым зайцем? – поддавшись внезапному импульсу, спросила Антонелла.

Харви? Он лежит у меня в реквизите, на своем месте, а что?

Да нет, ничего.

Когда дверь за Гриметтом закрылась, Антонелла кивнула. Именно этого ответа она и ожидала.