Текст книги "Боги на неполный рабочий день (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Аарон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Я тихо вдохнула, тянула время, подбирая правильный ответ. К счастью, у меня был опыт общения с сильными созданиями, честь которых можно было задеть.

– Прошу прощения, – я опустила голову. – Я не хотела оскорбить. Просто я еще не встречала шамана-профессионала раньше и не знала, как себя вести. Я не считаю вас ниже уровнем. Наоборот. Я шла, потому что знала, что тот, кто живет в этом лесу, точно эксперт, а мне это и нужно. Я что-то сделала с магией, чего не понимаю, и…

– Я ощущаю, – перебила женщина, фыркая. – Она кричит так, что мне слышно.

– Тогда вы знаете, что это серьезно.

Она покачала головой.

– Не просто серьезно. Я еще не видела, чтобы магии было так плохо, а я видела катастрофы. Я потрясена, что Питер не сказал тебе идти ко мне раньше.

– Он говорил, – сказала я ради честности и защиты друга. – Питер дал вашу визитку до того, как это случилось.

Старушка была в ужасе.

– Ты использовала магию, хотя было уже так плохо, что Питер отправил тебя ко мне? Ты глупая?

– Я не по своему желанию так делала! Я же сказала, я пыталась ее не трогать, но дело было срочным. Мне нужно было что-то делать, или мой напарник умер бы!

– Решение было плохим, – сказала она, качая раздраженно головой. Она отвернулась. – Боюсь, я не могу тебе помочь.

Мой желудок стал куском льда.

– То есть, мою магию никак не восстановить?

– Нет, я могу ее восстановить, – женщина шаркала по вьющейся тропе. – Но нет смысла, ведь ты снова ее сломаешь. Твоя магия уже сказала тебе так громко, как могла, что ты издеваешься над ней, а ты не слушала. Если не будешь слушаться своего тела, почему будешь слушаться меня? Я не трачу время на пациентов, которые не будут следовать протоколу лечения.

– Но я буду! – пообещала я, побежав по тропе за ней. – Обычно я хорошо забочусь о магии. Я проигнорировала в этот раз, потому что была под давлением, и я не понимала, что дело настолько плохое, до этой ночи!

– Почему тогда ты не пошла в больницу? – рявкнула она, повернувшись так быстро, что я чуть не врезалась в нее. – В СЗД много клиник, которые посмотрели бы на твою магию. Многие для бедных, так что не рассказывай про цену.

– Но…

– Никаких «но», – рявкнула она. – Я – врач, поклялась не вредить. Ясно, как день, что ты мучила магию годами. Я не буду тебя лечить, чтобы ты еще сильнее разбила себя в следующий раз, – она отвернулась. – Когда будешь готова объяснить, что тебя сюда привело, мы поговорим. Но если ты просто ищешь дешевую помощь, иди куда-то еще.

Она развернулась и пошла прочь, я смотрела на ее спину. Я не могла сказать, почему приказала такси везти меня сюда, а не в обычную клинику. Она была права, многие врачи помогли бы за те деньги, что у меня были, и они не жили в безумном лесу. Я даже не хотела ее визитку, когда Питер дал ее мне, и я все еще не верила, что шаманы были настоящими магами.

Но, может, в том и было дело. Я уже была у многих «настоящих» врачей. Пока я росла, мама водила меня ко всем экспертам развития магии в мире, всем уважаемым тауматургам из лучших университетов, и никто не смог сказать, почему я так ужасно колдовала. Они просто смотрели на мою магию и говорили стараться сильнее, но я старалась. Я старалась так долго, но все взрывалось мне в лицо. Потому я не пошла в клинику, даже когда магия болела до слез на глазах. Я не хотела тратить с трудом заработанные деньги на еще одну лекцию о том, что все было моей виной. И это было моим ответом.

– Я не хочу быть неудачницей.

Слова прозвучали печальным голосом девочки, и старушка остановилась.

– С чего ты взяла, что ты такая? – спросила она, обернувшись.

Я беспомощно пожала плечами.

