Текст книги "Шоу Девочек (ЛП)"

Автор книги: Рэй Гартон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Кейси отодвинулась от него.

– А кто мой типаж? – oна не дала ему ответить. – Если у кого-то и есть какой-то типаж, то это у тебя. И я не могу вписаться в него!

Она встала и пошла, положив руки на бедра.

– Да? – спросил Дэйви. – И какой же у меня типаж?

– А ты до сих пор еще не знаешь? – oна повернулась к нему. – Помнишь Пэтти?

Дэйви встретил Пэтти однажды утром в лифте по дороге на работу. Она поведала, что собирается подать заявку на вакансию в "Пенн", хотя была уверена, что ее не возьмут. Когда он спросил почему, она ответила:

– Я ничего не могу делать, и я точно не смогу работать. Ну, кроме одной вещи. Но мне это не нравится.

Конечно же, работу она не получила, но Дэйви в тот вечер отправился с ней на ужин. Она уговорила его дать пожить с ним, пока не устроится куда-нибудь. Она утверждала, что занимается поисками, но безрезультатно, хотя тратить деньги ей всегда удавалось.

Однажды, шесть месяцев спустя, Дэйви подцепил грипп и, вернувшись с работы пораньше, застал ее в уборной с сильно упитанным чернокожим мужиком. Она ставила ему клизму в ванной.

– Ничего личного, просто работа! – кричала она перед уходом. – Но ведь для тебя все является личным, не так ли?

Дэйви посмотрел на Кейси, задаваясь вопросом, к чему она клонит.

– Ей требовалась помощь, не так ли? – спросила Кейси. – О ней нужно было, о, я не знаю, заботиться. Правильно?

– Ну да, она...

– Ей нужно было почувствовать собственное достоинство и уверенность в себе, верно? И ты считал, что можешь предложить ей что-то. А насчет Бет. Ты познакомился с ней в вестибюле "Союза", когда ее избил ее парень. Ты отвел ее к себе домой, оставил жить, заботился о ней, позволял ей плакаться у тебя на плече... правда, Дэйви, не возмущайся, когда я говорю, что у тебя есть типаж женщин.

Кейси перестала ходить и остановилась перед ним.

– Ты позволяешь им использовать себя, Дэйви, а потом надуваешь губы. Почему бы тебе не осознать свою проблему и сделать с ней что-то? Перестань думать, что ни одна женщина не будет с тобой, если ты не сможешь сделать что-то для нее.

Кейси села и вытянула руку на спинку дивана.

– Я не хочу, чтобы ты что-то делал для меня, Дэйви, – тихо сказала она. – Я не хочу тебя менять, я не хочу помогать или ублажать тебя. Я просто думаю, что ты потрясающий парень, с которым я хотела бы... – oна немного подумала и хихикнула. – ...оказаться раздетой.

Дэйви засмеялся, но ненадолго. Он чувствовал себя усталым. Не столько физически, сколько измученным постоянным лавированием во время своих отношений с Бет, а до этого с Пэтти, стараясь... что?

Осчастливить их.

Она права, – подумал он с отвращением.

– Кейси, – начал он медленно. – Я не уверен, что это хорошая идея.

– А Бет была хорошей идеей?

– Тушe, – oн вздохнул. – Слушай, я не говорю... я не говорю тебе, что...

– Да или нет, Дэйви.

Он положил руку ей на лицо и осторожно провел большим пальцем по ее мягкой коже. Честно говоря, он не знал, что произошло между ними. Если бы не появилась Пэтти, возможно, у него что-нибудь сложилось бы с Кейси, нечто большее, чем их крепкая, но (за исключением одной ночи) платоническая дружба. И тогда, вероятно, он никогда бы не связался с Бет.

Дэйви коснулся волос Кейси.

– Не сейчас, Кейс. Но это не значит "нет"! – быстро добавил он. – Мне просто нужен отдых, хорошо? Передышка. Может быть, если мы немного... поработаем над этим? – oн остановился. – Ладно?

Она улыбнулась.

– Наверное, это самое разумное, что ты сделал после ухода из "Пенн". Ты начинаешь проявлять здравый смысл, друг мой. Я горжусь тобой, – oна наклонилась и поцеловала его. Поцелуй начался как простой "чмок", но затянулся по времени. Наконец, Кейси отстранилась и выпрямилась, сидя рядом с ним на диване. – Смотри, – сказала она, – сейчас будет самое лучшее место, где Лугоши живьем сдирает кожу с Карлоффа.

