Текст книги "Шоу Девочек (ЛП)"

Автор книги: Рэй Гартон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Ты можешь спуститься к нам, – продолжал голос. Гнев пропал; существо говорило успокаивающе, с ритмом, немного похожим на детскую песенку с подпрыгиванием в такт словам. – Здесь есть окош... ко...

Ее рот сложился в слове "нет", но голоса не было.

– Мы спасем тебя от нее, спасем. Ты знаешь, что она с тобой делает, нет?

Другой голос обвиняюще зашипел, под полом началась борьба, и люк захлопнулся.

Глаза исчезли.

Кейси ахнула, словно внезапно вырвавшись из мертвой хватки, одернула руку и рухнула на спину.

– Нет! – гаркнул голос. – Я хочу ее сейчас, я не хочу ждать, запах... Я хочу ее сейчас!

Другой голос что-то укоризненно зашептал.

Кейси уставилась на люк, понимая, что все, что поджидает ее внизу, является намного хуже того, что происходило в этой комнате. Ей надо снова запереть засов, сдвинув задвижку на место так, чтобы угол люка уже нельзя было приотворить. Она поползла по полу, протянула ослабевшую руку и растопырила пальцы над засовом, когда внезапно угол люка с резким деревянным скрипом приподнялся, и рука – ужасная рука с опухшей, багряной кожей и розовыми, гноящимися наростами, блестящими от стекающей из них жидкости, а также острой серой костью, торчащей из пальцев, где была оторвана плоть, – крепко схватила Кейси за запястье и потащила ее руку в зловонную тьму под полом, затянув до самого локтя, пока она не почувствовала горячее липкое дыхание на ладони и грубый язык, скользящий по среднему пальцу.

Кейси крепко зажмурилась, зная, что произойдет, если она заглянет в проем, зная, что один взгляд этих двух могущественных глаз заберет у нее те немногие силы, что осталось. Повернув голову в сторону, она взмолилась:

– Отпусти меня, отпусти, о Господи, пожалуйста, отпусти!!!

Она резко дернулась, но рука не отпускала. Кожа на ней казалась грубой и липкой, а обнаженные кости, торчащие из кончиков двух пальцев, угрожали пробить плоть Кейси.

В темноте внизу послышалось движение, звуки вздыхающих голосов.

Их становилось все больше и больше.

Она почувствовала другую руку и, открыв глаза, закричала, потому что еще три конечности тянулись к ней, с отсутствующими некоторыми пальцам или вообще без пальцев, а то, что пробиралось вверх из темноты, протискиваясь между ними, было вообще чем-то нечеловеческим: узловатой, перекрученной клешней.

Она кричала, пока не выдохлась, затем глубоко вздохнула и завопила снова.

– Прекратить! – раздался позади Кейси голос, такой громкий, что, казалось, он заполнил всю комнату. – Отпустите ее!

Кейси повернула голову и увидела Шиде, возвышающуюся над ней, с плоскими круглыми ноздрями, раздувающимися от ярости.

Все руки, кроме одной, отцепились и скользнули обратно в темноту.

– Отпусти! – снова приказала Шиде.

– Я больше не буду ждать! – забулькал голос из-под люка. – Я голоден!

Шиде наклонилась, взяла Кейси за руку и потянула ее, пока не стала видна схватившая ее опухшая, больная конечность. Она обхватила своими изящными пальцами запястье существа и дернула вверх. Запястье сломалось со звуком хрустнувшей веточки сельдерея. Снизу раздался звериный вой, и люк захлопнулся. Что-то тяжело грохнулось под ним, несколько секунд слышался плач, после чего он перешел в жалобное хныканье и затих.

– Ты цела? – мягко спросила Шиде, задвигая засов ногой.

Кейси не мог ответить; ее рыдания приобрели такую силу, что, даже несмотря на то, что руки и эта ужасная клешня – Господи, – все думала она, – что это было, что за херня? – исчезли, она не могла остановиться.

Шиде наклонилась и, не прилагая никаких усилий, обняла Кейси, отнесла ее на подушку, осторожно опустила и села рядом.

Рыдания Кейси начали стихать, и Шиде погладила ее по щеке. Когда слезы перестали течь, Кейси поняла, что опасность все еще не миновала. Женщина рядом с ней являлась чудовищем, даже не человеком, какой бы мягкой ее ни была кожа, каким бы нежным не казался ее голос, как бы прекрасно не выглядели ее глаза...

