Текст книги "Записки журналистки"

Автор книги: RePack Diakov

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Вы что собрались здесь перемывать мне косточки? Или делом займетесь? «Неделька» сама себя не напишет, не отснимет и в печать не уйдет.

Я привыкла, что акулы пера частенько затачивают зубки друг о друга. Издержки профессии, так сказать. Но все же каждый раз в такие моменты становилось невыносимо противно и обидно. Может, я зря трачу время, пытаясь состряпать из себя журналиста? И ну его в пень, а?!

– И вредная, – в янтарных глазах Веры вспыхнул лукавый блеск, – но…

Она грациозно спрыгнула со стола, одернула юбку и взлохматила мне волосы, превратив короткую прическу в форменный беспорядок.

– Чертовски притягательная, – понизив голос, зашептал Чиж, – в своей простоте. Не заморачивайся, бро.

Губи сами собой расплылись в улыбке. Приятно, когда тебя хвалят! Пусть и так топорно.

– Хоть нос и картошкой, – добавил он, ловко уворачиваясь от ручки, что я метко прицелила ему прямиком промеж глаз.

Хохоча, Миша гордо прошествовал между столами и скрылся в своей «святая-святых», фотолаборатории под лестницей.

Глупо улыбаясь, я проводила взглядом белого Микки-Мауса на обороте его футболки.

И за что только Бог меня наказал таким братцем?

Наглый, рыжий, самоуверенный и невыносимо сексуальный. Да, я спокойно могла это признать. Хоть и честно не понимала в чем секрет его успеха.

Девки на Мишку так и липли, как мухи или пчелы – каждому свое. То, что Мишка не ангел небесный – знали все, не мне их предупреждать. Почему-то не одну очередную поклонницу братца не останавливали ни его противный характер, ни пошлый юмор, ни бесконечный список любовных похождений.

Я постоянно задавалась вопросом, что такого особенного все они в нем находили? Мужик мужиком, да смазливый, да харизматичный… Но ведь это они просто не жили с ним под одной крышей! Такого соседа, как Чиж – я не пожелала бы и врагу.

Благо, мы с братцем уже полгода, как разъехались по съемным квартирам.

Сколько себя помню, я видела Чижа либо вечно пьяным, либо мучавшимся от последствий ночного веселья.

На его фоне мне доставалась роль серой мыши. Может, меня подменили в роддоме?

Ну, должно же быть хоть какое-то объяснение тому, что мы – полные противоположности оказались родственниками!

Технически у нас с братом одинаковая фамилия. Но если все в редакции знали, что я Машкова, то за Мишкой родная фамилия не закрепилась. А вот прозвище «Чиж» – еще как.

Правда, из-за чего прекрасную птичку обидели Мишкой – даже не догадывалась. В армию брата мы с бабусей проводили Михаилом Машковым, а встретили уже Мишку Чижа. Почему именно так – этот рыжий прохвост никогда не признавался.

– Ты самая обаятельная и привлекательная. Аня, запомни, – хитро прищурилась Вера, вырвав меня из размышлений. – Чиж прав.

– Ты думаешь, эти психологически установки со мной сработают?

– А ты нет?

Я пожала плечами, оставив вопрос без ответа. Кто знает?

– Так какое задание на этот раз придумал Йошка?

– Открытие памятника… мороженому, – вздохнула я, – даже не знаю, как с таким серьезным и важным заданием справится журналюжка во мне.

– Ну, мать, смотри на это по-философски, – пожала плечами Вера, – хоть пломбира бесплатно налопаешься.

– Не люблю пломбир.

– Все любят пломбир, – уверенно заявила она, – особенно бесплатный. Пошли, провожу к остановке. У меня встреча через час у мэра. Согласился-таки Гриша-доллар интервью дать.

Вот уже год я помогала Вере найти горячий компромат на нашего блюстителя порядка. Подруга хотела вывести на чистую воду всю местную верхушку власти, состряпать «убойный» материал и открыть глаза горожанам. Честно, не знаю для чего, ведь с закрытыми глазами живется намного проще и легче, чем тогда, когда суровой правдой тыкают прямиком в нос. Да и Йоган не согласится рисковать собственным благополучием ради удовлетворения журналистского честолюбия. Всем понятно, что на верхушке рука руку греет. Но Вера была непреклонна.

