Текст книги "Нейропат"
Автор книги: Р. Скотт Бэккер
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Сердце гулко забилось в груди у Томаса.
– Мне кажется, я знаю, Миа.
– Что знаешь?
Томас судорожно сглотнул и сказал на последнем дыхании:
– Мне кажется, я знаю, где он.
– Кто?
– Я знаю, где... Нейл.
Миа ухватился за спинку одного из своих древних стульев, словно чтобы не упасть.
– Ты кому-нибудь говорил?
Что-то в этом вопросе кольнуло Томаса.
– Нет. Пока нет.
– Господи! Господи Иисусе, Томми! Погоди минутку. Погоди. Каким же это образом Нейлу удалось сообщить тебе, где он?
Томас прижал руку ко лбу. И рассказал Миа о том, что понял, какая связь между ним и жертвами Нейла, о том, как обнаружил, что Синтия Повски была его студенткой.
– Все они, Миа... Нейл не просто охотится за полузнаменитостями, он охотится за полузнаменитостями, с которыми я случайно сталкивался.
– Но вот это уж лишено всякого смысла.
– Если только он все это время не охотился за мной.
Миа кивнул, но то ли понимающе, то ли просто чтобы подбодрить его, Томас так и не понял. Взгляд у него оставался скептическим.
– Так откуда ж ты взял, что знаешь, где он?
– Потому что, догадавшись обо всем этом, я подумал о том интернетовском адресе, который он написал на моей лампе. А потом подумал о карте – ну, знаешь, спутниковой фотографии Северной Америки, которая висит у меня в кабинете? – о том, как она всегда нравилась Нейлу. Думаю, что Нейл, играющий во все эти игры, смеется надо мной, танцуя в темноте, где я не могу его видеть. Разве не в его стиле прямо указать мне место своего нахождения? Вот так, сунуть его под нос мне и сотрудникам ФБР? Тогда я еще раз посмотрел на постер, и что же я увидел? Маленький крестик возле Гудзона, сделанный фломастером того же цвета, каким он написал интернетовский адрес. – Его охватил страх. – Чертовски невероятно.
Миа вздрогнул.
– У меня мурашки по коже. Все это страшно запутанно, Томми.
Какое-то мгновение Томас ошеломленно глядел в пространство.
– Да, – наконец сказал он.
Оба помолчали.
– Это безумие! – наконец воскликнул Томас, хлопая себя по рубашке и карманам брюк, словно ища ключи. – Надо позвонить Сэм.
Миа жестко посмотрел на него.
– Я бы не советовал, Томми. Сначала подумай хорошенько.
– О чем тут думать?
– Тебе нужен Нейл, это верно... Для Фрэнки. Ты сказал, что Нейл – единственный, кто может поставить его на ноги.
Томас потер грудь. Он вспомнил о том, что накануне сказал ему Гайдж, – о гигиене.
– Подумай хорошенько, – продолжал Миа. – Сэм-то, конечно, Сэм, но как насчет остальных? Если они держат все, касающееся Нейла, в тайне, то неужели ты думаешь, они захотят, чтобы он объявился?
– Им некуда деваться, – сказал Томас, смахивая слезы.
«Фрэнки...»
– Думаешь, захотят?
Они пристально посмотрели друг другу в глаза. Томас отвел взгляд и посмотрел на свои беспомощные руки.
– Тогда какого черта мне делать?
Миа огляделся, словно отыскивая на кухне приспособление, с помощью которого они могли бы решить эту проблему.
– Ты должен сделать это сам, – сказал он.
Прежде чем Томас возразил, его сосед широкими шагами прошел в другой угол кухни и распахнул дверь в подвал. Ни слова не сказав, он скрылся из виду.
Томас направился следом за ним и остановился у ведущей вниз лестницы. Он слышал, как Миа ворочает ящики по бетонному полу, но видел только тени в пыльном желтом свете внизу.
– Вот! – крикнул Миа, размахивая чем-то.
Он бросил это «что-то» сквозь затхлый воздух. Томас непослушными руками все-таки поймал «что-то». Моток клейкой ленты.
– Зачем? Думаешь, Нейл располагает оружием массового поражения?
– Нет. Чтобы связать его. Ты ведь должен доставить его живым.
– Ну и что? Подкрадусь к нему сзади, наброшусь и обмотаю лентой? Он вооруженный и опасный убийца, Миа, а не хренов рождественский подарок, символизирующий зло.