Кейси снова закрыла глаза и крепко прижалась головой к подушке.

– Держись подальше от этого люка, – произнесла Шиде. – Даже не подходи к нему.

– Кто они? – Спросила Кейси.

Шиде некоторое время молчала, словно внимательно изучая ее реакцию.

– Мои дети, – наконец сказала она. – Такие же, как ты. Но они слишком быстро вышли из-под моей опеки, слишком быстро начали питаться самостоятельно. Они питались плохой кровью. Кровью, насыщенной химикатами, опасными химикатами. Наркотиками. Другие потребляли кровь, зараженную несколькими болезнями, от которых у нас нет иммунитета. Они больны, искалечены. Но я забочусь о них. Там внизу есть окно, и они могут уйти, если пожелают, но они не хотят, так как не могут сами постоять за себя. Они нуждаются во мне.

Во время речи Шиде, глаза Кейси наполнились слезами, а живот тошнотворно содрогнулся.

– Как я? – прошипела Кейси, все еще не открывая глаз. – Что ты имеешь в виду?

Шиде коснулась волос Кейси.

– Я думала, что уже объяснила тебе это. Я преображаю тебя, даю тебе то, о чем ты даже не мечтала. После сегодняшней ночи ты больше не будешь той женщиной, которой являешься сейчас. Ты сможешь менять свою форму, внешний вид с помощью мысли. Ты станешь сильнее, чем считаешь возможным. Если порежешься, то плоть заживет в считанные минуты. И мышцы, и внутренние органы. Если ты будешь заботиться о себе, Кейси, ты сможешь жить... вечно.

– Нет, – прошептала Кейси, качая головой, пытаясь оттолкнуть руку Шиде от своих волос, – нет, это неправда, это не может быть правдой, ты лжешь мне.

Шиде вытянулась рядом с Кейси и прижалась губами к ее уху.

– Я спала с королями, Кейси. С императорами, фараонами, королевами и принцессами. Я жила в замках, которые сейчас превратились в руины, в городах, которых больше нет. Я наблюдала за сражениями с неба и питалась от умирающих и раненых, от людей, о которых ты читала в учебниках истории. Это не ложь, Кейси. После сегодняшней ночи ты станешь практически бессмертна. Ты будешь смеяться над теми, кого оставишь позади, над их предубеждениями о тебе. Кресты и дневной свет. Святая вода. Ничего из этого не работает, Кейси, это просто фантазии, вещи, которые они придумали, чтобы заставить себя почувствовать, что у них еще есть какая-то сила. Но ее нет. Ты будешь богом, Кейси, непобедимым, если позволишь мне научить тебя тому, что тебе нужно знать.

Кейси продолжала качать головой, крепко закрыв глаза и бормоча:

– Нет, нет.

– Ты должна позволить мне рассказать тебе о твоих уязвимостях. Их всего несколько, но они могут оказаться фатальными. Опасная аллергическая реакция на чеснок, незначительная чувствительность к яркому свету, типы крови, которых следует избегать. Иначе ты будешь похожа на них, тех, кто там, в котельной.

– Нет...

– Ты же не хочешь этого, не так ли?

– Пожалуйста, отпусти меня.

– Думай о себе, как о моей дочери до тех пор, пока не сможешь уйти и жить самостоятельно. Пока не поймешь свою силу.

– Нет, просто отпусти меня, пожалуйста! – на последнем слове ее голос перешел на крик.

Шиде нежно положила большие пальцы на глаза Кейси и приподняла ее веки.

– Ты не можешь уйти, – сказала она. – Для этого уже слишком поздно.

Кейси мотнула головой слева направо.

– Я не хочу быть такой, как ты! – крикнула она.

Шиде оседлала ее, по-прежнему держа голову Кейси своими большими белыми руками.

– Неважно, что ты хочешь, Кейси, – мягко произнесла Шиде, улыбаясь. – Я хочу тебя.

Она наклонилась вперед и прижалась губами к губам Кейси.

