Текст книги "Побочный эффект"

Автор книги: Рэймонд Хоуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Предположим, – согласился Этуелл. – Но, как вы изволили заметить, речь идет лишь о людях, поддающихся гипнозу. А поддаются наверняка далеко не все. Никто не заставит меня поверить, что я, например...

У Пола был такой вид, будто он готов поспорить с Этуеллом, но он лишь сказал:

– В определении числа поддающихся гипнозу оценки расходятся, но в принципе считается, что загипнотизировать можно семьдесят-восемьдесят процентов взрослого населения. И среди них есть много таких, которых можно ввести в состояние глубокого гипноза, и при этом возникнут симптомы паралича, позитивные и негативные галлюцинации, регрессии, амнезия, отсутствие чувствительности, могут быть проделаны сложные постгипнотические внушения.

Пол понимал, что убедил их.

– Позвольте удивить вас еще кое-чем, – добавил он. – Хотя в процессе лечения гипноз применяется действительно только с согласия больного, фактически человека, легко поддающегося гипнозу, можно ввести в транс за секунду с помощью ряда замаскированных приемов.

Пол начал было описывать один из таких приемов – постепенное расслабление, – но тут раздался звонок.

– А вот и мистер ди Суза, – объявил он, поднимаясь.

Познакомив ди Сузу с Этуеллом, Пол усадил его и предложил выпить.

– Немного нервничаем, а? – бойко произнес он.

– Вы, доктор, может, и нет, но я в шоковом состоянии.

– Ни за что не поверю, – улыбнулся Пол. Он наклонился и взял ди Сузу за руку. – Хм... Пульс и вправду частит. Вы не пешком ли шли сюда?

Ди Суза ответил, что приехал на такси.

– Вот как? – чуть озабоченно спросил Пол. – Тогда посидите, отдохните, вот так, очень хорошо... А когда вы отдохнете, спешить совершенно незачем, мы с вами пройдем ко мне в кабинет, там вы приляжете на кушетку, а я сяду на стул у вашего изголовья, и, когда вы окончательно успокоитесь, я посвечу вот этим, – он вынул из кармана фонарик в виде карандаша и показал его ди Сузе, – в ваши глаза...

– О боже! – воскликнул ди Суза. – Что это?

– Фонарик, – ответил Пол. Он включил его и еще раз показал ди Сузе. Видите?

Но ди Суза не успокаивался.

– А что потом?

– Когда вы почувствуете себя хорошо и расслабитесь, я задам вам несколько вопросов о том, что вы видели в тот вечер, когда исчезла мисс Теннант. Вот и все. Ничего страшного, не правда ли?

– Так-то оно так, только я не уверен, получится ли у меня, – жалобно ответил ди Суза. – Право же, я не...

– Посмотрим, посмотрим, – сказал, поднимаясь, Пол. – Будьте добры на минутку встать.

Он отобрал у ди Сузы из рук стакан и вывел его на середину комнаты.

– Будьте добры, – сказал он, – сдвиньте пятки вместе и закройте глаза... Вот так! Очень хорошо! А теперь попрошу вас представить себе, что вы падаете...

Неслышными шагами он подошел к ди Сузе и встал рядом, чтобы подхватить его, если тот и в самом деле упадет.

– Вперед или назад?

– Вперед, пожалуйста. Глаза не открывайте и представьте себе, что вы падаете...

Прошла почти минута, все оставалось по-прежнему. Тихо и размеренно Пол повторил:

– Закройте глаза и представьте, что вы падаете... Закройте глаза и представьте, что вы падаете... Тихо падаете, медленно падаете, падаете, падаете...

Внезапно у камина раздался грохот. Ди Суза в ужасе вскрикнул.

Пол и Фицпатрик повернулись. Возле камина на полу, растянувшись во весь рост, лежал Этуелл и непонимающе смотрел на них.

Ди Суза отпер дверь в свою квартиру и, вбежав в гостиную, бросился на тахту.

– О боже! – вскрикнул он. – Прости меня, грешного! Чарлз, налей, пожалуйста, мне большой стакан розового джина, а мистеру Фицпатрику еще чего-нибудь.

Сделав над собой усилие, Чарлз поднялся с кресла перед телевизором и подошел к бару.

– Чего вам? – спросил он у Фицпатрика.

