Текст книги "Гадес"

Автор книги: Рассел Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

10

Ларри Силвербуш мечтал стать губернатором штата Нью-Йорк. Он не строил воздушных замков, наоборот, стремился в ряде вопросов «перейти от теории к практике», как он не уставал повторять в агитационных речах. Например, смертная казнь – ее следует применять гораздо шире. Или собственно Нью-Йорк… Федеральное правительство даже после 11 сентября ничему не научилось, до сих пор мух не ловит, а он мог бы сделать то, что считает не просто важным, но жизненно необходимым. Его стратегия направлена на привлечение бизнеса, включает тщательно проработанные планы по сокращению налогов, он собирается переориентировать социальные программы и обеспечить лучшее финансирование государственных школ. Положа руку на сердце Силвербуш мог сказать, что из него выйдет великолепный губернатор и он более чем достоин этого поста. Однако погружение в мечты (глава исполнительной власти штата, все свое время проводит в Олбани, домой возвращается только на выходные, погреться в лучах славы) всегда заканчивалось одной и той же картиной: он едет на машине с шофером.

Силвербуш ненавидел водить. Мысли разбегаются, сосредоточиться невозможно – а это опасно. И потом, у него топографический кретинизм. Сам он дорогу не отыщет, плутает даже в знакомом районе, вечно путается в ориентирах, названиях улиц, лево-право – вечная проблема. Вот изберут губернатором, ни за что в жизни больше за руль не сядет! Обнадеживающая мысль. Служебная машина, шофер в элегантной черной форме, который будет возить его повсюду… А к тому времени, когда придется оставить пост, он уже сколотит состояние на агитационных речах и заведет себе личного водителя.

Масштабные государственные замыслы – хорошие школы и шофер, чтобы возил за хлебом. А о чем еще думать, когда торчишь в пробке за рулем трехлетнего «лексуса»? Силвербуш направлялся в Саутгемптонскую больницу, чтобы вместе с Г. Р. Хармоном осмотреть изувеченное тело Эвана.

На дорогу у него ушло сорок минут вместо положенных четверти часа: Монтокское шоссе стояло целиком, не протолкнуться. Зато успел решить, что шофера должны звать Мэтью (и никаких Мэттов!) или, может, Роберто (пусть будет латиноамериканец, есть в этом особый шик).

Наконец-то! Долгожданная парковка у больницы. Хармон сидит в вестибюле, рядом с регистратурой. Не самая приятная ситуация – томить мистера Хармона в ожидании перед нелегким визитом в морг, однако пожилой политик отнесся к вынужденной задержке с относительным спокойствием. Силвербуш начал бормотать что-то насчет пробок, но Хармон, махнув рукой, просто сказал: «Я хотел бы как можно скорее увидеть сына».

Персонал больницы и так стоял на ушах, поэтому обоих посетителей поспешно посадили в лифт и отправили на минус первый этаж. Чувствовалось охватившее Хармона тревожное ожидание. Выйдя из лифта, Силвербуш по наитию взял спутника под локоть – тот не возражал, но и благодарности не выказал. Ступал как на параде – прямой, негнущийся, лицо застыло неподвижной маской.

В морге около накрытого белой простыней тела дожидался санитар. Он проходил через все это не единожды, поэтому ему не было ни скучно, ни любопытно. Только когда Силвербуш кивнул, давая понять, что они готовы, он отработанным движением сдернул простыню, приоткрыв верхнюю половину лежащего на столе тела.

За годы службы окружному прокурору довелось видеть не один труп. Тем не менее в этот раз он невольно отвернулся в первый момент, однако потом справился с собой и посмотрел. Несгибаемый Хармон-старший безучастно стоял рядом. Прошло несколько секунд, показавшихся Силвербушу вечностью. Хармон шагнул к лежащему на столе сыну и нагнулся над ним, как если бы зашел в детскую пожелать спокойной ночи. Не касался его, просто смотрел, то ли пытаясь убедить себя, что это все по-настоящему, то ли наоборот. Потом медленно развернулся и вышел. Уже не такой чеканной походкой. Он как будто обмяк – видно, пережитое вытянуло из него последние силы.

Силвербуш кивнул санитару, и тот, не мешкая, снова накрыл тело простыней. Окружной прокурор поспешил вслед за удалявшимся Хармоном-старшим. Его шаги отозвались гулким эхом – и это был единственный звук среди царившего в помещении абсолютного безмолвия.