– Потому что я все время проваливаюсь? Я не знаю, почему, но я была ужасным магом всю жизнь. Даже когда я копирую чьи-то заклинания точь-в-точь, это не работает так, как должно. Магия всегда взрывается мне в лицо. Удивительно, что я не сломала себя до этого. Отдача била по мне столько раз, что я ее уже не чувствую. Врачи всегда говорили быть осторожнее, но другие маги делают все это, не вредя себе. А я даже не могу наполнить круг, не получив магией в лицо! – я потерла руками волосы. – Это так раздражает! Я не глупая во всем остальном. Я хорошо училась по другим предметам, но магия просто…

– Не работает, – закончила женщина.

Я мрачно кивнула.

– Я не знаю, какое чудо жду от вас, но вы правы. Я не могу так продолжать, но не знаю, что делать. Я не… я не могу…

Я закрыла глаза и отвернулась. Я не буду плакать при незнакомке. Я не была такой слабой. Я не думала так, но доктор Ковальски опустила узловатую ладонь на мое плечо.

– Что ты не можешь?

Я скривилась.

– Я не могу быть и дальше слабым звеном, – прошептала я. – Многие Уборщики не маги, и они отлично зарабатывают, и я думала, что смогу работать, но я была нужна Нику этой ночью, и я не смогла. Я спасла его случайно, и я все еще не уверена, не сделала ли все хуже.

– Ясно, – казала она, хотя вряд ли понимала что-то без контекста. – Что тогда ты хочешь делать?

– Я хочу перестать, – недовольно сказала я. – Я знаю, что хорошим магом мне не стать, но я была бы рада просто не быть ужасным. Я хочу перестать быть помехой. Хочу мочь за себя постоять.

И мочь спасти Ника, не взрывая все вокруг.

– Логично, – сказала доктор Ковальски, когда я закончила. – Идем со мной.

Я моргнула, смущаясь слез на глазах.

– Вы меня вылечите?

– Попытаюсь, – она прошла мимо меня к красной двери. – Я не хотела латать тебя, но если ты можешь быть такой открытой с незнакомкой, думаю, у нас есть шанс помочь тебе с твоей проблемой. Но для начала мне нужно посмотреть на твою магию и оценить ущерб, а я не могу сделать это тут.

Мои колени задрожали.

– Спасибо, – выдавила я, побежав за ней. – Большое спасибо!

– Прибереги это до времени, когда что-нибудь получится, – сказала она. – Хотя я понимаю, почему Питер сжалился над тобой, несмотря на твои предрассудки. Не удивительно для жреца Пустого Ветра, но тот юноша жалеет заблудших.

Я не считала себя заблудшей. Отчаявшейся, но я знала, где я была. Просто мне не нравилось мое положение.

Я не собиралась лишаться неожиданной удачи из-за одного слова, так что держала рот на замке, следуя за доктором Ковальски, когда она открыла дверь и поманила меня внутрь.

* * *

Внутри дом был не такой нарядный, как снаружи. Снаружи был идеальный кирпич и чистые линии. Внутри выглядело как переполненный магазин антиквариата вместе с кучей овощей.

– Не обращай внимания на бардак, – сказала доктор Ковальски, переступая груду летних фруктов. – Брогомир из Хартстрайкеров сделал заказ на прошлой неделе, но еще его не забрал.

– Брогомир из Хартстрайкеров, – с дрожью повторила я. – Вы про брата Миротворца?

Она кивнула.

– Вы продаете овощи одному из трех великих драконов-пророков?

– Я продаю овощи всем, кто приходит и берет их, – проворчала доктор Ковальски. – Эта поляна была местом для экспериментов над плодородностью, пока я не забрала ее. Если я не буду это продавать, я утону в овощах, но поставлять их на местные рынки – такая морока. К счастью, у драконов большой аппетит, и они не против прилететь и забрать.

Я не знала, что сказать. Великий пророк Брогомир был одним из самых известных и уважаемых драконов мира. Даже мой папа говорил о нем с уважением, хотя он обычно ненавидел Хартстрайкеров. Конечно, было всем известно, что Брогомир был безумным. Для пророков это было нормально, так что никто не обвинял его в этом.

