Текст книги "Неспортивное поведение (СИ)"

Автор книги: Рэйчел Ван Дайкен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Прольется кровь, – сказал себе под нос Санчес, а Эмерсон пихнула меня ногой под столом.

Что? Типа я знал, как улучшить ситуацию?

– Забавно, как ты оскорбляешь то, в чем ни хрена не разбираешься, – сказал Джекс слишком спокойным голосом. – Наверное, это будет похоже на то, как я, появившись на твоей работе, скажу, что ты делаешь ее неправильно. Чем сказала ты занимаешься?

– Спортивной экипировкой. Я модель, рекламирую спортивную экипировку. А еще я учу йоге по всему миру… – Она наклонилась, я уж было подумал, что Джекс сдрейфит и откинется назад, но он меня удивил, когда подался ей навстречу, с лицом, полностью лишенным эмоций. – Ты собираешься заявиться ко мне на работу и продемонстрировать правильную позу?

Эмерсон закрыла лицо руками. Санчес издал низкий свист, а я не мог отвести глаза от «крушения поезда».

Джекс не повел и мускулом, вместо этого он наклонил голову и, наконец, ухмыльнулся.

– Знаешь, это вроде как смешно…

– Что? – Харли сузила глаза.

– Сколько ты не знаешь о футболе, жизни, мужчинах… или, возможно, даже о своей собственной профессии. Эй, Санчес…

Санчес выругался.

– Что?

– Сколько часов в неделю ты занимаешься йогой?

Я прикусил губу, чтобы не засмеяться.

Я знал, что он пошел на йогу только потому, что Эмерсон заставила его туда пойти, потому что была убеждена, это поможет ему больше не получать травмы. Парень боялся идти сам, поэтому заставил нас с Джексом пойти вместе с ним.

В течение недели нам надирали задницы, поэтому мы попросили тренера нанять кого-нибудь на полный рабочий день для работы со всей командой.

Последние полгода мы занимались йогой два раза в неделю.

А Джекс, ну, он подошел к Харли, как профессионал.

Из нас троих именно он был перфекционистом.

– Ох. – Санчес потянулся к картошке фри. – Я бы сказал не больше трех-четырех часов в неделю, ничего безумного.

Харли вздернула брови.

– Вы?

– Мы. – Джекс ухмыльнулся, потянулся за картошкой фри и сунул ее в открытый рот Харли. – Поэтому, может быть, в следующий раз подумай, прежде чем что-то говорить, или просто сиди и красиво выгляди. Это поможет завести больше поклонников.

Харли подавилась картошкой фри.

А Джекс подманил рукой нашего официанта.

– Ну, что, ребята, готовы заказывать?

– Все прошло хорошо, – прошептал я Кинси.

– Наверное, мне следовало сказать ей, чтобы она начала с секса и закончила разговором, – прошептала она, прижав пальцы к своим вискам.

– Всегда есть следующий раз, – подмигнул я.

***

– Не жалей. – Я погладил Кинс по ноге. – По крайней мере, он так зол на нас за то, что мы ее пригласили, что отбросил весь свой гнев из-за нашего поцелуя.

Кинси застонала и стукнула кулаком по диванной подушке. После ужина Джекс сказал ей, что квартира в ее распоряжении, а он идет к родителям, и они встретятся там утром.

Это был его способ сказать, что ему нужно побыть одному.

Я подбросил Кинси на машине, а затем последовал за ней в дом, потому что она отказалась идти дальше без сопровождения – боялась темноты. Я зашел в каждую чертову комнату и в каждой включил свет, чтобы убедиться, что никто не поджидает Кинс, чтобы отвезти ее в чужую страну и продать в сексуальное рабство.

Я закончил осматривать последнюю комнату десять минут назад.

Десять минут назад я должен был уйти.

Вместо этого сидел на диване.

Проклятье, почему я мучил сам себя?

– Он сбежал из своей собственной квартиры, Миллер. Я бы сказала, что Джекс очень зол. Разве просить о том, чтобы брат хоть на минуту сосредоточился на своей жизни – так много? Чтобы повеселился?

– Здесь явно есть история. – Я вытащил пульт из ее руки и переключил канал.

Почему ей нравился сериал «Футболисты»? Он был оскорбительным, но, в то же время, совершенно реалистичным, просто напоминание о том, как нас видел мир, или, возможно, как себя видела вся лига.

