Текст книги "Тихоня с искорками в глазах (СИ)"

Автор книги: Раиса Николаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Что? – словно проснувшись спросила Элида.

– Я говорю, какая ты сегодня Катенька нарядная. Праздник какой, что ли?

– Э-э-э, – Элида посмотрела на свой, странный наряд, на туфли с облупленной краской на носках, и подумала: «В чем же обычно ходила Катя, если эти вещи считаются нарядными?» – Да я… – замялась она, и тут слова полетели из ее горла, не подчиняясь Элиде. – Праздную победу вашей внучки в соревновании, – ядовито сказала она. – Чем не праздник? – Благодушие и доброжелательность мигом слетели с вахтерши.

– Ирочка победила честно! – яростно защищая внучку сказала она. – Ира мне рассказывала, что ты хоть и больше изложниц с песком сформовала, но работала настолько плохо, что все детали вышли бракованными и их не засчитали!

– Мели Емеля – твоя неделя, – с презрением бросила Катя, понимая, что спорить с бабкой своей обидчицы – это курам на смех, вот если бы ей попалась Ирина Звягинцева… пальцы Элиды сжались в кулаки, тело напряглось, и ей так захотелось избить эту дрянь, избить жестоко, прилюдно.

Ч. 1 Гл. 3

Глава 3

В эту секунду Элида сразу же вспомнила свое желание отомстить служанке… вспомнила и вдруг подумала, что ситуация вроде бы похожая, но в тоже время что-то было совсем по-другому. Она сдала бутылки, купила два бублика посыпанных маком – свое самое любимое лакомство, и сев на ближайшую скамейку в сквере, стала рассматривать людей, пытаясь свыкнуться с мыслью, что теперь она тут будет жить. Элида смотрела, смотрела и с каждой минутой чувствовала, что ей здесь ужасно нравится! Нравилась гладкая дорога, нравились ровные тротуары, нравились прохожие… особенно прохожие… особенно девушки. Никаких потупленных скромных взглядов, никаких походок семенящими мелкими шажками. Вот это да! Элида в воспоминаниях Кати, как-то этого не почувствовала (очевидно подобное для нее было в порядке вещей), на Элиду же такая свобода произвела неизгладимое впечатление. Почему-то стало радостно на душе, это чувство заглушило боль Кати, от той несправедливости, что с ней случилась, а еще Элида ясно ощутила разницу в своем желании отдубасить служанку, что ЛИЧНО налила ей в суп снадобье и вдобавок плюнула в него и Ириной Звягинцевой, которую объявили победительницей, быть может даже без ее ведома. А что? Пришел парторг и сказал, что Следчакова не может быть победителем, поскольку передовик, чья фотография будет висеть на Доске почета, не только своей работой должен показывать пример, но и всей своей жизнью, всеми своими моральными качествами… мысленно произнося эти слова Элида была потрясена, откуда они у нее только берутся? Катя никогда так не разговаривала, и всегда презирала ораторов, говорящих пафосным, патетическим тоном. Элида вдруг хихикнула, вспомнив, что она с герцогом пыталась говорить в таком же тоне, разумеется, выбирая совсем другие слова и выражения, наверно, в минуты волнений у нее сама собой проскакивает такая особенность выражать свои мысли подобным тоном. Так или иначе, но ее соперница такая же жертва обстоятельств и, если кому надо дать в морду – так это парторгу. Вот кто виновен во всей этой ситуации! Элида представила, как она подходит к мужчине и со всей силы бьет ему кулаком в глаз. Увиденная картина ее успокоила, тем более, что Элида понимала, что никогда подобного не сделает. Катя бы могла, а она – нет. Чем больше она думала о Кате, тем отчетливее понимала, насколько они с ней думают по-разному. Например, эта страшная история, что с ней случилась в шестнадцатилетнем возрасте. Элиде как раз шестнадцать с половиной, и она могла реально оценить поступки Кати, с тем, поступила бы сама Элида.