Так незаметно мы вышли из общей комнаты, прошли кухню, курилку и подошли к лестнице.

Я первая привычно схватилась за ярко-зеленый поручень. Ладонь легко скользила по металлу, наслаждаясь приятной прохладой. Железные ступени протестовали под тонкой шпилькой Веры, надрываясь тысячами голосов. С каждым шагом воздух становился горячее, раскаленней, вязче. Жара сквозь щели умело просачивалась к нам.

Редакция находилась в одном из подвальных помещений многоэтажки. Летом мы здесь выгодно спасались от пекла, а вот зимой всеми возможными и невозможными способами ухитрялись не замерзнуть. До оргий, правда, не доходило. Хоть Чиж и не переставал предлагать согреться естественным, так сказать, способом. Извращенец.

– Ну и пекло, – тяжело протянула Вера, отсапываясь, как только мы очутились на улице.

Шершавый асфальт напоминал раскаленный песок Сахары, потрескавшийся, он излучал горячий жар, что успел наполнить нутро за долгие дни. Аномальная жара в К. стояла третью неделю. И это в конце мая! Ни капли влаги, спасительной прохлады на утомленных солнцем обитателей мегаполиса. Казалось, будто кто-то главный включил огромную конфорку на полную мощь и забыл выключить. Совершенно случайно, да.

Изматывающая, тошнотворная нега, словно занавес, повисла над нашими головами. Чудилось, протяни руку и ухватишь жаркий кусочек. Мне сразу же захотелось вернуться обратно в редакцию, да там и остаться пока не наступит ледниковый период. Но я не поддалась малодушию.

Благо автобусная остановка находилась почти в двух шагах от многоэтажки, поддержав мою решимость не отступать от намеченого. Вскоре мы, вспотевшие и утомленные, стояли под синим козырьком, выглядывая маршрутку.

– Не отказалась бы я сейчас от мороженого… – мечтательно протянула Вера. – Если бы не Гришка, будь он трижды неладен, как пить дать пошла бы с тобой! Пломбир, м-м-м… Беленький, холодненький, сладенький…

Нет, неужели кто-то здравомыслящий может променять интервью с мэром на репортаж об открытии памятника?

Я хмыкнула. Веру с трудом можно было назвать здравомыслящей, степенной или осторожной. Порывистая, непредсказуемая, как ветер! Тем она мне и нравилась.

Недаром все ураганы названы женскими именами. То овеют робостью и милотой, а потом раз – и на месте вашей привычной жизни сплошные руины.

Каждый раз, когда я унывала, Вера баламутила воду, вытягивая меня за космы из житейского болота. Как Чип и Дейл в одном флаконе, она всегда спешила на помощь. С поправкой, что «последствия» от этой помощи мне потом еще приходилось разгребать. Мучительно и долго. Зато нескучно.

Но… Как ни крути, а только благодаря Вере я еще не бросила затею стать известным журналистом, со скандалом не уволилась и не укатила далеко-далеко. Куда-нибудь в Тьмутаракань или Тимбукту.

– С таким прикидом, – хитро подмигнула ей, – тебя Гришка не только мороженым угостит, но и звезду с неба достанет.

Вера запрокинула голову и расхохоталась, солнечные лучи золотом спрятались в ее волосах, пышная грудь, пережатая блузой с корсетной талией, призывно заколыхалась. Вот умеет Верка быть красивой! В любых ситуациях! Помню, как-то год назад…

Внезапно смех прекратился, подруга прищурилась и окинула меня внимательным взглядом.

– Вот не пойму я тебя, Ань! – нахмурилась она. – Вроде женщина, а одеваешься, словно тебе шестнадцать, и ты гопота из соседнего двора с пакетом семечек в кармане. Что это за вечные джинсы и майки? Ты б еще свой любимый махровый халат натянула!

– У каждого свой стиль, – нахохлилась я, приготовившись защищаться.

Вера грубо меня перебила, не став дожидаться перечисления плюсов спортивной одежды.

– Ты не женщина, Машкова.

Ну, если рассмотреть этот вопрос технически, то – да, не женщина.

– Ты – просто убийца потенции!

Ну началось!

