Текст книги "Танец теней (СИ)"

Автор книги: Полина Ледова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– Мы тоже готовы принести любую жертву, если это потребуется, – сказала Веспер. Её глаза по цвету очень походили на волосы.

– Так вы двое спите с ним? – прямо спросил Аластор и почувствовал, как смутились Вестания с Теренеей. Рановато для них слушать такие разговоры, но Алкид сам позвал их сюда. Хотели правды – получайте.

Огненный взгляд Веспер обжёг его. Настоящая хищница, готова была наброситься и разорвать лицо любому, кто оскорбит её хозяина. У нас у каждого есть свои хозяева.

– Веспер и Фрикс вольны поступать так, как им вздумается, – сказал Алкид невозмутимо. – Но я требую преданности от своих последователей. Без них я бы не забрался так высоко, а без меня они бы оставались на поводке у Акрополя. Слишком долго находясь в статусе унижаемого, я научился уважать людей. – Произнёс он. – Все, с кем я делю постель, совершили добровольный выбор.

Аластор видел, с каким видом Веспер слушала его, буквально проглатывала каждое слово, едва оно успевало сорваться с обветренных губ. Здесь сомнений быть не могло, она обожала Алкида, превозносила и любила его всем сердцем. Фрикс вёл себя сдержанно, не произносил ни слова, просто наблюдал за остальными. Его загадочность не нравилась Аластору, он от природы не любил чрезмерно скрытных людей.

– Итак, как вы уже поняли, завладев таким высоким положением после побега из Акрополя, немедленно возникла главная проблема, связанная с безопасностью. Веспер, я и ещё несколько революционеров, которых уже нет среди нас, решили сохранить мою личность в строжайшей тайне. Во-первых, в целях безопасности моей жизни, во-вторых, так было выгоднее со стороны рекламы: людям свойственно испытывать большее восхищение перед персонажами, которые хорошо скрываются. Тайна вызывает интерес, интерес приводит к пониманию, понимание к поддержке, а поддержка к преданности. Если уж мы решили свергнуть правительство, то вполне очевидно, что лидер Сопротивления должен оставаться максимально незаметным. Постепенно тот Алкид, которого мы создали слухами, нарастал, словно снежный ком, став чем-то ужасным в глазах не только населения, но и властей. Конечно, я не желал всё время оставаться под землёй. Были определённые дела, с которыми никто бы не справился, кроме меня, да и, признаться честно, мне всегда нравилось вылезать наружу, слушать новые сплетни о себе, общаться с другими активистами. Так я стал переодеваться. Мой облик позволял мне перевоплощаться и в женщин, и в мужчин, что дало большой простор для самых разных образов. Ещё будучи в Акрополе, я тренировал пластику лица, предвидя подобное развитие сюжета. Должен сказать, страсть к парикам тоже появилась там. Я остался без волос ещё в юности, в чем также виноваты власти. Они спровоцировали многие дефекты моего тела, но я знал о многих тех, кто понёс куда более страшные изменения в лабораториях и тюремных камерах, потому, опять же, принимал всё за данность.

– Мы любим тебя таким, Алкид, – вдруг подала голос Веспер. – Мне всё равно.

– Я знаю это, моя звёздочка, потому ценю вашу преданность, – улыбнулся он ей. Кажется, Веспер осталась неудовлетворённой таким холодным высказыванием, но больше ничего не сказала. – Одним словом, Аластор, Ино была одним из моих образов. Мне было приятно познакомиться с тобой тогда, ясноглазый, – он улыбнулся, обнажив белые зубы. – И не менее приятно встретиться снова. Нам с тобой довелось угодить в Акрополь в один день. Так что мы стали друзьями по несчастью.

– Ты знал о девочках, – вдруг вспомнил Аластор. – Это ведь ты указал мне, что они в Акрополе.

– Что?! – воскликнула Вестания. – Откуда вы знали о нас?!

– Терпение, мы скоро придём сюда, – пообещал Алкид, остановив её жестом. – Он уже хотел продолжить свой рассказ, но Вестания слишком долго ждала этой минуты.

– Он хотел нас убить! И вы указали ему на нас!

Веспер напряглась.

