Текст книги "Недосягаемый соблазн"

Автор книги: Р. С. Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Сколько времени пройдет?

Без понятия.

Я беру в руки телефон.

Время встретиться с судьбой.

Включение питания занимает секунду. Еще несколько секунд, прежде чем почтовый ящик и текстовые сообщения загрузятся всем тем, что я пропустил.

Коллеги завалили меня сообщениями.

«Чувак, ты уехал?»

«Пол взбешен»

«Ты вернешься в понедельник?»

«Ты где?»

Пол – мой непосредственный руководитель и редактор. Его электронное письмо лежит в моем почтовом ящике непрочитанным. Тема письма зловещая. «Позвони мне немедленно».

Так я и делаю. Пока стою в очереди на холоде, я нажимаю имя Пола на экране.

– Лучше бы у тебя было чертовски хорошее оправдание для того, чтобы уехать с задания пораньше.

Я открываю рот. Мой ответ, который я приготовил по дороге домой на самолете, вертится на кончике языка. Извинения, некоторое пресмыкательство, обещания подыскать дополнительную работу – ничего из этого не выходит. Ничего.

– Эйден? – окликает Пол, раздраженный тем, что я ему не отвечаю.

– Я…

… прошу прощения.

Но я не договариваю.

Все, что могу сейчас сказать, это «ухожу».

– Что, прости?

Я издаю безумный смех, который накапливался внутри меня последние двадцать четыре часа. Черт возьми, это так приятно.

– Да, я ухожу, – снова говорю я, выходя из очереди такси.

– Что ты имеешь в виду под «я ухожу»? – Пол взбешен. – Это что, какая-то шутка? Ты под кайфом?

Я должен быть. Другого объяснения тому, что сейчас делаю, нет.

– Это чертов «Таймс», – продолжает Пол. – Ты не можешь уйти, твою мать.

– Думаю, я уже смог, – смеюсь я вновь.

Когда Пол заговаривает снова, его тон становится менее агрессивным, будто пытается отговорить меня от крайности.

– Ты на быстром пути к успеху, Эйден. Не будь опрометчивым. Приходи в офис завтра утром, и мы поговорим об этом.

– Я возвращаюсь в Техас.

– Ты что?

– Мне пора.

– О чем ты, черт подери, говоришь?

Пол не понимает, и в этом есть смысл, потому что живет ради работы. Он все время в офисе. Я не на сто процентов уверен, что он там не спит. До этого момента я ему завидовал. Черт, мне хотелось быть им. Теперь понимаю, что был неправ.

– Пол, когда ты в последний раз откладывал работу на второй план? – спрашиваю я, пытаясь заставить его понять.

– Никогда. Как ты думаешь, как я стал редактором?

– И ты счастлив?

– Что это значит?

– Ты счастлив? У тебя есть те, о ком ты заботишься?

– Конечно, у меня есть кот.

Я улыбаюсь и качаю головой, катя чемодан обратно в аэропорт.

– Эйден, если ты покинешь Нью-Йорк, если сядешь на самолет обратно в Техас, тебе конец. Твоя карьера закончена. Никаких поблажек. Ничего. Ты понимаешь?

Пол этого не понимает. Он думает, что меня волнует рекомендательное письмо? Его одобрение моей трудовой этики? Кого, блядь, это волнует?

Я сменю карьеру. Буду работать в ресторане быстрого питания или доставлять почту. Буду мыть машины. В чем, черт возьми, смысл жизни, если я не провожу ее с Мэдди? Если я не буду просыпаться рядом с ней каждый чертов день?

– Мне пора.

– Эйден...

Я вешаю трубку, прежде чем он успевает продолжить. Затем бегу обратно в аэропорт и направляюсь в сторону вылета.

Уже поздно, но на юго-западном столе все еще кто-то дежурит. Я спрашиваю, когда их следующий рейс вылетает в Остин.