В холле Силвербушу пришлось подождать, пока Хармон восстановит дыхание и придет в себя. Попытка снова взять его под локоть, однако, не удалась.

– У вас есть дети? – поинтересовался незаслуженно именуемый сенатором.

– Да, – ответил окружной прокурор. – Двое. Мальчику двенадцать, а девочке – девять.

– А я только что потерял второго. Оба моих ребенка мертвы.

– Я… Я и не знал… Не знал, что у вас…

– Была дочь? Джинни. Мы звали ее Джи-Джи – такой шустрик, всегда казалось, что их как минимум две. Одного «джи» ей не хватило бы.

– А когда?..

– Давно. Очень давно. Ей было пять. Эвану два, или около того. Лейкемия. Жуткая боль. Нам сказали, что лучше дать ей спокойно умереть, что курс лечения она не выдержит. Мы не послушались. Билли… моя жена… она сказала, мол, врачи не могут знать все. Откуда им знать, как малышка хочет жить. Мы возили ее куда могли, сделали все, что было в наших силах. Она прожила, наверное, на год больше, чем ей давали. Наверное. Знаете, что я сделал в тот день, когда ее не стало?

– Наверное, напились до беспамятства?

– Поехал на работу, днем сыграл партию в гольф. Малышки не стало, отмучалась. Я уже ничем не мог ей помочь. Никакие скорбь и траур не вернули бы нас друг другу. Поэтому я сделал то, что делал каждый день, – поехал на работу, а потом играть в гольф. Так и нужно относиться к смерти. Делать, что делал всегда, потому что уже ничто ни для кого не изменится.

В холле веяло прохладой, кондиционер работал на полную мощность, но Силвербуша все равно бросило в жар. Провел ладонью по лбу – влажный. Стало неловко, и он незаметно вытер мокрые пальцы о куртку.

– Он, кажется, сильно мучился, – продолжал Хармон. – Я имею в виду Эвана.

– Трудно сказать наверняка.

– Сынок, не пудри мне мозги. Правда дороже.

Силвербуш кивнул.

– Тогда, к сожалению, вынужден сообщить, что, по всей вероятности, мучился он сильно. Способ убийства был крайне жестоким.

Хармон ничего не ответил, и, поскольку окружному прокурору не хотелось затягивать паузу, он решил продолжить:

– У вас есть соображения… вы не знаете никого, кто желал бы вашему сыну такой смерти?

– Эбби… его жена… она его видела? Видела его таким?

– Ей показали тело на месте преступления.

– Наверное, там было еще ужаснее, – отозвался Хармон. – Все эти отметины… похоже на ожоги… откуда они?

– У меня пока нет коронерского заключения, сэр. Но я так понял, что медэксперт склонен считать эти отметины… – Силвербуш запнулся. Ладно, сенатор сам сказал, что правда дороже. – Это следы от электрошокового ружья. Таково мнение коронера.

В глазах Хармона что-то мелькнуло. Всего лишь на мгновение, как будто он что-то вспомнил.

– Сэр? – позвал Силвербуш.

– Да?

– Вы ведь что-то слышали про электрошоковое ружье? Я прав?

– Это устройство не на каждом шагу встретишь…

– Вам что-то известно? Кто-то упоминал такое ружье?

– Как бишь там вас зовут? Силверберг?

– Силвербуш. Лоренс.

– Ларри, правильно? Так привычнее?

– Как вам удобно.

– Так вот, Ларри, я действительно совсем недавно слышал о таком ружье. Но я не хочу разбрасываться голословными обвинениями.

– При всем моем уважении, мистер Хармон, мне кажется, в данный момент о голословных обвинениях говорить рано. Ваш сын погиб страшной смертью, и нам важно отработать любые версии. При этом, смею вас заверить, невиновных мы наказывать не собираемся.

Хармон несколько раз кивнул, как будто переваривая услышанное.

– Ваш вопрос остался без ответа, – наконец сказал он. – Вы хотели знать, нет ли человека, который желал бы избавиться от моего сына.

– Да, сэр, это я и хотел узнать.

– Дадите мне еще подумать? Недолго, час-другой. Не хочу возводить напраслину. И на второй вопрос я тоже так сразу не отвечу. Он ведь из той же серии?

– Думаю, да. Так будет справедливо.

