Текст книги "Арт-терапия женских проблем"
Автор книги: "Правова група "Домініон" Колектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Освобождение через тело
«Болезнь – это не некое ограниченное во времени событие или сбой в работе организма. Она является способом коммуникации – языком тела или его органов, посредством которого природа, общество и культура общаются друг с другом. Тело можно рассматривать как наиболее непосредственную и близкую к личности среду, в которой проявляются социальные истины и противоречия, а также как локус личного и социального сопротивления, креативности и борьбы» (Lock, Scheper-Hughes, 1987, p. 31).
Патриархальная культура унижает женщину. Она делает нас немыми, культурно невидимыми и неравными мужчинам, лишает нас возможности реализовать свой потенциал. Угнетение проявляется не только в нашем психическом состоянии, но и в состоянии тела. Вместо того чтобы, как это было принято, рассматривать зависимое поведение и эмоциональные нарушения как признак психических расстройств, некоторые теоретики культуры (Fernando, 1995; Fulani, 1997) считают их реакцией на дегуманизирующие практики патриархальных, империалистических властных структур. Наше тело является «зеркалом» угнетения, а потому оно также является локусом сопротивления ему, тем инструментом, используя который, мы можем себя освободить. Фрейр отмечает, что для того, чтобы подлинное освобождение стало возможным, необходимы не только рефлексия, но и действия, направленные против угнетения.
Мерло-Понти напоминает о том, что наше познание мира является чем-то большим, нежели сугубо ментальным, интеллектуальным процессом. Принадлежность к физическому миру предполагает постижение смысла бытия на феноменологическом уровне путем включения тела в процесс деятельностного осознания его сенсорных, моторных и аффективных возможностей. Мы постигаем мир посредством тела. Из этого следует, что связь тела с миром принципиально важна для осознания и что мы не можем освободиться лишь на ментальном уровне и нуждаемся в освобождении на уровне телесном.
Психотерапевты Макдугалл и Орбах убеждены, что фокусировка на теле задает процессу исцеления определенную направленность, предполагая психотерапевтическую работу на личном и культуральном уровнях. В процессе работы с женщинами, страдающими нарушениями пищевого поведения, Орбах сформулировала понятие «ложного тела». Она пишет о женщинах, не имеющих устойчивого, аутентичного физического образа «Я». Мы действительно часто ощущаем свое тело как предмет манипулирования, либо как нечто, что можно демонстрировать окружающим.
Орбах ссылается на Макдугалл, согласно которой, тело является средством преимущественно невербальной экспрессии и позволяет выражать наиболее ранние переживания дистресса на уровне физических симптомов. При этом тело выступает в качестве «вместилища неосознаваемых или не поддающихся контролю переживаний и внутренних конфликтов». Можно говорить о том, что тело является инструментом «эмоциональной памяти», запечатлевающим травматичные события на физическом уровне. Создание нового телесного образа «Я» предполагает физическое отреагирование травматичного опыта.
Т. Шефф (Scheff, 1979, p. 59) утверждает, что для подлинного инсайта необходимо больше, чем вербальная экспрессия. Клиент должен пережить больше, чем физический катарсис. Для того, чтобы понять, как наши тело и сознание могут активнее включаться в процесс катарсического отреагирования переживаний, можно воспользоваться введенным Шеффом представлением об «эстетической дистанции» как важном условии переживания катарсиса. Он подчеркивает, что, работая исключительно на вербальном уровне, клиент остается в роли наблюдателя. Для более полного отреагирования переживаний клиент должен быть и наблюдателем, и участником катарсического процесса. Разделы психотерапии, использующие экспрессивные виды искусства, предполагают физическую, телесную активность клиента, предоставляют ему необходимые условия и материалы, обеспечивающие наиболее глубокое и самонаправляемое отреагирование травматичного опыта.
