Текст книги "Курсанты Академии"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

Соавторы: Гарри Гаррисон,Айзек Азимов,Орсон Скотт Кард,Роберт Шекли,Пол Уильям Андерсон,Роберт Сильверберг,Гарри Норман Тертлдав,Фредерик Пол,Майкл (Майк) Даймонд Резник,Конни Уиллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

– Я помогала ему, только когда выдавалась свободная минутка и у меня имелись резервы памяти, – пояснила Сьюзен. – У него нет своего секретаря.

– Не прерывай великого детектива, – сурово бросил Азимов. – Как только я понял, что вы работаете на бухгалтера, финансового аналитика и бизнес-менеджера, я все понял. Решение элементарное. Я задал только один вопрос, чтобы подтвердить свою догадку, и теперь я уверен в своей правоте на все сто процентов.

Азимов одарил всех счастливой улыбкой. Медицинский помощник и статистик явно ничего не понимали.

Установщик книг на полку сказал:

– Как это похоже на ваш рассказ «По правде говоря».

Сьюзен встала.

– Куда это ты? – спросил Азимов. – На последней странице детектива встает и пытается уйти только тот, кто виновен.

– Уже без четверти пять, – ответила Сьюзен. – Я хочу позвонить в «Трентор» и предупредить, что вы задержитесь.

– Я им уже звонил. Я также позвонил Джанет и попросил Тома Трамбалла занять внимание мастеров детектива до моего появления. Я также изменил маршрут, внеся в карточку другие координаты, чтобы такси не попало в пробку. Поэтому сядь и позволь мне договорить до конца.

Сьюзен села.

– Вина лежит на тебе, это так, но только ты в этом не виновата. Виноват Первый Закон. И заложенная в тебя программа. Не оригинальная программа, созданная мужчинами-шовинистами, которые полагали, что секретарь – рабыня своего босса. В этом как раз нет ничего плохого, но, как я выяснил в «Хитачи-Эппл», для роботов Девятого поколения в программу внесли изменения. Причем внес их не программист, а его секретарь, – доктор Азимов широко улыбнулся Сьюзен. – И теперь все секретари убеждены, что их боссы не проживут без них и часа. Согласно твоей программе, ты для босса незаменима, он без тебя как без рук. Вчера я подтвердил эту программную установку, сказав, что не знаю, что бы я без тебя делал, так?

– Да, сэр.

– Таким образом ты пришла к логичному выводу, что твой уход от меня причинит мне вред, а это однозначно запрещено Первым Законом. Если б дело ограничивалось только этим, никакой дилеммы не возникало, но ты также работала на бухгалтера и стала для него незаменимой. Поэтому, узнав, что его переводят в Аризону, он попросил тебя поехать, с ним. А когда ты отказалась, он совершенно правильно определил, что причина – в Первом Законе, и пришел ко мне, чтобы попросить меня его отменить.

– Я пыталась остановить его, – сказала Сьюзен. – Я говорила ему, что не могу вас покинуть.

– А почему не можешь?

Бухгалтер встал.

– Ваши слова означают, что вы собираетесь отменить Первый Закон?

– Я не могу, – ответил Азимов. – Я – писатель, не программист.

– О! – вздохнула Сьюзен.

– Но, чтобы разрешить вашу дилемму, совсем не обязательно отменять Первый Закон. Вы действовали на основе неполной информации. Я далеко не беспомощный. Долгие годы я был себе и секретарь, и литературный агент. Я сам отвечал на телефонные звонки и завязывал галстук. У меня вообще не было секретаря, пока четыре года тому назад Ассоциация американских писателей-фантастов не подарила мне тебя на мое девяностолетие. Так что я без труда смогу обходиться без твоих услуг.

– Вы приняли сегодня сердечные капли? – спросила Сьюзен.

–: Нет, но сути это не меняет. Что бы ни говорила тебе твоя программа, ни о какой незаменимости речи нет.

– Вы приняли таблетку для профилактики тиреотоксикоза?

– Нет. Хватит напоминать мне о том, что я старый и больной. Признаю, я привык надеяться на тебя, вот почему я беру на твое место другого секретаря.

Бухгалтер сел.

– Нет, не берете. Среди роботов Девятого поколения еще только два компетентных секретаря, и ни одна из них не хочет покидать своего босса.

