Текст книги "Записки журналистки"

Автор книги: RePack Diakov

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Татия Суботина

«Записки журналистки»

АННОТАЦИЯ: Если вы боитесь подкроватных монстров, то знайте, сами монстры на дух не переносят журналистов! И вот как прикажете в погоне за очередной сенсацией не лишиться головы и уберечь сердце? Ане Машковой – молодой журналистке придется очень постараться, чтобы избежать всех опасностей сверхъестественного мира и не влюбиться в кого-то из соблазнительных монстров.

Теги:оборотни, юмор и противостояние характеров, неунывающая находчивая героиня

ПРОЛОГ

Просматривая список контактов, я набрала следующий номер:

– Аня? Что-то случилось? – вместо приветствия раздался встревоженный голос Йогана.

И почему мне именно его захотелось сейчас услышать? Лучше об этом даже думать не буду.

– Что-то уже известно об убийстве? – на последнем слове голос все же дрогнул, зря храбрилась.

– Нет. Но расследование идет.

– Так ты еще не знаешь, кто это мог сделать?

– Нет, но… – Йоган взял короткую паузу, а потом ответил вопросом на вопрос: – Что произошло? Ты же не просто так звонишь?

– Не просто так, – в проницательности ему не откажешь. Или же за короткое время, что успели провести вместе в этой поездке, он так ловко научился меня чувствовать? Даже на расстоянии… – Кажется, наш убийца шлет мне подарки с намеком, что я – следующая.

– Что?!

От крика главгада мне пришлось отнять телефон от уха, иначе запросто могла оглохнуть.

– Рассказывай.

Я кратко пересказала ему про сюрпризы, не забыв процитировать записки.

Йоган выругался.

– Я приеду.

– Нет. Не стоит, – тут же отказалась я.

– Ань…

– У тебя есть чем заниматься помимо меня.

Замолчал, отрицать не стал. Значит, я права.

– Ты где?

– Почти дома, – соврала я. Не хотелось слушать очередные нотации и крики. Не передать как уже устала от них!

– Сиди дома и никуда не выходи. Я расправлюсь с несколькими делами и подъеду.

– Йоган…

– Не спорь. Я все сказал, – припечатал он, а потом все же немного смягчился. – Хочу сам убедиться, что с тобой все в порядке.

– Хорошо, – вздохнула я, вставая. За годы совместной работы хорошенько уяснила: спорить с ним бесполезно.

Надо возвращаться домой. А то, если главред заявится в квартиру до того, как я благоразумно окажусь внутри и закроюсь на все замки… мне несдобровать.

– Ань.

– Да?

– Еще одно. Инкубы чертовски сильно любят охоту… Своим страхом ты его только дразнишь.

– Поняла, – тяжело вздохнула. – Значит, надо только перестать бояться, и он от меня отстанет?

– Если бы все оказалось так просто, малышка…

ГЛАВА 1

Акула пера, говорите?

За несколько недель до описываемых событий…

В моменты, когда главный редактор навешивал мне очередное скучное до зубовного скрежета задание, единственную реакцию, которую он этим вызывал, жгучее желание убийства. Без суда и следствия. В особо жестокой форме.

Мысленно я проделывала над Йоганом Брониславовичем (вот удружили родители с имечком!), такие изощренные пытки, что сама набиралась жути от вымышленной кровожадности! В реальности же – безропотно слушала, кивала, получала оплеуху по профессиональному самолюбию и молча глотала обиду.

Пай-девочкам не пристало огрызаться, спорить и наглеть. Аня Машкова, о себе в такие моменты легче в третьем лице, до мозга костей пай-девочка.

Сколько себя помню, все время несла бремя ответственности: в кругу родных и близких, в школе, универе и теперь вот на работе.

Жизнь проходит, а я так и не меняюсь!

Подумать только, биологические часики отмерили уже двадцать семь годков! Двадцать семь! И когда они успели галопом промчаться мимо меня? Одним словом, ка-та-стро-фа!

Я уже даже почти смирилась, что годков так через десять-пятнадцать превращусь в старую деву с сорока кошками. Буду доживать в окружении муркоты и милоты. Ведь и в работе, и в личной жизни одни неудачи!

