Текст книги "Арт-терапия женских проблем"

Автор книги: "Правова група "Домініон" Колектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Джей решила выбрать одну из картинок этого большого рисунка для дополнительной работы над ее сюжетом. Она выбрала картинку с изображением рук, протянутых к гробу, и написала: «Отец или сын». Тем самым она показала, что не знает, по кому именно она больше скорбит – по отцу или сыну. Джей сказала, что испытывает душевную боль в связи со смертью Эрика, а также чувство досады оттого, что смерть ее отца от сердечного приступа не дала ему возможности увидеть своего внука.

Рисунок, созданный на седьмой неделе, представляет собой попытку заново изобразить одну из картинок. Он представляет собой версию известной фотографии обнаженной вьетнамской девочки, в страхе убегающей от напалмовой атаки американцев. Джей сказала, что изображение этой девочки передает страх и ужас, и что именно ее протянутые руки она пыталась рисовать на большинстве ранее созданных композиций.

Если посмотреть на рисунок по-другому, то можно представить, что эта девочка лежит на дороге, и что по ней только что проехал грузовик. Этот вариант восприятия рисунка также придает ему метафорический характер, он символизирует состояние «раздавленности» Джей после перенесенных ею испытаний.

На той же (седьмой) неделе Джей сделала набросок углем, отражающий ее право самостоятельно делать жизненный выбор. Слева она изобразила «помогающую отвлечься чашку чая», а справа – горшок с цветами, символизирующий ее способность принимать самостоятельные решения (незадолго до этого она купила домашние растения). Незаконченное изображение стоящего на одной ноге человека – это она сама, ощущающая себя в неустойчивом положении.

Выполненный в цвете на десятой неделе работы рисунок отражает драматический выход Джей из состояния депрессии. Этот образ она охарактеризовала как большой и сильный. Рисунок изображает Венеру с распростертыми в обе стороны руками, выходящими за пределы неких границ или свода и проникающими в иное пространство. При этом руки превращаются в птиц. Венера переступает через сосуд и при этом поднимается в воздух.

Джей заметила, что у этой Венеры есть грудь, но нет влагалища. Ей явно понравилось рисовать красками, и она согласилась с тем, что ее новый рисунок отражает радостное настроение. Сопровождающий его текст гласит: «Заветный сосуд переступила и устремилась, чтобы вздохнуть свежего воздуха, оставив позади безумие и радость… Идет в поисках своего подлинного лица, своего достойного места, приготовившись что-то сказать… Она идет сюда – вселенская женщина…».

Созданный на той же неделе рисунок изображает прекрасный сосуд (символизирующий кровь и чрево), который держат две большие руки. Джей сказала, что она держит сосуд, но пока еще не решается из него выпить; она видит его и то, что в нем находится, но не чувствует вкус напитка. Она сказала, что этот образ передает целостность и что сосуд не поврежден. Данный рисунок Джей сопроводила текстом: «Это не сосуд забытья, это зашитое чрево; мои полные губы сохнут, и рот наполняется слюной. Я прикасаюсь к этому сосуду, но еще не чувствую, что он принадлежит мне».

Следующий рисунок напугал Джей. Образ чем-то напоминает вывешенную в Сиднее «Маску Нолана» (созданную хорошо известным в Австралии Недом Келли серию работ). Изображенный на рисунке человек «качает» мускулы, используя для этого вместо гантели мертвого ребенка. При этом он показывает кому-то, что следует держать язык за зубами. Комментируя этот рисунок, Джей сказала, что нарисовала себя и что он производит на нее устрашающее впечатление, поскольку фигура призывает хранить молчание, а также потому, что в ней есть нечто нечеловеческое.

С левой стороны рисунка, отделенные от остальной его части границей, расположены различные, связанные с привычными занятиями и досугом Джей предметы, включая коляску и Бруно. Очевидно, что все эти предметы отвлекали Джей от ее переживаний, в том числе чувства горя. После создания рисунка она сказала о том, что должна признать это чувство как очень важное для себя.

