Текст книги "Неспортивное поведение (СИ)"

Автор книги: Рэйчел Ван Дайкен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Два… чего?

– Угадай.

– Два поцелуя?

– Хм-м-м. – Он сорвал два поцелуя с моих губ. – Приятна на вкус, звучит хорошо, но нет, Кинс, на самом деле я думал кое о чем другом.

– Два… – я медленно сглотнула. – Объятия?

Рокот зародился у него в груди, прежде чем он рассмеялся.

– Скажи, что ты не серьезно.

Я не могла думать. Не тогда, когда он навис надо мной и касался меня. Быть голой не было у меня на повестке дня.

Его ловкие, умелые руки покоились на моих бедрах, а затем медленно начали двигаться к моей сердцевине.

– Два.

– Два. – Я сглотнула.

Он усмехнулся.

– Два. – Мне нужно было перестать повторять. Непроизвольная напряженность зарождалась между моих ног, необходимость сдвинуть их, сбежать и запереться в ванной.

– Оргазма. – Он пожал плечами. – Мне нужно два, Кинс, а потом только потому, что я чувствую себя великодушным, я подарю тебе еще один… если ты сможешь это вынести.

– Ах, так в спальне ты самоуверенный засранец? – Я попыталась обуздать свой страх.

Он так неистово поцеловал меня в губы, что я вдохнула воздух из его легких, изо всех сил пытаясь сохранить ясность мысли. Это происходило в реальности, но был ли реальным он? Было ли то, что происходило между нами, чем-то большим? Дай Бог, чтобы было.

Потому что об этом никто никогда не говорил.

О том, что будет после.

Прелюдия перед сексом – это все.

Сам акт… безжалостен в своем эгоистичном стремлении заставить вас думать только об удовольствии.

Но то, что после?

Секунды, которые превращаются в минуты, которые превращаются в часы.

Как насчет этого «после»?

Миллер уйдет?

Или останется?

– Прекрати думать. – Он обнял меня одной рукой. – Все, о чем тебе нужно беспокоиться, это ощущения.

– Но…

Я выгнулась, чтобы принять его.

И зажмурила глаза.

Мои бедра сжались вокруг его рук. Миллер использовал одну руку, чтобы раздвинуть их, и ввел меня в такое безумие, что я думала, что сойду с ума, когда мое тело опустилось на холодные простыни… Я горела, мне просто нужно было кончить, чтобы быть свободной, чтобы… Возбуждение зарождалось внутри меня, когда рот Миллера оказался у моего уха, его язык был влажным, а его смешок теплым.

– Готова?

– А? – Сбитая с толку, я открыла глаза.

Он меня не подготовил.

Возможно, это было частью его плана.

Ощущение, которую могу описать только как совершенство, настолько сильно ударило в меня, что я чуть не стукнулась об его голову. Твердые пальцы играли, растягивали, исполняли, словно я была футбольной игрой.

– Это один.

Мой мозг отказывался сосредотачиваться. Один? Один, а за единицей у нас идет?..

Два.

Подождите.

Я обвила руками его шею, когда его наглые руки превратили меня в мечущуюся в лихорадке сумасшедшую. Думаю, я его поцарапала, проворные пальцы создали еще больше напряжения, а затем я укусила его за плечо. Он выругался, а я начала задыхаться.

Мой крик освобождения не был красивым.

Он был почти болезненным.

Ощущение было настолько сильным, что я оказалась дезориентирована. А затем полетели джинсы.

Номер два чуть не убил меня.

Третий станет моим концом.

– Мне нужно быть внутри тебя, – умолял он.

Я кивнула, не доверяя своему голосу.

Затем потянулась к нему, а Миллер потянулся ко мне, удерживая свое тело надо мной, в то время как его губы надавливали, причиняли боль, требовали.

Он отстранился, наблюдая за моим лицом.

И потому что я волновалась, и потому что он видел слишком много. Я попыталась закрыть глаза.

– Кинс, – попросил он, – посмотри на меня.

Он прижал мои руки над моей головой и устроился поудобнее.

Я почувствовал его пульсирующую обжигающую плоть.

Мое тело жаждало ее.

Жаждало Миллера.

Мои глаза наполнились слезами.

– Пожалуйста.