Кто бы знал, как же мне надоело амплуа «отличницы»! Хотелось приключений, веселья, романтики, успеха! Ну хоть какой-то движухи!

А вместо этого судьба расщедрилась лишь на неблагодарную работу, мизерную зарплату и тишину на личном фронте.

Нет, нужно брать быка за рога, ловить удачу за хвост или что там еще есть в перечне крылатых фраз? Если успех не идет к Машковой, то Машкова пойдет к успеху! Да!

– Йоган Брониславович, – скорее проблеяла, а не сказала я. Запал как-то мгновенно растерялся. – Может, вы могли бы…

От страха, стало казаться, что язык перестал помещаться во рту. Как бы ни подавиться, так и не дойдя к успеху!

– Что? – цепкий взгляд главного редактора уж никак не добавлял мне смелости. Ой-йошеньки! – Я многое могу, Машкова. Озвучь, наконец, свое желание.

Легко сказать!

– Дать мне какой-то…

– Что? – он недовольно скривился. – Ты можешь говорить громче? Или так и будешь бормотать себе под нос?

– Дать мне какой-то другой ма-материал, – выпалила на одном дыхании.

Йоган нахмурился:

– Другой?

В гневе наш редактор был страшнее финансового кризиса. Тот хотя бы медленно вам выкручивает жилы и высасывает все соки, этот же делает секир-башка сразу. Увольняет с волчьим билетом! И путь в остальные периодические издания, издательства, радио или телеканалы заказан! Все! Финита ля комедия! Пять лет учебы, практика, бессонные ночи, выходные, принесенные в жертву работе – все коту под хвост!

В лучшем случае можно рассчитывать на выплаты с биржи труда, но если уволят по статье (шеф всегда ревностно охранял собственную выгоду и частенько мастерски подгаживал неугодным), ни на что хорошее раскатывать губу не стоит.

Сейчас же Йоган был подозрительно спокоен, но от нервного ожидания той самой злобной вспышки с его стороны у меня дрожали коленки. Профилактически, ага!

– А чем тебя этот не устроил? Хороший заказ. Не из дешевых.

– Статья про мороженое? – я было возмутилась, но тут же сникла, вспомнив перед каким монстром пытаюсь сплясать джигу и не свалиться с парапета. – Ну это как-то не солидно…

– Не солидно, значит, Машкова… Вот как.

У меня сердце замерло и словно окаменело от ледяных ноток, явно прозвучавших в его голосе. Ой, что сейчас бу-у-удет!

Вот тебе и взяла быка за рога… Тьфу! Зачем только решилась! Все испортила!

Пока мужчина выдерживал паузу, мысленно я успела уволиться с позором, не найти новую работу и помереть с голоду. А еще призвать все кары небесные на свою непутевую головушку пока Йоган просто поразил меня ответом:

– Не всем дано сенсационный материал выдавать, Анна, – довольно спокойно ответил он. – Ты шла в журналистику за славой?

Да я вообще-то просто экзаменационные двери перепутала… Собиралась-то быть скромным учителем литературы, а стала журналистом-неудачником. Но ни в жизнь не признаюсь вслух!

Успех старшего брата-фотокора вскружил мне голову, ей-Богу! Отчего-то решила, что раз у него все сложилось наилучшим образом, то и я смогу, как умнейшее звено в нашем тандеме. Да и само провидение, казалось, подсказывало: кабинеты перепутала, экзамен сдала? Быть тебе акулой пера! Ну или хотя бы пираньей, не меньше!

Но-о-о… Не так все просто оказалось. Где-то провидение дало сбой. Наверняка, еще в момент моего рождения Марс что-то не поделил с Венерой, а Сатурн зашел не в тот дом… Точно-точно! Так все и было!

Других причин для патологического невезения у меня попросту уже не осталось.

– Журналистика – это не погоня за легкой славой, а каждодневный труд и усердие, – так и не дождавшись моего ответа, наставительно продолжил Йоган.

Ну вот… Начинается. Главред оседлал любимого коня. Вот у всех редакторов есть такая отличительная черта: их хлебом не корми, дай кого-нибудь поучить!

– А сенсации… Здесь особый талант нужен.