* * *

Хотя она не могла себе позволить подобной роскоши, Бет решила взять такси вместо того, чтобы ехать на автобусе, направляясь в грязные сумерки по Авеню "С". Она должна была прийти на работу к семи, а было уже почти шесть тридцать. Когда такси наконец остановилось, Бет села и назвала водителю адрес Дэйви; пускай она немного опоздает в "Союз", ей все равно.

Глупая идея, – подумала она, откинувшись на спинку сиденья и пытаясь устроиться поудобнее. Это оказалось нелегко; Винс пару раз хорошо засадил ей перед отъездом. У нее болело левое плечо, а на правом расплылся уродливый синяк. Нижняя губа была разбита.

Бет знала, что ей лучше подождать до завтрашнего дня, когда Дэйви будет на работе. У нее все еще хранился ключ – Бет всегда пыталась хранить ключи, зная, что рано или поздно они пригодятся – чтобы она могла проскользнуть внутрь, пока его не было, взять то, что оставила, и уйти. Он даже не узнает, что она заходила.

Но она хотела его увидеть. Понимала, что ее появление, вероятно, сделает ему больно. Да, она эгоистка, она это признавала. Это не являлось сюрпризом, она знала это давно, и, если Дэйви не совсем слепой, он знал тоже. Как он мог не думать так, если она постоянно ныла из-за того, что у нее никогда не имелось достаточно денег, если она встречалась с другими парнями, у которых были деньги.

Конечно, деньги – не единственная причина. Если бы это было так, она, черт возьми, не якшалась бы с Винсом. Конечно, у него имелись деньги, но существовали и другие парни, у которых их было еще больше, парни, которые относились бы к ней лучше. Нет, деньги – это еще не все.

Квартира Винса превратилась в настоящую магистраль наркотрафика. Колёса, героин, кокс – все, что угодно. Не то, чтобы она нуждалась в них, но время от времени, можно было пропустить таблетку другую декседрина или чего-нибудь нюхнуть. Она не похожа на Винса или на женщин, с которыми Винс тусовался; она не являлась наркоманкой.

Пока нет, – усмехнулся в глубине ее разума мерзкий голосок. Голос, который она игнорировала.

Дэйви не знал о наркотиках. Конечно, время от времени они курили траву, но не более того.

Дэйви не такой. Может быть, это являлось частью его привлекательности, эта невинность и наивность.

Это и было одной из причин, по которой она собиралась зайти в его квартиру сегодня вечером, а не завтра, пока Дэйви отсутствовал – она хотела снова увидеть эти глаза маленького мальчика, те глаза, которые, как она знала, будут смотреть на нее с любовью, несмотря ни на что. Она не собиралась больше пользоваться этой привязанностью. Просто хотела увидеть их. А потом забрать свои вещи и уйти.

Когда такси остановилось, она заплатила водителю. Бет не могла позволить себе оставить чаевые и проигнорировала гневное замечание, которое шофер бросил через плечо, когда она вышла.

Наверху она встала у двери Дэйви, нервно сжимая кулаки по бокам. Может, он не впустит ее. Может, глаза маленького мальчика исчезли.

Она знала, что ее первый стук был недостаточно громким, и ей пришлось сделать глубокий, успокаивающий вдох, прежде чем она смогла постучать снова.

Без ответа.

– Дэйви?

Может, он все-таки не дома.

Она постучала еще раз, подождала, а затем стала рыться в сумочке в поисках ключа.

Телевизор работал; передавали новости. В спальне послышалось движение.

– Дэйви? – позвала она снова, немного громче.

Оуэн вышел из спальни и остановился, пораженный.

Бет робко подняла руку в знак приветствия и улыбнулась.

– Привет, – мягко сказала она.

Дэйви ничего не ответил, он просто стоял в джинсах и серой рубашке с закатанными рукавами, упершись руками в дверной косяк. Его глаза были широко раскрыты, как будто она застала его за чем-то нехорошим. Он выглядел... иначе.

– У меня остался ключ, поэтому я вошла, – объяснила она. – Я кое-что забыла здесь. Я думаю. То есть, я не могу найти некоторые вещи, поэтому я решила, что они здесь. Три пары туфель и мое ручное зеркальце. Помнишь ручное зеркальце, которое мне подарила бабушка? Я не могу его найти. Так что я подумала, что...

Он и бровью не повел.

– Дэйви, ты в порядке?

Он медленно кивнул головой.

– Ага.