Неужели он действительно отнесся всерьез к этому безумному предложению?
«Фрэнки...»
Непрерывно кричащий.
– Подожди, – сказал Миа и опять исчез.
На этот раз он вернулся быстро. Поднялся по лестнице. Томас, пошатываясь, отошел от подвальной двери в другой конец кухни. У его соседа был пистолет.
– Миа? Какого дьявола...
– Держи, – сказал Миа, протягивая ему оружие. В кухонном свете сталь пистолета приобрела неожиданно тусклый, свинцовый оттенок, как глаза мертвого животного. – Держи, Томми. Ведь речь идет о Фрэнки. Фрэнки...
С тяжело бьющимся сердцем Томас протянул руку и взял пистолет. Он был холодным и оказался вовсе не тяжелым, как представлялось Томасу, а каким-то легкомысленно невесомым, хотя и напоминал кое-что, сделанное из урана.
Томаса стало трясти. Куда подевался контроль?
«Карман», – шепнул ему голос.
– Значит, в обмен на мою дочь, – произнес он, сдерживаясь, – ты даешь мне моток ленты и пистолет?
Миа неодобрительно погрозил ему, но тут же опустил палец.
– Верно, – сказал он и без дальнейших объяснений ринулся обратно в подвал, чуть не полетев с последних ступенек.
– Миа! – Томас ошеломленно остановился на верху лестницы. – Миа!
Несколько мгновений спустя неугомонный сосед вынырнул из подвала.
– Вот, – запыхавшись, сказал он, протягивая руки. В ладонях, как горки фисташек, лежали патроны. – Боеприпасы.
Томас схватил их и стал рассовывать по карманам куртки.
– Сдается мне, все по-честному.
«У меня пистолет!»
Он даже не представлял себе, что делает. Но тем не менее делал это. Балласт пришел в движение.
Миа наблюдал за ним, его бледное лицо необычайно посуровело.
– А теперь скажи, где точно, по-твоему, прячется Нейл?
Томас не чувствовал себя в норме, во всяком случае, не до конца, и от лоразепама не стало лучше – только веки налились свинцом. Он с трудом мог сосредоточиться на окружавшем его потоке транспорта. Шоссе I-87 развертывалось перед ним, как бесконечная взлетно-посадочная полоса.
Он дважды проверил оставленный Нейлом крестик по дорожному атласу. Тот почти наверняка приходился к северу от Кэтскиллза, рядом с деревушкой с вполне соответствующим названием – Климакс. В принстонские дни у близких друзей бабки и деда Нейла был где-то в тех краях большой дом, куда Нейл и Томас раза три-четыре заезжали с разными девчонками. На протяжении всего лета пьяная шуточка вроде: «Ну что, хочешь, доставлю тебя в Климакс?» – стала для них пробным камнем во время шатаний по пивным. Несмотря на вытаращенные глаза, полные негодования, несколько девиц заглотили наживку. (Ключ к успеху, всегда говорил Нейл, заставить их прочувствовать потаенный смысл внешне невинной дружеской шутки.) Томас пережил в Климаксе множество великолепных моментов. Праздник закончился, когда бабка Нейла нашла за одной из кроватей несколько использованных презервативов, которые, как гласила далее легенда, подобрала, по ошибке приняв за сброшенную змеиную кожу. Нейл с Томасом привыкли в шутку обвинять друг друга, хотя оба знали, что презервативы – Нейла.
Но с тех пор много воды утекло. Климакс стоял в стороне от автострады. В последующие годы Томас несколько раз проезжал съезд к этому местечку, и снова и снова его охватывало странное головокружение, будто он уже ездил по этой дороге, – освежающее чувство прошлого, которое давно позади. Вопрос заключался в том, куда ехать, когда он доберется до Климакса, – его воспоминания были весьма туманными. Оставалось надеяться только, что он вспомнит по пути.