Во-первых, она никогда и ни за что не пошла бы в комнату к мужчинам, хоть днем, хоть вечером, хоть с подругой, хоть без подруги. Насколько она понимала Катю, та согласилась на это, чтобы ее считали «своим парнем», что ли. Хотела быть своей в их компании… Элида скривилась. Чего, чего, а быть своей в компании мужчин, она бы точно не хотела. О самогоне, что пила Катя и говорить нечего. Элида бы никогда добровольно не прикоснулась к спиртному, мама ей твердо внушила, что пока женщина не родит первого ребенка, она не должна пить алкоголь, не должна принимать зелья, позволяющие усиливать магические способности… и есть мясо версов – иначе ребенок родится обросшим волосам, как дикие люди. Все это Элида свято соблюдала, и теперь отчаянно жалела Катю, с которой именно из-за алкоголя и случилась эта страшная история.

Но больше всего Элида осуждала Катю, за то, как та поступила потом. Нет, то, что, Катя взяла нож и пошла наказывать обидчиков – это было как раз понятно, а вот то, что в результате своих действий пострадавшей осталась одна только Катя, вызывало в Элиде гнев и злость. Катя фактически пострадала дважды… нет, даже трижды. Сначала над ней надругались, потом опозорили, а потом отправили в колонию, Обидчики же отделались царапинами, и им больше вообще ничего не было, поскольку надругательство нельзя было доказать, только их слово было против слова Кати (к тому же она добровольно пошла к ним в комнату, хотя это строго-настрого запрещалось правилами проживания в общежитии). «Эх, если бы Катя обладала магическими способностями, – с горечью подумала Элида. – Приложил руки к магическому кристаллу и сразу известно кто насильник! Жаль, что в этом мире это невозможно, – с сожалением подумала Элида и стала размышлять о том, как бы она поступила на месте (не дай такому случится, Пресветлая) Кати. Понятно, что, Катя мстила не столько за то, что случилось, а больше за то, что ее с подругой еще и опозорили, при этом. И как надо было поступить, чтобы обидчики были наказаны, или хотя бы заткнуть им рты? Как Элида не рассуждала, Катя, все равно оказывалась пострадавшей. Единственно можно было пригрозить вызвать этих парней на общественный суд и все рассказать прилюдно. Она ясно представила, такой суд, сначала у нее от ужаса пошли мурашки, а потом накатила какая-то отчаянная храбрость, какое-то состояние бесшабашного транса, сравнимое с состоянием берсерка в момент боя. Почему у Элиды возникло такое сравнение она и сама не знала, но чувствовала – так оно и есть. – Да, – думала она. – Это бы подействовало. Они бы рты позакрывали или держали бы ответ перед всеми. Бедная Катя! – с жалостью думала Элида. – Ей не с кем было посоветоваться, не у кого просить помощи… совсем, как у меня», – неожиданно закончила она свою мысль.

Элида встряхнула головой, и снова посмотрела вокруг, на сердце снова потеплело.

– Нет, Катя, – шепотом сказала она. – Месть – это путь в никуда. А я хочу жить, пусть даже и твоей жизнью. И буду! – твердо добавила она. – Прошлое пусть остается в прошлом. А будущее будет прекрасным, я в это верю… тьфу, – рассердилась на себя Элида, – снова я заговорила этим отвратительным тоном! Это все из-за мамы. Она так со мной всегда разговаривает! – Элида вспомнила, как ненавидела этот матушкин тон, а вот поди ж ты! Сама стала так разговаривать. – Так, – решительно сказала она самой себе. – Хватит ныть. Надо погулять по городу, мне столько всего еще надо увидеть. Трамвай, поезд, машины… – Элида вспомнила несущихся и бибикающих железных монстров, но Катя их не боялась, значит, и она не будет. И Элида двинулась в сторону дороги, шум от которой долетал и до этого тихого места. Когда она увидела площадь и вереницу машин ее уверенности поубавилось, поэтому выбрав укромный уголок она долго наблюдала за людьми. Смотрела как они переходят дорогу, руководствуясь жезлом регулировщика, Элида помнила, что, Катя презирала эти правила, перебегая дорогу, где ей вздумается. Элиде такая смелость показалась глупой, она предпочитала придерживаться правил.