– Через двадцать минут, – говорит дежурная, щурясь на экран компьютера. – И это наш последний полет туда на сегодня. Я могу оформить вас на утренний рейс в шесть сорок?

– Мне надо сесть на тот, который через двадцать минут.

Она смеётся:

– Полагаю, это невозможно. Вам придется...

Я наклоняюсь к ней и качаю головой:

– Мне нужно на этот. Посадите меня. Прошу.

Девушка резко вздыхает, раздраженная тем, что я не последовал ее совету. Если я хочу потратить деньги на рейс, на который могу опоздать, это моя проблема.

– Хорошо. Сейчас оформим оплату и ваш билет.

Это заняло две минуты и десять секунд, но кому это интересно?

Как только она передала все мои документы, я направился к контрольно-пропускному пункту. Кто-то кричит мне, чтобы я перестал бежать, поэтому я перехожу на быструю ходьбу и достаю из бумажника удостоверение личности. В очереди охраны никого нет, и из-за того, что я постоянно путешествую, мне приходится стоять в заранее утвержденной очереди.

– Проходите, – говорит мне офицер, пропуская через металлоискатель. Я жду, кажется, целую вечность, пока он читает на мониторе, затем кивает и говорит, что могу идти. Затем я снова начинаю бежать, направляясь к терминалу С.

Они объявляют последний вызов на мой рейс по громкоговорителю аэропорта. Посадка закончена.

– Эйден Смит, пройдите, пожалуйста, через выход 35.

Я включаю передачу и бегу так быстро, как только могу, по коридору. Нелегко бороться с потоком машин. Я чуть не сталкиваюсь с несколькими людьми. Один парень проклинает меня, но я не могу остановиться. Мои ворота прямо по курсу.

Стюардесса делает мне последнее объявление по громкой связи.

– Иду я! – кричу я, надеясь, что она меня слышит.

Ее голова поворачивается в мою сторону, и я машу руками в воздухе, чтобы она могла заметить, как несусь по дорожке.

Она качает головой, кладя переговорное устройство, слегка удивленная, но в основном раздраженная.

– Вы чуть не задержали рейс, – говорит мне стюардесса, как только я подхожу к скользящей остановке у выхода и протягиваю ей посадочный талон для сканирования. – В следующий раз, пожалуйста, приходите пораньше.

– Конечно, – говорю я с большой улыбкой, пытаясь перевести дыхание.

Она возвращает мне посадочный талон, и я несусь по туннелю к самолету. Внутри все ряды заполнены, так что я поднимаюсь на борт последним. Я иду по проходу, осознавая, что получаю несколько пристальных взглядов от пассажиров. Хочется сказать им, почему я опоздал. Они бы, конечно, поняли, но решаю просто опустить голову и иду так быстро, как только могу, к последнему ряду, занимая пустое место у прохода.

Я до сих пор не могу отдышаться. Даже руки дрожат от адреналина.

– Первый раз летите?

Я бросаю взгляд на старую миниатюрную женщину, сидящую у окна. Она закутана в теплый шарф и свитер. Ее короткие белые волосы завиты, а милое лицо в морщинках, особенно возле глаз, когда она улыбается мне. Ее руки покоятся на закрытой книге в твердом переплете, а на каждом ее пальце по кольцу.

– О… – хочу я. – Нет. Я постоянно летаю по работе. Ну, летал...

Она наклоняет голову в сторону.

– Летали?

Я смотрю на руки и качаю головой.

– Да, работал журналистом несколько минут назад.

– Уволились?

Я киваю, чем интригую ее.

– Вам не нравилась работа?

– Она не была такой уж и плохой. Поездки достали.

– А, у любой работы есть обратная сторона.

Я соглашаюсь, давя большими пальцами в бедра.

– Но ушел я не поэтому.

Женщина приподнимает бровь, требуя продолжения.

– Это как бы был прыжок веры.

– Ради любви?

Я смеюсь и опрокидываю голову на сидение, пялясь в потолок.

– Да, звучит как клише, если честно.