Воплощенный образ
Изобразительное творчество обладает способностью исцелять. Юнгианский аналитик Т. Мур (Moore, 1992) пишет о тех языках, которые используются для выражения наиболее сложного психологического содержания и связаны с мифологией, поэзией и сновидениями. Дж. Хиллман отмечает, что художники являются лучшим примером того, как страдание может трансформироваться через творческое воображение в позитивные переживания. Он пишет, что для того, чтобы «реальная жизнь души» смогла найти свое выражение в психотерапевтическом процессе, клиент должен быть вовлечен в эстетическую деятельность, позволяющую вернуть из небытия некогда имевшие место события (Hillman, 1992, p. 30). Он полагает, что получаемое клиентом в процессе эстетической активности удовлетворение необходимо для достижения психической целостности, и пишет об «эстетической психотерапии» как основном способе сохранить душевное здоровье. В то же время те психотерапии, которые связаны с раскрытием самоисцеляющих возможностей психики, предполагают переживание не только прекрасного, но и «сублимированного ужаса».
Мерло-Понти пишет, что «живопись прославляет таинство зримого (цит. по Crowther, 1993, p. 112). Создание образа с помощью тех или иных материалов является «немым» выражением отношений между телом художника и предметным миром. Визуальные, пластические образы можно рассматривать как свидетельства акта самореализации. Однако создание зримых форм, отражающих наши отношения с миром, предполагает нечто большее, чем визуальную репрезентацию этих отношений. Художник и арт-терапевт С. Макнифф (McNiff, 1992, p. 107) пишет, что связанные с творческим актом материальные, телесные процессы обладают большими трансформирующими возможностями, нежели аналитические практики, связанные с использованием отвлеченного понятия самости.
Мы существуем не в отрыве от материального мира, а в неразрывной связи с ним, и наше бытие является результатом постоянного диалога с окружающими нас образами и объектами. Благодаря этому изображения становятся факторами, способствующими изменению сознания. С. Макнифф пишет, что «изобразительное творчество может выступать в качестве первичного психотерапевтического метода, позволяющего перестраивать формирующие наше сознание образы и интерактивные процессы» (McNiff, 1992, р. 107).
Процесс изобразительного творчества и его результаты являются посредниками между внутренним и внешним миром. Отражение нашего психического и физического существования в творческом процессе связано с вовлечением в него тела, вступающего в интерактивные отношения с конкретными материальными объектами. Арт-терапевт феминистской ориентации М. Эллис пишет о метафорической природе создаваемых в психотерапевтическом процессе образов, тактильные и иные физические качества которых расширяют возможности самопознания: «Линии и пятна, слои красок и формы, отражающие сознание женщины и неосознаваемые процессы на уровне ее тела, заключают в себе такие содержания, которые трудно оформить в словах, но которые, тем не менее, позволяют увидеть структурную и содержательную сложность ее существования. Посредством визуального, пластического творчества женщины могут открыть для себя новый, связанный с телесной активностью опыт и создать образы, выступающие антитезой тем культурным образам, <…> которые основаны на манипулировании женским телом» (Ellis, 1989, р. 267).
Движения тела и его жесты, связанные с взаимодействием клиента с материалами, цветами, формами, линиями и объемами, позволяют женщине осознать и почувствовать свое физическое присутствие в окружающей среде. Принципиально важно, что в процессе творчества она становится физически активной. Все тело может быть вовлечено в процесс художественной экспрессии. Психотерапевтическое пространство является достаточно безопасным для того, чтобы позволить клиенту совершать разные манипуляции с материалами и создавать разные пластические формы.
Именно тактильное взаимодействие с материалами в процессе создания художественных образов, а также способность воплощенных образов делать невидимое видимым обусловливают возможность психотерапевтического и физического освобождения в арт-терапии. Благодаря процессу визуальной экспрессии и созданию художественных объектов арт-терапия становится важнейшим инструментом реконструирования наших отношений с предметным миром и со своим телом.
