Текст книги "Мэрилин Монро. Тайная жизнь самой известной женщины в мире"

Автор книги: Рэнди Тараборелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Р. Тараборелли. «Мэрилин Монро: тайная жизнь самой известной женщины в мире»

Рэнди Тараборелли на протяжении 10 лет изучал легенды, письма, документальные сведения о жизни одной из величайших актрис и самых знаменитых женщин планеты – Мэрилин Монро. Он проследил путь от ее рождения до приемных семей, от рекламной модели до владелицы киностудии Marylin Monroe Productions, от мечты стать любимой женой до страстных романов с американскими знаменитостями. Яркая запоминающаяся внешность, титул секс-символа Америки, талант – все это было у Монро… кроме уверенности в себе и своих силах.

Книга собрала много противоречивых отзывов. Некоторые читатели отметили, что, несмотря на внушительный объем, она легко воспринимается и описывает Монро не просто как знаменитость, а в первую очередь как женщину. Книга помогает увидеть Мэрилин по-новому.

С другой стороны, «Тайная жизнь...» не претендует на звание всеобъемлющей биографии: многие важные события в ней опущены, карьера описана лишь в общих чертах, всего пара строк посвящена Милтону Грину и Marilyn Monroe Productions.

Если вы еще ничего не читали о Монро, лучше начните с книги Дональда Спото: после нее многие детали, описанные в «Тайной жизни...», будут выглядеть яснее и четче.

Аннотация

Темная история рождения и имя Норма Джин Мортенсен – в честь популярной актрисы Нормы Толмэдж. Приемные семьи и попытки забыть о карьере. Ранние проблемы с психикой, унаследованные от матери...

В студии «Двадцатый век Фокс» она родилась заново: Мэрилин Монро – имя и долговечный символ. Путь от модели и статистки – к главным ролям и собственной студии. Мечты о нормальной семье – и бурные романы с самыми яркими и влиятельными мужчинами.

Мужья соревновались с ней в популярности – и браки распадались один за другим. Режиссеры сходили с ума от непредсказуемости ее характера – и не могли без нее обойтись. Сказочная внешность, несомненный талант – и непонятная неуверенность в своих силах...

О Монро написано около 300 книг и даже научных трудов. Книга одного из лучших биографов современности, Рэнди Тараборелли, – это легенды, документальные сведения и воспоминания, увлекательный рассказ о таинственной звезде мирового кинематографа.

Вступление

Мэрилин Монро.

Это имя порождает у людей совершенно разные образы. Для некоторых это абсолютный идеал женской чувственности. Красота. Изящество. Искушенность. Другим на ум приходит ненадежность. Страдание. Трагедия. Однако, чтобы оценить сложную и чарующую жизнь этой загадочной звезды, нужно постараться отбросить все предвзятые мнения о ней – что, естественно, не так-то легко, особенно если учесть противоречивость ее образа.

Возможно, первый шаг к подлинному пониманию Мэрилин состоит в признании, что все яркие образы, рождаемые в воображении звуками ее имени, верны – хорошие и плохие, славные и трагические. Да, действительно, она была женщиной, которая пережила множество радостных и трагических моментов, многие из которых широко известны, а некоторые – как вы увидите на страницах этой книги – были глубоко личными и до сих пор оставались неизвестными. Однако ее преданные поклонники всегда чувствовали, что хорошо знают ее. Некоторые из тех, кто безоговорочно восхищается ею, могут быть тронуты до слез воспоминаниями о какой-то ее киноработе, возможно даже многими. Они относятся к той группе поклонников, которые были готовы пожертвовать почти всем, чтобы их идол вернулся к жизни – только на сей раз здоровой и счастливой. Для них она та, кого они обожают, кого они готовы вознести на пьедестал, предпочтительно в позе, приличествующей ее кинематографическому королевскому статусу. Другие, более осмотрительные, относятся к тем, кто рассматривает ее как порочную голливудскую знаменитость. Они видят в ее жизни назидательную историю опасности чрезмерной славы. Для них она более достойна сожаления, чем любви. И при том, что во всех суждениях о ней есть элемент правды, есть группа людей, к которой я хотел бы пригласить вас присоединиться после прочтения этой биографии, – группа людей, которые хотят знать лишь одно: правду.