– Клише на то и клише. Расскажи мне о ней.

– О Мэдди?

– Из-за нее ты ушел?

– Да, она...

На мгновение я встаю в ступор, размышляя, как лучше изобразить Мэдди для совершенно незнакомого человека. Как описать ее? Это кажется невозможным.

– Она потрясающая. Забавная. Общительная. – Я наклоняю голову вперед-назад, как будто взвешиваю. – Временами, смешная.

– Разве не все мы такие, – говорит женщина, подмигивая. – Держу пари, она ещё и красивая. – Я улыбаюсь, и она отвечает со смехом: – Конечно, она такая. И как долго вы вместе?

– Если честно, с этим сложно.

– Поэтому ты ушел с работы? Чтобы сделать все проще?

– Точно.

– Что ж, желаю тебе удачи.

Я тоже.

После этого мы еще долго разговариваем, нам обоим не терпится поделиться историями. Тем не менее, полет, кажется, длится целую вечность. Я листаю бортовой журнал, разрываю пакет с арахисом, ковыряюсь в телефоне, и все равно мы ещё в часе полета от Остина.

Моя соседка сейчас занята чтением, поэтому я не беспокою ее, вместо этого считаю секунды, отчаянно желая вернуться в Техас.

Мы приземляемся на летное поле только после полуночи, после чего сумки целую вечность не появляются на багажном турникете. Я хватаю чемодан и бегу к дверям аэропорта, хватая первое попавшееся такси, ожидающее снаружи.

Я даю водителю адрес, а затем начинаю потеть на заднем сиденье.

За последние несколько часов мне не раз приходило в голову, что я обезумел.

Я мог бы позвонить Мэдди и предупредить ее о том, что возвращаюсь в Техас, но, похоже, об этом лучше сказать лично. К счастью, в позднее время на дорогах нет пробок. Мы выезжаем из аэропорта Остина и в кратчайшие сроки добираемся до центра города.

– Прямо тут? – спрашивает водитель, показывая на бордюр.

– Да, отлично.

Я знаю код от домофона, но у меня нет ключей, чтобы войти в квартиру.

Я поднимаюсь на лифте на нужный этаж и тащу чемодан по направлению к квартире, пока сердце бешено колотится внутри.

Мэдди, привет. Мэдди, я вернулся. Мэдди, я не лечу в Нью-Йорк.

Ненавижу себя за то, что не подготовился. Было же ведь время в самолёте.

Я делаю глубокий вдох и поднимаю руку, чтобы постучать в дверь.

Никто не отвечает, затем я проверяю телефон и вижу, что сейчас час ночи. Завтра рабочий день. Они с Люси, наверное, спят.

Дерьмо.

Я стучу теперь немного сильнее.

Все ещё нет ответа.

Достаю телефон и звоню Мэдди. Знаю, что бесполезно. У нее телефон на беззвучном режиме. Я проебался.

Я все ещё звоню, издавая безнадёжный смешок. Прислонив телефон к уху, я падаю на входную дверь лбом.

Переключает на автоответчик, я просто стою и слушаю, как голос Мэдди просит меня оставить сообщение.

• 24 •

Мэдди

– Мэдди, это я. Эйден. Я, э-э... вообще-то, стою за твоей дверью. В Остине. Если бы ты проснулась и впустила меня, было бы здорово. Но ты, наверное, спишь, что естественно и хорошо. Тебе, наверное, надо хорошо поспать после наших выходных. На тот случай, если ты послушаешь это до того, как я увижу тебя, я... э-э, буду снаружи, прислонюсь к твоей двери и буду ждать, когда ты проснешься. Тебе, наверное, интересно, почему я здесь... Я просто не мог вынести мысли о том, что снова оставлю тебя. Мне тоже не нравятся междугородние звонки, и кого волнует...

Голос Эйдена обрывается, пока я пялюсь в телефон, сбитая с толку.

Я проснулась минуту назад, поэтому мозг ещё ничего не осознает. Поэтому я не поняла, что произошло.

