Текст книги "Неспортивное поведение (СИ)"
Автор книги: Рэйчел Ван Дайкен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Переводчик: Наталья Л.
Редакторы: Алиса Ч. (до 8 главы), Анна Б., Марина М.
Вычитка и оформление: Анна Л.
Обложка: Алёна К.
ПРОЛОГ
МИЛЛЕР
– Это наш секрет, верно? – обеспокоенный взгляд Кинси не успокаивал меня, ни капельки. Мое тело уже отвергало идею о необходимости хранить секреты. Особенно от ее брата, моего лучшего друга, главного квотербека «Смельчаков», парня, которого я должен ограждать от игроков противника, чьи подачи должен ловить, и того, кто несколько лет назад запер свою сестру в доме, из-за чего она пропустила выпускной. Вот от этого чувака.
– Верно.
Кинси облизнула губы, выбралась из спальни и перебралась на диван. Я сразу же ощутил ее отсутствие.
Я не должен был ее целовать.
Ей не следовало целовать меня в ответ.
И, чертовски точно, ей не следовало залезать на меня.
Проклятье, мне точно не следовало позволять ей этого!
Возможно, это все я. Это моя вина. Возможно, я все еще разбит из-за того, что моя лучшая подруга с детства – девушка, которую, как думал, все еще люблю, – сейчас обручена с Санчесом, нашим ресивером и, если говорить начистоту, единственным парнем во всей вселенной, которого трудно ненавидеть, несмотря на то, что он дерзкий гавнюк.
Я ударил по подушке обеими руками, а затем спихнул ее на пол.
Кинси прокралась обратно в спальню.
– Извини, я забыла… – Она указала на пол, краснея, а затем стукнула себя по лбу. – Трусики. На мне были трусики. Я не могу их найти. Нам нужно найти мои трусики, Миллер! – Простынь взлетела в воздух, а за ней полетела и подушка.
Я уклонился.
– Прекрати паниковать. – Почему, ну, почему она должна быть такой великолепной?
Я сбросил оставшиеся простыни, пока Кинси смотрела под кроватью. Джекс, ее брат, написал, что зайдет, чтобы поговорить, и если он найдет ее в моей спальне, то не обойдется без кровопролития, и мы не обменяемся даже парой слов. Парень прямо заявил мне, что отравит любого парня из команды, который будет с ней встречаться, а когда я сказал, что он блефует, Джекс показал историю поиска на своем телефоне, где описывались подробные способы, как избежать наказания за убийство. Этот парень либо психопат, либо просто чересчур серьезно относится к сексуальной жизни своей сестры, или все вместе.
Молодец, Миллер, тебя перекупили «Смельчаки», и после первой победы в чемпионате ты решил трахнуть сестру Джекса! Звездный план!
– Нашла! – торжествующе выкрикнула Кинси, подбрасывая вверх кулак с зажатыми в нем словно трофей, кружевными трусиками.
Мое тело тут же стало каменно-твердым из-за живописной картины, вызванной этими трусиками. Картины моих рук на ее теле, моего рта, вылизывающего ее досуха. Я сглотнул. Да, я сегодня перебрал. В этом нет сомнений. Тем более что как только я подошел к ней, большой пентхаус заполнил голос Джекса.
– Миллер, ты в своей комнате? Где Кинс?
Она спряталась на другой стороне комнаты, а я быстро встретил его у двери в свою спальню.
– Кинс? Черт ее знает, может, тебе стоит повесить на нее колокольчик? А еще лучше, один из следящих ошейников для собак?
– Хороший план. – Джекс закатил глаза. – Послушай, я знаю, что ты пил допоздна прошлой ночью. – Настала моя очередь закатывать глаза. Мы выиграли чемпионат. Гребанный чемпионат. Конечно же, я напился. – Но мне нужно тебя кое о чем попросить.
– Конечно. – Я пожал плечами, во рту все пересохло. Я сделал бы все что угодно, лишь бы убрать его из моей комнаты. – Все, что хочешь, мужик, я все сделаю.
– Отлично. – Джекс вздохнул с облегчением. – Дело в том, что один из бывших парней Кинси вернулся в город, и это не к добру, поэтому мне нужна твоя помощь.