Я с надеждой посмотрела вдаль – не выглядывает ли красный бок маршрутки или, на крайний случай, автобус? Такси?

Шоссе пестрело лишь иномарками. Надежда на скорое спасение от нравоучений мудрой Верки погасла так же быстро, как лампочка в подъезде моего дома. Ту стоит только вкрутить, и через полчаса уже не будет.

– Ну, ты же понимаешь…

– Мужика тебе надо! – поджала губы подруга. – Сильного, наглого мужика. Чтоб ты, наконец, ощутила этот запах…

– Какой запах? – насторожилась я.

Вот не надо никаких запахов! У меня и так чувствительный нос!

Мне Кольки с головой хватает, соседа по лестничной площадке. Так от него, то сельдью несет, то носками недельной давности. Небось, когда сосед их снимает перед сном, носки так и остаются стоять на полу. Немым укором бывшей жене, что полгода как сбежала к таксисту. Жуть!

– Запах секса! – глаза Веры загорелись, она закусила нижнюю губу и улыбнулась. – Мужика тебе надо, Машкова! Где это видано, чтобы девка в двадцать семь девственницей расхаживала?!

– Шшш! Вера!

Жар прилил к щекам, я замахала на подругу и воровато огляделась по сторонам. Бабульки, ожидающие автобус на лавочке неподалеку, казалось, превратились в одно сплошное любопытное ухо.

– Да ладно тебе! У тебя же на лбу написано: «Невспаханное поле». Мужика тебе надо! Срочно! – не унималась подруга. – Чтобы ты у него была вот где!

Она сжала пальцы в кулак и потрясла им у меня перед носом.

– Вера! – я сделала страшное лицо, но это не подействовало.

– Вот, к примеру, такого как тот! – она тыкнула куда–то за моей спиной и мило заулыбалась.– Ум-м-м. А ничего так экземплярчик.

Я проследила за восхищенным взглядом подруги – на противоположной стороне дороги, припарковался байкер.

Широкоплечий незнакомец в кожанке – подумать только, и это в тридцати пяти градусную жару! – снял шлем, закрепил его на мотоцикле и повернулся в нашу сторону. Брюнет лениво потянулся, распахнул кожанку и подставил лицо ветру.

Мое сердце ухнуло, екнуло, застонало и провалилось куда-то в район кедов. Издав что-то похожее на «ох», я приложила тыльную сторону ладони к пылающему лбу. Солнечный удар посетил?

Вера, наблюдавшая за мной, победно восторжествовала.

– Крепись, мать, – подмигнула она. – Ни одной тебе тяжко лицезреть эту гору тестостерона. Так! Надо переходить в активную фазу наступления, сопрут ведь! А шанс упускать нельзя. Иначе мне грозит вечно терпеть брюзгливую старую деву рядом.

Мой еще здравый рассудок отчаянно завопил о тревоге.

– Что ты задумала?

Вера неопределенно повела плечами.

Ох, не к добру это! Задницей чую! Она у меня чувствительная к неприятностям! Еще не подводила.

Я уже говорила, что Вера и здравомыслие, как две параллельные, никогда не пересекаются?!

В этот самый момент, подруга еще и заставила меня усомниться в ее трезвости.

– Мужчина! – крикнула Вера, приветственно замахав рукой байкеру. – Э-эй! Мужчина!

– Перестань! Что ты творишь?! – выпучила глаза я, пытаясь образумить эту коварную женщину.

Но, постойте-ка, разве мне хоть когда-то это удавалось?

Старушки на лавочке подсобрались, вытянули шеи, силясь разглядеть реакцию незнакомца. Я тяжело сглотнула, схватила подругу за руки, умоляюще заглянула в глаза. Готова поспорить, что выглядела жалостливее, чем кто-либо. Даже кот из Шрека.

– Не надо…

Вера стряхнула мои ладони, шикнула, на ее лице вновь заиграла ослепительная улыбка. Она перевела дух и закричала еще громче.

– Мужчина! Да-да, Вы! – Вера радостно закивала. – Не откажите в помощи девушкам! Прошу Вас!

Бессердечная!

Увидев, как Верка буквально расцвела, меня настигло понимание, что незнакомец направляется к нам. Словно ушат холодной воды вывернули на голову! Ну, Верка! Ну, погоди!