Сказать, что о Мэрилин Монро было написано много, это ничего не сказать. Однако, занимаясь исследованиями для этой книги, я с удивлением отметил, насколько запутанными и спорными были предшествующие описания ее жизни. Я также узнал, что существуют некоторые интригующие причины ощущения, что многие из историй о Мэрилин не стыкуются с ней, как будто время ее пребывания на этой земле рассматривается через некий рассеивающий фильтр. Многие фантастические легенды о ней уже воспринимаются как непреложный факт. Поэтому отделить правду от вымысла – нелегкая задача, тем более что многие причудливые рассказы о ней были созданы ею самой! Кроме того, следует учитывать наследство тактики службы связей с публикой старого Голливуда. Некоторые из тех, кто принимал личное участие в жизни Мэрилин, принадлежат к совсем другой эпохе. В те времена существовала политика невмешательства в образ жизни знаменитостей, и среди ныне живущих членов этого сообщества царит почтение и уважение к тому, как студии хотели, чтобы мы смотрели на кинозвезд... то есть на расстоянии.

Однако мистическая сила Мэрилин, на экране и вне его, обещает нам нечто совсем иное. Она часто казалась открытой и доступной, как будто легче легкого получить ответ на любой вопрос, который вы хотели бы задать о ней. Тем не менее это было иллюзией. Знаете, в отношениях Мэрилин Монро с правдой, как и с самой реальностью, присутствовали и любовь, и ненависть. Нет никакой тайны в том, почему она так отчаянно старалась избежать правды. Правда была для нее мучительной, просто невыносимой и, как она порой надеялась, необязательной. Почему? Потому что Мэрилин – идеал очарования и доверия к внешнему миру – была женщиной с гораздо большим набором проблем, чем предполагали многие из ее поклонников. Хотя она пыталась скрыть это от мира за своим образом стильной и остроумной женщины, самые близкие ей люди были посвящены в ее самую глубокую, самую мрачную тайну: она боялась за свой рассудок. Поскольку ее бабушка и мать лечились в психиатрических лечебницах, Мэрилин жила с постоянной угрозой надвигающегося безумия. Эта мучительная война с собственным сознанием до сих пор никогда должным образом не исследовалась и не описывалась. К счастью для этой биографии, многих современников Мэрилин удалось убедить рассказать нам о некоторых специфических особенностях ее тайной борьбы. Эти люди внесли на склоне своих лет огромный вклад в создание этой книги. Я полагаю, что отчасти они согласились на сотрудничество вследствие понимания, что некоторые детали жизни Мэрилин до сих пор не были раскрыты достаточно точно и что последние крупицы правды о ней умрут вместе с ними.

Большая часть того, что написано в этой книге, может повергнуть читателя в изумление. В конце концов, Мэрилин Монро – женщина, которая преодолела, казалось бы, непреодолимые разногласия, чтобы стать не просто обожаемой и уважаемой, но также, возможно, величайшей кинозвездой в мире. Хотя большую часть времени Мэрилин занималась построением и поддержанием своей карьеры, в личной жизни она страстно искала свою семью. Она стремилась к постоянству, которое обещало само понятие семьи. К сожалению, ей редко удавалось ощутить его. Она бесстрашно поддерживала близкие отношения со своей матерью, которую постоянно помещали в психиатрическую клинику, и с сестрой, о существовании которой не знал никто. На этих страницах вы впервые прочитаете об этих удивительных отношениях и о многом другом, что ранее неправильно истолковывалось. Мэрилин также не останавливалась ни перед чем, чтобы найти своего отца, а затем встретиться с ним. На самом деле она всю жизнь не прекращала поиски истинных, прочных связей с людьми.

