Текст книги "Полёт Ночных Ястребов (СИ)"

Автор книги: Раймонд Фейст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Когда Калеб свернул за угол и заметил мальчиков, он уже понял, что неприятности не за горами.

Элли встала и сказала:

– Если вы двое сейчас же не прекратите это, я уйду.

Двое, к которым она обращалась, были Тад и Зейн, которые стояли друг против друга, готовые возобновить драку. Легкая девушка встала между ними и с удивительной решимостью начала отталкивать их друг от друга. Это заставило обоих мальчиков замешкаться и дало Калебу достаточно времени, чтобы подойти к ним и спросить:

– В чем проблема?

Оба мальчика посмотрели на Калеба, затем снова сцепились взглядами. Элли подтолкнула их напоследок.

– Эти идиоты решили, что важно, кто из них станцует со мной первый танец.

– Ты обещала мне! – крикнул Тад, и лишь через полсекунды Зейн повторил это утверждение.

Калеб перестал улыбаться. Музыканты собрались возле бочек с элем и настраивали свои инструменты. Через мгновение они начнут играть, и мальчики начнут драться.

– Ваша мать попросила меня присмотреть за вами.

Оба мальчика посмотрели на него, причем выражение лица Зейна было лишь немного более воинственным, чем у Тада.

– И похоже, у нее были на то веские причины, – добавил Калеб.

Он потянулся к поясному кошельку, достал большую медную монету и показал ее обоим мальчикам.

– Это голова, а это хвост. Голова – Тад, хвост – Зейн.

Подбросив монету в воздух, он позволил ей упасть на землю. Мальчики внимательно следили за ее падением.

Она приземлилась на решку, и Зейн торжествующе крикнул:

– Я получаю первый танец! – как раз в тот момент, когда музыканты заиграли первые ноты танца.

Тад начал было жаловаться, но одумался, заметив мрачное выражение на лице Зейна. Калеб вывел Элли среди танцующих и крикнул им в ответ:

– Победитель получает второй танец!.

Элли рассмеялась, когда Калеб провел ее по ступенькам традиционного фермерского барабана. Даже те, кто не танцевал, хлопали в ладоши. Когда пришло время взять Элли за руки и провести ее по кругу, она сказала:

– Быстро сообразил, Калеб.

– Они становятся такими же плохими, как два молодых самца с зелеными рогами. Что ты собираешься делать?

Она немного понизила голос и сказала:

– Я выйду замуж за Грэма».

– Вот это будет пыль в глаза, – со смехом сказал Калеб. – Но ты все равно не можешь выйти за них обоих.

– Я бы не вышла ни за одного из них, – сказала Элли. – Они мне как братья.

Положив руки ей на талию и следуя за ней, он сказал:

– Очевидно, они не думают о тебе как о сестре.

– О, они бы так и сделали, если бы вокруг было больше девушек, – сказала она, повернувшись к нему лицом, и замерла, когда он склонился перед ней, завершая танец. Она просунула свою руку через его и сказала: – Это просто нечестно, другие девушки уже заняты или слишком молоды.

Калеб знал, о чем она думает. Многие дети их возраста были убиты во время последнего набега троллей. Родители тех погибших детей до сих пор испытывают неприязнь к магам за то, что те не предприняли меры раньше. Во время набега Калеб находился в Восточных королевствах, работая по поручению Конклава. Это случилось девять лет назад, когда Элли, Зейн и Тад были еще совсем младенцами.

Калеб осторожно провел Элли обратно к мальчикам и подошел к ним как раз в тот момент, когда началась вторая песня. Положив руку на грудь Тада, который снова собирался протестовать, он сказал:

– Сынок, не порть этот прекрасный праздник. У тебя еще будет своя очередь.

Тад, казалось, готов был возразить, но, увидев серьезное выражение лица Калеба, лишь вздохнул и кивнул.

– Да, Калеб.

Калеб был рад, что Зейн взял верх над своим братом. Зейн был более вспыльчивым и, возможно, проигнорировал бы Калеба, заставив его вмешаться физически, чего тот старался избежать.

Пока Элли и Зейн танцевали, Калеб наблюдал за Тадом, отмечая, как тот раздражается. Элли была права: их поведение шло вразрез с их природой.

