Текст книги "Нейропат"

Автор книги: Р. Скотт Бэккер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Сэм сердито уставилась на него. По щеке ее скатилась слеза.

– А что, если они правы? – спросила она.

– Кто прав?

– Если обвинения – это правда? – произнесла Сэм, поворачиваясь на каблуках.

– Сэм! – позвал Томас, устремляясь за ней. – Сэм, я не хо...

– Байбл? – недоверчиво крикнул кто-то. Агент Атта.

Сэм остановилась, резко развернувшись.

– Байбл! – проревела Атта у него за спиной. – Стоять, засранец!

Томас застыл как вкопанный.

– Руки вверх. Держать над головой...

Томас повиновался, слишком ошеломленный, чтобы что-либо чувствовать, не говоря уже думать.

– Теперь повернись, медленно.

– Шелли! – крикнула Сэм. – Он пришел помочь!

– Помочь? А вот мне так не кажется.

Услышав это, Томас повернулся, но слова протеста застыли у него на губах при виде пистолета агента Атты, наставленного на него. Красная точка плясала на его куртке на уровне груди. Его как жаром обдало. Ужас.

– Эт-то безумие, – хрипло прокаркал он.

– Боюсь, ваше профессиональное мнение тут ничегошеньки не значит, профессор. Вы переживаете кризис доверия.

– Шелли! – снова крикнула Сэм.

В темноте, как у любой крепкой женщины, вид у агента Атты был грозный и мужественный. Что-то в ее взгляде подсказало Томасу, что ей доставляет удовольствие целиться в него.

– Твой дружок профессор, – обратилась она к Сэм, – оказался не очень-то общительным. Похоже, что, пока утром мы допрашивали его в университете, наш главный подозреваемый дрых с похмелья у него дома. – Она на мгновение умолкла, чтобы все оценили важность ее слов. – Джерард сейчас там. Группа реагирования уже выехала.

Сэм осторожно двинулась навстречу своей начальнице, метнув в Томаса испытующий взгляд. Консультант министерства юстиции Дин Хини присел на уголок свободного стола сразу за агентом Аттой. Он улыбнулся, словно наблюдая за склокой членов семьи, которых презирал в равной степени.

– Спроси его, – сказала Атта своей подчиненной.

– Это правда? – неловко вымолвила Сэм, вид у нее был одновременно ошарашенный и сокрушенный. Очень непрофессионально.

«Да она в меня влюбилась», – совсем не к месту подумал Томас.

– Да, – сказал он.

А может, это случилось раньше.

– Вот почему утром вы первым делом бросились домой.

– Я хотел вам сказать, просто...

В мгновение ока поведение Сэм стало жестким и циничным – профессиональным. Почему-то это расстроило Томаса почти так же, как наставленный на него пистолет.

– Хотел? – спросила она. – Так чего ж не сказал?

«Куда ты подевалась, Сэм?»

– Не знаю, но...

– Так этот тип преподаватель психологии? – фыркнул Дин Хини из-за спины агента Атты. – Напомните мне, чтобы я не отдавал своих детей в Колумбийский университет.

Пистолет, обвинения в его адрес, Сэм – Томас почувствовал приближение сердечного приступа.

– Нейл был моим лучшим другом восемнадцать лет, – пылко произнес он. – Восемнадцать лет! Чего же вы от меня ждали?

– Правильного решения, – сказала агент Атта.

– Значит, сдавать друзей федералам это всегда правильно? И вы еще толкуете о каком-то чертовом кризисе доверия? Нет. Я должен знать наверняка.

Агент Атта достала наручники.

– Скажите честно, агент Атта, – быстро произнес Томас – Если бы федералы гнались за кем-то, кого вы любите, неужели бы вы сразу же выложили им все начистоту?

Похоже, вопрос застал ее врасплох. Атта нервно взглянула на Сэм.

– Осторожно, – предупредил Хини. – Это может быть какая-нибудь заморочная ловушка. Они мастаки.

– Твое мнение, Саманта? – спросила Атта.

Внезапный безрассудный страх, что агент Атта вот-вот прикончит его, охватил Томаса.

«Пистолет, пистолет, настоящий пистолет!» – панически пронеслось у него в голове.

