Текст книги "Побочный эффект"

Автор книги: Рэймонд Хоуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Лейтенант Келлермэн, высокий, болезненно худой молодой человек с рыжими, стриженными бобриком волосами и гладким мальчишеским лицом, сплошь усыпанным веснушками, то и дело поправлял на носу очки без оправы и смущался оттого, что его ботинки при каждом шаге издавали скрип.

Розовый от смущения, Келлермэн шагнул к столу и, положив на него портфель, начал говорить. Почти сразу же из противоположного конца зала кто-то крикнул:

– Ничего не слышно!

Келлермэн откашлялся.

– А так лучше? – спросил он, а затем стал объяснять, почему он и другие метеорологи дали, как он выразился, "такого маху" с определением курса движения "Хильды".

Закончив десятиминутное вступление, он открыл портфель и, достав карту Карибского моря, повернул ее так, чтобы было видно всем присутствующим.

– В настоящий момент "Хильда" находится вот здесь. – Он указал на плотную сетку изобар южнее острова Гаити. – Ураган смещается к северу, северо-западу со скоростью приблизительно тринадцати узлов, так что завтра к восемнадцати ноль-ноль... – он неловко сложил первую карту и взял другую, на которой было отмечено перемещение "Хильды" к восточной оконечности Кубы, циклон придет вот сюда. Проблема сейчас заключается в следующем: как только ураган начнет входить в зону Старого Багамского канала, штормовой фронт, очевидно, передвинется к северу и достигнет островов Абако. По нашим расчетам, после восемнадцати часов высадка на острове Гиппократа с судов типа "амфибия" станет чрезвычайно опасной, если не невозможной.

– А нельзя ли попытаться опередить ураган? – спросил президент.

Вместо Келлермана президенту ответил адмирал со шрамом на лице:

– Даже если мы закончим всю подготовку завтра к рассвету, потребуется не менее восьми часов, чтобы дойти морем от Чарлстона до отмели Малой Багамы. А к этому времени как прилив, так и остальные метеоусловия будут работать против нас.

– В таком случае, может, лучше отложить операцию и подождать, пока ураган не пройдет? – спросил государственный секретарь.

Президент вопросительно взглянул на Келлермэна.

– Если отложить операцию, – ответил тот, – придется выждать дней шесть-десять. Дело в том, что...

– Это слишком долго, – сказал президент. – Десять дней – это слишком долго.

При том, что столько людей было вовлечено в операцию, президента больше всего беспокоил вопрос секретности: помимо прямого предательства, любое неосторожно брошенное слово могло все раскрыть.

– Доктор Донэхью, – обратился президент к представителю Национальной лаборатории по изучению ураганов, – нет никакой возможности отвести ураган в сторону? Чтобы он обошел Багамские острова стороной?

– Вы имеете в виду – обработать облака йодистым серебром? – спросил седой импозантный мужчина с тростью.

– Минуточку! – вмешался возмущенный государственный секретарь. – Прошу прощения, господин президент, но мы до сих пор не можем развязаться с "Фиджи"...

– Развязаться? Я вас не понимаю.

Заместитель директора ЦРУ нервно откашлялся.

– Мне кажется, что, гм... сейчас не совсем подходящий момент и не то место...

– Прошу прощения! – сказал президент. И повернулся к государственному секретарю. – Вы, кажется, хотели что-то сказать? Мы слушаем вас!

– Не знаю, помните ли вы, как в семьдесят четвертом году ураган "Фиджи" надвигался на Майами... а потом внезапно изменил курс и направился к Гондурасу. В результате разрушений, причиненных ураганом, в Гондурасе погибло десять тысяч человек. Так вот, один геофизик из университета в Мехико утверждает, что он располагает доказательствами, будто наши люди из метеорологического центра "Штормфьюри" несут прямую ответственность за то, что ураган изменил направление. Он говорит, что таким образом мы отвели беду от Майами!

– Да это же просто смешно! – взорвался Донэхью. – В последний раз сотрудники этого центра рассеяли ураган "Джинжер" в семьдесят первом году!