Когда песня закончилась, Элли вернулась, и настала очередь Тада танцевать. Как и раньше, Калеб следил за мальчиком, который отказался танцевать с Элли. Зейн едва сдерживал ревность.

По окончании третьей песни Калеб сказал:

– Я собираюсь выпить. Почему бы вам троим не составить мне компанию?

Элли охотно согласилась за всех и просунула свою руку через руку Калеба, оставив мальчиков позади. Они подошли к столу, где четверо мужчин наполняли фляги элем и быстро раздавали их. Элли отказалась от крепкого напитка и попросила Зейна принести ей воды с фруктовым ароматом. Тад предложил принести что-нибудь поесть, но Элли, заметив, что он выглядит уставшим, сказала:

– Может, что-то легкое, пока мы все не сядем за стол?

Тад побежал за едой, а Калеб вздохнул.

– Что будем делать с этими двоими?

– Не знаю, но что-то нужно, – ответила Элли. – Они целыми днями сидят без дела. Они не из тех, кто любит крепкие напитки… пока.

Калеб понял её намек. Город Звездная Пристань был достаточно велик для ведения торговли и немного промышленности – всего год назад кузнец открыл мастерскую по обработке руды, привезенной с предгорий, – но большую часть работы выполняли члены семьи. Мужчин всегда было больше, чем работы, и без отцов, которые могли бы обучить их ремеслам, Тад и Зейн росли без навыков, становясь всё более дикими и безрассудными.

Калеб знал, что Тад и Зейн – умные и способные юноши, но без ясного направления они рискуют потеряться. Без ремесла младший сын часто становится либо разбойником, либо искал свое место в городе.

Пока он размышлял об этом, Мари снова подошла. Он кивнул ей и отошел от места, где Зейн с тревогой ожидал внимания Элли. Тихо, чтобы мальчики не могли подслушать, он сказал Мари:

– Я неправильно понял, что ты имела в виду. Я думал, ты беспокоишься о мальчиках сегодня. Теперь я понимаю, о чем речь.

Мари внимательно изучила его лицо и спросила:

– Правда?

Калеб кивнул.

– Давайте присмотрим за ними и попробуем повеселиться. Поговорим об этом позже, вечером.

Она кивнула и принудительно улыбнулась.

– Потанцуем?

Он взял её за руку и ответил:

– С удовольствием.

Они танцевали под несколько мелодий, а затем сели за тяжело нагруженные столы. Наполнив тарелки едой, они нашли уединенный уголок на ступеньках закрытого на время фестиваля магазина. Калеб оставил Мари, чтобы принести два фляги с элем. Когда он вернулся, она спросила:

– Где мальчики?

Калеб указал на другую сторону площади.

– Вон там. Я не спускаю с них глаз.

– Как тебе удается это делать? – осведомилась она.

Он улыбнулся.

– Я охотник. Кроме того, их трудно не заметить.

Она кивнула и, жуя, добавила:

– Я знаю. Просто всюду ищут неприятности.

Калеб рассмеялся.

– Нет, только эти две туники.

Они ели молча, почти не разговаривая, и праздник продолжался спокойно в течение следующего часа. Затем на одну из повозок, развозивших эль, взобрался крепкий мужчина и начал кричать:

– Друзья мои!

Мари ответила:

– Вот и беда.

Калеб кивнул и, отставив тарелку, направился к повозке, следом пошла и Мари.

Миллер Ходовер стоял на повозке, а рядом с ним был молодой человек лет двадцати. Сходство между ними было очевидным – хотя мужчина уже растолстел, юноша был молод и подтянут, с широкими плечами.

Грэм Ходовер был крепким парнем и казался задумчивым и смышленым – зачастую считалось чудом, что его родители смогли воспитать такого симпатичного молодого человека.

Калеб подошел к Таду и Зейну, которые стояли по обе стороны от Элли. Она смотрела на него с облегчением, зная, что Калеб разберется с ситуацией.

– Друзья мои, – продолжил Миллер Ходовер. – Сегодня я очень счастливый человек!

Он сиял, оглядывая собравшихся.