– Думаю, он нам пригодится, – поспешно ответила Сэм. – Он понимает действия Кэссиди, Шелли. И считает, что знает, зачем все это. Он может дать нам мотив – настоящий мотив.

– Мотив?

– Лучше, чем все эти шуты из Центра. [29]29
  Национальный центр по исследованию тяжких преступлений.


[Закрыть] Намного лучше.

Большие шоколадно-карие глаза Атты на мгновение задержались на Томасе.

– Говори, – приказала она.

– Это долгая история, – ответил Томас.

– Тогда поедешь со мной, – сказала Атта, засовывая в кобуру свой «глок».

Глава 06

17 августа, 19.01

Томас пришел в смятение, когда увидел перед своим домом столько автомобилей: две патрульные машины из Пикскилла, парочка машин без особых примет и черный фургон, по всей видимости принадлежавший группе реагирования. Яркие мигалки, как в комиксе, окрашивали стены дома в разные цвета. Инверсионные следы самолетов, протянувшиеся в небе, блекли, обращаясь в фиолетовые перистые облака, по мере того как ночь напрягала свою хватку. Они приехали незадолго до наступления темноты.

Шелли выехала на лужайку, затем отогнала машину на стоянку.

– Послушайте, профессор, вы еще далеко не в безопасности, – сказала она, внимательно глядя на Томаса. – Мы могли бы обвинить вас в том, что вы препятствовали следствию, укрывали беглеца, а может, даже были и соучастником. Вы слишком умны, чтобы думать, что мы тут же отправим вас за решетку, но сами видите, какой оборот принимают события. Все может случиться.

– Не беспокойтесь...

– Сначала дослушайте, – прервала его Атта. – И вот теперь вы взяли на себя ответственность за все ваши идиотские поступки, что в этом деле – большая редкость. Мне приходилось сталкиваться со столькими засранцами, что иногда я больше кажусь себе проктологом, чем оперативным сотрудником. Но вы не засранец... я вижу.

– Так вы мне верите?

Большую часть пути Томас вкратце излагал то, что уже рассказывал Сэм: о занятиях Скита в Принстоне, о споре... и, конечно, о Норе... Атта все время глядела на дорогу, только изредка бросая взгляд на Томаса – давая понять, что слушает. В противном случае он чувствовал бы себя так, словно отстаивал достоинства воды перед камнем.

– Думается мне, это самая правдоподобная интерпретация безумия, которую я слышала. Поймите меня правильно. Я считаю, что всякие там «семантические апокалипсисы» чушь, и не более. Но весь вопрос в том, верит ли в это Кэссиди.

– Вы могли бы стать хорошим психологом, агент Атта.

Атта от души улыбнулась.

– В моей компании мужчины частенько начинают дрожать, – язвительно произнесла она.

Толкнув дверцу плечом, она добавила:

– Ну а теперь поглядим, какой из вас детектив, профессор.

В ее поведении была некоторая снисходительность, но Томас решил, что Шелли Атта ему нравится. Она излучала уверенность, то есть именно то, в чем, учитывая все случившееся, он так отчаянно нуждался. Поэтому он даже не придал особого значения тому, что собирается помочь властям обыскать... собственный дом.

Мог ли его день стать еще более кошмарным?

– Томми! – услышал он чей-то крик, идя через лужайку.

Миа. Томас увидел, что тот стоит на крыльце, облокотившись на перила. Рипли и Фрэнки прижались к нему с обеих сторон; Рипли была уже достаточно высокой для того, чтобы стоять в той же позе, что и Миа, Фрэнки же только цеплялся за кованые железные прутья со смирением осужденного. Оба выглядели до смерти напуганными.

Проигнорировав сердитый оклик агента Атты, он рысцой припустил к ним, стараясь выглядеть не ошеломленным, а скорее послушным и кротким. То, что никто из них не вымолвил ни слова, заставило его сердце забиться чаще.

– Ну, и что же у нас на ужин? – запинаясь, спросил он.

– Тебя чего – заарестовали? – спросил Фрэнки, изумленно раскрыв глаза. Его лицо казалось немыслимо круглым в мерцающем свете мигалок – и беззащитным, таким беззащитным.

– Но он же не в наручниках, – сказала Рипли, по-сестрински журя брата, хотя интонации у нее были такие же вымученные, как у Томаса. – Я же говорила – наручники на него не наденут.