Возможно, реальная история этой женщины вращалась вокруг того, чем она – лучшая в ней – обладала в изобилии: вокруг надежды. Всю жизнь она полагала, что, пока ты жив, все возможно, и нередко ей удавалось доказать это. Те, кому трудно читать о печальных моментах ее жизни, должны помнить, что даже незадолго до смерти Мэрилин полагала, что счастье уже далось ей в руки. На самом деле, если и есть что-то, что делает ее непохожей на большинство людей, так это ее способность верить в важность каждого мгновения. Она полагала, что ее «сейчас» намного важнее, чем прошлое и будущее. И очень грустно, что в то время, когда она пыталась остаться в настоящем, прошлое часто посещало ее, а будущее пугало.

Мэрилин Монро была намного больше, чем просто известная кинозвезда. Она была хрупкой, уязвимой и благородной душой, храбрым бойцом в разрушительном сражении с собственным рассудком. Я поставил перед собой трудную задачу – с помощью этой книги попытаться объяснить ее трудный путь. И, работая над книгой, я обнаружил совершенно иную Мэрилин, женщину намного более сложную и серьезную – и, возможно, даже трагическую, – чем та, которую, как мне казалось, я хорошо знал.

Предисловие

Похожая на пещеру сцена вызывает волнение, ее стены, вибрирующие от аплодисментов, в следующее мгновение начинают дрожать от всеобщего хохота. В конце одного из длинных, выводящих на эту сцену коридоров за закрытой дверью сидит женщина, знающая ее по-своему. Всего несколько минут назад она, как ветерок, промчалась через толпу зрителей и закулисных техников с уверенной улыбкой, распространяя очарование. Отправив рабочего сцены, чтобы тот принес ей что-нибудь выпить, она, ожидая его, похоже, просто дрожит от мрачного предчувствия. «Они смеются надо мной», – говорит она молодому человеку, который протягивает ей стакан воды из-под крана: «Прислушайся». Но он не может сделать то, что она ему говорит, потому что слишком сильно потрясен тем, что она смотрит ему в глаза, что она говорит с ним... ведь она ... – это же Мэрилин Монро. Безусловно, даже если бы он всего час назад пожал руку президенту Соединенных Штатов, этим мгновением он дорожил бы больше.

Всего за несколько секунд до этого, высунув голову из гримуборной, чтобы попросить его принести ей пить, женщина была на грани истерики, она путала слова и паниковала. Но теперь она смотрит на него совсем иначе. С перспективой. Уверенностью. Возможно, даже мудростью. После того, как становится ясно, что он почти парализован ее присутствием, она бросает на него участливый взгляд и понимающе улыбается. В конце концов, он – просто еще один из многих, и она знает это – один из миллионов мужчин, обожающих ее. Однако одного он не знает, и это могло бы удивить его: она его тоже любит.

К 19 мая 1962 года Мэрилин Монро свела почти на нет круг близких друзей или, возможно, обстоятельства жизни сделали это за нее. В ее жизни было много людей, пытавшихся пробиться к ней сквозь приступы беспокойства и паранойи. Однако их усилия почти всегда оказывались тщетными. Мэрилин была убеждена, что все знает лучше. Ее душевное расстройство заставило самых дорогих для нее людей сложить руки и сдаться перед ее потребностью быть правой – даже если она считала себя правой в том, что должна страдать. И, поскольку рядом с ней не осталось никого, кто мог бы поддержать ее в самые мрачные периоды жизни, ей приходилось проводить большую ее часть в одиночестве... что, конечно, еще глубже погружало ее в бездну отчаяния. Поэтому и возникали мгновения, подобные мимолетной встрече с пораженным ею незнакомцем, потерявшим в ее присутствии дар речи, – они напоминали ей о том, кем она была и что от нее ожидают.