– Хочешь, чтобы я его убил? – предложил я, полностью поддерживая эту идею, но злясь на себя, что решил, что у меня есть какое-то право на девушку, про которую еще несколько дней назад я даже не вспоминал.
Боже, она так хорошо пахнет.
– Миллер?
– А? Да? – Я моргнул. Черт, что еще он сказал?
– В любом случае, думаю, если мы просто упакуем ее шмотки, все пойдет быстрее.
– Быстрее, – медленно повторил я.
Джекс наклонился.
– Ты все еще пьян, мужик?
От его сестры? Черт, да, я был пьян.
– Нет, трезв, как стеклышко. – И твердый, все еще твердый. Это тоже.
– Наша бабушка все равно по ней скучает, так что это идеальный план. У меня просто нет времени, чтобы упаковать все вещи сестры и попытаться убедить ее, что это хорошая идея.
– А я должен все упаковать или уговорить? – Я старался не дрогнуть, когда Джекс смотрел на меня так, словно я был под действием таблеток.
– Чувак, это услуга. Ты точно не пьян? Вы, ребята, близки. Убеди мою сумасшедшую сестру поехать в Европу на лето. Не хочу беспокоиться о том, что какая-нибудь хрень взбредет ей в голову, пока мы будем тренироваться в предсезонье.
Я сглотнул.
– Почему ты думаешь, что она меня послушает?
Джекс выпрямился, слегка пожал плечами и его темные брови сошлись вместе. Это напрямую говорило, что он и понятия не имел о том, что его полуголая сестра сейчас находится в моей комнате, вероятно, все еще возбужденная от произошедшего накануне и от мыслей от том, как мы набросились друг на друга, а я рассматривал возможность его убийства. Чтобы повторить это снова.
– Потому что вы друзья.
Друзья.
Я никогда не ненавидел это слово больше, чем сейчас. Не из-за смысла, которое оно несло, а от того, что я лгал Джексу, моему хорошему другу, парню, которого я уважал, одному из моих капитанов, моему квотербеку, и потому что рука, которую он пожал, совсем недавно скользила по голому телу его сестры… И я жаждал сделать это снова, намного сильнее, чем следовало.
– Окей, – выдавил я, ненавидя тот факт, что это проклятое слово вообще существовало в английском языке. – Знаешь, мне кажется, я не так уж хорошо себя чувствую. Думаю, немного полежу, а потом уже с ней поговорю.
– Спасибо. – Кивнул Джекс. – Я пойду завтракать.
Я смотрел, как он уходит.
И ждал неизбежного.
– Итак, друзья, да? – Раздался голос Кинси, а затем эти проклятые трусики полетели мне в лицо, затем одна подушка, и еще одна, и еще одна, пока все подушки не оказались на моей стороне комнаты. Что, черт возьми, за нелюбовь у этой женщины к подушкам?
– Лучшие. – Я повернулся и изо всех сил постарался самоуверенно усмехнуться.
Она не клюнула на это.
– Я не поеду. – Положив руки на бедра, она уставилась на меня. – Кроме того, я ненавижу своего бывшего. Джексу не о чем беспокоиться.
– Когда Джекс беспокоится – беспокоится команда, потому что команде нужно, чтобы он играл хорошо, а не отстойно, следовательно, почему бы тебе не отправиться в Европу на лето? Ты вернешься вовремя, чтобы привести в форму свою команду для сезона, и все будут счастливы.
Все, кроме меня.
Я не упомянул эту часть.
– Все? – Она облизнула губы и на ее лице мелькнула неуверенность.
– Черт, Кинс, ты знаешь, что я имею в виду.
– Значит, я должна уехать? – Голос Кинси был вдумчивым, но глаза делали эту сверкающую штуку, когда она была в нескольких секундах от того, чтобы либо ударить брата по лицу, либо отправиться на охоту за чьим-нибудь членом. – Да, Миллер?
Я хотел, чтобы она осталась.
Хотел узнать, что именно было между нами, прежде чем это ускользнет.
Я жаждал того, что мы разделили. Сильно желал какой-то ощутимой эмоциональной связи.
Чего мне было совсем не нужно? Еще одного разбитого сердца.
Тупо.
Глупо.
Слабо.
Пофиг.
Я покончил с отношениями.
Покончил с болью, шедшей вместе с ними, и с чувством беспомощности, которое всегда следовало после того, как они заканчивались.