Словно в подтверждение этого Томас потрепал обоих за щеки. Он приложил все усилия, чтобы фыркнуть и усмехнуться.

– Волнительная сценка, правда? – спросил он, кивая через плечо. На Миа он старался не смотреть.

– У них пистолеты, – сказал Фрэнки.

– Но они ведь не будут стрелять в Бара? – выпалила Рицли.

– Они хорошие ребята, – объяснил Томас.

Он почувствовал, что его отцовский инстинкт сердито восстает против происходящего, что в нем свербит безотлагательная потребность защитить, отвлечь, приободрить. От отца требовалось быть каменной стеной, бастионом, ограждающим от вторжений извне, а он... он кормил своих детей какими-то побасенками и неуклюжими извинениями.

– Совсем как в кино... – сказал он.

– Значит, мы плохие? – спросила Рипли.

– Ничего подобного, – ответил Томас – Просто папа помогает им найти... нужное направление.

– Профессор! – прогремел в тихом вечернем воздухе голос агента Атты.

Фрэнки даже подпрыгнул.

– Послушайте, – сказал Томас, ласково поглаживая детей по щекам, – я скоро. А вы оба потерпите немножко. Не успеете оглянуться, как я вернусь, о'кей?

Но дети уставились на маячащую за отцом темную фигуру женщины.

– Почему она орет на тебя, папа? – тихо спросил Фрэнки.

Судя по глазам сына, он не без труда осилил первый из пугающих фактов. В их дом вломились, он перестал быть убежищем. Неужели нельзя как-то это прекратить?

Вместо ответа Томас посмотрел на Миа.

– Ты не против? Ну, хотя бы пока... – Он беспомощно махнул рукой на снующих вокруг людей.

Агент Атта нетерпеливо ждала за кустами, растущими возле крыльца.

– Всего и делов-то. – Миа понимающе подмигнул. – Пошли, ребята. Посмотрим, может, ваш дом уже показывают в «Новостях». Может, вы уже знаменитости!

Переступив порог, Томас был потрясен ощущением чужеродного вторжения. Незнакомые люди обшаривали дом, его закоулки. На кухне двое копов в форме, склонившись над стойкой, явно трепались о чем-то своем. Сэм, Джерард и Дин Хини выжидающе сгрудились в гостиной. За ними две женщины из группы реагирования внимательно разглядывали ковер.

– Ну как, Джерард? – спросила агент Атта.

Тот кисло посмотрел на Томаса.

– Все еще обыскиваем, – ответил он своему координатору, – но кроме детской порнухи на компьютере, – тут он снизошел до Томаса, пренебрежительно подмигнув ему, – думаю, ничего.

Томас усмехнулся своей самой ослепительной усмешкой из разряда «пошел ты!». И месяца не проходило без слухов о том, что какого-нибудь видного политического деятеля арестовали по обвинению в хранении детской порнографии. Либо это стало самой злободневной уликой для СМИ, либо разговоры о том, что некоторые «зубры» называли «политически мотивированной кибератакой», содержали зерно истины.

– Тогда зачем Кэссиди приехал сюда? – нахмурившись, спросила Сэм. – Ведь он понимал, что рано или поздно мы объявимся.

– А может, у него просто была охота пообщаться, – ответила Атта, обшаривая взглядом гостиную и глядя на всех с отвращением дизайнера по интерьерам. – Может, он... – Она повернулась к Томасу. – Вы сказали, что вырубились примерно в два тридцать ночи?

– Мне так кажется, – пожал плечами Томас.

– Выходит, часов пять он тут хозяйничал.

– Не мог ли он чего-нибудь сделать? – спросил Джерард. По выражению его лица было понятно: «С вами или с вашими детьми».

Томас почувствовал себя на грани обморока. Это был не его дом. Эти люди не охотились за его лучшим другом...

– Я хочу, чтобы вы прошлись по дому, профессор, – сказала Атта, – проверили, не пропало ли что... то есть все ли на месте. Какую бы игру ни затеял Кэссиди, похоже, он считает вас важным игроком. Джерард, Логан, помогите ему. Убедитесь, что он произведет тщательный осмотр.