Поездка показалась Томасу одновременно успокаивающей и нервирующей, и он отвлекался, размышляя над этим парадоксом. Ему никогда не нравилось водить машину, но было что-то притягательное в скоростных автострадах, в том, как ты неуловимым призраком проносишься мимо анонимных городов, лесов и полей; в чувстве осуществленной власти, легкости, с какой преодолевались препятствия, а ты мчишься по катастрофически узкой грани жизни. За игрой в покер в те далекие времена пожарный из волонтеров однажды привел Томаса в ужас рассказами о загородных автомобильных катастрофах, о кусках человеческих тел среди искореженного металла. «С точки зрения физики, – утверждал пожарный, – наши тела при автокатастрофе мало чем отличаются от резиновых мешков, наполненных кровью... При достаточно высокой скорости человек лопается, как мыльный пузырь». Тогда этот комментарий определенно чуть не свел Томаса с ума. Но с годами транспорт – несмотря на пьяных водителей, неправильное вождение и беспечных подростков – продолжал мелькать мимо короткими упорядоченными рядами, и паранойя Томаса сменилась странной эйфорией. Каким-то образом езда по автостраде превратилась для него в разновидность клептомании или победную финишную прямую, которая никогда не кончается.
И нечего удивляться, что дорога стала символом. На дороге каждый был сам за себя, могучий, бесстрашный. На дороге каждый чувствовал себя американцем.
Конечный пункт, вдруг понял Томас, вот что так нервирует его.
Нейл Кэссиди.
Утреннее откровение Томаса было переоценкой ценностей. Раньше Нейл представлялся ему какой-то стихией, не человеком, а скорее, принципом. Каждый год Томас начинал курс для новичков, декламируя отрывок из «Илиады» и указывая, что Гектор, великий герой Трои, был поражен не десницей Ахилла, как полагало большинство, а «через десницу Ахилла огненным взором Афины». Для древних, объяснял он далее, ты не располагал собственными словами и поступками, по крайней мере, не таким образом, каким представлялось новичкам, которые считали, что могут на все наложить свою монополию. Для древних греков, египтян, шумеров – да возьмите кого угодно – человек был в равной степени конечным пунктом и промежуточной станцией, через которую выражали свои действия иные, более неуловимые силы. Вот почему они смотрели на безумие как на нечто забавное, но – в не меньшей степени – и с трепетным благоговением. Некоторые безумцы действительно были просто дураками, но некоторые были и пророками. Через некоторых вещал сам Бог.
Вот кем Нейл казался Томасу: безумцем в древнем смысле этого слова.
Одержимым.
Нейл охватывал неумолимую правду существования, и не только материальную сторону, на которой основан весь опыт, но и все процессы – эволюционный, геофизический и космологический, – обусловливающие эту материальность. Он стал выразителем миллиардов мерцающих солнц, воплощением воплей миллионов рожениц за миллионы лет, не внесенных в анналы. Он стал тайным проводником чего-то до ужаса бесцельного, безразличного и неисчислимого.
Раньше Нейл казался концом линии, простиравшейся за границы обозримой Вселенной и уводящей к началу начал. Человеком, сочетавшим в едином лице мириады немыслимых ипостасей.
Преступное и ужасающее известие: его искусство ложно. И что теперь? Теперь он казался печальным и опасным глупцом.
Или в этом пытался убедить себя Томас.
Большинство указателей – автострада, улица, магазин – мелькали крысиной пробежкой банальной повседневной жизни. Все либо «продавалось», либо находилось «сразу налево», либо «самое большее в 65 ярдах», всюду виднелся перст, которому можно было следовать. Но по какой-то непонятной причине надпись на указателе «ВЫЕЗД 21-В. КЛИМАКС, 2 МИЛИ», начертанная белым на вездесущем зеленом показалась Томасу особенной. Не просто двусмысленной или пропитанной ассоциациями, как древняя притча или граффити над писсуаром, но как будто намеренно ускользающей от взгляда и особо циничной. Томас не сомневался: если бы указатель был зрячим, то подмигнул бы ему.
Проехав чуть дальше, Томас увидел знакомую проселочную дорогу. Вскоре после этого он обнаружил и еще одну узкую дорогу – темную полосу среди растительности. Томас медленно свернул, прислушиваясь к тому, как хрустит гравий под колесами его машины. Тень поглотила его, и по обе стороны стали открываться поляны – прохладные, но бесплодные под небесами позднего лета. Хотя местность была ровной, казалось, что «акура» катится вниз по инерции.
«Магнетический холм», – зачем-то подумал Томас.
Насколько он помнил, проселок сворачивал влево, постепенно скрываясь за зеленой порослью. Томас отвел взгляд, посмотрел на разворачивающийся над ним купол – просветы неба в клочковатой темной зелени. И сбавил ход.