До вечера она бродила по городу, смотрела, как зажигаются огни, как зажигается свет в окнах, потом вспомнив, что завтра надо рано вставать быстро вернулась в общежитие. Вернулась и на нее тут же с бранью и криками обрушились соседки. Элида совсем забыла о развешенных в ванной постиранных вещах, а поскольку в этот день была не ее очередь стирать, то свое платье она нашла скомканным в углу. Две женщины плечом к плечу стояли перед нею, готовые дать отпор, когда Элида бросится на них, а в том, что это произойдет никто не сомневался. Вот только они ошиблись. Хоть Элиде и было обидно за напрасно потраченный труд, однако, она понимала, что была не права, и быстро забрав платье и полотенце ушла в свою комнату. К счастью вещи почти высохли и не сильно испачкались. Она набрала в кружку воды и принесла ее в комнату. Несколько пассов руками и пар от кипящей воды быстро очистил места загрязнений, потом еще немного магии и выглаженное платье уже лежало на спинке стула.

Разбудил ее вой заводского гудка. Она помнила, что так и должно быть, поэтому не испугалась этого заунывного звука. В коридоре захлопали двери, все спешили побыстрее в туалет и умыться. Элида вспомнила, что, Катя всегда успевала одной из первых. Быстрая, ловкая, она просто не могла ничего делать медленно и неспешно. Элида вдруг подумала, что, Катя с таким характером, столько бы натерпелась от ее матушки, которая считала, что только слуги должны быть быстры и расторопны, леди из высшего общества должна двигаться медленно, грациозно и с чувством собственного достоинства. Каждое движение, каждый поворот головы, даже движения губ, глаз, должны быть отточены до филигранности. Элиде до филигранности было очень далеко, поэтому матушкины замечания преследовали ее постоянно.

Элида волнуясь прошла в раздевалку, это был ее первый рабочий день. Она очень надеялась, что тело Кати помнит, как надо работать, поскольку сама Элида… да что там говорить. Одежда, в которую надо было переодеваться, ей не понравилась. Грубые ботинки с металлическими носкам, мешковатые штаны, спецовка, косынка на голову и рукавицы – таков был ее наряд. Но выбора не было. На нее нахлынул страх, что она не справится, что у нее ничего не получится, и за это ее выгонят и с работы, и из общежития. С такими мыслями она подошла к своему рабочему месту. Подошла и поморщилась. Сажа, горелый песок, машинное масло. Воровато оглянувшись, быстро крутанула небольшой смерч и аккуратно прошлась им по всем поверхностям, сместив кучу мусора подальше от своего места. Конвейерная лента дернулась и к ней приползла первая форма. Элида в панике смотрела на нее, не представляя, что с ней делать, потом догадалась забить собственное сознания как можно дальше и полностью погрузится в воспоминания Кати. Руки заработали уверенно и быстро, пальцы помнили каждое движение, теперь главным было не выпускать собственное сознание.

Она доработала до обеда. В столовой разрешалось брать обеды в долг, тем более, что сегодня была получка. Элида подозрительно посмотрела на странный суп, вспомнив, что он называется борщ, выбора не было, а есть хотелось страшно, и она заработала ложкой.

Элида долго думала, как ей себя вести в отношении тех людей, которых Катя считала предателями. Думала-думала, но вот не было в ее душе ненависти к ним. Она помнила Катину боль, помнила, какой гнев, какую обиду она ощущала, но сама Элида не испытывала ничего подобного. Быть может если бы она, как Катя надрывалась изо всех сил, не обращая внимания на травмированный палец (Элида помнила, как три дня назад кончики пальцев придавило чугунным люком, грубые рукавицы смягчили удар, но два ногтя почернели. Катю такие мелочи вообще не беспокоили, хотя дергающая боль ощущалась уже постоянно. Элида могла вылечить пальцы мигом, но решила пока этого не делать, посчитав это тайным оружием и дополнительным упреком своим обидчикам. Так и случилось. Вместо двух сменных норм, Элида едва сделала полторы, после смены к ней подошел парторг и не скрывая презрения тихо сказал.