Государственный секретарь только пожал плечами.

– Возможно, и так, я только хочу сказать, что, если нас заподозрят в каких-то фокусах с "Хильдой", нам несдобровать. Разразится грандиозный скандал! Пресса, черт бы ее побрал, и без того поносит нас за операции "Попай" и "Роллинг сандер".

– Ну хорошо! Все ясно! – сказал президент, жалея, что затронул эту тему. Он прошелся вдоль стола, присматриваясь к макету острова Гиппократа. А что, если доставить туда наше подразделение под командованием генерала Экланда воздушным путем? Высадить их завтра на рассвете вот на эту вертолетную площадку... – Он постучал пальцами по белому пластмассовому кружочку в южной оконечности острова. – Завтра к восходу солнца вы будете готовы, генерал?

Генерал-майор Экланд, высокий широкоплечий мужчина с худым волевым лицом и коротко стриженными волосами, начинающими седеть на висках, на секунду задумался. На его мундире под эмблемой воздушно-десантных войск виднелась орденская планка с набором наград за воинскую доблесть.

– Я думаю, да, – ответил генерал, по-южному растягивая слова. – Но это означает, что мое подразделение должно быть переброшено самолетом из Саванны, и к шести ноль-ноль мы должны быть готовы. Каков прогноз погоды на завтра? – обратился он к Келлермэну.

– Прогноз неважный, по крайней мере для посадки вертолета. На рассвете в этом районе ожидается штормовой ветер.

У Экланда вытянулось лицо.

– Понятно...

Однако президент даже не думал отступать.

– А что, разве обязательно лететь вертолетом? Разве нельзя посадить обычный самолет на эту лужайку? – спросил он, указывая на зеленый квадратик перед зданием больницы.

Все молчали.

– Кто-нибудь может мне ответить?

Генерал ВВС пробрался сквозь окружение президента к столу и, надев очки в роговой оправе, стал внимательно изучать макет.

– В каком масштабе сделан этот макет? – спросил он.

Вопрос повис в воздухе.

– Рехнуться можно! Кто-то должен же это знать! Кто делал макет?

Старший дежурный поспешил к одному из телефонов, стоявших в глубине зала, и стал набирать номер.

– Четверть дюйма к футу, – сказал он через секунду.

Генерал ВВС безнадежно покачал головой.

– Сесть на такую площадку едва ли возможно, господин президент, особенно если учесть, что с севера к лужайке подступают деревья, а с юга здание лаборатории.

Старший дежурный приблизился к столу и протянул генералу линейку.

– Здесь всего двести шестьдесят на сто двадцать метров, и ни вершка больше, – сказал генерал, измерив макет. – Я абсолютно уверен, что это невозможно! Ни при каких вариантах!

– А если использовать транспортный самолет короткого взлета и посадки? – спросил президент.

– Тоже не пойдет. Даже если ему удастся с грехом пополам сесть, минуя деревья, то он неизбежно врежется в здание лаборатории. А если подлетать со стороны здания, это ничего не изменит, хотя дом и ниже деревьев. Правда, добавил генерал, – мы можем заранее ликвидировать деревья. Пошлем вначале истребитель "Фантом", он расстреляет деревья ракетами, а потом еще сбросит напалм, так что к подлету транспортного самолета...

– Нет, – твердо сказал президент, – я с самого начала предупреждал, что эта операция должна быть проведена с минимальным применением силы и минимальными разрушениями.

Генерал посмотрел на президента поверх очков.

– Но я же ничего такого и не имел в виду, я говорил только о деревьях, – сказал генерал обиженным тоном.

– А представляете, что будет, если пилот промахнется и вместо деревьев попадет в больницу?

Председатель Объединенного комитета начальников штабов вынул трубку изо рта и оглядел собравшихся.

– Минуточку, господа, не будем торопиться. Если нам стало известно, что ураган надвигается на остров, то, видимо, об этом знает и Снэйт. Почему мы так уверены, что он останется на острове? На его месте я бы уже давно бежал оттуда, да так, что только пятки сверкали бы!