«Надо затормозить. Надо взять его врасплох. Надо...»
Он ощутил тяжесть пистолета в потной ладони.
«Фрэнки...»
Найдется ли в нем достаточно силы? Найдется ли?
«Нет. О боже мой, нет...»
Томас прислонился лбом к рулевому колесу. Возможно, пару раз всхлипнул.
«Мой мальчик. Помни о мальчике».
Томас утер нос и глаза.
Но что, если все пойдет наперекосяк? Перед его внутренним взором замелькали катастрофические образы. Томас отнюдь не был глупым или слабаком, но за все годы знакомства с Нейлом тот обыгрывал его решительно во всем – во всем! От шахмат до сквоша и... Норы.
Нейл всегда побеждал. Полностью.
«Но не на этот раз! Не! На! Этот!»
Правда на его стороне, разве нет? Отец, сражающийся, чтобы спасти сына. Отец сражающийся...
Томас толчком распахнул дверь, выждал. Лес вокруг казался мшистым и влажно пах перегноем. Деревья скрадывали пространство, не позволяя разглядеть дом.
Томас заглушил мотор. Сжал в руке револьвер.
– Пожалуйста, – прошептал он. – Пожалуйста...
Все будет в порядке. Он – отец, сражающийся, чтобы спасти сына...
Волна губительных образов снова захлестнула его, но он стиснул зубы и спустил ноги на землю.
«К чертям! – подумал он. – К чертовой матери!»
Он просто рванет сквозь деревья. Вышибет эту чертову дверь! Бросится напролом, даже если это приведет к катастрофе! Кому какое дело, что происходит? По крайней мере, все будет кончено. А будет ли?
«Не только за моего мальчика».
Жизнь, преисполненная ужаса. Жизнь с кляпом во рту. Фрэнки. Когда его имя успело превратиться в молитву, заклинание?
Томас втянул нога обратно в машину и захлопнул дверцу.
«Дубина, идиот проклятый!»
Он швырнул пистолет на пассажирское сиденье. Казалось, он чувствует вкус металла, чует маслянистый запах угрозы.
Идиот! Идиот! Мир – это огромная безмозглая камнедробилка. Каждую секунду чей-то дух оказывается сломленным, каждую секунду кто-то пропускает раковую опухоль... насилуют дочерей, бьют жен, убивают детей... Каждую чертову секунду правила повествования летят кувырком. Каждую секунду тысячу лет – или миллион? Даже его человекоподобные предки рыдали, разве нет? Потрясали бессильными руками, проклиная убожество своего существования. Даже австралопитеки знали, что такое пронзительный вопль.
Где она – Книга их имен?
«Мысли трезво. Мысли ясно... Христа ради, придумай что-нибудь!»
Дрожащей рукой Томас включил зажигание и начал разворачивать «акуру», ломая кусты.
Каждую секунду отец подводил сына.
Мир был не басней, не эпической или даже комической трагедией.
Мир был психопатом.
Красная «акура» стояла на обочине. В ней сидел мужчина с мобильным телефоном в руке. Он прикрывал ухо всякий раз, когда мимо с ревом проносился дальнобойщик.
– Сэм... Да, это я.
Он посмотрел вниз, себе на колени.
– Я в окрестностях местечка, которое называется Климакс.
Нервный смешок, нервный взгляд сквозь лобовое стекло.
– Нет. Я не шучу. Это на юг, к северу от Кэтск...
Он нахмурился, поскреб подбородок.
– Ты одна?
Он смахнул с ресниц слезы.
– Стараюсь следовать примеру. Балласт заводит в тупик... – Он снова смахнул слезу. – И все же могла бы со мной встретиться. Я мог бы воспользоваться твоей помощью.
Он провел рукавом по щекам.
– Нет. Это не телефонный разговор.
И снова он начал смотреть вниз – древний прием, чтобы сосредоточиться.
– Ты называешь меня параноиком? Прекрасно. Послушай, это может оказаться важно. Скорее всего, нет, но может. В любом случае ты должна все проверить.
Взгляд его сделался рассеянным, будто он проверял пульс.
– Всего два с половиной часа... На север по восемьдесят седьмой.
Он проводил взглядом мелькнувшую мимо серебристую малолитражку.