Один из горожан, видимо, выпивший слишком много эля, закричал:

– Что, опять поднимаешь цены, мельник?

Раздался смех, и Ходовер на мгновение выглядел раздраженным, но вскоре снова улыбнулся.

– Нет, Брэм Коннор, я не поднимаю… пока.

Смех снова охватил толпу, и все расслабились, поняв, что мельник пребывает в хорошем настроении. Его известная скупость и любовь к золоту были постоянной темой насмешек.

– Нет, друзья мои», – продолжал мельник. – Я должен сделать объявление. Сегодня, после одного из самых обильных урожаев за всю историю, когда кажется, что у всех всё хорошо, я хочу добавить радости, поделившись с вами замечательной новостью.

– Ну и ладно, – крикнул кто-то из толпы. – Я хочу пить!

Мельник бросил на оратора недовольный взгляд, но снова улыбнулся.

– Я хочу, чтобы вы все знали, что в этом году мой сын, Грэм, женится на Элли Рэнкин.

Он указал на Элли, которая стояла между двумя мальчиками, словно только что получила удар. Зейн стоял с нахмуренными бровями, не понимая происходящего, а Тад стоял с открытым ртом, явно не веря в случившееся.

Элли уже двигалась к повозке, когда мальчики бросились за ней. Калеб протянул руку, схватил каждого за воротник и оттащил назад.

– Не поднимайте шума, – сказал он низким, угрожающим тоном.

Тад бросил на него сердитый взгляд, а Зейн погрозил кулаком, но Калеб просто потянул их вверх, ставя на ноги.

– Даже не думайте об этом.

Зейн задумался и опустил руку. Мари добавила:

– Если вы действительно заботитесь об Элли, вы должны быть счастливы за неё. А теперь тот, кто первым начнет драку, будет отвечать передо мной. Ясно?

Оба парня ответили:

– Да, ма», – кивнули, и Калеб отпустил их.

Горожане собрались, чтобы поздравить помолвленную пару, а Тад и Зейн продолжали дуться. Калеб указал Мари, чтобы она присоединилась к толпе, и сказал:

– Пойдемте со мной, мальчики. У меня есть кое-что особенное для такого случая.

Мальчики выглядели так, словно собирались спорить, но один строгий взгляд матери заставил их послушно кивнуть и последовать за Калебом.

Он повел их к повозке, стоявшей позади той, что везла бочки с элем. Ночь быстро сгущалась, и праздник становился все более шумным. Один из упряжников сидел на подводе, наблюдая, как город осыпает новобрачных поздравлениями. Не будучи местным, он не чувствовал необходимости участвовать в празднике и просто наслаждался элем и угощениями.

– Томас, – поприветствовал его Калеб.

– Добрый вечер, – ответил возница.

– У тебя там ящик? – поинтересовался Калеб.

– Он под брезентом, – подтвердил Томас.

Калеб нашел ящик и, оттащив его к задней части повозки, вытащил большой охотничий нож. С помощью ножа он открыл крышку и обнаружил дюжину бутылок с янтарной жидкостью. Выбрав одну, он поднес её к свету фонаря.

– Что это? – спросил Тад.

– Кое-что, что я привез из своих путешествий по стране Киннох, – ответил Калеб.

– Похоже на бренди», – заметил Зейн. – По цвету, я имею в виду.

– Не бренди, но у тебя хороший глаз, – сказал Калеб, садясь на заднюю стенку повозки и свешивая ноги. – Бренди – это просто вареное вино, а это нечто иное.

– В Киннохе есть особый способ перегонки зернового сусла. Его медленно варят на кострах, питаемых торфом, а затем выдерживают в бочках. Когда его делают плохо, он может снять краску с корпуса военного корабля, но если всё сделано правильно… – Он надкусил пробку и вытащил её. Свободной рукой он достал из коробки маленькую стеклянную чашку. – Не пейте его из глины или металла. Это испортит вкус.

– Что это?» – снова спросил Тад.

– Они называют это виск», – сказал Калеб, наполняя маленький стаканчик доверху.

– Но это же совсем немного, – сказал Зейн, глядя на крошечный сосуд с не более чем двумя-тремя унциями жидкости.

