Текст книги "Игры с призраком. Кон второй."

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Миролюб стрелу в джирид сунул:

– Князю покажу, – буркнул угрюмо.

– Не вздумай. Расскажешь ему, что было – разговаривать с тобой не стану! – заявила Халена.

– Почто?

– Ему без меня головной боли хватает. Да и незачем ему мыслительный процесс всякими недоразумениями забивать.

Миролюб зло усмехнулся:

– Ладно-ть, сам поквитаюсь, ужо будя вору забава.

– Угу, – хмыкнула Халена: в том, что они увидятся, она сильно сомневалась. Другое ее заботило – арбалет незнакомца.

Отряд пошел дальше, выслав вперед дозор. Миролюб и на шаг от Халены не отходил, внимательно округ поглядывал, сторожась. И остальные дружники начеку были. Ни болтовни больше, ни смеха не слышно. Даже Нежан притих.

Час прошел, не меньше, прежде чем Гневомир явился – взмыленный, злой. Пристроился рядом и давай сыпать ругательства, в лес поглядывая, на Халену шипеть: почто бронь не вздела. Потом Миролюба пытать принялся:

– Ты аспида энтого зрил?! Запомнил?!

– Ну? – буркнул тот.

– Сыщем гадюку! Ужо я ему задам!

– Ты его не запомнил? – порадовалась Халена.

– Черен он.

– Не-а – белый.

– Черный!… А сам тож черен.

– Белый, а сам черный, – давай путать побратима. Тот насупился:

– Ты мне голову не морочь: черен он был! Лютич, не иначе!

– Нет, белый, скажи, Миролюб, и большой как горец.

Парень укоризненно на девушку глянул:

– Бел али черен, все едино сбег. Да недалече. Встренимся.

Гневомир согласно кивнул, приосанился:

– Достанем. Князю обскажем…

– Только слово произнеси: тут же посестру потеряешь. Знать тебя не буду, обижусь смертельно!

Гневомир ресницами хлопнул озадаченно: это как? За что ж немилость такая?

– Мы-то смолчим, хоть и не правая ты рот нам закрывать. Но Лютабор да другие не смолчат, как было обскажут, – заметил угрюмо Миролюб, не глядя на Халену.

– А что было? Баловался кто-то, стрелу пустил. Бывает.

– Угу, – дружно кивнули парни. – Князю о том и поведаешь, – добавил Гневомир.

– Не о том вы думаете. Стрелок – человек: синий, белый, черный – без разницы, а вот оружие его очень примечательно. О нем печалиться надо.

До Полесья дальше добирались молча.

Гневомир дюже сердит был на девушку, слова ее все понять пытался. А Миролюб и вовсе говорить не собирался – все, что хотел, уже сказал. А думать князь будет, когда его в известность о покушении на воительницу поставят.

Подумать – трое суток не прошло, как со двора княжьего съехали, а у Халены чувство возникло, что три года, не меньше, в Полесье не была.

Дичилась она, въезжая в городище, боялась взглядом с женами, матерями погибших встретиться, стыдно было и в глаза князя смотреть. Встречающие галдели, своих в толпе высматривая, одни радостно восклицали, другие выть принимались. Слезы и смех, горе и радость смешались в одно.

Халена понуро отвела Ярую под коновязь да там и осталась. Прижалась лбом к шершавой морде, глаза закрыла, зашептав лошади:

– Идти надо, а веришь, нет – стыдно, страшно. В сечу – не страшно и умереть, а в глаза посмотреть матери Межаты, Вигора, других – страшно. Лучше б они ударили, лучше б я с их сынами полегла, и уж совсем хорошо – вместо… Что делать-то, Ярая, что делать?

Миролюб, невольно подслушав разговор воительницы с лошадью, вздохнул. Потоптался да подошел несмело:

– Халена, княже тебя зовет.

Девушка уставилась на него золотистыми глазами и потеряно кивнула – иду.

И пошла взыскание за все разом получать.

Мирослав в светлице сидел, доклад Лютабора слушал. Рядом Купала на лавке примостился, ус жуя, сверкал здоровым глазом. От брови до виска кровоподтек да кривой красный рубец. Душевно дядьку приложили, но видно, что недужить он перестал.

– Здрав будь, князь Мирослав. И ты, дядька Купала. Рада, что здоров, – поклонилась Халена мужам, пряча взгляд.

