Текст книги "Арт-терапия женских проблем"
Автор книги: "Правова група "Домініон" Колектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
Мэй отметила положительный эффект от проделанной работы. Это было очень важно, поскольку в процессе арт-терапии Мэй была от меня независима. Она стала настолько уверена в своих силах, что посетила психиатра и попросила его отменить антидепрессанты. Это было большим прогрессом, учитывая то, что Мэй принимала психотропные препараты с подросткового возраста.
Дж. Херман (Herman, 1992) подчеркивает, что, хотя исцеление от психической травмы не бывает полным и окончательным, важным достижением психотерапии является уже то, что клиенты возвращаются к задачам повседневной жизни и перестают фиксироваться на психотравмирующих обстоятельствах прошлого. Их отношения перестраиваются и приобретают новый смысл, а будущее становится важнее, чем прошлое.
Родственники Мэй проявляли понимание и поддержку на протяжении всего курса арт-терапии. В свою очередь Мэй проявила высокую мотивацию к тому, чтобы стать такой женщиной и матерью, которой она долго хотела стать. Рождение внука наполнило жизнью и радостью ее существование. Она много играла с ним и дарила ему свою любовь.
Когда курс арт-терапии завершился, Мэй продолжила с удовольствием посещать еженедельные занятия в арт-группе. Участники группы – жертвы насилия – организовывали встречи с художниками и делились друг с другом творческими достижениями. Возросшая уверенность Мэй в своих силах позволила ей построить полноценные отношения с другими участницами арт-группы. Посещая вместе с ними побережье, музеи и художественные галереи, она испытывала удовлетворение и радость. Члены арт-группы также организовали выставку своих работ, пригласив на ее открытие представителей других общественных организаций. Это свидетельствовало о том, что им удалось преодолеть переживаемые многими из них ранее чувства стыда и вины. Работа Мэй с изображением маяка под названием «Надежда» вызвала оживленные дискуссии и получила высокую оценку. Для нее эта работа стала выражением пройденного ею пути с того момента, когда она впервые пришла в наш Центр. Ее картина с изображением маяка наполнена энергией и оптимизмом. Растущая уверенность Мэй в своих силах позволила ей оказывать помощь другим женщинам, пострадавшим от насилия. Она выступала на национальной конференции, посвященной теме насилия, и является примером для многих женщин.
Заключение
Работа некоммерческого центра основана на использовании феминистского подхода и ориентирована на раскрытие внутренней силы у женщин, которые пострадали от насилия. Развитие контактов между пострадавшими от насилия развивает ассертивность, приводит к повышению их социальной активности, восстанавливает самоуважение. Лучше понимая разрушительные факторы, связанные с социальными условиями их жизни, участники программы могут развить силу характера и жизнестойкость. Очень важно, чтобы пострадавшие от насилия имели возможность получения широкого спектра различных услуг с учетом характерных для многих из них ригидных психологических защит и неэффективного копинг-поведения. Арт-терапия может играть важную роль в восстановлении пострадавшими от насилия женщинами «чувства подлинного „Я“, которое длительное время было в них подавлено» (Moon, 2002, p. 296). Благодаря этому они могут переработать и интегрировать тот травматичный опыт, о котором они длительное время стыдились рассказывать.
Работая с жертвами насилия, выступая в роли свидетелей и под воздействием образов и рассказов своих клиентов, арт-терапевты нередко переживают «заместительную травматизацию». Из-за проявления переносов и контрпереносов арт-терапевты часто чувствуют свое бессилие изменить ситуацию клиентов и переживают другие негативные последствия работы. Поэтому очень важно, чтобы арт-терапевты не только проходили супервизию и консультировались с коллегами, но и продолжали регулярные занятия изобразительным искусством. Поскольку создаваемая клиентами художественная продукция часто отражает травматичный опыт, она глубоко воздействует на психику арт-терапевтов. Изобразительное творчество арт-терапевтов при этом является одним из способов психологической переработки сложной информации.