– Решила объявить всем бойкот? Решила работать спустя рукава, чтобы показать всем как тебя обидели? Хочу напомнить тебе, что, когда тебя принимали на работу весь коллектив и я в том числе поручились за тебя, а иначе… – он не успел договорить, поскольку Элида сдернула с руки рукавицу и сунула ему под нос пораненные пальцы.

– А это ты видел? – Элида помнила в каких выражениях Катя обычно изливала свой гнев, но такие слова она просто не могла произнести. Парторг глянул на руку, нахмурился.

– Чего же ты молчала?!

– Не люблю жаловаться, – буркнула Элида, а внутри все ликовало от радости. Мужчине явно стало не по себе.

– Быстро отправляйся к фельдшеру, – только и сказал он, оставив ее в покое. Жаль, что радость Элиды длилась не долго. Ей вдруг стало так противно на душе от своего… приспособленчества что ли? Катя была настолько прямой открытой и искренней, а вот за собой таких черт Элида не обнаружила. Неужели она лживая, хитрая и изворотливая дрянь? Ответа не было.

Впрочем, шанс проверить себя на степень «паршивости» представился Элиде уже вечером. Получив законную получку, она торопливо бежала к общежитию, перебирая в уме на что нужно потратить эти деньги. «До аванса две недели, – думала она, – надо отложить на еду, потом заплатить за общежитие… сколько осталось? – Элида до сих пор не могла прийти в себя от изумления, что, Катя умела не только складывать и отнимать числа, но она могла также умножать и делить – и это все в уме! Женщин в мире Элиды учили только складывать и отнимать, все другие сложные математические действия приходилось доверять мужчинам. Как-то Элида спросила мать о том, почему женщин не учат считать, как мужчин, на что мама уверенно ответила, что у женщин ум устроен особым образом, что такие знания для женщин просто недоступны. Элиду, хоть и огорчили, но вполне убедили эти слова, и она больше не лезла с глупыми вопросами, но теперь она поняла, что ее жестоко обманули. Ум женщины был ничуть не хуже ума мужчины, и женщины также могли не только складывать и отнимать, но и умножать, делить, а также высчитывать проценты, объёмы, площадь и все это в уме!

Элида с наслаждением пользовалась знаниями Кати, быстро перебирая в уме необходимые покупки, которые она могла себе позволить. – Надо купить что-то из одежды. Хорошо бы платье… и еще беленькие носочки, – думала она с завистью поглядывая на девушек в таких вот носочках. – Хорошо бы шарфик, – тут же добавила она, заметив красивый шарфик на одной из девушек, – ой, и сумочку! Вот такую, – Элида прям замерла перед витриной магазина, в которой стояла дамская сумочка, но увидев сколько та стоит, Элида уныло поплелась дальше, она хотела оставить немного денег и пойти в кино, и своими глазами увидеть то, чем так восхищалась Катя. А еще она хотела покататься на трамвае и попробовать конфеты… – Конфеты! – Вспомнив о конфетах Элида вспомнила и о детском доме, и о том, что с каждой получки Катя привозила подарки детям. Сердце Элиды сжалось увы не от жалости, а от жадности. Ей столько хотелось всего купить для себя, и каждая потерянная копейка, лишала ее массы всего необходимого… Она задумалась, выбор был непростой. Тяжело вздохнув, Элида направилась к магазину игрушек. Вскоре она уже ничуть не жалела о своем поступке, полностью захваченная рассматриванием и выбором игрушек. В первую очередь ее заинтересовали куклы. Она брала в руки ту одну, то другую и каждый раз разочарованно возвращала на полку. У кукол была целлулоидная голова и плечи, которые крепились к тряпочному, набитому ватой, телу. Элида вспоминала своих роскошных кукол, хоть ими надо было играть очень осторожно, поскольку они были фарфоровыми и легко разбивались при падении, зато какие у них были наряды! Эти же куклы, были одеты очень скромно. Она вертела одну из игрушек в руках, когда услышала за спиной, несколько заплетающийся женский голос:

– Вот так вот и рождается неравенство между мужчинами и женщинами, – Элида обернулась и увидела женщину средних лет, неряшливо одетую в хорошую и дорогую одежду. Это выражалось в юбке, перекрученной настолько, что боковой шов был спереди, в блузке, в которой пуговицы были застегнуты не несоответствующие им петельки, на шляпку, буквально нахлобученную на не расчёсанные волосы, от женщины воняло спиртным и этот запах дешевого алкоголя Элида узнала бы где угодно. Элида мысленно поморщилась, но как хорошо воспитанная девушка демонстрировать этого не стала.