Еще один созданный на той же неделе рисунок изображал женщину без головы, что вновь могло символизировать попытку скрыть или подавить чувства. Женщина изображена в согнутом положении, висящей на двух веревках. Джей пояснила, что этот рисунок отражает переживаемое чувство злости, отвращения и несогласия с тем, как с ней обошлись. Это изображение имеет определенное сходство с изображениями на рекламных щитах в Австралии, продвигающими спортивную одежду для женщин. На одном из таких щитов изображена согнувшаяся женщина, голова и большая часть тела которой «обрезаны» границами плаката. Джей охарактеризовала данное изображение как оскорбительное и как разновидность «мягкой порнографии». Хотя сам образ пытается убедить зрителей в том, что женщина может быть сильной и активной, он, по мнению Джей, скорее свидетельствует о зависимом положении женщины и ее превращении в предмет потребления. Подпись под рисунком Джей гласила: «Нет боли – нет напряжения. Без чувств нет жизни». (Как и рекламное изображение, данный текст заключает в себе двойной смысл, связанный, в частности, с подавлением и игнорированием чувств).

Рисунок, возможно, отражает ощущаемую Джей несвободу: она вынуждена все время находиться с ребенком, в основном, дома и делать все самостоятельно. Она сказала, что начала в дневное время смотреть телевизор (преимущественно те передачи, которые ведет Перри Мэсон), что вызывало у нее ощущение, что она «не поспевает за жизнью», и чувство беспокойства. Джей добавила, что она не любит смотреть телевизор и что Перри Мэсон напоминает ей отца, а также ассоциируется с предстоящим судом.

На следующей (двенадцатой) сессии Джей нарисовала дракона, который для нее был связан с предстоящим судом, затрагивающим интересы ее партнера, причины которого она решила не сообщать группе. Рисунок отражает то, как Джей воспринимает себя в данной ситуации. Она ассоциировала себя и с привязанной к столбу женщиной, и со святым Георгием, сражающимся с драконом. Кроме того, она изобразила себя в образе ангела, пытающегося повлиять на ход единоборства, а также в образе спящего младенца, которому нет никакого дела до происходящего. Джей сказала, что она поочередно идентифицирует себя со всеми этими образами и что сама выбирает, какую роль ей играть в той или иной ситуации. Дракон же символизирует любые возможные проблемы. Она добавила, что ей хотелось нарисовать себя в активной позе победительницы дракона.

Во время тринадцатой недели Джей отсутствовала, после чего на одной сессии создала шесть рисунков. Первый рисунок отражает положительный исход суда. Дракон повержен, и члены семьи празднуют победу, вкушая кровь дракона. Следующий рисунок Джей описала как имеющий определенное отношение к ее духовным поискам, хотя сосуд наполняется из чайника (в связи с чем Джей даже рассмеялась). Подпись под этим рисунком гласит: «Сладкая капля драконовой крови».

Следующий рисунок характеризует сексуальные переживания Джей. Он изображает детскую игрушку удлиненной формы, которая может быть использована для сексуальной стимуляции. Идея использования игрушки с такой целью развеселила Джей. Ей также показалось, что данный образ служит «профанации» традиционной материнской роли. Она сказала, что материнство вознесено на пьедестал, что привело женщин к утрате способности в достаточной степени удовлетворять свои физические и сексуальные потребности. Кроме того, она отметила, что материнство и сексуальность оказались искусственно разделены в обществе. Ей показалось, что ее рисунок бросает вызов традиционной сакрализации материнского начала.

Создание следующего рисунка было сопряжено для Джей с переживаниями особого рода. Она пояснила, что этот рисунок связан с материнством и сексуальностью. На нем изображена женщина, лежащая на земном шаре. Она раздвинула ноги и держит над собой рожок, собираясь использовать его с целью сексуальной стимуляции.