– Немного – более чем достаточно, – ответил Калеб, опрокидывая содержимое стакана в рот и проглатывая. – Ух! – сказал он. – Попробуйте сами.

Он достал еще один бокал и наполнил его.

– Учитесь пить это позже, мальчики. А пока просто выпейте и проглотите.

Мальчики последовали его указаниям, и через мгновение оба начали яростно кашлять, их глаза слезились. Зейн хриплым голосом сказал:

– Черт возьми, Калеб, ты что, пытаешься нас отравить?

– К этому нужно немного привыкнуть, Зейн, но ты полюбишь его, – успокоил его Калеб.

– Он жжет, как раскаленный уголь, – сказал Тад, вытирая глаза рукавом туники.

– Подожди немного, он согреет твое нутро, – сказал Калеб.

Зейн шмыгнул носом.

– Не то чтобы я считал это хорошим, но дай мне попробовать еще.

Калеб снова налил виски, и мальчики выпили. На этот раз кашля не было, но глаза все еще продолжали слезиться.

– Думаю, я буду пить только эль, – сказал Тад.

– Не знаю», – ответил Зейн. – Что-то в нем мне нравится.

– Ты многообещающий молодой человек, Зейн Кафрри, – сказал Калеб, смеясь.

Тад, покраснев от виски, сказал:

– Ого. Я чувствую, как оно вдарило мне в голову! Люди Кинноха говорят, что у него «недостаток», и они знают, о чем говорят. – Он указал на другие футляры. – Что ты собираешься с ним делать?

– Отвезу отцу в подарок. Для него мало что ново, так что я подумал, что он оценит это, – ответил Калеб.

– Почему ты даришь это нам?» – спросил Тад. – Спасибо, но зачем?

– Чтобы отвлечь вас от воображаемых неприятностей, – сказал Калеб. – Если бы я позволил вам пить в одиночку, произошло бы две вещи. – Он поднял палец, наливая еще по стаканчику. – Во-первых, вас бы дразнили другие мужчины, зная, что вы уже почти год ссоритесь из-за Элли. Во-вторых, вы бы просто подрались с Грэмом.

Мальчики быстро выпили виски и, похоже, начали привыкать к нему. Калеб снова наполнил их стаканы.

– Вот, возьмите еще.

Мальчики выпили четвертый стакан, и глаза Тада начали закрываться.

– Ты нас спаиваешь. Я это чувствую.

Калеб снова налил стаканы и сказал:

– Еще по одной и в самый раз.

Зейн спросил:

– Для чего? – его речь уже становилась невнятной.

Калеб спрыгнул с повозки.

– Напиться до беспамятства, чтобы быть не состоянии затеять драку.

Он толкнул Тада, который шатался, пытаясь удержать равновесие.

– Пойдем, – сказал Калеб.

– Куда? – спросил Зейн.

– К маме и в свои постели. Ты вырубишься через пять минут, и я не хочу тебя тащить.

Мальчики никогда не пили ничего крепче виски и молча последовали за Калебом. К тому времени как они добрались до дома, оба уже не могли стоять на ногах. Калеб провел их внутрь, уложил на спальные матрасы и покинул дом.

Когда он вернулся на фестиваль, потребовалось всего несколько минут, чтобы найти Мари. Увидев его, она спросила:

– Что ты с ними сделал?

– Сильно напоил их.

– Как будто им нужна была помощь в этом, – ответила Мари, с тревогой осматриваясь вокруг. – Где они?

– Дома, отсыпаются.

– У них было не достаточно времени, чтобы так напиться, – её взгляд потемнел.

Калеб поднял бутылку с виски, которая была почти пуста.

– Они только что опрокинули по пять двойных порций за пятнадцать минут, значит, успели.

– Ну, по крайней мере, они не будут беспокоить Грэма и Элли, – заметила Мари.

– И нас тоже, – добавил Калеб с улыбкой.

Мари, закатив глаза, ответила:

– Мне всё равно, насколько они пьяны, Калеб. Если они дома, значит, тебя там не будет.

– У меня уже есть комната в гостинице, – усмехнулся Калеб. – Если мы отправимся туда сейчас, никто не заметит, как ты поднимешься со мной наверх.