– Тьфу ты! – ответил десничий по привычке. Точно – выздоровел, – решила девушка, на лавку села, взглядом половицы протирая.

– Что скажешь, Халена Солнцеяровна? – оглядел ее Мирослав.

– А что сказать? – вздохнула. – Потери большие. Двадцать человек из того отряда, что ты на помощь поляничам высылал, да из нашего двадцать два дружника.

– Слыхал, – протянул задумчиво. Голос тихий, ровный – настораживающий. – О Черном что поведаешь?

– О каком Черном? – уставилась, искусно недоумение выказав. Князь разжевывать и уличать ее во лжи не стал. Молча руки из-под стола вынул, брякнул стрелу перед девушкой.

– А-а-а. Да фигня это! – заявила, скривившись.

– Угу? – выгнул бровь.

– Ага.

– Опиши: каков тот Фигня?

Халена рассмеялась, не сдержавшись, и тут же смутилась:

– Извините. Я в смысле – недоразумение, ерунда, пустяк.

– Ить ты! Тьфу! – перекосило Купалу. Князь просто глянул на него и тот смолк.

– Опиши, – повторил приказ Халене.

– Не запомнила я его.

Князь задумчиво посмотрел на девушку, и было ясно – не верит.

Халена головой качнула – неуютно ей под его взглядом стало, и за ложь свою противно

– Прости, князь, но это наше с ним дело. Встретились, пообщались, разошлись. К чему наветничать, ординарное событие в криминальную историю превращать?

– Ты, кажись, у Малика гостевала? Со степняками утричала?

Халена плечами пожала – что спрашиваешь – сам знаешь.

– И что мерекаешь, Халена Солнцеяровна: почто Азбар в набег пошел? К чему городище соседские пожег, женок, деток не щадя? Забавы ли ради, от большого ума?

– Выгоды для.

– Совсем его погнали аль возвернется?

Девушка вздохнула, понимая, к чему Мирослав клонит. Призналась:

– Ты прав, князь, многое мне неизвестно.

– Почто тогда скрытничаешь? Эта стрела не в тебя – в мирян пущена. И одна ли, аль еще прибудет – от тебя зависит. Смолчишь – жди вторую.

Воительница понимала – прав князь. И намек на второй набег прозрачен, и ясно стало, отчего стрелок тот не убил Халену, а предупредил – ни шагу больше, если жить хочешь. Значит?

– Похоже им не понравилось, что мы за поляничей заступились. И стрела эта – предупреждение – сидите тихо, в чужие вотчины не лезьте.

Князь согласно кивнул, не спуская взгляда с девушки

– Оть, ты догада! – прошипел Купала. – Вот и говори: кто стрелу пустил?

– Не знаю я его. Описать? Лет около сорока. Черная одежда, богатая – бархат или что-то наподобие, плащ… и не лук у него – арбалет.

– Что за арбалет?

– Оружие. Убойная сила, скорость полета стрелы, перезарядки значительно выше, чем у лука, прицел четче, промахов соответственно меньше. Пока вы один раз тетиву натяните, он два раза выстрелит. Хотя… спорный вопрос – от мастерства это зависит. По мне он более неудобен и громоздок, чем лук. Но прицел и управление! Если десяток арбалетчиков на деревья посадить, сотню положить можно, особо не напрягаясь. Меня, кстати, именно арбалет больше всего и смутил. Плохо, когда у противника оружие на класс выше. Но это поправимо. Изготовить – не проблема. Схему составлю, Вароху отдадим – изготовит, а обучить с ним управляться и ребенка можно.

Мужчины переглянулись меж собой, заерзали на лавках. Мирослав лишь не шевелился, словно закаменел:

– А не спроси – смолчала бы?

– Спасибо за доверие, князь, – процедила Халена, глянув на него исподлобья. Обидно было, но опять же – понятно. Про Черного молчала, не факт, что и про остальное сказала бы. В лихое время и тени своей порой не веришь, не то что человеку пришлому. – Тебе бы сказала позже, а Вароху – сегодня, – покаялась. – Прости, стыдно мне… больно, не уберегли мы твоих людей.

– Мы?

– Я.

– Можа ты им порты еще держать возьмешься? – скривился Купала.

– Обиду дружникам чинишь, Халена? Достало, чтоб девка воина бережила – позор-то хуже не бывать.