Боясь обернуться, я тихо сгорала со стыда.

Помню, в шестом классе во время ответа у доски с меня слетела юбка. Да-да! Удерживающую резинку «случайно» братец-паршивец в коридоре подрезал. И я осталась светить красными шерстяными труселями поверх колгот. Нет, совсем не дань той моды нет, а… Следствие бабусиной заботы, «чтобы, не дай Бог, дите себе ничего важного не отморозило». Дите не только не отморозило, а до десятого класса мужественно терпело прозвище «Панталончик», что будто приклеилось! Дети жестоки…

Так вот, о чем я? Даже тогда мне не было так стыдно, как сейчас.

– Вот у вас все срастется и утром еще спасибо мне скажешь, дуреха, – продолжая ослепительно улыбаться, шептала Вера. – Заново родишься, я тебе обещаю!

Перспектива «родиться заново» не прельщала. Быть опозоренной перед очередным недосягаемым красавцем – тоже. Явно же не моего поля ягода! Не стоит и пытаться.

Такие, как он, на таких, как я и случайно не смотрят. Просто проходят мимо, будто мы сотканы из невидимой материи.

Ну да я уже привыкла. А вот Вера…

Сводница с нее ужасная. С меня хватило стриптизера-романтика, патологоанатома-фетишиста, экстрасенса-недоучки и бизнесмена-шулера. Кошмаров и комплексов на всю оставшуюся жизнь только прибавилось!

И сколько раз я умоляла подругу перестать заниматься устройством моей личной жизни, но она все не унималась! З-зараза!

На мое счастье, к остановке подъехало маршрутное такси. Кто-то сверху просто сжалился надо мной! Спасибо!

Вера что-то бубнила рядышком, то ли давала последние наставления, то ли расписывала положительные стороны байкера, я не прислушивалась. А готовилась сорваться бегом в нужный момент.

И когда он настал… Я запрыгнула в салон, когда двери почти сомкнулись и маршрутка тронулась с места.

Вера что-то закричала.

Водитель хмуро обернулся, косясь через плечо.

– Пожалуйста, быстрее! Я опаздываю, – сунула ему в ладонь помятую купюру.

Рассеяно огляделась, подруга за мной не гналась, и уселась на свободное место рядом с каким-то парнем.

Водитель нажал на газ одновременно с повторным визгом Веры. Не знаю, что она кричала, но наверняка что-то неприличное и обидное. Как пить дать.

Эмоциональные девушки они такие несдержанные в выражениях!

Через несколько секунд телефон заверещал о приходе смс.

«Дура!»

Коротко и емко. Конечно же, от Веры.

Я повернулась, успев разглядеть в заднем стекле, как подруга резко жестикулирует рядом с байкером.

Вера явно не собиралась прекращать информационную атаку, и на мой телефон за несколько минут пришло около десяти сообщений нецензурного эпичного характера. Не зная, что ответить, я выбрала единственно верный шаг – молчание.

Вспышку ярости нужно просто переждать, мысленно убеждала я себя.

Последнее смс, что заставило сердце дрогнуть-таки и засомневаться в правильности поступка, гласило:

«Ну и хрен с тобой. Сиди в своем болоте до старости».

Верка отходчивая. Правда, она в порыве гнева способна смести со своего пути все мыслимые и немыслимые препятствия.

Но, Вера отходчивая. Да?

Да. Подуется денек–два и примется вновь за свою главную собственноручно возложенную миссию: устроить мою личную жизнь.

Как ни пыталась я себя успокоить – удавалось с натяжкой. Противный червячок сомнения уже принялся точить изнутри.

Верой я дорожила. Да, она со странностями, но верный друг и светлый человечек.

Глупо получилось с этим байкером, как ни крути.

И чего я так испугалась?

Как только маршрутка завернула за угол супермаркета и я спокойно выдохнула – от макушки и до кончиков пальцев пробрала противная дрожь. Мне-то надо совершенно в другой район!

Попутчик, косясь на меня, нервно промокнул лоб платочком. Видимо, не только я страдала от жары.

Или же это из-за того, что я первый раз так забористо материлась вслух?