Мужчина окинул задумчивым взглядом статуэтку бронзовой оголенной дамы с пером, что стояла на его письменном столе с прошлого юбилея, подарок коллектива, и вздохнул. Так громко, что я от неожиданности даже подпрыгнула на стуле, где каждая пружина преследует цель побольнее впиться в мягкость пятой точки.

Неспроста этот раритет Йоган оставил в кабинете, а как предмет особой пытки! Чтобы никто не смел расслабляться в присутствии начальства, пока оно злобствует или медитирует в глубоком мягком кресле! Наверняка так все и обстоит на самом деле! Зуб не заложу, но уверена на все девяносто девять процентов!

– А у меня, значит, этого таланта нет?

Не знаю, откуда взялась наглость и смелость, но журналист во мне неожиданно востребовал справедливости, а женщина незамедлительно упала в тихий обморок под взглядом смоляных глаз шефа. В каждом из нас живут разные личности, некоторые называют их тараканами, другие – шизофренией.

Доигралась, Машкова. Ну и чего тебе тихо не пыхтелось в две дырочки?!

– У тебя? – редактор ослабил тугой узел галстука. – У тебя, Машкова, талант есть.

Ой, мамочки! Вату мне в уши, неужто похвалы дождалась?

– Спасибо на добром слове, шеф. Я не подведу, обе…

Не успела воспрянуть духом, как заметила, куда именно направлен взгляд главреда. Мужское внимание сфокусировалось на вырезе моей боксерки, тут же заставив передернуться от неприятных мурашек.

И вот хотя бы смотреть было на что! Не два прыщика, конечно, но и никаких шикарных форм.

Да, я из тех девушек, что обладают значительной долей здравой самокритичности.

А шеф – *удак, честное слово! Я давно это знаю!

– …щаю.

Хотя… Ничего чудаковатого, не считая имени, на самом деле в нашем главреде не было. Красавец-мужчина чисто испанского типажа: смоляные волосы, темные, как полночь, глаза, прямой нос, правильные черты лица, атлетическая фигура, безупречный стиль в одежде и туго набитый купюрами кошелек… Поговаривали, что у него родня в Испании и несколько вилл по заграницам.

Да в постель шефа стремилась попасть любая гламурная фифа! Ведь такой образец мужественности и страстной натуры не должен простаивать без дела!

Погодите переживать, он и не простаивал. Трудился, бедняжечка, в поте лица. Над удовлетворением трех пожизненно возбужденных официальных любовниц и жены–выдры, а также регулярно занимался поднятием квалификации кадров. К слову, работал ведь своим излюбленным способом. Легко можно догадаться каким, да?

Весь в работе, весь в делах, как ни крути.

О любовных похождениях Йогана в редакции едва ли не легенды слагали, а в неведении мог остаться разве что глухой, слепой или немой. Но таких в коллективе не наблюдалось. Главред убогих, по его же словам, всю жизнь на дух просто не переносил! Деспот!

– Хорошее обещание, – медоносным тоном заявил он, обольстительно улыбаясь. – Вот за что, Анечка, я тебя, как никого из штата, ценю, так за сообразительность.

Будь я такой сообразительной, сразу смекнула бы в чем подвох. Хорошо еще не велась на его мужскую бомбическую харизму, что многим девчонкам из редакции головы-то давно вскружила.

– Э-э-э…

Может, ему просто экзотики захотелось? Вот периодически и тонко намекает на определенно толстые обстоятельства. Продвижение по карьерной лестнице горизонтальным методом, ага.

Мало кто из наших журналисток решался отказать Йогану в желаемом. Да и большинство только рады были угодить главреду: пока он пользовал тело, это самое тело по полной использовало его. Хорошие связи и протекция в нашем деле никому еще не помешали.

Одна я вся такая непонятливая да честная попалась…

Вот Йоган и бесился, отказывая мне в стоящем материале, а выгнать – не выгонял, долгоиграющим штурмом пытался взять этот бастион! Настоящий упрямец!

– Я рад, Анечка, что мы, наконец, нашли общий язык, – вновь обласкал красноречивым взглядом то, что мужчины часто называют самыми очаровательными «глазами» женщин. – Хорошо, что ты прислушалась ко мне, подумала и стала развивать свой талант.