– Спасибо, ничего.

Чарлз пожал плечами, словно говоря "как угодно", бросил в стакан несколько кубиков льда, плеснул тоника и до половины наполнил джином.

– Значит, он не оправдал ваших надежд, а? – протянув стакан ди Сузе, спросил Чарлз и не спеша уселся в свое кресло перед телевизором.

– Мистер ди Суза в этом не виноват.

– Нет, виноват! – принялся настаивать ди Суза. – Чего только ни делал доктор Пол – бедняга, мне было очень жаль его! – но так и не сумел меня загипнотизировать. "Невосприимчив", – сказал он про меня. Невосприимчив! Подумать только! – Он немного оживился. – Должен сказать, что и вправду получилось смешно, когда мистер Этуелл растянулся на полу...

На экране пошли титры, и Чарлз выключил телевизор.

– Что же все-таки произошло? – спросил он, теперь уже склонный проявить больше интереса к приключениям ди Сузы.

– Ты бы умер от смеха, милый! С нами был один полицейский, и, когда доктор пытался меня загипнотизировать, этот детина, – не поверишь! – впал в транс. Вот ужас-то!

– А почему доктор не сделал тебе какого-нибудь укола?

– Перестань! Он-то хотел, но ты же знаешь, как я боюсь уколов!

– По правде говоря, – вздохнул Чарлз, – я так и не понял, что, собственно, хотели у тебя узнать.

– Номер машины, – ответил Фицпатрик, поглядывая на часы. – Господи, неужто так поздно? – Он встал. – Огромное вам спасибо, мистер ди Суза, не смею больше утруждать вас своим присутствием.

– Номер какой машины?

– Я же тебе рассказывал! – рассердился ди Суза. – Той машины, на которой увезли приятельницу мистера Фицпатрика...

– Зеленой "фиесты", что ли? Той, в которой, по-твоему, сидели грабители?

– Вы видели эту машину? – Фицпатрик снова сел.

– Видел, – ответил Чарлз. – В тот вечер мой приятель чуть не довел себя до истерики: кричал, что они украдут его норковую шубу. Жаль, между прочим, что не украли, – фыркнул он.

– Ты первый обратил внимание на эту машину! – возмутился ди Суза. – Ты показал ее мне, как только я переступил порог...

– Только для того, чтобы доказать, что ты не прав: штрафуют и после шести.

– А при чем тут штраф? – не понял Фицпатрик.

– В седьмом часу я вышел в магазин и увидел, как на лобовое стекло этой машины наклеивают штрафной талон за стоянку в неположенном месте. – Чарлз повернулся к ди Сузе. – Между прочим, талон наклеила та старуха, с которой ты скандалил на прошлой неделе.

– А, та!

– Подождите, – сказал Фицпатрик. – А где был водитель машины, когда все это происходило?

– Откуда мне знать? – пожал плечами Чарлз. – Пошел облегчиться или еще что-нибудь в этом роде...

– Понятно. Подождите, я повторю снова. Вы видели, как на лобовое стекло той самой машины, в которой позже уехала Клэр, наклеивали штрафной талон. Так?

Чарлз и ди Суза озадаченно переглянулись.

– Пожалуй, да... – нехотя протянул Чарлз.

– Можно от вас позвонить? – Фицпатрик вскочил со стула.

13

Когда он на следующий день явился к себе в редакцию, в просторном зале, где размещался отдел новостей, было почти пусто. Большинство репортеров еще металось по городу в поисках материала, а корректорам и редакторам, которые вместе с многочисленными заграничными и местными корреспондентами, репортерами и фотографами объединенными усилиями создадут завтрашнюю газету, предстояло приступить к работе лишь после обеда.

Смазливая секретарша, опекавшая его и еще двух специальных корреспондентов, стоя возле телетайпов, пила кока-колу и болтала с секретаршей главного редактора отдела новостей. Увидев Фицпатрика, она стала пробираться к нему сквозь шеренгу письменных столов, стоявших в боевом порядке под плакатом: "Добывать информацию поточней и побыстрей!"

– Привет! – отсалютовала она на манер индейцев из американских вестернов.

Фицпатрик усмехнулся. Утром он получил задание написать статью о том, как в разных странах борются с засухой, и только что вернулся после встречи с человеком, уговаривавшим "Би-би-си" проиграть сделанную им запись барабанного боя, с помощью которого племя могавков вызывает дождь.