Девушка смутилась:

– Меня старшей поставили, значит я отвечала за…

– За себя ты отвечала, Халена. Старшой не нянька, а пастух, воин – не дитя, а муж ратный… Сказывай, каков Черный, да иди к Устинье горох лущить. Смотрю, зелена ты для чину ратного.

Словно пощечину дал князь девушке. Та, зубы сжав, процедила:

– Как бы ни погиб человек – геройски, по-глупому – мы за то в ответе, как и за жизнь любого воина, обывателя. Я вину свою знаю, князь, мне с ней жить – вот наказание, а не на кухне помогать. А Черный – не черный. Седой он. Худощав, ловок, силен. Видно натренирован, умел. Смуглый, щеки впалые, лицо обветрено. Над правой скулой шрам, нос с горбинкой, губы тонкие.

Мирослав вопросительно посмотрел на Купалу. Тот косился на Халену и явно не мог припомнить человека с такой внешностью. Лютабор лишь озадаченно хмурился да сопел.

– Иди, – приказал князь Халене. И уже в спину ей кинул. – К Вароху.

Девушка помедлила у двери, головой качнула – хуже нет, когда тебе не верят. Но кто ж в том виноват? Сама.

Вздохнула и вышла: вины теперь за ней, что воды в колодце – не вычерпать.

Глава 6

Не судьба поспать, – понял Кирилл, почувствовав, что кто-то сел ему на колени, и еще не открыв глаза, понял, кто. Первое желание было скинуть клон на пол, стряхнув как пыль, но взгляд встретился с золотистыми глазами, и мужчина забыл, что хотел.

– Доброе утро, – проворковала Анжина. – Почему ты спишь в кресле? Неудобно.

– Что тебе нужно? – старясь выглядеть строгим, спросил Кирилл. – Слезь с меня и никогда больше…

– Тс-с! – прижала свой палец к его губам женщина. И зашептала, прильнув к груди. – Не гони, я хочу посекретничать, пока все спят.

– Ну? – неуверенно выдавил парень, настороженно косясь на королеву.

– Скажи, я ведь абсолютная копия Анжины?

– Э-э-э, – вздохнул, путаясь в сомнениях и желаниях: нужно было бы отодвинуться, прогнать прочь женщину, но с другой стороны, она настолько сильно в этот рассветный час была похожа на настоящую Анжину, что у Кирилла не хватало на то ни сил, ни желания. `Может, что расскажет интересное, секретами поделится? – замялся парень, найдя веский аргумент и оправдание своим колебаниям

– Тогда почему вы все: ты, – тонкий пальчик прошелся по его щеке, – Пит, Крис, Ричард, охрана, слуги – влюблены в Анжину, а на меня не обращаете внимания, игнорируете?

Кирилл сжал ее руку в своей, чтоб не чувствовать ее на своей щеке. Задумчиво посмотрел в глаза клона и честно ответил:

– Потому что не важно, как выглядит человек, важно, какой он. Анжина уникальна по своим моральным качествам, она красива не только внешне – внутренне. Нонсенс, но факт.

– А что в ней красивого кроме тела и лица?

– Душа.

– Ха. Что с ней делать? – рассмеялась женщина.

`Как же ей объяснить'? – задумался Кирилл:

– Тело стареет, появляются морщинки…

– Нужно следить за собой…

– Возраст никого не щадит…

– Есть пластика, косметическая хирургия.

Парень вздохнул: кому он пытается объяснить? Что? Как все-таки больно видеть Анжину, а слышать клон и понимать, что эти волосы, глаза, губы, руки теперь принадлежат демону, а не ангелу. Черты любимой лишь обманка, ловушка…

– Ты никогда не поймешь, что в тебе не так, как в Анжине. Можно сделать внешний дубль человека, внутренний – нет.

– Ошибаешся, у меня повышенная лабильность и обучаемость на генном уровне. Рано или поздно генетический материал вашей святой и непорочной монашки выдаст мне ее память, и я буду знать все, что знала она.

– И все равно не станешь ею.

– А я и не хочу. Она по-моему страшная зануда, до противности правильная. Вот скажи, ты ее любишь давно?

– Какая тебе разница?

– Тайна, да?

– Нет. Давно, дальше что?

– Почему не трахнулись?

– Что? – перекосило Кирилла. Слышать подобное из уст Анжины было странно, а осознание что перед ним клон, запоздало. Парень попытался избавиться от женщины, начал отпихивать от себя. – Слезь. Я сказал!