– Ну и помойка, – сказал Джерард, когда они вошли в комнату, которая когда-то была логовом Норы. – Кстати, вот ваша копия ордера. – Он припечатал бумагу к груди Томаса.

Томас сверкнул на него глазами, пытаясь решить, была ли то искренняя враждебность или часть процедуры.

– Но здесь нет подписи, – сказал он, просмотрев документ.

– Завтра попросим нашу уборщицу расписаться.

Томас посмотрел на Сэм. Та только пожала плечами. «Сами виноваты», – прочитал он в ее глазах.

Томас вцепился в клочок бумаги так, словно он один мог помочь ему преодолеть испытание. Он стоял в одной из комнат своего дома, помогая совершенно посторонним людям выворачивать свою жизнь наизнанку. Почему-то сейчас комната казалась ему меньше, на потолке проступили грязные разводы. Паутина сталактитами свисала по углам. Ни на что не похожий стыд охватил его – он стыдился не столько того, что пришлось выставить напоказ свои маленькие секреты, сколько того, что увидел суть: его дом был одним из многих миллионов, чуть ли не раковиной, и разбросанные мелочи создавали всего лишь трогательную иллюзию индивидуальности.

«Просто еще одна обезьяна, – сказал бы Нейл, – спрятавшаяся в свою нору».

– Любите хоккей? – спросил Джерард, взглядом указывая на старую футболку «Брюинз», которую Томас прикрепил к стене.

– А вы – нет?

– За «Канадиенс».

– Что-то с ними в последнее время случилось.

– Просто они американцы, которые считают себя лучше американцев.

– По сравнению с кем? – фыркнул Томас – Американцы, которые...

– Знаете, я чуть было не пристрелил вашего пса, – прервал его Джерард, жестом указывая на Бара, растянувшегося на раскладушке.

Томас был почти уверен, что в жизни не встречал человека, из которого так и перло бы: «А мне насрать». Конечно, все это было исполнено значения, признак человека, озабоченного иерархиями превосходства. Классическая компенсация, описанная Фрейдом. Джерард так регулярно проявлял свою власть, потому что не был слишком уж уверен в ней.

– А зачем бы вам стрелять в моего пса? – спросил Томас.

– Слишком дружелюбный. Всегда не доверял слишком дружелюбным.

– Что, потерся о вашу ногу?

Рассмеялась одна Сэм:

– Большой пес, Джерард. Пришлось бы тебе несколько недель ходить в подгузниках.

Томас бросил на нее благодарный взгляд, затем сочувственно посмотрел на своего печального старого пса. Бар зевнул и затем, словно чтобы доказать правоту Сэм, перевернулся и выставил брюхо – и кое-что еще.

– Бар, – сказал Томас.

– Черт возьми, – восхищенно произнес Джерард. – Этот пес заслуживает собственного сайта в Интернете.

– Не обращайте внимания, – сказала Сэм, кивая в сторону напарника. – Что-нибудь заметили, профессор? Чего-нибудь не хватает?

– Ву-у-у! – ощерился Джерард. – Попробуй отними! Он явно считал себя большим весельчаком.

– Я даже не уверен в том, что правильно понимаю задачу, – признался Томас – А вы?

– Я больше вообще ни в чем не уверена, – ответила Сэм.

– Или как вам понравится это: www.canine.com? – не унимался Джерард. – Вникаешь, Логан? Ты только посмотри. Сколько ему лет в пересчете на человеческие?

– Ты что, крэком обкурился? – спросила Сэм, продолжая, однако, улыбаться. – Сколько нам лет в пересчете на собачьи? – обратилась она к Томасу.

И вдруг все трое, словно сквозь них пропустили один разряд, дружно расхохотались.

«Безумие, – мелькнуло в голове у Томаса. – Повседневная жизнь это безумие».

– Бар! – крикнул Томас – Ты отвлекаешь спецагента.

Словно, наконец, пристыженный их смехом, Бар заскулил и, вскочив с подстилки, покинул комнату.

Томас вытер навернувшиеся на глаза слезы.

– Полезно хорошенько прочистить трубы, – сказала как бы за него Сэм. – Особенно после такого дня.

– Замечательное животное, – сказал Джерард, тряся головой.

– За мной, – позвала Сэм, следом за Баром выходя из комнаты. – Продолжим поиски наугад.