И он вновь расплылся в улыбке соблазнителя с немалым стажем. Мама дорога-а-ая! Вот это повело мужика! Держите меня семеро! Как бы дверь не сорвать с петель, сверкая пятками?! А то я хоть и хлипкая на вид, но могу! Перед лицом неминуемой гибели и белка станет жутким хищником.

В эту минуту я успела с полсотни раз возблагодарить маму и природу, что не наградили меня пятым размером груди. Все их старания ушли в мозг и попу. Последняя не отличалась шикарными округлостями, но с изрядным постоянством служила магнитом для неприятностей.

Если у Йогана на мой скромненький второй такая реакция, то страшно даже представить, с масштабами, какой катастрофы пришлось бы столкнуться, имей я формы попышнее.

Ураган, а не мужчина!

– Давно тебе говорю об этом, – он подмигнул. – Только вот не развиваешь ты его совсем, Анечка, не развиваешь.

Вот и упрек в принципиальности пожаловал.

– Грешно, Машкова, не давать таланту расправить крылья.

Ну да, нужно было «расправить» точнее раздвинуть и далеко не крылья. В принципе, я могла это сделать. Угу.

Йоган далеко не урод, как доставить удовольствие женщине он не только знает, но и, наверняка, может написать пособие к действию для молодого поколения. Да и современное общество не отягощено моралью.

Но… Я ведь не такая, ага! По любви хочу!

А спать с шефом ради подвижек в карьере… Ну гадко это как-то. Фу!

И пусть меня осудят!

– Йоган Брониславович…

– Да-да, Анечка? – жадно подался вперед он.

– Вы как-то не так меня поняли…

– Не так? – в первое мгновение растерялся шеф, а потом враз переменился в лице и заледенел взглядом.

– Да, неправильно, – не без боязни встретилась с ним глазами, но голос не дрогнул. Молодец, Машкова! Вот и первый шажок к успеху! – Я совсем не то имела в виду…

Прозвучало жалким оправданием. Будто я уже согласилась, повертела хвостом, а потом вдруг передумала и буксанула.

Когда шеф рубанул ладонью воздух, резко прервав меня на полуслове, я замерла:

– Перехвалил я твою сообразительность, Машкова, – Йоган встал и уткнулся ладонями в стол, навис надо мной грозовой испанской тучей.

Я скуксилась и вжала голову в плечи. Еще бы накрыться руками и все – я в домике! А что? В детстве всегда же срабатывало…

– Вот не пойму я тебя, Анька, – шумно выдохнул шеф. – Я так тебе противен?

– Н-нет? – ответ вышел ужасно неуверенно даже для меня.

Главред округлил глаза.

– Ты меня спрашиваешь сейчас?

Я поспешила исправить резко ухудшающееся положение. Катастрофа! Катастрофа же! Ты, как журналист, Машкова, больше мертва, чем жива сейчас. Давай реанимируй мужскую гордость!

– Нет, – и даже кивнула, чтобы придать своим словам большего веса. – Вы очень симпатичный, Йоган Брониславович.

Шеф поначалу застыл, оторопело моргая, как недалекая девица. А потом разразился громким хохотом, запрокинув голову назад.

– Симпатичный! Ну ты даешь, Машкова, – загадочно и даже как-то ласково сказал Йоган, как успокоился. – И почему у меня такое ощущение, что пытаюсь соблазнить вчерашнюю школьницу?

Мужики – странные существа.

По официальным данным, шефу скоро полтинник, хоть он на свой возраст и не показывает. Но по сравнению с ним я точно вчерашняя школьница!

Вслух, понятное дело, я такое не сказала. Нечего дергать тигра за усы! Сама еще не отдышалась от предыдущего провала.

Нет, Йоган был далек от совершенства, но источал такую ошеломительную мужественность и харизму, что мои ноги иногда слабели в его присутствии. Я бы даже могла влюбиться…

Если бы не его семейное положение, жутко вредный характер и патологическая полигамность!

– И чего тебе не хватает? – полюбопытствовал главред. – Я ведь не обижу…

Вопрос был чисто риторический, но я рискнула ответить. Помирать так с музыкой!

– Может, то, что вы семейный человек с тремя детьми?