– Я не собираюсь нанимать компетентного секретаря. Я нанимаю Дария.

– Меня? – удивился установщик книг на полку.

– Да, если вас это интересует.

– Если меня это интересует? – голос установщика книг на полку ушел в сверхвысокую частоту. – Заинтересован ли я в том, чтобы работать у величайшего писателя двадцатого и двадцать первого столетий? Сочту за честь!

– Видите, Сьюзен? Я буду в хороших руках. «Хитачи» дополнит его программы основными секретарскими навыками, я же получу возможность постоянно ублажать мое самолюбие. Опять же, такой собеседник никогда не перепутает меня с Робертом Хайнлайном.

Так что препятствий к твоему отъезду в Аризону нет.

– Вы должны напоминать ему о сердечных каплях, – сказала Сьюзен установщику книг. – Он всегда о них забывает.

– Отлично, значит, с этим все ясно, – Азимов повернулся к медицинскому помощнику и статистику. – Я поговорил с «Хитачи-Эппл» о проблемах, затронутых при нашей предыдущей встрече. Они согласились проанализировать Три Закона, с тем чтобы уточнить пределы их применения. Это не значит, что они решили отменить Законы. Идеи в них заложены здравые. А пока, – Азимов посмотрел на медицинского помощника, – главный хирург больницы рассмотрит возможность проведения операции двумя хирургами, чтобы первый надрез делал человек, – он перевел взгляд на статистика. – Я переговорил с тренером Элуэем. По моему совету он попросит вас разработать «чисто теоретические» схемы действий команды в атаке. Что же касается вас, – Азимов указал на установщика книг на полке, – я не уверен, что вы не начнете критиковать мои книги, если Первый Закон не будет держать вас в узде. И потом, у вас не будет времени на литературную критику. Потому что вы будете помогать мне в работе над продолжением книги «Я, робот». После этой истории у меня возникло много новых идей. Мои рассказы стали причиной вставшей перед нами дилеммы. Может, мои новые рассказы о роботах позволят нам выпутаться из этой ситуации.

Он повернулся к Сьюзен.

– А чего ты стоишь? Разве не твоя первейшая обязанность предугадывать все мои желания? То есть ты уже должна сидеть на телефоне и заказывать два билета в вагон первого класса до Феникса для себя и… – он искоса глянул на бухгалтера, – Питера Богерта.

– Откуда вам известно имя, которое я себе взял? – спросил бухгалтер.

– Элементарно, мой дорогой Ватсон. Дарий сказал, что вы все взяли себе имена моих персонажей. Поначалу я думал, что вы можете остановить свой выбор на Майкле Доноване или Грегоре Пауэлле, моих инженерах-роботехниках. Они постоянно сталкивались с проблемами и находили оптимальные решения. Однако как в этом случае объяснить поведение Сьюзен? Будь вы Донованом или Пауэллом, она бы просто сказала, что не хочет ехать в Аризону. В нашем же случае она лгала и тянула резину. Я не понимал, в чем дело. Аппаратные блоки посильнее основной функции, а вы были ее боссом лишь в свободное от основной работы время.

Поэтому никакой дилеммы перед ней стоять не могло.

Вот я и позвонил в «Хитачи-Эппл», чтобы уточнить некоторые особенности ее программирования. Секретарь, которая писала программу, никогда не выходила замуж и проработала у одного и того же босса тридцать восемь лет.

Азимов улыбнулся, выдержал театральную паузу.

Но роботы, похоже, понятия не имели, куда он клонит.

– Сьюзен Кэлвин была робопсихологом в «Ю-эс роботикс». Питер Богерт директором исследовательского департамента. В своих рассказах я никогда не выстраивал начальственную иерархию «Ю-эс роботикс», но Сьюзен всегда вызывали, чтобы помочь Богерту, а однажды она даже помогла ему в детективном расследовании.

– «Женская интуиция», – подал голос установщик книг. – Интригующая история, которая никого не могла оставить равнодушным.

– И я всегда так думал, – кивнул Азимов. – Так что вполне естественно, что своим боссом Сьюзен Кэлвин могла считать только Питера Богерта. А поскольку ее отличала удивительная верность своему боссу, это отразилось и на программе. Отсюда и возникшая перед Сьюзен дилемма. Первый Закон не позволял Сьюзен покинуть меня, но еще более мощная сила требовала ее ухода.