– Надеюсь, ты не возражаешь, что я просто, знаешь ли, вошла вот так.

Он пожал плечами.

Да, он определенно выглядел иначе. Что-то было в его глазах. Они казались такими круглыми и на удивление настороженными, как будто, может быть, он находился под кайфом. Не Дэйви...

– Ну, – сказала она, – как ты?

– Хорошо, – наконец-то он сдвинулся с места, выйдя из дверного проема. – А ты?

– Отлично, – oна направилась к нему, чтобы пройти в спальню за туфлями.

– Твоя губа... – oн сглотнул и отвернулся от нее, как будто ему было стыдно. – Она разбита.

Она ничего не сказала, подошла к шкафу и пошарила внутри, пока не нашла туфли.

– У тебя есть сумка или что-то в этом роде?

Бет услышала, как он пошел на кухню и вышел оттуда с коричневым бумажным пакетом, после чего она запихнула в него обувь.

– Не видел мое зеркальце? – спросила она.

Дэйви снова отвернулся; он выглядел нервным, может быть, даже немного напуганным.

– Нет, не видел. Посмотри в ванной.

Бет положила руки ему на плечи и услышала, как он резко вздохнул.

– Дэйви, что случилось? – спросила она более резким тоном, чем хотела.

Он стоял к ней спиной, некоторое время склонив голову. Затем выпрямился и поднес руку ко рту.

– Ты приятно пахнешь, – произнес он.

Бет улыбнулась. Он не так уж сильно изменился.

– Спасибо.

Она вошла в ванную и, немного поискав, нашла зеркало в задней части ящика слева от раковины. На самом деле оно было довольно уродливым; с золотой ручкой и резной рамкой с четырьмя блестящими стразами вокруг стекла. Однако она хотела его забрать вовсе не из-за внешнего вида. Бет положила зеркало в пакет и вернулась в гостиную.

– Ты снова живешь с Винсом, не так ли? – спросил Дэйви, по-прежнему не глядя на нее.

– Да. Во всяком случае, на какое-то время, – солгала она. – Квартира довольно просторная, так что, знаешь, мне не обязательно быть с ним все время. Не лучший район. Это на Авеню "C" около Четырнадцатой улицы, но довольно милое. Я имею в виду здание. Дом из красного кирпича, вроде бы захудалый, но... о, я не знаю.

– Он ударил тебя.

Бет прикоснулась к своей слегка опухшей губе.

– Я наткнулась на дверь.

– Он ударил тебя.

Она направилась к выходу.

– Ладно, он меня ударил, и что? Может, мне время от времени нужна взбучка, понимаешь? Может быть, если бы ты устроил мне ее хотя бы один раз, я бы сейчас все еще жила с тобой! – oна тут же пожалела о своих словах и повернулась к нему. – Дэйви, извини, я не должна была этого говорить. Я не хочу, чтобы ты думал...

Дэйви обернулся, и выражение его лица оборвало поток слов Бет. Его губы были плотно сжаты, а зубы стиснуты. Ноздри раздувались, а голова слегка выгнулась вперед, будто он нюхал воздух.

– Тебе пора идти, – тихо произнес он тоном, которого она никогда раньше не слышала.

Не злым, не обиженным, а угрожающим.

– Хорошо, – сказала она, – я уйду, но я просто хочу, чтобы ты знал, что...

– Уходи, – прошептал он.

– Господи, Дэйви, что случилось, ты выглядишь так, будто сейчас потеряешь сознание.

Она шагнула к нему, ожидая, что он вот-вот рухнет, но Дэйви быстро сделал шаг назад.

– Пожалуйста, Бет, – выговорил он, и на мгновение старый Дэйви вернулся, глаза маленького мальчика мягко посмотрели на нее.

Но только на мгновение.

Мягкость покинула его лицо, рот широко раскрылся, и он отвернулся от Бет. На полсекунды ей показалось, что она увидела что-то необычное в его зубах, однако теперь он был расположен к ней спиной, направляясь на негнущихся ногах к спальне.

– Пожалуйста, просто уйди сейчас, Бет! – отрезал он.

Он захлопнул дверь за собой, и ей показалось, что она услышала его всхлипывание по другую сторону.

Бет закатала верх пакета и вышла из квартиры. В коридоре она изо всех сил пыталась сдержать слезы, не обращая внимания на неприятное чувство вины, разливающееся в животе.