– Что нового в нашей конюшне? – спросил он, ослабляя узел галстука.

Секретарша взяла со стола свой блокнот.

– Какие новости сначала: плохие или не очень плохие?

– Опять "удачный" день, а?

Он достал из кармана сигареты и зажигалку и повесил пиджак на спинку стула. Хотя от станции метро Фицпатрик шел медленно и держался теневой стороны Флит-стрит, тем не менее его голубая рубашка на спине была мокрой от пота.

Секретарша кивнула.

– Звонили из гаража, сказали, что вам надо менять коробку скоростей...

– О господи! Я проехал всего двадцать пять тысяч миль!

– Ничего не поделаешь, – рассудила она, передернув плечами. – Велели позвонить и сказать, ставить новую коробку или нет... – Она перевернула страницу. – Посмотрим, что еще хорошего есть для вас... Звонил главный гидрогеолог Института геологии и сказал, что вы неверно процитировали его в своей статье. Просил, чтобы вы позвонили ему, как только...

Фицпатрик тяжело опустился на стул и на секунду закрыл лицо руками.

– Был звонок от Джо по поводу того, пойдете вы сегодня вечером на прием или нет...

– В такую жару? Будь умницей, придумай, как бы отвертеться, и позвони ему.

– Не ему, а ей. И голос у нее очень приятный.

– Тогда скажи: сегодня нет.

Он подтащил к себе пишущую машинку и начал вставлять в нее бумагу. К машинке была прикреплена записка: "Каждая выкуренная сигарета укорачивает твою жизнь на пять минут".

– Между прочим, принес этот малый из Управления водными ресурсами цифры по обессоливанию? – спросил он, закуривая.

– Принес. Я как раз собиралась их перепечатать.

– Что еще?

– Звонил инспектор Этуелл. Спрашивал, не сможете ли вы пообедать с ним сегодня? По-моему, он хочет поговорить о чем-то важном.

– Отлично, – сказал Фицпатрик, печатая на верху страницы свою фамилию и название статьи. – Где и когда?

Секретарша перевернула листок настольного календаря.

– Я обещала ему позвонить. В два часа у вас встреча в "Эль вино" с вашим приятелем из "Санди таймс"...

– Черт побери! Послушай, позвони, извинись за меня, скажи, что возникло непредвиденное обстоятельство и мы сможем повидаться на следующей неделе. Потом выясни у Этуелла, где он хочет встретиться. Если он скажет, в "Чеширском сыре", объясни ему, что в это время там полно американских туристов, и предложи встретиться в "Трэте" на Чэнсери-лейн в любое удобное для него время. Ясно?

– А вы не забыли про конференцию в час дня? Я же вам говорила...

– Бог с ним...

Фицпатрик раскрыл блокнот со стенограммой и принялся печатать.

– Вот так всегда: на международную солидарность времени не хватает! Секретарша отвернулась, чтобы ответить по телефону, замигавшему сигнальной лампочкой на соседнем столе.

– Думаете, все? – спросила она, закончив разговор.

– Извини, лапочка, но мне некогда, – не отрываясь от машинки, сказал Фицпатрик. Потом, словно что-то припомнив, спросил: – А мой финансовый отчет уже подписан?

– После конференции вас желает видеть ответственный секретарь, пропела она.

Он поднял глаза.

– Значит, на обед у меня не будет денег?

Секретарша со страдальческим выражением открыла ящик и вытащила оттуда сумочку.

– Сколько вам нужно на этот раз? – спросила она.

Когда Фицпатрик вошел в ресторан, Этуелл уже сидел за столиком на переполненном посетителями втором этаже и, смакуя виски, внимательно изучал меню.

– Реджи, извини, что опоздал, – сказал Фицпатрик, потрепав Этуелла по плечу. – Меня вызвал ответственный секретарь, и я просидел у него дольше, чем можно было ожидать.

– Я знал, что рано или поздно они поймут, какое сокровище имеют в твоем лице...

Фицпатрик засмеялся и сел, а официант, который подвел его к столику, встряхнув, положил ему на колени розовую салфетку.

Заказав "кампари" с сельтерской, Фицпатрик надорвал пакет с хлебными палочками и вытянул одну из них.