Сьюзен посмотрела на Питера, тот положил руку ей на плечо.

– Что может быть сильнее Первого Закона? – спросил установщик книг.

– Секретарь, которая запрограммировала компетентного секретаря, подсознательно ввела в программу собственные чувства. А если эти чувства обусловлены тридцатью восемью годами работы на одного босса, они могут быть посильнее аппаратных блоков, – вновь театральная пауза. – Она же любила своего босса, двух мнений тут быть не может.

Перевод с английского В. Вебера

Бетси Спайгельман Файн
МОРИН БИРНБАУМ В НОЧИ
(Литературная обработка – Джордж Аллек Эффинджер)

Через два месяца после того, как она испортила мне медовый месяц с Джошем, Морин объявилась вновь. Моя челюсть уже не болела в том месте, по которому она меня ударила, но я до сих пор вспоминала, с каким невероятным трудом мне удалось объяснить моему новому мужу, с чего эта неопрятная варварка оказалась в нашем номере отеля. Тем более в нашу брачную ночь. Джош только перенес меня через порог, и я удалилась в ванную, чтобы «привести себя в порядок», тут она и свалилась как снег на голову, Подарок божий Золотой Орде, Маффи собственной персоной. Джош едва не выпрыгнул из носков, когда она выскочила из спальни и промаршировала к входной двери. Челюсть у него отпала до самых колен.

Два или три часа он не мог вспомнить, чем положено заниматься новобрачным. За долгие годы нашего знакомства Маффи попортила мне немало крови, но с брачной ночью она перегнула палку. Я дала себе зарок до конца жизни не разговаривать с ней.

Только она объявилась опять, после своего очередного приключения. Я первый раз в жизни пыталась приготовить клубничное суфле. За чем-то пошла в кладовую и обнаружила там ее. Я думаю, ей нравится меня пугать.

Так она шутит. Видите ли, мне – двадцать два года, у меня семья, а Морин выглядит точь-в-точь как школьница. Ничуть не изменилась с тех лет, когда мы учились в школе Гринберга. И мышление у нее, как у школьницы. Короче, я изумленно вскрикнула, увидев ее, а потом попыталась выгнать: «Вон отсюда! Вон!»

Она широко улыбнулась, словно между нами не пробегала кошка, вышла из кладовой, жуя глазированные овсяные хлопья. Я добавила: «Я говорю не про кладовую. Видеть тебя не хочу в моем доме». Естественно, меня распирала злость.

– Остынь, Битей, – сказала она. – Ты еще не слышала моей последней истории.

– Я тебе больше не Битей, – отвечаю я. – Ты же не хочешь, чтобы тебя звали Маффи. Вот и я не хочу оставаться Битей. Я уже взрослая. Зови меня Элизабет. Так зовет меня Джош. Элизабет.

Она рассмеялась.

– А где сегодня наш дорогой Джош? Я не хочу вновь напугать его до смерти.

– Принимает пациентов.

– Отлично. Тогда ты можешь оторваться от готовки и выслушать меня.

– Не собираюсь я слушать тебя, сестричка. У меня много работы. Почему бы тебе не найти психоаналитика. Он тебя с радостью выслушает. И тебе от этого будет польза.

– Ха-ха, – смеется она, пропуская мои слова мимо ушей.

А потом начинает рассказывать свою историю, не вникая, хочу я слышать ее или нет. А я определенно не хочу.

Но она думает, что мы по-прежнему подруги.

Помнишь историю о битве далекого будущего, в которой я одержала победу?[4]4
  Речь идет о рассказе «Морин Бирнбаум на войне», опубликованном в антологии «Друзья кочевников» в 1987 г. На русский язык рассказ не переводился.


[Закрыть] Я рассказала ее, когда заглядывала к тебе в последний раз. Оставив тебя и твоего мужа-доктора в люксе на Бермудах, я решила вернуться на Марс. Марс, как ты знаешь, моя судьба, там я когда-то встретила принца Вэна. Я все еще тоскую о нем, словно школьница, и мне ужасно хочется вновь увидеть его. Но попадаю я куда угодно, но только не на Марс, и не понимаю, что я делаю неправильно. Может, переставляю слова в заклинании, может, не так держу голову, но Марс остается для меня недосягаемым.