– Прости, Дэйви, – выдохнула она, направляясь к лестнице.

* * *

Уолтеру Бенедеку не хотелось пробуждаться от комфортного сна без сновидений, поэтому, когда матрас под ним слегка зашевелился, он перевернулся и снова задремал.

Убедить Джеки поверить в его историю оказалось нелегко, но Уолтер приложил все усилия. Отсутствие чего-то, что можно увидеть или даже потрогать, не облегчало его задачу; Джеки была упрямой и не хотела убеждаться в чем-либо без веских доказательств. В конце концов на нее произвело действие то, что Бенедек сам обладал подобным же скептицизмом. После этого ее неверие медленно сменилось страхом. Пока Бенедек рассказывал ей о событиях последних трех дней, они сидели на кровати. По мере его повествования, Уолтер и Джеки сдвигались все ближе и ближе друг к другу, пока их руки не соприкоснулись.

– Ты весь дрожишь, Уолтер, – сказала она.

– Это потому, что я в ужасе. Я уверен, что они уже нашли Вернона. Они узнают, что я сделал это с ним, и придут за мной. И за тобой.

После этого она посмотрела на него с тем суровым выражением лица, которое принимала всякий раз, когда ей приходилось что-либо преодолевать: избыток боли, работы, информации.

– Тогда давай сделаем так, чтобы они держались подальше отсюда, – сказала она ему. – Я помогу тебе.

Вместе они обработали чесноком все окна и даже дверь квартиры.

После этого Джеки, которую уже тошнило от запаха чеснока, приняла ванну с пеной. Бенедек присоединился к ней. Они просидели в теплой воде почти час, скрестив ноги, Бенедек неторопливо курил, Джеки выпила бренди немного больше, чем обычно. Выйдя, они осторожно вытерли друг друга, а затем отправились в постель, где впервые за продолжительное время занялись неторопливой размеренной любовью.

Лежа рядом друг с другом, они погрузились в глубокий крепкий сон.

До тех пор, пока матрас не пошевелился и Бенедек не заерзал, пытаясь снова заснуть.

До тех пор, пока не раздался шепот...

Бенедек всхрапнул, постепенно всплывая на поверхность сна.

Это был голос Джеки.

Что-то издавало тяжелый скользящий звук.

Бенедек открыл глаза и прищурился.

Джеки отодвигала ставню окна.

– Что, дорогая, – хрипло пробормотал он. – Что происходит?

Две руки прижимались к оконному стеклу, когда Джеки поднимала его, но что-то было не так, потому что руки находились за окном, а этого просто не могло быть, потому что их квартира располагалась на восемнадцатом этаже.

Джеки неподвижно стояла у окна в короткой тонкой ночной рубашке.

– Джеки? – рявкнул Бенедек, его сонливость быстро растаяла, когда он сел на кровати.

Затем он увидел лицо за окном, улыбающееся лицо, которое, казалось, слегка покачивалось в тумане, его глаза терялись в глубоких тенях: Седрик Паласиос.

Возможно, это был кошмар, потому что он внезапно обнаружил, что двигаться почти невозможно, как будто он бредет по пояс в воде.

– Джеки, отойди от окна! – крикнул он, но она, казалось, его не слышала.

Джеки полностью приподняла окно, и руки Седрика Паласиоса вытянулись вперед, словно собираясь обнять ее...

– Боже, Джеки, давааай!

Его ноги казались неуклюжими, негнущимися и онемевшими, как будто к нижней части его тела прикрепили два ствола деревьев.

Но затем внезапно руки одернулись, Паласиос издал болезненный стон и его вырвало, когда он попятился от окна, по-прежнему не отрывая взгляда от Джеки.

Чеснок, – подумал Бенедек, – он действует, слава богу, он действует!

Она не отходила от окна, как бы громко Бенедек ни кричал:

– Джеки, отойди, отойди!

И Бенедек знал, что она не слышала его, она слышала что-то другое, то, что Седрик Паласиос беззвучно говорил ей, потому что, если бы Джеки понимала, что делает, она никогда не осталась бы стоять у того окна.