– Я ни с кем не был, я сдавал анализы, я…

Я закрыла его рот поцелуем, мои губы быстро раскрылись, когда он скользнул в меня, только, чтобы быстро выйти, и проделал это снова, на этот раз так сильно, что заскрипела кровать, прикроватная тумбочка задрожала и упала лампа.

Мы сошли с ума.

Бешено его целуя, я встречала толчок за толчком.

– Ты мне нужна.

– Не так сильно, как мне нужен ты.

Миллер выругался, его язык проник в мой рот, погружаясь, кружа, в то время как он ускорял свой ритм. Он в последний раз поднялся надо мной, когда между нами хлынуло море удовольствия. Миллер поцеловал и толкнул через край. Его тело вздрогнуло, а мое онемело от удовольствия.

Он рухнул рядом со мной.

Мы оба смотрели на белый потолок в уютной тишине.

Я провела рукой по его рельефной груди.

– Кажется, сегодня по ESPN покажут интервью Джекса.

Миллер поцеловал меня в лоб.

– Хочешь посмотреть?

Я кивнула, благодарная за то, что ему со мной было так же удобно, как и мне с ним.

Миллер включил телевизор.

Звук новостей заполнил напряженное молчание.

– Оставайтесь с нами, дальше будут новости спорта! Вы увидите интервью любимых игроков, в том числе с Миллером Квинтоном, который, по слухам, встречается с сестрой квотербека Джекса Ромонов! У нас также подготовлен специальный отчет о ее жизни с семьей Ромонов и об удочерении, которого могло бы и не произойти!

Я застыла.

Миллер застыл.

Я закрыла глаза.

Боясь открыть их и увидеть осуждение или, по крайней мере, гнев, который, как я знала, увидела бы в глазах Миллера, когда он обнаружил, что я не была биологически связана с тем парнем, который был одержим моей защитой от всего большого и плохого в этом мире. Все будет похоже на то, что было с Андерсоном. Я еще крепче сжала глаза, когда меня настигли воспоминания.

– Он тоже тебя трахает? – Андерсон потянул меня за волосы, потащил меня к стене, а затем наказал меня еще одним жестоким поцелуем. – Я видел, как он вчера на тебя смотрел, заценивая твою задницу. – Он ударил меня по попе. – Хуже того, думаю, тебе это нравится!

Я покачала головой, говоря «нет». С тех пор, как Андерсон узнал, что мы с Джексом не кровные родственники, он начал подозрительно относиться к нашим отношениям.

Он схватил меня за шею и сжал.

– Если он к тебе прикоснется, то я его убью.

– Мой брат, – прохрипела я, – он – мой брат.

Глаза Андерсона смягчились.

– О, детка, не плачь. Извини, я просто… – Он отпустил меня и притянул в объятия. – Я просто так ревную… ты такая красивая, а большинство парней – не такие хорошие, как я, они не будут защищать тебя так, как я…

Миллер отпустил мою руку.

Она безжизненно упала сбоку от меня.

Кровать прогнулась.

Я выдохнула, когда звук льющейся в душе воды заполнил напряженный воздух.

Я лежала на кровати.

А через несколько секунд меня подхватили и отнесли в ванную комнату. У Миллера была напряжена челюсть, но он ничего не сказал.

Он вымыл мне спину.

Поцеловал меня в шею.

Прижал меня к стене и снова меня взял.

– Время для большей правды… друг, – тихо прошептал Миллер, когда он закончил, когда было тяжело дышать из-за воды, текущей по нашим телам.

Он оставил меня.

В душе.

Вода остыла, и я подумала о том, как долго смогу прятаться, прежде чем он придет, и снова меня заберет.

Так что, дрожа, выключила воду, схватила полотенце и пошла навстречу тому парню, который, как я была уверена, после сегодняшнего вечера будет очень зол.

ГЛАВА 21

МИЛЛЕР

Я злился.

Очень сильно.

Был больше чем готов что-нибудь сломать своими голыми руками. И ровно через шесть часов у меня тренировка.

Это означает: мы либо поговорим, либо будем спать.

Как, черт возьми, пресса добыла эту информацию? Тем более, ту, которую явно ни один из них не чувствовал необходимость мне рассказать?

Кинси вернулась в комнату с неуверенным выражением на лице, и медленно заползла на кровать, полотенце все еще было обернуто вокруг ее маленького тела.