– Да, Кинс. – Я сглотнул, избавляясь от внезапной сухости в горле, отстраняясь от боли в груди и боли в ее глазах. – Думаю, тебе нужно уехать.
ГЛАВА 1
КИНСИ
Семь месяцев спустя
Две недели до предсезонья
– Ты возмутительна. – Джекс, мой брат, «Американский квотербек», и весь такой мистер Совершенство с голубыми глазами и вьющимися каштановыми волосами, даже не смотрел в мою сторону!
Я щелкнула пальцами перед его лицом. Вздохнув, он нажал паузу на телевизионном пульте и медленно посмотрел на меня.
– Ты – красавица.
– Я набрала четыре с половиной килограмма.
Он пожал плечами.
– Где?
– Где? – повторила я. – Где? – Я собиралась произнести это в третий раз, но раздался стук в дверь.
– Наконец-то Миллер пришел. – Джекс поднялся с кресла и открыл дверь, пока я стоя застыла и практически перестав дышать.
Миллер.
Гребаный МИЛЛЕР был здесь?
Я не видела его с того самого утра в Вегасе.
Избегала как чуму, пока не уехала в Европу, а там узнала, что после моего отъезда, он встречался с девчонками без остановки! Не то, чтобы я преследовала его, или обращала внимание на соцсети, включая сайты сплетен, твиты и глупые хэштеги о его бицепсах. Не-а, даже на те, которые говорили, что Миллер – самый горячий тай-энд, созданный для греха. По понятным причинам, в особенности игнорировала именно их. Я видела этого тай-энда близко, очень близко – народ и понятия не имел, каким видам греха может предаться девушка, когда сталкивается с ним, а еще эти совершенные губы. Я вздрогнула, затем мысленно начала душить себя, пока мое мысленное «я» не потеряло сознание.
Черт побери, держи себя в руках, Кинс.
Мне годами удавалось это делать!
Я постоянно находилась в окружении футболистов и красивых мужчин с достаточным количеством мышц и денег, и мне было чем заняться кроме них.
Он был таким же, как и любой другой тупой игрок в американский футбол, с которым я знакома – кроме моего брата конечно. По крайней мере, Джекс держал дружка в своих штанах и не носил свое высокомерие, словно значок скаута.
На значке Миллера, вероятно, было написано что-то вроде «Наибольшее количество оргазмов, полученных от моей улыбки». И это было правдой.
– Как твоя пробежка? – спокойно спросил Джекс, и запах Миллера появился в воздухе.
Не хотела вдыхать. Не хотела, чтобы с его запахом пришли воспоминания, воспоминания об украденных поцелуях, о том, как его рот утолял все мои потребности, еще до того как я осознавала, что мне было нужно.
– Прекрасно.
Его голос был таким же сексуальным, как и всегда, с намеком на бархатистый рокот, который делал меня совершенно безумной и заставлял слабеть ноги, а также мое самообладание. Моя одержимость Грантом Санчесом никогда не была такой ужасной; там присутствовала похоть, и ничего больше. Вот почему я никогда не поддавалась этому и была счастлива, когда он начал встречаться с Эмерсон, девушкой из моей команды и теперь моей подругой.
Наконец я подняла глаза.
Наши взгляды встретились. Как долго Миллер пялился на меня?
Я сглотнула.
Он сделал то же самое, только казалось, что по какой-то причине его горло двигалось словно в замедленной съемке. Это проклятое горло, такое гладкое, мускулистое. Точно. Словно у него была причина нервничать или даже расстраиваться. Миллер вел себя как кабель, бегая на свидания. Он практически сказал мне в лицо, заметьте, после того, как дважды занимался со мной сексом, что я должна уехать из страны на целое лето в Европу!
Не лучший способ заставить девушку чувствовать себя в безопасности. Добавьте это к тому, что я набрала четыре с половиной килограмма, потому что европейцы едят много хлеба, а я покинула свою страну с разбитым сердцем, смешанным с яростью униженной женщины. Я почти готова сброситься с обрыва или хотя бы накрыть бумажным пакетом ту половину моего тела, где находились «подушечки», ту самую, которая после возвращения в Штаты отказывалась сбрасывать набранные килограммы.