– Ну, ему не так-то просто убежать с острова, – сказал Форрестол. Улететь на самолете коммерческой авиакомпании он не может, потому что на Абако нет международного аэропорта. Если же он попытается улизнуть через Фрипорт или Нассау, там его возьмут в ту же секунду! – И он прищелкнул пальцами.

– Он может удрать морем!

– И это исключено, – парировал Форрестол. – В данном районе у нас нет взаимных соглашений о выдаче преступников только с Кубой и Гаити. Но надо быть круглым идиотом, чтобы рискнуть плыть туда на яхте, когда ураган приближается к Багамским островам!

– Кстати, а что с его пациентами? – спросил кто-то. – Ведь наверняка он постарается эвакуировать их куда-нибудь?

– Мы только что получили сообщение, что они уже начали прибывать в Майами, – сказал помощник директора ФБР, которого незадолго до этого подзывали к телефону. – Кстати, – добавил он, – наши люди арестовали Манчини для дачи показаний, хотя я не уверен, что нам удастся задержать его надолго. Этот сукин сын нанял целую свору адвокатов, и все они в один голос вопят, что его арест – нарушение неприкосновенности личности.

– А скажите, пожалуйста, доктор Донэхью, – обратился к нему генерал Экланд, указывая на макет, – как будет выглядеть этот остров после того, как по нему пройдет ураган?

– Согласно теоретической модели ураганных разрушений Елиснянского, на острове все должно быть сметено.

– Вы говорите "сметено". Это что же, в буквальном смысле?

– Здание лаборатории, возможно, устоит, поскольку оно, скорее всего, из железобетона.

– Совершенно верно, – сказал Экланд. – А что будет с ними? – Он указал на деревья вдоль северного края лужайки.

Донэхью снисходительно улыбнулся.

– К тому моменту, когда эпицентр урагана подойдет к острову, ветер сломает их, как спички.

– Кстати, расскажите нам о нем.

– А что, собственно, вас интересует? – переспросил Донэхью.

Генерал Экланд взглянул на Келлермэна.

– Здесь лейтенант докладывал, что эпицентр урагана, по предположениям метеорологов, будет шириной в пятнадцать миль и, по всей вероятности, пройдет прямо над островом. Вы согласны с таким прогнозом?

Донэхью осторожно кивнул, словно опасаясь какого-то подвоха.

– И погода в эпицентре урагана будет абсолютно ясной? Ни ветра, ни дождя?

– Ток воздуха пойдет к земле, но ощущаться это будет незначительно.

– Как долго остров будет находиться в эпицентре урагана?

– Наверное, около часа...

– Значит, около часа... – задумчиво произнес Экланд. – Ну хорошо, мы знаем, что разведывательный самолет может проникнуть в зону тропического урагана, лейтенант нам уже рассказал о таких полетах в зону урагана "Хильда". А что мешает нам послать транспортный самолет с группой в эту мертвую зону, когда она будет находиться над островом? Сесть в безветренную погоду, когда деревья будут уже сломаны, проблемы не представляет. Да и сопротивление, которое может встретить наша группа, после нашествия урагана будет значительно слабее.

Президент улыбнулся генералу благодарной белозубой улыбкой.

– Интересная мысль, генерал. Но, наверное, доктор Донэхью сейчас скажет, что самолет все равно не сможет приземлиться, поскольку лужайка будет покрыта обломками...

Донэхью кивнул.

– И к тому же залита водой после ливня, – добавил он.

– Мне, господин президент, все это понятно, – сказал Экланд. – Но я-то планирую воздушный десант. Он осуществит операцию, а потом расчистит дорожку, чтобы самолет мог сесть и забрать десантников.

Президент многозначительно поднял бровь.

– А ведь неплохая мысль! Чертовски неплохая! – Он окинул зал взглядом нет ли возражений. Возражений не было. – Ну что же, генерал. Считайте, мы договорились...

Донэхью, казалось, был потрясен.

– Но, господин президент, провести самолет в эпицентр тропического урагана – дело совсем не простое, для этого нужен летчик-ас!