– Я не знаю, как, черт возьми, они об этом узнали, но, учитывая то, что в последнее время Андерсон вел себя как настоящий придурок, думаю, за всем стоит он. Мое усыновление было еще одной вещью, из-за которой он ревновал меня к Джексу. Это стало переломным моментом между нами, он не мог справиться с отношениями, которые были у нас с Джексом… которые у нас есть. – Ее глаза наполнились слезами. – Но, Миллер, я все еще его сестра, во всех отношениях.

– Вот с чего ты решила начать? – я попытался сталь в моем голосе, но не смог. Что-то в этой ситуации меня раздражало, и я не мог понять, почему.

– Что? – Кинси сильнее подтянула полотенце, словно пыталась защититься от меня, будто я собирался причинить ей боль. – Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что мне жаль, что я тебе не рассказала? Когда бы ты хотел, чтобы я рассказала тебе историю своей жизни, а, Миллер? Хм!? До того, как ты переспал со мной в первый раз? Или после? Как насчет времени между, когда мы лежали голыми? Или нет! – Она щелкнула пальцами. – Подожди, я поняла, в аэропорту, правильно? Когда ты дал мне номер своего мобильного… – Она скривилась. – Ох, точно, ты же этого не сделал. Или как обо всех тех моментах, когда ты присылам мне е-мейл? Нет, это тоже не сработало бы, ну, тогда может быть, когда я вернулась из Европы? Да, это прекрасно подходит, за исключением того, что произошло вот это. – Она указала на меня затем на себя. – И мне очень жаль, что в последнее время я была немного отвлечена, но, давай! – Слезы покатились по ее щекам. – Когда наступит хорошее время, чтобы рассказать кому-то, кто тебе небезразличен, что те два человека в твоей жизни, которые должны были любить тебя больше всего на свете, выбирали не тебя, а наркотики? Хм? Или о том, что в ту минуту, когда они вышли из тюрьмы, куда попали за продажу наркотиков, они обратились ко мне лишь потому, что у семьи, которая меня усыновила, был сына, играющий в НФЛ? К тому времени я была достаточно взрослой, чтобы понимать, что единственное, что они когда-либо захотят от меня или от моей семьи – это деньги.

Меня охватил озноб.

– Что?

– Джекс – мой брат, – сказала Кинси, защищаясь. – Он всегда был моим братом, с тех пор как мне исполнилось одиннадцать лет, он был моим братом… но до этого… он был просто… моим соседом. Ребенком, в чьем доме я спала, когда мои родители были под кайфом. Его папа… я имею в виду, мой папа, моя мама… они мои настоящие родители. Именно они дарили мне рождественские подарки, когда в моем доме для меня не было даже конфеты, именно они помнили, когда мой день рождения, они следили за тем, чтобы у меня были новые зимние сапоги, чтобы у меня была куртка для школы. Мама даже покупала мне мороженое после первого дня учебы и спрашивала, как прошел день, именно они всегда были моими родителями. – Она скрестила руки на груди, и еще несколько слезинок скатилось по ее щекам. – Я просто, я не хотела вспоминать это все, не с…

– Болезнью твоего отца, – закончил за нее я, проводя руками по своему лицу. – И все это дерьмо Андерсона…

– Думаю, он все еще ненавидит Джекса из-за этого и обвиняет брата в том, что наши отношения закончились, хотя на самом деле, это произошло, потому что он был жестоким контролирующим психопатом. Но какое-то время он заставлял меня чувствовать себя… хорошо, и а потом у меня было ощущение, что я оказалась в ловушке в моем старом доме, ожидая, когда кто-нибудь меня спасет. – Она сморгнула слезы. – Он всегда обвинял Джекса в том, что тот смотрел на меня так, словно хотел меня.

– Кинс. – Боже, я вел себя как урод. – Скажи, что ты знаешь, что я не такой. Что я никогда и пальцем тебя не трону и даже не подумаю, что между тобой и твоим братом что-то есть. Скажи, что не ставишь меня на одну линию с Андерсоном.

Она опустила плечи.

– Я знаю, что ты – не он, но ты так расстроился и…

– Расстроился, – прервал я, – потому что ты мне небезразлична, потому что я хочу тебя знать, хочу всего, каждую чертову частичку тебя. Поэтому, когда я узнал из новостей, что тебя удочерили, а не ты мне об этом рассказала, да, я отреагировал, и мне очень жаль, но знай, что я никогда не буду относиться к тебе так, как этот ублюдок.