Я возвращаюсь к списку голосовой почты и снова воспроизвожу.

– «Мэдди, это я. Эйден. Я, э-э... вообще-то, стою за твоей дверью. В Остине...»

Я все правильно расслышала! Остальная часть голосовой почты уходит на задний план – я вскакиваю с кровати, бегу к двери квартиры и быстро открываю ее. Верхняя часть тела Эйдена падает на пол к моим ногам.

– Черт, – ругается Эйден, потирая голову и медленно приходя в себя.

Должно быть, он спал, прислонившись к двери, а теперь лежит там, моргая и уставившись на меня.

– Ты не в Нью-Йорке!

– Нет, – улыбается Эйден.

– Ты здесь! У моей двери!

– Ага. Уже последние... пять с половиной часов.

Я в шоке подношу руки ко рту. Эйден медленно возвращается в сидячее положение, прежде чем встать. Он выглядит дерьмово. Вся его одежда помята. Волосы торчат дыбом с одной стороны из-за того, что прислонялся к двери. Он моргает одним глазом, пытаясь привыкнуть к свету, льющемуся из окна позади меня, а я плачу. Затем бью его в грудь. Потом плачу еще немного.

– Что ты здесь делаешь?

– О, просто... доказываю свою любовь, – говорит Эйден с самоуничижительной усмешкой. – Знаешь, старый добрый жест, когда ты летишь обратно в город посреди ночи, а потом спишь в коридоре, потому что твоя девушка не открывает дверь.

– Ты ненормальный!

– Знаю.

– Как ты вернулся в Техас? Ты, наверное, сразу же улетел обратно.

Он прищуривает глаза, как будто обдумывает это.

– Я думаю, что пробыл в Нью-Йорке не более тридцати минут.

Вау.

Ладно. Он вернулся... надолго ли?

– Твое голосовое сообщение какое-то бессмысленное. Ты здесь только на несколько дней или как? – Я качаю головой, пытаясь понять изменение обстоятельств. У него все еще есть только один чемодан.

Эйден потирает затылок, как будто нервничает.

– Нет, на самом деле забавная история… Я уволился с работы.

– Ты чего?!

– Да. Ушел. Прошлой ночью. Очень непрофессионально с моей стороны, ну, а что поделать.

– Эйден!

Он смеется, а затем делает глубокий вдох. Эйден смотрит мне в глаза, и я вижу, как под его темными ресницами начинают собираться слезы. Он никогда не плачет. Никогда! Что происходит?

Затем медленно он начинает опускаться на одно колено. Эйден морщится, как от боли. Я уверена, что после того, как он несколько часов проспал, прислонившись к двери, его мышцы затекли.

– Мне кажется, я спал в странной позе. Тело убивает меня.

– Так почему ты стоишь на коленях? Вот, заходи внутрь, можешь поспать на кровати.

Я протягиваю руку, чтобы подхватить его, но он не принимает помощь.

– Не сейчас. Мне надо кое-что сделать.

– Что? – хмурюсь я.

Эйден разводит руками, как бы говоря: «Разве это не очевидно?».

Я в шоке отстраняюсь.

– Нет.

Нет.

Ни за что.

– Мэдди Лейн, – говорит Эйден, улыбаясь мне с этими достойными обморока ямочками на щеках, – тебе не кажется, что нам с тобой пора пожениться?

– Эйден Смит.

– Ох, боже, ты знаешь, кто я.

– Не шути сейчас! Ты серьезно?

– Как никогда.

– Ты просишь меня выйти за тебя.

– Ага, ты до сих пор не поняла? Могу повторить заново. Это недолго. Мэдди Лейн, тебе не кажется...

Я бросаюсь на Эйдена прежде, чем он успевает закончить, и мы вываливаемся обратно в коридор. Он стонет под моим весом, когда я прижимаю его к себе, целуя везде, где только могу: волосы, лоб, щеки, губы.

– Это значит да?