Он попытался броситься к ней, оттолкнуть от тех длинных могучих рук, которые тянулись через окно, проскользнули под руки Джеки и начали вытаскивать ее из комнаты, пока ее ноги не оказались свисающими из окна, и то, что беспокоило Бенедека больше всего, он знал, что запомнит наиболее ярко об этом моменте на всю оставшуюся жизнь, было то, что ее ноги не брыкались, они просто безвольно свисали с подоконника, ускользая, как веревки, через борт лодки, когда их тянет вниз якорь, падающий на глубокое темное дно. Бенедек резко бросился вперед, вытянув руки, намереваясь схватить ее за лодыжки, но ноги продолжали двигаться, и его пальцы только задели икры Джеки, на мгновение коснулись ее кожи, ощутив легкую щетинку небритых волосиков, такое приятное, безопасное, знакомое чувство, которое, он знал, никогда больше не испытает, кроме как в своей памяти, последнее впечатление от Джеки Ласло, потому что она ушла, она была в объятиях Седрика Паласиоса в воздухе на высоте восемнадцатого этажа, и Паласиос улыбался, крепко прижимая ее к своей груди, а, когда ее руки обвились вокруг него, он сказал голосом, таким же плавным, как движение змеи:

– Чеснок. Ты очень умный человек.

Все еще лежа на полу, Бенедек хотел выкрикнуть имя Джеки, чтобы заставить ее выйти из ступора, в котором она пребывала, но не смог, его горло сжалось от ярости и ужаса, от осознания того, что Седрик Паласиос, вероятно, будет последним человеком – последним существом – когда-либо державшим Джеки в ее жизни, и он мог только наблюдать, как их поглотит ночь.

– Может быть, слишком умный, а? – усмехнулся Паласиос.

И они исчезли.

В тишине комнаты раздался странный звук, и Бенедеку потребовалось мгновение, чтобы понять, что звук исходит от него самого. Это был жалкий стон, детский и беспомощный. Уолтер вскочил на ноги и подошел к окну. Схватившись за подоконник, он высунулся наружу.

Свежий воздух ударил его в лицо и покрыл крошечными капельками холодной влаги.

– Джеки, – прохрипел он, – Джеки, Господи Боже, Джеки.

По его щекам катились слезы, которых он не замечал.

Куда Паласиос ее унесет? В клуб? Наверное. Как долго они позволят ей жить?

Он надеялся, что ему хватит времени, чтобы помочь ей.

Пришло время рассказать обо всем Райли. Детектив являлся единственным, кто был готов поверить в эту историю.

Бенедек знал, что у него где-то записан домашний телефон Райли, ему не хватило терпения найти его. Он подошел к аппарату и набрал номер полицейского управления, пытаясь не думать об образе ускользающей от него покорной Джеки.

Он перетаптывался с правой ноги на левую, потирая глаза и лоб рукой, в ожидании ответа на другом конце провода.

– Да, – сказал он, когда, наконец, услышал голос в трубке, – Я, м-м, меня зовут Уолтер, м-м, Бенедек, я друг Кеннета Райли, и мне нужно поговорить с ним прямо сейчас, это чрезвычайная ситуация.

Женщина на линии долго колебалась.

– Кто, вы сказали?

– Уолтер Бенедек. Репортер "Таймс", – oн попытался говорить связно и ровно. – Он на месте?

– Нет, нет, его нет. Насколько хорошо вы знаете детектива Райли?

– Что вы имеете в виду, когда спрашиваете, насколько хорошо я... – Бенедеку внезапно пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть, потому что он уловил, что женщина что-то недоговаривает. – Что произошло? – поинтересовался он хриплым голосом.

– Детектив Райли мертв.

Бенедек соскользнул по стене и опустился на пол.

– Он и... – произнесла женщина официальным голосом, прочистив горло, – ...его семья были найдены убитыми чуть больше часа назад.

Трубка с грохотом упала на пол. Бенедек почувствовал, что у него все сейчас отключится: тело, разум, самоконтроль. Он практически слышал, как ткань его жизни трещит по швам.

– Алло? – сказала женщина. – Алло? С вами все в порядке? Вы слушаете?

Бенедек ее не слышал. Он ничего не слышал, кроме медленно нарастающего грохота страха в своей голове.

Он должен был рассказать Райли то, что знал, когда у него существовала такая возможность. Слишком поздно: они первыми добрались до него. И Бенедек был уверен, что они не успокоятся, пока и он сам не умрет.