– Разумеется, со мной все в порядке. Просто встреться со мной, пожалуйста. Поверь мне хоть капельку, бога ради.
Почесал нос.
– Все в точности, как я сказал: сначала едешь на север по восемьдесят седьмой, поворачиваешь на выезде двадцать один-би. А там увидишь меня. Я буду ждать в машине.
Он кивнул.
– Да, да... Слушай, мне пора. Скоро увидимся.
– И еще, Сэм... – Он откинулся на сиденье, словно захотел посмотреться в зеркало заднего вида. – Я люблю тебя.
Он застыл.
– Что ты имеешь в виду?
Он провел рукой по волосам.
– Нет-нет... Поговорим об этом позже. Будь осторожна за рулем.
Глава 15
30 августа, 18.44
С пассажирского сиденья «мустанга» Сэм возвращение к дому, где, возможно, скрывался Нейл, казалось Томасу сюрреальным, какой-то театральной декорацией. Вечернее солнце освещало деревья. Гравий вел непримиримую войну с чертополохом, разросшимся вдоль обочины. Эпилептически дергатись покрышки, галопируя по раздолбанному, растрескавшемуся асфальту. Все это напоминало какое-то невероятное шоу – пронзительное в своей стертости, напряженное в своей приземленности. Cinima verite [48]48
Кинодокументалистика (фр.). (Прим. перев.)
[Закрыть]. Томасу почти верилось, что сидевший прямо позади него Джерард уютно пристроил на коленях пакет с попкорном.
Ложь, которую он выдал им за правду, далась без особого труда благодаря контролю. Перекрикивая выхлопы и рев проезжавших мимо грузовиков, Томас даже умудрился – взглядом – извиниться перед Сэм.
«Больше никакого балласта, – можно было прочесть по его взгляду. – Никакой Норы».
Но теперь, когда мир расступался перед лобовым стеклом и они подъезжали все ближе и ближе к нему, скрытые последствия его обмана становились все весомее.
«Кроме Фрэнки, все остальное ничего не значит, – повторял он про себя вновь и вновь, как проклятие или пламенное детское желание. – Ничего. Ни Джерард. Ни Сэм. Ни я...»
Солнечный свет недолго следовал за ними: скопление теней вскоре одержало верх. Наступил вечер. Они медленно миновали изгиб дороги, и Томас увидел дом почти таким же, каким его помнил: широкое крыльцо, остроконечная крыша, цоколь, облицованный булыжником. В окнах горел свет...
– Кто-то дома, – сказала Сэм, неслышно припарковывая свой «мустанг». Она бросила взгляд на сидевшего сзади Джерарда, затем скептически посмотрела на Томаса. – Так кто этот парень? Повтори, пожалуйста.
Томас наплел им какую-то чушь насчет старого приятеля Нейла, некоего Денни Марша, который якобы переехал из Климакса. Он сознательно темнил насчет того, почему это так важно, настаивая, что «чует это нутром», что хотя и редкость, но на это чувство определенно можно положиться. Но он постарался добавить как можно больше тривиальных, житейских подробностей (так, зачем-то придумал вымышленному персонажу вымышленную кличку Перкодан [49]49
По названию анальгетика, лекарства, снимающего боль.
[Закрыть]), чтобы по крайней мере смягчить их подозрительность.
Идея заключалась просто в том, чтобы привезти их к этому дому.
И вот они здесь.
– Э-э-э-эй, профессор, – вывела его из забытья Сэм.
Каким-то образом Томас понимал, что его отношения с Сэм, каковы бы они ни были, не переживут этого последнего обмана. Возможно, отношения эти уже умерли. Контроль действовал вовсю, и все же Томасу пришлось сцепить пальцы, чтобы скрыть, как у него дрожат руки.
– Я соврал, – сказал он.
– Приехали, – пробормотал сзади Джерард.
Сэм одновременно нахмурилась и улыбнулась, словно не желая верить тому, что только что услышала. Томасу показалось, что она никогда не была такой красивой.
– Что ты сделал?
– Соврал, – повторил он; голос у него был куда спокойнее, чем самочувствие. – Мне нужно было, чтобы ты сюда приехала.
– Я же тебе говорил, – сказал Джерард, обращаясь к Сэм. – Говорил, черт возьми, или нет? Проверь все хорошенько, потому что у этого умника не все дома.
– Что происходит, Том? Зачем тебе понадобилось притащить нас сюда?