– Простите, что? – вежливо спросила она.

– Я говорю, что вот такими подарками, – кивнула она на куклу, что Элида держала в руках, – и воспитывается в девочках убеждение, что единственное предназначение женщины – это быть женой и матерью! – с горькими нотками в голосе, сказала женщина.

– Но… но как же иначе? – поразилась Элида (которую воспитывали именно так). – Это же очень важно, выйти замуж за достойного человека, родить и воспитывать детей…

– Ха-ха-ха! – пьяно рассмеялась дама. – Выйти замуж за жирного индюка и слушать его оскорбления, когда он нажрется, как свинья, или, наоборот, выйти замуж за желчного зануду и слушать его язвительные замечания, каждый раз, когда у него будет несварение желудка – нет уж увольте! Женщина рождена быть свободной и такой должна оставаться! Она не должна подчиняться никому, кроме своих устремлений и желаний.

– Желаний и устремлений? – переспросила страшно заинтересованная Элида. Слова этой женщины были для нее откровением, она слушала их и не могла наслушаться.

– Знаешь, что для женщины главное?

– Что? – с придыханием спросила Элида.

– Самореализация! Самое главное найти свой путь и идти по нему. Женщины могут все. Могут быть учеными, инженерами, архитекторами, могут быть летчиками и командовать армиями.

– Армиями? – не поверила Элида.

– Ты же слышала о Жанне Д’Арк?

– Нет, – со вздохом призналась Элида.

– Она командовала армией! Так это было еще в средние века, а теперь Революция раскрепостила женщину, дала ей свободу! Ты можешь стать кем захочешь, но для этого нужно…

– Что нужно? – быстро спросила Элида.

– Учиться! Что же еще. Ты еще молодая. Ты замужем?

– Нет, – потрясла головой Элида.

– Вот и хорошо. Муж, мужчина постарается заковать тебя в цепи домашнего быта. Мещанство – вот их цель.

– Мещанство? – переспросила Элида не слишком понятное слово.

– Ну, там салфеточки, вазочки, обязательно фикус в кадке. У тебя есть фикус? – подозрительно спросила дама.

– Нет, я живу в заводском общежитии.

– Вот это правильно. Мещанство – самое отвратительное, что может быть! – авторитетно заявила женщина. – Когда начинаешь думать о тряпках – забываешь главное: ты родилась чтобы сделать что-то невероятное в жизни… – в этот момент женщину позвали и она, по-дружески хлопнув Элиду по плечу быстро, чуть пошатываясь, ушла. А Элида еще какое-то время стояла у полок с куклами, в восторге думая о том, что перед ней открывается такая прекрасная жизнь. Она не стала покупать кукол. Купила краски, карандаши и несколько альбомов. Радость детей была настолько искренней, что Элиде стало стыдно за свои сомнения. «Ничего, – сказала она самой себе, – как-нибудь выкручусь, у Кати же получалось и у меня получится».

Ч. 1 Гл. 4

Глава 4

Ночью она долго не могла уснуть. Сначала эйфория и просто сумасшедшие мечты не давали ей это сделать, а потом огорчение на саму себя, за то, что она дура, идиотка, и вообще какая-то не такая.

Началось все с того, что Элида вдруг ясно осознала, что не хочет быть ни летчиком, ни врачом, ни инженером, ни архитектором, ни командовать армией – короче говоря ничего из всех тех возможностей, что перед ней нарисовала та незнакомая женщина Элиде, были не интересны. Вот не интересны и все тут!