Вот и долгое совместное проживание с братцем далось в знаки…

ГЛАВА 2

Пломбирный швах

Полквартала к месту открытия памятника пришлось добираться пешком. Ждать автобус или маршрутку – времени не оставалось. Солнце жарило вовсю, злорадством и напором напоминая, что сделает со мной Йоган, если материала не будет к завтрашнему утру. И ладно бы отделаться только увольнением…

Но сдается мне, наш деспот, горазд придумать кое-что похлеще…

После трех лет открытого «динамо» начальника в роли любовника – можно ждать чего угодно. Да и в последнее время всегда терпеливый и спокойный Йоган превратился в нервозного, взрывоопасного типа.

Ему что не хватало трех официальных любовниц и толпы неофициальных? Сдалась ему я, Аня Машкова, без пяти минут старая дева?

Разноцветные фасады зданий мелькали, словно кадры быстрого кино.

Благо, бегать я научилась еще в школе. Когда за тобой гонится толпа мальчишек из класса, пытаясь привязать дохлую крысу за жидкую косу с подачи братца – волей-неволей научишься быстро переставлять ноги.

Все разборки я решала посредством бегства. Вот теряюсь в конфликтных ситуациях! Что поделать?

Инфузория туфелька, как однажды обозвал меня Миша. Я предпочитаю считать себя миротворцем. Получше звучит, правда?

Обогнув очередную многоэтажку, я остановилась перевести дух. Колени дрожали, боксерка прилипла к спине, джинсы стали неприятно мокрыми, словно мне удалось облегчиться прямо в штаны. В такие моменты я искренне ненавидела лето! И свою приверженность к спортивной одежде! И похотливость Йогана! Так бы шорты натянула, ноги позволяли, и не парилась!

– Вы не подскажете… к-куда мне повернуть к… у-улице Пушкинская? – кинулась к первому встречному.

Дыхание сбилось, и выговорить связно даже пару слов без длительного перерыва не получалось. Хороша же Анна Александровна Машкова! Ох, хороша! Даже пустяковый материальчик состряпать по-людски не может!

Заблудилась в собственном городе!

Мужичок нахмурился, почесал живот поверх яркой малиновой майки, что была на два размера меньше и задорно вздыбилась, обнажив пупок–поплавок. Кривое выражение, что появилось на чуток помятом лице незнакомца, видимо означало глубокий мыслительный процесс.

– Там сегодня открытие памятника происходит, – удалось немного отдышаться.

– А! – просветлел мужичок. – Яйца Мони? Так тебе, девка, до конца улицы, потом направо, два раза налево и от аптеки прямо до перекрестка.

Мужичок улыбнулся, поправил грязно-желтую панаму и мечтательно уставился в сторону пивного ларька заплывшими глазками.

Чьи яйца?

– С–спасибо.

Заранее чувствуя, что статью я провалила, оставшийся путь преодолела на почти негнущихся ногах под злостные реплики Йогана в собственной голове.

Нет, все же это не тараканы там бушуют…

Народа на открытии памятника подсобралось немало. Горожане всех мастей: от малого и до велика со скучающим видом поглядывали на импровизированную сцену в центре площади. Надрываясь в шипящий микрофон, монотонно растягивал слова и нес прекрасное в массы директор завода мороженого Соломон Моисеевич Гольдман.

Запыхавшаяся, с дрожащими ногами, я привалилась к стволу ближайшего дерева, вроде, это был клен, и на секунду прикрыла глаза. Все, что можно было пропустить, я уже пропустила. Еще минута, чтобы перевести дыхание – роли не сыграет. Шершавая кора приятно холодила кожу – единственное приятное ощущение во время этой адской жаровни.

Сейчас отдышусь и брошусь к организаторам за интервью. Пару минуточек. Всего пару минуточек спокойствия.

– Паря, а мороженое уже раздавали? – чьи-то потные пальцы ухватили меня за плечо. – Сигаретку не одолжишь?

Вздрогнув, я резко обернулась и уткнулась носом во что-то твердое, горячее и дурно пахнущее. Брезгливо отскочив, сфокусировалась на горе, что заслонила собой половину безоблачного неба. Один плюс – тенек появился!

– А ты, не паря, – осклабился качок.

Да ладно?! Правда, что ли?! – мысленно язвительно осклабилась я.