– Вот, – доктор Ковальски привела меня в комнатку возле кухни, которая явно должна была стать столовой, но была переделана в кабинет с большим столом, заваленным вещами, диваном для консультаций и стенами, украшенными дипломами в рамках из уважаемых магических университетов.

– Ого, – я потрясенно смотрела на поле латыни. – Что из этого делает вас доктором?

– Выбирай, – доктор Ковальски убрала ящик редиса со стула, чтобы она могла сесть за стол. – Я была ведущим экспертом в своей области годами. И все еще являюсь, но устала от политики университетов, а университеты устали от шаманизма.

Я смущенно шаркнула ногой, вспомнив свои комментарии Питеру.

– Подходы взлетают и выходят из моды, как и все остальное, – продолжила она. – Сорок лет назад половина магов мира была шаманами. Это было популярно, но шаманизм делает упор на интуицию и меняет принципы колдовства для каждой личности и ситуации. Это не привлекало корпорации. Они хотели магию, которая работает всегда одинаково, хоть она и менее сильна и эффективна и требует больше ресурсов. Так тауматурги стали получать всю высокооплачиваемую работу, а шаманизм пришел в упадок. Простая экономика. Не помогло и то, что архимаг Совета Мерлина звала тауматургию единственной «настоящей» формой магии. Она сделала остальных шарлатанами.

Архимаг была в лагере тауматургии. Она не управляла тем, какой магии учили в школах, но она влияла на магическое сообщество. Когда она говорила, что годилась только тауматургия, остальные слушались. Даже мой папа считал, что шаманы были тратой времени, а он даже не был человеком.

– Я вижу, почему у вас проблемы.

– Все не так плохо, – доктор Ковальски опустилась на стул со скрипом. – Возглавлять университет было хорошо для самооценки, но шаманизму не нужно было одобрение институтов, чтобы сиять. Мы потеряли влияние на людей, но каждый жрец – шаман по определению, так что у нас всегда было это.

– Почему жрецы – шаманы? – я не думала, что богам было дело до того, как ты колдовал, пока ты выполнял работу.

– Потому что жрецы служат Духам, и, в отличие от тауматургов, шаманы не пытаются запихать своих богов в крохотные круги.

– О, – я ожидала что-то великое, но в этом был смысл.

– Но хватит об упадке моей когда-то великой дисциплины, – сказала доктор Ковальски, указывая на диван под окном, который был покрыт книгами, а не овощами. – Присядь, посмотрим на твою магию.

Я кивнула и подвинула стопки, чтобы освободить себе место. Когда я села, доктор взяла мои ладони. Она тыкала кожу мозолистыми пальцами почти полминуты, а потом прижала большие пальцы на внутреннюю сторону моих запястий, словно проверяла пульс.

– Попытайся подвинуть немного магии, – приказала она. – Знаю, ты не можешь, но просто попытайся.

Я кивнула и закрыла глаза, стараясь дотянуться до густой и дикой силы в этой части СЗД. Ее было так много, что я ощущала, как она покрывала мою кожу как вода. Но, как бы я ни боролась, я не могла подвинуть ни капли.

– Интересно, – доктор Ковальски отпустила мои ладони. – Тебе говорили, что у тебя высокая тяга? Очень высокая?

Я кивнула. Тягой измеряли, сколько магии удавалось ухватить за один раз, и моя была невероятно высокой. Я знала это, потому что мама обсуждала это каждый день в моем детстве. Из-за желания отца отбросить мораль ради создания идеальной дочери-мага, мои гены были сильно подправлены перед моим рождением, и тяга была чуть выше того, что считалось человеческим пределом. Эта способность должна была сделать меня выдающимся магом, но, как все со мной и магией, это не сработало. Моя высокая тяга позволяла мне ощущать и двигать магию на годы раньше, чем другие дети знали, что они были магами, но это не сделало меня лучше в манипуляции силой, а только эта часть колдовства была важной.