Кинси подогнула ноги и устроила их под своей попкой, покрытой серыми спортивными штанами, в которые переоделась, пока я играл в ее личную службу безопасности.

– Он просто… он лучше работает, брат может разделять вещи. Когда у него не получается это делать, когда области его жизни размыты, то Джекс расстраивается. Он гиперчувствительно относится к тому, чтобы встречаться с неправильной девушкой… думаю, почти так же чувствителен, как в отношении возможности найти правильную девушку и, что его будет недостаточно. – Кинси нахмурилась. – Наши родители… у них просто потрясающие отношения. Честно говоря, – сказала она, пожав плечами, – это довольно высокая планка, к которой брат стремится… и довольно большая мечта, которой тяжело следовать, когда ты не только лидер американской команды, но и ее идеальный капитан, золотой мальчик, тот, кто никогда не косячит, редко пьет, посещает больницы в свои выходные дни и хочет мира во всем мире. – Кинс хихикнула. – О'кей, возможно, он напился в прошлом году, когда вы выиграли, и никогда ничего не говорил о мире во всем мире, но ты, же понимаешь, что я имею в виду, верно? Ведь, над вашими жизнями нависает огромное увеличительное стекло… иногда я думаю, что из-за этого Джекс боится жить.

На ее лице появилось чувство вины.

– Но он обещал, что попробует… пару лет назад… так что, теперь должен действовать в соответствии со своим обещанием – встречаться с девушками, – затем добавила она.

– И прекратить запирать тебя в гардеробных перед большими танцами, типа выпускного.

– Да. Ну, теперь у меня есть мой большой плохой бойфренд, чтобы сражаться с ним за меня. – Кинси подмигнула, выдернула пульт из моей руки и снова переключила на «Футболистов». – Значит, никаких монстров?

– Только те, которым я сказал спрятаться и подождать, пока ты не заснешь, и только потом заявить о себе. Надеюсь, здорово, что я сказал им, что они могут выпить содовой.

Я ухмыльнулся. Боже, как же красива Кинси – лицо без макияжа, блестящие темные волосы и полные соблазнительные губы.

Я инстинктивно кое-что поправил у себя в штанах, и обнаружил, что девушка наблюдала за мной.

Проклятье.

Я раздраженно выдохнул, зная, что на данный момент не могу встать, чтобы Кинси не заметила… Проклятье, она уже поняла, ведь, было мучительно очевидно, куда именно направлялись мои мысли.

– Спасибо, друг. – Кинс снова произнесла это слово, чтобы напомнить мне, а может, чтобы напомнить нам.

Я кивнул.

– В любое время.

– Знаешь… поскольку мы друзья, ты можешь оставаться чуть подольше, если хочешь. Это ничего не означает, лишь то, что ты готов серьезно относиться к обязанностям телохранителя.

– Нет. – Я покачал головой. – Это, наверное, не очень хорошая идея.

– Знаю, – прошептала она. – Момент истины?

– Момент истины, – повторил я.

– Я никогда не смогу жить одна, слишком сильно переживаю.

– А так как Джекса здесь нет…

– Как насчет того, что притвориться соседями по квартире, у которых нет абсолютно никакого сексуального прошлого, и которые решили устроить пижамную вечеринку, без всяких там прикосновений? – умоляюще произнесла она. – Прости, клянусь, я этого не планировала. Я просто… сейчас, когда столкнулась с возможностью твоего ухода, думаю о всевозможных планах спасения и об имеющемся у меня оружии.

– Выложи мне хоть один план спасения, один пример оружия, и я останусь. – Я скрестил руки на груди.

– Ты будешь смеяться надо мной.

– Возможно.

– Ладно, итак, мой первый план спасения, – рыкнула она и, спрыгнув с дивана, побежала к двери. – Скажем, кто-то выломает дверь. Я побегу по коридору, там рядом со стенным шкафом находится место, где можно спрятаться. – Она побежала к шкафу, я последовал за ней.

Кинси наклонилась и сняла экран с одного из вентиляционных отверстий, а затем бросила мне фонарик, который там спрятала вместе с предоплаченным мобильным. – Подержи это.

– Какого черта, тебе понадобился фонарик?

– Злоумышленники всегда сначала отключают электричество.