Она отходит от стены, к которой прислонялась, и подходит к молодому человеку. Встав перед ним, она протягивает к нему руки, берет его за голову и целует в макушку. «Спасибо, – мягко говорит она, – теперь мне нужно подготовиться».

Выскользнув из комнаты, он заметил, как она, громко вздохнув, подошла к большому зеркалу. Затворяя дверь, он успевает заметить, что Мэрилин начинает смеяться. Затем, когда щелкает дверной замок, снова воцаряется тишина. Это странное поведение заставляет его задуматься о том же, о чем думал каждый, кто оказался за кулисами тем вечером: что там происходит? И не только в гримуборной, но и в ее красивой головке.

«Мэрилин упорно репетирует перед этим представлением, – объясняла ее подруга, Сьюзен Страсберг, – я тоже считаю, что даже слишком много. Для нее это слишком важно. Все, что ей нужно было сделать, это пропеть: «С днем рождения». Возможно, большинство исполнителей сделало бы это с закрытыми глазами».

Безусловно, Мэрилин не относилась к «большинству исполнителей». На самом деле она даже не относилась к «большинству людей». Скорее она была женщиной, которая день за днем вела битву против психического заболевания. Ее необычные перепады настроения и непредсказуемое поведение обычно рассматривались публикой как оригинальность капризной кинозвезды. Однако возможно, что ее поведение главным образом определялось мучительной, упорной борьбой, которую она вела почти всю жизнь и о которой практически никто ничего не знал.

Почему тем вечером Мэрилин, всемирно известная знаменитость, считала, что над ней смеются? Хотя в прошлом она нередко неправильно полагала, что о ней плохо говорят или думают, этим вечером она оказалась права. Над ней действительно смеялись.

В ту пору на ее истории были потрачены галлоны газетной краски, чтобы поведать миру, что собой представляет Мэрилин Монро, и никто не мог добавить ничего нового. Однако в течение нескольких недель перед этим представлением в Mэдисон-Сквер-Гарден в Нью-Йорке большая часть чернил ушла на то, чтобы доказать, что прежде всего она человек безответственный. Она хронически опаздывала на съемки или даже не появлялась на съемочной площадке во время работы над последним фильмом, – ее даже пришлось уволить. Мир знал об этом и не беспокоился. В конце концов, она же была Мэрилин Монро. По общему мнению, у нее была карт-бланш на подобные выходки. Те, кто был ее фанатом в течение, по крайней мере, последнего десятилетия, рассматривали ее все возрастающую непредсказуемость как неизбежное зло – всего лишь часть из того, что делало ее Мэрилин. Однако правда заключалась в том, что ее проблемное поведение было чем-то более серьезным, чем капризами звезды, о которой будут сплетничать на вечеринках за коктейлями. Это был признак, что с ней что-то сильно не так.

В тот вечер на сцене было много известных исполнителей. Они собрались, чтобы отпраздновать день рождения президента Джона Ф. Кеннеди. Присутствовал Фрэнк Синатра, были Элла Фитцджеральд, Джек Бенни, Генри Фонда, Леонтина Прайс и множество других звезд. Каждый из них выходил на сцену, и его достойно представляли. Однако с Мэрилин все пошло по-другому.

«Господин президент, Мэрилин Монро», – несколько раз за вечер нараспев произносил британский актер Питер Лоуфорд. Однако «розыгрыш» этих многочисленных объявлений заключался в том, что после объявления внимание зрителей устремлялось на сцену, а там... ничего. Она не появлялась. Естественно, все смеялись. В конце концов стало общепринятой шуткой, что Мэрилин Монро не та персона, на которую можно положиться. Смешно? Не очень-то, особенно если потратить некоторое время и понять, почему она вдруг стала ненадежной.