– Итак, что случилось? – Миллер, наконец, обратил внимание на моего брата, и я снова стала невидимой. – В твоем сообщении говорилось о чрезвычайной ситуации в семье.
Все волоски на тыльной стороне моей руки встали дыбом. Чрезвычайная ситуация в семье?
Джекс выглядел так, словно ему неуютно, наклонил голову, а затем провел руками по кудрявым волосам.
– Он попал в тренировочную команду.
– Он? – поинтересовалась я. – Кто он?
– Серьезно? – Миллер сжал руки в кулаки. – Это какая-то херня.
– Я сказал то же самое, – произнес Джекс и выругался. – Я даже пошел к тренеру и объяснил, что он будет плохо влиять на командный дух, что причина, по которой парень не смог остаться в лиге была в том, что он был эгоистичным мудаком, который предпочел взять себе всю славу, чем подать проклятый пас. Но тренер не послушал. Он сказал, что у парня хорошая статистика, и он стоил очень мало, а после потери нескольких игроков после чемпионата мы должны восстановить команду посредством игроков, которые стоят намного меньше, чем «вы, придурки».
Я улыбнулась.
Джекс, Санчес и Миллер были тремя самыми высокооплачиваемыми игроками в лиге. И то, что в команду пытаются найти хороших игроков за меньшие деньги, было вполне разумно, но не особо нужно, поскольку эти парни выигрывали игры с закрытыми глазами, но все же…
– Кто этот парень, о котором вы говорите? – спросила я вслух. – Вы оба выглядите довольно взбешенными из-за этого, и ни один из вас не относится к тем парням, которые «мочат трусики»… – Миллер изогнул бровь, глядя в мою сторону, и я закончила тихим голосом: – …м-м-м, просто так. – Покашливание, удар по груди, покашливание. Еще раз, почему он здесь?
– Ты заболела? – Джекс сразу оказался рядом со мной.
– Не-а. – Я не могла встретиться глазами с Миллером из-за страха, что признаюсь во всем своему брату и стану причиной убийства одного футболиста, и тюремного заключения другого. – Ну, так что? Тот парень? Кто он?
В комнате воцарилось молчание.
А затем воздух заполнило настолько густым напряжением, что я практически почувствовала, как задыхаюсь. Джекс смотрел на меня с гневом, а Миллер… с жалостью.
О, нет.
– Нет. – Внезапно задрожали ноги. – Нет.
– Я пытался, Кинс.
– Энди. – Бывший, подальше от которого отослал меня Джекс, он остался здесь. – Почему его до сих пор не сбила машина? Или не стерли с лица земли рассерженные мужья и бывшие подружки? Не съели собаки? Не проглотил кит…
– Он не Иона, – прервал меня Миллер (Примеч.: Иона – библейский пророк, один из т. н. «малых» пророков Ветхого Завета; не захотел выполнять поручение Бога и бежал на корабле, в наказание его корабль попал в бурю и его проглотил кит).
Я стрельнула в него гневным взглядом и взметнула вверх руки.
– Итак, он здесь. Большое дело. Я буду его избегать, он будет избегать меня, и все во вселенной будет правильно. Если вы, мальчики, извините меня, я все же пойду к моему мужчине, чтобы вздремнуть.
– У нее там мужчина? – спросил Миллер у Джекса.
– Это единственный вид мужчины, который я позволяю ей иметь, особенно после Энди.
– Игрушечный?
Я уже уходила от них, как меня позвал брат. Сжимая зубы, остановилась и повернулась.
– Серьезно, Джекс, я устала.
Взгляд Миллера прошелся по мне, словно я была единственной горячей пищей, которую он видел после пережитой десятилетней голодовки. Я вздрогнула и попыталась удержать себя в руках, а под «удержать себя в руках», имею в виду, что сдерживалась, чтобы не побежать в его направлении и не обрушиться на его рот с поцелуем.
– Вам, ребята, нужно встречаться, – объявил Джекс.
Ошеломленное выражение лица Миллера давало мне надежду, что он не собирается поддерживать эту самую дурацкую идею всех времен.
– Нет, – сказали мы в унисон, и уставились на него.
– Почему ты вообще это предлагаешь? – Голос Миллера был устрашающе спокойным, а его голубые глаза были в противоположность дикими. – Разве ты не говорил, что нужно держать всех парней подальше от твоей сестры? Включая меня?