Психотерапевт как свидетель
А. Миллер утверждает, что, поскольку психотерапевт интерпретирует психический опыт женщины, его деятельность можно рассматривать как одну из форм контроля над ней и манипулирования ею. В соответствии с традиционным взглядом на психотерапию, клиент – это человек, который не умеет понять себя и то, что с ним происходит, а потому нуждается в помощи специалиста для того, чтобы тот растолковал подлинный смысл его переживаний» (Miller, 1991, р. 183). В соответствии с феминистской моделью психотерапии, клиницист – это, прежде всего, культурный активист, основной задачей которого является создание в психотерапевтическом процессе таких условий, которые позволили бы женщине развить способность к эффективному противодействию негативному влиянию сексизма.
Такое понимание задач психотерапии предполагает пересмотр отношений между клиентом и психотерапевтом. Каким же образом психотерапевтические отношения могут служить культивированию того, что П. Фрейр называет «творческим диалогом» между двумя людьми, а не подчинением одного другому? Он отмечает, что для того, чтобы любовь стала актом освобождения, она не должна являться предлогом для манипулирования. Создание пластических образов в психотерапевтическом процессе становится средством творческого диалога между людьми. Описывая свою работу с женщинами, М. Эллис указывает на такую возможность. Она подчеркивает важность создания женщинами художественной продукции для изменения баланса между ними и психотерапевтом. Благодаря этому клиенты в присутствии психотерапевта взаимодействуют со своей женской сущностью: «В арт-терапии лист бумаги может являться той территорией, над которой женщина может установить полный контроль, и тогда процесс рисования может способствовать осознанию ею своей способности творить, в том числе, «создавать» саму себя и свою жизнь» (Ellis, 1989, р. 270).
Создание образов в присутствии психотерапевта позволяет отреагировать связанные с угнетением переживания. Через изобразительное творчество женщина может выйти за рамки привычных представлений о себе и своем опыте. Кроме того, изобразительная деятельность является способом уединения и рефлексии. Будучи наедине с собой и в то же время чувствуя присутствие психотерапевта, женщина может реализовать свою способность к самогармонизации.
Присутствие психотерапевта-свидетеля и наличие пространства для телесного отреагирования переживаний в изобразительной деятельности, являются условиями достижения положительных изменений. Эти изменения являются составной частью личного и социального освобождения женщины. Признание того, что сексизм влияет не только на наше психическое состояние, но и на отношение к телу, имеет непосредственное отношение к клинической практике. Выступая в роли психотерапевтов, мы должны быть привержены процессу освобождения. Лишь при этом условии мы можем создать условия для психологического и социального освобождения клиентов. Необходимо осознать, что угнетение повлияло на наш телесный образ «Я» и привело к тому или иному ограничению нашей способности выражать негативный опыт. Лишь испытав процесс исцеления сами, мы сможем в полной мере использовать свои психические и физические ресурсы в психотерапевтической работе, не претендуя при этом на доминирование в психотерапевтических отношениях.
Заключение
Искусство и психотерапия являются инструментами разрешения фундаментальных противоречий нашей жизни. Процесс изобразительного творчества связан с созданием интерактивного пространства для клиента, в котором он может отреагировать сложные переживания, почувствовать свою силу и установить отношения со своим подлинным «Я». Если мы как арт-терапевты хотим в достаточной степени реализовать исцеляющие возможности своего метода и внести вклад в процесс познания нашими клиентами своего подлинного «Я» и их психологического освобождения, мы должны основываться на таком понимании человеческой природы, которое находится в определенном противоречии с патриархальной идеологией, до сих пор пронизывающей многие направления психиатрической и психотерапевтической практики.
Литература
Cox J. L. (Ed.). Transcultural psychiatry. London: Croom Helm, 1986.
Crowther P. Art and embodiment. Oxford: Oxford University Press, 1993.