– Итак, что нового?

– Говорит ли тебе что-нибудь имя: Марта Пирс? Марта Пирс из Майами-Бич?

– Марта Пирс? – нахмурился Фицпатрик. Отломив кусочек палочки, он бросил его в рот. – Нет, ничего...

– Клэр никогда не упоминала о ней? – удивился Этуелл.

– Нет, ни разу. А кто это такая?

Жестом фокусника, вытаскивающего из шляпы кролика, Этуелл вручил ему листок бумаги, на котором был написан адрес Пирс и номер ее телефона.

– Эта женщина взяла в аренду ту самую машину, в которой уехала Клэр!

– И ты так быстро ее нашел?

Этуелл пожал плечами, словно говоря: быстро, когда знаешь, как это делается.

– Сегодня утром я первым делом отправился в Центральное бюро по взысканию штрафов за нарушение движения и заставил их найти все талоны, выписанные двенадцатого августа между шестью и половиной седьмого вечера. Потом сел на телефон и начал обзванивать все агентства по прокату машин, сверяя регистрационные номера. И только одна машина – слава богу! оказалась "фиестой". Она принадлежит агентству "Херц". У них я и выяснил все остальное.

Фицпатрику принесли "кампари", затем появился официант, чтобы принять заказ.

– Я бы взял, если есть в меню, дыню, сырокопченую ветчину и холодную лососину, – сказал Этуелл, выбирая два самых дорогих блюда.

– Есть. Мне то же самое, – попросил официанта Фицпатрик. – И бутылку "вердиччо". – Он снова повернулся к Этуеллу. – Что еще ты узнал?

– Эта Пирс взяла машину в агентстве "Херц" в Мэйфейре рано утром десятого августа, а вернула ее утром тринадцатого.

– То есть на следующий день после исчезновения Клэр...

– Именно. Послушай, ты случайно не знаешь, есть у нее американская виза?

– Есть, – кивнул Фицпатрик. – Туристская виза. Она получила ее, когда летала в прошлом году в Нью-Йорк.

– Значит, при желании ничто не могло помешать ей отправиться в Майами?

– Ничто. – Фицпатрик попробовал "вердиччо", которое откупорил официант. – Но что ей делать в Майами? Она там никогда не была, никого не знает...

– Эту Пирс она как будто знает...

– Понятно... – Фицпатрик снова посмотрел на листок, который дал ему Этуелл. – Так как, по-твоему, мне быть? Позвонить ей и спросить, в чем дело, что ли?

– Не знаю. Понятия не имею. На первый взгляд вроде самое разумное позвонить. Но шестое чувство подсказывает мне, что делать этого нельзя. У твоей газеты случайно нет отделения в Майами?

– Только в Нью-Йорке. А что? Почему ты спросил?

– Было бы неплохо попросить кого-нибудь сначала походить вокруг этой Пирс и принюхаться. Посмотреть, что да как, понятно?

Фицпатрик кивнул.

– Из нашего нью-йоркского отделения время от времени в Майами ездят сотрудники за материалом о запуске в космос или очередном съезде, но, насколько мне известно, ничего интересного в ближайшие дни там не предвидится...

– Да-а, – задумался на секунду Этуелл. – Знаешь, то, что я тебе сейчас предложу, несколько смахивает на детективную ситуацию, но дело в том, что я знаком в Майами с неким Эдуардом Липпенкоттом, отличным частным сыщиком. Что, если позвонить ему и попросить присмотреться к Пирс? Он мне кое-чем обязан, а ты таким образом хоть узнаешь, с кем тебе придется иметь дело...

14

– Какого черта ты приперлась сюда? – рассердился Квинтрелл, входя в библиотеку своего особняка, стоящего на берегу Стар-Айленд. – Сюда тебе приходить запрещается, ты что, не знаешь?

– Извини меня, Ли, – вскричала, бросаясь ему навстречу, Марта Пирс. Но случилась беда! Жуткая! Я пыталась поймать тебя в театре, но мне сказали, что ты уже...

– Ближе к делу!

– Ли... – У Пирс задрожала нижняя губа. – Ли, ко мне только что приходил частный сыщик. Он... – Она принялась рыться в сумке в поисках носового платка. – Ли... он ищет Клэр Теннант! – выкрикнула она и залилась слезами.