Экланд вытащил из-под мышки пилотку, готовясь выйти.

– Ну так мы его добудем!

30

Роберт Кэнтрел нырнул под фюзеляж залитого светом прожекторов самолета "Буффало", который только что выкатили из ангара на территории военно-воздушной базы в Хоумстэде, и с грохотом открыл входной люк в кабину экипажа.

Кэнтрел, плотно сбитый мужчина средних лет с копной черных как смоль волос и висячими усами, был полковником ВВС и в условиях урагана налетал больше, чем кто-либо другой; тем не менее вначале он не был включен в группу, отобранную для проведения операции "Охота на ведьму", из-за возраста. Однако все его более молодые коллеги отказались добровольно взяться за это задание. Одно дело, говорили они, пролететь через ураган, и совсем другое – приземлиться в эпицентре, а потом взлететь с неподготовленной и залитой водой площадки, да еще когда кругом стреляют.

А вот у Кэнтрела отговорок не нашлось.

– Я готов лететь, – заявил он, – при условии, если мне хорошо заплатят и разрешат самому выбрать и тип самолета, и экипаж.

Глубоко вздохнув, Кэнтрел не без усилия влез в кабину, сбросил прорезиненный плащ и уселся слева, в кресло первого пилота. Сложив аккуратно все, что он принес с собой, – карты, фотографии, навигационные приборы, – он отрегулировал сиденье по отношению к педалям и надел наушники.

Согласно разработанному им плану полета, самолет должен был вначале достичь мыса Кеннеди, а там развернуться и направиться в сторону моря по магнитному азимуту 137. Таким образом, он не только войдет в зону урагана с попутным ветром, но и сумеет избежать встречи с самым опасным, правым, флангом "Хильды". Оказавшись в зоне урагана, Кэнтрел, целиком и полностью полагаясь на свой метеорологический радар, постарается отыскать эпицентр урагана. Согласно прогнозу, выданному компьютером, это произойдет как раз над островом Гиппократа. Если же эта информация ошибочна, ему самому придется определять, движется ли ураган по предполагаемому курсу с опозданием, или же курс его изменился. В первом случае он будет вынужден сделать несколько кругов в эпицентре урагана, пока внизу не появится остров, во втором – придется прекратить выполнение задания и вернуться на базу.

При выборе типа самолета следовало учесть три главных момента: конструкция должна быть достаточно прочной для полета в зону урагана; технические характеристики самолета должны позволить приземлиться, а затем взлететь с поросшей травою лужайки длиной менее тысячи футов; должна быть предусмотрена и возможность прыжков с парашютом.

И Кэнтрел не раздумывая остановился на "Буффало". Подобно животному, чьим именем этот самолет был назван*, он славился тем, что мог выдерживать самые сложные условия.

______________

* Buffalo – бизон (англ.).

Как только выбор был сделан, сразу возникла новая проблема: первоначально самолет этот разрабатывался по заказу американской армии, однако межведомственная борьба привела к тому, что уже к шестьдесят седьмому году ни американские сухопутные войска, ни ВВС не имели в своем распоряжении ни одного самолета этого типа.

Штабисты, разрабатывавшие операцию "Охота на ведьму", хотели позаимствовать самолет у ВВС Бразилии или Канады, но затем отказались от этого, боясь разглашения тайны.

На счастье, кто-то вспомнил, что один "Буффало" в свое время передали Управлению научных служб охраны окружающей среды, где его модифицировали и переоборудовали для высотной аэрофотосъемки.

И вот по личной просьбе президента "Буффало" был на время предоставлен американским ВВС. После героических усилий военных авиамехаников и гражданских инженеров из наземной службы аэропорта, которые работали без сна и отдыха, "Буффало" была возвращена прежняя оснастка и каркас самолета был дополнительно укреплен, чтобы он мог выдержать повышенные нагрузки, которые неизбежно возникнут при полете в зону урагана.