– Начнём с того, что я не знал о намерениях Аластора, – заявил Алкид. – Однако, как я могу заметить, всё обернулось совсем неплохо для всех. Верно, Аластор? Помнишь совет шлюхи?

– Пошёл ты, Алкид! – оскалился мужчина.

– Как вы узнали, где мы? – спросила Теренея.

– От Веспер, как же ещё? Вы всё ещё слишком торопите мой рассказ, прекрасные создания. Хотя, впрочем, я и так слишком долго рассказываю о себе, может, нам и вправду пора сменить тему.

Они с Фриксом переглянулись. Аластору не понравилась глубина и интимность этого обмена, слишком много всего было между ними двумя в этот миг.

– Фрикс, как вы успели заметить, поручил мне не только своё сердце, но и язык.

Аластор хотел добавить к списку органов ещё и член, но удержался, вовремя подумав о сёстрах.

– Так вот, сначала, когда Веспер рассказала мне о двух девочках, прибывших в Термину на «Восточном Вестнике», я не придал тому значения. Но потом мне удалось переговорить с Фриксом, и он сообщил мне очень ценную информацию о вас двоих.

– Какую? – не поняла Теренея. Алкид специально выдерживал паузу.

– Как я понимаю, вы обе не знаете об этом сами? – спросил он, однако, не дожидаясь ответа, продолжил: – Могу я задать вопрос, как много вам известно о ваших родителях?

Вопрос озадачил и Аластора. Почему вообще Алкида интересовала такая информация?

– К чему это? – спросил он первым. – Я знал их мать, она была честной женщиной.

– Как я понимаю, Аластор, ты не связан с ними двумя кровью, потому не лезь туда, о чём не знаешь. – Мигом осадил его Алкид. – Меня интересуют оба родителя.

– Мама родилась и жила в Сцилле, – ответила Вестания. – Отца мы не знали. Он бросил нас в детстве.

– Неправда! – тут же вспыхнула Теренея. – У него была причина оставить нас.

– О, тогда я не сомневаюсь в том, что была, – покивал Алкид.

– Вы знаете его? – Спросила Тера, её лицо озарилось свечением. – Расскажите!

– Я не знаю его, – сразу же заявил Алкид. – Однако, сдаётся мне, я знаю, кем он был, и почему ему пришлось уйти. – Он опять нагнал на себя таинственный вид и помолчал несколько секунд, смакуя напряжение в воздухе. – Фрикс сказал мне, что заподозрил это, как только увидел вас. Что-то есть в вашей внешности, несвойственный разрез глаз, необычные цвет и структура кожи, совсем незначительные черты, особенность цвета волос… в общем, с девяностопроцентной вероятностью, ваш отец был… мягко скажем, не местным.

– Вы хотите сказать… – но Вестания не осмелилась произнести это вслух.

– Вы наполовину гиперборейки, – озвучил Алкид. – Да, может звучать резковато, но вам придётся с этим смириться.

– Нет… не может быть, – Вестания была подавленной. Аластора это не удивляло, он и сам не ожидал услышать от Алкида что-то подобное. Гиперборейки, – подумал он. – Звучит, как приговор.

– Я знала, что он не бросил нас просто так! – тут же обрадовалась Теренея. – Веста, я же говорила, что он бы никогда нас не бросил!

Видимо, Вестания не нашла в себе сил ответить ей что-то.

– К счастью для вас, мало кто может уловить эту разницу. – Продолжил Алкид. – Фрикс тоже гипербореец, многие не замечают этого, но чувствуют принципиальное различие. В вашем случае гены матери уберегли вас от лишних проблем. Не могу даже представить, как вашим родителям удалось провернуть такой трюк, как ему удавалось провести в Ойкумене столько лет и не попасться янтарной полиции. Вам ведь известно, что любые контакты между Ойкуменой и Гипербореей строго запрещены. Фриксу удаётся скрываться все эти годы только потому, что он хороший шпион. Вам двоим повезло, что мама с папой так умело скрывали от остальных ваше происхождение. Сложно сказать, чем власти могут покарать такое кровосмешение.

