Текст книги "Недосягаемый соблазн"

Автор книги: Р. С. Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

К моим губам.

Он прикасается к ним благоговейно, как будто это крылья бабочки, которые он не хочет раздавить. Я приоткрываю их, и в этот же момент его рот опускается на мои губы.

Из-за неверия и накопленного желания, первые несколько секунд я никак не реагирую. Меня обездвиживает шок, я боюсь проснуться.

А затем внезапно, как обухом по голове, я с ослепительной ясностью прихожу в себя.

Моя мечта сбывается.

Эйден целует меня.

Я поднимаю руку и касаюсь его шеи, мои пальцы путаются в его мокрых волосах. Мой рот открывается навстречу, и язык Эйдена скользит внутрь. Стон пронзает воздух, и я не понимаю, что он исходит от меня, пока Эйден не реагирует. Он накрывает своим телом так, что наши бедра соприкасаются, и целует сильнее. Смахнув волосы с моего лица, Эйден обхватывает мой подбородок и наклоняет мою голову под идеальным углом. Мы целуемся, но это больно от понимания скоротечности поцелуя. Мы словно пытаемся вырвать друг у друга все до последнего кусочка, пока есть такая возможность.

Эйден осторожно удерживает свой вес, осознавая, что бетон царапает мою кожу, поэтому я вожу пальцами по его спине и притягиваю к себе… Будь прокляты синяки и царапины!

Простонав, Эйден ласкает мою шею и опускает руку к бретельке моего лифчика. Его пальцы проскальзывают под ней и начинают ее снимать. Я чувствую, как прохладный ночной воздух целует мою обнаженную грудь. Эйден сжимает и дразнит холм своей ладонью, углубляя поцелуй.

– Мэдди, это ты? – словно из железнодорожного тоннеля за много миль отсюда раздается голос Стефани.

Я мечтаю, чтобы она действительно находилась за много миль отсюда, но это не так.

Вот он – звонок с урока, дзиньканье лифта перед открытием, конец, который, как я знала, приближался.

Мои глаза распахиваются, а Эйден разрывает наш поцелуй и, выпалив ругательство, прикрывает мою наготу своим телом.

– Прости, – кричу я, – мы как раз собирались вернуться в наш номер!

Стефани смеется, и дверь в главный корпус вновь закрывается. Мы снова наедине с Эйденом, но теперь все не так. Я мокрая, замерзшая и смущенная. Мой локоть болит, потому что я поцарапалась о бетон. Эйден спешит поправить бретельку моего лифчика и свои боксеры.

Он отстраняется от меня, прежде чем я успеваю попросить его не уходить. Эйден берет свою футболку и натягивает ее, после чего передает мне мои вещи.

Я сажусь и жду, что Эйден что-нибудь скажет, но он молчит. Он не может стоять на месте, в движении, точно так же, как в бассейне. Я чувствую, как нас затягивает назад, словно луна зовет прилив. Ощущаю себя голой, поэтому спешно одеваюсь, отчего натягиваю майку задом наперед, но мне все равно. И возвращаюсь в наше бунгало, желая покоя и уединения в нашей комнате. Я ожидаю, что Эйден окажется за моей спиной, как только я войду в дверь и обернусь, но его нет.

За мной он не пошел.

• 9 •

Мэдди

Я не могу сказать, возвращался ли Эйден в бунгало прошлой ночью. Его не было рядом, когда я заснула или когда проснулась. От острой головной боли рябит в глазах, напоминая, что я вчера слишком много выпила… Раскаиваюсь ли я? Посмотрите, куда это меня привело: под Эйдена.

К поцелую.

Теперь, конечно, придется бороться с желанием повторить. А стоит ли нам обсудить произошедшее? М? Должны ли мы посмеяться над этим или мне следует потребовать, чтобы мы сели и серьезно поговорили о его намерениях? Такие мысли крутятся в моей голове, пока я одеваюсь и тщательно наношу макияж. Я надеваю свой самый красивый сарафан не специально, просто он оказался ближе всего ко мне – в дальней части шкафа. Легкий аромат духов за ушком – случайность. Еще один маленький пшик на обоих запястьях? Ну, мне не хотелось выбирать любимые части тела.

На улице жаркий солнечный день. Я убираю волосы с шеи и закручиваю их в низкий пучок.

Когда я добираюсь до места, все уже завтракают.