Однако укрепление каркаса и, следовательно, увеличение веса самолета имело и свою оборотную сторону – пришлось уменьшить запас топлива и до минимума сократить количество участников операции. Учитывая то, что на обратном пути они должны будут взять на борт захваченных преступников, освобожденную заложницу и уйму вещественных доказательств, Кэнтрел согласился лететь только со вторым пилотом, а Экланд сократил состав своей группы до двадцати человек, включая и двух медиков.

Пока Кэнтрел пристегивался к креслу, в кабину влез второй пилот молодой темнокожий лейтенант из штата Теннесси по фамилии Новак. Как и Кэнтрел, он был в костюме защитного цвета и высоких ботинках. В кобуре кольт сорок пятого калибра.

– Все на борту?

Новак надел наушники поверх бейсбольной кепки цвета хаки и начал пристегивать ремни:

– Все уже давно сидят по коням, а кони в нетерпении бьют копытами!

Пилоты без промедления приступили к предполетной проверке – проверили приборы в кабине, вспомогательную энергосистему и исправность двигателя. Наконец все было завершено, и группа высокопоставленных лиц, пришедших их проводить, отошла подальше от самолета.

Колодки убрали из-под колес, и, как только была дана команда запускать двигатели, Кэнтрел протянул руку к приборной доске в верхней части кабины и щелкнул тумблерами "пуск" и "зажигание". Сначала левый, а затем и правый двигатель фыркнули, и летное поле огласилось ревом турбин, превративших трехлопастные пропеллеры в почти прозрачные диски с красноватой каемкой по краям.

Новак нажал кнопку переговорного устройства на штурвале и сказал в микрофон:

– КДП аэродрома Хоумстэд, говорит "Буффало" СЭМ-ноль-один, как слышите нас – частота восемь и три десятых?

Как только Кэнтрел закончил проверку оборудования перед буксировкой и включил рулевое управление носового колеса, Новак произнес в микрофон:

– КДП аэродрома Хоумстэд, говорит СЭМ-ноль-один, прошу разрешения на буксировку.

– СЭМ-ноль-один, разрешаю буксировку на линию взлета, – ответил дежурный контрольно-диспетчерского пункта.

Кэнтрел отпустил стояночный тормоз.

– Ну, в путь! – крикнул он, давая газ.

Самолет медленно двинулся по бетонной дорожке. Прежде чем начать проверку тормозов и приборов, Кэнтрел повернулся к окну и махнул на прощанье рукой министру юстиции, который позировал фоторепортерам.

– А катись ты к чертовой матери, – одними губами безмолвно проговорил он и широко улыбнулся.

Родившийся и выросший в заброшенном шахтерском поселке в Аппалачах, Кэнтрел с малых лет недолюбливал полицейских, юристов и политиканов, а Форрестол, по его мнению, олицетворял самые худшие черты этих людей. Кэнтрел был абсолютно уверен, что операция "Охота на ведьму" вызвана лишь откровенным стремлением министра юстиции нажить политический капитал, и чувствовал себя оскорбленным, видя, что он пытается представить операцию как некий поход современных крестоносцев.

Во всяком случае, сам он вовсе не собирался наводить тень на плетень и не скрывал, что согласился участвовать в "Охоте на ведьму" исключительно из-за денег, поскольку в дополнение к обычному жалованью должен был получить вознаграждение за особо трудные условия полета плюс дополнительную плату за оказание специальных услуг и к тому же еще – за участие в боевой операции. Деньги ему были нужны как воздух: он задержал выплату алиментов, а кроме того, на него давил контролируемый мафией игральный синдикат, державший в руках его векселя на общую сумму в пять тысяч долларов.

Когда они коротали время за игрой в покер, дожидаясь, пока ураган достигнет расчетной точки, Кэнтрел рассказал Новаку, почему он согласился лететь, и Новак не поверил своим ушам.

– Ты, верно, спятил, старина, – сказал он. – Это что же получается? Лезешь в ураган только из-за того, что какая-то дамочка и парочка мафиози давят на тебя и надоели хуже горькой редьки? По-моему, это не выход. Честное слово, овчинка выделки не стоит!