Аластор никогда не видел никого из жителей второй державы. Во всяком случае, не знал, что видел. Между Фриксом и девочками действительно можно было заметить нечто общее, точнее, перекликающееся. Если они и вправду принадлежали к расе Гипербореи… то, впрочем, что это меняло для него? Он поклялся их охранять, не важно, кем они были.

– Я не могу в это поверить, – заявила Вестания.

– А, по-моему, это все объясняет! – тут же вставила её сестра. – Именно поэтому мама ничего не рассказывала об отце, поэтому мы не знали, почему ему пришлось уйти. Все просто! Он сделал это, чтобы не подвергать нас риску, и ещё затем, чтобы спастись самому, вот и всё!

– Тера, помолчи! – прикрикнула она на младшую.

Вестания спрятала лицо в ладонях. Её дыхание стало частым и прерывистым.

– В порядке? – спросил Аластор тихо.

Сначала она не ответила, потом с неохотой кивнула. Похоже, её тошнит.

– Дайте ей воды, – потребовал Аластор.

– Нет, со мной всё хорошо. Не трогай меня! – огрызнулась она, когда он попытался положить руку ей на спину.

– Мне жаль, что пришлось огорошить вас обеих этим известием, – сказал Алкид, хотя по его тону Аластор не поверил в сожаление. – Но я считаю, вы должны были знать.

– Вы знаете, как найти папу? – спросила Теренея.

– Из Гипербореи новостей нет с обнуления отсчёта, – ответил Алкид. – Но есть основания полагать, что она удержалась от атаки. – Он почему-то теперь пристально смотрел на Вестанию. Девушка все ещё не могла прийти в себя. – Девочка, с тобой точно все хорошо? – спросил он.

– Я же уже сказала, – по голосу Аластор понял, что она готова заплакать. – Я просто очень устала… мне надо побыть одной…

Алкид резко поднялся с места, Веспер вздрогнула от этого, хотела последовать за ним, но он, не обращая на девушку внимания, остановил её жестом. Лидер Сопротивления подошёл совсем близко к ним, миновал Аластора и остановился возле Вестании, согнул ноги в коленях и присел напротив неё. Наёмник нагнулся вперёд просто интуитивно, сознавая, что должен был так сделать.

– Дитя, позволь взглянуть на тебя, – вблизи Алкид выглядел ещё более странным и неправильным, можно было рассмотреть все шероховатости его лица, резкие изгибы, кривые гротескные черты.

Вестания убрала руки от лица, но, похоже, боялась смотреть на него прямо или испытывала брезгливость. По её приоткрытому рту Аластор понял, что она хотела спросить что-то вроде: «Что вы хотите сделать», но Алкид опередил её, приподнял подбородок повыше, а второй рукой развернул её голову так, чтобы на неё упало больше света. Вестания опешила, впрочем, как и все остальные присутствующие в комнате.

– Тише, больно не будет, – мягко, но равнодушно пообещал Алкид. – Мне так всегда говорили в Акрополе, никогда, кстати, не верь этой фразе, – зачем-то добавил он. – Отведи глаза в сторону. Нет, направо, не на лампу… да, вот так.

– Что ты делаешь? – разозлился Аластор. Он видел, как Вестания напряглась всем телом, пытаясь стерпеть руки андрогина на своём лице. Наёмник чувствовал себя обязанным помочь ей.

– Вы что-нибудь слышали о тенях? – спросил Алкид, в конце концов, отпустив девушку.

– Тени? – переспросила Теренея, не сводившая глаз с революционера.

– Что вообще ты несёшь? – вставил Аластор. Алкид поднялся на ноги, и наёмник был готов воспрепятствовать любой его попытке ещё раз приблизиться к девочкам.

Андрогин поднёс руку к груди, затем выставил её перед собой в любимом жесте Сопротивления.

– С нами тень Алкида! – изрёк он гордо и громко. Аластор не заметил, но ему показалось, что Веспер и Фрикс быстро повторили жест. – О тенях то и дело где-то вскользь говорят. Тени в представлении всех религий, даже верующих в один Хаос, это души покойных. Потому мы и говорим про тень Алкида, то есть про его дух. – Объяснил Алкид. – Но всё несколько сложнее. Если кратко – то вся проблема именно в тенях.

– В смысле – проблема? – не поняла Вестания. – Какое это имеет отношение ко мне?