Кинси сглотнула.

– Кроме того, у меня был один из тех моментов, когда «мудак во мне» берет под контроль мой рот, и я позволил ему это.

Она хлюпнула носом.

Дерьмо.

– Мой отец был… – Я закашлялся, – Мой отец – алкоголик. Когда моя мама умерла… он все больше начал заглядывать в бутылку, думаю, отец просто хотел, чтобы боль ушла, но когда ты так сильно кого-то любишь, не думаю, что это действительно может помочь. – Я рвано выдохнул. – Я даже больше не вижусь с ним, не из-за отсутствия попыток, он просит денег, я их ему даю, и иногда он присылает смс, рассказывая новости о своей жизни. Знаешь, у нас у всех есть что-нибудь ужасное в прошлом?

Кинси потянулась к моей руке и сжала ее.

Я вздохнул.

– Нам стоит лечь спать.

– Да.

– Вместе.

– Ты на самом деле заявляешь на меня права, да, Миллер? – поддразнила она.

– Да, друг. – Я притянул ее к себе. – Но ослабь полотенце.

– Я – леди.

– Да, – сказал я хрипло ей в шею. – Ты – моя леди.

Она хихикнула.

– Это звучало так по-дурацки, но мое глупое сердце только что сделало кульбит.

– Черт, вот и правильно. – Я поцеловал ее в лоб. – Ведь я Миллер Квинтон, вот почему.

Меня ударили локтем в живот.

– Поумерь высокомерие.

– Это уверенность в себе.

– Ой ли?

– Да. – Я обернулся и выключил свет, а затем прижался к ней своим телом, устраивая ее там, где она и должна была быть – рядом со мной. – Например, я уверен в том, что проснусь хотя бы раз и устроюсь между твоими бедрами. И уверен, ты мне позволишь.

Ее дыхание стало прерывистым.

– Уверен, что завтра утром, когда я поцелую тебя между ног, то буду ругаться из-за того, что мне нужно идти на тренировку, а ты будешь ругаться из-за того, что, если ты опаздываешь, тебе придется делать бёрпи. – Я повернул ее лицом ко мне. – А еще уверен в том, что пропущу кучу ударов, потому что сосредоточен на твоем лице, а не на игре.

– Только на моем лице?

– На этом тоже. – Я с готовностью облапал ее грудь, а потом сжал попку. – И на этом, об этом не стоит забывать.

Она выгнулась, чтобы получше устроить свою попку в моей руке.

– Осторожно, – пробормотал я, мои пальцы вонзились в ее плоть. – Я восприму это как приглашение.

– Забавно, потому что я уверена, что ты хочешь, чтобы тебя пригласили.

– Всегда. – Я засмеялся. – Но нам нужно поспать, первый день всегда изнурительный.

Она застонала и обняла меня за шею.

– Больше никаких секретов.

Я успокоился.

– Кинс, мы не можем рассказать Джексу.

– Но…

Я поцелуем убрал ее сомнения.

– Подожди, пока не пройдет нескольких игр, хорошо? Пусть он привыкнет видеть нас вместе. Особенно сейчас, когда я знаю, почему он так сильно тебя защищает.

Она нахмурилась.

– Потому что он – мой старший брат?

– Нет, Кинс. – Я вздохнул. – Потому что, когда тебе больше всего нужен был герой, похоже именно он надевал чертов плащ и спасал тебя, как и должны поступать старшие братья… Потому что, когда ты плакала, когда была совершенно одна, именно Джекс справлялся с твоими слезами. Потому что, когда он закрывает глаза ночью, его единственная миссия – убедиться, что ты больше не прольешь ни слезинки. Полегче с Суперменом, нелегко все время носить плащ.

– Или спандекс, – добавила она с хихиканьем.

Я засмеялся.

– Да, это тоже.

– Завтра после тренировки я собираюсь поговорить с папой, хочешь пойти со мной?

Я вздрогнул. Это получилось непроизвольно.

– Или нет. – Она начала отстраняться.

– Нет, не в этом дело. – Я обнял ее. – Я просто… разве ты не хочешь провести время с ним наедине?

Она опустила голову мне на грудь.

– Мой папа все обо мне знает. Давай… по крайней мере с ним будем честны насчет всего этого.

Она просила меня сказать ее умирающему отцу, что у меня есть к ней чувства.