И тогда Кэнтрел рассказал второму пилоту, что начиная с 27 июля 1943 года, когда инструктор из летной школы в Брайане, штат Техас, поднялся в воздух на одномоторном самолете и впервые в истории авиации пролетел через зону урагана, такие полеты стали обычным делом.

Однако Новак остался при своем мнении.

– Чушь все это! – только и сказал он. – Разве может полет в зону урагана стать обычным делом? Может быть, для тебя все это просто азартная игра? Твоя жизнь поставлена на карту, а ты сдаешь туза сопернику?.. – Новак вдруг заволновался и бросил карты на стол. – Послушай, старина, а может, ты хочешь покончить счеты с жизнью? Ничего себе, в хорошенькую историю я вляпался. Командир корабля – подпольный камикадзе!

– Единственное, чего мне сейчас хочется, – это чтобы ты продолжал играть в покер, – мрачно ответил Кэнтрел. – Ну а ты-то, умник, почему вызвался?

Темнокожая физиономия Новака расплылась в белозубой улыбке.

– Я? Я, старина, хочу доказать самому себе и другим, что я действительно мужик, а не тряпка. Ну чем я хуже остальных олухов?

Самолет приближался к взлетной полосе, пилоты закончили опробование оборудования.

В наушниках раздался голос диспетчера аэропорта:

– СЭМ-ноль-один, разрешаю проследовать к месту старта.

Кэнтрел вырулил на взлетную полосу, нажал на тормоза и включил двигатель на полную мощность. Дождь почти прекратился, и небо на горизонте начало светлеть.

Новак откашлялся.

– СЭМ-ноль-один к взлету готов.

– СЭМ-ноль-один, взлет разрешаю. Ну, ребята, ни пуха ни пера!

Кэнтрел рассмеялся.

– Вас понял, – сказал он многозначительно. Он отпустил тормоза, и огни на взлетной дорожке понеслись им навстречу, словно трассирующие пули.

Полет вдоль восточного побережья Флориды проходил спокойно, и через полчаса Кэнтрел, взяв в руки микрофон связи с пассажирским салоном, обратился к группе десанта.

– Через несколько минут мы ляжем на курс, ведущий в зону урагана, объявил он. – Если кто-то из вас еще не пристегнул ремни, самое время этим заняться. Минут через пятнадцать мы войдем в зону урагана, начнется такая болтанка, точно самолет скачет по ухабам.

Теперь самолет вел Новак, а Кэнтрел занимался прокладкой курса и держал связь с аэропортом. Получив от диспетчера данные о местонахождении самолета, Кэнтрел включил противообледенительную систему и сам сел за штурвал.

На карте, которую передал ему Кэнтрел, Новак очертил кружок и проставил около него время. Самолет начал левый разворот на 70°, набирая высоту. Новак бросил последний взгляд на береговую линию Флориды, пока она не исчезла под облаками.

Несколько минут самолет пробивался сквозь белую мглу, а затем ярко засияло солнце. На горизонте, словно огромный базальтовый утес, маячил ураган "Хильда".

Глаза у Новака вылезли из орбит.

– Вот так чудище! – воскликнул он. – Прямо из книжки "Бермудский треугольник"!

Пока они летели вдоль побережья, оба были заняты, сейчас же в их распоряжении было минут десять, когда они могли немного отдохнуть и перекинуться словом.

– Что ты об этом думаешь? – спросил Кэнтрел, выравнивая самолет.

– О Бермудском треугольнике? – Новак открыл новую пачку пузырящейся жевательной резинки. – Не знаю, вроде смешно верить в весь этот бред Атлантида и всякое такое, но ведь в здешних местах действительно происходят чудеса...

Кэнтрел включил автопилот, вытащил сигару и откусил кончик.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, прикуривая от большой бензиновой зажигалки "Зиппо" в серебряном корпусе, черной эмалью на ней были изображены игральные кости.

– Ну, возьмем для начала Фицпатрика. Что с ним произошло?

Кэнтрел пожал плечами.

– Ты же слышал, что об этом говорили на инструктаже.