Мы должны заботиться о клиентах и себе самих, обращая внимание на собственные эмоциональные потребности и поддерживая конструктивные отношения с окружающими. Очень ценным является чувство юмора, тесно связанное со спонтанностью и воображением. Если мы утратим способность играть и творить, то вряд ли сможем быть полезны нашим клиентам.
Взрослые, пережившие в детстве насилие, часто не имеют возможности предъявить иск своим насильникам. Предавая огласке то, что с ними произошло, они помогают понять, насколько замалчиваются злоупотребления, совершаемые в отношении детей. Информация, получаемая от пострадавших от насилия, помогает также неправительственным организациям и политическим движениям в работе, которая направлена на изменение общественных отношений. Диалоги, консультации, социальные контакты, выступления и дискуссии с участием пострадавших от насилия женщин имеют большое значение в этом процессе. Все это помогает «разрушить стену молчания, являющуюся мощным оружием в руках тех, кто совершает насилие» (Nelson, 2000, p. 394).
Литература
Angelou M. I know why the caged bird sings. New York: Virago, 1983.
Armstrong L. Kiss daddy goodnight. N. Y.: Pocket Books, 1978.
Bacon H. and Richardson H. Child sexual abuse and the continuum of victim disclosure // Home truths about child sexual abuse / Ed. Itzin C. London: Routledge. 2000. P. 235–276.
Bacon H. and Richardson H. Creative responses to child sexual abuse. London: Jessica Kingsley, 2001.
Bannister A. Creative therapies with traumatized children. London: Jessica Kingsley, 2003.
Burt H. Women, art therapy and feminist theories of development // Feminist approaches to art therapy (Ed. Hogan S.). London: Routledge, 1997. P. 97–114.
Campbell D. Social strategy in action. Scotland: Central Regional Council Planning Section, 1995.
Community Health Network Project Newsletter Networkbriefing. Glasgow, Scotland: The Scottish Community Development Center, 1997.
Evert K. and Bijkerk I. When you’re ready. Rockvville, MD: Launch Press, 1987.
Gelinas D. The persisting negative effects of incest // Psychiatry. 1983. № 46. P. 312–332.
Greenwood H. Captivity and terror in the therapeutic relationship // Inscape, 2000. № 5 (2). P. 53–61.
Hagood M. The use of art in counseling child and adult survivors of sexual abuse. London: Jessica Kingsley, 2000.
Hall L. and Lloyd S. Surviving child sexual abuse. London: Falmer Press, 1989.
Health Professions Council. Standards of proficiency. Arts Therapists. London: Author, 2003.
Herman J. L. Trauma and recovery. N. Y.: Basic Books, 1992.
Itzin C. Home truths about child sexual abuse. London: Routledge, 2000.
Joyce S. Feminist-perspective art therapy: an options for women’s health // Feminist approaches to art therapy (Ed. Hogan S.). London: Routledge, 1997. P. 79–96.
Learmonth M. Witness and witnessing in art therapy // Inscape, 1994. № 1. P. 19–22.
McCann I. L. and Pearlman L. A. Psychological trauma and the adult survivor. N. Y.: Brunner/Mazel, 1990.
Moon C. H. Studio art therapy. London: Jessica Kingsley, 2002.
Nelson S. Confronting sexual abuse // Home truths about child sexual abuse (Ed. Itzin C.). London: Routledge, 2000. P. 387–401.
Nelson S. Beyond trauma. Edinburgh: Edinburgh Association for Mental Health, 2001.
Norrie M K. Children (Scotland) Act 1995. Edinburgh: W. Green, Sweet and Maxwell, 1995.
O’Callaghan G. A day called hope. London: Hodder&Stoughton, 2003.
Perlman L. A. and Saakvitne K. W. Trauma and the therapist. N. Y.: Norton, 1995.