«Да что же это такое! – ругала она саму себя. – И это мне не так и это… что же мне нужно?», – чуть ли не вслух простонала она, и вдруг совершенно отчетливо поняла: она хотела, чтобы ее любил сильный мужчина, причем так любил, чтобы рядом с ним она чувствовала, что там, где он – там ее дом, ее укрытие, ее убежище, ее покой и счастье. Элида хорошо понимала и чувствовала разницу между физической силой и духовной, так вот ей не нужен был могучий силач – духовная сила была многократно важнее. Человек ею обладающий имеет необычную ауру. Элида, при желании, могла считывать ауры окружающих ее людей. Так вот такую ауру, которой должен был бы обладать мужчина, о любви которого она бы мечтала, она видела только один раз… у своего мужа. Да, лорд Лоут обладал такой необычной аурой, что ему не надо было ни применять силу, ни сыпать угрозы, люди сразу признавали его превосходство, не пытаясь соперничать с ним. Собственно, поэтому Элида и не хотела выходить за его замуж. Увидев герцога впервые, она поняла какой блеклой, серой тенью она будет на фоне такого мужчины. Ее гордость, ее чувство собственного достоинства встали на дыбы. Но что значит сопротивление шестнадцатилетней девушки для властной матери, которая мигом ухватилась за это предложение, а потом еще своим чарующим голосом, в самых изысканных выражениях торговалась за каждую копейку приданного, что оставил Элиде отец, уменьшив его количество чуть ли не на треть.

«Ну не встречу я другого мужчину с такой аурой, как у Лоута – так и что? – неожиданно подумала она. – Зачем мне вообще муж? Та женщина в магазине говорила, что быть свободной лучше во много раз. А кем мне быть я решу позже. Надо немного осмотреться, подумать… А что, если меня снова вернет назад в мой мир? – вдруг похолодела она. – Меня непонятно почему забросило сюда, в тело Кати, вдруг по какой-то причине я вернусь назад? – только она об этом подумала, как тут же пришло решение, что ей делать дальше. – Останусь я тут или нет, – сказала она самой себе, – но я должна знать, как изготавливают стекло и зеркала, как делают пружины в диванах (ей очень понравилось сидеть на пружинящих диванах, она помнила, как неудобно сидеть на диванах в ее мире набитых… чем только их не набивали и соломой, и ватой, и стружкой. Пружины – вот что надо на самом деле!»

На следующий же день после работы она отправилась в библиотеку. Тут ее ожидали две новости плохая и хорошая. Первая заключалась в том, что ей один раз надо было прочитать любой текст, увидеть любой рисунок или схему, чтобы запомнить каждое слово, каждую линию, плохая – слова-то и рисунки она запоминала, вот только не понимала ни смысла, ни значений. Молекулы, атомы… Элида с ужасом узнала, что все окружающее и она сама состоит из этих самых невидимых частиц, а еще оказалось, что по ней и по любому существу в этом мире (у нее возникло подозрение, что не только в этом, но и в ее родном мире тоже), ползают миллиарды невидимых злостных существ: микробы, вирусы, бактерии и именно они вызывают все страшные болезни. Элида едва удержалась, чтобы не бросится в туалет и начать смывать с себя всю эту дрянь. Но потом она стала читать, как ученые узнали о существовании того, чего не видели, и Элида пришла в восторг. Линзы! И снова речь шла о стекле.

«Кровь из носа, но я должна узнать, как делать стекло!», поклялась она самой себе, не подозревая, что удача уже бежит ей на встречу. На работе была организована экскурсия на один из старейших заводов, где раньше делали стеклянную посуду и утварь, обеспечивая ею аристократические семейства элиты государства, а сейчас готовились к выпуску самой востребованной продукции – лампочек со спиралью накаливания внутри. Элида ночь не спала перед экскурсией, хорошо, что для восстановления сил, ей всего лишь надо было задействовать магический резерв, который легко восполнялся едой.