Я объяснила все доктору Ковальски. Точнее, рассказала о высокой тяге, и почему это мне не помогало, оставив нарциссизм дракона, который привел меня к такому положению. Я не стыдилась того, что меня вывели в пробирке. Просто я устала от того, что папа нависал над каждым аспектом моей жизни. Серьезно, я не могла даже сломать магию, не найдя его в обломках. Можно подумать, я была рада обвинить его во всех своих проблемах, но я не буду свободна, если продолжу винить его в своих проблемах, даже если во многих он участвовал.

– Думаю, я понимаю твою проблему, – сказала доктор Ковальски, когда я закончила свою историю. – Две проблемы, но они связаны.

– Это было быстро, – воодушевилась я. – Так вы можете меня починить?

– Не починить, – она отклонилась на стуле, задумчиво хмурясь. – Люди двигают магию, пока тянутся к ней внутренней частью себя. Официально, это придаток, собирающий ману, осознающий себя, но его лучше знают по простому названию, душа. Души людей – то, что дает нам уникальную способность двигать магию вне наших тел, как силы из земли, так и силу из других сосудов, включая духов и других живых существ. Способность делать это намеренно делает человека магом, но все души людей двигают магию в какой-то степени, даже если они не маги. Но, как и с любой частью тела, душу можно повредить, если слишком сильно использовать, причинив растяжение или дыру.

– Это случилось со мной? – разорванная душа звучала ужасно.

Доктор покачала головой.

– Ты смогла зайти дальше. Растяжение души болит, но если ты ничего не чувствуешь, значит ты загнала душу дальше предела и вызвала вывих.

Видимо, на моем лице был ужас, потому что она поспешила успокоить меня:

– Не переживай, твоя душа не разбита. Она еще в твоем теле, просто не на том месте. К сожалению, я никак не могу вернуть ее на место.

– Так будет всегда? – моя паника росла.

– Не всегда, – сказала она. – Она сама вернется на место, но связи, которые ты порвала, восстановятся не сразу. Тебе нужно поменьше колдовать, пока твоя магия не исцелится. Если это случится снова, ущерб не получится исцелить.

– И тогда моя магия будет сломана навеки?

– Нет, – сухо сказала она. – Если ты оторвешь душу от тела, ее засосет в Море Душ, и ты умрешь.

– О, – я прикусила губу. – Но это заживет, если я не буду ее использовать, да?

Доктор кивнула.

– Ощущалось близко, когда я осматривала ее до этого, так что чувства должны скоро к тебе вернуться. Но меня больше тревожит не рана.

Я в ужасе уставилась на нее.

– Что может быть хуже, чем вывих души?

– То, что ты вообще могла что-то делать.

Доктор Ковальски склонилась, разглядывая меня яркими глазками, словно я была интересным и очень опасным насекомым.

– Вывих души – не обычная рана. Душа и тело человека плотно связаны, так сильно, что некоторые считают их одним и тем же. Нужно много энергии, чтобы повредить эту связь. Я удивлена, что ты не взорвала себя на куски.

– Я крепкая, – сказала я с упрямой гордостью. – Все взрывалось перед моим лицом с детства, так что я привыкла.

– В этом и проблема, – заявила старушка. – Отдача – неминуемая часть обучения управлению магией, но ты не должна делать это все время. Повторяющаяся рана за долгий период может привести к серьезному ущербу, – она нахмурилась. – Колдовать для тебя больно?

– Только когда я что-то путаю, – а это бывало часто. – Но обычно я не давлю на магию так сильно. Просто в последнее время были трудные ситуации.

– Ты вообще не должна давить, – заявила доктор Ковальски. – Это нездоровый способ колдовать, особенно с твоей высокой тягой. Ты чуть не вытолкнула свою душу из тела.

– Но у меня не было выбора! Мы с моим другом чуть не умерли.