Джекс вздохнул:
– Я тебе доверяю. – Он пытался поймать взгляд Миллера. – Ты знаешь, что Андерсон – это дурные вести. Послушай, я все продумал…
– Я этого не сделаю. – Я скрестила руки на груди. – Джекс, ты не можешь просто так контролировать все вокруг себя. Придерживайся футбола. В нем ты хорош. А я – взрослая женщина!
– Тебе двадцать два, – заметил он высокомерным голосом, который казался устрашающе похожим на голос отца, когда на Рождество я выпивала слишком много эгг-нога (Примеч.: Эгг-ног – сладкий алкогольный напиток на основе сырых куриных яиц, сахара, молока и/или сливок, алкоголя; популярен в США и Канаде, странах Южной и Центральной Америки, Европе. Является традиционным рождественским напитком). – И я не хочу беспокоиться о тебе. Если он увидит тебя с Миллером, то отступит, тем более, он хочет место в команде. И не станет этим рисковать лишь ради шанса на то, чтобы…
Я ахнула.
Миллер ударил его в грудь.
– Шанса на что? – Я сделала шаг в направлении парней, у меня чесались руки от желания поставить им фингалы под глазами. – Переспать со мной? Это ты собирался сказать? Что, я даже не стою того, чтобы он рискнул своей карьерой? Спасибо, Джекс, ты действительно знаешь, как заставить девушку чувствовать себя хорошо!
– Боже, в последний раз тебе говорю, ты не толстая! – заорал Джекс.
Миллер поднял руки, словно не знал, что делать.
– И ты встречаешься с Миллером! – Джекс указал пальцем в мою сторону. – Я ему доверяю, он тебя не тронет! И в этом году мне нужно сосредоточиться. Я просто…
– Джекс, – я смягчила голос, – скажи настоящую причину всего этого. Что случилось?
Никогда не видела, чтобы мой брат был так напряжен. Лицо его впервые предало за тридцать два года, с тех пор как он начал играть в футбол.
– Я не могу беспокоиться еще и об этом. – Брат уставился на пол, его тело задрожало, затем он потянул себя за волосы и выругался.
– Еще одна вещь на вершине победы? – Я потянулась к нему. – Помоги мне понять, потому что ты ведешь себя более невменяемо, чем обычно.
Слезы наполнили глаза Джекса, он побледнел и вздохнул.
– Папа… – прохрипел он. – У него рак.
И вот так мой мир превратился из красочного в серый.
– Ч-что?
– Мама попросила не говорить тебе, пока ты была в Европе. Она не хотела тебя беспокоить и… – голос Джекса сломался.
Я выросла с братом, который никогда не колебался.
Который никогда не плакал.
Который всегда создавал у меня впечатление, что он, как и отец, был послан на Землю, чтобы стать кем-то вроде футболиста-супергероя.
Сейчас мне нужна была сила, потому что в нашей семье я никогда не была таким человеком. Опора – моя опора – в настоящее время рушилась на глазах, и я не знала, как все исправить.
У меня сложилось ощущение, что из комнаты высосали весь воздух.
Я всматривалась в глаза Джекса, и из-за того, что там нашла, мне хотелось его защитить.
Сомнений не было.
Совсем. Но прежде чем мне удалось ответить, Миллер сказал за нас обоих:
– Я это сделаю. – От хриплого голоса Миллера у меня в груди все сжалось, катастрофически стало не хватать воздуха. – Мы будем встречаться. Это наименьшее из того, о чем вам обоим сейчас стоит думать. Считай, что все сделано.
И вот так я официально стала девушкой тай-энда «Смельчаков» Белвью, парня, который переспал со мной, а затем выдворил меня из страны, товарища по команде и лучшего друга моего брата, Миллера Квинтона.
ГЛАВА 2
МИЛЛЕР
Я вляпался.
Но другого пути нет.
Слова слетели с губ, прежде чем у меня появился чертов шанс остановить их. В тот момент, когда они были выпущены во вселенную, я увидел цвет лица Кинси, который был недостаточно бледным, так что можно было не бояться, что она упадет в обморок, мне стало лучше.
Лучшее, чем я себя чувствовал в течение последних нескольких месяцев.
Потому что спасал ее.