Эйден потягивает кофе. Я подхожу и встречаюсь с ним взглядом.

Я выгибаю бровь, и он медленно расплывается в улыбке. Так, будто пытался сдержать ее, не желая поддаваться.

Любопытно.

– А вот и она! Мы делали ставки, когда ты присоединишься к нам, – веселится Данте.

– Эй, не будешь же ты винить девушку за то, что она нуждается в отдыхе? Говорят, она вчера поздно легла, – поддразнивает Стефани.

– Хоть у кого-то была бурная ночь, – стонет Данте.

Я поворачиваюсь спиной к группе, наполняя свою тарелку в буфете, держа кулачки, что никто не заметил, что я покраснела с головы до ног.

– На самом деле, я рада что вы, наконец, вместе, – вздыхает Стефани. – Остальные не в курсе, но Эйден и Мэдди годами жили вместе как соседи по квартире...

Я замираю, а потом резко разворачиваюсь в надежде прервать ее рассказ.

– Стефани, наша история никому не интересна. Самая обычная. Давайте обсудим, чем будем сегодня заниматься...

– Нет! Я обожаю узнавать, как пары познакомились, – не соглашается со мной Каденс, взволнованно хлопая в ладоши.

– Скажем так, – хихикает Стефани, – Мэдди была одержима Эйденом с первого дня.

Меня парализовало. Я стою у буфетного стола в полном оцепенении.

– Когда мы созванивались, она целую вечность рассказывала мне о своей влюбленности и о том, что он никогда не увидит в ней никого, кроме друга.

Вот оно.

Правда выплескивается наружу, как вихрь из страниц моего дневника на всеобщее обозрение.

– О, это так мило! – восторгается Каденс. – И, очевидно, что все у ребят получилось.

В уголках моих глаз собираются слезы. Руки так сильно дрожат, что вилка стучит по тарелке.

– А как насчет тебя, Эйден? – спрашивает Данте. – Ты тоже влюбился с первого взгляда?

Я не могу смотреть на него. Я – провод под напряжением. Оголенный.

Его очаровательный голос пробивается сквозь шум в моих ушах.

– Не совсем.

Не совсем.

Нет.

Точно.

Мое тело начинает двигаться прежде, чем мозг посылает сигнал к действию.

– Я пойду переоденусь, – быстро бросаю через плечо, смаргивая слезы. – Не подумала сразу прийти в купальнике, как остальные. Сейчас вернусь.

Я несусь по тропинке обратно в бунгало с пустой тарелкой в руках.

Я в шоке. Все кажется нереальным. Пейзаж проносится мимо меня. Пробегает ящерица. Все это происходит, но мой мозг слишком занят, пытаясь убедить меня, что все это просто сон наяву.

Я прячусь внутри, за закрытой дверью, и пытаюсь осмыслить сказанное Стефани. Такие слова, как «влюблена» и «одержима», прорываются наружу, отчего все внутри меня сжимается. Что мне теперь делать? Что сказать Эйдену, чтобы он обо всем забыл?

Одно дело, когда у нас у обоих сносит крышу, как прошлой ночью. Это было спонтанно. Весело. Глупо.

А сейчас совсем другое.

Стефани, которая вещает всем о моей одержимости Эйденом с первого дня, – это не тот способ, которым я бы хотела поделиться о своих чувствах. Нельзя бросаться такими словами, как «одержимость», ведь из-за него меня можно счесть сумасшедшей фанаткой.

К тому же, он наверняка подумает, что она сказала правду. И это так! Но ему не нужно было этого знать.

Дверь позади меня открывается, и я резко оборачиваюсь, нацепив широкую улыбку на лицо.

– Ты в порядке? – спрашивает Эйден.

Тут я начинаю мгновенную импровизацию.

– Боже, конечно. Не слушай Стефани. Кажется, я как-то сказала ей, что ты милый или что-то в этом роде, а она подхватила.

Я иронично закатываю глаза.

Эйден останавливается в дверях, нахмурив брови.

Я вытираю щеку, чувствуя, как скатывается одинокая слезинка.

Хотелось бы мне, чтобы он этого не заметил. А еще лучше, чтобы вообще не последовал за мной сюда.

– Это прозвучало не как единичный случай, – произнес он.

Я выдавливаю из себя смешок.