Shaw C. Sexual abuse; the psychiatric response and the construction of better alternatives // Encountering feminism (Eds. Proctor G. and Napier M. B.). Hertfordshire, England: PCCS Books, 2004.
Spring J. Cry hard and swim. London: Virago, 1987.
Summit R. C. The child sexual abuse accommodation syndrome // Child Abuse and Neglect, 1983. № 7. P. 177–193.
Warner S. Understanding child sexual abuse. Gloucester, England: Handsell Publishing, 2000.
Освобождение и искусство воплощения: аспекты феминистской арт-терапии
М. Фабр-Левин
Введение
Искусство и психотерапия призваны играть важную роль в исследовании отношений между личностью, природой и культурой. Однако без учета социальных и культурных факторов западные модели психотерапии являются проводниками устаревших и ложных представлений о человеке. В контексте теории культуры выражение «личность – это политика» обозначает взаимоотношения между личностью и ее субъективным опытом, с одной стороны, и правоустанавливающими, политическими структурами, с другой. Феминисты подчеркивают, что образ «Я» женщины, так же как и ее экономическое положение, формируется системой социального угнетения и сексуальной дискриминации. Поэтому феминистская психотерапия основана на идее, что «личность – это политика» и признании негативного влияния сексизма на психическое здоровье женщины. Основная задача феминистской психотерапии заключается в осознании женщиной своей личной силы и восстановлении здорового чувства «Я».
Исследование «Я» клиента в психотерапии предполагает фокусировку на динамике бессознательного, а также тех психопатологических комплексах, которые связаны с детскими травмами. Я бы хотела обратиться к обсуждению этого традиционного подхода к психотерапии в связи с изучением внутриличностных процессов, чтобы затем показать, как арт-терапия способствует изменению фокусировки клиента и психотерапевта и их обращению к системе социальных отношений. Благодаря этому становится возможным и более глубокое понимание внутреннего мира человека.
Арт-терапия связана с использованием в психотерапевтическом процессе различных форм взаимодействия клиента с изобразительными материалами, такими как краска, бумага, пастель, с помощью которых клиент создает визуальные образы и художественные объекты. В отличие от вербальной психотерапии, в арт-терапии вербальная экспрессия используется в качестве вспомогательного средства коммуникации и самовыражения клиента. Создаваемые клиентом в арт-терапии образы предполагают множество способов исследования личности. Они могут рассматриваться в качестве визуального выражения отношений клиента, иметь символическое содержание, отражать переносы и бессознательный материал.
В этой статье будут рассмотрены различные способы самопознания, связанные с созданием образов в арт-терапевтическом процессе. При этом создание образов понимается как средство достижения культурных и политических изменений в интересах женщин, а также как инструмент для изменения их представления о самих себе. Я сконцентрирую свое внимание на процессе физического воплощения образа и на том, как это способствует более успешному раскрытию внутренних источников силы клиента. При этом я исхожу из того, что создание образов в арт-терапии связано не только с осознанием, но и с телесной экспрессией, и что клиент работает прежде всего с помощью своего тела. Используя различные изобразительные материалы, клиент взаимодействует с окружающей его предметной средой и в значительной степени ее формирует. Я покажу, как создание образов и объектов в психотерапевтическом процессе помогает женщине осознать и использовать свои внутренние ресурсы, в том числе свое тело, с целью освобождения.
Понятие болезни и психического расстройства
«Та аура легитимности, которой в результате профессионализации медицины стало окружено понятие психиатрического диагноза, на деле часто маскирует социальное угнетение» (Ussher, 1991, p. 134). Профессия психотерапевта связана с поддержанием психологического благополучия людей. По мере развития психиатрии и психотерапии диагностика и лечение становятся все комплекснее. Постепенно усложняются процедуры и вмешательства, направленные на лечение психических заболеваний и контроль над их проявлениями.