– Что это было за предложение? – дразню я, откидываясь назад, чтобы получше его рассмотреть. – Где была романтика?

– Я не закончил, – настаивает Эйден, глядя на меня с земли. На его лице дерзкая полуулыбка с прядью темных волос на лбу. – Ты – женщина моей мечты, лучшая любовница, которая у меня когда-либо была...

Я толкаю его в плечо, и он игриво морщится.

– Это твое предложение? Говорить о моих навыках в спальне? Нам же придется рассказать людям об этом!

– Хорошо, значит я не должен вдаваться в подробности о том маленьком деле, которое мы сделали в субботу вечером…

Когда я пытаюсь встать, чтобы сообщить ему, что с меня хватит колкостей, Эйден тянется, чтобы схватить меня за руки и прижать к себе.

– Мэдди.

Его тон изменился. Он больше не шутит. Зеленые глаза умоляют меня отнестись к нему серьезно, сказать «да» и избавить его от страданий, пока его руки сжимают мои.

– Я люблю тебя, – говорит он так искренне, что мне приходится моргать от внезапного наплыва эмоций. – Выходи за меня замуж, – продолжает Эйден, проглотив комок в горле. – Будь моей женой. Сделай меня самым счастливым человеком до конца жизни.

Я начинаю медленно кивать, но затем набираю обороты, и моя голова дико дергается вверх-вниз, пока по щекам текут слезы.

– Да? – переспрашивает он, начиная подниматься. – Да?

Я ухмыляюсь от уха до уха.

Эйден отпускает мои руки, чтобы обхватить меня за талию и поднять с земли. Мы врываемся обратно в квартиру. Я смутно осознаю, что Люси на заднем плане кухни что-то говорит, но каждая моя клеточка сосредоточена на Эйдене. Я целую его до бесчувствия, пытаясь скорее показать ему, чем сказать, как сильно хочу выйти за него замуж. Отчаянно. Смущающе. Если бы я могла сказать «да» тысячу раз, я бы так и сделала.

– Не обращайте на меня внимания! Я просто продолжу есть хлопья! – кричит Люси, когда мы направляемся в мою комнату. – Нет, все в порядке. Просто оставьте входную дверь широко распахнутой! Я позабочусь об этом, конечно. О, и, наверное, я тоже заберу чемодан Эйдена, который он оставил? Я что, посыльный?

– Спасибо, Люси! – говорю я, как раз перед тем, как Эйден переносит меня через порог спальни и пинком закрывает за нами дверь.

Я хватаюсь за его одежду, пытаясь волшебным образом заставить ее исчезнуть, когда понимаю, что сегодня рабочий день. Понедельник.

– Эйден, мне скоро нужно на работу!

– Ты успеешь. Обещаю, – говорит он нетерпеливо.

Я понятия не имею, как он может это обещать, поскольку в данный момент Эйден засовывает руку мне под пижамную рубашку.

То, что следует за этим, – самый быстрый, самый травмирующий приступ утреннего секса, который у меня когда-либо был. Мы не добираемся до кровати. Мы едва успеваем пройти мимо двери. Это быстро и безрассудно, и к концу я обливаюсь потом и тяжело дышу. У меня синяк на заднице и плечо болит бог знает от чего.

Я поднимаю взгляд на Эйдена: его щеки пылают, а в глазах читается: «У меня был самый лучший секс в жизни».

– Это было...

Эйден ухмыляется и заканчивает мысль за меня:

– Великолепно. А теперь иди в душ. После я провожу тебя на работу.

Я включаю воду и затем вхожу внутрь. Запрокинув голову под струей, я позволяю новообретенной реальности утонуть под слоями шока. Эйден вернулся в Техас ради меня. Он уволился с работы и сделал предложение. Это кажется невозможным.

Затем я выглядываю из-за занавески в душе и вижу, как он входит в ванную и направляется прямо ко мне. Он тоже хочет в душ и не спрашивает, прежде чем входит и сдвигает нас так, что мы оба промокаем.