Джей сказала, что ее сексуальные переживания и восприятие самой себя в сексе заметно изменились после родов. Она была поражена глубиной этих изменений и отметила противоречия между сексуальностью и материнством. С одной стороны, беременность и последующее материнство тесно связаны с сексуальностью, однако, с другой стороны, Джей отметила, что после родов ее стали воспринимать как человека, не нуждающегося в физической близости. Она сказала, что это отчасти связано с переутомлением. В то же время она была поражена, насколько ярким в чувственном отношении стал для нее контакт с ребенком. Этот контакт был достаточно тесным, поскольку она кормила Бруно грудью. Она описала, что ей доставляет огромное удовольствие, когда он во время кормления засыпает у нее на руках, и она ощущает прикосновение его руки к своей груди. Джей вспоминала о том, что она прочла у Жермен Гриер, и согласилась с тем, что общение с ребенком дает ей в сексуальном и чувственном отношении больше, чем близость с партнером, поскольку с ребенком этот контакт регулярнее и продолжительнее. Она отметила, что во время половой близости испытывает неприятные ощущения, хотя рубцы после перинеотомии уже зажили, и характеризовала эту операцию как «порчу» и «своего рода изнасилование».

На следующей неделе (пятнадцатой по счету) Джей изобразила гостиную с находящейся в ней «совершенной кушеткой» (символизирующей способность Джей создать для себя комфортные условия).

Свет лампы символизировал при этом фокусировку и осуществление чего-то очень важного. Полки обозначали множественность выбора. На каждой из них находились различные предметы, символизирующие определенные качества (так, на одной из полок были нарисованы разные виды одежды, связанные с различными типами сексуальности). На другой полке располагались разные типы домов и символы разных стран (то есть где и как Джей хотела бы жить), разные книги (то есть то, какого рода интеллектуальную информацию она хотела бы получать). На верхней полке располагались разные чашки и сосуды. Рисуя разные предметы, Джей сразу же определяла, какой предмет ей больше всего подходит; тем самым она обозначала свою новую идентичность. Она также нарисовала парящий в воздухе символ вечности, обозначающий жизнь и смерть одновременно.

Тотемная кукла (или чудовище), нарисованная на шестнадцатой неделе арт-терапевтической работы, зажата в слишком маленьком для нее пространстве. Заштрихованное пространство слева напоминает матку. Реакции Джей на этот образ в группе и после групповой сессии были различными. Закончив рисовать, она сказала, что это мертвый ребенок – скорее всего Эрик в гробу. Она также предположила, что это может быть изображение Лео, получающего удар молотком по голове (придя на сессию, Джей испытывала сильную злость, поскольку Лео не пришел домой в назначенное время, чтобы остаться с ребенком и дать Джей машину для поездки на сессию). Однако после сессии она сказала, что кукла – это она сама и что рисунок отражает произошедшие изменения в ее восприятии личного пространства.

Джей считала, что кукла отражает то, что она должна уступить свое личное пространство для того, чтобы ухаживать за Бруно. Подобное восприятие личного пространства, по ее мнению, возникло после родов. Она отметила, что ощущает свое тело увеличенным в размере и ставшим «доступнее» для окружающих и, в первую очередь, для Бруно. Для нее это было связано с чрезмерными затратами энергии. В связи с необходимостью ухода за ребенком ей было трудно расслабиться. Иногда у нее даже возникал страх замкнутого пространства и потребность сменить обстановку, когда неприятные физические ощущения становились особенно тягостными. В то же время Джей с удивлением обнаружила, насколько тесно она идентифицируется на телесном уровне с Бруно. Она считала независимость важнейшей характеристикой своего «Я» и одновременно воспринимала себя как часть Бруно. Это заставляло ее по-новому взглянуть на то, кем она является на самом деле и что значит быть независимой. Джей чувствовала, что ее опыт материнства и те ощущения, которые связаны с отказом от прежнего образа «Я», игнорируются окружающими ее людьми и культурой в целом.