– Дерьмо, мне нужно поговорить с Джексом о том, чтобы он запретил тебе смотреть телевизор по ночам.

– Телеканал «HLN» – моя слабость, – поддразнила она и подмигнула.

– Больше никогда не произноси это предложение. – Я указал на нее фонариком. – Куда дальше?

– Сюда. – Кинси ползла по полу. – Быстрее, опускайся.

Я упал, ударяясь коленями о твердый деревянный пол.

– Это безумие. Ты ведь знаешь, правда?

– Т-с-с-с. – Она пихнула ногой мое плечо. – Это выживание.

Я усмехнулся; она была милой. Психически больной, но милой.

– Вот так. – Кинси наконец добралась до небольшого книжного шкафа, а рядом с ним – укромный уголок, шкаф, в который не смогла бы уместиться и половина моего тела. – Я приделала на нем замок изнутри.

– Ты? – Я указал на нее фонариком. – Приделала замок изнутри? Самостоятельно?

– Ну так мне нравится «Home Depot»! Что из этого? (прим. пер.: «Home Depot» – крупная в мире торговая сеть, которая занимается продажей инструментов для строительства и ремонта.)

– Ты ведь себя слышишь, да? Весь этот разговор? Ползание по полу? Откуда весь этот страх?

Лицо Кинси осунулось. А потом она встала. Момент был потерян.

– Ты прав, мы должны…

– Друг. – Я произнес это слово, находясь так близко к Кинси, что чуть не касался ее губ своими губами, а затем потянул девушку обратно на пол. – Давай попробуем правду, только один раз. Ты говоришь, я слушаю.

– Иногда правда страшнее лжи, Миллер.

– Иногда, да, Кинс.

– Как насчет того, чтобы оставить все как есть… Важно использовать каждую минуту жизни, которая тебе дана, и в этом я очень похожа на своего брата, и когда сталкиваюсь с тем, что могу контролировать, хочу контролировать. Я хочу знать, что если кто-то сломает эту дверь, то сделаю все, что в моих силах, чтобы спастись. – Ее глаза закрылись. – Потому что жизнь не полна людей, которые готовы тебя спасти… иногда, все, что у тебя есть – это ты, – прошептала она.

У меня дрогнуло сердце. Я почувствовал, как его ритм сбился, когда я обхватил ее лицо своими руками.

– Это самая грустная гребанная вещь, которую я, когда-либо слышал, Кинс.

– Правда тоже может быть грустной, – заметила она.

И, возможно, я не имел права.

Но пообещал себе. В тот момент, если когда-нибудь встанет выбор «она или я» – пожертвую собой. Потому что такие девушки, как Кинси, те, кто слепо доверял, кто видел лучшее в каждом, кто считал своей работой найти счастье, эти девушки заслуживали спасителя. Такого, кто будет сражаться за них, так что в конце, когда они умрут – если до этого дойдет – будут знать, что это произошло не потому, что они остались одни.

Звук открывающейся двери заставил меня вскочить на ноги.

Кинс испуганно взвизгнула, а затем потащила меня в спальню, выключила свет, затем потянула меня в гардеробную и зажала рукой мой рот.

– Кинс? – голос Джекса снова заставил биться мое сердце.

– Дерьмо, – прошипел я. – Если он меня здесь найдет.

– Мы скажем, что играем в прятки! – Кинс толкнул меня локтем.

– С моим членом? – прошипел я. – Потому что Джекс подумает именно так!

– Кинс? – снова позвал Джекс.

– Дерьмо, твой телефон, – прошептал я ей на ухо. – Где он?

– В кармане.

Я быстро засунул руки в оба ее кармана, застонал не обнаружив искомое, затем нырнул в задний карман, и в процессе сжал попку. Кинси тихонько взвизгнула. Я снова сжал ее, не в силах ничего с собой сделать.

Какая у этой женщины попка!

– Миллер, сосредоточься, – прошептала она, протягивая руку.

Я отдал ей телефон, но вторую руку не сдвинул с места.

А себе сказал, что просто любое движение вызовет шум, не обращая внимание на то, что мы сейчас разговариваем.

Кинси отключила звук у телефона.

И вдруг я поблагодарил бога за то, что оставил свой телефон в машине.