Квинтрелл побледнел.

– Господи! – вырвалось у него, и взгляд его метнулся к окну. На лужайке, залитой светом ярко раскрашенных китайских фонариков, с десяток поваров и облаченных в ливреи слуг завершали сервировку изысканно убранного стола. – Ко мне вот-вот должны прибыть губернатор с женой и вся труппа лондонского балета!

– Ради бога, Ли! – рыдала в носовой платок Пирс.

Квинтрелл метнулся к бару и налил добрую порцию коньяку.

– Ну-ка, выпей! – сунул он ей в руку рюмку. – И расскажи подробно, что произошло.

Высморкавшись, Пирс глотнула коньяку. А потом отрывистыми фразами, всхлипывая и задыхаясь, поведала ему о визите Эдуарда Липпенкотта и снова зарыдала.

– О боже! – Квинтрелл прижал кончики пальцев к вискам, словно его вдруг поразила страшная головная боль. – Я и понятия не имел, что вы путешествовали под своими именами! Старик разнесет нас в пух и прах!

Пирс оторвалась от носового платка.

– Но мы всегда путешествуем под своими именами, – запротестовала она. Ты же это знаешь. Господи, Ли... – Она громко чихнула. – Если бы в тот раз в Париже, когда нас задержала полиция, мы предъявили фальшивые паспорта...

– Знаю, знаю! Все понял. – Головная боль, по-видимому, совсем доконала Квинтрелла. – Но что я скажу Старику? Он ведь с ума спятит, когда услышит про это!

– Неужели здесь только и думают, что о всемогущем Снэйте и о том, как он будет реагировать? – вскричала Пирс, и ее красные от слез глаза засверкали гневом. – Умоляю тебя, Ли, придумай, как отменить сегодняшнее "обоснование"!

У Квинтрелла отвисла челюсть.

– Ты хочешь сказать... ты хочешь сказать, что до сих пор не отменила?

– Конечно, не отменила! – возмутилась Пирс. – Ты отлично знаешь, что у меня нет права его отменять!

Квинтрелл уперся тупым взглядом в стоявшие на каминной доске часы.

– Уже почти половина двенадцатого! – словно не веря собственным глазам, сказал он. – Гинзел давно в пути.

– Свяжись с Кэйхиллом. Он сейчас у фонтана.

Снаружи донесся шум подъезжающих машин, шуршание шин на покрытой гравием аллее. Часы на камине пробили полчаса, и струнный оркестр заиграл "Лунный свет и розы".

– О боже, они уже приехали!

– Ли, ты должен позвонить Кэйхиллу!

– Что толку? Дюкасс покончит с Теннант до того, как они подъедут к фонтану.

– Пусть Кэйхилл свяжется с Гинзелом по радио и скажет ему, что "обоснование" отменяется.

Квинтрелл вынул из внутреннего кармана белого смокинга записную книжку и подошел к телефону.

– Это провал! – сказал он, набирая номер станции связи с телефонами, установленными в автомобилях. – Полный провал! Теперь не меньше месяца уйдет на то, чтобы сделать Теннант фальшивые документы. Не так-то просто отыскать среди недавно погибших женщину ее возраста и сложения... – Он остановился, чтобы назвать телефонистке номер телефона в машине Кэйхилла. – Найти ей место работы, сделать карту социального страхования... – Он опять остановился, на этот раз закрыв ухо рукой. – Алло? Кэйхилл? Это Квинтрелл. Слушай, у нас беда: мама заболела! Понял? Передай остальным. Да, жду.

Закрыв рукой микрофон, он повернулся к Пирс.

– Теперь надо подумать, как поумнее доложить Старику. Мне ему позвонить или... – Он снял руку с микрофона. – Что-о? – заорал он в телефон, и стекла его очков сразу запотели. – Но там все будет кончено, пока ты до них доберешься. Ладно, действуй! Действуй, черт побери!

И с силой швырнул трубку на рычаг.

– Когда не везет, так не везет во всем, – сказал он Пирс. – У Гинзела вышло из строя радио.

15

Фицпатрик проснулся внезапно: ему почудилось, что его зовет Клэр.

Несколько секунд он сидел неподвижно, ждал, когда она окликнет его еще раз. Но хотя в темной, удушливо жаркой спальне еще, казалось, эхом отзывался ее крик, единственным звуком, который он слышал, было тиканье будильника.