Анжина в ответ крепко обвила его шею руками:

– А хочешь, я дам тебе то, чего лишала тебя она? Хочешь ведь, дурачок, – расплылась в улыбке и впилась в губы Кирилла. Не хотелось тому силу применять, да пришлось. Оторвал на силу и замер – буквально в беге от них стоял король и застегивал индетификационный браслет на запястье.

– Не стесняйтесь, – сказал, не глядя на пару. Подошел лениво и уставился на растерянного парня, сказал с нажимом: – Не перечь кукле, что бы она ни делала, пусть резвится.

– Понял? – рассмеялась Анжина.

Ричард перехватил ее за шею и, повернув к себе с нехорошим прищуром заметил:

– Только не заиграйся, а то я подарю тебе косметику на серной кислоте.

Выпустил женщину, и уже развернувшись в сторону выхода, бросил на ходу расстроенному Кириллу:

– Глаз с нее не спускать!

Парень понял приказ короля, но не понял, как он отнесся к увиденному. Потер затылок, представляя, что думает сейчас Ричард и понятия не имея, как его разубедить. Да и в чем? И стоит ли?

– Попался, лопух, теперь тебе веры не будет, – пощекотала его под подбородком Анжина, абсолютно довольная достигнутым результатом.

– Ты специально, ты видела, что сюда идет король, – с силой сжал ее руку Кирилл, искренне жалея, что не может ее сломать.

– Конечно, специально. Стала бы я на тебя просто так время тратить. И отпусти руку, мужлан!

Кирилл не только отпустил руку, но стряхнул девушку с колен, встал.

– А вот так не надо, – заметила она, качнув пальчиком перед его носом, и вдруг одним взмахом прошла ногтями по щеке, вскрывая кожу. Кирилл дернулся, зажимая рану, удивленно уставился на женщину. Та рассмеялась:

– Это к разговору о бренности тела.

Повела плечиками и пошла к дверям, по-хозяйски приказав:

– Позови служанок, мне пора одеваться.

– Ох, и сука, – тихо сказал стоящий у покоев охранник, когда дверь за королевой закрылась. Кирилл лишь кинул на него растерянный взгляд, оттер струящуюся кровь со щеки и глухо приказал:

– Выполняй, что она сказала.

– Выполню. А вы б, господин капитан к господину Вагрету сходили, сильно вас эта кошка злая… хм, извините.

Кирилл погладил затылок в раздумье: ничего себе начало дня. И вновь потрогал распоротую острыми ногтями щеку – сам виноват, размяк, расслабился – Анжина ему погрезилась. Болван!

И направился к Косте.

– Ничего себе! – всплеснул тот руками, разглядывая сначала через очки четыре глубокие раны на левой щеке капитана, потом, чуть не уткнувшись в них носом – без очков. – Шить надо, – заключил, цепляя очки обратно.

– Обойдусь. Обработай и хватит, – хмуро попросил Кирилл.

– Зол?

– На себя. Как дурак подставился.

– Н-да-а, – тяжело вздохнул Коста, готовя перевязочный материал. – Похоже, нас ждут очень большие неприятности.

– Куда уж больше, – буркнул парень.

Мужчина обработал порезы, наложил заживляющий пластырь, стянув края ран, и тут ожила рация Кирилла.

– Капитан, срочно беги сюда! – требовал его Микс.

– Что еще?

– Эта… чудесная женщина избила маникюршу! Заявила, что увольняет ее!

– Понял, сейчас, – отключил связь капитан и посмотрел на Косту. – Ты не только врач, но еще и ясновидящий.

– Логически мыслящий, – кивнул тот спине удаляющегося Шерби.

Молоденькая девушка-маникюрша была в истерике. Охранники пытались успокоить ее, кто как мог, но та лишь испуганно таращилась на них и всхлипывала, прижимая лед к разбитой губе.

Кирилл присел перед девушкой, оглядел лицо несчастной.

– Госпожа не в себе, – всхлипнула маникюрша.

– Да, – бросил, вставая. А что еще скажешь? – Ты уходишь в отпуск с сегодняшнего дня.

– Но…

– Никаких но. Стен, Микс, проводите ее к Косте, пусть окажет помощь, и отправьте домой.

– Ясно, – кивнули охранники дружно.