Ellis M. L. Women: the mirage of the perfect image // The Arts in Psychotherapy, 1989. Vol. 6. P. 263–276.
Fernando S. Mental health in a multi-ethnic society. London: Routledge, 1995.
Freire P. Pedagogy of the oppressed. Harmondsworth: Penguin, 1972.
Fulani L. (Ed.). The psychopathology of everyday rasism. N. Y.: Harrington Part Press, 1987.
Gablic S. The re-enchantment of art. London: Thames and Hadson, 1991.
Hillman J. A hundren years of psychotherapy. N. Y.: Harper/Collins, 1992.
Kovel J. The American health industry // Critical psychology: politics of mental health / Ed. Ingieby D. Harmondsworth: Penguin, 1982. P. 32–56.
Kovel J. White rasism: a psychohistory. London: Free Association Books, 1988.
Lock C. and Scheper-Hughes N. The mindful body: a prolegomenon to future. Work in medical anthropology // Medical Anthropology Quarterly, 1987. Vol. 1, 1. P. 6–41.
McNiff S. Art and medicine. Boston: Shambhala, 1992.
Macy J. World of lover. World as Self. Berkeley: Parallax Press, 1991.
Miller A. Banished knowledge. London: Virago, 1991.
Miller A. Pictures of a childhood. London: Virago, 1995.
Mindeli A. Dreambody. London: Arkana, 1990.
Moore T. Care of the soul. London: Piatkus, 1992.
Pinkola E. Women, who run with the wolves. London: Rider, 1993.
Sashidharan S. P. Politics and ideology in transcultural psychiatry // Transultural psychiatry / Ed. Cox J. L. London: Croom Helm, 1986.
Scheff T. J. Catharsis in healing, ritual and drama. Berkeley, CA: University of California Press, 1979.
Spender D. Man made language. London: Routledge and Kegan Paul, 1982.
Ussher J. Woman’s madness, misogyni or mental illness. Hemel Hempslead: Harvester Wheatsheaf, 1991.
Арт-терапия в работе с женщинами, страдающими психосоматическими заболеваниями
В. Григалюнайте-Плерпене
Введение
Вопросы, связанные с использованием арт-терапии в общей медицинской практике и с пациентами, страдающими психосоматическими заболеваниями, остаются недостаточно изученными. Даже в развитых странах со сложившейся системой профессиональных арт-терапевтических услуг арт-терапия пока применяется в медицине недостаточно активно. Как отмечает Л. Хаген (2008), «Изобразительное искусство не является чем-то новым для медицины. Новым для нее является представление об арт-терапии как профессиональной услуге, предоставляемой… в качестве дополнения к психиатрическому и медицинскому лечению в больницах и амбулаториях» (с. 41).
В последние годы в разных странах отмечается все более активное использование психотерапии при лечении различных заболеваний внутренних органов: «Объектом психотерапевтических воздействий становятся различные болезненные состояния и, прежде всего, так называемые психосоматические расстройства» (Карвасарский, 2000, с. 737). При использовании психотерапии в лечении и реабилитации пациентов, имеющих соматические и психосоматические заболевания, возникает целый ряд трудностей. Это связано со сложной природой психосоматических заболеваний, значительной ролью собственно соматических (биологических) механизмов, личностными характеристиками больных, их защитными механизмами, определяющими недостаточную лечебную мотивацию и приводящими к отрицанию психологических механизмов болезни.
Одним из препятствий для использования методов психотерапии в лечении внутренних болезней и в психосоматической медицине также является сохраняющаяся неясность в определении причин и механизмов развития психосоматических заболеваний. Теории психосоматических нарушений пока не приобрели популярности в здравоохранении и медленно внедряются в жизнь и практику обслуживания больных. Однако психотерапия, если ставить перед нею реалистические цели, оказывается, несомненно, полезной при различных соматических и психосоматических расстройствах: «Направленная на восстановление тех элементов системы отношений пациента, которые определяют возникновение участвующего в этиопатогенезе заболевания психического стресса либо развитие в связи с последствием невротических «наслоений», психотерапия способствует уменьшению клинических проявлений заболевания, повышению социальной активности больных, их адаптации в семье и обществе, а также повышает эффективность лечебных воздействий биологического характера» (Карвасарский, 2000, с. 738).