Весь мокрый от пота, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди, он снова упал на подушки.

До сих пор ему не приходило в голову, что ей может угрожать реальная опасность. Правда, после того как он нашел письмо из Института профилактической медицины, его встревожила мысль, что она может быть больна, но страх, который сейчас возник в нем, был гораздо сильнее.

Хотя они с Клэр никогда не относились всерьез к такому явлению, как телепатия, в их жизни бывали случаи, когда им казалось, будто они могут обмениваться мыслями на расстоянии. Фицпатрик вспомнил, как в начале года, например, Клэр вдруг охватило предчувствие чего-то дурного, и она поздно вечером позвонила ему в Амстердам. Он и вправду заболел, но полагал, что у него всего лишь простуда, ничего серьезного. По ее настоянию на следующее утро он пошел к врачу, тот определил, что у него вирусная пневмония, и тут же отправил его в больницу.

Фицпатрик не был суеверным, но никак не мог избавиться от леденящего душу чувства, что крик, который он слышал или который ему почудился, был тоже своего рода предвестием.

Но что он мог сделать? Звонить, как это сделала тогда Клэр, было некому.

Он взглянул на часы. 4.30. Девятое сентября, 4.30 утра. А может, все-таки позвонить кому-нибудь? В Майами сейчас половина двенадцатого поздно, но пожалуй, можно все-таки позвонить Липпенкотту.

Именно так он и поступит, решил Фицпатрик. Он выслал авиапочтой фотографию Клэр, и сейчас, вполне вероятно, у Липпенкотта есть какие-нибудь новости. А если нет, то пора напомнить ему о его обязанностях...

Фицпатрик включил лампу рядом с кроватью и открыл записную книжку на букве "л". Затем, закурив сигарету, набрал номер домашнего телефона Липпенкотта.

Через несколько секунд ему ответила женщина, судя по голосу молодая, его имя было ей знакомо.

– Нет, совсем не поздно, – уверила его она. – По правде говоря, Эд только что явился домой. Вот он...

Последовало короткое молчание, затем раздался голос Липпенкотта:

– Мистер Фицпатрик? Рад вас слышать! – Голос был приветливый и дружелюбный, с американским акцентом. – Чересчур поздно? Нет, конечно. Мы обслуживаем клиентов двадцать четыре часа в сутки и второй чашкой кофе угощаем бесплатно. Как Реджи?

– Ничего. Передает вам привет.

– Давно я его не видел. Последний раз мы встретились год назад, когда я приезжал в Брайтон на съезд Всемирной ассоциации детективов. Отличный он малый... А знаете, просто удивительно, что вы позвонили мне именно сейчас, продолжал Липпенкотт. – Сказать вам, у кого я только что был? У Марты Пирс! Ну как?

– В самом деле?

– Не очень-то радуйтесь, – предупредил Липпенкотт. – Я не слишком уверен, что мой визит к ней нам очень поможет, как бы не было наоборот. Скажите, вы хорошо знаете Майами?

– Я ни разу там не был.

– Так вот, эта дамочка, Марта Пирс, живет в роскошной квартире, в фешенебельном районе, таком, как ваш Мэйфейр... Ей далеко за сорок, и выглядит она соответственно возрасту. Работает в приемной у одного здешнего врача, довольно известного и, между прочим, англичанина... Должен сказать, что, прежде чем явиться к ней с визитом, я послал одного из своих людей узнать, не видал ли кто-нибудь, чтобы женщина, похожая по описанию на мисс Теннант, входила или выходила из дома, где живет эта Пирс. Нет, никто не видел. Я также проверил, не числится ли за Пирс каких-либо грехов. Тоже нет... Поэтому я решил, что ничего не потеряю, если пойду и выложу ей все напрямую... Я думал, она на меня накинется, оказалось – ничего подобного. Она не отрицает, что в августе была в Лондоне и что арендовала там "фиесту" в агентстве "Херц". Но упорно отказывается от того, что знает мисс Теннант, не говоря уже о том, что была у нее.

– Но это же чепуха! – отозвался Фицпатрик. – Если она не приходила к Клэр, то каким же образом нам удалось ее вычислить?