Такого дотошного экскурсанта, как Элида давно не встречалось старенькой женщине-экскурсоводу. Элида хотела знать все до самых мелочей, вызывая недовольство всей основной группы, которая желала, как можно быстрее увидеть выставочный зал и полюбоваться самыми ценными изделиями мастеров, а еще после экскурсии разрешалось купить какие-нибудь предметы, и большая часть группы жаждала приобрести стеклянную колбу, для керосиновой лампы, которую не так легко было достать. Перебои со светом случались постоянно, то из-за сильного ветра обрывались провода, то короткое замыкание в розетке. Свечи стоили дорого, да и были не удобны, постоянно задумались. Керосиновая лампа была самым лучшим выходом… Керосиновая лампа Элиде тоже была нужна, но опять же стекло играло в ней самую важную роль.

Из этой экскурсии Элида выяснила главное: самым основным в производстве стекла был кварцевый песок… который (она не сомневалась) можно найти и в ее мире… или нельзя? Узнать об этом Элида никак не могла, поскольку до этого времени кварц ее совершенно не интересовал.

Керосин для ламп делали из нефти, путем перегонки, Элида гордилась собой, поскольку теперь понимала, что перегонка означает нагрев и разделение нефти на фракции (произнося это новое, даже для Кати слово, Элида вообще раздувалась от гордости), в зависимости от того при какой температуре та или другая составляющая нефти становилась летучей.

Элида думала о нефти и грустнела с каждой минутой, вот ничего она не помнила о нефти или чем-то подобном, ничего. Магические светильники стоили бешенных денег, простые люди использовали лучину или свечи – это Элида знала точно. «Ладно, – успокоила она себя, – не стоит расстраиваться, может я и не вернусь, может тут останусь навсегда, и все же что-то Элиде подсказывало, что лучше постараться узнать, как можно больше о тех вещах, что могли бы ей пригодится и там, и которых «там» не было.

Канализация – вот чем Элида восхищалась безмерно! Она без содрогания не могла вспоминать ту комнатку, где в углублении стоял большой чан, куда сливалось все содержимое горшков обитателей замка и другие жидкие отходы. Этот бак ежедневно вывозили на подводе, выливая содержимое за пределами замка. Когда везли этот чан вонь стояла такая, что приходилось закрывать окна. А тут – красота! Но как эту красоту забрать в свой мир?

Все упиралось в насосы. Можно было и бак с водой установить на крыше, и трубы проложить, но как это бак наполнять? Элида стала читать о насосах, все что могла найти. И снова, она запоминала, но не понимала, нужны были более глубокие знания.

Элида понимала, что, Катя красива, ее портили только выбитые два передних зуба, впрочем, один раз они ей очень помогли. Элида записалась в школу рабочей молодежи. Был конец года, ее принимали только снова в шестой класс, но Элида упросила проверить ее знания и закончить седьмой, вместе с остальными учащимися. Она так старалась, что диктант написала без единой ошибки, к тому же почти каллиграфическим почерком. В ней заподозрили «недобитую буржуйку» учившуюся, в какой-нибудь гимназии или Смольном институте благородных девиц, вот тут-то и помогла ее «фирменная» улыбка. Преподаватель устыдился своих подозрений и Элиде разрешили доучиваться этот год с седьмым классом вечерней школы.

Она зубами вгрызалась в учебу, стараясь усвоить и понять все, что давали учителя. Такое рвение в учебе умиляло всех и ей дружно прочили Рабфак. Элида сразу разделила все предметы на нужные и ненужные, математика, физика, химия нужные, по всем остальным ей нужны были только положительные оценки, чтобы продолжать учебу. Она справедливо гордилась своими успехам, и все увереннее смотрела в будущее, пока однажды ночью, когда она крепко уснула, она почувствовала дикую боль и поняла, что ее сознание, или может быть душу пытаются вырвать из тела Кати. Элида что есть силы вцепилась в удаляющееся тело, всем своим существом пытаясь вновь слиться с нею. Ей это удалась, сила с которой ее тянули ослабла, а потом и вовсе исчезла. Она открыла глаза, облегченно вздохнула и сразу же услышала радостный голос отца:

– Элида, я нашел тебя!

– Папа? – Элида стала смотреть по сторонам, но отца нигде не было.