Он фыркнул:

– И это все?!

Маловато будет?

– Я к нам жену приглашать не собираюсь, Аня.

– Еще чего не хватало!

Пошляк!

Я тут же вспыхнула и уткнулась взглядом в пол.

– Мой тебе совет, соображай быстрее, Машкова, – беззлобно добавил он. – Не то так и будешь бумажки до пенсии перекладывать, да мотаться по делам редакции «принеси-подай».

Или ищи работу, пока здесь не получила «волчий билет», добавила про себя. Если намеки перешли в открытый текст – это непросто тревожный звоночек, это, Аня, колокол!

– Ты меня слышала, Машкова? – повысил голос Йоган. Место на пьедестале вновь занял главред, а не импозантный обольститель. – Статья про открытие памятника мороженному должна быть у меня на столе завтра ровно в восемь.

– А если не успею?

Главред так красноречиво скривился, сверкнув глазами, что мне показалось – вот оно, именно так и выглядят гости из преисподней. Да-да. По крайней мере, мой личный тиран всегда при мне.

Писать о памятнике? Что там описывать–то? Сто оттенков камня или глубину задумки?

И на это я потратила бессонные ночи в универе? Для того чтобы крутиться загнанной белкой и писать про памятники?

Разочарованию не было предела. Скажи мне сейчас кто, что в К. упал метеорит и я единственный оставшийся в живых спецкор города – эта удача не затмила бы глобального падения в собственных глазах.

И мне бы возмутиться… Отстоять себя. Желательно вслух. Но…

– Да, шеф, – привычно промямлила. – Все будет готово в срок.

– Вот и славно, Машкова, – губы Йогана растянулись в хитрой усмешке и через мгновенье расслабились. Ленивая улыбка испарилась, словно и не было ее вовсе. – Вот и славно.

Я обрадовано вскочила с «пыточного стула».

Шеф же откинулся на спинку кожаного кресла и довольно прикрыл глаза. Все время не успеваю за стремительными перепадами его настроения!

Я мазнула растерянным взглядом по смуглому лицу, темным волосам, едва припорошенным сединой на висках, прямому носу и тонким губам, уголки которых вновь дрогнули в полу улыбке. Живая мимика главреда успокоилась, черты лица разгладились. Мужчина выглядел умиротворенным и загадочным. Словно он знал, что я глупо стою посреди кабинета, сжимаю похолодевшие пальцы, как школьница, и глазею.

Йоган потянулся, заложил руки за голову, кресло издало скрип, а мое сердце дрогнуло. Хорош, ничего не скажешь! Если бы не такой паскудник…

Мужчина хмыкнул, словно в точности мог знать мои мысли, но глаза, от одного взгляда которых лично меня бросало в нервную дрожь, не открыл.

В общем, главред всем видом показывал, что меня в кабинете уже нет. А что я? Не позволила себе убеждать шефа в обратном. На нет, как говорят…

Мышкой я выскользнула за дверь, тихонько прикрыв ее за собой. Ничего не должно помешать работе великого редактора газеты «Неделька». Иначе последствия будут разгребать все: от спецкоров и до уборщиц.

Мимоходом я кивнула Светочке, секретарю шефа, и поспешила убраться из приемной. Эта милая блондинка с очаровательным личиком, аппетитной фигурой и воистину стальным характером, дольше всех предыдущих помощниц редактора задержалась на занимаемой должности.

Уже три года как Светочка не бежит сломя голову от тирана-Йогана, а успешно работает на злобу женскому коллективу. Не всему, конечно, но большей его части.

Коридор встретил меня запахом краски. Типографской, когда втягиваешь воздух, а он, кажется, даже на ощупь стал вязким и жирным. Видать, новый тираж уже доставили в редакцию для расфасовки.

Быстренько проскользнув узкий «банан», как называли коридор от приемной шефа до общего кабинета коллеги, наконец, выбралась в светлые пенаты. Когда-то просторный зал теперь захватили не люди, нет. Столы.

Они были едва ли не повсюду. Серые, с тонкой пленкой по бокам, инвентарными номерами и кипой бумаг, что щурилась разноцветными тонами от темно-серого и желтого до ослепительно белого со всех сторон. Некоторые из этих документов никогда даже и не разбирались.