На семнадцатой неделе Джей создала несколько набросков, говорящих о том, что ее захлестывают сильные эмоции. На одном рисунке она изобразила себя в «воронке» горя; на другом нарисовала, как ее раздавливает какой-то предмет. После этого она изобразила состояние, в котором ей хотелось бы находиться: она нарисовала себя в матке; при этом ей в вену вводится чай из чашки и содержимое какого-то иного сосуда. Ощущая беспокойство и собственную незащищенность, Джей попыталась изобразить себя получающей поддержку и питание.

На последней неделе (восемнадцатой по счету) члены группы делали рисунки в подарок друг другу. Джей получила рисунок, изображающий ее в танцевальных туфлях и обритой наголо (на самом деле у нее были длинные волосы). Она восприняла этот рисунок как пожелание достичь гармонии с собой и станцевать свой танец.

Эпилог

Завершив работу в арт-терапевтической группе, Джей стала посещать группу поддержки для женщин. Она считала, что больше не нуждается в психотерапии, и дала согласие на публикацию связанных с ней материалов.

Литература

Farsides C. Autonomy, Responsibility and Midwifery // The healing bond: the patient-practitioner relationship and therapeutic responsibility / Eds. Budd S. and Sharma U. London: Routledge, 1994.

Lupton D. Medicine as culture: illness, disease and the body in western societies. London: Sage, 1994.

Rakusen J. Our bodies ourselves: a health book by and for women. Harmondsworth: Penguin, 1971.

Rakusen J. and Davidson N. Out of our hands: what technology does to pregnancy. London: Pan, 1982.

Riley D. War in the nursery: theories of the child and the mother. London: Virago, 1982.

Sulieman S. (Ed.). The female body in western culture. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1986.

Ussher M. and Nicolson P. (Eds.). Gender issues in clinical psychology. London: Routledge, 1992.

Обретение силы. Арт-терапевтическая работа с женщиной, пострадавшей в детстве от сексуального насилия
П. Макги

Введение

Работа с клиентами, которые перенесли в детстве сексуальное насилие, нередко вызывает у специалистов чувство растерянности и подавленности и часто оценивается как малоэффективная. У психотерапевтов возникают эмоциональные реакции, весьма напоминающие реакции клиентов. Выступая в процессе взаимодействия с такими клиентами в роли «свидетеля» (Bannister, 2003; Learmonth, 1994; Pearlman, Saakvitne, 1995), психотерапевты не только выслушивают обескураживающие признания людей, пострадавших от насилия, но и посвящаются в подробности ужасных преступлений, совершенных против детей.

Когда я закончила программу последипломной переподготовки по арт-терапии на базе Университета Сант-Элбанс в Хартфордшире (Англия) в 1987 г., ни физически, ни психологически я не была готова к работе с жертвами насилия. Психодинамически ориентированная, тяготеющая к классическому психоанализу профессиональная подготовка оказалась неадекватной тем случаям, с которыми мне пришлось столкнуться. Отказавшись признать существование сексуального насилия над детьми, Фрейд фактически проигнорировал факты, которые представлены в историях жизни многих клиентов (Hall, Lloyd, 1989). Современные данные о жертвах насилия и характерном для них копинг-поведении позволяют радикально пересмотреть многие положения психоанализа. По выражению С. Уорнера (Warner, 2000, p. 99), «мы должны радикально поменять всю систему анализа жизнеописаний клиентов, поскольку старая система не соответствует реальности».

Очевидно, что жизненный опыт влияет на выбор профессии и профессиональные позиции специалиста. Хотя работа с людьми, которые перенесли в детстве сексуальное насилие, не является моим собственным выбором, факты насилия над женщинами и детьми вызывают у меня сильные эмоциональные реакции. Феминизм существенно повлиял на мое профессиональное мышление и поведение и позволил мне увидеть связь клинической практики с социальным и политическим контекстом.