– Если найду ответ, свяжусь с вами и все передам. Я или кто-нибудь еще.

– А кто еще?

– Дело щекотливое. Возможно, придется кое-что разруливать. Есть у нас небольшие трения. Семейного характера.

– Связанные с вашей невесткой?

– Почему вы так думаете?

– По ее словам, вы считаете, что вашего сына убила она.

– Она, как всегда, все не так поняла. Я сказал, что вина лежит на ней.

– Боюсь, не вижу разницы, – не понял окружной прокурор.

– Я имел в виду нечто общефилософское, вину, которую она теперь должна ощущать. Могла ли Абигайль собственными руками превратить моего сына в то, что я сейчас видел? Сомневаюсь.

– Но мысль такую вы допускаете?

– Ничего я не допускаю, пока не разберусь окончательно в том, о чем мы только что говорили.

Силвербуш кивнул, хотя не мешало бы еще покопаться. Однако Г. Р. Хармону сейчас не до его желаний. Окружной прокурор ограничился кратким:

– Тогда буду ждать звонка.

Они вызвали лифт, поднялись на один этаж и вместе вышли на парковку. Обмен рукопожатиями на прощание, и водитель в темном костюме распахнул перед Хармоном заднюю дверь черного «мерседеса».

Силвербушу стало интересно, какое жалованье платят этому водителю. Выше, чем оклад окружного прокурора, или нет?

«Наверняка выше», – с грустью подумал он.

Едва машина вырулила с больничной парковки, Г. Р. Хармон наклонился к водителю и вполголоса, как будто не хотел потревожить кого-то невидимого, попросил:

– Мартин, одолжите мне, пожалуйста, ваш сотовый.

Не снимая левую руку с баранки, правой шофер передал телефон сенатору и ничуть не удивился, когда следом прозвучала просьба поднять стеклянную перегородку между водительским и пассажирским сиденьями. Телефонные и личные беседы Хармона не предназначались для ушей персонала. И воспользоваться чужим телефоном пожилой политик тоже предпочел не в первый раз. Мартин хотел было напомнить сенатору о стационарном аппарате, вмонтированном в подлокотник, но решил не лезть с ценными советами. Хармон не любит, когда ему указывают. А сегодня тем более. Какой-то он сам не свой. Впрочем, немудрено, как-никак сына убили. «Нет уж, – подумал Мартин, – лучше помалкивать и пусть звонит по моему телефону».

Вот так уважение к желанию клиента помешало Мартину стать свидетелем краткой беседы по собственному сотовому. Он не услышал, как Г. Р. Хармон сообщает, что минуту назад расстался с окружным прокурором Лонг-Айленда. Что тот идентифицировал отметины на теле как ожоги от электрошокового ружья. Как Хармон переспрашивает: «Это из надежного источника?», а потом: «Вы уверены?» В зеркало заднего вида водитель заметил только, что пассажир кивает в ответ на услышанное. Мгновение посидев с закрытыми глазами, он постучал по стеклу, чтобы Мартин открывал. Забирая телефон, водитель встретился в зеркале взглядом с сенатором. Во взгляде сквозила глубокая печаль, пугающая своей необъятностью и безнадежностью.

Оно и понятно, подумал Мартин. Оно и естественно.

Что может быть ужаснее, чем пережить собственного ребенка?

Окружной прокурор проводил взглядом черный лимузин Хармона, затем медленно подошел к «лексусу» и уселся за руль.

– Домой, Роберто, – бросил он в пространство и, повернув ключ в замке зажигания, пустился в нелегкий путь по пробкам к Риверхеду.

За двадцать минут удалось проползти футов четыреста. Терпение Силвербуша лопнуло. Он съехал на обочину и минуту сидел, просто уставившись в никуда, пытаясь выкинуть из головы все мысли до единой. Тишина и покой длились недолго – покой Силвербушу вообще только снился, поэтому, очнувшись от блаженного ничегонеделания, он вытащил из портфеля отчет, который ему дал Джастин Уэствуд.

Почитать удалось ненамного дольше, чем предаваться блаженному ничегонеделанию. Уже на второй странице он, разогнав гудками ближайшие машины, вырулил на середину шоссе и, перевалившись через газон разделительной полосы, понесся в обратном направлении, к Ист-Энд-Харбору.