Я смотрю на него, разинув рот, когда он, наконец, осознает это и оглядывается.

– Что не так?

Я качаю головой. Затем тыкаю в его грудь пальцем. Он реален.

– Что случилось? Ты странно себя ведешь. – Эйден вздергивает бровь в недоумении.

– Просто не могу во все это поверить.

– Нас в душе?

– Нет... тебя здесь. Твое предложение.

Эйден смеется и пожимает плечами, будто сейчас очередной совместный понедельник.

Затем я наблюдаю, как Эйден протягивает правую руку и медленно разворачивает тонкое золотое кольцо.

– Что это?

– Кольцо, которое я получил прошлой ночью от милой женщины, сидевшей рядом со мной в самолете. Я рассказал ей о своих планах, о том, что увольняюсь с работы и лечу обратно в Техас. Сказал ей, что хочу жениться на тебе, и она спросила меня, есть ли у меня кольцо, чтобы подарить тебе.

Эйден берет мою левую руку, чтобы надеть кольцо. Оно выглядит нежно и красиво с крошечной цветущей виноградной лозой, выгравированной на золоте.

– Она сказала, что купила это кольцо на свое пятидесятилетие, когда совершала одиночную поездку в Париж. Ей всегда хотелось посетить город, и хотя ей некого было взять с собой, она все равно поехала. Однажды ей стало немного одиноко, поэтому она пошла прогуляться вдоль Сены и завязала разговор с уличным торговцем старинными украшениями...

– Прям как...

– В своем одиночестве я нашел картину. Она нашла кольцо. Женщина настояла, чтобы я взял его, и я сказал ей, что отдам его тебе после того, как ты согласишься выйти за меня замуж.

Кольцо встает на место, и я смотрю на него с благоговейным трепетом.

Эйден улыбается и слегка отходит, откидывая голову назад и проводя пальцами по темным прядям. Я наблюдаю, как капля воды обводит контур его щеки и подбородка, прежде чем исчезнуть.

Затем я набираюсь смелости затронуть страшную тему.

– Эйден?

Он напевает, держа глаза закрытыми, позволяя теплой воде омывать себя.

– Я хочу выйти за тебя. Но не хочу, чтобы ты бросал работу из-за меня. Ты ее любишь и пожалеешь об этом, если оставишь все это позади, просто чтобы быть со мной. Держу пари, если бы ты первым делом позвонил боссу...

Эйден открывает глаза, и мои слова ускользают. Я не уверена, что ожидала увидеть в выражении его лица, но он выглядит почти сердитым.

Инстинктивно я делаю микроскопический шаг назад.

– Я просто не хочу, чтобы ты пожалел об этом, – говорю я тихим голосом, удивляясь, почему Эйден смотрит на меня с горящими глазами и расстроенными бровями.

Эйден тянется, чтобы поймать мою руку, и я понимаю, что продолжаю пятиться от него.

Он притягивает меня ближе, и наши теплые тела прижимаются друг к другу. Указательным пальцем он приподнимает мой подбородок, и я внимательно слушаю, как он говорит:

– Я бы тысячу раз бросил все, чтобы быть с тобой. Любая работа. Где угодно.

– Но...

– Нет. Послушай меня. Работа – это то, что мы делаем, чтобы оплачивать счета и тратить время. Конечно, повезло, что мне нравится то, что я делаю, но если ты думаешь, что это волнует меня больше, чем ты… Мэдди, это не идет ни в какое сравнение.

Мы опираемся лбами, и я закрываю глаза.

– Меня мало волнует что-то, помимо наших отношений. Поняла?

– Поняла, – улыбаюсь я.

• Эпилог •

Мэдди

Когда я прихожу домой, в нашем доме тихо, если не считать позвякивания ошейника Стэнли, когда он подходит поприветствовать меня у двери. Его хвост сильно виляет, ударяясь о стену при каждом покачивании бедрами.