Томас замешкался, чтобы в последний раз оглядеть комнату. Он не мог отделаться от странного головокружения, подобного запоздалой реакции на чуть не произошедшее на автостраде столкновение. Всплыло пьяное воспоминание: Нейл, исчезающий в дверном проеме. Не его друг Нейл, а тот Нейл, что маячил за кадром последнего порнофильма Синтии Повски. Нейл – тень. Нейл – нож.

«Выходит, он хозяйничал тут...»

Томас нашел агентов Логан и Джерарда у себя в кабинете. Сэм изучала плакат с огромным спутниковым снимком земного шара на дальней стене. Она улыбнулась, увидев его в обрамлении завитков и массивных континентальных участков суши, снятых с высоким разрешением.

– Космическая фигня? – спросила она.

Томас вдруг смутился – таким юношеским выглядел постер.

– Когда я был ребенком, – пояснил он, – я повесил его, чтобы закрыть грязное пятно на стене.

– Все равно красиво, – сказала Сэм так, словно понимала всю магию подобных фотографий.

– Сисек не хватает, – хмыкнул Джерард, прислонясь к стеллажу.

Несмотря на то что они недавно вместе смеялись, что-то в их беспечности больно укололо Томаса. Потом он понял: когда теряешь след, остаются разработанные поисковые модели, что мало отличается от систематических попыток выжать слепую удачу из безразличного мира. Для человеческого ума невелика разница – искать что-то неизвестное или ничего не искать.

Поэтому они действовали заведенным порядком. Как, впрочем, и он.

Томас подошел к дубовому столу, который они с Норой так старательно отчищали, наводя на него глянец летними вечерами. Казалось, все на своих местах. Стопка конспектов – наброски будущих лекций. Стикеры с ничего не значащими пометками. Он включил настольную лампу – зеленую, которую Нейл еще давно подарил ему на Рождество в колледже. И увидел нечто, от чего у него перехватило дыхание.

– Сэм, – произнес он одеревеневшими губами.

– Короток век собачий, – тут же откликнулась она торжествующе («Таки нашел!»).

– Сэм, – повторил Томас – Подойдите сюда.

Он указывал на настольную лампу.

– Что случилось?

– Этого здесь раньше не было.

– Шелли! – громко крикнула Сэм. – Подойди-ка сюда, взгляни!

Синим фломастером кто-то написал на стекле абажура слова, почти невидимые, когда свет был выключен: www.semanticapocalypse.com.

Нет, не кто-то. Нейл.

Томас с ужасом понял: сомневаться не приходится. Он был частью игры.

Он застыл как истукан, пока Сэм усаживалась за его стол и включала компьютер.

«Ты уже поимел Нору, – было единственное, что пришло ему в голову. – Так оставь, не трогай меня...»

Через несколько мгновений кабинет заполонили люди, и Томас непослушными все еще губами объяснил, как нашел сообщение. Атта и Джерард выгнали из кабинета набежавшую толпу – всех, кроме Дина Хини, – после чего позвонили какому-то Ламару.

– И скажи ему – пусть не болтает, – отчеканила Атта.

Джерард, сосредоточенно нахмурившись, кивнул.

– Есть! – крикнула Сэм.

Все сгрудились вокруг плоского экрана. Стоя за ними, Джерард бормотал что-то в телефонную трубку.

Черное окошко открылось в центре монитора. Нет, не совсем черное. Серые тени, движущиеся серые тени.

– Некачественная запись из Интернета, – сказала Сэм.

– Время? – спросила агент Атта.

– Установить невозможно.

Ноги в тяжелых башмаках пинают кого-то...

– Это рука? – спросил Дин Хини. – Кого-то убили?

Яркая вспышка, словно вокруг прокатили напольную лампу. Мгновенный снимок распростертого тела. Блеск крови? Затем...

– Твою мать, – пробормотала Атта.

Закончилось. Что бы ни хотел передать Нейл, трансляция закончилась.

Ответственный оперативный сотрудник Шелли Атта обратила на Томаса мрачный взгляд. «Твоя промашка», – читалось в нем.

– Минуточку, – сказала Сэм. – Снова начинается... Возможно, он прокручивал это весь день.