Никакого давления.

– Хорошо. – Я попытался дышать, но чувствовал, как у меня сдавило грудь. – Я не лучшим образом справляюсь со смертью.

– Забавно, но ты потрясающе вел себя сегодня с тем маленьким мальчиком.

Я вздохнул. Она понятия не имела, сколько эмоциональных сил мне потребовалось, чтобы не расплакаться или просто не сбежать от всего этого… потому что хоть мои демоны и отличались от ее демонов, но они все же существовали.

Одиночество все еще преследовало.

Пустота все еще оставалась.

– Спасибо, Кинс. – Вот так. Простое «спасибо». Намек что пора прекращать и ложиться спать. Пришло время для осознания. Время чтобы продумать слова, которые должен сказать ее умирающему отцу, когда я сам даже не уверен в том, что понимаю – что же именно происходит между нами.

Я не мог заснуть еще примерно час. И когда это наконец-то произошло…

Мне снилось лицо моей мамы…

Ее улыбка.

И полное опустошение, которое почувствовал, когда ее не стало в моей жизни, когда за ней и отдалилась Эмерсон, и оцепенение, которое пришло в тот момент, когда осознал, что единственным человеком, на которого мог рассчитывать, был я сам.

ГЛАВА 22

МИЛЛЕР

Джекс произнес ряд проклятий в сторону нападающих.

– Черт, клянусь богами футбола, если вы пропустите еще один блок, я надеру вам задницы! – Джекс пнул траву и практически устроил истерику, которая соперничала с истериками худших квотербеков в лиге.

– Дай нам минуту, – крикнул я Джексу.

Санчес посмотрел на меня и сказал парням, чтобы они сделали по глотку воды.

Мы оба подошли к Джексу.

Санчес держал в руке шлем, его лицо было покрыто потом и грязью. Парень поймал каждый дерьмовый бросок, который Джекс делал в его сторону, почти жертвуя своим телом, а сейчас была всего лишь практика, а не большая игра.

– Что? – Джекс насмешливо посмотрел на нас обоих.

Санчес поднял руки.

– Ты сексуально подавлен, или сегодня просто все тебя бесят?

Джекс уставился на землю.

– Простите.

Я провел рукой по своей потной голове.

– Мужик, знаю, что с твоим отцом все плохо, я еду к нему с Кинс сегодня после…

– Какого черта? – Джекс хмуро посмотрел в мою сторону, уронил шлем и схватил меня за джерси. – Ты будешь держаться подальше от ее рта!

Я отдернулся.

– Именно ты поощрил нас, настаивал, чтобы мы были вместе!

Санчес усмехнулся, глядя то на меня, то на него.

– Лучше, чем телесериал. Я просто постою здесь и посмотрю, продолжайте!

– Я помню, что сказал. – Джекс ущипнул себя за переносицу. – Я просто… я не думал…

– Что? – прорычал я. – Что мы на самом деле станем лучшими друзьями? Что ей нужен кто-то помимо тебя, чтобы помочь ей?

Его тело слегка вздрогнуло.

Этого было достаточно.

– Черт побери. – Невероятно! Я откинул назад голову и рассмеялся, – Ты ревнуешь!

Глаза Санчеса становились все больше, мне уже стало казаться, что они сейчас вывалятся из орбит и покатятся к ногам Джекса.

– Ух ты! Тайм-аут! Ты «тыкаешь» свою сестру?

Джекс застонал.

– Не мог бы ты просто… – Он покачал головой. – Не быть собой хотя бы пять минут, а, Санчес?

Санчес посмотрел на меня, потом на него.

– Тогда введите меня в курс дела.

Я посмотрел на Джекса, его губы были сжаты.

Ладно.

– Это показывали в новостях прошлым вечером. – По крайней мере, эта часть была правдой. – Кинси и Джекс – не биологические брат и сестра. Ее удочерили.

– В одиннадцать лет, – закончил Джекс глухим голосом. – Она должна была прийти к нам на ужин, я нашел Кинси в ее доме… у нее было кровотечение, она споткнулась о какой-то стакан… там повсюду была кровь, ее родителей не было дома… иголки валялись на полу, как мусор… – Он сглотнул, его адамово яблоко медленно двигалось вверх и вниз, словно он пытался не заплакать. – Она сказала, что я похож на ангела.

На этот раз Санчес хранил молчание.