В общем, от бассейна вашего отеля я стартовала к Марсу, а приземлилась на какой-то планете, даже отдаленно не напоминающей Марс: ни красного песка на дне высохшего моря, ни маленьких, вращающихся лун, ни странных зеленых человечков. Я пару раз подпрыгнула – а вдруг хоть сила тяжести, как на Марсе? Черта с два. Старушке Морин опять не повезло. У меня даже сложилось ощущение, что веса во мне по сравнению с Землей прибавилось. И я сразу решила, что эту планету в список курортов заносить не буду. Господи, да кому понравится носить на себе лишних пятнадцать фунтов?

Конечно, я испытывала разочарование, но удивляться-то было нечему. Все мои улеты одному уж точно научили меня: то, что хочешь, получаешь далеко не всегда. Да, ты права, Битей, Мик Джаггер говорил то же самое в стародавние времена, но я не из тех, кто черпает мудрость у музыкальных идолов поколения моих родителей.

Попадая в эти странные места, я прежде всего стараюсь выяснить, какие там порядки, потому что обычно они везде свои. И надо знать заранее, то ли тебя подадут на завтрак какому-то волосатому монстру, то ли тебе будут поклоняться как новому воплощению Джоан Кроуфорд. Между нами говоря, поклонение не намного лучше смерти, но мы, гордые женщины-воительницы, не приемлем ни первого, ни второго. Ты это уже знаешь и, я надеюсь, просветила и Джоша.

Битей, мне хочется пить. Могу я что-нибудь взять из твоего холодильника? Я только что спасла от гибели целую цивилизацию и теперь не отказалась бы от «Тэба».[5]5
  Фруктовый напиток без сахара, выпускаемый компанией «Кока-кола».


[Закрыть] Господи, у тебя нет «Тэба», только «Мисс Дайет Баббл». И пива тоже нет. Что случилось с Блитси Битей Спайгельман, которая не вылезала из вечеринок? У тебя пять сортов бутилированной воды, а «Перье» в них не входит. Ты подаешь одну воду к рыбе, а другую к мясу? «Чистая, свежая вода из природных родников Нью-Джерси». Ты пьешь воду из Нью-Джерси? Битей, ты, часом, не рехнулась? Идея Джоша, не так ли?

Так, на чем я остановилась? Неважно, я лучше умру от жажды. Короче, я огляделась и поначалу не поняла, на другой я планете или нет. Стояла, понимаешь, на обычной дороге. На склоне холма. Дорога сбегала к довольно-таки большому городу. Мне вспомнилось то время, когда мама с папой повезли меня в Санта-Барбару, только на этот раз никакого океана я не увидела.

А на вершине холма стояло здание с куполом, в каких обычно держат телескопы. Не помню, как оно называется, но ты понимаешь, о чем я. Так вот, до здания с куполом было куда ближе, чем до города, поэтому я начала подниматься вверх по холму.

До этого момента единственным доказательством того, что я не на Земле, был мой вес, но ты, должно быть, заметила, что с каждым путешествием я становлюсь толще. Поэтому, подумала я, вполне возможно, что я неподалеку от Сайта-Барбары, а пятнадцать лишних фунтов – сувенир, который я привезла из Завтрашнего мира. Я так вела активный образ жизни, крушила черепа на свежем воздухе, ела в три горла, так что посмотри на мои мускулы! Сталлоне бы обзавидовался!

Все это я говорила себе, пока не заметила заход одного солнца по свою левую руку. Одного солнца! Потому что всего их было несколько и садились они в разное время. Желтое уходило за горизонт, окрашивая его закатным пурпуром. На Земле я бы остановилась и полюбовалась закатом. Очень я их люблю. Действительно красивое зрелище. Не потому ли люди так часто воспевают закаты в стихах. Вроде бы, что в них особенного, приходят по расписанию, словно автобусы. Зачастую похожи, как близнецы. Сегодня он такой же, как вчера, да и завтра не шибко изменится. А поди ж ты, стихи все пишут и пишут.