Стрелка спидометра дрожала на восьмидесяти. На этот раз никаких Роберто и Мэтью, никаких дурацких фантазий о власти и богатстве. В голове крутилась одна-единственная мысль: «Пусть только какой-нибудь урод попробует остановить меня за превышение скорости! Ух, я ему задницу надеру, пусть только посмеет!»

Но никто окружного прокурора не останавливал, а он мчался на всех парах обратно, в ист-эндскую мэрию, не сбавляя скорости до самой границы города, – и тут раздался звонок сотового. Пришлось притормозить. В трубке мужской голос. Силвербуш молча слушал, а потом произнес только:

– Спасибо, сэр. Большое спасибо, вы не представляете, насколько это важно.

Рывком распахнув дверь в кабинет Леоны Криль, он уже не думал о том, как надрать кому-нибудь задницу. Его планы были куда страшнее.

Намного страшнее.

Сотовый Джастина запиликал на полпути к офису «Восхождения» в центре города. Звонила Леона Криль.

– Ты где?

Резкий казенный тон. Как будто сквозь зубы. Едва сдерживается.

– Был в «Рокуорт и Уильямс». Скоро буду в «Восхождении».

– В городе?

– Да, в городе.

– Сию секунду назад!

– Леона, я только встречусь кое с кем в «Восхождении» и…

– Встречу отменили. Возвращайся немедленно, Джей! Чтоб через три часа был у меня в кабинете!

Джастин замолчал. Тишину разорвал резкий голос Леоны.

– Слышишь меня?! Я что, неясно выражаюсь?

– Похоже, Силвербуш прочитал отчет?

– У тебя три часа, Джей. Все понятно?

Джастин ответил «да». К сожалению, так оно и было.

11

В шесть вечера, ровно через три часа после разговора с Леоной, Джастин прибыл в здание мэрии на Мейн-стрит. У входа роились репортеры – человек десять-двенадцать. Проезжая некоторое время назад мимо собственного дома (заходить не стал), он заметил еще одну группу репортеров, замерших в шаге от границы частных владений. На другой стороне улицы два студийных микроавтобуса, один даже оборудован спутниковой тарелкой. В небе завис вертолет. У осажденного прессой здания мэрии Джастин парковаться не решился, пришлось пристраиваться в запрещенном месте, позади дешевого магазинчика, где у входа торчала популярная в 60-х лошадка-автомат (сажаешь малыша в седло, бросаешь четвертак, она раскачивается взад-вперед, взад-вперед).

Протолкавшись через собравшихся у мэрии репортеров, Джастин вошел в кабинет Леоны. Кроме нее в кабинете обнаружились окружной прокурор Силвербуш и полицейский в форме. Вид у всех был далеко не любезный.

– Ты, мудила! – прорычал Ларри Силвербуш вместо «здравствуйте». – Ты трахался с женой потерпевшего?! Она у нас первая на подозрении, а ты, дерьмо такое, с ней трахался?!

Джастин не спасовал.

– Если быть точным, наши с миссис Хармон отношения завязались еще до того, как всех начали делить на потерпевших и подозреваемых.

– Если быть точным, мать твою, – завопил Силвербуш, – сейчас сам в камеру пойдешь!

– На каком основании?

– Нарушение закона, подстрекательство и соучастие в совершении убийства, возможный заговор с целью совершения преступления – еще основания нужны или достаточно?

– Секундочку! Вы, похоже, слегка перенервничали. О чем речь-то? Кого это я подстрекал и с кем вступал в сговор?

– Абигайль Хармон!

– Вот только без глупостей. У меня все честно изложено в отчете. Какой же это сговор?

– Уэствуд, я предупреждал – без фокусов. Просил играть по-честному? Просил. Так нет же, мы ковбои, мы без выкрутасов не можем! Какого дьявола она сегодня ночевала у тебя?

– Я бы точно так же приютил любого, кто оказался в ее положении. Дома она ночевать не могла, у меня она спала наверху, а я в гостиной, на диване. Все пристойно.

– Так я и поверил!

– Наши отношения никоим образом не помешают мне выполнять свою работу.

– Работу свою ты уже просрал, ушлепок!

– С каких пор Эбби официально записали в подозреваемые? – задал самый главный вопрос Джастин. – Вы решили, что у вас что-то на нее есть?

– Ничего я не решал! Пока ты кувыркаешься с бабами и строишь из себя героя-полицейского, мои люди уже сто раз все выяснили! И знаешь, ковбой, что они выяснили? Тебя развели, как последнего лоха. И это в лучшем – для тебя – случае.