Незабываемый комплимент! Меня всегда, конечно, не особо жаловал противоположный пол, но чтобы принять за «себе подобного»…

Говорила же Верка, что короткая стрижка убила всю мою и так нераскрытую сексуальность, а я не поверила. Вот вам – приплыли, не гребите!

– Девка! – улыбка стала хищной. – Только тощая, как доска. Так мороженое, говорю, раздавали?

– И ничего не тощая! – напыжилась я, мысленно давая отпор качку. – Да с этой работой и поесть нормально невозможно! Питаешься углекислым газом, да тем, что успеваешь запихнуть на ходу. А на ходу, как не прискорбно, не многое запихнешь.

И вообще! Разве качкам не вредно сладкое? Ишь, верзила великовозрастная, мороженого ему захотелось!

– Ущербная что ли… – протянул качок, почесывая могучей пятерней блестящую от геля, похожую на сдобный пряник, макушку.

– Чего?

– А я думал, ты того… Глухая.

– Нормальная я!

И почему мне не впервой приходится доказывать очевидное?

Без лишних слов прямо-таки отлипла от дерева и, гордо задрав голову, зашагала к сцене. Оставаться в обществе хамоватого братка – не хотелось. Глядишь, еще приставать начнет, а я баллончик в другом рюкзаке оставила. Так и потеряю честь без Веркиной помощи – она ж меня потом со свету сживет. За самодеятельность.

Шипение микрофона прерывалось бульканьем колонок, подхватывалось ровным гулом толпы и терялось где-то в шуме автострады неподалеку.

Кто придумал устраивать мероприятия под палящим солнцем? Чтоб им век жариться на сковороде тефаль с самым стойким покрытием! Нелюди!

Разноцветные огоньки вспыхивали перед глазами, в голове что-то ухало, во рту пересохло настолько, что казалось, я смогла бы ощутить шершавость собственных пяток.

Впервые пожалела о том, что не ношу бутылочку минералки про запас.

– Не заботишься ты о себе совсем, Аннушка, – почти как наяву прозвучал скрипучий голос бабули. – Ох, не заботишься.

Горло запершило. Я откашлялась, перевела дыхание и сфокусировала внимание на каменном виновнике моей сегодняшней пытки.

В центре площади аляповато выросла гранитная клумба. Или блюдо. Или корзинка. Что представляло собой темно-бардовое нечто на самом деле, разобрать не удалось. Верхом на блюде вальяжно разложились четыре огромных почти шара.

Яйца Мони.

Реплика мужичка теперь пришлась совсем кстати. Я прыснула в кулак. Как же точно подмечено!

По периметру от сия чуда современной архитектуры притаились гранитные лавочки. На одной из них, как раз сидел мужчинка унылого вида, пунцовый, аки рак. Говорю же, жара – зло!

Память меня еще ни разу не подводила. Разве что один раз было после третьего коктейля мартини в стрипклубе «Ако». Но этот эпизод безжалостно стерт совестью вместе с тем моментом, когда я срывала стринги с горячего мулата под командованием не менее пьяной Веры.

Присев на скамью, откашлялась. Разогретая солнцем гранитная поверхность обдала жаром мой тощий зад даже сквозь ткань джинсов. Кому я там желала мучиться на стойкой тефали? Закон бумеранга работает!

Еще чуть-чуть и запах подгорелого мясца будет слышен даже вон тому хамоватому качку, что застыл под кленом и до сих пор в открытую на меня пялился.

Да шоб йому повылазыло! Как сказала бы бойкая баба Клава, моя соседка с четвертого этажа.

– Здравствуйте, Нестор Петрович, – мужчина, в котором я узнала местного известного скульптора, ответил изумленным взглядом. – Спецкор газеты «Неделька». Разрешите задать пару вопросов?

– Попробуйте, – вздохнул Нестор.

Включив диктофон, я пододвинулась ближе.

– Я знаю, что проектом памятника мороженому «Соломон» занимались именно вы.

– Взял грех на душу, каюсь, девочка.

– Все ли получилось? Какова задумка этого, – перевела взгляд на блюдо и запнулась, – э–э–ммм… проекта?

Нестор хмыкнул и устало пригладил торчащие мочалкой волосы. Он ссутулился еще больше и стал похож на маленького поседевшего боровика.