– Я не говорю о том, что тебе пришлось делать в экстренной ситуации, – строго сказала она, прижимая мозолистые пальцы к моим ладоням. – Такая рана не могла появиться от одного дикого заклинания. Ты страдаешь от того, что всю жизнь ужасно колдовала. Если не хочешь, чтобы это повторилось, тебе нужно регулировать тягу.

Я смотрела на нее.

– О чем вы говорите? Тяга – бессознательная. Это нельзя регулировать.

Теперь доктор Ковальски уставилась на меня.

– Ты серьезно?

Да. Меня учили, что с тягой рождались, как с волосами. У каждого мага было немного иначе, потому все заклинания тауматургов начинались с круга. Круг не только служил как топливный бак для заклинания, сдерживая всю магию, пока ее не нужно было применить, но и служил для преобразования, создавая из магии, которую схватил маг, силу, которую он мог использовать.

Кроме этого, можно было записать, что именно ты хотел от заклинания, выразить это серией логичных указаний, как компьютерный код. Из-за магических кругов все серьезные маги были тауматургами. В мире, где каждый маг и источник отличались, круги были тем, что всех объединяло. Без них пришлось бы настраивать каждое заклинание индивидуально, учитывать силу и концентрацию магии. Но если направить магию в круг, все странности пропадали, становясь хорошим источником силы, которая гладко текла по заклинанию. Круги убирали проблемы и с разной тягой магов, ведь, если все шло в одно место, не важно, как быстро или сильно ты лил туда магию.

Так меня учили.

– Нет, ты права, – сказала доктор Ковальски, когда я объяснила это. – Так и должна работать тауматургия. Но помни, тауматургия, как все стили колдовства, просто концепция. Это система, созданная людьми, чтобы помочь нашим головам принять то, что мы забираем силу из вселенной и придаем ей облик для использования. Но, как все, что сделали люди, тауматургия не без ограничений. Ее создали как универсальную магическую систему. Потому у всех языков заклинаний общие понятия. Но есть заметная разница между стилями, хотя каждый тауматург может прочесть, понять и наколдовать записанное заклинание. Для этого была создана тауматургия. Это усредненная магия.

– Это хорошо, – сказала я.

– Это чудесно, – согласилась доктор Ковальски. – Универсальность тауматургии – великая сила, особенно, если ты – корпорация, которая зарабатывает на напечатанных заклинаниях, изданных комитетом, чтобы их мог применять даже идиот. Но, хоть тауматургия чудесно направила магию в массы, она не подходит для исключений. В этом проблема универсальных систем: ты не можешь спланировать все. Даже если твои заклинания работают, как должны, девяносто девять процентов времени, один процент просто не сможет справиться. И кто-то с тягой выше человеческих пределов не подходит под стандарты.

Я недоверчиво посмотрела на нее.

– Вы хотите сказать, что моя магия слишком безумная для тауматургии?

– Это я и говорю, – ответила доктор, уверенно кивая. – Тебя учили системе, которая подходит для обычного мага, но ты не такая. Потому заклинания, которые ты брала в интернете, взрывались тебе в лицо. Ты не плоха в копировании заклинания, просто ты отдаешь туда столько магии, сколько оно не создано выдерживать. Конечно, все это ломалось.

Доктор Ковальски говорила так, словно это было очевидно, но мне казалось, что она перевернула мой мир и встряхнула его.

– Так дело не во мне? – прошептала я, тело дрожало.

– О, в тебе, – сказала она. – Заклинания в порядке. Ты толкаешь их дальше их пределов.

– Но только из-за безумной тяги, – отчаянно сказала я. – Не из-за того, что я…

«Ужасная, – прошептал голос отца в голове. – С изъянами».

– Дело не в твоих навыках, – сказала доктор Ковальски. – Я не видела, как ты создаешь заклинание, так что не знаю, хороша ли ты в этом, но весь смысл тауматургии в том, что тебе и не нужно быть хорошей. Не нужно быть гением, чтобы быть неплохим магом. Нужно просто уметь читать и копировать заклинания, а это может каждый идиот.

– Кроме меня.