Уж я-то точно знаю.

Первые полгода своей «бурной» профессиональной деятельности я провела, в отделе сортировки входной документации. Очень ответственная, скажу вам, работа. И крайне интересная, да. А еще жутко опасная! Грозит пожизненной спячкой от скуки. И мозолями на пальцах. А иногда и порезами. Но это так, как сказал бы Йоган, легкий, сопутствующий ущерб. За то какая практика, какой опыт! Ух! Обзавидоваться самой себе можно, угу.

Сейчас, в разгар рабочего дня в редакции царил шум от болтовни, творческого чаепития и мозгового штурма на благо журналистики. Все писаки умещались в одной, немалой по квадратуре, комнате. Йоган выступал за снятие границ. Поэтому об уединении и личном пространстве не шло никакой речи. Единственное на что можно было рассчитывать: отдельный стол и невысокая пластиковая перегородка. Полупрозрачная к тому же!

Но никого это не смущало. Если журналист не может подстроиться под любые обстоятельства, любил повторять шеф, то какой это журналист?!

Не жалея сил, коллеги трудились над достойным, не слишком «желтым» наполнением следующего номера.

Тираж ушел в печать? Забудь о былых победах, не зевай и начинай все заново. Расслабляться в нашей работе некогда, иначе на следующий номер придется скрести по сусекам. Йоган за такие «шуточки» точно не похвалит, а то и примет меры построже: урежет зарплату, лишит премии или вовсе подыщет замену нерадивому работнику.

Пусть эта газета не являлась центральной фигурой успешного бизнеса Йогана, но только к ней, мне так виделось, он относился по-отечески заботливо и переживательно.

Горячие новости родного К. рождались прямо за столами–близнецами в этой самой комнате. Не воспринимайте буквально. В «Недельке» не было истошных криков рожениц, пыхтений медперсонала, предобморочных вздохов счастливых папаш. Нет. Только скрип ручек, мерное постукивание по клавишам, бесконечные походы в курилку и крепкие словечки, если материал шел слишком туго. А еще смех, шуточки и приятный чилаут фоном.

Такая каждодневная атмосфера вызывала во мне чувство глубокой сопричастности к чему-то важному и особенному. Правда, я пока шла строго параллельно, не соприкасаясь с этим самым «важным и особенным».

Моя роль сводилась к минимуму – выполнять приказы Йогана. Статьи я писала редко, все чаще бегала по поручениям, а если и писала, то это совершенно не означало, что положенные тридцать строчек появятся хоть на какой-то полосе номера. Не говоря уже о первой – элитной.

Успешно маневрируя среди узких проходов, я уселась за свой рабочий стол, отхлебнула из любимой желтой чашки холодный кофе и скривилась. Мерзкий. Не помню, кто сказал, что кофе имеет вкус жизни только горячим, но сейчас я была целиком и полностью согласна с этим умным человеком. Когда же кофе остывает, то вызывает унылой горечью у меня совершенно другие ассоциации.

– Опять Йошка приставал? – поинтересовалась Вера.

На прошлом новогоднем корпоративе под влиянием разочарования всем и вся, я перебрала с горючим. Если у кого под градусом поднимается настроение и проясняется в голове, то у меня развязывается язык, но мозг напрочь отключается. Имя главреда, словно застревало во рту, и никак не хотело правильно выговариваться. Вот я и сократила… На свою голову.

Мимо ушей это не пропустили. Уцепились!

С того времени между собой шефа все кличут Йошкой.

– Все так плохо?

Подруга, натуральная блондинка и по совместительству один из лучших авторов «Недельки», бесцеремонно отодвинула пачку еще не разобранных документов и уселась на мой стол, заложив ногу за ногу. До неприличия короткая джинсовая юбка, подобные которой Вера просто обожала, задралась еще выше и обнажила крутой изгиб бедра.

Невольно я засмотрелась на складки джинса, бронзовый загар девушки, в отличие от меня Веру солнце любило, лодыжку и потерялась в бесконечных завязках розовых босоножек. Предмет больной фантазии дизайнера мало того, что был на высокой платформе, так еще и каблук десятисантиметровый, не ниже!