Кирилл пошел к Анжине, а мужчины повели потерпевшую в медчасть.

– Ты, что творишь?

– О, ты неподражаем с пластырем на щеке, – рассмеялась Анжина и повернулась к нему спиной. – Застегни-ка мне платье.

Мужчина посмотрел на двух служанок, что застыли с растерянно-потерянными лицами, глядя в пол.

– У тебя есть служанки.

– Они неуклюжи. И перестань мне указывать – вспомни приказ Ричарда.

Кирилл неуверенно шагнул к клону, что стояла посреди комнаты обнаженной спиной к нему и искоса поглядывала в ожидании, и остановился, вспомнив, как подставился буквально полчаса назад.

– Долго мне ждать?

Кирилл развернулся и вышел.

Это был кошмарный день. Один, но какой?

После завтрака Анжина устроила нагоняй повару, который за свою двадцатилетнюю практику работы в королевском доме не то что, не получал нареканий, но и не слышал грубых слов. Здесь же лексикон королевы и ее претензии буквально раздавили беднягу. Он бледнел, сипел, мял в руках фартук, не смея возражать, не понимая суть недовольства госпожи. В итоге королева выплыла с кухни с гордо поднятой головой и приказала подать автоплан. А мужчину еще долго отпаивали успокоительным.

Чем дальше, тем хуже.

Ричард сказал: `не перечить', и Кирилл не перечил, но мечтал занять у короля терпения, чтоб выполнить его приказ. Сначала у него возникло желание отшлепать куклу, затем основательно поколотить, к вечеру – вздернуть взбалмошную куклу на первом же суку, а к концу дня – забыть о ее существовании.

В городе Анжина устроила целое испытание всей службе охраны и слежки. Кирилл и служащие только и успевали проверять все ее контакты, параллельно улаживая скандалы, что она устраивала по поводу и без повода в бутиках, мегасах, ресторациях, барах, да и прямо на улице.

К вечеру ненасытная лже-королева скупила полстолицы. Кирилл смотрел на прибывающие пакеты и коробки с платьями, нарядами, аксессуарами, обувью, ювелирными гарнитурами и другими безделушками и позволил себе злорадную мысль по поводу счетов, что предъявят Ричарду. Может тогда он поймет, что его приказ несколько легкомысленный?

К ночи все были вымотаны, раздражены и мечтали об одном – вернуться домой. Однако Анжина не спешила во дворец – она зашла в молодежный клуб и устроила шумную вечеринку. За три часа ее куража служба провела колоссальную работу, забив в базу данных для проверки около сотни человек, с которыми королева пожелала выпить, потанцевать, пофлиртовать. Под занавес она исполнила танец живота прямо на барной стойке под бурные аплодисменты и покинула заведение, прихватив с собой длинноволосого юнца, с которым потом до утра занималась любовью сначала в автоплане, потом во дворце.

Пока они резвились ребята работали, проверяя любовника королевы, тех, кого не успели проверить. К разочарованию Кирилла и охраны, почти все оказались пустышками. И лишь двое ненадолго попали под серьезное подозрение.

Капитан сидел на своем посту в коридоре у дверей в спальню королевы и тупо смотрел на рисунок паркета. Светало. Закончился, пожалуй, самый тяжелый день в жизни Кирилла, но что-то подсказывало ему – он был первый, но не последний.

Шерби досталось всего два часа полноценного сна.

Первое, что он увидел проснувшись – газетный заголовок: В королевской семье раскол?

Кирилл хмуро посмотрел на Микса, что, развернув газету, выставил ее перед лицом капитана и вздохнул:

– И что?

– Ничего, – пожал тот плечами. – Но это лишь начало.

– Дня?

– Конца.

– Угу, – кивнул, разминая затекшую от неудобной позы шею. – Принеси кофе.

– Вас приглашают на завтрак, капитан и… эта уже за столом. Она изъявила желание завтракать с королем.

Кирилл вздохнул – вчерашний кошмар продолжается? И поспешил привести себя в порядок, чтоб пойти в королевскую столовую.

Ричард читал утренние газеты. Пит уплетал шоколадное печенье, а Анжина строила ему глазки и, качаясь на стуле, потягивала молочный коктейль.

– Доброе утро, – понимая, что значительно запоздал, смущенно сказал Кирилл, застыв у стола.

– Привет, – улыбнулся ему Пит, кивнув на свободный стул и приготовленные приборы.