А в последний раз, когда я ее видел?
Я ее предал.
Оба раза причиной был ее брат.
Черт, этот сезон начинался не так уж хорошо.
– Отлично! – Джекс выдохнул, а затем снова вдохнул и выдохнул. Он хлопнул меня по спине и неуклюже по ней провел, затем отстранился и почесал голову. – Я, х-м, ценю это, Миллер, просто…
– Не упоминай это. – Нет, серьезно. Не нужно. Поскольку каждый раз, когда имя Кинси слетало с его чертового языка, все мое тело гудело от осознания, а глаза искали ее.
– Расскажи мне больше о папе, – умоляюще произнесла Кинси, затем сжала губы в тонкую линию и скрестила руки.
Джекс опустил голову.
– Не сейчас, Кинс.
Ее ладони сжались в крошечные кулачки.
Несправедливо – что она по-прежнему была великолепна, что мой рот горел от желания скользнуть по ее рту, что я хотел поглотить каждое слово, которое слетало с ее сочных губ, даже если слова были наполнены горечью и негодованием. Ее глаза затопило беспокойство – и даже тогда она все еще была прекрасна. Кинси. Единственная девушка, которая была под запретом – единственная девушка, которой, похоже, я не мог насытиться.
Она из тех женщин, которые заставляют мужчину чувствовать себя великолепно – даже когда ему было ужасно плохо.
Слезы наполнили ее глаза, а затем она направилась ко мне.
Я не был уверен, что мне нужно было делать: отступить, просто позволить ей ударить меня, покончить с этим или молиться Богу, чтобы она не раскрыла то, что я сделал. Если Джекс когда-нибудь узнает об этом, я буду немедленно омертвлен, и это будет на ее совести.
– Хорошо. – Кинси ткнула одним пальцем в мою грудь. Ее лицо было мягче, чем обычно, немного круглее. Вес, который она набрала (ни за что не рискну сказать ей об этом) очень ей шел, словно она, наконец-то, была здоровой, заполучила ту задницу, которой была до комичного одержима с тех пор, как моя лучшая подруга Эмерсон, присоединилась к черлидерам и показала Кинси, как можно справиться с разными вещами, что можно есть не только продукты зеленого цвета.
А еще хлеб и пасту.
Показала, как жить.
– Но ему нельзя ко мне прикасаться. – Кинси облизала свои полные губы. – Вообще, особенно…
– Стоп! – Джекс покачал головой, а затем рассмеялся так громко, что я почувствовал себя действительно обиженным. – Миллер?! Потому что знает, я его убью и закопаю тело. Вот почему Миллер – единственный парень, кто может это сделать, единственный, который знает что нужно немедленно отвести взгляд, если ты примешься бегать голышом.
Кинси сердито посмотрела на брата.
– Я была ребенком.
– Неважно. – Джекс пожал плечами. – Голая значит голая. Иди, вздремни.
– Нет. – Кинси скрестила руки на груди. – Я хочу узнать больше о папе.
И это было моим сигналом к отходу.
Я неловко проверил свой телефон. Проклятье, убил бы за смс или пропущенный звонок – даже звонок от Санчеса. К сожалению он не появлялся в эфире с тех пор как несколько месяцев назад сделал предложение Эмерсон.
Быстро потер то место на груди, которое все еще горело после того как меня отвергли, а затем вспомнил – я это пережил.
Не в полной мере.
Но практически.
Не так быстро, как хотелось бы, учитывая, что меня постоянно окружала их неспособность не кричать во время секса.
Думаю, что Санчес это делал, чтобы меня побесить.
А так как я был их соседом, то жил в аду.
Конечно, это привело к тому, что я оставался ночевать у Джекса несколько раз в неделю, что привело к этому нынешнему плохому решению.
Джекс доверял мне.
Пустил меня в свою жизнь.
Сделал что-то, чего никогда не делал с другими товарищами по команде, за исключением Санчеса.
И все это, не зная, что я видел его сестру обнаженной – а ей чертовски точно в то время было не шесть лет.
Что за адский поезд мыслей только что прошел?
Я моргнул и увидел, как Кинси трясется в объятиях Джекса. Я пропустил ключевую часть их разговора, и пытался понять, хорошо или плохо то, что она фыркнула ему в грудь, а затем оттолкнулась и побежала в свою комнату.