– Привет, малыш, – говорю я, почесывая его хорошенько за ухом, так что его задняя нога слегка покачивается. – Где папа?

Тощая дворняжка, которую мы приютили несколько лет назад, ходит по кругу, радуясь, что я дома.

– Ладно, ладно. Пошли, найдем его.

В нашем маленьком бунгало в восточной части Остина темно, если не считать света в коридоре. Я прохожу мимо кухни и заглядываю внутрь. В основном здесь прибрано, но в раковине, вероятно, осталось несколько тарелок с ужина Эйдена. В те дни, когда у него приближается крайний срок, тарелки, как правило, скапливаются.

У двери в спальню я сбрасываю каблуки и стону от удовольствия, когда босые ноги снова касаются твердой земли. Скоро я сменю маленькое черное платье на пижаму, и все станет прекрасно.

Обычно я не прихожу домой так поздно, но мне пришлось сопровождать Элизу на ужин с клиентом. Теперь, когда я продвинулась в агентстве, это часть моей работы. Я тоже не против – хорошая еда, хорошая компания, – но я скучала по Эйдену. Последние несколько дней он был занят больше, чем обычно.

Я поворачиваю обратно по коридору, и Стэнли бежит рядом со мной. Если он когда-нибудь забегает слишком далеко вперед, он снова возвращается ко мне, как будто ему не нравится, как медленно я хожу по сравнению с ним.

Я заглядываю в гостиную, но Эйдена там нет.

Я выключаю телевизор и сворачиваю плед, приводя себя в порядок, прежде чем вернуться в холл.

Наша гостевая ванная комната пуста, как и гостевая спальня.

Приближаясь к маленькому офису, я слышу характерный звук щелкающей клавиатуры. Дверь почти закрыта, но я приоткрываю ее еще на несколько сантиметров. Эйден не замечает. Сомневаюсь, что он тоже заметил, что в комнате кромешная тьма. Эйден сидит за экраном компьютера, сосредоточившись на словах, которые печатает. Выражение лица искажается, как будто он чем-то недоволен, затем пальцы снова начинают летать. Я слушаю звук клавиатуры, когда он быстро печатает, и это успокаивает, как колыбельная.

Любой остаточный стресс от работы и жизни, кажется, исчезает, когда я наблюдаю за его работой.

Мой муж – журналист.

Если бы я не прерывала его, он бы работал до глубокой ночи. Эйден всегда был таким, гонялся за словами, когда они, кажется, льются рекой независимо от времени суток. Он пропускал приемы у врача и обеды, потому что был так поглощен работой. Мне приходится напоминать ему, что надо поесть, если он действительно сосредоточен. Чаще всего я просто приношу ему еду сама. Когда я это делаю, он бормочет слова благодарности, иногда даже не потрудившись взглянуть на меня, прежде чем выйду из комнаты.

Однако так бывает не всегда. Только когда он действительно занят.

– Я вижу тебя, – внезапно произносит Эйден.

Я ухмыляюсь.

– Думала, у меня хорошая скрытность.

– Да, но дыхание Стэнли все испортило.

Затем пес отходит от меня, подбегает к Эйдену и встает на задние лапы, чтобы опереться передними на бедро Эйдена. Эйден потирает голову и смотрит на меня.

Его пристальный взгляд скользит по мне с головы до ног. Наши взгляды встречаются, и он наклоняет голову набок.

– Красивая.

Я немного улыбаюсь, не совсем веря ему. Это был долгий день на работе, за которым последовал долгий ужин. Мне бы не помешала ванна и немного сна.

– Иди сюда, – машет Эйден мне рукой.

Я отталкиваюсь от дверного косяка и, обогнув стол, подхожу к Эйдену. Он обнимает меня за талию и тянет к себе на колени. Стенли лает и прыгает, чувствуя себя обделенным.

– Как прошел день? – спрашивает Эйден, нежно заправляя прядь волос мне за ухо.

– Тяжело.

– Продуктивно? – пыхтит он.