Естественно, тем вечером она участвовала в шутке, и даже похоже было, что ее приятно возбуждало то, что ее появление превратилось в четырехчасовое событие. Мэрилин знала, что, как нередко случалось в ее жизни, особенный интерес у публики вызывает то, чего, по их мнению, у нее не было, а не то, чем она обладала. Дин Мартин однажды заметил: «Большинство людей, думая о Мэрилин, вспоминало совсем не о таланте. Они смотрели на это существо, наделенное красотой богини и мозгами павлина». Однако Мэрилин совсем не была тупой блондинкой, она была куда более интеллектуальна, чем полагали очень многие. В течение многих лет она использовала свои интеллектуальные способности, чтобы скрыть свою глубоко личную борьбу.

И тем вечером, как всегда, ей пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы простая смертная женщина смогла превратиться в богиню, которую знал и любил весь мир. Когда Мэрилин наконец вышла на сцену, театр взорвался громом аплодисментов. Она была харизматичной, сильной и, естественно, поражала красотой. Питер Лоуфорд смотрел, как она, изгибаясь, движется к нему мелкими шажками, поскольку ей мешало зауженное внизу платье из мерцающей ткани. После заключительной изюминки к шутке вечера: «Г-н президент... и наконец... Мэрилин Монро», – он коснулся роскошной груди звезды и снял с нее горностаевый мех. Она стояла там и выглядела почти нагой, закутанная только в свою эфирную красоту, мерцая блестками, бусинками, искрящимися в свете софитов.

Оставшись одна, она ждала, пока толпа немного затихнет, чтобы начать петь, но зрители довольно долго не могли успокоиться. Наконец аплодисменты немного стихли. Главным образом чувственная, удушливая волна приветствий шла от мужчин, сидящих в зале. Между ее выходом на сцену и минутой, когда она смогла наконец начать петь, прошло никак не меньше полуминуты. Это время понадобилось для того, чтобы реакция аудитории изменилась: раздавались вопли и громкие выкрики, которые затем сменились громким гулом и, наконец, отдельными смешками. Она приложила руки к бровям, чтобы прикрыть глаза от света софитов и, возможно, надеясь лучше разглядеть мужчину, которого сегодня чествовали, – мужчину, который, как она надеялась, мог бы однажды стать для нее кем-то большим, чем просто главнокомандующим. Затем, после особенно громкого гогота господина, сидевшего на одном из первых рядов, плечи Мэрилин опустились, и она громко вздохнула. В конце концов, решив не ждать полной тишины, она начала петь, в то время как зрители продолжали бурно выражать свои чувства.

– С днем рождения... вас, – проворковала она своим сексуальным шепчущим голосом, который, возможно, был все же чуточку фальшивым. – С днем рождения вас. С днем рождения... мистер пре-зи-дент. С днем рождения вас.

Пока она пела, зал продолжал шуметь, но она старалась дать своей публике все, что та хотела, – безошибочное и вполне определенное воспоминание о Мэрилин Монро. Заканчивая первый куплет, она двинулась к аудитории, требуя, чтобы все присоединились к ней:

– Все вместе! С днем рождения...

Зал ответил на ее приглашение, подхватив песню и пытаясь следовать за ее несколько беспорядочным дирижированием.

После того как Мэрилин закончила выступление, сзади к ней приблизился какой-то человек. В то время как камеры развернулись, чтобы снимать разрезание праздничного пирога, ее проводили со сцены, подальше от действа, в котором она хотела участвовать: президент Джон Ф. Кеннеди поднялся по лестнице на сцену, чтобы сказать ей несколько восторженных слов. Мэрилин хотела просто дать ему быстрый, легкий поцелуй, а затем ускользнуть со сцены. Однако многие чувствовали, что в тот вечер она была слишком непредсказуема, слишком эксцентрична. «Порой нельзя было предугадать, что именно она выкинет, – вспоминал один из агентов секретной службы, Присутствовавших на том торжестве. – Были люди, которые затаили дыхание во все то время, пока она находилась на сцене».