Она была права. Окно оставалось черным, но что-то изменилось в характере этой тьмы. Бледное, смазанное пятно недалеко от центра экрана, казалось, проявляет признаки жизни... Словно лицо утопленника всплывало из глуби черных вод. Затем картинка вдруг высветилась – но всей вероятности, что-то вырезали. Это был кусок из ток-шоу, нечто наподобие старого «Чарли Роуза», – мужественно красивый латиноамериканец средних лет в костюме сидел в освещении студийных прожекторов. Казалось, он слушает...

– Это он? – спросила Сэм.

– Zarba , – прошипела агент Атта.

Сначала Томас подумал, что она называет имя мужчины, но потом вспомнил, что zarba по-арабски значит «дерьмо».

– Кто это? – спросил Джерард.

Сэм большими глазами посмотрела на него.

– Это Питер Халаш. Ну, тот самый конгрессмен, который пропал два дня назад.

Томас слушал затаив дыхание.

– Точно, – сказал он.

Они с Норой даже голосовали за этого человека, когда тот баллотировался в мэрию, а они жили в Бруклине.

– Какого черта ты теперь замышляешь, Нейл? – вырвалось у него.

– Ничего хорошего, – помрачнев, сказала Атта. Она подняла руку и щелкнула пальцами. – Кто-нибудь. Дин?..

– Уже, – ответил тот, поднося к уху мобильник. – Прости, что установил у тебя «жучки», Джефф, но ты не поверишь, что я только что...

– Смотрите, – сказала Сэм. – Он что-то говорит.

– Звук! – воскликнула агент Атта. – Где у этой штуковины звук?

Томас опустился на четвереньки, залез под стол и весьма неделикатно наткнулся на голые колени Сэм. Он подключил компьютер к старому усилителю, который держал под столом. Прибавил громкости.

– ...что касается последствий так называемой «революции серых клеток», – гулко раздался в динамиках голос Халаша, – то, по моему личному мнению, это буря в стакане воды.

Томас немного приглушил звук. Сэм поблагодарила его быстрой нервной улыбкой, когда ему удалось выбраться из-под стола.

– Господь даровал каждому человеку свободную душу, – вещал между тем Халаш, – и именно эта свободная душа делает каждого человека – прошу прощения, Филис, я хотел сказать «личность», – именно эта свободная душа делает каждую личность ответственной за то, хорошо или плохо складывается ее судьба, и, что еще более важно, ответственной за свои преступления.

– Но конечно... – начал было женский голос, впрочем, тут же замолчавший.

Сценка застыла. Контрольное сообщение прекратилось, «окно» потемнело.

– Я видел это интервью, – сказал Хини, прикрывая мобильник рукой. – Кажется, это было весной, когда Халат отвечал по иску, поданному неврологами.

– Но он записал это, – произнес Томас, подумав о Синтии Повски. – Это – часть его аргументации.

Вдруг «окно» высветлилось, и они вновь увидели Халаша: на сей раз он сидел на полу какого-то помещения размерами с собачью конуру, голова его была перебинтована. Он баюкал на руках девочку со спутанными светлыми волосами. Его расхристанный костюм напоминал тот, что был на нем во время интервью. На девочке была клетчатая юбка и белые носочки – что-то вроде школьной формы. Она была чуть помладше Рипли. Оба со страхом глядели в камеру.

– Ламар получает изображение? – пролаяла Атта, обращаясь к Джерарду.

– На все сто, и звук тоже, – сказал Джерард, прижимая мобильник к уху. – Сейчас он снимает биометрические показатели девочки.

– Это безобразие! – злобно прорычал Халаш в камеру. – Безобразие!

Девочка начала ворковать – от этого звука у Томаса пробежали по всему телу мурашки. Это было все равно что наблюдать бредовый кошмар в подзорную трубу. Вдруг Томасу захотелось убежать – все равно куда, только бы подальше отсюда.

– Роберта Сойер, – сказал Джерард еле слышно, повторяя то, что говорили ему по телефону. – Знакомые зовут Бобби. Судя по отчету, пропала без вести в Западной Виргинии неделю назад.

– Наш парень раскручивается, – пробормотала Атта.

– Тс-с... – успокаивал Халаш девочку. – Ш-ш-ш...

Он прижался щекой к ее растрепанным локонам. Закрыл веки, и скупые слезы проступили из-под них. Потом веки дернулись, открылись, как у марионетки: казалось, глаза Халаша что-то ищут в темноте за камерой.