– Что это значит?

Окружной прокурор обернулся к полицейскому в форме, который пока не произнес ни слова и вообще ничем не выдавал своего присутствия.

– Это капитан Уильям Холден из риверхедского отделения. Прошу вас, капитан…

Тот обратился к Джастину:

– Нам доподлинно известно, что у миссис Хармон был роман… – сказано без злорадства, но с явным удовольствием, – еще один роман, с мужчиной по имени Дэвид Келли. Вы должны его знать.

Джастин сначала не вспомнил. Потом в мозгу щелкнуло.

– Дейв Келли? Строительство и ремонтные работы?

– Он самый, – ответил Холден. – Трудится здесь, в Ист-Энде.

– Тогда знаю.

– Лично встречались? – вмешался Силвербуш.

Его тон не оставлял сомнений, что эти встречи зафиксированы им в мельчайших подробностях.

– Встречался.

– И даже втроем: Абигайль Хармон, Келли и вы. «У Сильвестра».

Джастин хотел возразить, но тут вспомнил. Около месяца назад они с Эбби зашли позавтракать к «Сильвестру» – там можно было разжиться неплохими сэндвичами. Только устроились – входит Келли и, заметив Эбби, подходит поздороваться. Джастин уловил тогда моментально возникшее напряжение. Келли он до этого уже встречал – в городе, «У Даффи», но близко знаком не был. Эбби представила его как подрядчика-строителя, который что-то там в ее доме приводит в порядок. Кстати, она так и сказала, «у меня дома», не «у нас». Всегда подчеркивала, что муж не при делах. А Келли в тот раз показался Джастину слегка дерганым, зажатым, что ли. Тогда непонятно было, чего это он. А теперь все вставало на свои места.

– Было дело. Мы с Эбби завтракали, и Келли подсел к нам на два слова.

– На два слова? И все?

– Все.

– О чем вы разговаривали? – снова вклинился Силвербуш.

– Да ни о чем. Что-то такое насчет ремонта у Хармонов.

– Насчет сигнализации?

– Какой сигнализации?

– Вот тебе и «ни о чем»! Все гораздо интереснее, чем ты думаешь – или делаешь вид. Келли руководил установкой сигнализации в доме Хармонов.

– К слову не пришлось.

– А с вами лично миссис Хармон когда-нибудь о сигнализации говорила?

Холден, в отличие от окружного прокурора, не кипятился. Спокойный, как удав. «Одно из двух, – подумал Джастин, – либо он замечательный коп и непременно доищется до правды, либо он на коротком поводке у Силвербуша, и тогда этот замечательный коп наломает ненужных дров».

– Нет, не говорила. Никогда.

Силвербуш усмехнулся.

– Что ж так? Такой крутой полицейский под боком, а она даже не посоветовалась?

– Нет.

– Верится с трудом.

– Что тут поделать? Не советовалась.

– На той встрече с Келли, – неизменно ровным голосом продолжал полицейский, – когда вы вместе завтракали…

– Мы не завтракали вместе. Он просто подсел к нам на пару минут.

– Ну, пусть. А об Эване Хармоне вы за эти пару минут говорили?

– Нет.

– К слову не пришлось?

– Нет.

– То есть не пришлось к слову, как бы состряпать вам троим алиби на время убийства?

– Вы что, рехнулись?!

– Нет. – Ларри Силвербуш, подскочив к Джастину, ткнул его пальцем в грудь. – Он не рехнулся! Сказать тебе, в чем дело?

– Скажите.

– Помнишь эти ожоги по всему телу Хармона? Электрошоковое ружье. А знаешь, что мы обнаружили во время обыска у Келли?

– Кажется, догадываюсь…

– Правильно догадываешься, ковбой. Электрошок. Недавно побывавший в деле.

– А с чего вы решили делать у Келли обыск? – спохватился Джастин. – И откуда узнали про его связь с Эбби?

Силвербуш на мгновение оторопел и забегал глазами по комнате в поисках ответа. Холдену пришлось выручать.

– Нам подсказали.

– Кто?

– Какая разница? Мы такие вещи не разглашаем. Главное, все подтвердилось. Келли даже хвастался ружьем перед супругами Хармон. Имеется свидетель. Урод Келли палил из электрошока по животным. Похоже, твоей драгоценной подруге не составило труда догадаться, что мужа не сложнее замочить, чем этих зверьков.