Она обняла его.

– Как будто меня волнует, что подумают люди. Я не девица, пытающаяся поймать молодого жениха. Я хватаю счастье, где могу, и если кому-то есть до этого дело, то это не важно.

Калеб притянул её к себе.

– А те, кому не всё равно, не возражают.

Они обошли толпу и направились к гостинице.

Их любовные моменты были наполнены остротой и страстью, как никогда прежде, и, когда они после этого лежали, положив голову ей на плечо, Калеб спросил:

– Что тебя беспокоит?

Мари знала, что одна из причин их притяжения друг к другу заключалась в его способности точно чувствовать её настроение.

– Тад спросил меня, собираемся ли мы пожениться.

Калеб на мгновение замер, а затем выдохнул:

– Если бы я когда-нибудь и женился, Мари, то это была бы ты.

– Я знаю, – ответила она. – Но если ты не хочешь остаться, жениться на мне и стать настоящим отцом для мальчиков, тебе придётся забрать их с собой.

Калеб сел на локти и посмотрел на неё сверху вниз.

– Что?

– Ты же видишь, как им тяжело, Калеб. У них нет будущего. Мне пришлось продать ферму, и эта монета не будет вечной, даже если я выращу большую часть еды в саду. В одиночку я справлюсь, но кормить растущих мальчиков – это другое. Их некому научить земледелию, и нет гильдии, чтобы обучить их ремеслу. Два года назад все мальчишки в Выборе пошли в подмастерье к фермеру, торговцу, моряку или в гильдию, но мои остались одни. Они всем нравятся, и если бы кто-то хотел помочь, Тад и Зейн уже были бы подмастерьями. Но работы здесь нет. Если ты не возьмёшь их с собой, они станут бездельниками или ещё хуже. Я лучше потеряю их сейчас, чем буду видеть, как их повесят за разбойничество через несколько лет.

Калеб долго молчал.

– Что ты хочешь, чтобы я с ними сделал, Мари?

– Несмотря на домотканое одеяние и кожаные сапоги, ты солидный человек, по крайней мере, твой отец. Ты повидал мир. Возьми их с собой в качестве слуг или подмастерьев, или отвези в Крондор и найди им там работу. У них нет отца, Калеб. Когда они были маленькими, им нужна была только мама, чтобы вытереть нос и обнять, когда им было страшно. Мы много делали этого после того, как родных Зейна убили во время набега троллей. Но в этом возрасте им нужен мужчина, который покажет им, что делать и чего не делать, вдолбит в них смысл, если потребуется, и похвалит, когда они хорошо справятся. Так что, если ты не хочешь жениться на мне и остаться здесь, хотя бы возьми их с собой.

Калеб повернулся и сел, прислонившись спиной к оштукатуренной стене.

– В твоих словах есть смысл, в некотором роде.

– Тогда ты сделаешь это?

– Я не совсем понимаю, на что соглашаюсь, но да, я возьму их с собой. Если мой отец не знает, что с ними делать, я отвезу их в Крондор и устрою подмастерье к торговцу или в гильдию.

– Они теперь как братья. Было бы преступлением разлучить их.

– Я буду держать их вместе. Обещаю.

Она прижалась к нему.

– Ты будешь приходить время от времени и рассказывать мне, как у них дела?

– Да, Мари, – сказал Калеб. – Я заставлю их часто писать тебе.

– Это было бы замечательно, – прошептала она. – Никто никогда не писал мне раньше. – Она вздохнула. – Если подумать, никто никогда не писал никому из моих знакомых.

– Я прослежу, чтобы они писали.

– Это прекрасно, но тебе, конечно, придется научить их писать.

Они не знают буквы? – удивился Калеб.

– Кто их научит?

– Разве ты не…

– Нет, никогда не училась, – сказала она. – Я могу немного разобрать знаки, но у меня никогда не было необходимости в этом.

– Тогда как ты будешь читать то, что они тебе пришлют?

– Я найду кого-нибудь, кто мне их прочитает. Мне просто нужно знать, что с ними всё в порядке.

– Ты редкая женщина, Мари, – сказал он.