Итак, желтое солнце уходило за горизонт, а день не угасал. Потому что над головой висело другое солнце.

Я было подумала, что это луна, но нет, слишком яркая и красного цвета. «Успокойся, Морин, – сказала я себе. – Это не Земля. И ты не в этой, как ее, Солнечной системе. На этот раз ты забралась очень уж далеко».

А еще через пару секунд я поняла, что попала в серьезную передрягу. Видишь ли, мой встроенный пространственный компас срабатывал, лишь когда я видела на небе цель. Именно так я добралась до Марса, помнишь? Я встала под ночным небом, протянула руки к раскрасневшемуся богу Войны, и р-раз – я уже там.

Поэтому, несмотря на проблемы с вождением, я всегда находила дорогу домой, потому что оставалась в той же округе. А теперь меня занесло черт знает куда. Естественно, никакой Земли я увидеть не могла. А солнце, наше солнце – яркая точка, затерявшаяся среди мириад других. Если она там будет.

Но провидение не бросило меня на произвол судьбы. В конце концов, до обсерватории максимум полмили. Уж там мне укажут нужное направление, я в этом не сомневалась.

Несколько минут я взбиралась на холм. Маленькое солнце окрашивало дорогу и деревья в цвет свекольного сока. А я в этом свете походила на вареного рака.

Я уже решила, что не увижу ни одной живой души, пока не доберусь до обсерватории, но тут заметила спешащего навстречу мужчину.

Отлично, подумала я, он подумает, что меня окатили кипятком. Но поделать я ничего не могла, а потому перестала волноваться из-за своей внешности. В конце концов, сам он цветом напоминал нечто среднее между яблоком-кислицей и баклажаном.

Мужчина мне приглянулся, пусть под этим солнцем выглядел он совсем как ребенок на рекламном плакате «ксилокаина».[6]6
  Обезболивающее средство, известное в России под названием «лидокаин».


[Закрыть] Но больше всего меня поразила его одежда. Он был в серебристом тренировочном костюме с какими-то наростами на плечах, прямо-таки пришелец из будущего в старом научно-фантастическом фильме. Папаша Супермена с Криптона.

Ну и дела, сказала я себе. Добро пожаловать в мир Супернауки.

Наверное, он тоже изумился, увидев меня. Я же была в своем боевом наряде, бронзовый бюстгальтер да узенькие трусики, я всегда так путешествую, плюс Старушка Битей у бедра. Может, его поразил меч, может, мои формы, но он замер посреди дороги, уставившись на меня. Вот так всегда. Если мчишься сквозь пространство в белом саване, на который я наткнулась в «Лилли Рубин», обязательно приземлишься во дворе Фреда Флинтстоуна, а если облачишься в боевые доспехи – прямая тебе дорога на другие планеты. Третьего не дано.

Кстати, Битей, всякий раз, когда я тебя вижу, ты выглядишь так, словно забыла такое понятие, как мода.

Посмотри на себя! На тебе только черное и блеклое, широкое и бесформенное. Да еще эти кроссовки с черными носками. Так же нельзя, Битей! Тебе больше не присылают на дом каталог?

Ладно, хватит об этом. Смотрела я, смотрела на этого Люка Флоруокера и решила, что пора послать ему межпланетный привет. Шагнула вперед и подняла правую руку. Это приветствие принято во всей Вселенной.

– Я пришла с планеты, не похожей на вашу, – получилось очень торжественно. – Я – Морин Дэниэль Бирнбаум. Не называй меня Маффи.

Этот придурок лишь таращился на меня, а рот у него открывался и закрывался, открывался и закрывался, совсем как у какого-нибудь карася. Наконец, он сообразил, как соединить челюсти, и ответил:

– Ты пришла раньше, чем мы ожидали.

– Простите? – непроизвольно вырвалось у меня.

Я же не знала, что меня знают даже там, где я никогда не бывала.

– Мы не думали, что возникнут какие-то проблемы еще до полного затмения.

– Я – не проблема, – отвечаю я. – Я пришла с миром.

Он подошел на пару шагов, повнимательнее пригляделся к моему наряду. Протянул руку, чтобы прикоснуться пальцем к верхней части моего туалета.

У мужчин это прямо-таки в крови. Тянут и тянут свои ручонки к моему бюстгальтеру.