– Не хочу пугать тебя, милое создание, – сказал он с таким видом, словно соврал, – но самое прямое. В общем, если мы обратимся к любой из религий, не беря в расчёт пантеон богов, которым они и разняться, мы увидим очевидную закономерность в картине загробного мира. В Акрополе мне удалось найти несколько книг, точнее, несколько томов «Дороги к Элизию». В них описан образ загробного мира и тот путь, что проходит душа после смерти. Сложно сказать, но, скорее всего, эта версия Аида верна, хотя бы отчасти. – Алкид стал прохаживаться взад-вперёд по помещению. – После смерти человека у души есть три возможные дороги. Хорошие идут в Элизий, плохие – в Тартар, но есть и третий путь, о котором мы редко слышим, потому что это не дорога, а бескрайнее поле. – Он остановился, желая предать следующей фразе как можно большую значимость. – Асфоделевы поля. – Кривая улыбка исказила его лицо. – Спит она среди цветов, Белых, в царстве вечных снов… – Строчка напоминала какое-то очень древнее стихотворение. – Обитель самой смерти. Именно это место уготовано тем, чья душа серая, в просторечье их называют тенями. Их удел скитаться вечность по Асфоделевым полям, не помня ни себя, ни своей прошлой жизни. Конечно, их это не устраивало. В Элизий и Тартар им нельзя пройти, но они смогли прорваться в мир живых, в Ойкумену и Гиперборею, может, и в Океанию, если та существует. Они стали похожи на паразитов, пристают к человеку и затем пытаются вытеснить его собственную душу, подменив её собой. Зачем им это нужно, сказать уже сложнее, к тому же мне попадались разные виды теней с разными намерениями. Что их объединяет, так это эффект, оказываемый на носителя – обычно это беспокойство, чувство тревоги или панические атаки, равнодушие и потеря вкуса к жизни, боязнь или неприязнь света, холодок на сердце, отчаяние и частичная потеря памяти, так как сами тени не помнят своего прошлого. А ещё отсутствие снов.

Аластор посмотрел на Вестанию. Она очень испугалась, но по ней было заметно, что ей знакомо то, о чём говорит Алкид.

– Сожалею, дитя, но в тебе сидит тень. – Заключил он безжалостно.

– Откуда вы знаете? – прошептала она надломленным голосом.

– Что ей надо? Что будет с Вестанией? – воскликнула Теренея, не менее напуганная.

– Теней можно научиться видеть, – сказал Алкид, обращаясь только к Вестании. – Ты сама можешь увидеть её. Для этого отведи глаза направо, но обрати внимание на левый нижний угол. Там ты заметишь свою тень.

Вестания последовала совету Алкида. Когда она с испугом моргнула, а затем утёрла слезы, Аластор с сожалением понял, что Алкид не ошибся.

– Никто не знает, что именно движет тенями, цыплёнок, – ответил он на вопрос Теренеи. – По своей сути тень не желает оказывать влияние на твою сестру. Помнишь, они не добрые и не злые, серые. Я встречал людей, которых тени сводили с ума, большие сильные тени. В случае с Вестанией всё немного лучше, её тень не так мощна.

– Ты знаешь, как достать её? – спросил Аластор, глядя на Вестанию, пытаясь рассмотреть что-то инородное в ней, но не мог увидеть. По затянувшейся паузе, он понял, что ничего обнадёживающего не услышит.

– Убрать её полностью, скорее всего, нельзя, – сказал он. – По своей природе любая душа не исчезает бесследно до тех пор, пока не попадёт в Элизий или Тартар. Во всяком случае, я никогда не слышал о том, что кому-то удавалось прогнать тень. Но с тенью можно договориться. Как показывает практика, чем больше носитель знает о тени, чем лучше чувствует её, тем они лучше уживаются с ней.

– Просто скажите, что мне делать, – попросила Вестания. Аластор ещё не видел её такой. Слезы застыли в глазах, озарив её взгляд пугающей силой и уверенностью. Такой же была Алкиона, когда говорила о своих дочерях.

– Ты знаешь, дитя, когда она могла вползти в тебя? Обычно это момент замешательства, сильного потрясения. Люди становятся уязвимы в этом состоянии.