Социальный контекст

Я родилась и выросла на западном побережье Шотландии, населенном преимущественно представителями рабочего класса. Жизнь местных жителей сильно зависит от тяжелой промышленности, в особенности кораблестроения. Как и многие другие приморские районы с большим числом кораблестроительных предприятий, данная территория привлекала большое число иммигрантов, в основном, из Италии, Польши и Ирландии. Жилые кварталы располагались на окраине городов, и их обитатели сильно зависели от общественного транспорта. Жилищные условия у многих семей были неудовлетворительными. Дома были сырыми и плохо отапливаемыми, а жилая площадь, приходившаяся на каждого члена семьи, – недостаточной. Насилие, религиозные предрассудки, плохое обращение с детьми и домашнее насилие, а также широкое распространение алкоголизма – характерные приметы их жизни. Постепенное свертывание тяжелой промышленности в период правления консерваторов в 1979–1997 гг., явилось тяжелым ударом по многим районам Шотландии и привело к повышению уровня безработицы и нищеты, обострило ощущение отсутствия жизненных перспектив.

Для местных жительниц характерна взаимопомощь и адаптивность, сформированные в условиях социальных ограничений. Население вызывает полицию только в крайних случаях. Это связано не только с тем, что вызов стражей порядка зачастую рассматривается как нарушение неписанных норм общежития, но и с плохой подготовкой полицейских, которые сами часто допускают насилие и своим поведением усиливают напряженность в обществе. Преступления, связанные с домашним насилием, нередко рассматриваются ими как не заслуживающие их внимания. Это фактически узаконивает домашнее насилие. Вмешиваться в частную жизнь не принято. В результате женщины и дети не чувствуют себя в безопасности и под защитой закона.

Представителям феминистского движения пришлось потратить много сил для того, чтобы привлечь внимание общества к нарушениям прав граждан и глубокому противоречию между частной и общественной жизнью, показать, что домашнее насилие действительно является преступлением и серьезной политической проблемой (Herman, 1992; Nelson, 2000; Shaw, 2004).

Получив арт-терапевтическую подготовку, я вернулась и начала работать в центральном регионе Шотландии в качестве администратора социальных проектов и арт-терапевта на базе центра помощи семьям. На своем опыте я хорошо знала о многих проблемах населения, с которыми мне пришлось иметь дело. Для того чтобы работа по защите интересов детей и женщин была эффективна, необходимо поддерживать тесный контакт с различными службами и их подразделениями. В результате публичных расследований в 1995 г. в Шотландии был утвержден Акт о защите детей (Norrie, 1995) и сформулированы «принципы ухода за детьми». В этом документе, в частности, подчеркивается, что «любое вмешательство в жизнь ребенка, включая оказание помощи ребенку, должно предполагать тесное взаимодействие между разными службами». Данный документ также определяет нормы и процедуры, связанные с оказанием помощи детям, включая соблюдение конфиденциальности, причем, не только психотерапевтами, но и специалистами разных служб при взаимодействии друг с другом.

Насилие над детьми, в том числе сексуальное, продолжает оставаться серьезной проблемой. Расследование таких случаев, как правило, требует длительного времени (Bacon, Richardson, 2000; Summit, 1983) и усилий со стороны специалистов. В Великобритании в 1980-х годах получил широкую огласку ряд скандалов, связанных с сексуальным насилием над детьми. В средствах массовой информации высказывалась серьезная критика в адрес представителей служб, которые либо «проявляют чрезмерную озабоченность», либо скрывают случаи насилия. В этой атмосфере некоторые специалисты приняли решение больше не заниматься оказанием помощи детям (Itzin, 2000; Bacon, Richardson, 2001). Руководители некоторых служб, чтобы защитить себя от СМИ или общественных активистов, отказались общаться с ними, показав пример своим подчиненным. Все это отнюдь не способствовало конструктивному решению проблемы насилия над детьми. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сексуальное насилие над детьми, продолжая оставаться серьезной социальной проблемой, становится предметом обсуждения в обществе лишь в случае серьезных профессиональных расследований или скандалов.