Это делало Дэйви Оуэна его единственным оставшимся источником помощи, а если Дэйви не захочет работать с ним, ему придется обнародовать данную историю раньше, чем он планировал.

Бенедек поднес трубку к уху.

– Мне... мне жаль это слышать, – сказал он с дрожью в голосе.

– Могу я еще чем-то вам помочь?

– Нет. Спасибо. Просто хотел поговорить с... ним.

Бенедек медленно поднялся на ноги и повесил трубку.

Он позвонит Дэйви. Но не сейчас. Ему нужно немного времени, чтобы взять себя в руки. Просто немного времени.

* * *

Дэйви сидел в автобусе и смотрел в окно, пытаясь сосредоточить внимание на мелькающих снаружи огоньках.

Однако его мысли продолжали возвращаться к Бет.

Почему она пришла прошлым вечером? Почему она не могла просто оставить проклятые туфли и зеркало у него дома?

Он продолжал думать о ее разбитой губе.

Он закрыл глаза при воспоминании о том, как отчаянно хотел поцеловать ее, прижать свой рот к ране.

Две молодые девушки расположились на следующем сиденье, смеясь и перешептываясь. У девушки прямо перед ним были платиновые волосы и изысканно гладкая кожа.

Дэйви не мог заставит себя перестать думать о том, что находится под этой плотью. Он не мог игнорировать горящую пустоту в животе, дрожь в руках. Автобус двигался медленно; Дэйви задавался вопросом, доберется ли он до клуба вовремя.

Автобус остановился, и в него вошли несколько человек. Свободных сидений больше не осталось, поэтому они стояли, раскачиваясь вместе с движением автобуса, держась за поручни.

На следующей остановке вошли еще несколько человек.

Девушка впереди него закурила сигарету и повернулась к окну, чтобы выдохнуть дым, смеясь над тем, что сказала ее подруга. Дэйви посмотрел на ее горло. Связки на ее шее сжались, когда она повернулась, и он смог увидеть пульсацию яремной вены прямо под ее кожей.

Дэйви дернул голову в сторону и уставился в окно.

Но он чувствовал их всех, толпившихся в автобусе, их стучащие сердца...

Когда автобус снова остановился, Дэйви быстро встал, протолкнулся по проходу и вышел через заднюю дверь.

На холодном воздухе ему стало легче. Он быстро пошел, склонив голову, пытаясь не обращать внимания на других пешеходов, мимо которых он проходил по тротуару. До "Миднайт Клаб" оставалось недалеко, всего несколько кварталов.

Когда он толкнул дверь клуба, Малькольм широко ему улыбнулся.

– Мистер Оуэн, – тихо сказал он, – как у вас дела сегодня вечером?

Дэйви рассеянно кивнул.

– Хорошо, спасибо. Я пришел, чтобы увидеть Шиде.

Малькольм приподнял бровь.

– Я не знаю, здесь ли она, мистер Оуэн. Почему бы вам не зайти и не спросить ее?

Он нажал кнопку на стойке, и двойные двери бесшумно распахнулись. Полился поток звуков: громкая музыка, смех, звон бокалов.

Дэйви шагнул внутрь, и его встретила улыбающаяся высокая блондинка. У нее были круглые голубые глаза, и слегка кривая улыбка, которая, однако, выглядела теплой и доверительной.

– Здравствуй-те, мистер Оуэн, – сказала она низким тягучим голосом. – Мы надеялись, что вы придете сегодня вечером. Меня зовут Робби. Могу я подготовить вам столик?

У нее была оливковая кожа, ровные белые зубы, девушка казалась такой дружелюбной и отзывчивой. Она говорила так, будто знала его, ожидала его.

Конечно, – подумал он. – Я же теперь член клуба.

Дэйви задался вопросом, чем она пожертвовала ради этой новой жизни. Мужчиной, что ее любил? Семьей? Как долго она мертва?

– Мистер Оуэн?

Дэйви заглянул в ее теплые, душевные глаза и внезапно представил себе, как Робби откусывает мужской язык посреди долгого, глубокого поцелуя.

– Вам подготовить столик? – снова спросила она.

– Нет. Нет, я ищу Шиде.

– О, ее еще нет. И не будет до одиннадцати тридцати.