Хлопнула дверью.
Багаж Кинси все еще усеивал гостиную, хотя она вернулась на прошлой неделе.
И последние семь дней Джекс постоянно попросил меня приехать.
Я тогда сказал «черт, нет» в своей голове, и солгал, сказав ему, что занят, а на самом деле избегал его сестру, как чуму.
И не потому, что она была этой психически ненормальной, приставучей, сексуально неудовлетворенной черлидершей, а потому, что я был обоснованно испуган тем, что забыл о Джексе, и обо всех тех причинах, по которым мне не было позволено прикасаться к Кинси, а просто сливался своим ртом с ее губами, пока не потерял сознание от кислородной недостаточности.
– Она хорошо это приняла. – Джекс опустил голову, засунув руки в карманы. – А с ней никогда не знаешь.
Эмоциональный разговор по душам – особенно о таких вещах, как рак или грядущая смерть – не было моей фишкой. Не то, чтобы я не мог задействовать эту часть своего сердца, но просто не был готов это сделать, потому что часть меня была не готова признать, что у меня внутри все еще было заперто много дерьма, пытавшегося вырваться наружу. Такие разговоры напоминали о моей собственной боли, и я ненавидел это. Кроме того, какого рода поддержку я вообще должен был предложить? Когда я ничего не знал. А попытаться предложить другу надежду, казалось наихудшей возможной идеей – ведь я сам иногда чувствовал, что у меня ее нет.
А Джекс? Ну, он был из тех парней, которые держат все дерьмо в себе и под замком; он смотрел сквозь все мои убогие попытки попытаться заставить его чувствовать себя лучше.
– Кинси была за пределами страны. Слишком много новостей я на нее свалил в первую неделю возвращения, мужик. Да и мой папа хотел, чтобы у нее было то время… Кинси нужно время, она этого заслуживает.
Что-то в том, как он это сказал, заставило меня замолчать.
Кинси это заслуживала?
Челюсть Джекса сжалась.
В комнате воцарилось молчание.
Он все еще смотрел на дверь лазерным взглядом, словно ждал, что та откроется или вообще исчезнет.
– С моим отцом все должно быть в порядке.
– Это хорошие новости.
– Еще один этап химиотерапии, – сказал он глухим голосом.
– Как долго он проходит? – У меня сложилось ощущение, что Джекс хочет поговорить. И я чувствовал себя ублюдком за то, что думал о каждом возможном оправдании, чтобы сбежать.
Джекс, все еще пялившийся на дверь, неопределенно пожал плечами.
– Месяц, возможно, два. Мы снова будем играть с «Пилотами». – Он сердито кивнул и хрустнул костяшками пальцев. – Хороший квотербек, сильные специальные команды, слышал, что они подобрали того придурка, Сильву.
– Сильва может поцеловать меня в задницу. – Я почувствовал, как мое тело заметно расслабилось. Футбол, об этом я мог говорить. Я медленно направился к Джексу и шагнул прямо в его поле зрения. – Кроме того, он быстрый только тогда, когда не тусуется на вечеринках, что делает постоянно, и все мы знаем, что их дисциплина – полное дерьмо.
Он кивнул, глядя сквозь меня, на дверь… к его сестре. Проклятье.
– Бог. Футбол. Семья… Кинси. – Джекс сглотнул, наконец, посмотрев мне в глаза, на его шее дрожал мускул. – Вот так я разгребаю дерьмо. Все это обычно не смешивается, мужик. Мне приходится разделять все это, чтобы сосредоточиться, тогда я чувствую себя настоящим гавнюком из-за того, что мне приходится это делать. Я просто… я не могу смотреть сразу на всю картину. То же самое и с играми, я должен предусмотреть каждый возможный исход, затем вернуться к картине целиком и анализировать. А с моим отцом, это значит…
– Ты смотришь на конец.
– Да. Так и есть.
Мое сердце немного раскололось.
Я знал, что значит потерять родителя.
В английском языке не было слов, чтобы описать, насколько отстойной становится жизнь, какую сильную боль это все еще причиняет спустя годы, как ты все еще слышишь голос родного человека и, проснувшись, бежишь на кухню, а там понимаешь, что он никогда не вернется.
Я отвернулся.