– Это было в семь лет, – произнесла она уверенно после короткой паузы. – Но я не помню ничего до этого момента.

– К счастью, девочка, у меня есть средство, которое поможет тебе вспомнить всё, – улыбнулся Алкид.

– Вы введёте её в гипноз? – спросила Теренея.

– О! Нет, цыплёнок. Гипноз – для слабаков. Я использую наркотики. – Осклабился Алкид.

Глава VI. Качели

530 день после конца отсчёта

Раз-два, небо-земля.

Всё ниже и ниже, по плавной дуге. Она скользила так глубоко, туда, куда никогда не могла забраться самостоятельно. Только теперь всё казалось таким ярким, таким понятным и доступным. Сладкий привкус травы, тонкие струйки дыма, которые закручивались в тугую спираль. Река больше не подскакивала на очередном пороге. Теперь она кружилась по этому кольцу, проваливаясь в сердце водоворота. Только вниз. До предела.

Три-четыре, выше-шире.

Эти шаткие опоры её прошлого, наконец, высились прямо перед ней, вокруг неё. Она могла видеть так глубоко, рассмотреть дно с края пропасти. Или она купалась прямо в ней? Понятия стали такими стёртыми. Верх и низ не играли никакой роли. У глубины не бывает дна. Спираль может виться лишь в одну сторону.

Пять-шесть, счастье есть.

Она видела всё ясно и чётко. Видела свою жизнь от начала и до конца, сквозь границы времени. Она видела свою смерть от финала до истока, именно такой, какой она была. И она видела те далёкие дни, когда она была чиста, до того, как тень начала пожирать её душу. Тогда всё было легче. Сердце весило не больше, чем пёрышко. Дышалось так свободно. Там не было ничего.

Семь-восемь, лето-осень.

И она видела день, когда всё закончилось. Ту отправную точку, в которой она никак не могла оказаться. Детская площадка. Вечер. Она пришла туда вместе с отцом. Как она могла это забыть? Конечно же, он был там. Она видела его лицо, он улыбался, только с ним было что-то не то. Тогда она не могла этого понять. Теперь она это видела. Его лицо, было в нём нечто странное. Но ей тогда было хорошо. Она была с ним вместе. Они были.

Девять-десять, звёзды-месяц.

Он ведёт её за руку. Прикосновение его руки, как она могла забыть? Она смотрит на него, хочет заглянуть ему в лицо, но он такой высокий! Ей никогда не рассмотреть его, никогда не вырасти такой большой, чтобы ему не приходилось нагибаться к ней. И всё-таки как здорово, что они пришли сюда вдвоём. Мама с Теренеей были в гостях у бабушки, Вестания не захотела идти. После рождения Теренеи бабушка всё время и внимание уделяла только младшей, словно больше не любила Вестанию. А теперь они были с отцом вдвоём. И пришли сюда, на детскую площадку. Он вдруг подхватывает её на руки и сажает на качели.

Одиннадцать-двенадцать, постарайся раскачаться.

Качели. Там всегда были качели. Вестания никак не могла научиться раскачиваться самостоятельно. Отец делает это. Вверх-вниз. Почему вверх-вниз, если вперёд-назад? Верха и низа здесь не существовало.

Он раскачивает её, и она летит. Туда-сюда, летит вверх-вниз. Вперёд-назад. Она видит серое небо, нависшее над Сциллой. Уже вечер. Других детей здесь не было, все давно разошлись по домам. Только Вестании всё равно. Она летит в темпе маятника. Мерно и плавно. И отец иногда подталкивает её, чтобы полёт не прекращался. Кажется, она смеётся. Наверное, ей было очень весело. Они ещё о чём-то говорили с отцом по дороге сюда. Она помнит о чём, но это были обычные глупости. Он всегда веселил её, и мама ругалась, когда они играли допоздна, потом Вестанию становилось невозможно загнать спать. Как давно это было! Как всё могло так страшно измениться?

Она все смеётся и смеётся. Качели всё летят и летят. Вперёд-назад и вверх-вниз. Ледяные железные поручни. Руки начинают замерзать от них. Всё-таки уже поздно и уже холодно. Она оборачивается на отца, чтобы попросить его остановить качели и спустить её. Но его нет.