Более традиционными для клиники внутренних болезней и психосоматической медицины являются такие методы психотерапии, как гипнотерапия, релаксация, аутогенная тренировка, внушение и самовнушение, а также поведенческая психотерапия. В последние годы в этой области также начала применяться групповая психотерапия (Карвасарский, 2000, с. 738–739).
Арт-терапия зачастую рассматривается в качестве альтернативного или комплементарного метода лечения, позиционируемого за пределами большинства методов вербальной психотерапии. Показательно, что еще в 1991 г. Национальным институтом здоровья США арт-терапия включена в список методов альтернативной медицины, составляющих группу вмешательств психосоматического или ментально-физического контроля (Хаген, 2008). Благодаря развитию и научному изучению таких методов арт-терапия получает дополнительные возможности интегрироваться в систему медицинского обслуживания.
В последние годы ученые стали обращать большее внимание на роль творческого воображения и различных экспрессивных средств в лечении различных заболеваний внутренних органов, включая рак (Гнездилов, 1995; Lusebrink, 1990; Malchiodi, 1999a, 1999b). Были разработаны специальные методы, связанные с визуализацией образов, способствующие излечению от таких заболеваний (Anand, Anand, 1999; Gabriels, 1999). Некоторые исследователи, например К. и С. Саймонтоны (Саймонтон, Саймонтон, 1998), показали, что результаты лечения были особенно впечатляющими, когда пациенты с тяжелыми соматическими заболеваниями не только представляли образы, но и старались передать их средствами изобразительного искусства.
Психосоматические заболевания
В современной медицине термин «психосоматический» используется двояко. Прежде всего, под психосоматикой понимается научно-практический интегративный подход, учитывающий комплексные биопсихосоциальные взаимодействия при возникновении, течении и терапии заболеваний (Исаев, 1996, 2001). Понятие психосоматических расстройств довольно емкое; оно включает психогенно обусловленные соматические расстройства, соматически проявляющиеся (маскированные) психические нарушения, а также соматогенные (соматопсихические) психические расстройства. Согласно В. Я. Гиндикину (2000), при исследовании взаимозависимости психических и соматических заболеваний могут быть выделены три варианта их соотношений. Первый – относительно независимое возникновение соматических и психических расстройств. Второй вариант – с превалированием причинной роли психического фактора – связан с собственно психосоматическими заболеваниями и соматизированными психическими расстройствами. Третий вариант – с преобладанием причинной роли соматического фактора, вследствие которого могут развиваться те или иные психические нарушения.
В руководстве по психиатрии под редакцией А. С. Тиганова (Руководство по психиатрии, 1999) психосоматические расстройства определяются как группа расстройств, которые возникают на основе взаимодействия психического и соматического факторов, предполагают соматизацию психических нарушений либо психологические болезненные реакции на соматическое заболевание.
В то же время, согласно определению Всемирной организации здравоохранения, основным вариантом психосоматических расстройств является психофизиологическое сопровождение эмоциональных нарушений. Особенностью данного варианта расстройств является то, что они обусловлены нарушениями психической сферы, но имеют преимущественно соматические проявления.
Наиболее дискуссионной является проблема психогенных соматических нарушений или классических психосоматозов. Не случайно, констатируя разные подходы к определению психосоматических расстройств, В. Я. Гиндикин (2000) отмечает, что к настоящему времени соответствующий понятийный аппарат утратил четкость, а отсутствие единой классификации психосоматических расстройств отражает недостаточную ясность механизмов их развития, соотношения разных форм и динамики.