– Вообще-то это рожок с шариками мороженого, – проронил скульптор. – В проекте было именно так. А вышло блюдо с яйцами. Судите теперь сами: все ли получилось или нет.

– Очень похоже на рожок, – закивала я.

Ну совсем не хотелось еще больше расстраивать человека!

Нестор Петрович скривился. Дотронулся ладонью моего оголенного плеча. На ощупь она оказалось сухенькой и холодной.

– Не успокаивайте, деточка, я очень старый, но еще не слепой.

– Но…

– А ведь все он виноват, – скульптор кинул злой взгляд поверх моей макушки. – Не волнуйтесь, узбеки все сделают как надо! Сделали. Теперь, когда помру, Микаловского будут поминать, как скульптора яйцам!

Я догадывалась, кого обвиняет Нестор, за моей спиной на сцене все еще исходил пафосом директор пломбира.

– Не переживайте так, – одобряюще сжала пальцы безвинного страдальца. – Вы прекрасный скульптор! И когда умрете, дай Бог вам еще долгой жизни, поверьте мне, горожане найдут, о чем вспомнить, кроме как памятника «Соломону». Полгорода ваших детищ, Нестор Петрович. И они прекрасны.

Здесь я не слукавила. Микаловский и, правда, был известным талантливым скульптором, еще со времен Советского Союза. Каждый его проект радовал не только тонким эстетическим вкусом, но и работой, как говорят, на совесть.

– Спасибо, деточка.

Нестор кашлянул в кулак. Мне показалось, что в уголках серых глаз блеснули слезы. На несколько минут наш разговор замялся. Обернувшись к сцене, я дала возможность скульптору собрать растрепанные чувства. Мужчины же не плачут.

Пломбирный король отер блестящую лысину красным платочком.

– А теперь в честь праздника, – он деловито улыбнулся. – Всех приглашаю попробовать наш фирменный пломбир!

Народ вяло потянулся к четырем холодильникам на колесиках.

– Бесплатно! – добавил Соломон Моисеевич.

По толпе пронесся одобрительный гул. Девочки, в фирменных фартушках «Соломона» напряглись, переминаясь на каблуках возле холодильников. Улыбки на их лицах потускнели с первой наглой людской волной, что накатила плотным кольцом рук.

– Идите и вы, деточка, возьмите мороженого. А то, глядишь, с таким энтузиазмом, вам ничего и не достанется, – кивнул Нестор, причмокнул и тихо добавил, скорее для себя, чем вслух. – Пломбир у них и, правда, неплох.

– Вам взять?

Я с облегчением поднялась с лавочки. Как пить дать на пятой точке останутся красные следы! Адские ожоги! Это интервью мне дорого обходится!

– Спасибо, не стоит. В моем возрасте сладкое вредно. А вам, – Нестор добро подмигнул, – как раз в пользу.

Ну вот, опять намек на мою несостоявшуюся фигуру! Странно, что людей она интересует все больше, чем обладательницу.

Толпа настолько плотно окружила маленькие холодильнички, что подступиться к ним не получилось даже с третьего захода. Как я ни старалась, каждый раз была грубо выпихнута назад, словно карась во время отлива.

И сдался мне этот пломбир? Я же вообще его не люблю!

– Пломбир все любят. Особенно бесплатный! – всплыла в памяти Веркина фраза.

Ну, раз бесплатный все любят – грех же не попробовать! Отерев мокрый лоб, я готова была направиться в четвертый заход.

– Я бы этого не делал, – прямо над ухом прозвучал безэмоциональный ровный голос.

Выдержка и спокойствие мгновенно улетучились в небытие, мило помахав мне ручкой. Ох, дерганая ты стала, Аня, нервишки подлечить не мешало бы…

В паре локтей, что-то записывая в красный блокнот, стоял мужчина. И совершенно не обращал на меня никакого внимания. Представительный, так я охарактеризовала его в первый момент.

– Это вы мне?

– Вам, – не отрываясь от писанины, спокойно подтвердил он.

Я успела оценить стройную фигуру, темно-серый деловой костюм и короткий ежик неестественных, почти пепельных волос.

Журналист? Что-то я его никогда ранее не видела среди нашей братии… Да и не похож он на акулу пера.

Слишком… интеллигентен, что ли.