– Тихо, – шепнул он.

И впился зубами в щеку девочки, как в яблоко. Она издала пронзительный, нечеловеческий вопль.

– Есть же границы! – взвыл Халаш, продолжая вгрызаться в ее плоть. – Всему есть предел!

Девочка билась в его руках, как глубоководная рыба.

– Нет, конгрессмен, – произнес голос из океанских глубин. – Есть только цепочки и поведенческие реакции. Какая разница, поступают ли внешние импульсы от меня или от мира?

Халаш помотал головой, как собака, отрывающая мясо от кости.

– Божественные цепочки! – крикнул он, выплевывая сгусток крови. – А ты – извращенец! – Всхлипывая, он наклонился над бьющейся в судорогах девочкой. – Это не я! Меня сотворил Господь!

– Но ты чувствуешь. Это твой выбор.

Перемазанный в горячей крови Халаш, рыдая, положил девочку перед собой на цементный пол.

– По-жа-луй-ста! – шипящим голосом произнес он, начиная раздеваться. – По-жа-луй-ста!

– Тебе этого хочется. Страсть как хочется

Томас повернулся и вышел из комнаты.

– Но... но... – доносилось до него бормотание Халаша.

Томас зашел в ванную и посидел перед унитазом. Он уставился на пыльный ободок из поддельной меди, подумал о микробах.

– Нет! Еще, чуточку еще, пожалуйста... – разносилось по дому, и потом эти звуки, слишком человеческие... слишком человеческие, чтобы принадлежать животному.

Его так и не вырвало.

– Ох, как хорошо-о-о-о...

Томас не мог думать. Не мог чувствовать.

– Та-а-ак...

В кабинете, куда он вернулся, царила мертвая тишина.

Сэм начала тихонько всхлипывать.

– Дерьмо какое-то, – сказал Джерард.

Все четверо – Томас, Сэм, Джерард и Дин Хини, – не находя себе места, кружили по гостиной. Агент Атта была на кухне, говорила по мобильнику, успев прогнать набежавших местных и группу реагирования.

– Загипнотизировал он его, что ли? – спросил Джерард.

Томас медленно провел рукой по голове.

– Нет. Гипноз действует не так. Представление о всесильном гипнотизере и полностью подвластном ему человеке – выдумка.

Сердитое выражение мелькнуло на пухлом, но миловидном лице агента.

– Но я как-то раз сам видел в колледже...

– Это наполовину правда, наполовину чушь, – прервал его тяжело дышавший Томас – В ходе исследования было обнаружено, что многие участники на самом деле следуют указаниям гипнотизера, чтобы доставить удовольствие публике, а не ему.

Джерард покачал головой, явно не убежденный словами Томаса.

– Я знаю, что видел.

– Значит, ты идиот, – сказала Сэм. – Ты видел бинты?

– Я про колледж говорю, – ухмыльнулся Джерард.

– Так вы считаете, это какая-то мозговая операция, профессор? – спросил Дин Хини.

Томас почесал в затылке. Чем больше он старался отогнать видение, тем отчетливее оно ему представлялось.

– Скорее всего, да, – сказал он, чуть помолчав. – Своего рода хирургическое вмешательство, вероятно затронувшее переднюю часть поясной извилины и дорсолатеральный участок префронтальной коры... но для этого потребуется консультация невролога.

– Переднюю часть чего? – переспросил Джерард.

– Участок мозга, управляющий исполнительными функциями.

– Ну и ну.

– Поняли теперь? – спросила Сэм. – Он имеет в виду волю – части мозга, затрагивающие волю.

Томас чувствовал разлитый в воздухе яд – теперь они стали друг для друга всего лишь объектами.

– Спасибо, что просветили, агент Логан. А я-то уж решил, что он о передней части президента.

– Прости, Джер, – сказала Сэм с напускным раскаянием. – Я вовсе не хотела, чтобы это прозвучало снисходительно... Не хотела разговаривать с тобой свысока.

Все еще продолжая говорить по телефону, агент Атта медленно вышла из кухни.

– Поняла, поняла, поняла, – раздраженно зачастила она. – О'кей. Пока.

Захлопнув мобильник, она по очереди обвела взглядом всех присутствующих.