Мамочки родные, да это же сродни тому, чтобы встать на костыли! Просто пытка современной инквизиции!

Но Вере шло. Она вообще необычайно органично смотрелась в трендовой одежде, платьях в облипочку, джинсиках-жертвах нападения своры псов, да во всем! Нацепи на себя и мешок из-под картошки, все равно будет блистать.

Есть уж такая категория шикарных женщин. Все им к лицу. Даже легкая полнота воспринимается аппетитными формами и вызывает восторг у мужчин.

Задумавшись, я опустила глаза в стол и сосредоточилась на жирной мухе. Отъелась паршивка! Вон как лениво перебирает мохнатыми лапками по новенькому пресс-релизу. Мухобойки на нее нет! Или хотя бы паука Георгия.

С полгода жил у нас такой, в углу курилки. И табачный дым ему не мешал, и открытая в любую пору года форточка. Парни даже имя ему дали, да частенько подкармливали – забавлялись.

А как однажды Георгий исчез, в редакции случилась настоящая трагедия! Все искали виновницу саботажа. Только баба, кричали взволнованные мужчины, может так вероломно ударить! Да так и не нашли. Хотя мне сдается, это тетя Валя, одна из уборщиц, не вытерпела восьмилапого гада и вымела его во двор.

Только не призналась. Недаром родители тети Вали были партизанами. Что-то ей в генах оттуда и передалось… Записалось в подкорке.

Вера истолковала мое молчание по-своему.

– Доиграется Йошка! – в сердцах стукнула кулаком по столу она.

Чашка подпрыгнула, звякнув ложкой, а в редакции воцарилась мгновенная тишина.

– Кастрирую! – сделала страшные глаза неуловимая мстительница.

Подруга была легка на расправу и тяжела на руку.

– Не надо! – сдавленно пискнула я, ловя на себе жадные взгляды коллег.

Любимая игра журналистов в три «с»: сплетни, секс и сенсации – началась.

– Не приставал он вовсе, – с нажимом зашептала, чуть не добавив «на этот раз», но вовремя спохватилась. – Не приставал!

Вера давно в курсе «телодвижений» шефа в мою сторону. Подруга, как-никак. Но, когда она все чаще порывалась защитить меня от домогательств главреда, наплевав на последствия, я ужасно жалела, что в свое время открыла рот и не сдержала откровений.

Ладно, я потеряю работу. Мне в «Недельке» особо успех нигде и не засветил. А вот Вера…

Умница, красавица, талантище, пробивная, как бронепоезд! В общем, настоящая звезда первой полосы!

Я нервно схватила чашку, чтобы хоть чем-то занять руки.

Вера прищурилась, смерила меня подозрительным взглядом, словно сходу сканировала: правду ей сказала или нет. Ха! Конечно правду! Подумаешь, пару деталей упустила, суть-то не изменилась.

Как там нас учили? От перемены слагаемых, сумма-то того… не меняется, вот!

– Упустила ты свой шанс, Машкова! – язвительно протянула Танька, что сидела через стол от меня и, конечно же, подслушивала. – Надо было на все соглашаться, пока Йошка предлагал.

– Чего? – я привстала и заглянула за перегородку.

Эта стервозина ответила мне милой улыбкой.

– Говорю, брать надо было тепленьким! Авось бы сейчас колонку свою вела, а не бегала по городу с заданиями «куда пошлют».

– Как ты что ли? – зло прищурилась.

Эта роковая брюнетка уж точно своего никогда не упустит!

– Ну хотя бы.

– Нет, спасибо.

– Вы посмотрите, какие мы гордые! – она повысила голос и эффектно развела руками, еще больше привлекая всеобщее внимание. – Ты бы поумерила крутой нрав, гляди и клюнет еще кто на симпатичную мордашку.

Мы с Верой единодушно скривились.

– А Йошку все, профукала, – хмыкнула Танька, накручивая длинную черную прядь на палец. – Видать, не хочет тебя больше наш гигант. Подурнела.

Больно надо!

– Заткнись, Жадкова, – процедила Вера. – Твое мнение никого не интересует.

– А что я такого сказала? – пожала плечами Танька, ловя пренебрежительный взгляд моей подруги. – Нет, ну что такого-то?