Джастин открыл рот, но понял, что возражать пока нечего. Лучше он помолчит и послушает.

– А знаешь, какие еще есть забавные совпадения? – продолжал Силвербуш и, не дожидаясь догадок Джастина, сам же и ответил: – В комнате, где убили Хармона, повсюду пальчики Келли. А из распечатки звонков видно, что Келли с твоей дамочкой утром в день убийства общались по телефону. И есть еще один свидетель, который слышал от Келли, что означенная дамочка неоднократно вела с ним разговоры об убийстве мужа.

– А сам Келли что говорит?

– Пока ничего. Ладно, расколется как миленький. И выдаст любезную миссис Хармон с потрохами.

– Думаете заключить судебную сделку?

И снова Холден.

– Думаем не отступиться ни перед чем, чтобы оба преступника оказались за решеткой. А может, не оба, а трое.

– Трое?

Силвербуш сверкнул глазами.

– Именно! Сказать, что мы еще думаем, ковбой? Что без твоей помощи черта лысого бы у нее что получилось. Мы думаем, ты тоже руку приложил.

– А доказательства у вас есть, хоть малюсенькие?

– Пока нет. Но будут!

– Где сейчас Эбби? – задал вопрос Джастин.

– У тебя в участке. Сидит в камере, дожидается адвоката.

– А Келли где?

– В тюрьме, на Мид-Айленде.

– Я пойду побеседую с Эбби. Хотите еще что-нибудь мне сказать?

– Да, – сказал Холден. – Если у вас есть оружие, сдайте.

Джастин удивленно посмотрел на капитана, однако на его немой вопрос ответил не Холден, а Силвербуш.

– С этого момента ты отстранен.

– Зря вы так. Вы даже не знаете, что мне удалось выяснить…

– Это мне все равно. Оружие на стол!

– Я его с собой не ношу, – ответил Джастин.

– Какой же ты полицейский без оружия?

– Успел убедиться на собственном опыте, что размахивать револьвером в нашем городе – себе дороже.

– Значит, револьвер у нас есть?

Джастин выдержал издевательский взгляд Силвербуша.

– Да, есть.

– И где он?

– У меня в кабинете. В столе. Правый верхний ящик. Он заперт, но офицер Хавермейер выдаст вам ключ.

– И значок давай, – потребовал Силвербуш. – Или он у тебя тоже в ящике под замком?

Джастин обернулся к Леоне Криль.

– Леона? Ты ничего не хочешь сказать? Как мой начальник?

Она вздохнула.

– Джей, у меня и выбора-то нет. Мистер Силвербуш – окружной прокурор, и расследование ведет он.

Не удостоив окружного прокурора взглядом, Джастин предупредил Леону:

– Говорю тебе, он не знает, что делает.

Силвербуш возмущенно фыркнул.

– Судя по найденным уликам, я знаю то, чего ты как раз не знаешь. Отдаешь значок или как?

Джастин полез в левый карман брюк и, достав значок начальника полиции Ист-Энд-Харбора, протянул его Силвербушу. В ответ услышал:

– Капитан Холден поедет с тобой в участок. Ради исключения тебе разрешается повидаться с дамой сердца. Но потом держись от нее подальше, иначе обвинение в препятствовании правосудию настигнет тебя прежде, чем ты успеешь почесать свои микроскопические яйца. Хочешь что-нибудь сказать?

– Ага. – Джастин повернулся к капитану. – Вас и правда зовут Уильям Холден?[2]2
  Уильям Холден – американский актер, популярный в 1950-х гг.


[Закрыть]

Тот не ответил, а Силвербуш раздраженно фыркнул, поэтому Джастину оставалось только без лишних слов удалиться. Холдену пришлось догонять. Два квартала до полицейского участка они преодолели в полном молчании, но поговорить им бы все равно не удалось – рой журналистов снялся с места и облепил их, нацелив микрофоны и камеры. Джастин шел вперед, глядя прямо перед собой. Порядком загруженная Мейн-стрит (обычные для курортного городка медленно ползущие машины в поисках места для парковки) встала наглухо, когда водители начали дружно выворачивать шеи. Пешеходы останавливались, а из магазинчиков высыпали люди, посмотреть, что происходит. «Такое только в дурацкой комедии увидишь», – подумал Джастин. Парочка сосредоточенных полицейских, окружившая их толпа репортеров и замерший в изумлении город. То ли фарс, то ли пошлость – не разберешь.