– Потому что Нейл здесь. – Томас кивнул в сторону коттеджа.
Немая сцена.
– О господи, черт тебя возьми, черт, черт, черт! – возопил Джерард с заднего сиденья.
– Так, выходит, Нейл здесь? – оборвала его Сэм, уничтожающе взглянув на Томаса. – Что ты имеешь в виду? Откуда узнал?
– Чертов засранец! – не переставал орать Джерард, по-настоящему впадая в панику.
Томас обратил внимание, что уставился на приборную доску.
– Он отметил это место на моей карте, точно так же, как написал интернетовский адрес на моей лампе... Думаю, он хочет, чтобы я нашел его.
– Тогда пойди и постучи в дверь, – сказал Джерард.
– Зачем? – спросила Сэм. – Зачем ты это сделал?
В отличие от Джерарда, она была очень деловитой, и Томас почему-то почувствовал нелепую гордость. Это заставило его на мгновение утратить контроль и моргнуть, почувствовав внезапное жжение в глазах.
– Д-для м-моего м-мальчика, – заикаясь, выговорил он. И посмотрел прямо в глаза Сэм. – Остальным я не доверяю. Ни Атте... Ни даже тебе, Джерард.
– Веселый ты, я вижу... – ухмыльнулся Джерард.
– Заткнись, Дэнни! – оборвала его Сэм. – Значит, ты думаешь, мы бы не задержали Кэссиди, а убили его... Это так?
Томас кивнул, нервно проглотив слюну.
– Ты сама это сказала, Сэм. Ты сказала, что знаешь этих людей, помнишь? Если бы ты позвонила Атте и сказала, что приперла главного подозреваемого, то что бы случилось?
Сэм посмотрела на свое отражение в ветровом стекле.
– Сколотили бы опергруппу, – просто сказала она.
Когда она снова посмотрела на Томаса, в глазах ее ярко светилась нерешительность... и признание его правоты. Они убили бы Нейла.
Оба прекрасно понимали это.
– Если Нейл умрет, – сказал Томас, – то умрет и Фрэнки... Ты мой единственный шанс, Сэм.
– Мы не можем сделать это, Том, – ответила она, смахивая слезу.
– И пошла эта А... – с явным облегчением пробормотал Джерард.
Томас выдержал ее пристальный взгляд, все глубже погружаясь в эти глаза, которые только-только начали понимать его. Она сильная, Томас знал это. Достаточно сильная для того, чтобы поступить, как велит долг, даже если это означало пожертвовать любимым человеком. Или его сыном.
– Но я и не просил, – сказал Томас.
Он отвел руку Сэм и нажал на гудок. Окружавший их лес отозвался пронзительным эхом.
– А вот этого делать не надо! – пропел Джерард. – Не надо делать, и все!
Явно потрясенная, Сэм уставилась на дом. Все трое затаили дыхание.
Томас увидел тень, пригнувшуюся возле одного из освещенных окон. Занавеска отодвинулась.
Это был он, вписанный в теплые тона интерьера, вглядывающийся в прохладные сумерки. Нейл. Казалось, в нем есть что-то нечеловеческое, словно он смотрел сквозь вне-пространственный портал, дышал каким-то иным, светлым воздухом. Потом он исчез. Через мгновение все окна погасли.
Томас окунулся в страх, как в теплую ванну.
– Думается мне, придется сделать по-твоему, – сказала Сэм. В ее улыбке сквозила печаль предрешенности. Она вытащила пистолет и повернулась к Джерарду. – Я зайду сзади... Ты идешь к двери. По моему сигналу оба входим, ясно?
– Хочешь позволить этому ублюдку сыграть на наших нервишках?..
– Ясно?
– Ясно, – проворчал Джерард.
Сэм обернулась к Томасу, в глазах ее светился страх и возбуждение.
– Ты оставайся здесь, – сказала она и выскользнула из машины.
Томас видел, как она мчится сквозь деревья, низко пригнув голову. Взметая на бегу опавшие листья, она пересекла пустую лужайку, затем свернула, чтобы обогнуть строение.
«Все остальное ничего не значит».
– А ты – засранец, – пробормотал Джерард, плечом открывая дверцу.
– Почему? – спросил Томас одними губами.