– Болтали, что он вроде бы выбрался на берег? – Новак надул из жевательной резинки большущий пузырь, и он лопнул. – А я тебе говорю: этот бедолага и в глаза не видел острова. Ведь шлюпка-то его осталась на борту, кумекаешь? А пушка? Даже если он отправился вплавь, все равно нужно быть круглым идиотом, чтобы не захватить с собой пистоль!

– Надо быть круглым идиотом, чтобы пытаться справиться со Снэйтом в одиночку. А раз у него в голове не мозги, а опилки, то он и про пушку мог забыть.

– Ну ладно, а что ты скажешь про те пять военных самолетов, которые в сорок пятом году бесследно пропали где-то между Флоридой и Багамскими островами?

– Это ты про девятнадцатое звено? – Кэнтрел выпустил струйку дыма в потолок. – Да просто их командир потерял ориентировку, и у них кончилось топливо.

– Говоришь, потерял ориентировку?.. – спросил Новак с сомнением. Брось ты! Этот парень был летным инструктором, и они совершали учебный полет!

– Знаешь, чем вы, романтики, отличаетесь от нормальных людей? Если факты не вписываются в вашу схему, вы на них просто плюете.

– Видишь ли, стоит только запаниковать, как острова Флорида-Киз можно запросто спутать с Багамскими. А то, что тот парень впал в панику, всем хорошо известно. Ведь он даже забыл включить аварийный канал связи.

Раннее солнце начало нагревать кабину. Новак потянулся и приоткрыл вентиляционное сопло.

– А ты помнишь, что произошло с самолетом "Мартин Маринер", который исчез во время поисков девятнадцатого звена?

Кэнтрел пожал плечами.

– Самолеты этого типа отличала одна особенность – при переходе на турбулентный режим у них иногда отказывала регулировка подачи топлива, а в тот день еще и скорость ветра была тридцать узлов. Самое разумное объяснение: самолет взорвался в воздухе.

– Ну хорошо, а как ты считаешь, что случилось с самолетом ДС-3, командир которого уже сообщил, что видит огни Майами? Или вспомни-ка судьбу самолетов "Стар Тайгер", "Стар Эриэл" и "Суперфорт", которые тоже исчезли в районе Бермудов?

– Скорее всего, попали в грозу и потерпели аварию...

– Ну и дела! – сказал Новак, озабоченно взглянув на маячившую впереди черную громаду. – Если ты считаешь, что они развалились во время грозы, то что же будет с нами, когда мы влетим в этот ад?

Кэнтрел усмехнулся.

– Весь фокус в том, чтобы не дать урагану запугать тебя и не пытаться бороться с ним один на один. Только попробуй тронуть его – и тебе крышка. Поэтому единственный путь – подходя к нему, как можно дольше лететь на попутном ветре и все время помнить инструкцию о полетах через грозовой фронт.

– Слишком много захотел!

Кэнтрел включил метеорологический радиолокатор на дальний диапазон, и на экране появилась огромная фосфоресцирующая спираль.

– Взгляни-ка, – сказал он. – Ты видишь, что она как бы вращается против часовой стрелки? А нам известно, что ураган движется почти под прямым углом к нашему курсу. Поэтому, если мы влетим в зону вот так... – и Кэнтрел концом сигары провел на экране линию, которая шла от нижнего края экрана, затем поворачивала налево и сбоку входила в центр урагана, – ...мы будем двигаться с попутным ветром, который станет дуть чуть слева, но главным образом в хвост. Тогда нам удастся избежать завихрений, которые идут к востоку от "глаза" урагана.

– Хорошо, а как мы будем выбираться оттуда? – спросил Новак. – При условии, конечно, что выбираться будем на самолете, а не ногами вперед...

– Как я уже сказал на инструктаже, выходить из зоны урагана, конечно, сложнее, чем входить в него, особенно на самом первом этапе. Мы полетим вот так... – На этот раз кончик сигары прочертил линию, идущую из центра урагана, затем она отклонялась вправо, а под конец уходила к верхней кромке экрана. – Вначале ветер будет с силой бить в правый борт, но, как только мы пойдем на разворот, он снова станет попутным.