А вот мои ключи…

– Твои ключи. – Кинси начала похлопывать меня сверху вниз, как обычно обыскивали в аэропорту. И хотя я помнил, что мои ключи находились на кухонном столе, позволил ей продолжить. – Я не могу их найти.

– Ищи усерднее. – Я ухмыльнулся, глядя на ее руки, в этот раз они двигались медленнее по моему телу, а затем остановились, когда достигли переда. – Извини?

– Ах ты врун! – она ударила меня в грудь. – У тебя их нет, не так ли?

– Я забыл. – Моя улыбка была приклеена к лицу, а член готов начать полномасштабную войну против моих джинсов, чтобы вырваться на свободу.

Я поймал ее руку, прежде чем она меня ударила, а затем другую, и прижал ее запястья над головой Кинси.

Послышались шаги.

Я медленно прижал Кинси к дальней стене гардеробной, позади нескольких зимних пальто, и прижался к ее телу.

Кинси не отводила от меня глаз.

Наши тела идеально друг другу подходили.

Я уже это знал.

Я был внутри нее и все еще злился, что потерял ее тепло и эти ноги больше не на моей талии.

О том, как крепко она меня сжимала.

– Прекрати это, – прошептала она.

– Я ничего не делаю.

– Ты… – Она посмотрела вниз. – Ты.

– Я не могу контролировать все, не с тобой, Кинс, прости.

Звук шагов становился все громче.

Дверь в спальню открылась.

Вспыхнул свет.

Свет в гардеробной все еще был выключен.

Обеспокоенное выражение лица Кинси не помогало. И опять же, никак не помогал факт, что, если бы Джекс нас нашел, то допустил бы худшее, потому что мы явно от него прятались.

Ее глаза наполнились слезами.

И вдруг я осознал. Это было больше, чем притворные отношения.

Больше, чем болезнь ее отца.

Больше, чем Андерсон.

Я просто не знал, как были связаны точки, и почему мне было так важно ее защитить.

– Посмотри на меня. – Я облизал губы. – Просто сосредоточься на мне.

Она кивнула головой, ни разу не моргнув.

Несколько минут спустя по квартире разнесся звук закрывающейся передней двери.

Я выдохнул.

Мое тело было в огне.

Я был готов.

Кинси встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

– Спасибо тебе за это.

– За обыскивание? В любое время. – Я пробовал шутить, хотя все, что хотел сделать, это раздеть ее догола и пихнуть к стене. Войти в нее со всем напряжением, которое росло между нами, и утонуть между ее ног, несколько лет жить там в блаженстве, а затем повторить этот процесс.

– Ты знаешь, что я имею в виду. – Кинси взяла меня за руку и вывела из гардеробной.

И позже в тот вечер, когда Кинси заснула на диване, то все еще держала меня за руку.

С таким же успехом она могла держать мое чертово сердце.

ГЛАВА 8

ДЖЕКС

Я проснулся с ужасной головной болью.

Харли.

Что за дурацкое имя «Харли»? Для девушки? Я сделал мысленную пометку добавить ее в список девушек, с которыми больше никогда не заговорю. Все время, что длился этот проклятый ужин она дела лишь одно – оскорбляла не только меня, но и мою профессию. Страшно бесит, что я все еще думаю о ней. Но еще больше бесило, что в ту минуту, когда она вошла в ресторан, и я хорошенько ее рассмотрел, то чуть не споткнулся на ровном месте.

У нее были глаза цвета электрик, которые пронзили меня, словно нож, и именно по этой причине я был вынужден взглянуть в ответ. Мне редко бросали вызов в любой сфере жизни, включая футбол, так с чего это она смотрела на меня как на пустое место? Словно моя работа – полная фигня? Словно я просто очередной тупой футболист? Как же меня это взбесило и заставило понять, какого высокого я о себе мнения – о том, чего достиг.

Унижение на вкус как дерьмо.

Загудел мой телефон, я потер лицо, схватил еще одно одеяло с дивана и включил телевизор. Я все еще был у своих родителей; к счастью, вчера вечером прихватил кое-какую одежду из квартиры, пустой квартиры, в которой отсутствовала Кинси.

Не в первый раз, наверное, и не в последний.

Кроме того, я знал, что она в безопасности. Она же была с Миллером.

Снова телефон подал сигнал.

С ворчанием я посмотрел на экран.