– Нет, я просто мать, переживающая за своих мальчиков.

Калеб снова улегся в постель, позволив ей вернуться в ложбинку его плеча. Он молча размышлял о том, во что ввязался.

Глава 2

Совет

Паг поднял руку.

Это был невысокий мужчина, выглядевший не старше сорока лет. На нем была обычная черная мантия, а его темные глаза обводили присутствующих проницательным взглядом. Эти глаза были единственным признаком его могущества, поскольку в остальном он выглядел весьма обыденно.

Пещера на северной стороне Острова Колдуна давно стала традиционным местом для встреч лидеров Конклава. Её вход был узким, потолок – низким. Пещера была сухой и лишённой мха, а время от времени пыль вытирали для поддержания минимального комфорта. Внутри почти не было мебели, кроме двух каменных полок и нескольких скал, служивших для отдыха. Освещение обеспечивало заклинание, наложенное Мирандой, заставлявшее стены пещеры тускло светиться. Единственной неестественной чертой был бюст Сарига, предполагаемого бога магии, установленный на пьедестале у стены.

Паг со временем начал понимать, как боги «умирают». Хотя Сариг был утерян и считался мёртвым со времён Войн Хаоса, Паг пришёл к выводу, что он продолжает существовать в какой-то форме и остаётся вовлечённым в происходящее. Бюст мерцал, его черты менялись, иногда напоминая Пага, иногда кого-то из его спутников. Эта изменчивость лица подтверждала теорию о том, что все маги в той или иной степени являются аватарами бога.

Паг попытался отогнать своё хроническое любопытство по поводу артефакта и сосредоточился на лицах своих самых надёжных советников. Все они, за исключением двух, были его бывшими учениками. Эти двое – Миранда и Накор – молча стояли в стороне. Магнус, сын Пага и Миранды, недавно вернувшийся из мира Келеван, стоял позади матери. В тусклом свете Паг заметил сходство между ними и слегка улыбнулся. Магнус и Калеб были практически неразличимы друг от друга, за исключением цвета кожи и волос: Магнус был бледным с белыми волосами, в то время как у Калеба кожа была загорелой, а волосы темно-каштановыми. Однако ни один из них не походил особенно на своих родителей. Паг иногда задумывался, не больше ли в них черт дедушек и бабушек по отцовской линии, которых он никогда не знал.

Миранда не изменилась с тех пор, как Паг встретил её более пятидесяти лет назад. В её тёмных волосах появилась лишь седина, а глаза меняли цвет в зависимости от настроения – то темно-серые, то зелёные, то карие с проблесками ореха. У неё были высокие скулы и решительный рот, который порой нарушал её царственную красоту.

Для Пага она всегда была прекрасна, даже когда его гнев был столь велик, что он мог задушить её. Именно её сила и страсть заставляли его любить её. Катала, его первая жена, в молодости обладала теми же качествами. Глаза Пага на мгновение встретились с глазами жены, и они обменялись молчаливым пониманием, которое возникло из многих лет совместной жизни.

Накор сидел на скалистом выступе, и Паг вновь задумался, сможет ли он когда-нибудь по-настоящему понять этого загадочного человека. Накор отказывался принимать традиционное понимание магии, настаивая на том, что это всего лишь фокусы, искусное манипулирование мистическими элементами. Паг испытывал раздражение от абстрактных рассуждений Накора о природе вещей, но в то же время, иногда он предоставлял такие представления о магии, которые поражали Пага. Накор, по мнению Пага, был потенциально самым опасным магом в мире.

Новые члены внутреннего круга Конклава сидели в ожидании, когда Паг начнёт говорить. Среди них были Розенвар, маг средних лет из Салматера, и Ускаван, маг разума из мира Салаван.

Ускаван выглядел человеком, но его кожа имела явно пурпурный оттенок, заметный только при близком рассмотрении. Десять лет назад Паг установил контакт с его родным миром через Зал миров и согласился принять его в Конклав в обмен на знания о магии разума. Ускаван мог создавать настолько яркие иллюзии, что они вызывали физические реакции. Он мог создавать фантомные лезвия, способные резать, или воображаемое пламя, способное обжигать. Паг также нашёл его инопланетную точку зрения полезной.