Что происходит? Почему его нет? Где он? Только что был здесь, рядом с ней, рядом с качелями и толкал её взад-вперёд и вверх-вниз. Где он теперь?

Она хочет обернуться, но боится сильно крутиться на полном ходу. Качели вдруг начали скрипеть. Почему-то раньше она не замечала этого скрипа, может, потому что смеялась слишком громко? Теперь было не до шуток. Она должна спуститься и поискать отца. Он, наверняка, где-то рядом. Она зовёт его. По имени Вестания его никогда не называла, она просто кричит «папа!», не важно, как его зовут, для неё он всегда был «папа».

Но его не было, никто не пришёл на крик. «Скррррррджжж-скррррджжж» – ныли качели, теперь всё громче и громче, вторя её голосу. Что ей делать? Она слишком маленькая, ноги не достают до земли. В этом месте, прямо под качелями, небольшая ямка из-за детей постарше, которые умели тормозить сами. Ещё некоторые спрыгивали с качелей на разгоне. Она видела несколько раз, но мама не разрешала так делать. Она говорила, что можно очень больно удариться, даже до крови.

Ей становится страшно. Она начинает плакать. В детстве так легко начать плакать. Слёзы всегда где-то рядом, нужно только почувствовать грусть, разочарование, страх, иногда даже смущение, любая сильная эмоция призывает слезы. И пока ты ребёнок, нет повода скрывать и прятать слезы, нет смысла бороться с ними. На её крик никто не приходит. А качели всё продолжали раскачиваться: «Скрыыыыыджжжжжжж-ссскрыыджжжжжж». Как будто они рыдали вместе с ней, а может, издевались. Руки совсем закоченели, но отпустить поручни она боялась. Просто сидела там, на качелях, схватившись за них так, что побелели костяшки пальцев, просто рыдала, совсем как маленькая, но больше Вестания не знала, что делать.

Тогда это произошло, – поняла Вестания. Она надеялась, что ей удалось заметить тот самый момент. Со стороны видно гораздо лучше. Спустя столько лет рассуждать вообще стало очень легко, но тогда она не могла ничего сделать. Просто плакала, просто ждала отца. Но он так и не пришёл. Не пришёл уже никогда.

Так он бросил нас.

Бросил меня.

Вместо него пришла тень. Качели уже почти остановились. Она могла бы спуститься теперь, но зачем? Она просто плакала. Что изменится, если она спустится? Отца всё равно теперь не было. И она была одна. Но ненадолго. Вот он, этот момент. Вестания не умела видеть теней. Только когда Алкид велел ей отвести глаза в сторону, она заметила её. Может показаться, что это просто слепая зона – небольшое серое пятно в левом нижнем углу. Но если сконцентрироваться на нём, обратить на него внимание, наверное, если знать о нём, то можно увидеть целый силуэт. Не силуэт человека, но образ тени.

Тень выждала момент, когда качели остановятся. Тогда она и подползла к ней, нежно потёрлась головой о её щеку, как кошка, а затем вползла в неё. Куда и как? Кто же мог понять и сказать точно, где находится душа, и как она покидает тело? Так же и с тенями. Никогда нельзя знать точно.

За ней был холод. Была темнота. И только страх.

Теренея не сводила глаз с Вестании. Ей казалось, что сестра почти не дышала, пока этот страшный человек склонялся над ней и задавал свои вопросы, но Вестания не отвечала на них. Она выглядела спящей, но иногда вздрагивала и слегка стонала.

– Что это за отвар? – спросила Тера.

– Это называется «мистико генезис». – Ответил Алкид. – В древние времена, ещё до того, как люди стали поклоняться каким-либо богам, кроме Хаоса и Калиго, шаманы использовали сок этого растения для того, чтобы вспомнить всё своё прошлое. Считается, что те люди, которые помнят своё рождение на свет, сразу узнают и дату смерти. Шаманы верили, что смерть провожает ребёнка в этот мир и прямо за мгновение до рождения тихо шепчет ему секретные слова – например: «ты умрёшь в шестьдесят девять лет от смертельного недуга», – услышав это, ребёнок начинает истерично плакать и кричать от страха, так, с ужасом перед смертью, он входит в этот мир. «Мистико генезис» помогает обратить время вспять и показать забытые и стёртые моменты жизни.