Она села рядом, обняв его. Когда Кейси погладила его по волосам, а Карлофф закричал от боли, Дэйви уснул.

* * *

Дэйви пробудился от сна, в котором видел девушку в кабинке. Он лежал на диване, с одеялом вокруг ног, пот тек по вискам. Телевизор был выключен, в комнате стояла темнота, и он находился там один.

– Кейси? – позвал он. Из-за сухости во рту имя царапнуло его горло, как напильник. Он сглотнул несколько раз, закашлялся и сел. – Кейси? – oн обвел взглядом комнату и обнаружил записку, прикрепленную к телевизору.

Уважаемый мистер Ван Винкль,

Сожалею, что ты плохо себя чувствуешь. Надеюсь, утром тебе будет лучше. Завтра отдохни, я позвоню тебе после службы, и мы сможем спланировать твою стратегию поиска работы.

Целую,

Кейси.

Он лег на диван, чувствуя себя ужасно слабым.

Ему снилась она, ее кремовая кожа... ее длинные черные волосы... Панель поднималась, но между ними не было грязного стекла. Только она.

Дэйви пошел на кухню и плеснул немного водки в стакан с апельсиновым соком. Он достал блокнот, лежащий в ящике кухонного стола, нашел карандаш и начал рисовать.

Тени внутри теней на бумаге, вырисовывающаяся фигура. Глаза, губы, грудь, треугольное пятно тьмы...

Оуэн вырвал страницу, скомкал ее и бросил в мусорное ведро. Он промахнулся и комок покатился по полу.

Дэйви все еще потел. Было не жарко, но он открыл окно и впустил холодный воздух и городской шум.

Он задавался вопросом, работает ли она все еще в кабинке за стеклом, или пошла домой спать, возможно, с любовником. Он представил, как ее волосы растекаются по лицу, черный омут на подушке... как ее груди поднимаются и опускаются во сне.

Дэйви пошел в спальню, оделся и взял зонтик.

Спустившись, он сел на автобус до Таймс-Cквер.

6

Вторник

Таймс-Cквер жила своей жизнью.

Она пульсировала светом: красным, оранжевым, желтым, синим, зеленым, белым, все вспыхивало в ступенчатом ритме, создавая бесшумную гармонию цвета, смягчавшуюся в тумане, оставленным дождем.

Дэйви посмотрел на часы – приближалась полночь – затем – в закапанное дождем окно автобуса. Следующая остановка была его. Автобус встал, двери открылись, и Дэйви вышел на тротуар.

Он проводил автобус взглядом, засунув руки в карманы, пока тот медленно отъезжал, фыркая дымом. На другой стороне улицы, над черным дверным проемом светился ярко-красный знак: "Шоу Девочек". Красные буквы отражались на мокром тротуаре внизу, их образ плыл и исчезал из виду, когда над ним скользили машины. Дэйви сошел с обочины, ожидая перерыва в череде автомобилей, когда заметил движение в темноте переулка справа от "Шоу Девочек".

Кто-то вышел из переулка на тротуар. Кто-то высокий и стройный в длинном пальто из черной кожи с серым меховым воротником. Женщина.

Она поднесла руки к лицу и щелкнула газовой зажигалкой; пламя засияло нежным оранжевым светом на ее изысканном лице, бросая легкие тени над высокими скулами. Темные волосы падали на одну из сторон ее лица. Пламя исчезло; она положила зажигалку в карман пальто и откинула волосы в сторону.

Это были очень длинные волосы.

Дэйви почувствовал, как что-то сжалось в его груди, пока он смотрел, как она идет к углу здания. Женщина махнула в сторону такси, но то уехало, и она начала выискивать взглядом другое.

Это была девушка из кабинки.

Дэйви быстро поспешил по улице с единственной мыслью, что ему надо добраться до нее прежде, чем она сядет в такси.

Раздался гудок, и Дэйви ахнул, когда машина остановилась всего в двух шагах от него. Водитель высунул голову в окно и сдвинул назад козырек своей фуражки.

– Какого хрена, дебииил!