Агент уставился на него широко открытыми, честными глазами. В темноте он выглядел иным, каким-то несообразным, будто кожу красавца мужчины натянули на придурковатого рыхлого увальня.
– Потому что ты нас обосрал.
Томас наблюдал, как Джерард боком двинулся в сторону, используя «мустанг» как прикрытие, а затем помчался к дому. Он исчез в тенях – там, где крыльцо выступало из бревенчатых стен, но Томас успел заметить выражение мрачного испуга на его лице.
Они до смерти напуганы, понял он. Несмотря на то что они – агенты. Он представил себе Сэм, харкающую кровью у него на руках, укор угасал в ее глазах вместе со светом.
«Все остальное ничего не значит!»
Томас распахнул дверь авто, встал и выпрямился. Вечерний воздух был на удивление прохладным. Запах угля смешивался с горчинкой палой листвы. Несколько минут он просто изучающе оглядывал дом и сырую местность вокруг, словно разыскивая щенка или агента по продаже недвижимости. Взобравшийся на крыльцо и теперь подбиравшийся к входной двери Джерард что-то шипел ему. Даже хотя Томас не слышал его, выражение лица агента было вполне недвусмысленным.
«Ты что, спятил?»
Моргая, Томас посмотрел на свои ботинки, постарался стряхнуть налипшие крошки пенопласта. Потом подошел к дому и стал подниматься по ступенькам.
– Он не будет стрелять в меня, – пробормотал он, проходя мимо Джерарда. – Это мой лучший друг.
– А также мой любимый дядюшка, – прошипел агент. – А теперь пошел на... обратно в машину!
– Он не станет в меня стрелять.
Остановившись перед затянутой сеткой дверью, Томас сделал глубокий вдох. Потом решительно постучал костяшками в ветхую деревянную раму.
– Нейл! – крикнул он. – Я знаю, что ты там, Нейл!.. – Он постарался утихомирить свое бешено бьющееся сердце. – Это я, Том!
Молчание.
Распластавшись вдоль стены, Джерард застыл, держа в руке пистолет и выжидая, пока дверь откроется.
– Нейл! Это я! Паинька. Я пришел один. Надо поговорить!
Томас вглядывался в угрюмую темную внутренность дома за венецианским окном, пытался измерить глубину залегшей за ним тени, словом, делал все, только что не прикладывал голову к стеклу.
– Давай, Нейл... Ну, давай, приятель. Это же я.
Свет на крыльце вспыхнул, мгновенно сделав стекла непрозрачными. Томас увидел, как его собственное отражение попятилось, оступилось. Его лицо бледным, размытым пятном маячило в акварельной черни стекла.
«Что ты делаешь?»
Внутренняя дверь распахнулась в темноту, и Нейл высунулся открыть дверь с проволочной сеткой. На нем были короткие шорты и облегающая футболка. Пальцы его босых ног были грязные. На какое-то мгновение все показалось до ужаса нормальным...
– Привет, – услышал Томас собственный голос.
Улыбка его была искренней и естественной, хотя он видел, как притаившийся в тени Джерард поднимает пистолет.
По забывчивости Нейл добродушно нахмурился: «И шутки у тебя дурацкие».
– Паинька? Как ты...
– Стоять! – прошипел Джерард, прижав дуло пистолета к виску Нейла.
– Не-е-ет! – закричал Томас, ожидая выстрела.
Джерард бросил на него взгляд, и Нейл тут же попытался выбить пистолет из руки агента. Вспыхнуло, прогремел выстрел – и верхнее окошко двери разлетелось вдребезги. Двое мужчин обхватили друг друга. На миг показалось, что они похожи на пьяную танцевальную пару, а затем оба провалились в темноту. Томас услышал хриплое, прерывистое дыхание и звуки ударов и, пошатываясь, шагнул к дверному проему. В темноте они напоминали дерущихся животных. Когти, царапающие кору дерева. Рычание. Исступленно напряженные тела. Брызги слюны, со свистом вылетающие сквозь стиснутые зубы.
Весь трясясь, Томас шагнул в комнату. «О-господи-господи-боже...»
– Вруби свет! – неожиданно крикнул Джерард. – Да вруби же ты свет!..
Он неистово кричал – видимо, Нейл его ранил. Томас стал шарить по стене.
– Дэнни! Дэнни! – донесся откуда-то издалека голос Сэм.
Томас что было сил ударил по кнопке выключателя. Комната одним махом перенеслась в реальное измерение.