Король оторвался от газеты и внимательно посмотрел на мужчину:

– Думаешь доброе?

– Нет, – честно признался тот, покосившись на Анжину.

– Славно вы вчера прошлись, – отложил газету на край стола.

– И плодотворно, – томно повела плечиком королева и скорчила загадочную мину. – Вчера Зор вышел на связь.

Мужчины уставились на нее. Кирилл пытался припомнить всех, кого вчера проверили, но возможно не достаточно тщательно, чтобы найти того, кто мог оказаться посыльным Паула. Пит уставился на Кирилла в ожидании имени и адреса того, к кому можно уже сейчас идти и вытряхивать душу, чтоб узнать местонахождение Анжины. Ричард внимательно посмотрел на клон, заметил хитринку в ее глазах и заподозрил ложь. Уставился на капитана:

– Кто, когда?

Тот пожал плечами, растерявшись:

– Никаких контактов, ни единого человека, хоть как-то связанного с подозрительными лицами, не то что Паулом… Не было связника.

– Был, был, – злорадно заулыбалась женщина. – Кирюша не внимателен. Он вообще халатно относится к своей службе.

До Кирилла дошло, что клон специально вбивает клин меж ним и королем, мстя за то, что влез в ее дело, сломал игру, найдя те злосчастные дискеты. И что теперь делать? Оправдываться перед королем? Уверять, что все его приказы исполняются в точности, что Анжина под бдительным присмотром, и заверить, что Паул не проявлялся?

Но ведь это и так ясно!

Кирилл потер затылок:

– Ни одного контакта по делу не было, – заявил твердо.

Ричард кивнул, не спуская с него подозрительного взгляда, и неожиданно спросил:

– Что с лицом?

Капитан и забыл о пластыре, потому недоуменно уставился на короля, потом потрогал щеку и вспомнил, опустил взгляд в тарелку:

– Поранился.

Пит хмыкнул и взялся за креманку с мороженным.

Король посмотрел на клон:

– Если кто-то из твоей охраны еще раз поранится…

– Ой-ой-ой, – скривилась королева. – Сам виноват. Он ко мне приставал. А ты видел, между прочим, – хохотнула, вставая. – Приятного аппетита, мальчики.

И покинула столовую.

У Кирилла пропало желание завтракать. Он тупо смотрел на омлет и думал, что легче завербоваться в самоубийцы и отправиться в какую-нибудь горячую точку, чем выполнять приказы короля, следить за клоном. Пожалуй, в настоящей службе ему понадобится немало ловкости, внимания, терпения, сил и нервов, чтоб и уследить за королевой, и не подставиться самому, не подставить людей, и увернуться вовремя от ее укусов, не покусать в ответ.

Пит заскучал, не зная как расценить услышанное, но понимая, что решительных действий пока не предвидится – опять болото рутины и сумрак неизвестности.

Ричард вернулся к газетам и кофе.

Глава 7

Двух недель не прошло, как арбалетами мальчишки баловались. Мужики же плевались, в руки неведомое оружие беря, ворчали – на что он годен, ежели лук есть? Но против княжьего приказа не пойдешь – пришлось осваивать.

Потом Малик явился – подивился на новшество, да чинно поклоном ударив Мирославу, остался в Полесье, десничим. Поляничей по выстоянным срубам поселили, новые избы рубить принялись. Суета в городище, гомон. Каждый день – стук, бряк.

На борбище – толпа необученных поляничей шишки набивает, в тереме сутолока – то с одним к князю, то с другим. Гонцы зачастили, что ни день – новый является. Дозоры теперь до самых границ с куделами, любавичами. А там смутно – то небо сполохами, то слух черный проползет, то степняки малым отрядом нагрянут. В Вехах неспокойно – два раза налетчиков в ум вводили. Правда, мало их было, потому своими силами обошлись, князю доклад лишь прислали – было, мол, зарились на твое.

На душе от происходящего вокруг тревожно, сумрачно. Чует Халена – война грядет – не малая сеча.

Говорила о том Мирославу, предлагала ограду из камня поставить – все крепче заслон, чем дерево сухое, да он и ухом не повел. Даже не смотрит на воительницу. Зато приказ отдал – из городища шалой ни шагу. Сидит теперь Халена безвылазно в Полесье, как в заключении, и чувствует себя соответственно.