Дэйви проигнорировал шофера и бросился на другую сторону улицы. На мгновение она исчезла за облаком пара, поднимающегося с тротуара, затем он снова увидел ее, тормозящую другое такси, которое замедлилось и остановилось на обочине.

Дэйви побежал к углу здания, лавируя между пешеходами.

Девушка уже взялась за ручку дверцы и наполовину открыла ее, когда Дэйви замахал рукой и закричал:

– Подождите! – eго голос сорвался в звуках дорожного движения, и он побежал быстрее. Она уже поставила ногу в салон, когда Дэйви настиг ее. – Подождите, подождите, подождите!

Вздрогнув, она откинула голову назад и подняла тонкие брови.

– Вы мне говорите? – твердо спросила она, ее лицо напряглось.

Она вытащила ногу из кабины и встала за открытой дверцей, словно это был щит.

– Я... я... – голос Дэйви сорвался, и он неуклюже уставился на нее с открытым ртом.

Над ними быстро вспыхивал белый свет, и на ее лице отражался стробоскопический эффект. Холодный ветер стеганул ее волосами об щеку, и она откинула их в сторону.

– Ну? – сказала она с нетерпением в голосе. – Чего вы хотите?

– Я... я приехал, чтобы увидеться с вами прямо сейчас. Я имею в виду, – он указал через плечо, – там. Я видел вас сегодня раньше. Э-э, вчера, – oн попытался улыбнуться. – Дважды, на самом деле.

– Приходите завтра. Я ухожу на ночь.

Она снова начала садиться в такси.

Дэйви положил руку на дверцу и произнес:

– Подождите.

Она остановилась и снова повернулась к нему, подняв бровь.

– Да? – раздраженно сказала она.

Ее кожаное пальто мягко шевелилось, когда она двигалась. Она быстро затянулась сигаретой.

– Вы спешите? – неуверенно спросил Дэйви.

– На самом деле, да. Мне нужно на работу.

– Я думал, что вы работаете здесь.

– Иногда, – произнесла она покровительственным тоном. – Я также танцовщица.

– Танцовщица! – воскликнул Дэйви с радостной улыбкой. – Где? Я бы хотел увидеть вас.

– Эй, леди, – сказал таксист, – вы едете, или как?

Она наклонилась и посмотрела в кабину.

– Пока ваш счетчик работает, какое это имеет значение? – oна шагнула вперед и положила локоть на дверь. Дым от ее сигареты заклубился между ними, танцуя на ветру. – В клубе. "Миднайт Клаб".

– Ох. Я... не знаю его.

Ее рука находилась в нескольких дюймах от него, та самая, которая касалась его.

– Ну, тогда вы зайдете как-нибудь потом. Я там пять ночей в неделю, – oна улыбнулась, и ее губы блеснули. – До свиданья.

– Я могу поехать с вами? – быстро спросил Дэйви.

Она поджала губы, словно пряча улыбку.

Когда она ничего не ответила, Дэйви добавил:

– Я бы очень хотел вас увидеть. Я имею в виду, как вы танцуете. Сегодня ночью.

Она по-прежнему молчала, наблюдая за ним.

– Я был бы рад заплатить за такси. Меня зовут... – он прочистил горло, – Дэйви Оуэн.

Она затянулась сигаретой и выдохнула сквозь нежную улыбку.

– Хорошо. Можете поехать со мной. Но вам не нужно платить. В любом случае, я бы взяла такси.

Она плавно скользнула в кабину.

Дэйви медленно обошел дверцу, его сердце волнительно колотилось. На мгновение он остановился, затем залез внутрь и захлопнул дверцу.

Она наклонилась вперед и сказала водителю:

– Хадсон и Уоттс, пожалуйста.

Когда такси отчалило от бордюра, она повернулась к Дэйви и прислонилась спиной к двери, прижавшись локтем к спинке сиденья, с сигаретой у изголовья. Пока она затягивалась, ее темные глаза не отрывались от Дэйви, изучая его лицо. Она выпускала дым тонкой медленной струйкой в потолок кабины, наблюдая за ним.

Дэйви начал чувствовать жар и клаустрофобию. Он хотел заговорить с ней, но не знал, что сказать; взгляд ее глаз не способствовал началу разговора. Это был изучающий взгляд, который заставлял Дэйви чувствовать себя микробом под микроскопом.