– Уверена, что действительно говорила ей об этом не один раз. Эм, ведь ни для кого не секрет, что ты симпатичный, но это не означает, что я одержима тобой. – Я качаю головой. – На самом деле, я трепалась с ней обо всех своих знакомых парнях. Если не ошибаюсь, только на прошлой неделе я сказала ей, что, по-моему, Дэн довольно милый.

Врушка. Врушка. Врушка.

Он хмурится.

– Дэн с твоей работы?

– Да, ты видел его со мной в гастрономе.

– Ага.

– Эм, понимаешь, между нами говоря, я думаю, что Стефани всегда хотела, чтобы мы были вместе. Это вроде как мило. Так что, не придавай большого значения тому, что она сказала.

– А как насчет прошлой ночи?

О боже мой. Нам обязательно говорить об этом сейчас?!

– Ночью было весело.

Я двигаюсь как птица, порхающая с одного дерева на другое. Поставив тарелку, иду к гардеробной, чтобы достать свой купальник из чемодана.

– Брось, нам не нужно обсуждать дела сердечные, – кричу я, чтобы Эйден меня услышал. – Я еще даже не пила кофе!

Мой голос крутой, как яйца. Словно я постоянно тискаюсь с парнями у бассейна. Рука на моих сиськах? Такое случается каждый день, ничего особенного!

Я переодеваюсь в свое небесно-голубое бикини, а затем накидываю коротенький белый пляжный халатик и возвращаюсь в спальню. Эйден сидит на краю кровати и смотрит в окно.

– Ты не будешь переодеваться? Кажется, все собирались полежать у бассейна.

– Да, конечно. – Он кивает, но не встает.

Его внимание все еще приковано к чему-то за окном.

– Встретимся там?

Наконец Эйден поворачивается и оценивает меня, уставившись так, словно пытается разглядеть что-то глубоко спрятанное.

Я улыбаюсь и шевелю бровями, как бы спрашивая: «Что?»

– Ты бы сказала мне, верно? – задает он вопрос. – Если бы хоть что-то из этого было правдой?

Я стону, как будто нахожусь в агонии.

– Я думала, мы закрыли эту тему.

– Мэдди...

– Да! Эйден, да. Конечно, я бы тебе сказала. Но это неправда, так что перестань так на меня смотреть. А теперь, пойдем повеселимся.

~

      Как выяснилось, все эти разговоры о том, что отдых будет исключительно для пар, были не совсем правдой. Разумеется, праздновать приехало и несколько пар, но Данте отдыхал один (его партнер не смог отпроситься с работы), а Каденс вообще одинока. Я прекрасно осведомлена об этом, потому что она проявляет особый интерес к Эйдену. Она засыпала его множеством вопросов о работе с тех пор, как мы присоединились к остальным, хотя, думаю, это имеет смысл. Она помощник литературного агента, и хоть еще не представляет собственных клиентов, но помогает обрабатывать материалы и запросы.

Каденс болтает с нами в мелком конце бассейна, пытаясь убедить Эйдена подумать о том, чтобы продвинуть карьеру в новом направлении.

– Вчера вечером я прочитала твою статью о протестах в центре Остина. Мне понравился твой подход, – выпаливает она. – Повествование от лица детей иммигрантов. Проблема стала очевидна, как будто я смотрела на нее под микроскопом, ее было легко воспринимать.

О-окей. Хотя я и уверена, что его статья вышла замечательной, действительно ли ей нужно смотреть на него с сердечками в глазах? Хочу отметить, насколько она знает, мы влюблены! Разве она не слушала все, что Стефани говорила за завтраком? Вероятно, все она прекрасно слышала, и, к сожалению, это, вероятно, только сделало Эйдена более интересным в ее глазах.

– Я пойду налью себе еще выпить, – сообщаю я, но никто из них не отвечает.

Я переплываю на другую сторону бассейна и вылезаю. Эллиот и Данте организовали бар на складном столе со всевозможными видами алкоголя, блендером и льдом.

Там сейчас Данте, и я направляю в его сторону обаятельную улыбку.

– Могу я соблазнить тебя приготовить мне такой же коктейль, как в первый день? Он получился таким вкусным.

Он подмигивает.

– Конечно. Я как раз собирался сделать себе.

Я протягиваю Данте свой стакан, и он просит меня принести холодную банку спрайта из холодильника.

Когда я передаю лимонад, он смотрит на меня краем глаза.