Я не узнал номер. Начнем с того, что только у нескольких важных людей в моей жизни был этот номер.

Я провел пальцем по экрану и просмотрел сообщение.

Неизвестный номер: Я просто хотела официально извиниться, что прошлым вечером вела себя как задница. Вчера вечером я смотрела чемпионат по американскому футболу на ESPN Classic. Очевидно, футбольные боги разозлились и хотели доказать, что я ошибаюсь. Ты был хорош. Ты бы мне поверил, если бы я сказала, что мне было физически больно набирать это сообщение?

Какого черта?

Неизвестный номер: P.S. Твоя задница все равно выглядит толстой в этих штанах.

Я рассмеялся.

И перечитал сообщения.

У девушки были стальные яйца.

Неожиданно я осознал, что улыбаюсь, уставясь в телефон, словно мне вручили Олимпийскую медаль за отличную передачу, и начал печатать ответ.

Я: Я вообще удивлен, что ты смогла напечатать это извинение (или скорее это было утверждение?) не умерев. Должно быть, это было так же болезненно, как осознание того, что в черном моя задница выглядит не так хорошо, как я думал.

Вот так! Это звучало хорошо.

И я все еще смотрел на свой телефон.

– Джекс? – позвала мама.

Я был внизу в гостиной. Я заночевал на диване в доме родителей из-за вечернего сообщения мамы, о том что папа хотел со мной поговорить. Я заставил Кинс подумать, что злился на нее – просто не хотел, чтобы она знала детали, кровавые детали, те, которые не дали бы ей уснуть ночью. Отцы, старшие братья, мужчины – это была наша работа. Именно так меня воспитали. Я очень серьезно относился к той роли, которую отвел мне отец. Мы были созданы, чтобы принять на себя трудности. Я таким вырос, и чертовски уверен, что и сейчас не собирался подводить отца, позволив Кинси не спать ночью из-за переживаний. Легче или лучше бы от этого ей не стало. Если уж на то пошло, сестренка снова могла бы заболеть. Поэтому я дал родителям строгие инструкции, которым, к моему удивлению, они следовали.

Я узнаю детали и доведу да Кинс позитивную версию.

Конец.

– Что случилось?

По какой-то причине я спрятал свой телефон, словно подросток, просматривающий порно, а затем мысленно обругал себя. Мне было тридцать два, а не тринадцать.

Наконец мама вошла в комнату. Ее каштановые волосы с проседью были собраны в короткий хвост на макушке, на ней были ее любимая толстовка от Victoria's Secret и штаны для йоги.

Нахмурившись, она сморщила нос, глядя на телевизор. Черт, я даже не был уверен, что именно там показывают.

Я услышал стоны.

О, хорошо. Канал HBO. Хороший выбор, Джекс.

– Я не понимаю, почему вы с сестрой так одержимы этим сериалом. – Она вздохнула и покачала головой.

– Говоря такое убедись, что Кинс не услышит, как ты это говоришь. «Футболисты» – ее наркотик. – Я продемонстрировал кавычки в воздухе, на что мама усмехнулась и бросила мне подушку в лицо. – Эй!

– Мне нравится, когда ты остаешься здесь.

– Мне тоже. – Я огляделся. – Напоминает, на что была бы похожа моя жизнь, если бы папа не заставил меня поднять задницу и не съехать отсюда. Вероятно, я бы все еще жил в вашем подвале и просил тебя стирать мои вещи.

– Маловероятно. – Улыбнувшись, она подмигнула. – Я бы тебя выставила до того, как это произошло бы.

– Я тоже тебя люблю, мам.

– Нам нужно поговорить.

Да, снова чувствую себя тринадцатилетним.

Мой телефон пиликнул дважды.

Неужели Харли написала ответ?

Почему меня это волнует?

Почему я так быстро становлюсь рассеянным из-за какого-то сообщения?

– Ты выглядишь напряженным. – Мама похлопала меня по руке.

– Совсем нет. – Ложь. Я жил в постоянном состоянии стресса: сон, стресс, сон, повторить.

Она сжала губы, а потом произнесла слова, которые я боялся услышать.

– Дорогой, думаю, нам пора звонить в хоспис.

Я втянул ртом воздух и посмотрел на ее сжатые руки. Между пальцами была зажата бумажная салфетка, на пальце блестело обручальное кольцо.