– Она в "Шоу Девочек"?

– Да, я думаю.

Дэйви кивнул и начал поворачиваться, но почувствовал, как рука Робби мягко опустилась ему на плечо.

– Вы уверены, что не хотите выпить, мистер Оуэн? – спросила она.

Обеспокоенность в ее голосе разозлила Дэйви, заставила его отстраниться от ее руки и поспешить к выходу.

Но в животе булькало, голова болела, под кожей ощущалось жжение, которое, как он знал, только усугубилось бы, если он не...

Робби наклонилась и посмотрела на него с лукавой улыбкой, как будто она знала секрет, о котором он ей не рассказывал.

– Вы выглядите так, будто вам нужен наш фирменный напиток, – сказала она.

Дэйви сжал кулаки по бокам. Он не хотел оставаться, не хотел быть с ними. Но если он не выпьет, то ему придется получить то, что ему нужно, в другом месте. От кого-то. Он покорно кивнул.

– Ага. Я выпью.

– Позвольте мне взять ваше пальто.

Она встала позади него, стянула с него пальто и перекинула его через руку.

– Сюда, – сказала она, качнув головой.

Он последовал за ней в клубящийся дым и смеющуюся толпу.

* * *

Робби усадила его за столик перед входом, сказав, что скоро вернется, и пошла за напитком.

Дэйви огляделся. Клуб выглядел иначе, чем в первый его приход. Люди выглядели иначе. Он каким-то образом знал, какие из них были членами клуба, а какие нет. Благодаря чему-то в том, как они двигались, как улыбались. Чему-то в их глазах.

– Вот, – сказала Робби, возвращаясь с высоким бокалом красновато-коричневой жидкости. – Я вернусь немного позже, чтобы проведать вас, – oна снова улыбнулась, подмигнула ему и ушла.

Дэйви прикоснулся к бокалу. Он был холодным. Он поднял его, поднес к губам и начал пить.

* * *

Кейси открыла глаза и увидела, как темная комната кружится вокруг нее. Она не знала, как долго спала.

Что-то зашевелилось под ней, и она начала вставать.

– Нет, нет, все в порядке, – прошептала Шиде. – Лежи.

Она лежала в объятиях Шиде. Ее голова прижималась к груди женщины.

Шиде погладила Кейси по волосам, наклонилась вперед и посмотрела ей в глаза. Она улыбалась.

– Как ты себя чувствуешь, любимая? – мягко спросила она.

Кейси не совсем понимала, как она себя чувствовала. Последнее, что она помнила, это то, что она прижалась губами к горлу Шиде, чувствуя внутри себя ее пальцы, потом стало ужасно плохо так, что дыхание остановилось, и она провалилась в... ничто.

– Кейси? – мягко произнесла Шиде. – Все уже закончилось. Как ты себя чувствуешь?

Кейси задумалась на несколько мгновений, затем посмотрела в эти красные глаза.

– Я голодна, – сказала она.

* * *

Дэйви чувствовал себя отяжелевшим, когда выходил из автобуса на Таймс-Cквер. От напитка во рту остался кислый привкус.

Его голод утих, но не исчез.

Он отодвинул черную занавеску рукой и вошел в "Шоу Девочек".

– Жетоны, – сказал он у клетки, засовывая банкноту под решетку.

Из темноты протянулась рука. Пальцы разжались, как паучьи лапы, и в ладонь Дэйви упали монетки.

Недолго думая, он прошел по коридору за угол и направился прямиком к кабинке, в которой всегда встречался с Аней. Он распахнул дверь, вошел внутрь и запер ее, затем бросил все четыре жетона в копилку.

Панель начала открываться.

Он увидел ее ноги.

Но это не были ее ноги. Они были другие, покороче, бедра полнее...

Дэйви стало дурно.

Он отступил на шаг и натолкнулся на дверь. Протянув руки, он коснулся стекла в то время, как панель поднялась еще выше.

– Кейси! – имя вырвалось из его горла.

Она была обнаженной, трогая себя, выглядя скованной и смущенной. Кейси опустила взгляд на Дэйви, и ее губы беззвучно произнесли его имя, как будто она не была уверена, что перед ней находился он.

В голове Дэйви проносились вопросы: как долго она здесь? Что они с ней сделали?