– Хочешь обсудить то, что Стефани рассказала за завтраком?

– Сделаем вид, что уже обсудили.

Он смеется.

– Знаю, что тебе, вероятно, было немного неловко, но что в этом такого? Вы с Эйденом встречаетесь, так что для него не секрет, что он тебе нравится. Как по мне, это было мило.

Я отвечаю уклончивым гулом.

– Скорее всего, тебе так сложно, потому что вы недавно начали встречаться, – продолжает он обдумывать нашу предполагаемую ситуацию. – Вы двое, вероятно, все еще на стадии выяснения. Ты просто не хочешь показаться слишком увлеченной им.

– Определенно нет.

Данте делает паузу и смотрит на меня.

– Он запаниковал, когда вы вернулись в бунгало?

– О... да...

– Серьезно?!

Я яростно качаю головой, понимая, что потеряла нить разговора.

– Стоп! Нет! – смущаюсь я и пытаюсь отмотать назад. – Он не паниковал, – настаиваю я. – Это я испугалась.

– Потому что он тебе действительно нравится, – заключает Данте.

С облегчением киваю. Хотя бы Данте я могу спокойно признать правду.

Я оглядываюсь на Каденс и Эйдена и вижу, как он подплывает к краю бассейна и вылезает, чтобы ответить на звонок. Эйден спешно берет мобильный и во время разговора кивает, а затем направляется обратно в бунгало, очевидно, желая побыть наедине.

– Интересно, что это за дела, – бормочет Данте.

– Работа, наверное.

Проходит полчаса, но Эйден так и не возвращается к бассейну.

Меня начинают расспрашивать, куда подевался мой парень, и если сначала я просто пожимаю плечами, то позже решаю вернуться, чтобы проверить его, на всякий случай, если что-то не так.

Я иду по бетонной дорожке мимо главного корпуса и вижу впереди наше уединенное бунгало. Дверь слегка приоткрыта, как будто Эйден забыл ее закрыть полностью, или, может быть, он просто слишком торопился. Я поднимаю руку, чтобы постучать в дверь и предупредить его о своем присутствии, но потом слышу, как он говорит по телефону:

– Естественно, это моя мечта. О таком мечтает каждый.

Он смеется над чем-то, что говорит человек на другом конце линии, а затем снова наступает тишина. Я оглядываюсь назад, на тропинку, раздумывая, не вернуться ли мне к бассейну. Но тогда все будут спрашивать меня, что с Эйденом, а у меня все еще нет ответа.

– Я понимаю, – продолжает он. – Я не особо загружен, у меня будет свободное время, так что нет причин, по которым я не смогу прийти туда завтра.

У меня внутри все сжимается.

Нет причин, по которым я не смогу прийти туда завтра.

Нет причин.

– Отлично, да, звучит неплохо. Как только закончим разговор, уточню варианты перелета. Свяжусь с вами после этого.

Эйден снова смеется, горячо благодарит собеседника, а затем звонок заканчивается.

Я слышу его шаги, как он расстегивает сумку, по-видимому, достает свой ноутбук, чтобы проверить эти самые рейсы.

Я прочищаю горло и стучу в дверь.

– Эйден? – зову я, делая вид, будто только что дошла до бунгало.

– Эй, можешь войти.

– Ты оставил дверь незапертой, – указываю я. Он сидит в одном из шезлонгов, пальцы уже летают по клавиатуре.

– Ох, прости. – Он даже не отрывает взгляда от своего компьютера. – Я добежал сюда, чтобы спокойно поговорить, и должно быть, в спешке не закрыл ее полностью.

– Ясно, важный звонок?

Он смотрит на меня так, словно только сейчас понимает, кто я и о чем его спрашиваю. Затем он медленно кивает.

– Да, можно и так сказать.

Я слегка улыбаюсь.

– Почему ты говоришь так загадочно?

Он подражает моей улыбке.

– Наверное, я просто все еще немного в шоке. – Я вскидываю бровь, и он качает головой, прежде чем продолжить: – Это был «Таймс».

– «Таймс»? В смысле The New York Times?

Он смеется, словно сам не может в это поверить, откидывается на спинку шезлонга и проводит руками по волосам.

– Они позвали меня на собеседование.

– Ни фига себе!

Моя челюсть лежит на полу. Это же мечта Эйдена.