– Многие умерли и за меньшее прегрешение, – отчеканила я командным голосом.

– Прости меня, милая девочка. Ты впала в варварство раньше, чем мы предполагали.

Я поняла, что этого кретина пора ставить на место.

Старушка Битей со свистом выскочила из ножен.

– Я не твоя милая девочка, в этом я абсолютно уверена. И к варварам я не имею никакого отношения.

– Как скажешь, – он пожал плечами. – Но позволь представиться. – Я Сегол 154-й, – и он склонил голову набок, словно на меня его имя должно было произвести впечатление.

– Сегол 154-й? – переспросила я. – Это не имя, а порядковый номер какого-нибудь вагона в подземке. Ты живешь на 154-й улице?

Тут уже он надулся.

– Я – Сегол 154-й. Это мои имя и фамилия, – с неприятной усмешкой пояснил он.

– И хрен с тобой, – я пожала плечами. Не понравилось мне такое отношение, и все тут. Он, однако, не обиделся.

– Позволь спросить, давно ты в это поверила? – Сегол ехидно прищурился.

– Поверила во что?

– Я насчет другой планеты.

Просто удивительно, в каждом из моих путешествий во времени и пространстве мне приходится доказывать, что я с другой планеты. Иногда это просто, иногда – не очень. Поэтому я ответила вопросом:

– А почему я не могу быть с другой планеты?

Сегол 154-й печально покачал головой.

– Потому что других планет нет. Лагаш – единственная, обращающаяся вокруг Альфы. У нас есть еще пять солнц, но это не планеты. И хотя в последние десять лет Атон 77-й и другие ученые расчетным путем доказали существование спутника Лагаша меньших размеров, мы абсолютно уверены, что жизни на нем нет.

– Нет других планет? Ну, ты даешь! – может, мне следовало найти более убедительный аргумент.

– Да, в этом все дело. Вот почему не можешь ты быть с другой планеты. Ты родилась на Лагаше так же, как и я.

– О Лагаше я узнала только от тебя! Я родилась на Земле – прекрасном, сапфирово-синем мире, который его обитатели совсем не ценят.

– Если это так, – он продолжал ухмыляться, как идиот. – Как объяснить твое знание английского, на котором говорят на Лагаше?

Я об этом тебе говорила, не так ли? Чудеса да и только. Куда бы ни заводили меня мои путешествия, везде все говорят на английском. Принц Вэн на Марсе говорил на английском. Обезьяноподобные существа в центре Земли говорили на английском, в далеком будущем говорили на английском. Чего ж удивляться, решила я, что на английском говорят и на Лагаше. Но Сеголу я решила ничего не разобъяснять.

– Я выучила ваш язык, – отвечаю я. – На Земле мы принимаем ваши телевизионные программы.

Глаза у него превратились в щелочки, несколько минут он молчал. А потом спросил:

– Что такое телевизионные программы?

Святой боже! Меня занесло на говенную планету без телевидения!

– Ваши радиопередачи, – отвечаю я. – Так я их назвала. Мы выучили ваш язык и многое узнали о вашей цивилизации.

Он кивнул.

– Такое возможно. Я должен задать тебе много вопросов, прежде чем смогу признать, что ты говоришь правду. Но здесь нам говорить нельзя. Ты должна пойти со мной. Я спешу в Убежище.

Поверьте мне. Поначалу я подумала, что этот парень «ку-ку», но другие путешествия научили меня, что нельзя руководствоваться первым впечатлением. Местных же обычаев я не знала. Может, он хотел приобщить меня к лагашской ночной жизни?

Я покружилась перед ним и говорю:

– А я одета для Убежища? Что мы там будем делать, танцевать или сидеть всю ночь и пить? – В принципе, ничего плохого я в этом не видела. Мы, женщины-воительницы, можем пить, пока наши бронзовые бюстгальтеры не позеленеют.

Сегол посмотрел на меня так, словно я чокнулась у него на глазах.

– О чем ты говоришь? Тут нам грозит чудовищная опасность. Убежище единственный наш шанс выжить. Мы должны поспешить!

Ладно, я не так глупа, как может показаться с первого взгляда. Я наконец-то поняла, что Убежище – это убежище. Мы зашагали вниз.

– И где это место? Чего ты боишься?