– Так. Я только что разговаривала с одним из самых дорогих пиджаков в Вашингтоне... – Произнеся это, она сурово взглянула на Томаса. – К вашему сведению, профессор, начиная с этого момента приказываю вам никому не рассказывать о том, что видели, понятно?

– Что вы имеете в виду? Почему?

– Национальная безопасность.

Томас моргнул. Забавно, какой завораживающий смысл приобретают некоторые слова. Отец Томаса всегда вслух ругался, стоило ему услышать хоть одну фразу из старой телепередачи. Во времена холодной войны, объяснял он, когда на кону стояла ни много ни мало судьба всего человечества, им не потребовалось и сотой доли того, что предположительно понадобится для войны с терроризмом.

«И всегда-то они – ревностные сторонники, – разглагольствовал он. – С таким же успехом можно было объявить войну браконьерству!»

– О! – ответил Томас – Я понимаю.

– Лично я не уверена, что вы...

– Нет, нет, понимаю, агент Атта. Нейл говорил, что работал на АНБ.

– Тогда понимаете. В данном случае мы имеем дело с очень засекреченным случаем.

– Полагаю, это важное оружие в нескончаемой войне против терроризма.

Атта хмуро посмотрела на него.

– Что-то вроде этого.

У нее сделался вид загнанного в угол человека, который вынужден прибегать к избитым рассуждениям, принимать за чистую монету слова, к которым никто уже не относился всерьез. Требовался какой-то упрямый фанатизм, чтобы действовать вопреки очевидному, решимость во что бы то ни стало добиться истины.

– Чушь, – ответил Томас. – Терроризм это фарс, и если бы правительство было действительно заинтересовано в том, чтобы помочь своим гражданам, вместо того чтобы манипулировать ими, то оно бы рвало и метало, оно напомнило бы людям, что статистически владение пистолетом представляет большую опасность, чем терроризм. Это что касается паралича власти. Незаконных подлых махинаций и проектов. Недостатка правовой ос...

– Это не то, что...

– Те, кто манипулирует вами, говорят вам только то, что вам необходимо знать! Не больше и не меньше!

Агент Атта подошла к Томасу вплотную и ткнула длинным ногтем ему в грудь.

– Не хотите со мной по-хорошему, профессор? А? Права я или нет, вы хоть представляете, какую веселую жизнь я могу вам устроить?

Томас уставился на нее, снедаемый недобрым предчувствием. Язвительное замечание Джерарда насчет детской порнографии показалось гораздо более обдуманным, чем раньше. Какая гадость.

– Там разгуливает сумасшедший, – произнес он, найдя в себе мужество скрыть дрожь в голосе, – похищая и убивая ни в чем не повинных людей...

– Вы, должно быть, говорите о Костоправе, – ответила агент Атта, – потому что, насколько известно людям, никакого Нейла Кэссиди не существует.

– Это безумие. Абсолютное бе...

– Ну, давайте, смелее, – сказала агент Атта, снова тыча его ногтем. – Протестируйте меня.

– Хватит, Шелли, – раздался голос Сэм где-то на периферии.

– Молчать! – прикрикнула Атта на свою подчиненную. – Заткни пасть, куколка.

Томас повернулся и широкими шагами направился к двери.

– Куда это вы собрались? – резко спросила Атта.

– К соседям, за детьми. – Томас помолчал, бросил на Сэм виноватый взгляд. – К вашему сведению, агент, надеюсь, вы все уберетесь отсюда до моего возвращения.

И хлопнул дверью.

В окно кухни Томас увидел свет фар.

Дети спали наверху, они даже вряд ли помнили, как он принес их от Миа. По правде говоря, и ему бы следовало спать, но почему-то он сидел за кухонным столом, уставившись на прохладные плитки, слушая гудение холодильника.

Он подошел к двери раньше, чем раздался робкий стук. На краткий, как биение пульса, миг он подумал, что это может быть Нейл, но слишком длинным и слишком болезненно-тяжелым выдался день – это было бы уже чересчур.

В каком-то оцепенении он рывком распахнул дверь и увидел Сэм, стоявшую на темном крыльце. Она устало взглянула на него. Ее волосы были какими-то поникшими.

– Безумный день, – сказала она, нервно улыбаясь.