– Я не проститутка, – сказала она.

Дэйви побледнел и затряс головой.

– Я и не думал! – ответил он быстро.

Ее рот изогнулся в полуулыбке недоверия.

– Но, конечно, такая мысль приходила вам в голову. На мгновение?

– Ну, да... может быть. Но я подошел к вам не из-за этого.

– Тогда почему?

– Как я уже сказал, я пришел увидеть вас. Вы – это единственная причина, по которой я хотел вернуться в это заведение.

Она кивнула, но, похоже, не слишком убежденно.

– Вы часто ходите в "Шоу Девочек"?

– Сегодня первый раз. Мне было... любопытно, наверное.

– Вы приходили дважды.

Дэйви в смущении отвел от нее взгляд. Таксист внезапно затормозил.

– Убирайся с дороги, придурок! – зарычал он на кого-то.

Дэйви попытался улыбнуться.

– Я просто... хотел увидеть вас снова.

– М-м, – eе глаза медленно скользнули по его лицу. – Ты выглядишь не как типичный посетитель.

Дэйви пожал плечами.

В последовавшей тишине она отвернулась от него и уставилась в переднее окно. Ее прекрасный профиль очерчивался на фоне огней проезжающих автомобилей.

– Как часто, э-э, вы там работаете? – спросил Дэйви.

Она повернулась к нему, как будто забыла, что он находился в машине.

– Время от времени, – последовал ответ.

– У вас есть... ну, конкретное расписание?

Она изогнула бровь.

– Я бы хотел прийти, чтобы снова увидеть вас.

Из глубины ее горла донесся низкий, густой смех, смех удовольствия, но, возможно, чуточку насмешливый.

– Поклонник, – сказала она, поднимая бровь.

– Да, – Дэйви усмехнулся. – Можно сказать и так.

– Атмосфера в "Миднайт Клаб" намного приятнее, – произнесла она, снова глядя в окно. – Если в будущем вы захотите увидеть, как я выступлю, приходите туда.

Дэйви разочарованно понял, что она не собирается говорить ему, когда будет в "Шоу Девочек".

Клуб будет намного лучше, чем та кабинка, – утешил он себя. Но в клубе он не сможет прикоснуться к ней; она не сможет водить его рукой по своим гладким, прохладным бедрам, своим грудям...

Дэйви вздрогнул и заерзал в кресле, стыдясь того, что одна лишь мысль о нахождении в той темной тесной кабинке вызывает у него эрекцию.

Когда он снова посмотрел на женщину, ее губы были сомкнуты вокруг кончика сигареты; она выглядела так, словно чувствовала его стыд, и забавлялась этим.

Она посмотрела в переднее окно и сказала:

– Мы почти приехали. Я должна найти вам столик, – добавила она. – Это почти невозможно, если заранее не зарезервировать.

– Спасибо.

– Не за что, – ответила она, вынимая небольшой бумажник из кармана пальто. Она косо посмотрела на него, ее ресницы почти прикрывали глубокие глаза, и улыбнулась. – Я очень рада, что вы пришли, Дэйви.

Такси остановилось, и, пока женщина расплачивалась с водителем, Дэйви вышел. Он огляделся в поисках каких-то признаков клуба, но ничего не увидел; темные окрестности Трайбеки были пустынны. Тротуары освещались только пятнышками света от уличных фонарей. Вход на близлежащую парковку закрывала цепь, а саму парковку усеивал мусор и битые куски цемента. Дэйви углядел только одно освещенное окно на верхнем этаже старого здания с чугунной решеткой; оно мерцало мягким серовато-синим огоньком.

– Сюда, – сказала она. Ее каблуки застучали по мокрой улице. – Обычно я захожу сзади, но я не могу водить гостей через этот вход.

Она сопроводила его до конца квартала и остановилась у двери в углу здания. Женщина открыла дверь, и Дэйви последовал за ней внутрь.

Они вошли в вакуумную тишину. Темно-пурпурный ковер и черные стены фойе, казалось, впитывали звуки подобно губке. Дэйви слышал музыку, звучащую приглушенно, как будто издалека, ее мелодия была не более отчетлива, чем жужжание мухи.

Она повернулась к человеку, стоящему справа от входа. Перед ним на твердом черном постаменте лежала открытая книга.