– Что вы имеете в виду? – прищурилась я, мельком оглядывая толпу, что сужала круг вокруг нас.

– Я не имею в виду, а открыто говорю, что вам не стоит сейчас туда ходить, – сказал незнакомец, все так же утыкаясь носом в блокнот.

– Куда?

– Туда, куда вы направлялись, Анна.

Э-э-э…

Чудик перестал записывать. От его проницательного взгляда почти бесцветных глаз по моей коже прошел мороз. Вот вам и жара! Уже глюки словила.

Я не могла вымолвить и слова до тех пор, пока мужчина первым не прервал зрительный контакт и вновь принялся записывать.

Что-то было не так… Чуйка подсказывала.

– Откуда вы знаете, куда я направлялась? – похолодела я.

Мужчина усмехнулся и передернул плечами.

Глупый вопрос, да. В принципе, это и дурню понятно с первого взгляда.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – не унималась я.

– Прошу вас, Анна, – шикнул он. – Стойте тихо и не мешайте мне работать.

– Но…

– И помолчите.

Нет, мне показалось, или меня только что деликатно заткнули? Вот тебе и интеллигент выискался!

Я упрямо поджала губы, обернулась и решила показать характер. Ну, должна же я это сделать хоть однажды в жизни!

Всего шаг, и замерла. Что-то не пускало меня к холодильникам. Словно стена выросла прямо из воздуха.

Не поняла…

Я покосилась на незнакомца, его длинные пальцы крепко держали ручку, быстро и размашисто черкая в блокноте. Глаза смотрели в одну точку. Перед собой.

Все произошло в один момент. Что стало катализатором случившегося, я позже не раз думала, но так и не поняла.

По толпе прокатился возмущенный гул. Крики, звон стекла, шипение музыки из колонок – все слилось воедино.

Народ ринулся врассыпную.

Я сжалась в комок, готовая выставить локти для обороны. Только чем они мне помогут-то? Наивная, глупая девочка… Так и умру, не дошагав до успеха.

Но толпа, словно морская волна, накатывала с двух сторон, лизала бока невидимой стены и продолжала путь. Не затрагивая нас с чудиком.

Стекло холодильников не выдержало напора любителей халявы. Кому-то прищемили руки. Кто-то пал под неистовством толпы и скрылся из виду под рядом ног.

Один из холодильничков покачнулся и опрокинулся, накрывая собой девушку. Я уцепилась взглядом за край фирменного фартушка «Соломон», что одиноко выглядывал из-под кучи-малы на асфальте.

Люди спешили. Кто унести побольше халявного пломбира, да были и такие!, а кто собственные ноги.

Приоритеты у каждого свои, так в детстве любила повторять бабуля. Мудрая женщина.

Все завершилось так же внезапно, как и началось. Площадь опустела. Быстро прибывшие на место медики пытались оказать помощь пострадавшим в кратчайшие сроки. Получалось, как всегда – через раз. Не хватало машин для экстренной эвакуации тяжелых.

Фартушок так и остался торчать из-под холодильника. Его обладательницу увезли на скорой одной из первых. Я старалась не смотреть на многочисленные бурые разводы, покрывшие асфальт.

А ведь среди них уродливым пятном могла быть и моя кровь.

– Откуда вы знали, что начнется давка? – охрипшим голосом выдавила я.

«Писака» не ответил.

Опять игнорирует? Нет, так не пойдет!

Набрав побольше воздуха в грудь, как перед прыжком в воду я обернулась и…

И со свистом выдохнула. Незнакомца и след простыл.

ГЛАВА 3

Все не так плохо, как… Все еще хуже!

До маршрутки я решила сократить путь дворами.

Хотелось поскорей оказаться дома, включить вентилятор и подставить разгоряченное тело под струи холодного воздуха.

Журналист во мне ликовал во всю, предвкушая «острую» статью про сегодняшнее бесплатное угощение «Соломона». Недобросовестно установленные холодильники придавили людей, а спасающаяся толпа – страшная сила. Вот и началась давка.

Теперь Йоган уж точно не сможет оставить меня вне печати!

Человеческая же сторона, наоборот бала крайне подавленной, унылой и апатичной. Стоило прикрыть глаза, как стоп-кадром вспыхивал фартушок и пятна крови на асфальте.