У напитка получился очень тяжёлый густой запах, от которого начала болеть голова. Алкид заставил Вестанию выпить целую чашку залпом. Горячий отвар по цвету напоминал зелёный чай, но, как сказала Вестания, был очень горьким. После того, как она выпила до дна, Алкид поднёс к её лицу ладонь с чем-то, напоминающим пыль, и сдул её прямо Весте в лицо. Теренея понятия не имела, что это было, но Вестания сразу же потеряла сознание и провалилась в глубокий сон.

– Ты сам пробовал эту дрянь? – спросил Аластор у Алкида.

– Я бы не стал давать девочке средство, в котором сам не уверен, – отозвался Алкид.

– Ты знаешь тайну своего рождения? Знаешь, как умрёшь?

Алкид сидел в изголовье Вестании, вслушиваясь в её дыхание, пристально наблюдал за подрагиванием век.

– Мне это не интересно, ясноглазый, – он произнёс это как-то по-женски. Теренее казалось, что Алкид меняется каждую секунду, как рябь на воде, скрывая от глаз истинное отражение, дрожь от столкновения горячего и холодного воздуха. – Если я решу умереть, я сам выберу способ. Такой, чтобы он был наиболее полезен революции. – При слове «революция» или «Сопротивление» его глаза всегда так пронзительно вспыхивали. Глядя на Веспер и Фрикса, Теренея читала восторг в их лицах, даже самый настоящий трепет, который они испытывали перед этим жутким человеком, созданным для войны.

Вдруг что-то произошло. Вестания вздрогнула, она глубоко вдохнула воздух, жадно заглотнула его, Теренея испугалась, хотела броситься к ней, но тут Алкид произнёс:

– Началось.

Кажется, все очень перепугались, но Алкид совершенно никак не отреагировал, он встал со своего места спустя несколько секунд, присел на краю кушетки, так, чтобы хорошо видеть Весту и сказал:

– Слушай и запоминай, маленький цыплёнок. – После этого он обратился к Вестании, – Вестания, – Сестра как-то странно отреагировала: вся натянулась, как струна, задержала дыхание. – Я помогу тебе спуститься. Плыви вниз, далеко вниз. Знаешь детскую считалку? Каждый раз ты будешь спускаться всё ниже и говорить, что происходит. Я помогу тебе остановиться в правильном месте. Поехали. Раз-два, небо-земля. – Произнёс Алкид. – Что там?

– Спираль. – Ответила Вестания тихо.

Алкид выждал около минуты, но не дождался от неё ещё слов.

– Три-четыре, выше-шире, – сказал он, но Вестания никак не отреагировала. – Пять-шесть…

– …счастье есть, – произнесла вдруг Вестания.

– Что там? – спросил Алкид.

– Глубина, – ответила она жутко.

– Так глубоко не надо. Плыви по течению. Семь-восемь, лето-осень.

– …осень… – повторила Веста. – Это была осень.

– Ты там одна?

– Да… да и нет.

– Тень с тобой?

– Я свободна… но он тут. Они тут.

Алкид нагнулся к ней и взял за руку, затем тихо прошептал:

– Девять-десять, звезды-месяц.

– Его рука. Папа… он со мной.

– Куда вы идёте? Он ведёт тебя за руку?

– Ведёт за руку, – эхом повторила Вестания.

– Ты в нужном времени? Видишь тень?

– Где-то здесь… там есть качели, но только я ещё не умею раскачиваться.

– Одиннадцать-двенадцать, – говорит Алкид.

– Постарайся раскачаться, – произносит Вестания тихо.

Она опять напрягается, крепче сжимает руку Алкида.

– Всё! Глубже не ходи, – останавливает её Алкид. – Оставайся в этом дне. Говори, что происходит.

– Я на качелях.

– Вверх-вниз, – говорит Алкид.

– Вперёд-назад, – отвечает тихий голос Вестании. – Он со мной. Папа со мной. И никого больше. И мы на детской площадке. И ещё качели…

– Вверх-вниз, – продолжает Алкид. – ты должна увидеть тень.