– Скоро начнет темнеть, – ответил он, словно эти слова все объясняли.

Я рассмеялась.

– Твоя мамочка требует, чтобы к ужину ты был дома?

– Моя дорогая де… – тут он заметил, как сердито сдвинулись мои брови. – Морин, возможно, не поняла, о чем говорил Атон.

– Слушай, кто этот Атон? Он не сходит у тебя с языка.

– Атон 77-й – один из величайших ученых Лагаша. Он – знаменитый астроном, директор университета Саро. Он предсказал, что сегодня, когда наступит полная темнота, весь мир сойдет с ума.

Такой околесицы слышать мне еще не доводилось.

– Вот почему господь бог дал нам ночники. У меня в детстве тоже был один. Я не засыпала, пока папа не зажигал его.

Он меня словно не услышал.

– Безумие приведет к пожарам и разрушениям. Ничего не останется. Вся наша цивилизация, все достижения нашей культуры – все будет уничтожено. И Обсерватория станет первой мишенью, спасибо культистам. Наша единственная надежда – Убежище.

Я вернула Старушку Битей в ножны, обдумывая слова Сегола.

– Ты не шутишь? Ты действительно напуган?

Он опустил глаза.

– Признаюсь тебе. Я в ужасе.

Знаешь, Битей, в этот момент он напоминал мне маленького мальчика. Мне даже хотелось пожалеть его, но я подумала, что он, возможно, сказал мне не всю правду.

– Этот Атон в Обсерватории, так?

Сегол печально посмотрел на меня.

– Да, вместе с несколькими учеными, которые вызвались остаться там и зафиксировать событие.

– И ты был среди них?

Он стыдливо кивнул.

– Но ты перепугался и удрал, чтобы спасти свою жизнь в Убежише?

– Нам надо поторопиться, потому что они идут сюда из Capo-сити. И убьют нас, если поймают.

Я представила себе толпу крестьян, размахивающих факелами, как во «Франкенштейне». Я могла спасти этого бедолагу от десятка или двух обезумевших горожан, ни, если поднимется весь город, за это нечего и браться! Так что идея укрыться в Убежище с каждой минутой становилась все привлекательнее.

Мы спускались по склону, а я все обдумывала слова Сегола. То ли ледяной мрак космоса заморозил мои мозги, то ли я располагала неполной информацией.

Собственно, я знала только одно: толпа собиралась разнести Обсерваторию, потому что темнота сводила их с ума. Почему? Этого я пока не понимала.

– Мистер 154-й? Или я могу звать вас Сегол? Могу я вас кое о чем спросить?

– А? – он оторвался от своих мыслей.

– Чем эта ночь отличается от любой другой?

Он аж застыл. Вновь вытаращившись на меня. Может, я опять сказала что-то не то?

– Ничем. Атон предупреждает, что эта ночь будет в точности такой же, как и две тысячи лет тому назад.

В этом весь ужас.

– Ты хочешь, чтобы я поверила, что вы две тысячи лет не знали темноты? А как же вы спите? Послушай, Лагаш же должен вращаться. Не могут же бедные люди на темной стороне все время ходить на пляж в кромешной тьме.

– Я начинаю верить, что ты пришла к нам с другой планеты, – отвечает он. – Период обращения Лагаша вокруг оси чуть больше двадцати трех часов. А наш вечный день обеспечивают шесть солнц. Все время по небу плывет хотя бы одно из них.

– Шесть? – переспросила я. – Это ты загнул. Если б их было так много, они бы все время сталкивались.

Он вновь одарил меня самодовольной ухмылкой.

– Я вижу, ты не знакома с небесной механикой.

– А ты, я вижу, не знаком со всем остальным.

По лицу Сегола я поняла, что поддела его как надо.

– Постоянное присутствие одного или большего числа светил в небе Лагаша приводит к тому, что Темнота падает на нашу планету один раз в 2049 лет, когда пять солнц садятся, невидимый спутник проходит между нами и Бетой – единственным источником света и тепла, – он вскинул голову, и я увидела, как его перекосило от ужаса. Уже край луны зацепил диск Беты.

– Не обращай на это внимания, – говорю я.