Ускаван занял место Роберта де Лайса, одного из лучших учеников Пага и ценного служителя Конклава Теней. Роберт мирно скончался во сне в прошлом году, хотя ему было меньше семидесяти лет.

Паг начал:

– Я говорил с каждым из вас по отдельности, а теперь хочу поделиться информацией, поэтому собрал вас, чтобы подвести итог двум вопросам огромной важности. Первый – это дело Талноя.

Он взглянул на Магнуса, который вышел из-за спины матери.

– Маги цурани, так же как и мы, озадачены природой магии, используемой для создания этих вещей.

Талной представляли собой артефакты из другого измерения, созданные расой дасати и обладавшие чрезвычайной опасностью. Эти доспехи питались душами или духами дасати, которые были в них заключены, благодаря чему артефакты были почти неуязвимы, нечувствительны к боли и полностью подчинялись своим владельцам. Как сообщил Конклаву Каспар из Оласко, когда привлек их внимание к первому Талною, слово «Талной» на языке дасати означало «очень трудно убить».

Магнус продолжил:

– Они пришли к выводу, что любое крупное вторжение в нашу реальность станет катастрофой. Поэтому они стремятся узнать как можно больше о заслонах, которые мы нарушили, обнаружив хранилище Талноя в пещере.

Он повернулся к Накору:

– К сожалению, у меня нет ничего нового. Наши юные волшебники, – он так называл всех младших магов на Острове Колдуна, – прилагают все усилия, чтобы понять эти артефакты. – Он добавил с ухмылкой: – Одно утешает – похоже, мы нашли способ управлять ими, если придётся столкнуться с дасати.

Паг заметил:

– Это уже что-то. Десять тысяч Талной под нашим командованием – это не так уж мало. – Он не стал упоминать, что по сравнению с сотнями тысяч Талной, контролируемых дасати, это число будет весьма скромным. – Но если мы сможем понять, как они оставались скрытыми так долго, это будет значительным достижением. Иначе говоря, если нам удастся остаться незамеченными для дасати, мы справимся с самой важной задачей.

– Следующая наша задача, – продолжил Паг, – это выследить Лесо Варена.

– Есть ли у нас предположения о его местонахождении? – спросила Миранда.

– Мои агенты отслеживают все необычные проявления магии, – ответил Паг. – Но у нас нет конкретной информации. Лесо Варен исчезал на долгие годы в прошлом. На этот раз он, вероятно, стремится восстановить своё влияние. Он знает, что на острове есть нечто важное, даже если не понимает природы Талной и как их можно использовать. Его нападение на остров и на Эльвандар в прошлом году показало, что он стал более решительным и утратил свою склонность к скрытности. Он быстро восстановил свои силы после того, как его носитель был убит Когвином Ястринсом. Думаю, мы ещё услышим о нём, и это произойдёт довольно скоро.

– Паг, что ты нам не говоришь? – спросил Розенвар.

Паг улыбнулся. Он выбрал Розенвара в свой внутренний круг за его остроумие и интуитивное понимание, позволяющее находить ответы даже на скудную информацию.

– Ничего особенного. Просто тревожные сны и дурные предчувствия.

Черные глаза Ускавана расширились.

– Никогда не игнорируй сны, Паг. Мой народ верит, что части нашего разума всегда работают, стремясь понять что-то. Сны часто являются способом передачи осознанной мысли; особенно когда эмоции сильны. Мы не так уж и различаемся, когда речь идет о работе разума; у нас много общего.

Магнус взглянул на инопланетного мага. Паг почти прочитал мысли сына: немногие из людей, включая Пага, Миранду и Магнуса, могли бы сравниться с дисциплиной ума последователей ордена Ускавана. Разум салаванцев был гораздо сложнее человеческого, хотя Ускаван настаивал, что это просто результат тысячелетней практики ментальных искусств.

Паг кивнул с легким выражением покорности.

– Ты прав. Боюсь, что мои сны могут быть предвестниками грядущих бедствий. Или это может быть просто проявлением моих опасений по поводу дасати.

– Отец, нам нужно готовиться так, как будто они действительно придут, – сказал Магнус.