– Она называла меня Капитаном Америкой, тупо, знаю, но с тех пор я был с ней, мои родители пытались, но не могли зачать других детей, и просто казалось… это было суждено, понимаете?

– И ты, правда?.. – спросил его Санчес.

– Я, что? – Джекс не смотрел на меня.

– Ревнуешь? Ты ревнуешь?

Джекс расстроено выругался и ударил ногой по земле. Хорошо, что остальная часть команды уже начала выбегать обратно на поле.

– Я чертовски сильно ревную… потому что она смотрит на него так, как смотрела на меня, словно он – ее герой, а я последние несколько месяцев только все портил, защищал ее, бесил ее, защищал ее, снова бесил…

– Может, – перебил я, – пора тебе просто… позволить ей жить.

– Да. – Он облизал губы. – Раньше я лучше справлялся с этой хренью.

– С какой? Был достойным человеком? – Санчес просто должен был это сказать.

– Нет, был хорошим братом, а потом заболел отец и… – Его глаза были не сфокусированы. – Все остальное… – Джекс пожал плечами. – Я не могу потерять еще и ее.

– Ты ее не потеряешь, – пообещал я.

Он не выглядел так, словно верил мне, когда снова надел свой шлем и пошел к игрокам.

Санчес толкнул меня локтем.

– Если бы у нас было свое реалити-шоу по телику, то этот момент был бы просто убийственным… просто представь себе, играет скрипка, тихий плач на заднем фоне…. – Он вздохнул.

– Кто ты? – Я оттолкнул его.

Он просто рассмеялся и сказал: «Грант Санчес», будто это отвечало на все вопросы.

– Эй! – Он схватил меня за руку. – Серьезный момент… не нужно, повторяю еще раз, не нужно сейчас с ним связываться. – Его глаза стали серьезными. – В последнее время у него в жизни достаточно дерьма, и если ты… если ты причинишь ей боль… – Парень закатил глаза. – Боже, я чувствую себя таким говнюком, что вообще говорю об этом, но если ты причинишь ей боль, если он узнает о Лас-Вегасе, если он просто нюхнет в твоем направлении и узнает, что ты не просто заменяешь его на некоторое время, а планируя делать это на более постоянной основе… – Санчес вздрогнул. – Знаю, ты как-то заполучил его разрешение, что бы там это ни значило, черт возьми, но мне кажется, что он все еще не решил насчет тебя и Кинс. И это он еще не знает о том, что произошло между вами. Если ты причинишь ей боль, тебе не удастся найти достаточно отдаленное место, чтобы спрятаться, где бы он не смог тебя найти и похоронить тело, а я слишком молод, чтобы попасть в тюрьму из-за тебя, чувак.

– Это была ободряющая речь? – прошипел я.

– Да. – Санчес стрельнул в меня дерзкой усмешкой. – Как я справился?

– Дерьмово! – У меня возник соблазн вывихнуть ему челюсть, используя свой шлем.

– Невозможно преуспеть во всем. – Он пожал плечами и, подмигнув, побежал к остальным игрокам.

Я медленно следовал за ним, и чувство вины пробивалось сквозь мою форму.

Я все еще чувствовал запах Кинс, когда делал вдох.

Чувствовал ее на кончиках моих пальцев.

Да, я не имел никакого права осуждать Джекса.

Потому что, когда она смотрела на меня так, мне хотелось лишь быть достойным этого взгляда. И почти каждый раз мне казалось, что я не соответствовал.

ГЛАВА 23

ДЖЕКС

У меня было дерьмовое настроение.

Возникшее из-за еще более дерьмовой ситуации.

Я не мог сосредоточиться ни на чем, кроме того, что не получал сообщений от Харли, потому что постоянно сбегал из своей квартиры.

Сегодня во время практики мои броски были ужасными.

Моя концентрация была сосредоточена на злючке, которая на вкус была как жевательная резинка, и имела самый сексуальный хриплый смех, который я слышал.

Я принял душ, схватил свои шмотки и сел в машину.

Дождь быстро бил по лобовому стеклу, словно был так же зол, и так же мучился, как и я. Выругавшись, завел машину и поехал.

И каким-то образом оказался у дома Харли.

Промок под дождем.

Перед ее дверью.

Мои стопы заняли, по крайней мере, половину коврика у двери, в центре которой висел небольшой знак с надписью «Благослови вас Бог».