Нечестно.

Это было неправильно.

Папа играл в футбол в колледже.

Все еще бегал марафоны.

Мой отец был здоров.

Хоспис?

– Нам нужно рассказать Кинс, дорогой, – раздался голос мамы. – Это несправедливо по отношению к ней. Я сказала ей заехать в пятницу, и продолжаю посылать веселые сообщения, как ты и хотел, но, дорогой, ему не становится лучше, он не… – голос ее прервался всхлипыванием. – Дорогой, папа не поправится.

– Ты этого не знаешь, – сказал я шепотом. – Врачи сказали…

– Он больше не хочет делать химиотерапию. Он… – она вздрогнула. – Он хочет жить, милый, но не так, как сейчас… с постоянной болезнью, онемением, усталостью, болью.

Химиотерапия убивала отца, медленно поедая изнутри. Я придал лицу самое сильное свое выражение и подавил гнев, печаль, каждое чувство, которое подвело бы мой голос, то, как стоял, то, как говорил.

– Я понимаю. – Я кивнул и притянул маму в крепкое объятие, ненавидя тот факт, что дрожал не потому, что мне было грустно. Я дрожал, потому что отец проигрывал битву. И в этой вселенной не было ни одной чертовой вещи, с помощью которой я мог бы помочь ему выиграть.

Она отстранилась и вытерла глаза.

– Ну все, больше никакой печали. Расскажи мне, как вчера прошел ужин.

Я застонал из-за смены темы. Мама хорошо умела менять тему, она говорила что-то вроде: «О, дорогой, я так горжусь тобой за выигранную игру, ты знал, что внучка Лолы недавно устроилась на работу недалеко от города? Разве она не прелестна?».

– Ого. – Я усмехнулся. – Мило, мама, очень мило.

– Итак, ужин?

– Ты. – Я рассмеялся. – Если так хочешь знать, девушка, с которой свела меня Кинс… – Глаза мамы загорелись, как рождественская елка. – Да, судя по взгляду на твоем лице, ты уже планируешь мою свадьбу и готовишь мне презервативы с пробитыми в них дырками.

– Я бы никогда не дала презервативы своему сыну. – Она положила руку на сердце.

– Мама! Ты в прошлом году давала мне презервативы!

– Ты еще не женат! Мне нужны внуки! – вскричала она. – Я пыталась тебя воодушевить. Доктор Фил говорит, что…

Я прикрыл уши.

Она отдернула мои руки.

– Итак? Значит, все прошло хорошо?

– Она меня оскорбила.

Похоже, маму это не обеспокоило.

– И моих друзей.

Даже не вздрогнула.

– И практически сказала, что у меня совсем нет мускулов.

Мама наклонила голову.

– Ну, ты довольно худой.

– Ты даже ее не знаешь, но уже на ее стороне! Вот почему я не привожу девушек домой! Ты бы нас поженила до того, как она бы вышла за дверь!

– Что не так с браком?

– Кто женится? – раздался скрипучий голос моего отца.

– О, Бен, разве это не чудесно? – заорала мама.

Папа стоял сверху на лестнице, ухмыляясь во весь рот.

– Вернись в кровать! – приказал ему я.

– Я хочу сэндвич! – закричал он.

– По крайней мере, к нему снова вернулся аппетит. – Я обнадеживающе взглянул на маму.

Она встала.

– Это еще не конец. Почему бы тебе не привезти юную леди на семейный ужин в эту пятницу? Когда придет и Кинс.

– Мы больше не устраиваем семейные ужины по пятницам, – сказал я невозмутимым голосом. – Мы прекратили их устраивать, когда уехала Кинс.

– Хорошие новости, Бен! – крикнула мама, но все время усмехалась мне: – Мы снова устраиваем семейные ужины по пятницам!

– Ура. – Я ясно получил свою порцию сарказма и обычного поведения от отца.

Я нехотя поднял вверх кулак, а затем медленно покачал головой, глядя на маму.

– Этого не будет.

– Будет. – Она так сильно ткнула меня в грудь пальцем, что ногтем практически проткнула мою кожу. – А теперь будь хорошим мальчиком и позвони девушке. – В одно мгновение выражение ее изменилось из радостного в печальное. – Знаешь, если ты остепенишься, это благотворно повлияет на твоего отца.