– Я согласен, – ответил Паг, обводя взглядом каждого члена внутреннего круга Конклава. – Пошлите весть нашим агентам, расставленным по королевским дворам. Я хочу знать о каждом заговоре, интриге или ситуации, которую можно использовать в наших интересах. Если потребуется, мы будем использовать подкуп и угрозы, чтобы получить помощь в этом конфликте.

Паг на минуту замолчал, вспомнив Войну Врат: двенадцать лет, когда цурани обрушивались на Королевство и Вольные города, а Квег, Великий Кеш и малые королевства на востоке с трепетом наблюдали за происходящим, выискивая любую возможность продвинуть свои интересы.

– Если дасати действительно придут, нам нужно иметь высокопоставленных друзей, которые смогут убедить все народы быстро отреагировать на любое место вторжения.

– Отец, – сказал Магнус, – это всё хорошо, если нападение произойдёт в Триагии – все монархи на этом континенте ощущают свою уязвимость, и если чужаки вторгнутся в близлежащие земли, они объединятся. Но что, если плацдарм окажется на пустынном берегу Закатных островов, на луговых просторах Новиндуса или на высокогорном плато Вайнета? Тогда задача станет гораздо сложнее.

Паг кивнул.

– Это правда, – сказал он. – Я вижу, что ситуация может усложниться в зависимости от места вторжения.

Он окинул взглядом советников, на мгновение задержавшись на каждом лице. Миранда, казавшаяся такой же загадочной, как и сама пещера, часто брала дела в свои руки. За годы их совместной работы они не раз ссорились из-за того, что она отправляла агентов без его ведома или отдавала приказы, с которыми он не соглашался. Он слегка улыбнулся, осознавая, что, несмотря на разногласия, он никогда не сможет обвинить её в манипуляциях с советом Конклава Теней. Миранда ответила ему мягкой улыбкой, и Паг почувствовал, что на этот раз они полностью согласны.

Розенвар, чье лицо выглядело как выжженная солнцем кожа с рыжеватыми оттенками, подчеркнутыми непокорными светлыми волосами, которые быстро седели, заговорил:

– Мне кажется, что нам стоит пустить пару слухов.

Паг на мгновение замер.

– С какой целью?

Маг из Салматера улыбнулся, и Паг вспомнил, как впервые встретил его – сидящего в углу пивной и раздающего мудрые советы, мелкие чары и откровенную ложь с одинаковым удовольствием всем, кто готов был заплатить за выпивку. С тех пор как Розенвар прибыл на остров, его пьянства стали редкостью.

– Слухи могут быть весьма эффективными, если их правильно использовать, – сказал Розенвар с гулким голосом, словно его слова зарождались глубоко в желудке и медленно поднимались по горлу. – Я видел, как целые города превращались в сплошное ухо, когда до них доходит правильный слух. Правители не доверяют официальным отчетам и проверенным свидетелям, но слухи… они бегают по улицам, как индюки во время грозы, задирая головы и разевая рты, пытаясь утопиться в ливне информации.

Паг усмехнулся. Ему нравились выразительные обороты речи Розенвара.

– Хорошо, но что за слухи?

Розенвар перестал улыбаться.

– Говорят, что герцог Эрик болен и, возможно, умирает в Крондоре.

– Я тоже слышал об этом, – Паг кивнул.

– Он последний, – добавила Миранда.

Паг понял, что она имеет в виду. Эрик был последним из живых членов компании Калиса. Это был отчаянный человек – пленник, получивший свободу в обмен на путешествие в Новиндус в начале Змеиных Войн, и единственный из людей своего ранга, кто пережил этот конфликт.

– Тогда начнём с Крондора?

– Это разумно, – подтвердил Розенвар. – Есть несколько распространителей слухов, среди клиентов которых высокопоставленные чиновники Западного королевства. Если мы начнём с чего-то достаточно туманного, чтобы не вызвать немедленного отклика, но знакомого лорду Эрику, чтобы он счёл нужным предупредить принца Крондора… это будет хорошее начало.

Магнус добавил:

– Если Королевство Островов отнесётся к предупреждению серьёзно, Великий Кеш тоже проявит бдительность.