– Привет, Малькольм, – сказала она. – Это – Дэйви, мой гость сегодня вечером. У нас найдется столик для него?

Мужчина сверился с книгой, проведя длинным пальцем по странице. Верхняя часть его черепа казалась большой и куполообразной, с редкими седыми волосами, зачесанными назад; у него были впалые виски, острые скулы с глубокими тенями внизу и бритвообразная челюсть. Его светлая кожа выглядела гладкой и чистой, как у ребенка. Он носил черный смокинг; алмазный гвоздик сверкал чуть выше его левой ноздри. Малькольм поднял голову и улыбнулся.

– Столик двенадцать, – сказал он. Его голос был свистящим, женственным. – Передайте Седрику, когда войдете.

– Ваше пальто, сэр?

Молодая белокурая девушка стояла за стойкой напротив Малькольма. Она протянула крошечную руку Дэйви.

Oн стянул с себя пальто и отдал ей. Она протянула ему билет, и он сунул его в карман.

Дэйви повернулся к своей спутнице; она большими шагами направилась к огромной черной двери напротив входа, обрамленной красным. Слегка взмахнув рукой, она сказала:

– Пока, Малькольм.

Затем, обращаясь к Дэйви:

– Давай, Дэйви, я опаздываю.

Дэйви увидел, как Малькольм нажал кнопку на постаменте, и черная дверь тяжело распахнулась; музыка, которая секундой ранее звучала как бы издалека, внезапно загремела из-за двери.

Следуя за ней из фойе в клуб, Дэйви оглянулся и увидел, как дверь плавно закрывается за ними.

Внутри клуба было темно; дым, рассеянный тусклым светом, извивался над колышущимися головами. Она провела его вокруг переполненного U-образного бара и сквозь толпу.

Верхнее освещение с фиолетовыми оттенками придавало всему в помещении ущербный вид, смягчаемый лишь маленькими белыми лампочками в центре каждого из круглых столов. Стены были черными и покрытыми белой решеткой, на которой, образуя геометрические фигуры, стояли неоновые лампы; огни вспыхивали красным и фиолетовым, синим и белым.

К ним подошел латиноамериканец с коротко подстриженными волосами и усами. Подобно Малькольму, он носил смокинг, но обладал гораздо более впечатляющим телосложением. У него было жесткое уличное лицо, знающее и хитрое.

– Седрик, – громко представила она мужчину. Спутница слегка коснулась руки Дэйви и произнесла. – Не мог бы ты показать моему гостю столик номер двенадцать?

Седрик повернулся к Дэйви.

– Сюда, сэр, – сказал он с сильным акцентом.

– Подождите! – закричал Дэйви, когда женщина собралась уходить.

Она остановилась и обернулась.

– Как вас зовут? – спросил Дэйви. – Я даже не знаю вашего имени.

Снова полуулыбка.

– Аня.

И ее поглотила толпа.

– Сэр? – сказал Седрик. – Сюда, пожалуйста.

Неохотно, Дэйви последовал за ним через толпу по направлению к источнику музыки.

Дэйви видел пары средних лет, некоторые в парадной одежде и украшениях, другие небрежно одетые, вперемешку с молодыми людьми, облаченными в самые модные наряды и с экстравагантными прическами. Звенели кубики льда, и клубился дым.

Седрик провел его по многолюдному танцполу прямо перед сценой к одному из парадных столиков.

– Вот, пожалуйста, сэр, – сказал он.

Его резкий голос и стальные глаза контрастировали с официальной манерой поведения.

Дэйви сел и посмотрел на Седрика, который внимательно следил за ним. Его взгляд переместился с лица Дэйви, вниз по груди и животу на колени, затем снова поднялся.

– Коктейльная официантка подойдет через минутку, – произнес он.

Когда мужчина отошел, Дэйви заметил у него шрам чуть ниже левого уха; он был, возможно, два дюйма в длину и, очевидно, очень глубокий. Седрик пробирался сквозь толпу, пока не скрылся из виду.

Дэйви посмотрел на совершенно темную сцену и несколько раз недоверчиво моргнул. Белые бестелесные руки играли на белых инструментах: барабанах, гитарах, саксофоне, клавишных. Инструменты светились, как полированная слоновая кость в темноте сцены. Они двигались, дергались и качались; белые руки грациозно скользили по клавиатуре. Эффект создавался потрясающий.