Мы хорошо знакомы с понятием отчуждения, которое рассматривается как результат развития защит, проявлений искажений восприятия, обсессий, неосознаваемых конфликтов или неправильной переработки информации. Представители антипсихиатрического направления отрицали генетические и биологические причины психических заболеваний. Психиатр Томас Зас предложил определять психическое заболевание как «проблему бытия» и утверждал, что те люди, которые признаны душевнобольными, на самом деле являются козлами отпущения в обществе, где царят отношения угнетения. Поддерживая эту точку зрения, Дороти Роуи полагает, что современные представления об органических причинах психических заболеваний по сути освобождают нас от ответственности за проявления угнетения. Дж. Ковел (Kovel, 1982) утверждает, что «влияние психиатрической индустрии направлено на возрастание социального отчуждения и культивирование ложного сознания… за счет использования мифа индивидуальной психологии и индивидуальной психотерапии в больном обществе» (цит. по: Ussher, 1991, p. 129).
Дж. Ковел отмечает, что психотерапия оказалась эффективнее, чем религия, в нейтрализации импульсов радикальных социальных изменений (Kovel, 1982, р. 121). Теория феминистской психотерапии рассматривает угнетение женщин как основной патогенный фактор, заставляющий их, в конечном счете, обращаться к психиатру или психотерапевту. Американские исследования связи между психическим здоровьем женщин и их социальным угнетением свидетельствуют о том, что навешивание на них ярлыков психического расстройства является одним из средств социального контроля: «Всякий раз, когда мы сталкиваемся с примерами «эффективного» контроля над женщинами, приходится констатировать, что это приводит к ощущению женщинами своей несостоятельности. Наши так называемые психические расстройства, в сущности, маскируют наш страх и нашу боль и являются ярлыками, используемыми для того, чтобы отторгнуть нас от нашего гнева и от нас самих» (Ussher, 1991, p. 14).
Биомедицинская трактовка девиантного поведения является средством социального контроля не только в отношении женщин, но и в отношении других угнетенных групп. Чернокожий психиатр С. Фернандо (Fernando, 1995) подвергает критике «белые» взгляды на психические расстройства, обращая внимание на проблемы власти, контроля и колониализма, столь характерные для западной психиатрической практики. Обсуждая вопросы транскультуральной психиатрии, С. Сашидхаран пишет: «Транскультурализм… вооружает психиатра безопасным и простым инструментом для обоснования практики социального и политического манипулирования, связанной, в частности, с институциональным расизмом и неравноправием, используя вполне нейтральные термины» (Sashidharan, 1986, p. 174, цит. по Cox, 1986).
Поняв, каким образом концепции психических расстройств влияют на психотерапию, можно заключить, что в западной культуре психиатрия служит сохранению практики институциональной дискриминации. Вместо того чтобы признать, что причиной многих эмоциональных нарушений является социальное угнетение, эти нарушения рассматривают как психические заболевания, требующие специального лечения. Имеются веские основания считать, что институционализация угнетения происходит при активном участии определенных социальных сил. В то же время сохранение системы угнетения невозможно без ее интернализации. В работах П. Фрейр рассматривается, как классовое угнетение повлияло на состояние сельскохозяйственных рабочих в Бразилии. Он использует понятие «колониального менталитета», когда жертвы угнетения усваивают искаженное представление о себе, внедренное в их сознание доминирующей группой. Таким образом, у представителей угнетенной группы формируется негативный образ «Я», и они верят в то, что действительно имеют меньшую ценность, чем представители доминирующей группы: «Сниженная самооценка является характерной чертой представителей угнетенной группы, следствием интернализации того представления, которое сформировано о них угнетателями» (Freire, 1972, р. 38).
Для того чтобы женщины смогли освободиться от навязанного им патриархальными структурами «колониального менталитета», они должны осознать, что угнетены и что угнетение происходит – как в открытой форме, так и опосредованно – путем психологического манипулирования, в частности, посредством психотерапии. Осознав это, они должны добиваться изменения своего положения и противодействовать практике угнетения в любой форме.