За кулисами Мэрилин слышала, как президент выражал благодарность за ее выступление. «Теперь я могу уйти из политики, – сказал он, – после того, как меня поздравили с днем рождения так сладко и целительно». Несколько месяцев назад она рассказывала JFK, что ее бывший муж, Джо ДиМаджио, хотел, чтобы она бросила шоу-бизнес, чтобы быть только его женой. Теперь она слушала эти слова, и на ее лице ясно читалось изумление. Позднее она спросила его сестру, Пат Кеннеди Лоуфорд, делал ли он некое заявление в ее пользу. Корректный ответ на ее вопрос был, конечно: «Нет». Однако в тот момент рассудок Мэрилин сильно истощился. Она начала жить совершенно четкими периодами просветления и безумия. В течение многих лет Мэрилин Монро удавалось использовать свое ремесло, чтобы увековечить иллюзию. В действительности же звезда, которую люди видели к концу ее жизни, была всего лишь оболочкой – тщательно созданным образом человека, который исчез уже давным-давно... то есть если вообще когда-либо существовал.

ЧАСТЬ 1. НАЧАЛО

Ида – приемная мать Мэрилин

Как описать Иду Болендер? Темно-карие глаза за большими круглыми очками, сидящими на удлиненном серьезном лице. Она была похожа на классическую сельскую учительницу. Возможно, она была бы привлекательной, если бы ее это интересовало. Однако у нее не было времени заниматься своей внешностью. Ее прическа говорила об этом красноречивее любых слов. Ее волосы были неровно обрезаны по кругу прямо под ушами, они выглядели так, как будто она взяла ножницы и, не глядя, обрезала их. Завершал картину черный как смоль чепец на голове... Ее одежда также много говорила о ней. Она постоянно носила один и тот же фасон – платье с короткими рукавами, которое мешком висело на ней. Она называла этот предмет одежды своим функциональным и практичным «домашним платьем». Хотя ей было всего тридцать семь лет, она была настолько деловитой и усердной, что выглядела намного старше – казалось, что ей около пятидесяти. Она всегда была занята, целый день хлопоча по дому или выполняя бесплатно работу для церкви Хауторн Комьюнити в Калифорнии, где она была прихожанкой1.

Некоторым Ида казалась несколько холодной и бесчувственной женщиной, которая, несмотря на то, что была приемной матерью, серьезно не интересовалась детьми. Иногда она казалась сухой и отстраненной, поэтому возникал вопрос: было ли у нее искреннее желание заниматься воспитанием приемных детей, или ее просто интересовали деньги, которые она получала за уход за ними – около 25 долларов в неделю за ребенка от семьи или от штата Калифорния2. Но это мнение было несправедливым. На самом деле, в тяжелые 1920-е годы Ида открыла двери своего дома неимущим детям. Это было время, когда множество подростков нуждались в приюте отчасти из-за неоперившейся экономики, а также из-за стремления все растущего числа молодых женщин работать. Хотя, конечно, у нее не было своего бизнеса, Ида хотела лучшей жизни – скудный заработок ее мужа, почтальона, был недостаточным. Дополнительный доход, который она получала от воспитания приемных детей, возможно, был не таким уж большим, но ей было достаточно его, чтобы чувствовать себя лучше и ощущать определенную независимость. Кроме того, как говорила ее приемная дочь Нэнси Джеффри: «Одна из причин, по которой Ида, возможно, казалась такой отстраненной, заключалась в том, что у нее был ослабленный слух и не имелось слухового аппарата. Ей часто приходилось читать по губам, особенно когда она стала старше». Ида Болендер была гордой женщиной, а людям часто казалось, что она слышит, что ей говорят, в то время как она ничего не слышала. Отсюда ее кажущаяся отчужденность.