У полицейского участка репортеры наконец отстали (внутрь им все равно не проникнуть), и Джастин с облегчением вздохнул, обрадовавшись наступившей тишине. Куда меньше его обрадовали ошарашенные взгляды младших офицеров. А когда Джастин под конвоем Холдена прошагал к столу и, вытащив револьвер, рукоятью вперед подал его капитану, у всех вообще глаза на лоб полезли.

– Мне нужно видеть миссис Хармон. Я хочу поговорить с ней без посторонних.

Подумав, Холден кивнул. Майк Хавершем проводил Джастина в дальнюю часть здания, где находилась камера, и незаметно сунул ему в руку аккуратно сложенную записку. Оба сделали вид, что ничего не произошло.

Джастин смотрел на Эбби через прутья решетки. Вид у заключенной был на удивление спокойный. Осунулась слегка, устала, но все равно уверена в себе и держится молодцом. Не всякий может так держаться в камере, подумал Джастин, вспомнив, что пришлось пережить за решеткой ему самому. Ему тогда самообладания не хватило.

Хавершем повернул ключ в замке, и Джастин шагнул через порог. Майк тут же задвинул решетку, стараясь не глядеть на опального начальника, и побрел назад, в общую комнату – рабочий кабинет всех полицейских участка, кроме Джастина. Вид у Майка был понурый.

– И куда нас только не занесет! – поздоровался Джастин, чем вызвал у Эбби грустную улыбку. – Ты как тут?

Она кивнула, мол, ничего.

– Скоро прибудет адвокат. Когда он меня вытащит, станет гораздо лучше.

– Тебе сейчас нужно перебраться в город, там будет полегче.

Эбби снова кивнула.

– Я так и собираюсь. Поживу в нашей городской квартире, пока все не рассосется.

Вот как, в «нашей», подумал Джастин. Значит теперь, когда Эвана не стало, имущество снова превращается в совместно нажитое.

– У тебя неприятности? – спросила Эбби.

– Смотря что считать неприятностями. Если «что люди скажут», то никаких неприятностей.

– Вот почему мы так здорово ладим! У нас, оказывается, много общего.

– Но есть и различия, – возразил Джастин.

– Есть немного.

Он взял ее руки в свои. Она сначала потянулась к нему, но потом, почувствовав, что он не из нежности это сделал, напряглась. Джастин слегка сжал ее запястья, Эбби сделала попытку высвободиться, но он держал крепко.

– Не бойся. Я задам тебе несколько вопросов.

Она недоверчиво сощурилась, но кивнула.

– Ты убила Эвана?

Вопрос прозвучал буднично, как в светской беседе за коктейлем.

– Джей, ты что себе…

– Ответь, хорошо? Ты убила Эвана?

– Нет!

– Его убил Дейв Келли?

– Я не знаю.

– Подумай.

– Отпусти меня!

– Не отпущу. Думай. Эвана убил Дейв Келли?

– Нет.

– Ты знала, что у Келли есть электрошоковое ружье?

– Что?

– Отвечай.

– Не знаю точно, что это такое, но да, оно у него есть.

– Откуда известно?

– Он сам говорил пару раз. И мне показывал. Но это было до того… – Она осеклась.

– До чего? До того, как вы переспали?

Она вздохнула.

– Да.

– Как зашел разговор о ружье?

– Бог мой, понятия не имею! По-моему, к нам тогда повадились какие-то зверьки, рыли норы под кустами и разбрасывали компостную кучу, не знаю, в общем, сад портили.

– И что?

– Дейв и сказал, что он их уже много уложил – как их там, такие, с маской на морде и полосатым хвостом?

– Еноты?

– Вот-вот. Дейв сказал, что у него есть электрошоковое ружье и он часто стреляет из него по енотам, для развлечения.

– Ничего себе у него развлечения!

– Да. А как-то раз он показывал его нам с Эваном. Стрелял при нас, чтобы продемонстрировать, как оно действует.

– И что, тебе тоже было забавно?

– Нет.

Она в упор посмотрела на Джастина.

– Иногда у Дейва появлялась небывалая жестокость.

Джастин выдержал ее взгляд, тогда она первой отвела глаза и спросила:

– Джей, к чему все эти… ох, боже мой!.. Ожоги! Ожоги на теле Эвана?!