– Ты используешь больного человека, чтобы манипулировать мной. Где-то записано, что это против правил.

Она пожала плечами.

– Я – мама, и сама устанавливаю правила. Приведи ее. Осчастливь отца. Неужели это так трудно?

Трудно.

Черт.

Папа высунул голову из-за угла.

– Что там у нас с сэндвичем?

– Еще больше хороших новостей! – мама направилась к лестнице. – Наш сын приведет домой девушку!

– Ох, а я все это время считал его геем.

– Я тоже тебя люблю, папа. – Я показал ему средний палец, пока мама была к нам спиной, и получил такой же в ответ, когда она повернулась ко мне, чтобы показать «класс».

Мне стало почти жалко бедную девушку, которой придется сидеть за нашим обеденным столом. Если ты не рос среди безумцев, было немного сложно привыкнуть.

Я усмехнулся, просто подумав о том, как Харли будет справляться с моими родителями.

Наверное, просто прекрасно.

Она могла высказать им в лицо всевозможные гребаные оскорбления, а они все равно будут так взволнованы тем, что дышащая женщина прошла через нашу дверь, что примут ее в семью с распростертыми объятиями. Как раз этого-то мне и не нужно.

И все же, когда я достал телефон и увидел еще два сообщения от нее, то не мог не представить, как это будет происходить.

Я быстро ввел ее имя и добавил номер, с которого она мне писала, в контакты, а затем прочитал сообщения.

Харли: Не хочу тебя огорчать, но с такими обтягивающими штанами, даже бабуля смогла разглядеть эту задницу.

Харли: Кстати, она передает привет, бабуля твоя большая поклонница.

Джекс: По крайней мере, кто-то в твоей семье меня любит, возможно, мне стоит ее пригласить на свидание вместо тебя.

Харли: Уточнение. Это была подстава. Ты даже не знал, что я там буду, так что это не настоящее свидание, Квотербек. Кроме того, я веган.

Я закатил глаза.

Джекс: Я в шоке.

Харли: Я пошутила… Мне нравится колбаски.

Я чуть не подавился собственным языком, потому что мое воображение определенно пошло не туда, и попытался придумать ответ.

Харли: Любые колбаски.

Джекс: У меня реально нет ответа на это сообщение.

Харли: Ты парень.

Джекс: Не извиняюсь.

Харли: Не просила.

Джекс: Пойдешь со мной на свидание?

В тот момент, когда я отправил сообщение, мне захотелось вскрыть свой телефон и найти способ вернуть его обратно.

Какого черта я делаю?

Ответ пришел мгновенно.

Харли: Зачем? Прошлым вечером недостаточно отведал моего очарования?

Джекс: Если тогда ты была очаровательной… а если честно, я не знаю. Единственное твое преимущество – это отличная задница, не то, что у меня.

Неужели мне нужно убеждать девушку пойти со мной на свидание?

Харли: Ах, комплимент. О'кей, Квотербек, я пойду с тобой на свидание при одном условии.

Джекс: При каком?

Харли: Тебе нужно принести подписанный футбольный мяч для бабули, она буквально пытается выдрать трубку из моих рук прямо сейчас и спросила, не нравятся ли тебе женщины постарше.

Я вздрогнул.

Джекс: Скажи ей, если бы нравились – она была бы первой женщиной в моем списке.

Харли : Бабуля сказала, что у нее был бы удар или… неважно, я не собираюсь заканчивать это предложение.

Джекс: Только что все стало очень странно.

Харли: А я с ней живу. Ты и понятия не имеешь.

Я взглянул на лестницу и усмехнулся.

Джекс: Думаю, что на самом деле имею… и еще, наше первое свидание – это встреча с моими родителями. Выкуси, девушка с йоги.

Харли: Я заклинательница родителей – посмотришь, как я работаю, Квотербек.

Я бы весь день переписывался с Харли, если бы не позвонил Миллер, и не принялся доставать меня насчет тренировки.

Быстро отключившись, я написал Харли. Словно это не вчерашняя странная девушка со свидания в слепую – а девушкой, с которой я встречался.

Черт возьми, Кинс.

Карма целовала меня в задницу.

Джекс: Должен идти наращивать мускулы, так как кое-кто сказал, что я недостаточно большой. К твоему сведению, некоторые компенсируют нехватку мускулов в других областях. Просто сказал.