– Я тебя понял, ты ведь это знаешь, верно?
– Да, мужик. – Казалось, Джекс наконец-то очнулся. – Я знаю.
– И я позабочусь о Кинс, по крайней мере, эту «коробку» тебе не нужно открывать, хорошо?
Потому что уже ее открыл, разграбил, погрузился, вошел – матерь божья, меня поджарят, я буду гореть в аду.
– Ты разбирайся с тем, с чем тебе нужно, а я помогу с остальным.
– Он разбил ей сердце, – сказал Джекс. – Я не позволю этому произойти снова.
– Ты снова запрешь ее в комнате?
– Если придется. – Он был смертельно серьезен, бедная Кинс.
– Я в буквальном смысле задушу тебя во сне, – раздался голос Кинси, и она медленно вышла из комнаты в шортах из спандекса, достаточно плотно облегающих, чтобы у меня случился сердечный приступ, и в майке, которая не оставляла ничего для воображения. – Я собираюсь поехать на стадион, чтобы позаниматься на тренажерах.
– Хрен с два ты это сделаешь! – заорал Джекс.
Вот так.
Кинси вытерла давние слезы.
– Именно так я снимаю стресс! – Она схватила свои ключи. – И наши тренировки начнутся через неделю, мне нужно избавиться от этого! – Она хлопнула себя по заднице.
Клянусь, сейчас был самый тяжелый момент в моей жизни, потому что я смотрел в потолок, а не в направлении звука. Хотя, вероятно, я потерял очки перед Богом, когда воспроизвел в воображении образ того, как шлепаю ее по заднице, до тех пор пока не заболит ладонь.
– Я не могу поехать с тобой. – Джекс стиснул зубы. – Мне нужно просмотреть одну запись.
И вот так же все взгляды упали на меня.
И под «все», я имею в виду то, что Кинси сердито смотрела на меня и, молча, посылала в моем направлении достаточно угрожающие взгляды, чтобы стало ясно, что она об этом думает, а вот глаза Джекса умоляли.
Нельзя выиграть во всем.
– Я тоже должен, х-мм, сходить в спортзал.
– Вот это сюрприз, мы можем потусоваться как братаны, и я могу дать тебе фору. – Кинси потерла руки. – Ой, подожди, ты можешь поднять десять таких как я. Просто позволь мне делать мое дело, и ты можешь делать то, что делают тупые футболисты.
– О, да, и что же это? – клюнул я на приманку.
– Выглядеть красивыми. – Она подмигнула нам обоим.
– Джекс, она назвала нас красивыми.
– Не борись с этим. – Кинси дернула за дверцу холодильника и достала бутылку с водой. – И если ты едешь, чтобы исполнять роль няньки, тогда я, по крайней мере, должна нас отвезти.
– Хорошо.
– На твоей машине. – Кинси бросила свои ключи на стойку и протянула руку. – Ну же, давай их сюда, детка. Или подожди. – Она постучала пальцем по подбородку. – Думаю, для тебя нужно придумать прозвище получше… – Ее глаза были воплощением зла. Мне не понравился ее взгляд, ну, большей части не понравился, а оставшейся части очень даже, вот предательская часть. – Куриная вафелька.
– Ты не можешь называть его «Куриная вафелька».
– Ну, не знаю. – Кинси усмехнулась. – Он может быть Цыпленочком, а я буду Вафелькой (прим. пер. Кинс намекает на то, что Миллер трус).
Когда она вышла, дверь чуть не ударила ее по заднице.
– Лучше иди за ней, – вздохнул Джекс. – Она получила пять штрафов.
– Это не так уж…
– В прошлом году.
Я застонал и последовал за Кинси.
ГЛАВА 3
КИНСИ
Я сказала себе не смотреть ему в глаза. Что-то в его голубых глазах, на фоне кожи цвета мокко, заставляло таких девчонок как я, превращаться в желе и говорить такие глупые вещи, как «Нам стоит когда-нибудь позависать вместе». Тогда как у меня не было никакого желания с ним зависать, вообще. Никогда.
Особенно за пределами нашей группы друзей.
Так или иначе, Миллер был крайне необходимым отвлечением от того, что завтра мой папа ложится на очередной курс химиотерапии, и ему, скорее всего, будет плохо весь день, и он не хочет меня видеть.