– Уф, профессор! – проворчал Джерард. – Не могли бы вы угомонить вашего дружка и помочь мне?
Ошеломленный Томас деревянными пальцами вытащил из кармана куртки моток ленты, который дал ему Миа. Верхний свет по-прежнему резал глаза, и Томас то и дело моргал. Комната оказалась точь-в-точь такой, какой он ее помнил: просторной, с выщербленным дощатым полом из твердого дерева, вдоль стен – диваны с высокими спинками и покрытые темными пятнами шкафчики. Пожелтевшие от времени рукодельные салфетки украшали бледные стены.
Комната покойной бабушки.
Джерард притиснул Нейла лицом к сбившемуся коврику, заломив ему руки за спину. Вокруг были разбросаны сапоги и ботинки. В комнате пахло нанесенной со двора грязью и старыми стельками, сырым разбухшим деревом и слежавшимися одеялами. Еще не сообразив, что он делает, Томас пинком отбросил в сторону тяжелые тимберленды [50]50
Обувь компании «Тимберленд».
[Закрыть] и стал помогать Джерарду связывать запястья Нейла лентой.
– Логан! – проревел агент, тяжело дыша. – Я его взял, Сэм!
– Отлично-о-о! – эхом донеслось из какой-то дальней комнаты. – Осматриваю остальные помещения!
Томасу послышалось в голосе Сэм возбуждение и даже облегчение. Он не чувствовал ни того ни другого.
Джерард возился, поднимая его на ноги. Его. Нейла.
Томас ударил своего друга – изо всех сил, как в ярости ударяют по матрасу. Раз, другой, третий. Это было странно... Почти что как следить за самим собой через собственное плечо. Вся реальность для него сосредоточилась в кулаках.
– Полегче, профессор, – сказал Джерард, пошатываясь в такт наносимым Нейлу ударам. – Он нужен нам целехонький. И вам прежде всего.
Нейл посмотрел на Томаса, глаза его сверкнули. Кровь струйкой текла из разбитого носа к подбородку.
– Паинька, – невнятно пробормотал он.
Томас скривился и вытер лицо рукавом куртки. Не так он себе это представлял! Он-то думал, что будет сильным, а вместо этого снова, как маленький мальчик, пытался увернуться от злого пьяного отца.
– Фрэнки, – выпалил он. – Нейл... К-как ты мог?
Что-то сверкнуло в глазах Нейла... этот знакомый хищный блеск.
– Ты о чем? Что с Фрэнки?
– Нора, это я почти понимаю... Но мой мальчик, Нейл. Как ты мог так надругаться над моим мальчиком?
– Фрэнки? Да нет же... Нет. Я и пальцем не...
– Не ври, сволочь! Не сейчас. И не так. Не смей. Сволочь лживая!
Его голос прогремел на всю комнату. Нейл сплюнул кровь на дощатый пол.
– Послушай, Паинька. Я и пальцем не тронул Фрэнки. Почему...
– Лжец! – хрипло взвизгнул Томас и снова ударил его.
– Это не твой сын! – проревел Нейл. – Слышишь? Это мой ребенок! Мой! Почему бы я стал трогать собственного сына?
Томас посмотрел на свои костяшки, испачканные кровью, на вены, набухшие на руках. Какая-то волна обрушилась на него – и сокрушила, обезволила все его тело. Сердце билось о ребра. Он отшатнулся и наткнулся на стену. Джерард с озабоченно округлившимися глазами что-то кричал ему. Затем голова агента взорвалась кровавым месивом из костей и мозга, и он тяжело повалился вперед, сквозь красную мглу, увлекая за собой Нейла. Они рухнули на пол у самых ног Томаса, сплетясь, как мертвые борцы.
Не в силах вскрикнуть, вздохнуть или просто подумать о чем-либо, Томас смотрел на фигуру, одиноко стоявшую посреди комнаты.
Сэм.
Кончиком туфли Сэм поддела тело Джерарда, и оно скатилось с Нейла.
– Привет, док, – сказала она, помогая Нейлу встать на колени.
– Джессика, – безбоязненно ответил тот.
Опираясь о сосновую обшивку стены, Томас следил за происходящим. Что-то подсказывало ему, что надо сдвинуться с места, бежать, но тело его стало таким же тяжелым, как тело Джерарда.