Что ни вечер, в поле уходит и лежит до ночи в траве, былинку кусает, звезды разглядывает да с синеглазым разговаривает. Кажется ей, что он там, на одной из звезд, что в темном небе мерцает, да на какой – не ведает. Зовет его, выпытывает о судьбе своих братьев и сестер. Молчит Гром – не слышит. А что ему дела земные, судьбы каких-то мирян, поляничей?

Халена хмыкнула, сама себе умиляясь – это же надо какая харизма у здешних жителей? Мигом в свою веру обратили. И вот лежит, как фанатичка с виртуальным Божком разговаривает. Если так дело пойдет, то скоро вместо меча дары носить истуканам станет. Молиться начнет, костры ритуальные зажигать, и не в воинство, а Ханге в помощь запишется.

Нет, Боги на небе, люди на земле. И разница меж ними лишь в этом.

Халена насторожилась, травинку изо рта убрала – крадется кто-то по траве, шорох слышен – свой, чужой? Нет, свой. Шаги тяжелые, сопение как у бегемота – ясно, Гневомир променад устроил – легла успокоенно, опять в звездное небо уставилась.

– Халена? – шепотом позвал побратим, не видя, где посестра. Девушка промолчала – авось уйдет. – Халена? – послышались обиженные нотки, и шепот уже больше на рев схож.

– Ну, – вздохнула – побыла в одиночестве, подумала в тишине и покое, как же!

– Вот ты где, – навис над ней, сверху вниз разглядывая. А слева Миролюб встал – вот его-то шагов она как раз не слышала.

– Ирокез, дух прерий! – похвалила. Тот молча рядом сел, уставился на девушку задумчиво.

– Что? – озадачилась: рог во лбу вырос или интерфейс исказился?

Вздохнул парень, отвернулся. Гневомир пыхтя на траве устроился, давай былинки рвать, жевать да плевать. А взгляд то на Халену, то на побратима, то в сторону. Мает думка парня, а с языка не срывается.

– Что загадочные такие? – прищурилась девушка.

– Мы это… – посмотрел на Миролюба. Тот вновь вздохнул, этот смолк. Опять сопение.

– К утру-то разродитесь? – хмыкнула воительница.

– Да ну тя, мы с сурьезным, а ты все лыбишься! – нахмурился Гневомир.

– Не-е, я серьезна как при встрече с Всевышним, честно, – приложила ладонь к груди, уверяя, и даже травинку выплюнула. – Излагай, мудрый брат Гневомир. Слухаю во все ухи.

– Мы это… – опять замялся тот, ладони от листиков отряхнул, кудри пригладил. Халена бровь выгнула, озадаченная его маятой, и обратила внимание, что на парне новая, красивая рубаха с вышивкой по обшлагам и вороту. На Миролюба покосилась – тот голову свесил, исподтишка на друзей поглядывая, порты новые на колене оглаживая. А рубаха тоже новая – зеленая, шелком на грудине шитая.

– Вы случайно, не на танцы ли меня в Вехи пригласить вздумали? – села Халена.

– Ну… это… – потер загривок Гневомир, сморщившись. Миролюб молвил, потупив взор:

– А ничего мы. Не спалось, гулять вышли.

– Ага! – обрадовался чему-то побратим.

– Мудрите, – фыркнула девушка и опять легла.

– Звезд-то, – протянул Миролюб. – Лето к закату…

– Угу. А дальше? Что хотели-то все-таки?

– Да ничё, посудачить, вечер скоротать.

– Ночь уже.

– А ты каждну ночь здеся. Чаво в тереме не спится?

– Душно.

– А-а-а. Так и нам.

– Ты, Халена, как дале жить мерекаешь? – спросил Гневомир осторожно.

– Долго и счастливо, – буркнула.

– В девках, аль в женках?

– В дружниках! – отрезала, сообразив, куда побратим клонит. Прищурилась на парня:

– А ты никак сватать меня надумал?

– А-а?… Ну-у-у…

– `Ну' сам знаешь – глупая затея.

Парень засопел, поерзал:

– Мордами знать не вышли, – бросил обиженно.

– Угу, копытами и хвостами. Пустой разговор.

– А ежели за князя?

– А он у тебя в кармане сидит, ответа ждет?

– Люба ты ему, любой ведает. Как возвернулась – скорбную ленту снял, с тебя глаз не спускает, бережить наказал люто, – тихо сказал Миролюб.