Пока они разговаривали, "Хильда" приблизилась и уже закрывала почти весь горизонт.

Еще до того, как мимо стали проплывать первые облака, которые медленно двигались по внешней окружности циклона, Кэнтрел выключил автопилот и перешел на ручное управление. Желая уменьшить нагрузки, вызванные завихрением, до минимума, он предельно убрал газ и изменил балансировку. Наконец, в качестве меры предосторожности против мгновенного ослепления от вспышки молнии, он включил на полную мощность освещение кабины и оба пилота надели солнцезащитные очки.

Клочья облаков проносились мимо лобового стекла. Как только самолет вошел в первый слой облаков, его стало бросать из стороны в сторону.

– Эй, слушай! – воскликнул Новак, когда они вдруг выскочили в пространство, просвечиваемое слабым светом солнца. – А все не так уж и плохо...

Однако очень скоро они снова оказались в зоне сплошной облачности. На этот раз воздушная круговерть была посильнее. С каждой минутой становилось все темнее и наконец стемнело настолько, что они увидели в лобовом стекле собственное отражение.

Несмотря на то что самолет был оборудован стекателями статического разрядника, статическое электричество вызывало такие сильные помехи, что продолжать прием по радио на высоких и средних частотах стало невозможно и не оставалось ничего другого, как выключить все радиоприборы.

К моменту, когда оба сняли шлемофоны, кистевые разряды – призрачное голубоватое свечение, которое иногда называют "огнями святого Эльма", начали вспыхивать на приборных досках.

Самолет угрожающе раскачивался.

– Видно, я сглазил, – сказал Новак, изо всех сил упираясь рукой в мягкую обивку кабины.

Начался дождь. Пожалуй, это был даже не дождь, а потоп – водяные струи с такой силой били по дюралевой обшивке, что пилоты почти не слышали друг друга и им приходилось громко кричать.

Как только метеорологический радар показал, что они находятся в тридцати пяти морских милях от эпицентра урагана, Кэнтрел начал левый разворот на 12°. Почти в ту же секунду раздался оглушительный треск, и им показалось, что весь воздух вокруг них превратился в огненный смерч.

В самолет попала молния.

Запахло озоном и жженой резиной. Несколько секунд оба они ничего не видели – перед глазами стояла белая черта вспышки, словно огненный шрам прошил неровную поверхность облака, а затем по диагонали – правое крыло самолета.

И вдруг, все еще продолжая выполнять разворот, они почувствовали, что падают. Причем не по дуге, как падает в пропасть машина, а отвесно вниз. Им показалось, что вперед их самолет больше не движется. Шум двигателей перешел в пронзительный вой, стрелки приборов точно с ума посходили. Вероятно, они пролетели вниз футов двести-триста, а когда падение прекратилось, почувствовали такой толчок, что каркас самолета задребезжал, точно камертон. Лампочки мигнули, потухли и снова зажглись. Из всех щелей кабины взметнулась пыль, и Кэнтрел захлебнулся от кашля.

Краем глаза Новак увидел, как что-то вылетело из кармана Кэнтрела и ударилось о потолок кабины.

Инстинктивно он отпрянул в сторону, ожидая, что на голову ему сейчас что-то свалится. Но ничего не свалилось. Он поднял глаза и увидел, что одна из сигар Кэнтрела словно прилипла к потолку.

Взглянув на авиагоризонт, Новак с ужасом увидел, что голубая половинка диска, изображающая небо, вместо того чтобы быть над коричневой, оказалась внизу.

Самолет летел вверх брюхом.

Молясь в душе всем святым, чтобы ему удалось перевернуть машину до следующей вспышки, Новак схватился за штурвал и положил самолет на правое крыло.

Сигара медленно соскользнула по стенке кабины и наконец замерла у ног Кэнтрела.

Самолет снова летел в нормальном положении. Кэнтрел, все еще не в силах из-за кашля произнести ни слова, поднял сигару и подал ее Новаку красноречивый жест, говоривший больше, чем любые слова.