– Туда-сюда, – отвечает Вестания, продолжая вести этот странный диалог. – Здесь никого нет.

– Вверх-вниз. Продолжай качаться. Что происходит?

Тело Вестании начало странно подрагивать, как если бы она и вправду была на качелях.

– Вперёд-назад. И мы смеёмся. Так громко и хорошо… и ещё тепло. – Вестания нахмурилась. – Вперёд-назад. Папа, где ты? Вечереет. И пора домой… как мне спуститься отсюда? – она долго молчит, только тяжело дышит. – Я не умею тормозить… Папа? Папа! Я, наверное, одна… совсем одна, а его больше нет. И никак не знаю, как спуститься отсюда. И здесь есть кто-то ещё. Он способен мне помочь. Он хочет отвести меня домой. Согреть… развеселить… сделать так, чтобы я не была одна… Потому что он тоже один… он подходит так медленно. Подходит совсем близко, но не решается так сразу стать со мной одним целым. Он что-то тихо шепчет, плавно, мелодично, певуче. Если бы я была ближе, я бы могла разобрать слова, но не могу. Ему придётся сделать что-то ужасное. И я знаю, что ему жаль. И мне страшно. И мне грустно. И я не знаю, где папа… но потом он обещает, что всё это скоро кончится… потому что… потому что он поможет мне всё забыть…

После этого Вестания уже ничего не говорит, она тихо стонет и трясётся.

– Выходи оттуда. – Сказал ей Алкид. – Медленно и спокойно, так же, как и входила. Наверх.

Вестания пробуждается.

***

– Тише, тише, – заклинал Алкид, придерживая её голову.

Вестания очнулась от транса или от галлюцинаций. Аластор даже вспомнить не мог, каково переживать это в первый раз. Видимо, «мистико генезис», из которой Алкид заварил отвар, была сильным средством. Лидер революции приставил к губам Вестании стакан с водой, но девушка отказалась пить.

– Вестания! – позвала её Теренея. – Веста, ты в порядке?

Говорить ей было сложно, в конце концов, она всё-таки согласилась выпить немного подслащённой воды. Аластор видел, как Алкид размешал в ней сахар. Почувствовав сладкое, Вестания отодвинула стакан от лица, но лидер Сопротивления заставил её сделать ещё несколько глотков.

– Да… всё хорошо, – проговорила она тихо, затем закашлялась и шумно прочистила горло.

– Что ты видела? – потребовал Алкид незамедлительно.

– Я что-то рассказала? – спросила она, с трудом проговаривая слова.

– Немного, – сказала Теренея.

– Я видела глубину… – произнесла она как-то странно. – Видела всё до конца…

Фрикс, этот женоподобный ублюдок, тоже склонился над ней. Теперь всё внимание было приковано к Вестании. Может, революционеры и искренни в своих намерениях, но Аластор предпочитал не доверять им и не терять обороны в их присутствии. Он безошибочно мог опознать понимание этого факта в глазах Фрикса. Тот видел и знал, что Аластор следит за ним, но всё же вёл себя непринуждённо. Фрикс положил ладонь ей на руку, и пальцы Вестании моментально сжали её. Опираясь на неё, она приподнялась и обняла Фрикса. Это выглядело странно. Совсем не понравилось Аластору. Девушка даже закрыла глаза, пытаясь насладиться их единением в этот короткий промежуток времени. Словно они остались одни.

– Ты видела тень? – потребовал от неё Алкид, не обращая никакого внимания на эту секунду близости.

– Да… я видела, как она вошла в меня… качели… отец… – теперь в её глазах стояли слёзы. Аластор уже успел понять это, пока она шептала несвязный бред, будучи в трансе. – Он бросил меня там! Совсем одну, наедине с этой тенью… оставил там, на детской площадке, и мне было страшно… а потом тень…

– Как выглядела тень? – настаивал Алкид. Кажется, ему были не важны остальные её слова, его интересовали факты. – Ты сумела её рассмотреть, дитя? Мне нужны все подробности, какие сможешь вспомнить.

– Нет, ничего особенного… просто… просто тень, только не привязанная к земле, она перемещалась свободно.

– Как она вошла в тебя? Важно, чтобы ты заметила сам момент.