– Не доверяет он мне, вот и наказал, – усмехнулась невесело.

– Не правда твоя. В сумлениях он: сватать тебя, понятно, все едино без толку, однако ж и не просватанной оставлять – хлопот да бед не оберешся. Гонцы вона зачастили, и из десятка двое со сватами. Любодар и тот выспрашивает – что за девица в вотчине твоей завелась? Маятно то. Вот и бережит шибко, чтоб кто не снасильничал.

– Это как?

– А свезут силком али хитростью со двора, ты ж шалая, на месте усидеть не можешь.

– Ага, – подтвердил Гневомир. – За волосья да в седло.

– Эк у вас легко получается, – усмехнулась Халена. – Фантазия то. Вы на что, побратимы? Да и до волос дотянуться надо. Я кроме меча еще руки, ноги и зубы имею. Загрызу нафик! И красть меня глупо – что от этого изменится? Да и кто вздумает? Я ж по всем вашим приметам – богиня… кому скажи… Короче, персона нот-грата. Дип неприкосновенность во избежание конфликта с Богами и прочей нехитрой сущностью. Жениться на мне еще глупее – силком? Только с трупом, а некрофилов у вас я не видела. А живьем не дамся. По правде сосватать – пощечину самолюбию получить. Ответ ясен – свободен, голубь. А заставить? Как? Нож к горлу? Интересно посмотреть, кто ж сподобится? Ну, ладно, допустим. Но кто в женихи тире самоубийцы подастся? Любому галчонку в округе ясно – женихи, как и мужья, фигуры переменчивые. Сегодня есть – завтра нет. В общем как ни крути, а проблема таким образом не решается – тупик, однако. Мирослав это, кстати, понимает, потому дурью, как вы, не страдает. Нет, ну вы выдумали – свататься, защитнички!

– Ухожу я завтра, – протянул Миролюб, голову свесив. И Халена поняла, что парень не знает, вернется ли, оттого до последнего тянул, и все ж не стерпел, выдал сватовскую арию.

– Куда уходишь? Сеча намечается?

– С Мирославом навряд, но может и так сладится. Богам то ведомо, не мне…. У Любодара князья сбираются – беда округ, по-одиночке никак выходит. Роски с лютичами в сговор вошли, гургулов посекли, горцев с кряжа потеснили, на холмогоров замахиваются, росничей жгут. Все уремы ропщут – смута пришла.

Халена села, на парня серьезно уставилась:

– Мирослав сам едет?

– Да.

– И князья всех племен соберутся?

– Ну.

– Да не `ну! Кто еще о слете князей знает? Чья идея?

– Больно мне докладывают, – буркнул, отворачиваясь.

– Да все про то знают, – ответил за него Гневомир. – Мирослав слово сказал – негоже в смутное время розниться. Апосля остальные тоже порешили. Вот и сбираются. Отпор дать хотят. По Белыни-то черно от лютичей. Страха не имая озорничают, разор чинят. А роски вовсе под себя два племя подмяли, горцев в полон взять бажат. Те, что звери – силой их не подмять, так хитростью полоняют. Кланы ихние рознят, и где посулами, где наветами все предгорье забрали, князей в десничих определили и хозяйничают. Беда, Халена, не до игрищ.

– Беда, – кивнула. – Охрана-то у князей большая будет?

– Мирослав полсотни берет.

– Мало, – нахмурилась – тяжко на сердце стало. – Как бы плохого ни случилось. Сам подумай, что проще: главы всех племен собираются – взять их и срубить. А племена без князей, что тело без головы. Почему в тайне встречу не устроить, зачем в открытую-то? Глупо!

– Им видней.

– Ну, да… Только у росков ваших да лютичей тоже и уши, и глаза, и головы имеются. Сложат два и два – и привет. Ни войны, ни сеч – пришел и взял.

– Одна ты умная, да? – скривился Гневомир.

– Надеюсь, что нет, – протянула Халена, задумчиво на виднеющиеся силуэты изб глядя. Долго ли еще тишина городище укрывать будет?

Выходит – долго, если ума достанет. А если нет, то и думать о том, что будет, не хочется.

Потянула воздух – дождем пахнет. Никак гроза собирается? Поэтому на душе тревога да в сердце покоя нет. А думки худые, беспросветные, что тучи над головами полуночников собирающиеся.

– Пошлите-ка спать.