– Она утверждает, что ездила в Челси за покупками, а потом ужинала с друзьями в ресторане на Кингс-роуд.

– Тогда почему ее машина очутилась на Тайт-стрит? Не знаю, помните ли вы Лондон, но от Тайт-стрит до Кингс-роуд добрых десять минут ходьбы.

– Верно. Перед тем как пойти к Пирс, я посмотрел карту Лондона. И когда высказал ей это соображение, она ответила, что плохо знает тот район и что ближе, чем на Тайт-стрит, не нашлось места припарковать машину. Резонно?

– Пожалуй, – согласился Фицпатрик. – Но чем она объясняет то, что видели, как она уезжала вместе с Клэр, а какой-то мужчина выносил чемоданы Клэр?

– Опять же она излагает довольно правдоподобную историю. Говорит, что отвозила домой супружескую пару, с которой была в ресторане, и что ваш свидетель видел именно их, когда они садились в машину...

– А что же по поводу мужчины с чемоданами? Интересно, кто это едет на ужин с чемоданами?

– Пирс утверждает, что это были не чемоданы, а картонные коробки с ручками.

– Что?

– Картонные коробки с ручками. Может, вы сами сумеете проверить ее объяснение? По ее словам, она купила кое-какие вещи в магазине фирмы "Ягер" на Кингс-роуд. "Ягер" – так вроде это произносится?

– Да...

– Так вот, в "Ягере" покупки, судя по всему, положили в две серые картонные коробки с пластиковыми ручками. И хотя коробки были не особенно тяжелыми, мужчина, который с ней был, настоял, по словам Пирс, на том, чтобы донести их от ресторана до машины.

– Эти коробки все еще у нее?

– Нет. Но она показала мне пальто и брючный костюм с этикетками от "Ягера".

– Насколько мне помнится, – неуверенно сказал Фицпатрик, – "Ягер" действительно пользуется такими коробками. Месяц назад я купил у них костюм, и его упаковали в серую коробку с пластиковой ручкой...

– Итак, я понял, ваш свидетель находился в квартире на третьем этаже и в соседнем подъезде, верно?

– Да.

– И все события, очевидцем которых он был, происходили после наступления темноты?

– К тому времени, когда они уехали, наверняка было совсем темно.

– Скажите, мистер Фицпатрик, насколько надежен этот ваш свидетель? Мне начинает казаться, что он не очень-то разобрался в том, что видел, и сделал неверные выводы. Это возможно?

– Боюсь, что очень даже возможно!

16

На самом же деле радио у Гинзела было в полном порядке. Минут за десять до того, как его начал вызывать Кэйхилл, напарник Гинзела, рослый негр с сонными глазами, по имени Энджело, обменялся приветствием с водителем встречного грузовика, который предупредил, что на развилке возле Брикелл-авеню стоят полицейские и штрафуют всех подряд.

Тогда-то Гинзел впервые заметил, что мотор их машины как-то странно стучит.

– Как ты думаешь, что это такое? – спросил он у Энджело.

Энджело выключил радио, чтобы получше прислушаться.

– Может, трансмиссия полетела?

Опасаясь серьезной поломки, Гинзел остановился и вместе с Энджело несколько минут безуспешно пытался отыскать причину странного стука.

Так ничего и не добившись, оба залезли в кабину и снова тронулись в путь, начисто позабыв о том, что выключили радио.

Дюкасс раскладывал хирургические инструменты на подносе со специальной прокладкой, которая держала их как магнит, когда из динамика, висевшего на передней стенке прицепа, раздался голос Энджело:

– У нас забарахлил мотор, ребята. Какая-то неполадка. Хорошо бы на всякий случай проверить, как действуют ваши электроаппараты. Ясно?

Дюкасс взглянул на часы и громко выругался. До назначенного часа осталось всего пятнадцать минут – некогда разбираться с неполадками.

Осторожно, чтобы не потерять равновесия – прицеп мотало из стороны в сторону, – он протиснулся мимо подстилки, на которой лежала Клэр, и подошел к пульту управления.

– Придется проверить все сверху донизу и по порядку, – сказал он двум своим помощникам в резиновых фартуках.