– Ты не можешь видеть меня, – успокоил он ее, – можешь только слышать. Видишь ли, я застрял в переходе между мирами, поскольку твоя мать не дает мне окончательно умереть в том мире, а без этого я не могу перейти в другой.

– Ты можешь ходить между мирами?! – поразилась Элида. – Ты Ходящий?

– Да, Элида. Я путешествую между Мирами.

– А я? Я тоже… Ходящая? – ахнула от восторга Элида. Но в голосе отца, когда он начал ей отвечать ни радости, ни восторга не было.

– С тобой, Элида все не так просто. Понимаешь, мое настоящее тело находится в том мире, где я родился, и, именно, в него, в это тело, я постоянно возвращаюсь, после каждой прожитой жизни в другом мире. Получается, что вы все трое родились от настоящего Гаррета Денеса, а он не мог ходить по Мирам, поэтому вероятность того, что его дети, то есть вы, унаследуете эту способность, была ничтожно мала. Так и получилось. Ни у Эрреда, ни у Эннэт, такой способности нет. В отношении тебя… Возможно, я слишком долго пробыл в теле твоего отца, и моя настоящая сущность стала каким-то образом изменять его тело… Не знаю. Честно не знаю. Но я слышал о подобных случаях, и поэтому старался хоть как-то подготовить и тебя, и Эннэт, и Эрреда к тому, что однажды, вы сможете оказаться в другом Мире.

– Так надежда на то, что Эрред и Эннэт, тоже будут Ходящими по Мирам еще есть? – обрадовалась Элида.

– Нет. – твердо сказал отец. – Я потом точно выяснил, что у них нет этой способности. С тобой было непонятно. Я заметил несколько косвенных признаков того, что возможно ты унаследовала часть моего Дара.

– Я и унаследовала. У меня есть Дар! И когда он открылся – тебя рядом не было, – с обидой в голосе сказала Элида.

– Прости меня, – тихо сказал отец, – но ничего не могу сделать. Как только я умираю, хочу я этого или нет, но я вынужден уйти. Элида, – грустным голосом сказал он, – в том мире, где ты родилась мне досталось очень слабое тело, умирающего человека. Так бывает, когда ритуалом у кого-то отнимают магические способности. Гаррет Денес не помнил этого, но я потом догадался, что над ним провели этот ритуал в раннем детстве. Он выжил, но был слабым и хилым. Первый раз он умер, и я занял его тело, второй раз он умер недавно, вернее не совсем умер, твоя мать не дает ему умереть полностью.

– Мама очень любила тебя? Поэтому она так борется за твою жизнь? – дрогнувшим голосом спросила Элида.

– Кто? Твоя мама? – засмеялся отец, словно Элида сказала что-то очень смешное. – Нет, – посерьезнев ответил он. – Она глубоко презирала меня за физическую немощь, за отсутствие магических способностей, но терпела меня, поскольку все эти недостатки с лихвой компенсировало мое богатство.

– Почему же она так старается сохранить тебе жизнь?

– Тут все просто. Она ждет, когда твоему брату исполнится двадцать пять лет и он сможет вступить в наследство, минуя опекунский совет. – Элиде стало страшно от этих слов, потому что она поняла, насколько они правдивы.

– Пап, – жалобно сказала Элида. – Мама меня выдала замуж за герцога Энгора Лоута. Он меня совсем не любит. Он меня презирает и обижает. Он хотел стереть мне память о том, как жестоко со мной обращались в его доме, – горько и с некоторым наслаждением стала жаловаться Элида, которой впервые выпала возможность рассказать о своих бедах в доме мужа, кому-то, кто ей будет, наверняка, сочувствовать. – Зачем он на мне женился, если я ему даже не нравилась? Он богаче, нас, у него положение в обществе выше нашего, зачем я ему? – допытывалась Элида, надеясь, что отец разберется в этой ситуации, она лично ничего не понимала. – Его дядя, лорд Рэннет, так уговаривал меня принять предложение племянника, обещал золотые горы. Вот из-за его слов я и решила, что герцог хоть чуточку влюблен в меня, а оказалось, что его тоже принудили на мне жениться. Зачем? – восклицала Элида.