Ритм музыки был тяжелым, но не неприятным. Казалось, что тела, двигающиеся на танцполе, являлись марионетками, которых дергали за струны.

– Что-нибудь выпить, сэр? – спросила официантка.

У нее были короткие рыжие волосы; золотые тени блестели под ее бровями. Она носила верхнюю часть смокинга с юбочкой, а от пояса – только черные трусики и черные чулки.

– А, водку, пожалуйста, – ответил Дэйви. – Без льда.

Когда она уходила, Дэйви смотрел, как хвостики юбки хлопают по ее ногам.

Дэйви заприметил столик с тремя женщинами, лет сорока, безукоризненно одетыми. Они хрипло смеялись. Одна из них, пухлая негритянка, грациозно подняла руку над головой и покачала пальцами, почти как школьница, задающая вопрос в классе. На ее красивом бриллиантовом обручальном кольце сверкнул свет; отблеск просочился сквозь клубящийся дым и на мгновение засиял, как звезда. Седрик подошел к ней, сложил руки за спиной и, улыбаясь, наклонился. Она легонько положила пальцы на его локоть и что-то сказала на ухо. Седрик кивнул и отодвинул стул позади нее, когда она встала. Взяв за руку, он повел ее сквозь толпу.

Дэйви наблюдал за ними, пока они обходили вокруг столиков и проталкивались между другими посетителями. Седрик повел женщину к двери, щелкнул ручкой, отпирая ее, а затем открыл. Они вошли внутрь.

Дэйви опять повернулся к столику, из-за которого вышла женщина. Две ее подруги согнулись над столом, их губы по очереди шевелились, выражения лиц были озорными и заговорщическими.

Дэйви откинулся на спинку стула в недоумении.

Может, она пошла в дамскую комнату? – задался он вопросом. – Но почему дверь была заперта? И почему он пошел вместе с ней?

Песня закончилась, и с танцпола послышались аплодисменты. Люди смеялись и болтали, возвращаясь на свои места.

Руки и инструменты на сцене поблекли и исчезли.

Официантка вернулась с выпивкой Дэйви. Тот поморщился, взглянув на цену, но заплатил. Он медленно потягивал напиток; учитывая его стоимость, торопиться не следовало.

Время от времени Дэйви посматривал на дверь, через которую Седрик провел чернокожую женщину. Никто в нее больше не входил, и никто не выходил.

Внезапное бесшумное движение перед ним застало его врасплох. Пустой танцпол начал подниматься, пока не оказался на одном уровне со сценой; это был уже не танцпол, а настоящий подиум.

Свет погас, и толпа умолкла.

Заиграла музыка, тихая и медленная, печальная и как-то благоговейная. Мелодия казалась тревожно знакомой. Прожектор очертил светлое пятно, когда из темноты над сценой начало опускаться что-то белое и прямоугольное. По мере того, как предмет медленно опускался, музыка становилась громче и насыщеннее. Только тогда Дэйви понял, что за объект он видит, и узнал песню.

На сцену опускался белый крест, а песня являлась старым церковным гимном, который Дэйви помнил по временам, когда он посещал воскресную школу. Он даже вспомнил слова:

Далеко на холме... стоял старый резной крест... символ страдания и мук...

Крест опускался ниже... и ниже...

...и я люблю этот старый крест... где самое дорогое и лучшее... было убито ради мира пропащих грешников...

Основание объекта плавно остановилось на полу сцены, и мягкая, печальная музыка взорвалась плачущими гитарами и грохочущими барабанами. Крест осветился красным светом, и двое танцоров, мужчина и женщина, выпрыгнули из темноты за ним.

На мужчине были только выпуклые трусы-бикини и воротничок священника. Когда он танцевал, густые темные волосы раскачивались вокруг его головы, а тени струились по гладкому мускулистому телу.

На женщине была одета черно-красная комбинация и капюшон монахини, венчающий длинные черные волосы. Это была Аня.