Дюкасс щелкнул выключателями в первом ряду, и фальшивая перегородка в задней части прицепа разошлась на две половины, которые начали поворачиваться вокруг своей оси, обнаруживая ряды завернутых в холст туш. Как только две секции фальшивой перегородки стали параллельно друг другу, они поехали в разные стороны, пока не замерли в пазах вдоль стенок прицепа.

Дюкасс щелкнул очередным выключателем, и пандус, на котором стоял разбитый "фольксваген", мягко поплыл между рядов туш и замер у самых дверей.

– С этим как будто все в порядке, – сказал Дюкасс. – Теперь проверим травматическое оборудование.

Он повернулся к пульту и дернул на себя какой-то рычаг. На этот раз по рельсам, проложенным от передней перегородки прицепа к задней, двинулось специально оборудованное зубоврачебное кресло. Оно остановилось в шести дюймах от "фольксвагена". На противоположном конце рельсовой дорожки, на уровне кресла, была смонтирована секция "фольксвагена", состоящая из верхней стойки, к которой крепится лобовое стекло, части приборной доски, рулевой колонки с рулевым колесом и ножных педалей. Из стойки и приборной доски угрожающе торчали осколки стекла.

Как только кресло очутилось возле "фольксвагена", по обе стороны прицепа замигали красные огни.

– Всем ясно? – спросил Дюкасс, поднимая руку к очередному выключателю. – А теперь...

Ударила струя сжатого воздуха, и кресло, точно ракета, устремилось вперед по рельсам, пока не остановилось, задрожав, в семи с четвертью дюймах от рулевого колеса.

– Прекрасно. – Дюкасс снова посмотрел на часы. – Мы уже, наверное, почти доехали, поэтому, пока давление воздуха поднимается, давайте-ка посадим Теннант в кресло и пристегнем ремни.

В черно-желтой патрульной машине, что шла на восток по шоссе Саут-Дикси, полицейский, сидевший рядом с водителем, вдруг повернулся к своему напарнику.

– Послушай, сержант, – оглядываясь назад, сказал он, – не этот ли фургон с мясом кто-то пытался вызвать по радио несколько минут назад?

Сержант посмотрел в боковое зеркало.

– Если это он, то что-то уж очень быстро гонит.

– Давай остановим, а?

Сержант ответил не сразу. Пока дежурство шло без происшествий, но они подъезжали как раз к тому месту, где разрешен поворот патрульным машинам и каретам "скорой помощи".

– Давай.

Включив "мигалку", сержант перебрался в левый ряд, тормознул, завизжав шинами по асфальту, развернулся и помчался в обратном направлении.

Обогнав несколько машин, он пристроился позади огромного десятиколесного рефрижератора и начал определять его скорость.

– Так я и думал, – проворчал он. – Вот сукин сын, прет как одержимый! Ну-ка, давай выясним, в чем дело...

Второй полицейский, взяв мегафон, поднес его ко рту.

– Полиция! – размеренно и четко произнес он. – Посмотрите в зеркало, уменьшите скорость, подайте в сторону и остановитесь!

Тотчас загорелись красные тормозные огни рефрижератора. Замигал сигнал поворота, фургон стал прижиматься к обочине, быстро гася скорость.

Обе машины остановились. Полицейские, отстегнув привязные ремни, надели свои соломенные шляпы и вылезли на испещренное пятнами нефти шоссе.

Гинзел уже опустил стекло в окне, когда сержант не спеша подошел к кабине.

– Что случилось, сержант? – спросил он.

– Заглуши мотор и предъяви права.

Гинзел вытер вспотевшие ладони о белый комбинезон, вынул из кармана документ и вручил его сержанту.

– Все в порядке, – сказал сержант, проверив права. – А теперь, может, объяснишь мне, почему ты превысил скорость на целых десять миль, а?

Гинзел ткнул кулаком в рулевое колесо.

– Так я и знал! – повернулся он к Энджело. – Показатель скорости снова врет!

Сержант покачал головой, словно досадуя на то, что Гинзел не сумел придумать отговорки поумнее.

– А что с вашим радио? Тоже в неисправности, а?

Гинзел бросил на него озадаченный взгляд, нагнулся и покрутил ручку приемника. Внезапно в кабину ворвался шум голосов. "У тебя что, зуб на меня?" – мучительно громко допытывался кто-то. "Еще какой!" – послышался ответ. "Что представляет собой ваш десять-двадцать тире один-восемь?"