Важной частью освобождения женщин следует считать осознание того, как они принимают сексистские отношения и навязанную им роль жертвы. Феминистские модели психотерапии позволяют женщинам освободиться от интернализированных негативных представлений о себе и навязанной патриархальными структурами системы ценностей. Являясь психотерапевтами-феминистками, мы можем изменить психотерапевтические отношения с тем, чтобы освободить их от проявлений угнетения.
По нашему образу и подобию
П. Фрейр описывает механизм освобождения, связанный, в частности, с использованием более аутентичного языка, позволяющего обозначить угнетение (Freire, 1972, р. 61). Я бы хотела чуть подробнее остановиться на так называемой «разговорной психотерапии», когда психотерапевтические изменения достигаются главным образом через использование различных вербальных стратегий. В рамках психодинамических подходов вербальное описание прошлых травм и событий рассматривается как инструмент достижения катарсиса и высвобождения подавленных переживаний. Следующее за этим осознание (или инсайт) ведет к изменению поведения. Таким образом, основной акцент делается на ментальной активности посредством вербального описания переживаний и достижения катарсической разрядки. При этом почти полностью игнорируется телесная экспрессия и физическая активность в процессе психотерапии.
А. Миллер – психоаналитик с двадцатилетним опытом работы – пишет о пережитом ею глубоком разочаровании в «разговорной психотерапии». Ее опыт работы в качестве психоаналитика (а также анализанда, прошедшего длительный курс психотерапии) убедил ее в недостаточности использования одной лишь вербальной экспрессии для преодоления психических травм. Она приходит к выводу, что психоаналитические конструкты по сути являются препятствием для исцеления. Она утверждает, что основа психоанализа – техника «свободных ассоциаций» – недостаточна для их преодоления, поскольку «усиливает интеллектуальное сопротивление чувствам и осознанию реальности. До тех пор, пока о чувствах говорят, они не могут переживаться, а если они не переживаются, препятствия на пути достижения действительно глубоких психических изменений сохраняются» (Miller, 1991, р. 183).
Вербальная экспрессия, может быть, и позволяет нам осознавать многое, но не дает возможности пережить катарсис на телесном уровне, что позволило бы нам стать активнее в отношениях с окружающим миром. Более того, феминистка Д. Спендер пишет о том, что вербальная экспрессия способствует угнетению женщин: «Язык является инструментом структурирования и упорядочивания мира, средством манипулирования реальностью. Используя язык, мы можем осознать свои отношения с миром, и если языковые структуры ущербны, мы воспринимаем отношения в искаженном свете. Если те правила, которые лежат в основе языковых и символических структур, невалидны, мы ежедневно обманываем сами себя» (Spender, 1982, р. 2).
В то же время, как отмечает П. Фрейр, осознание и описание угнетения имеет для освобождения принципиальное значение, и несомненно, что с помощью слов можно в какой-то мере передавать чувства и представления. Однако слова не позволяют выражать чувства с достаточной полнотой либо, передавая их с искажениями, не позволяют прийти к пониманию того личного и социального насилия, которое мы переживаем как женщины. Для того чтобы перестать быть жертвами угнетения и поверить в свои возможности, мы должны описать окружающий мир, используя свой собственный язык. Мы не должны бояться почувствовать связанную с этим телесную боль, если хотим освободиться от последствий психических и физических травм. Открывая сферу физических ощущений, интуитивные импульсы и телесные процессы, мы способствуем естественному процессу исцеления. А теперь рассмотрим, каким образом психотерапевтическое пространство в сочетании с изобразительными материалами может послужить освобождению от ложных форм самосознания. Я обращу особое внимание на создание визуальных образов как способа коммуникации, отличного от вербальной экспрессии и позволяющего женщинам почувствовать свою силу и восстановить связь со своим телом.