– Было бы проще, будь ты идиоткой, – сказала врач. – Можно научиться создавать заклинания и исправить кривое колдовство, но твоя проблема в одной из основ всей системы тауматургии. Ты могла быть гением заклинаний, но вещи продолжали бы взрываться тебе в лицо, потому что заклинания тауматургии просто не созданы для такого исключения, как ты.

Я сжала ладони на коленях. Мне столько раз говорили – и я себе говорила – что я была ужасным, безнадежным и жалким подобием мага, и я должна была обрадоваться, что это была не моя вина. Что я не была неудачницей, хотя бы в этом. И я была рада. Отчасти. Потому что я была уверена, что поняла все, что сказала доктор Ковальски, хотя было еще сложно поверить, что это могло быть правдой.

– Если это происходит, – робко сказала я, – почему никто этого не видит? Моя тяга была сильной с моего рождения. Мою магию смотрели сотни, а то и тысячи экспертов, и все говорили, что это была моя вина. Они всегда говорили, что я не слушала или плохо старалась.

Доктор Ковальски пожала плечами.

– А ты?

– Конечно, я старалась! – возмутилась я. – Я не хотела быть слабым звеном! Я старалась изо всех сил годами! Но если все время проблема была в моей тяге, почему я узнала об этом только сейчас?

– Не знаю, – сказала доктор Ковальски. – Я не знаю, почему я первой указала на то, что должно быть очевидным всем, кто понимает, из чего состоит заклинание, но это явно связано с тем, что они все были тауматургами, – она улыбнулась. – Эксперты, особенно, уважаемые, становятся жертвами тех же заблуждений, что и все. Если система всегда работает у тебя, естественно думать, что так у всех. Если заклинание не работает, значит, ошибается маг. Само заклинание никогда не подозревают. Как можно? Оно всегда работает.

Она склонилась и подмигнула.

– Опасно думать, что только так можно колдовать. Из-за этого люди не видят, что заклинания тауматургов с изъянами, как все, что создают люди. Но я – шаман. В отличие от твоих уважаемых экспертов, я всегда считала тауматургию с изъянами, ограниченной системой, которая рухнет под весом высокомерия, от этого заметить проблемы, как эта, намного проще.

Я дрожала, когда она закончила. Я вспомнила напыщенные варианты «если бы ты вложила все силы» или «может, твой разум не годится для тауматургии», которые слышала с детства, и объяснения доктора Ковальски были для меня понятны. Услышав это, я ощущала радость от справедливости и ярость. Как они смели заставлять меня думать, что это все было моей виной? Они не знали, как я укоряла себя за это? Как сильно билась, чтобы использовать систему, которой было не суждено работать для меня?! Но, хоть было приятно знать, что не я была неудачницей, проблема оставалась.

– И что мне делать? – отчаянно спросила я. – Хорошо узнать, что я – не ужасный маг, но как мне колдовать, если заклинания мне не подходят? И, пока вы не сказали стать шаманом, отмечу: я уже делала свою версию колдовства без заклинания, когда собирала магию вместе, и это взрывается так же часто, как то, что я рисую. Так я навредила магии в этот раз, так что мне делать? Как колдовать, не вредя себе?

Доктор Ковальски пронзила меня недовольным взглядом.

– Во-первых, шаманизм – не просто «соединение магии». То, что наши правила более гибкие, чем у тауматургии, не означает, что у нас их нет. Наши правила намного важнее, потому что у нас нет кругов как средства безопасности. Тауматурги всегда пытаются найти новые способы закупорить молнию, чтобы любой мог ее коснуться, не пострадав. Шаманы учатся обуздывать молнию. Это куда более опасная форма колдовства, но, как по мне, только ее можно называть магией. Нет ничего магического в том, чтобы направлять измененную безопасную силу через логические указания, чтобы достичь ожидаемого результата. Но брать сущность богов в руки и плести из нее, склонять силу вселенной своей воле, используя только свою нагую душу… – она судорожно вдохнула. – Это сила. Это означает быть магом. Остальное – лишь пародии.