Они извивались вокруг креста, их движения были чувственными и плавными, затем они припали к нему, как гладкие, хищные животные. Танцоры ласкали крест, положив на него руки, прижимали свои тела к сторонам, терлись о него. Аня обвила одну ногу вокруг основания креста и скользила своей промежностью вверх и вниз по его краю; голова безвольно откинулась назад, рот открылся, глаза зажмурились, а длинные волосы раскачивались из-под капюшона. Мужчина обхватил руками верх креста и присел на корточки, пока его выступающие колени не расположились по бокам от основания; прежде чем встать, он несколько раз сделал движения вперед бедрами.

Когда мужчина отошел от креста, Аня придвинула его к себе, подняла и начала танцевать с ним, как будто это был ее партнер.

Музыка пульсировала, будто биения сердца возбужденного гиганта.

Свет менялся с красного на белый, а затем снова на красный.

Мужчина танцевал вокруг Ани в то время, как она закрутилась и опустила крест. Затем наклонила его, оседлала и начала кататься на нем, как любовница.

Дэйви потягивал напиток, наблюдая за ней. Когда он поднес рюмку к губам, то заметил, что его рука дрожит. Что-то глубоко внутри него вызывало дискомфорт. Возможно, смутное воспоминание из детства, как мать в воскресное утро одевала его и провожала за руку в маленькую церковь в нескольких кварталах от дома, где он посещал воскресную школу с ее бесконечными службами и пел гимны наподобие "Старого резного креста", который теперь громыхал по стенам вокруг него, являясь совершенно другой песней с эротическим ритмом, сопровождающим два твердых блестящих тела на сцене.

Слова песни отозвались эхом в голове Дэйви, и он мысленно услышал, как их поет его мать, ее голос был высоким, хриплым и слегка нескладным.

И я буду лелеять старый резной крест... как мой приз в день, когда лягу с ним... я прильну к тому старому кресту... и получу корону взамен.

На мгновение голос в его голове показался настолько живым, что он испугался, что если повернется направо, то увидит рядом с собой мать, стоящую со сборником гимнов в руках.

Он моргнул несколько раз, отгоняя воспоминание, но не чувство вины. Детской вины. И он знал, почему оно присутствовало.

Потому что ему нравилось ощущать эту музыку, пробирающую его до костей. И особенно ему нравилось, как Аня развязно держит крест, и ее язык скользит по блестящим губам.

Она замедлила свои движения, качая головой в такт музыке. Поставив крест в вертикальное положении, она отступила назад, и мужчина схватил его, потанцевал с ним, а затем положил на бок. Подняв крест за основание с пола, он засунул его между своих ног, будто огромный эрегированный член. Затем начал скользить руками вверх и вниз по стволу, медленно поворачивая голову, пока Аня танцевала вокруг него. Потом она опустилась на колени и обняла крест, широко открыла рот и принялась водить головой по всей его длине. Музыка стала громче и безумней; мужчина дернулся и скорчился, изображая оргазм.

Они оба выпрямились, поправили крест и расположились по бокам, все еще двигаясь в такт, после чего отступили, медленно исчезая в темноте. Музыка стала оглушительной, приблизившись к завершению. На последнем ревущем аккорде крест загорелся; пламя мгновенно исчезло с хлопком пурпурного дыма.

Прожектор высветил столб дыма, он двигался и извивался в воздухе, постепенно рассеиваясь, открывая взглядам высокую фигуру.

Музыка прекратилась.

Аплодисменты нарушили краткую тишину. Крики и свист раздались над звуком хлопков в ладоши.

Дэйви с открытым ртом уставился на оставшиеся клубы дыма. Через мгновение он начал аплодировать вместе с другими.

В круге света стояла женщина в черной маске с блестящей серебряной бахромой и тонкими ширмами над вырезами для глаз. Были видны только ее рот и подбородок. Она улыбнулась толпе и подняла руки в знак приветствия. Достающие до локтей рукава обнажали стройные руки с безупречной светлой кожей.

– Спасибо! – громко произнесла она. У нее не было микрофона, но ее голос перекрывал аплодисменты. Она опустила руки. – Большое спасибо. Аня и Маркус – наши танцоры!

Аня с партнером вышли вперед и поклонились. Аплодисменты усилились. Когда танцоры снова исчезли в темноте, публика успокоилась.

– Добро пожаловать в "Миднайт Клаб", – продолжила женщина. – Для тех, кто впервые, я – Шиде, хозяйка этого заведения.