Ида была дочерью набожных баптистов. Ее учили, что избыток гордости идет от дьявола. Поэтому она редко признавала собственные достижения в виде хороших отметок в школе или того, что она нравилась другим ученикам. Ее родители были строгими и бескомпромиссными людьми. Каждый день был испытанием, посланным ей Богом. Она могла справиться или потерпеть неудачу (и обычно она, по мнению родителей, терпела неудачу, особенно в этих утверждениях усердствовала ее мать). Она была уверена, что жизнь – это долгий и трудный экзамен. Ее родители привили ей необыкновенно сильное ощущение ответственности и обязанности. Юность она провела на маленькой ферме около Буффало, Нью-Йорк, чтобы жизнь не показалась ей слишком веселой.

В 1918 году, целомудренно прожив молодость и войдя во взрослую жизнь, Ида вышла замуж за тихого и доброго мужчину, которого звали Альберт Вейн, он больше известен по своему второму имени. Он также воспитывался на ферме Браун-Каунти, штат Огайо. Поскольку его воспитали практически по тем же правилам, что и Иду, у него были простые, вполне достижимые планы на будущее. На самом деле, когда они поженились, у них не было никаких планов, кроме как упорно трудиться, упорно молиться и постараться прожить приличную жизнь, так, как они это понимали, жизнь, основанную на Священном писании. В 1919 году супруги переехали в Калифорнию.

Кроме заботы о детях, у Иды было мало интересов в жизни, и, действительно, быть приемной матерью было ее страстью и призванием. Однако, как достойный последователь своей церкви, она весьма восторженно занималась сбором денег. От церкви шла продажа домашнего печенья и лотерейных билетов, но самым прибыльным делом была, безусловно, широко известная распродажа ношеных вещей. Женщины приезжали за много километров, чтобы выбрать какие-нибудь вещи, отданные в церковь многочисленными прихожанами, – нужную шляпку, платье или другую одежду по такой цене, что эту сделку можно было бы считать «кражей». Однако продавалось не только имущество прихожан, но и другие вещи. Согласно семейной легенде, чтобы увеличить свой доход, Ида имела тайные отношения с женщиной по имени Анна Раймонд, работавшей швеей в Голливуде, которая ежемесячно приносила Болендер коробки с разными вещами. Обычно это была одежда, которую Иде никогда не пришло бы в голову носить, вроде красочных, богато украшенных платьев с огромными искусственными камнями или туфель на высоких каблуках, которые вызывали у Иды дрожь. Можно предположить, что эти вещи были одеждой, оставшейся после съемок фильмов, но как именно они попадали в руки мисс Раймонд, спустя столько лет точно сказать невозможно.

За эти годы Ида часто разговаривала с другими членами своей конгрегации о некоторых женщинах из ее сообщества, тех, которые, по ее мнению, были «слишком хвастливыми». Скорее всего, это были дамы, которые щеголяли своей женственностью, чтобы получить то, что им было нужно, – доведение, которое Ида считала равноценным смертному греху. И вот случилось так, что женщина, поведение которой соответствует этому описанию, по иронии судьбы вошла в жизнь Иды в месте, где она и предположить не могла: церковь Хауторн Комьюнити. Всякий раз, когда Ида Болендер стояла у стола, на котором был разложен товар, она с нетерпением ждала возможности продать как можно больше своих вульгарных вещей одному нетерпеливому клиенту – своей соседке, жившей через улицу, Делле Монро.

Примечания

1. Церковь Хауторн Комьюнити не относилась ни к какой определенной конфессии, но в основном придерживалась баптистской доктрины.

2. Следует отметить, что это не было усыновлением и удочерением в точном смысле этого слова. На самом деле Ида занималась тем, что сейчас называется «уход за детьми в течение полного дня». Ида и ее муж имели лицензию на уход за детьми в округе Лос-Анджелес.

Делла – бабушка Нормы Джин

По стандартам 1925 года, сорокадевятилетняя Делла Монро была, конечно, небогатой женщиной, но она все еще стремилась выглядеть экстравагантно. Не имея возможности купить действительно дорогие вещи в магазинах, она выискивала распродажи везде, где только могла, даже там, где ее не очень-то привечали. Спускаясь в подвальное помещение при церкви Хауторн Комьюнити, она, должно быть, слышала осуждающий шепоток тех, кто не использует слово «элегантность», описывая ее подержанный мех и украшения.