Я не знала, зашла бы так далеко, но у нее шаманизм звучал романтично. И немного безумно. Но я попала из города в сад ведьмы посреди ночи в бесконечном лесу, чтобы узнать, почему моя душа была сломана, разве я могла судить? Доктор Ковальски уже научила меня большему о моей магии, чем все эксперты моего папы, и она описала колдовство забавнее, чем запись заклинания. Даже когда оно вы взрывалось мне в лицо, я всегда плохо справлялась с заклинаниями. Может, пора было попробовать что-то новое?

– Вы могли бы меня научить?

Я думала, что доктор Ковальски после таких ее слов ухватится за идею, но она покачала старой головой.

– Нет.

– Почему?!

– Потому что шаманизм требует высокого уровня контроля над магией, – фыркнула она. – Ты даже не знала, что проблема была в тяге, до этого разговора. Забудь об обучении свободному колдовству. Я переживаю, что ты не сможешь научиться приглушать магию достаточно быстро, чтобы не разбить ее снова.

– Тогда научите меня этому, – решительно сказала я. – Хорошо знать, что я не была слишком глупа для тауматургии все эти годы, но я все еще маг, который не может колдовать, а разве это хорошо? – я сжала кулаки. – Мне надоело быть слабой. Я приму все, что вы предложите. Просто скажите, что делать.

Доктор Ковальски долго смотрела на меня, ее глазки сияли среди морщин. А потом она стала рыться в мешках под столом.

– Уменьшить тягу просто, – сказала она. – Но не легко. Поменять привычку, о которой ты и не задумывалась нелегко, но метод довольно простой. Мне просто нужно найти подходящий предмет, чтобы помочь тебе… ага!

Она выпрямилась и сунула что-то коричневое и продолговатое в мои руки.

– Вот. Это сработает.

Я в предвкушении посмотрела на предмет.

– Это картофель.

– Именно, – радостно сказала она. – Картофель идеального размера, чтобы ты представила, сколько магии нужно двигать. Когда связь с твоей душой вернется, и ты сможешь колдовать, не вредя себе, я хочу, чтобы ты тренировалась хватать количество магии размером с картофель.

– Этот картофель? – я подняла плод размером с мою ладонь. – Но это ничто! Самый маленький круг, который я использую, – тот, что заряжает мое пончо, а он в четыре фута в диаметре. Вы знаете, как долго его наполнять, используя горсть размером с картофель?

– Да, – сказала доктор Ковальски. – Потому что этот картофель хорошо представляет размер тяги среднестатистического мага, так и у меня.

– Но…

– Миллионы магов живут, управляя только такой горстью магии, а то и меньше, за раз, – строго сказала она. – Уверена, ты выживешь. Только так ты сможешь выжить. То, что ты родилась со способностью хватать удивительно много магии, не означает, что твое тело с этим может справиться. Ты уже вывихнула душу, и если ты продолжишь безрассудно хватать как можно больше сил, в следующий раз будет хуже. Ты сказала, что готова на все, тогда пора решать. Ты готова работать, чтобы изменить себя? Или ты будешь просить о помощи меня, а потом жаловаться, когда я скажу, что нужно делать?

– Простите, – я сжала картофель. – Я сделаю это.

– Хорошо, – она выглянула в окно за мной, небо становилось розовым. – Солнце восходит, тебе нужно идти. Нельзя ничего делать, пока связь твоей души не вернется, и это не произойдет, пока ты не поспишь.

Я была готова уснуть. Телефон вообще уже не работал, и я не знала, который был час, но если солнце восходило, я не спала сутки.

– Сон звучит отлично, – я встала с дивана со скрипом. – Сколько я вам должна?

После ее слов, что она не была дешевой, я готовилась к худшему, но пожилой врач покачала головой.

– Сегодня бесплатно.

– Вы шутите.

– С чего бы я шутила насчет этого? – спросила она. – Ты ясно дала понять, что у тебя плохо с деньгами, и я решила побыть доброй. Это пустяки. Кроме моего времени, ты мне стоила сегодня лишь картофеля, а этого у меня много.

Я замотала головой.

– Я должна заплатить.