Аплодисменты усилились, но она успокаивающе подняла руку.

– Спасибо, но это не обязательно. Впереди у нас вечер, полный развлечений, и мы только начали.

Дэйви был уверен, что никогда раньше ее не видел. Но что-то в ней казалось странно знакомым. Складки фиолетово-черного костюма грациозно струились по ее изгибам. Отверстие в форме ромба над грудью открывало бледную, гладкую плоть и глубокий вырез. Руки выглядели большими, элегантными и мощными.

– ...хочу, чтобы вы все расслабились и получали удовольствие, – продолжила она. – Для некоторых сейчас уже поздно. Но здесь еще рано, и вечер только начался.

Сверкнула вспышка света, с пола поднялся дым и поглотил Шиде. Вновь появилась бестелесная группа, и когда дым рассеялся, Шиде исчезла.

Когда музыка закончилась, на сцену вышел комик. Он был так же стильно худым, как и стильно одетым.

Дэйви оглянулся, надеясь снова увидеть Аню, но не смог заметить ее в толпе. Он подумал, вернется ли она вообще. Рассматривая задымленный зал, он заметил, что боковая дверь открывается. Чернокожая женщина вышла первой; Седрик последовал сразу за ней. Он проводил ее обратно до столика.

Она двигалась по-другому, медленнее, с меньшей энергичностью шагов. На ее губах блуждала томная улыбка. Седрик усадил ее, коснулся плеча и ушел. Другие женщины наклонились к ней и начали болтать. Она закрыла глаза, улыбаясь и мягко кивая.

– ...но, кажется, что все боятся смерти, я прав? – спросил комик. – Я же смотрю на это так. Мертвым людям не приходится иметь дело с общественной парковкой, понимаете, о чем я?

Раздался жидкий смех.

– ...однажды у меня умерла девушка, – продолжил комик. – Прямо во время секса. Она делала мне минет и вдруг умерла.

Несколько тихих смешков.

– Единственной хорошей вещью было то, что она не подавилась, когда я кончил ей в рот.

Рев смеха и аплодисментов.

Рука опустилась на плечо Дэйви, и он резко поднял голову.

Аня улыбалась ему.

Дэйви начал вставать, но ее рука сжала его плечо, и она засмеялась.

– Нет, нет, не вставай, – сказала она, садясь сама.

На ней было простое черно-белое платье с тоненькими бретельками. Ожерелье из крошечных блестящих белых бусин свисало с тонкой шеи.

Дэйви улыбнулся и наклонился к ней.

– Я... я очень впечатлен. Вы потрясающая танцовщица. На самом деле, я никогда ничего не видел, – он прочистил горло, – подобного этому.

– Спасибо, Дэйви.

– На самом деле, – продолжил он, – я никогда раньше не видел заведения, похожего на это. Я потрясен.

Она подняла руки под подбородком, положив локти на стол.

– Мы очень гордимся им.

Дэйви поднял бровь.

– Мы?

– Что-нибудь выпить? – спросила официантка, появившись рядом.

– Да, – ответила Аня. – Фирменный напиток для меня и еще один для моего друга.

– О, нет, – сказал Дэйви. – Я не...

Аня положила свою прохладную ладонь на его пальцы, отчего всю руку Дэйви начало покалывать. Она наклонилась к нему.

– Это за мой счет, – сказала она.

Официантка ушла.

Рука Ани оставалась на его руке.

– Знаешь, не каждый день, – произнесла она, – преданный поклонник останавливает меня на улице.

Она медленно убрала руку.

– Этот танец... – вымолвил Дэйви.

– Нескромный, не так ли? – oна лукаво улыбнулась.

– Я узнал песню.

– Да? Ты прихожанин, Дэйви? – oна косо посмотрела на него и ухмыльнулась.

– Ну, уже нет. Я ходил в церковь, когда был мальчиком. Но я давно, – усмехнулся он, – свернул с пути истинного.

– Как и все мы, – Аня оглядела клуб. – Да, развлечения здесь немного необычные. Типа этого, – oна кивнула в сторону комика. – Его юмор слишком... о, слишком темный, я полагаю, на вкус большинства. Но он вписывается в концепцию заведения.

– Женщина с белыми волосами, – поинтересовался Дэйви. – Она всегда носит маску?