Харли: Иди и нарасти их, Квотербек. P.S. я хорошо осведомлена об этом факте. Либо футбол тебя заводит, либо ты хорошо упакован. Я видела тебя спереди и сзади. Бабуля нажала на паузу. Мы очень преданные… фанаты.

Я рассмеялся.

Сильно.

Затем замолк.

Потому что внезапно осознал, что с тех пор как такой настоящий смех слетал с моих губ прошло много времени.

ГЛАВА 9

КИНСИ

Я проснулась, прилипнув к Миллеру как вторая кожа. Парень спал как мертвый, что дало мне прекрасную возможность отползти. В тот миг, когда приняла решение слинять, он выбросил вперед руку и подтащил меня к себе. Я была маленькой «ложкой», а он большой «ложкой». И почему его «ложка» такая теплая?

Я пыталась бороться.

Не очень сильно.

Но именно усилие имеет значение, не так ли?

Мы бы могли поспать еще час в объятиях друг друга, но когда мой телефон зазвонил в третий раз, высвечивая имя «Эмерсон» на экране, момент был упущен.

Я схватила свой телефон, а Миллер – свой.

Мы не обменялись ни словом, но я все еще ощущала жар его тела и хотела одного – оставить мир снаружи, забыть обо всех обещаниях друзьям и просто попросить Миллера держать меня в объятиях. Иногда все, что нужно девушке – хорошие объятия, прикосновения и желание удержать.

Я быстро перезвонила Эмерсон. Очевидно, они с Санчесом собирались на стадион на тренировку.

– Я сделаю протеиновые коктейли, если захочешь быстро собраться. – Миллер встал и явно чувствовал себя на кухне как дома.

И у меня появились они.

Эти ужасные образы того, какой будет жизнь, если бы происходящее было тем, чем казалось.

Миллер на кухне, без рубашки, роется в шкафчиках, после лучшего сна в своей жизни в моих объятьях.

А я собираюсь, ставлю свою зубную щетку рядом с его и спрашиваю, может ли он заехать в магазин за тампонами.

Возьми себя в руки, Кинс!

– Хм… – Я почесала голову, покрутилась вокруг своей оси и положила плед на диван. – Да, конечно.

– Мы все можем позаниматься, я позвоню Джексу. – Миллер не смотрел на меня.

Грубиян!

Я скрестила руки на груди, а затем ненадолго вспомнила о том, как мне стало жарко посреди ночи, и я сняла… бюстгальтер.

Я без бюстгальтера.

Здравствуйте, «фары».

– Я тут пытаюсь быть джентльменом, Кинс, но когда ты скрещиваешь руки, все становится только хуже. Возможно, ты набрала вес и на своих буферах, потому что я не помню, чтобы они выглядели такими чертовски съедобными. – Он прислонил свое массивное тело к столешнице и, наконец, посмотрел на меня. Его медленного взгляда было достаточно, чтобы все мое тело задрожало от нужды. – Да, тебе стоит надеть немного одежды… друг.

– Говорит футболист без футболки. – Я выгнула бровь.

Миллер сделал два шага ко мне.

– Не заставляй меня нести тебя.

– Так отчаянно хочешь накинуть на меня одежду?

– Если это значит, что я не сорву ее с тебя? Да, очень хочу. – Еще один шаг и взмах, и меня несут, как мешок с картошкой, всю дорогу по коридору в мою спальню.

Я была слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться. Миллер поставил меня на ноги, повернулся и ушел.

– Спасибо за поездку! – крикнула я ему в спину.

Миллер высунул голову из-за угла, чертовски сильно меня испугав.

– Это была совсем не поездка, и ты это знаешь, Кинс. Ты знакома с поездками, которые я обеспечиваю, а когда вся эта дружба отправится к черту, и ты на самом деле попросишь меня тебя поцеловать… прикоснуться к тебе… тебе нужно будет пристегнуться, милая, потому что это будет очень грубо и непристойно.

– Забавно, мне помнится, все было очень плавно.

– Толкаешь спящего медведя, друг.

Я слишком часто дышала для девушки, которая стояла неподвижно.

– Может быть, мне нравятся толчки.

Он застонал и ударился головой о стену.

– У тебя есть десять минут, – уходя, закричал Миллер