В молодости Делла была эффектной, привлекательной женщиной. В то время у нее была длинная густая грива крупных темных локонов, обрамляющих почти постоянно улыбающееся лицо с ошеломляющими сине-зелеными глазами. Она была привлекательна и полна жизни. Однако время было к ней безжалостно. Ее кожа, когда-то фарфорово-белая и гладкая, обвисла, пропал румянец. Теперь она выглядела неопрятно, волосы истончились и стали напоминать мотки проволоки, которые, казалось, были прилеплены к ее голове. Деллу так сильно изменило не только естественное старение. Когда-то она была общительной, быстрой, остроумной, с яркой индивидуальностью. Губы, покрашенные ярко-красной помадой, постоянно улыбались. Однако через какое-то время ее глаза потухли. С годами она стала отдаляться от людей. Было похоже, как будто между окружающим миром и жизнью Деллы Монро постепенно воздвигалась стена. Каждый, с кем она была знакома, замечал эти постепенные изменения, но никто не знал, что с этим делать. Все началось с рождения детей.

«Я слышал, что она впала в глубокую депрессию после рождения детей, – вспоминала Луиза Адаме. Мать Луизы работала секретарем у преподобного Чарльза Льюиса, пастора церкви Хауторн Комьюнити. – Моя мать говорила, что она [Делла] могла закатить истерику по поводу упавшего гривенника, а раньше она не была особенно плаксивым человеком. Затем с ней все было отлично. Но несколько дней спустя она могла снова начать рыдать без видимой причины и плакала и кричала в течение многих дней. Затем снова все было в порядке. Она не ела и сильно худела. Она не могла спать. Никто не знал, что с ней творится, но никто ничего не мог для нее сделать, можно было только волноваться об этом и надеяться на лучшее».

Возможно, конечно, что Делла Монро страдала от послеродовой депрессии. В начале XX века современные акушерские процедуры только-только начали развиваться, и такие симптомы, какие наблюдались у Деллы, часто игнорировались или просто приписывались «послеродовой грусти». К ним не относились с должной серьезностью. Однако то, что случилось с ней после ее беременностей, было только предвестником того, что произошло потом. Конечно, никто не знает наверняка, но семейные предания гласят, что беременности Деллы запустили у нее психическое заболевание, от которого она так полностью и не излечилась.

Время, однако, не смогло украсть у Деллы воспоминания о ее буйной молодости. В то время она нередко так притягивала мужские взгляды, что ее подруги ощущали их как угрозу для себя, так что особенно близких подруг у нее не было. Поэтому, когда она хотела завести приятельские отношения, обычно она находила их в мужской компании. И действительно, в начале жизни Делла могла спокойно распивать крепкие напитки с мужчиной, нередко не заводя с ним никаких романтических отношений. Она была «своим парнем» в местном баре и провела там много приятных часов, что приводило ко множеству интрижек с тамошними завсегдатаями и, конечно, к неизбежным сплетням среди женщин, наблюдавших за ее поведением.

Теперь ее молодость прошла, и Делла жила в своем доме на Восточной Род-Айлендской улице в Хауторне с мужчиной по имени Чарльз Грэйнджер. Она утверждала, что они были мужем и женой, но никто никогда не видел их свидетельства о браке и при этом никто не верил, что они когда-либо были хотя бы обручены. Затем он отправился в командировку в Индию, и кое-кто задавался вопросом, вернется ли он когда-нибудь. Хотя ее желание привлекать мужское внимание несколько поутихло, стремление Деллы одеваться согласно своему представлению о стильности осталось прежним – этим и объяснялось ее посещение церкви в тот день в октябре 1925 года, когда она повстречала свою соседку и подругу, тридцативосьмилетнюю Иду Болендер.