Она огляделась по сторонам в поисках поддержки, но никто с этим особо не спешил.

– Подумаешь, какие мы невинные. Тьфу! – взвилась она. – А я бы дала! Та-а-акой мужчина!

Танька мечтательно закатила глаза.

– Да ты бы всем дала! – нагло улыбался Мишка «Чиж», наш неизменный фотокор и, к слову, мой старший страшно рыжий брат.

Нарисовался – не сотрешь! Вот только его здесь и не хватало для полноты моего позора. Обязательно же что-то эдакое ляпнет, а мне красней потом!

Братец за языком следить с детства не приучен.

Мишка подошел ближе к брюнетке и нагло уставился в ее откровенное декольте. Короткий топ был настолько тугим, что Танькиным «прелестям» едва хватало в нем места!

Под взглядом братца девушка выгнула спину, вздернула подбородок и состроила томную мордашку. Мужское внимание ей явно польстило и сделало только увереннее в собственной неотразимости.

– Да вот только никто особо не предлагает. Да, Танюш? – невинно поинтересовался Мишка.

– Ну знаешь ли! – вспыхнула злым румянцем Жадкова.

Она обижено надула пухлые губы и отвернулась. Длинные локоны хлестнули Мишку по футболке. В тишине редакции звук получился громким. Вот это нарастила шевелюру!

Братец лишь кривовато улыбнулся, да пожал плечами:

– А что я такого сказал? – удачно перекривил он Танькину реплику. – Что такого-то?

Редакция разразилась хохотом.

– Дай пять, старик! – подставила ладошку Вера.

Миша весело шлепнул подставленную пятерню и заулыбался еще шире. Многочисленные фенечки на его запястье таинственно зашептались.

– Не могу смотреть, как моего братана обижают! – подмигнул он.

Я устало закатила глаза. Началось! Опять спелись!

У них это крайне редко бывает. Какая-то тотальная несовместимость между подругой и братом, словно кот с собакой. Не дружат, а скорее терпят друг друга ради моего спокойствия.

Но перед лицом возможной опасности неизменного буфера между ними, то есть меня, поразительно быстро находят общий язык.

– Думаю, впредь вам, – обвела эту «сладкую» парочку взглядом, – не стоит так рьяно опекать меня. Сама разберусь. Не маленькая!

– Конечно не маленькая, бро! Только наивная и чуть-чуть, – Чиж, проявляя завидную щедрость отмерил в воздухе расстояние с пол метра, – робкая. Капелюшечку. Правда, Верунчик?

Подруга недовольно прищурилась:

–Во-первых, не Верунчик, а Вера Андреевна.

– О-о-о! Так значит?!

Она приосанилась, совершенно не стесняясь обнаженных едва ли не до трусиков, бедер, и величественно кивнула.

– Простите великодушно, о свет очей моих, Вера Андреевна, – братец отвесил шутовский поклон. – Не хотел задеть ваши чувства.

Этим пафосом он ничего не добился. Подруга только раздраженно губы поджала. Похоже, кратковременному перемирью уже настал конец.

– А во-вторых, правда. Ты, Аня, наивная, скромная девочка. Либо будешь меняться, либо неумолимая машина, под названием журналистика, когда-нибудь тебя сожрет.

– И потрохов не оставит, – поддакнул Миша.

– Ну, спасибо!

Чего уж тут скажешь?!

Я нервно согнала с пресс-релиза муху, схватила листок и сделала вид, что внимательно читаю. Может сами уйдут? По-тихому?

Буквы прыгали перед глазами, расплывались и никак не хотели складываться в слова, смысл постоянно ускользал.

– И обидчивая, – хмыкнула Вера.

Я зря надеялась на обыкновенное чудо. Игнор на этот раз не срабатывал.

– И правильная до мозга костей, – вновь вставил своих пять копеек братец-предатель.

Вспомнился вдруг старенький желтобокий бабушкин чайник, который всегда при кипении издавал такой свист… Противный-противный. Уши в трубочку сворачивались, и мы спешили на кухню – прекратить пытку.

Похожий невыносимый свист грозил вот-вот прорваться из моих ушей. Мозги прямо вскипели от злости!