– Ага. Дэйв сказал, что замолвил за меня словечко несколько недель назад, но я не думал, что из этого что-нибудь выйдет.

Дэйв – главный редактор Texas Monthly. В течение многих лет он поддерживал Эйдена, верил в его талант и устраивал для него настоящие испытания в надежде, что Эйден обернет все в свою пользу. Ничего удивительного, что он дал хорошую рекомендацию Эйдену, и ничего удивительного, что издательство ждет его в Нью-Йорке на собеседование.

Удивительно лишь то, как не вовремя все это произошло.

– Значит, ты уедешь раньше?

– Понимаешь… Я должен, согласна?

Его зеленый взгляд никогда не был настолько отстраненным.

– Безусловно, должен. Это же «Таймс».

– «Таймс», – повторяет он.

– Невероятно.

– Я знаю.

– Что чувствуешь? – спрашиваю я, сознавая, что мой голос звучит не совсем правильно. Я недостаточно скрываю свои эмоции. Мое беспокойство просачивается наружу.

– Как все не на яву. В смысле, пока ничего не ясно. – Он пожимает плечами. – Мне еще не сделали предложение или типа того. Просто собеседование.

Хоть Эйден и говорит так, но я-то знаю правду. Эйден получит эту работу. Это его момент, время и место, и если он не воспользуется предоставленным шансом, через десять лет он будет вспоминать об этом дне, разочарованно качая головой.

– И что потом? – подсказываю я, потому что мне нужно знать.

– В каком смысле?

– Ты будешь корреспондентом в Техасе или кем-то в этом роде?

По тому, как Эйден хмурит брови, я уже догадываюсь, каким будет ответ. Последний клочок надежды, за который я наивно цеплялась, скомкан и выброшен.

– Работа в Нью-Йорке, – легко говорит он.

Я качаю головой, словно исправляю ход своих мыслей.

– Само собой. Еще бы. Ух ты, это... – Я указываю себе за спину. – Я зашла проведать тебя, так что мне, вероятно, теперь следует предупредить остальных...

– Да, хорошо. – И он вновь концентрирует внимание на ноутбуке. – Мне нужно все выяснить и понять, смогу ли я вылететь из Эль-Пасо или мне следует вернуться в Остин.

– Ого! Конечно. – Я воспринимаю это как намек на то, что мне пора уходить. – Хорошо, удачи.

Я пытаюсь выглядеть полной оптимизма до тех пор, пока не закрываю за собой дверь нашего бунгало. Тогда мои плечи опускаются, улыбка исчезает, и я делаю прерывистый вдох. Такое чувство, что на моей груди лежит камень, как будто я не смогла бы сдвинуться с этого места, даже если бы за мной гнался лев. Прищурившись, я смотрю на пустынный пейзаж, пытаясь понять, как это могло произойти. Эйден проходит собеседование в Нью-Йорке. Если он получит работу, он переедет.

Вот так просто – пуф. И его нет.

Меня тошнит от страха, и мне совсем не хочется верить, что все так быстро произошло. Разумеется, Эйден упоминал о работе в «Таймс», но это всегда казалось несбыточной мечтой, как будто десятилетний ребенок в футболке рассказывал, что когда-нибудь попадет в НФЛ. Я никогда не думала, что он действительно сделает это.

Это неправильно.

Все должно быть иначе.

Прошлая ночь была началом чего-то. Мы оба потерялись в моменте, да, но разве это ничего не значит? Он наверняка тоже подавлял свои чувства, верно? Нельзя ведь целовать того, кто не нравится? Так, может, я ему нравлюсь? Может быть, он жалеет, что нас прервала Стефани?

Сейчас я нахожусь в раздрае с собой, расхаживая взад и вперед по бетонной дорожке перед нашим бунгало, обдумывая варианты в голове и дико жестикулируя руками, как будто я адвокат в зале суда. Я могла бы вернуться к бассейну, достать бутылку водки и выпить ее до последней капли. Или пойти к Эйдену, сказать ему правду о своих чувствах и умолять его остаться.

Ни то, ни другое не звучит привлекательно.

Есть причина, по которой я все это время хранила свою влюбленность в секрете. Будь я одной из тех уверенных в себе женщин, которые кричат о своей любви, мы бы с самого начала не оказались в такой ситуации. Я бы призналась Эйдену, о, не знаю… ДВА года назад!

Я не смогу этого сделать. Ни за что.