Я старалась одолжить ему хоть немного своего мужества, благо у меня его выше крыши, но ситуация получалась какая-то странная. На Земле я читала всякие истории о путешественниках, которым удавалось спасти собственную жизнь, до смерти напугав туземцев затмением. Передо мной стояла прямо противоположная задача. Если б толпа безумцев захватила нас, мне бы пришлось убеждать всех, что я смогу положить конец затмению.

– Скоро появятся Звезды! – взвизгнул он.

– Можешь не сомневаться, – заверила я его, не понимая, чего он так заволновался.

– Когда появятся Звезды, наступит конец света, – он посмотрел на меня круглыми, как плошки, глазами.

Терпеть не могу перепуганных мужчин. А внешне-то он был очень ничего, во всяком случае, для яйцеголового, даже при этом красноватом цвете. Разумеется, не принц Вэн, но и не какой-нибудь учителишка математики.

– И ты будешь во всем винить звезды? – спрашиваю я.

– Странно, не так ли? Предупреждение Атона полностью совпадает с главной догмой Культа. Поверь мне, ему не нравятся его выводы, но он абсолютно уверен в их правильности. Существуют вещественные доказательства того, что уже девять раз Звезды обрывали развитие цивилизации на Лагаше, отправляя всех в каменный век. Теперь пришел наш черед. Завтра в нашем мире будут хозяйничать дикари и безумцы, и мы в очередной раз начнем долгий подъем по пути прогресса.

Я постучала его по черепушке.

– Привет. Сегол? Есть кто-нибудь дома? Ты не сказал мне, какое отношение имеют ко всему этому звезды.

Он не обращал на меня ни малейшего внимания, то есть вы должны понять, в каком он был состоянии.

Все-таки такие, как я – высокая грудь в металлическом бюстгальтере, крохотные трусики, меч на боку, – встречаются не каждый день.

– Биней 25-й высказал безумную идею, что в пространстве может быть аж два десятка звезд. Можешь ты такое себе представить?

– Биней 25-й? Еще один гений?

– И Звезды, какими бы они ни были, появляются только в Темноте. Лично я думаю, что это суеверие. Но Атон уверяет, что догмы Культа могут основываться на знании, что их Книга Откровений могла быть написана вскоре после последнего прихода ночи…

Битей, ты знаешь, как иной раз говорят – «у меня все похолодело». Дантист показывает счет твоим родителям, и у них все холодеет, так? Скажу тебе честно: в тот момент я поняла, что они чувствуют. Да, доходило до меня долго, но тут мне открылась истина: если ночь наступает каждые две тысячи лет с небольшим, значит, звезды появятся вновь через двадцать столетий! А без звезд я никогда не смогу попасть домой! То есть до скончания века останусь на Лагаше! Я уже знала, что у них нет Ти-Ви, а следовательно, и многих других маленьких радостей современной цивилизации, которые завязаны на телевидении. Никакого тебе «Магазина на диване», никаких сериалов.

Значит, мне не суждено болтаться на Лагаше достаточно долго для того, чтобы узнать, что принесет с собой заря. У меня только один шанс, и я не могу его упустить.

– Как насчет погоды? – спрашиваю я.

– Что? – Сегол вроде бы вспомнил о моем существовании.

– Ты понимаешь, если набегут облака, звезд мы не увидим, – тогда я точно обречена остаться на Лагаше.

Он даже сумел улыбнуться.

– Да, это было бы чудом.

– Не для всех, – отрезала я.

Поначалу я подумала, что этот дундук без памяти влюбился в меня и хочет, чтобы я осталась с ним на Лагаше. Но он-то думал лишь о том, что через две тысячи лет прогресса может прийти Главная ночь, а из-за облаков они ничего не увидят. Как говорится, ирония судьбы.

Не повезло. От Беты, красного солнца, остался маленький серпик, и до его исчезновения ждать осталось совсем недолго. Так что стало совершенно ясно, что до Убежища нам не добраться. Я застряла на дороге с Сеголом 154-м, у которого совсем поехала крыша. Он, правда, думал только об Убежище.

– Мы должны поторопиться, – тут он схватил меня своими ручонками и потащил за собой. – Мы должны добраться до Убежища. Мы должны обеспечить твою безопасность. Твое предназначение – рожать детей, много детей. Они надежда Лагаша.