– Почему?

– Потому что я по шею в долгах, и я не хочу больше, – заявила я. – Если это сработает, и вы починили мою магию, я буду обязана вам жизнью. Но я делаю это, чтобы вернуть свою жизнь, так что позвольте заплатить заоблачную цену, чтобы это было закончено.

Старушка склонила голову.

– Почему так сложно поверить, что я даю тебе что-то бесплатно?

– Потому что это СЗД! – закричала я. – Тут бесплатно только проблемы.

Она была оскорблена.

– Думаешь, СЗД это только деньги?

Я смотрела на нее, пытаясь решить, был ли этот вопрос серьезным.

– Эм, да? Мы живем в храме безрассудного капитализма, месте, где все разрешено и все продается. Чем еще это может быть?

– Деньги могут купить только вещи, – сказала старушка, ее карие глаза сияли странным янтарным светом в лучах солнца. – Деньги – просто орудие. Это средство, не результат. СЗД всегда понимала это.

– Но обманула меня, – буркнула я.

– Не знаю, почему тебе так сложно понять, – едко сказала она. – СЗД использует деньги для того же, что и ты.

– Чтобы оплачивать долги?

Старушка посмотрела на меня строго.

– Чтобы купить свободу.

Она закончила, и я поняла, что давление в комнате усилилось. Казалось, дикая магия, которую я заметила по пути, стала больше. Тяжелее, давила на меня. Через секунды мне стало сложно стоять на ногах, но доктор Ковальски этого не замечала. Она просто сидела на стуле, смотрела на меня странными яркими глазами, ее магия странно выделялась. Сила от нее катилась волнами сильнее, чем в саду. Сильнее, чем должно от человека. Сильнее, чем что-либо, что я ощущала вне Узлов, когда тьма ловила меня…

Я выронила картофель, когда все поняла.

– Вы – дух.

Старушка улыбнулась.

Я опустилась на стул, выбора не было. Магия так давила, что я ощущала, как она толкала во мне мою пострадавшую душу. Это было ужасное неестественное ощущение, но я не могла переживать из-за этого. Я была занята, пытаясь понять, с каким духом столкнулась, пока не сказала то, что могло меня погубить.

Это был не голос Пустого Ветра. Вряд ли это было важно, боги, наверное, могли менять голоса, когда хотели, но тут не было мертвых или забытых, так что это был не он.

Это не могла быть Алгонквин. Я видела много раз Леди Великих озер по телевизору, и хоть она часто принимала человеческий облик, потому что люди боялись, когда понимали, что говорили с женщиной из воды, обычно это было очевидно. И она была Духом Земли. Это все еще делало ее богиней, по сравнению со смертной, как я, но Духи Земли были самыми старыми и маленькими духами. Большие и опасные боги были теми, кого создали люди, Духи Смертных.

В отличие от Духов Земли, они не были ограничены физическими структурами. Они были такими же большими, как страх людей перед смертью, такими же сильными, как способность любить, и они носили столько лиц, сколько мы им давали. Я была уверена, что существо передо мной в теле старушки было одним из таких, но чьим? Нынче богов было много. Кто осмелился бы жить на земле, которую город отказывался…

Я ощутила себя глупо. А потом испугалась, потому что, если я была права, я была в обществе божества, которое пугало сильнее, чем Пастух Забытых Мертвых.

– Вы – СЗД,

– Долго ты понимала, – сказала дух голосом, который уже не походил старушке.

Я вжалась в диван.

– Вы были тут все время или…

– Я всегда тут, – ответил город, улыбаясь мне, и это выглядело так, словно у куклы потянули за нужную нить. – Это одно из моих лиц. У города их должно быть много, но доктор Ковальски – одно из моих любимых. Она умерла десять лет назад, но мы договорились, что я возьму ее душу как часть своей в обмен на ее знания. И ее помощь с садом. Я ужасна с растениями.

Она опечалилась из-за этого. Я не знала, почему богиня хотела быть хорошей садовницей, но это показалось важной.

– Так я говорила с врачом?