– Да. Похоже, это следы электрошока, которым развлекался Келли.

– Господи боже мой!

– Ну что, как ты думаешь, мог он это сделать?

Теперь Эбби задумалась над ответом. Не замкнулась, не ушла в себя, наоборот, смешалась и, кажется, слегка запаниковала.

– Не знаю…

– Ты когда-нибудь кому-нибудь говорила, что попросишь Келли убить Эвана?

– Бог ты мой, конечно нет!

– Даже в шутку?

– Даже в шутку!

– Эван был геем?

– Что?!

Она не вытерпела, попыталась вскочить и вырваться, но Джастин сжимал запястья железной хваткой. Усадив Абигайль обратно рядом с собой, он подождал, пока она не перестанет сопротивляться.

– А бисексуалом? Он вступал в отношения с мужчинами?

– Чушь какая!

– Значит, невозможно?

– Джей, мне уже начинает казаться, что нет ничего невозможного. Если Эван хотел что-то скрыть, откуда мне об этом знать?

– Подумай.

Она плотно сжала губы и попыталась сосредоточиться.

– Муж был кем угодно, но не «голубым», это точно.

– Если Эван с кем-то крутил роман, ты бы догадалась?

– Да.

– Узнала бы от него?

Она покачала головой.

– Нет, прямо он бы говорить не стал. А вот тонкие и толстые намеки – это пожалуйста. Это в его духе.

– А ты? Ты поступала по-другому?

Кивок.

– Мне как-то не нравится причинять боль.

– Значит, Эвану ты про своих любовников не рассказывала?

– Нет.

– А он догадывался?

Она ответила не сразу, рассуждая вслух:

– По-моему, если двое знают друг друга достаточно хорошо, они всегда почувствуют, когда появляются секреты. Они могут этого не показывать и всех подробностей тоже могут не знать, но они в курсе.

– Он знал обо мне? О нас с тобой?

– Не думаю.

– А про тебя и Келли? Знал?

Она в очередной раз задумалась.

– Может быть.

– То есть ты не уверена?

– Не уверена. Но мне кажется, что знал.

– Почему?

– Сложно сказать. По разговорам видно, по голосу. Однажды я подслушала, когда он говорил по телефону… Не знаю, обо мне или нет… но мне кажется, ему все было известно.

– Эбби, ты сказала, Келли не смог бы убить Эвана. Почему ты так думаешь?

– Ума не хватит.

– На убийство много ума не надо.

– Тогда духу не хватит.

– На вид хватает.

– Вот именно. На вид. Зверьков мучить его хватает. С людьми по-другому. Они могут и сдачи дать.

– Есть свидетель, говорит, Келли рассказал кому-то, что ты просила его убить Эвана.

В ее глазах отразился неподдельный ужас.

– Да ты что?! Я никогда… это ложь! Какой еще свидетель?

– Не знаю, не докладывали. Но Келли крепко взяли за жабры, улики, похоже, серьезные. Он запросто может повесить заказ убийства на тебя, когда будет колоться. Тогда убийство второй степени, срок меньше, либо хоть вышки избежит.

Эбби побледнела, не сильно, но все же заметно.

– Это ведь неправда!

– Многое будет зависеть от его адвоката. Пойдет он на сделку или нет.

Абигайль задышала чаще, прерывистее. Похоже, она хотела что-то произнести, но не могла собраться с силами.

– Скажи мне тогда, у кого хватило бы духу на убийство Эвана? – сбавил обороты Джастин.

– У тебя.

– А еще?

– У меня.

– Так ты делу не поможешь.

– У Хармона-старшего.

– Отец Эвана? Думаешь, это он?

– Нет. Но мог бы. Если бы понадобилось. Ты же не спрашиваешь, кто это сделал. Ты спрашиваешь, у кого хватило бы духу.

И тут Джастин вдруг вспомнил о зажатой в кулаке бумажке. Развернул. Записка от Майка Хавершема, которому удалось раздобыть нужную информацию. Эллис Сент-Джон брал машину напрокат в четверг днем – в этот же день он исчез, а ночью убили Эвана Хармона. Марку машины (синий «мустанг-кабриолет») и номер Хавершем тоже выяснил. Джастин решил, что Майку непременно нужно будет сказать спасибо – когда Холден куда-нибудь исчезнет.