Я улыбаюсь и киваю.

Его лицо освещено только мягким светом экрана компьютера. У него пятичасовая тень и усталые глаза. Он, наверное, весь день не двигался с этого места.

– Как продвигается статья?

– Мне пришлось полностью переписать сегодня утром. Я как-то потерял нить темы.

– А сейчас? – спрашиваю я, прижимая руку к его груди прямо над сердцем, чтобы почувствовать ритм.

– Думаю. Лучше. Я не узнаю, пока не перечитаю утром. Это все еще может быть полной тарабарщиной.

Я смеюсь, потому что знаю, что это не так. Эйден до смешного хорош в том, что делает. Он все еще работает в «Таймс». После его импровизированного возвращения в Техас позвонил его редактор, и они заключили сделку. Эйден мог бы продолжать работать на них на внештатной основе. Он согласился бы на частичное сокращение зарплаты в обмен на меньшие требования к командировкам. У нас все хорошо вышло. С нашей совокупной зарплатой мы могли позволить себе купить и отремонтировать старый дом. Для этого требовалось много любви. Я съеживаюсь, думая о том, в каком состоянии было это место, когда мы только его купили.

Мы не торопились ремонтировать его, по ходу дела научившись делать большую часть сами. Мы вырвали ужасный оранжевый ворсистый ковер и сорвали темно-бордовые обои, которые, казалось, доминировали в каждой комнате. Мы обновили шкафы на кухне и купили новую бытовую технику. И, конечно, ему все еще не помешали бы некоторые обновления. Оригинальные деревянные полы скрипят. Ванна на когтистых лапах в главной ванной комнате иногда протекает. Время от времени входная дверь сдвигается и решает, что не хочет закрываться должным образом.

Но мы живем здесь уже три года. Это наш дом, место, где мы приспособились к жизни молодоженов, место, где мы еще глубже полюбили друг друга, и, возможно, место, куда мы однажды приведем домой детей. Либо так, либо мы найдем брата для Стэнли. Что бы ни принесла жизнь, мы встретим это вместе.

– Ты дальше будешь работать?

– Еще немного, – кивает Эйден.

Понимаю. Срок.

Я пытаюсь встать, чтобы позволить ему вернуться к работе, но он удерживает меня у себя на коленях.

Я смеюсь и прошу его отпустить.

– Нет, все в порядке. Я все еще могу писать, – говорит Эйден, обнимая меня за талию, чтобы дотянуться до клавиатуры. Он начинает печатать, и я смеюсь еще громче.

– Эйден.

– Ш-ш-ш. Я работаю.

Я снова пытаюсь высвободиться из его хватки, но он снова удерживает меня.

– Тебя не было весь день, – говорит он обиженно. – Просто останься еще на немного.

Я перестаю бороться с ним и смиренно вздыхаю. Эйден не собирается отпускать меня, а я слишком устала, чтобы продолжать попытки, поэтому я устраиваюсь рядом с ним поудобнее, прежде чем положить голову ему на плечо. Я вдыхаю запах Эйдена, и это успокаивает меня. Он снова начинает печатать, и несколько мгновений я наблюдаю за тем, как его пальцы двигаются по клавиатуре, поражаясь словам, которые, кажется, так легко вылетают из него. Разве ему не нужно остановиться и подумать о том, что он собирается сказать? Как его мозг работает так быстро?

Потом мои глаза начинают затуманиваться, и я закрываю их, всего на секунду, просто чтобы дать им отдохнуть.

Я слушаю ровный стук сердца Эйдена. Моя щека двигается вместе с подъемом и опусканием его груди, и непрерывный ритм его дыхания начинает мешать мне бодрствовать.

В какой-то момент, когда я больше сплю, чем бодрствую, Эйден целует меня в лоб и шепчет, что любит меня.

Я бы сказала ему то же самое, если бы могла, но я слишком устала. Слишком.

Нужно просто подождать до утра.

КОНЕЦ!