С другой стороны, если я не скажу ему сейчас, что тогда?

О, верно: тоска, страдание, душераздирающая печаль.

Я не могу этого допустить.

Я должна рассказать ему все. Он должен знать!

Не раздумывая больше ни секунды, я поворачиваюсь к двери и снова распахиваю ее. Мое сердце бешено громыхает. Зрение затуманивается от преждевременных слез. Я больше не контролирую свои ноги, просто две конечности делают свое дело, пока я не оказываюсь вновь перед Эйденом. Он поднимает на меня взгляд и улыбается.

– Я нашел рейс из Остина, в Нью-Йорке буду завтра до полудня, – сообщает он, откладывая ноутбук на кофейный столик и направляясь к шкафу.

Что?! Уже?!

– Оу, неужели? – Судя по всему, меня эта новость в восторг не привела. – Обычно ранние перелеты тяжело даются, потому что хочется спать, верно? Будешь пить много кофе? Но что потом? Еще больше кофеина? Уф. Удачи. Тебе придется просить рядом сидящего пассажира выпустить тебя в туалет, и сам знаешь, как это раздражает...

Эйден смеется.

– Все будет хорошо.

Я прищуриваюсь.

– Уверен? Какой авиакомпанией летишь?

– «Дельтой».

– «Дельтой»?! Иу. «Юго-Западные» авиалинии хотя бы дают орешки.

– Предполагаю, что «Дельта» тоже раздает закуски.

Дерьмо. Так ли это?

Я слышу, как он сдергивает одежду с вешалок. Эйден на самом деле уходит. Сейчас. Если у него ранний утренний рейс из Остина, это означает, что он должен ехать домой сегодня.

Я кусаю костяшки пальцев, придумывая план. Я думала, что когда я вернусь сюда, он будет сидеть на шезлонге и испытывать те же сомнения, что и я. Он бы увидел мое выражение лица, нахмурился, отодвинул свой ноутбук в сторону и сказал бы: «Не волнуйся. Я точно знаю, что ты чувствуешь, и, конечно, я не соглашусь на эту работу. Я бы никогда тебя не бросил».

И после этого мы бы долго-долго целовались и унеслись в закат на благородных скакунах.

Вот черт.

– Эйден! – резко окликаю я.

Он возвращается в комнату и быстро огибает кровать, чтобы отсоединить зарядное устройство от стены и свернуть его в комок.

– Да?

– Ты точно уверен?

– В чем? – спрашивает он, не потрудившись остановиться и хотя бы посмотреть в мою сторону.

Храбрость покидает меня, как гелий воздушный шарик.

– В этом... рейсе.

– С «Дельтой» все в порядке.

Я неподвижно стою, пока Эйден относит зарядное устройство для телефона и ноутбук в гардеробную, где собирает вещи.

Все я делаю неправильно. Я ошибочно предположила, что просмотр романтических комедий на протяжении всей моей жизни помог мне обрести навыки для этого момента. Но только что все мои широкие жесты сошли на нет. У меня нет гигантских плакатов и бумбокса как в «Реальной любви». Никакой небрежной позы у красного «порше» в стиле «Шестнадцати свечей». Под моей рукой нет микрофона, чтобы спеть Can’t Take My Eyes Off You, как это делал Хит Леджер на трибуне в «Десяти причинах моей ненависти».

Я смотрю вокруг, и меня не вдохновляет обстановка нашего бунгало в пустыне.

Вот, Эйден, возьми этот высохший цветок в знак моей привязанности.

Я слышу, как он застегивает свой чемодан, и мое сердце разрывается на мелкие кусочки. Он появляется мгновение спустя со своим багажом, взволнованно пробегает взглядом по комнате, чтобы убедиться, что ничего не забыл.

– Уверен, что собрал не все. Что бы это ни было, захвати обратно в квартиру... – Его взгляд, наконец, останавливается на мне. – Черт, я не подумал. Как ты вернешься в Остин?

Я отмахиваюсь.

– Попрошу Стефани. Не забывай, что перед отелем стоит целый парк внедорожников.

Он выглядит успокоенным.

– Хорошо, хорошо. Я недолго пробуду в Нью-Йорке. Я забронировал обратный рейс на послезавтра.

Какое это имеет значение?

– Ты же не злишься, что я уезжаю? – спрашивает Эйден, его темные брови нахмурены.