Я опустил голову и поднял руку, но дверь внезапно распахнулась. На меня уставилась маленькая пожилая леди с ярко-белыми волосами, ее темно-карие глаза были остры, а губы сжались в тонкую линию.

Я сглотнул.

– Ты. – Ее голос был хриплым, словно она выкуривала пачку в день последние тридцать лет.

Я облизал губы.

– А, Харли…

– Вот. – Бабушка Харли сунула коробку мне в руки, в которой явно лежало, по крайней мере, две джерси и мяч.

– Что э?..

– Черные маркеры на столе. А я пройдусь, подышу воздухом.

– О-кей, – выдавил я и прошел мимо нее в поисках черных маркеров. Это был самый странный прием от фаната, который у меня когда-либо был.

– У меня есть внуки. – Она фыркнула, схватила легкую куртку и ключи. – Харли едет домой, – добавила, выходя.

Дверь захлопнулась за ее спиной.

– Ну, ладно. – Я вздохнул, вытер руки о джинсы, затем снял колпачок с фломастера и занялся делом.

Я написал свое имя, моя подпись заняла, по крайней мере, половину плеча каждой джерси, а затем мысленно сделал заметку, что нужно принести бабушке Харли больше спортивных принадлежностей… особенно когда я заметил декор квартиры.

Обои со «Смельчаками» Белвью.

Харли не шутила, говоря о том, что ее бабушка была нашей фанаткой.

Рядом с кроссвордом стояла кружка с эмблемой «Смельчаков». Над кружкой все еще вздымался пар от горячего кофе, словно она планировала хорошо провести день, но вместо этого я постучал в ее дверь и… что? Бабушка Харли решила, что ей нужно прогуляться под дождем?

Звук открывающегося замка заставил меня вскочить на ноги в попытке выглядеть так, будто я на самом деле был у обеденного стола Харли. Черт, никогда за всю свою жизнь мне так сильно не хотелось спрятаться.

Какого черта я вообще тут делаю?

Я просто… хотел проверить, как она, извиниться лично. Понюхать ее? Черт! Я сходил с ума.

Дверь распахнулась.

Харли положила свою сумку на рядом стоящее кресло, а затем подняла глаза. Раскрыла рот и подошла ко мне.

Я приготовился к удару.

Ждал пощечины.

Даже закрыл глаза.

Но когда ничего не произошло, мне пришлось открыть их, чтобы встретиться с девушкой, с которой я переспал и бросил. Кто так поступает? Кто спит с девушкой, которая действительно нравится, а на следующий день сбегает?

Я.

Засранец Джекс – вот это звучит правильно.

– Ты. – Она ткнула меня пальцем в грудь. Боже, она была как более высокая версия ее бабули.

– Я.

– Почему ты здесь?

– Потому что ты не говоришь со мной.

– И это автоматически означает, что я хочу тебя видеть? Пригласить тебя к себе домой? Сварить тебе суп?

– А есть суп? – Мой желудок как по команде заурчал. Я не мог устоять перед домашней едой, учитывая все разъезды команды. Я не виноват.

– Нет. – Она скрестила руки на груди. – Я имею в виду, ну, у нас всегда есть суп, это наша фишка. Не спрашивай.

Мой рот наполнился слюной.

Я не был уверен из-за чего именно: из-за ее близости, из-за того, как ее влажные волосы липли к щекам, или из-за того, что я забыл поесть после тренировки.

– Прости. – Я могу говорить еще больше похоже на робота? И еще глупее? – За то, что бросил тебя… – Я провел руками по мокрым волосам. – За то… – Я потер лоб. – За все это.

– За все это? – прошептала она.

– За плохую часть. – Сделал шаг к ней. Наши тела соприкасались, грудь к груди. Дыхание занимало больше сил, чем должно было. – Не за хорошую.

– Кто сказал, что было что-то хорошее? – Она с вызовом подняла бровь.

Я ухмыльнулся.

– В самом деле?

– В самом деле.

– У тебя, должно быть, дерьмовая память, Харли.

– Или, возможно, это было не так уж запоминаемо.

Я инстинктивно обрушился на ее рот, обхватил за попку, потому что не мог ничего с собой поделать. Затем поднял девушку на старинный обеденный стол ее бабушки и положил Харли прямо на джерси, потому что буквально не смог совладать с собой, когда она находилась так близко ко мне.