Я натягиваю на лицо нейтральную маску, которая кричит: «Мне все равно!»

– Пфф. Нет! Конечно, нет. Конечно, да, без тебя здесь будет паршиво, и...

Вот он.

Тот самый момент.

И... я очень надеюсь, что ты не согласишься на эту работу.

Эти слова вертятся у меня на кончике языка.

Но тут кто-то колотит в дверь, и выпившая Стефани впускает себя.

– Где вы двое застряли?! Не вздумайте прятаться от всех, чтобы заниматься сексом в середине дня. – Она грозит пальцем, как будто отчитывает провинившихся школьников. – У нас вечеринка! – Она хватает меня за руку и тащит к двери, затем останавливается, когда замечает чемодан Эйдена. – Зачем он тебе сейчас?

Он хмурится и смотрит вниз.

– Прости, Стефани. Мне нужно возвращаться в Остин.

– У него собеседование по поводу работы, – добавляю я, будучи запрограммированной защищать его. – От такого нельзя отказываться.

Даже ради меня.

Стефани ударом карате рубит воздух, как будто слова, которые я говорю, ей скучны.

– Фу! Никаких разговоров о работе. Иди, если тебе нужно! – Она резко оборачивается ко мне, и ее глаза широко распахиваются от паники. – ТЫ! Ты ведь не уедешь, верно? Только потому, что уезжает он?

– Нет, но мне нужно будет вернуться в Остин через несколько дней.

Я морщусь, потому что ненавижу доставлять людям хлопоты.

– Конечно! Этот вопрос я беру на себя. Пока, Эйден! Желаю приятно провести время, чем бы ты там ни собирался заниматься!

Она крепко обнимает меня и тянет за собой, не давая мне возможности остаться.

Я оглядываюсь и смотрю, как Эйден стоит со своим чемоданом в центре комнаты. Прошлой ночью мы целовались у бассейна, а теперь он покидает меня.

Он выглядит грустным, наблюдая за моим уходом, но не просит меня остаться, и это гложет меня больше всего. Конечно, я ничего не сказала ему о своих чувствах, но и он мне не признался.

И это, к сожалению, мне и нужно.

Если бы Эйден любил меня так, как люблю его я... если бы у него были чувства ко мне, он бы сейчас не уехал.

Я наблюдаю с террасы у бассейна, как он катит свой чемодан к машине и загружает его в багажник. Словно парализованная, смотрю, как он обходит автомобиль, подходит к двери со стороны водителя и открывает ее. Я ненавижу, что во мне осталась надежда, совсем немного надежды, которая отказывается поддаваться разуму и здравому смыслу. Он садится в джип и закрывает за собой дверь. Я задерживаю дыхание. Это может случиться сейчас…  Он покачает головой и придет в себя. Ну же.

Тут колеса автомобиля начинают вращаться, поднимая пыль. Эйдену было легко уехать; он даже не понимает, что проталкивает мое сердце сквозь лезвия измельчителя.

Наблюдая за отъездом Эйдена, я понимаю, насколько хрупка любовь. Нет никакого способа защититься от нее, нет способа сохранить свое сердце в пузырчатой пленке и в безопасности. Движения автомобиля по грунтовой дороге достаточно, чтобы сокрушить фантазию, которую я лелеяла в душе все эти годы.

Нам с Эйденом не суждено быть вместе.

Все сложилось не так, как я мечтала. У меня были смутные представления, каким должно было быть наше будущее. Будучи лучшими друзьями, постепенно мы бы полюбили друг друга. Предполагалось, что нас ожидает своего рода сказка с фейерверками в небе. Работа не помеха. Настоящая взрослая жизнь? Эм, нет, спасибо! Забудь о предусмотрительности! Бросай свою работу! Разоряйся!

Но Эйден не оборачивается, и моя медленно накатывающая печаль – это облако, отбрасывающее тень на любого, кто находится рядом со мной. Я даже не могу выдавить из себя слабую улыбку. Однако я могу употреблять алкоголь. Данте снабжает меня напитками и слушает, как я охаю и ахаю о том, как сильно скучаю по Эйдену.

– Разве он не уехал на день или два? – спрашивает он, пытаясь обуздать мое настроение.

– Да, а потом НАВСЕГДА, Данте. Навсегда.

Мужчина совершенно сбит с толку моим гиперболическим срывом.