Глаза Харли закрылись, когда я целовал ее в шею и разорвал ее мокрую одежду, исследуя руками все, что мог, касаясь каждой сладкой части тела, до того как она мне скажет, что все кончено, что я облажался.

– Ты мудак, – пробормотала она мне в рот, а затем так сильно укусила меня за нижнюю губу, что я вздрогнул от боли. – Огромный мудак.

– Я знаю.

– Ты оставил меня одну. – Она поцеловала меня сильнее, затем укусила. Потом эта сумасшедшая схватила меня за штаны, проскользнула рукой внутрь и так сильно сжала мой член, что он чуть не впал в кому, от потери крови. – Занялся со мной сексом и сбежал!

– Дерьмо. – Как, черт возьми, меня возбуждают прикосновения этой психопатки? Она меня убьет! Сделай меня бесполым! И все же я двинулся у нее в руке. Мои губы раскрылись, я наклонился к ней. – Мне жаль, так чертовски жаль.

– И ты мудак.

– Самый большой мудак в мире. – Согласился я, когда ее прикосновение стали мягче, я дернулся и чуть не ослеп.

– О'кей, – тихо сказала она.

Я посмотрел ей в глаза.

– О'кей.

Харли отпустила меня, потерла руки и пожала плечами.

– Так значит, ты хочешь немного супа?

Что?

Она бросила мне усмешку через плечо.

– Это «нет»?

У меня возникли проблемы с тем, чтобы составить предложение любого рода, помимо того, которое обозначало бы, что мы окажемся голыми на кухонном столе.

– Гм… – Я разочарованно вздохнул. – Конечно да, суп. Суп – это звучит хорошо.

Харли рассмеялась.

– Я прикалывалась над тобой. Кстати, ты прошел тест.

– Как это? – Я сузил глаза.

– Ну, ты пытался быть джентльменом, когда хотел лишь одного – раздеться догола в гостиной моей бабули. Кстати, плохой решение, у нее установлены камеры.

Я сделал небольшой круг.

– Обманула. – Харли продолжала смеяться. – Пойдем.

Она протянула руку.

Я ее принял.

Но не должен был.

Она заставляла меня хотеть того, что мне не следовало хотеть.

Весь проклятый день я думал лишь о ней – не о футболе, не об отце, а о ней.

Подмигнув, она потащила меня в спальню, закрыла за собой дверь, затем стянула через голову кофту и бросила ее на ковер.

– Теперь, когда мы закончили болтать…

Я не позволил ей закончить, а проглотил ее несколько последних слов. Одной рукой зарылся в ее волосах, другой стягивая с попки джинсы, пока она расстегивала мои. Мы начали смеяться, когда споткнулись, направляясь к кровати.

Я потянул Харли, чтобы она легла на меня, и вздохнул.

– Я по тебе скучал.

Она застыла.

– Я тоже по тебе скучала.

Это все, что мне нужно было услышать.

И вот мой рот снова захватил в плен ее губы.

Прежде чем я снова потерял рассудок.

– Я принимаю таблетки, – простонала она. – Просто… подумала, после прошлого раза и…

– Да, – закончил за нее я. – Чтобы не полностью разрушить этот момент, но хочется знать, должна ли твоя бабушка прийти в ближайшее время?

– Нет, не думаю…

Звук открывающейся двери лишил меня речи.

Я был в нескольких секундах от того, чтобы ощутить Харли, в нескольких сантиметрах от того места, где хотел быть.

– Харли, девочка? – позвала бабушка. – Ты в своей комнате?

Она быстро закрыла мой рот рукой.

– Да, бабуль, я просто, гм, играю в настольную игру. – Она закатила глаза, когда я облизал ее пальцы.

Харли вздрогнула, а я перевернул девушку на спину, прижимая к кровати своим телом и располагаясь у ее входа.

– В какую игру?

– Да, Харли, в какую игру? – пробормотал я, прижимаясь к ней.

Ее глаза сузились.

– В… в… «Горки и, гм, Лестницы»!?

– А я горка или лестница? – прошептал я.

С ее губ сорвался смешок.

– Я просто забыла свой телефон, а вы, дети развлекайтесь, – крикнула бабушка в ответ

Харли расстроено застонала.

– Лучше накрой эту лестницу, дорогая!

Харли закрыла лицо руками.