– Просто время в разлуке кажется вечностью? – предлагает он, лихорадочно оглядываясь по сторонам, словно надеясь найти какое-нибудь подкрепление.

Я откидываюсь на шезлонг у бассейна и закрываю глаза рукой, чтобы яркое солнце пустыни не ослепило меня. Погода здесь не соответствует моему настроению. Мне нужны горящие свечи и пасмурное небо. Мне нужны снежные бури и темнота. Я должна быть в лачуге у черта на куличиках.

– Он переезжает в Нью-Йорк, – сокрушаюсь я. – Вот увидишь.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает Данте.

– Потому что… Я знаю.

Позже вечером какой-то придурок устраивает для Стефани и Эллиота игру для новобрачных, в которой они сидят посреди гостиной спиной к спине, держа в руках два весла. На одном весле приклеено лицо Стефани, на другом – Эллиота.

Каденс зачитывает вопросы с карточки:

– Итак, кто из вас, скорее всего, оставит посуду в раковине?

Вместо того, чтобы обращать внимание на происходящее веселье, я представляю, что играем мы с Эйденом. Ответ – Эйден.

– У кого самый вспыльчивый характер? – спрашивает Каденс.

У меня.

– Кто более организован?

Я.

– У кого волосы лучше?

У Эйдена.

– Кто громче храпит?

Увы... я.

– Кто готовит лучший завтрак?

Эйден. Его блинчики идеальны.

Слишком простая игра. Я знаю Эйдена лучше, чем кто-либо другой. Я знаю, кто из нас с большей вероятностью что-нибудь сделает или скажет, но затем Каденс переключается на более романтические темы, и внезапно меня бьет в живот холодная жесткая правда.

– Кто сказал «я люблю тебя» первым? – спрашивает Каденс у Стефани и Эллиота.

Никто.

– Кто сделал первый шаг? – продолжает она.

Сколько алкоголя я могу употребить, не испортив вечер Стефани?

– Кто более романтичен?

Я не знаю, ясно?!

И никогда не узнаю.

• 10 •

Мэдди

Следующий день – эпичная катастрофа. Я проверяю телефон каждые несколько минут, задаваясь вопросом, свяжется ли со мной Эйден, но нет. Ни разу за весь день он не позвонил. Мне вроде как удается не заливаться слезами на публике, но несколько раз я извиняюсь и возвращаюсь в бунгало, чтобы погрязнуть в одиночестве. Сейчас я лежу в постели, обнимая подушку, на которой спал Эйден. Она пахнет его одеколоном, и я бесстыдно вдыхаю, как будто этот аромат может вернуть его ко мне. Другой рукой я листаю ленту Facebook, стараясь не обращать внимания на посты о свадьбах и детях. Я так быстро смахиваю фото, что проношусь мимо снимка Эйдена, прежде чем осознаю это и возвращаюсь назад.

Оно мутноватое, как будто человек, который его сделал, не особо старался. Но даже сейчас легко сказать, что он стоит в баре с группой людей. Все они примерно его возраста, некоторые немного старше. Все толпятся вокруг него и поднимают напитки в знак приветствия. Улыбка Эйдена ослепляет. Подпись гласит:

«Поздравляю, Эйден! Новый журналист “The New York Times!”»

Нет.

Этого не может быть.

Он уже согласился? Вот так просто?

Эйден всего лишь ходил на собеседование. Конечно, я предполагала, что он получит предложение и, вероятно, примет его, но не так быстро!

Я прочитала комментарии всей его семьи и друзей. Все поздравляют его с таким огромным достижением. Он еще никому не ответил.

Полагаю, тот до сих пор в баре.

Я не хочу плакать. Я действительно не хочу, но слезы вырываются, хочу я этого или нет.

Я бросаю свой телефон на кровать и крепче обнимаю его подушку, прежде чем осознаю, что делаю.

И будто срывая пластырь, я бросаю подушку через комнату.

К черту Эйдена.

Пошел он КУДА ПОДАЛЬШЕ.

Мой телефон начинает звонить, и имя Эйдена высвечивается на экране в моей комнате, как будто он слышал мои проклятья в самом Нью-Йорке.

Я не хочу отвечать, не в таком состоянии, но звонки дразнят меня, отдаваясь эхом в тихой комнате.

И уже перед самым переходом на голосовую почту, я сдаюсь и провожу пальцем по экрану.