Текст книги "Танец теней (СИ)"

Автор книги: Полина Ледова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

В ту секунду, когда он схватил Теренею за руку, чтобы не соскользнуть с шаткой поверхности теней, он думал о Вестании, о том, как хорошо было бы вернуться к ней сейчас, потому что, несмотря ни на что, они бы могли остаться вместе. Вот только Аластор знал, зачем он сюда пришёл. Он пришёл, чтобы выполнить свою клятву, какой бы жестокой она ни была.

– Она не поддастся тебе! – заявил он, разом воспрянув духом. – Ни за что. Ты не подчинишь её себе, эта девочка гораздо сильнее, чем ты думаешь, иначе ты бы давно поглотил её.

Тень тихо зашипела, но не произнесла ничего разборчивого, просто выразила своё негодование.

– Возьми меня. Я не стану сопротивляться. – Сказал Аластор, чувствуя, как меняется всё вокруг него. – Отпусти её. Я добровольно согласен на всё.

Тень исказилась, задвигалась, пронзительно зашипела. Аластор подполз ещё ближе к Теренее, стараясь отодвинуть её подальше от чудовища, закрыть своим телом от порывов резкого ветра, которые могли ей навредить.

– Глупос-с-сть, – прошипела тень в конце концов.

– Нет, это честная сделка. Она чистая, белая, у тебя уйдёт немало сил, чтобы её поглотить. Тебе нужен я. Я серый. Я не стану сопротивляться, только отпусти её.

Сумрачный призрак заколебался.

– Ты понимаеш-ш-шь на что с-с-соглаш-ш-ш-ш-шаеш-ш-с–с-ся? – Просипел он. – Я воз-с-с-сму не только твою душ-ш-ш-шу, но тебя вс-с-с-сего.

Больше всего на свете Аластор хотел сейчас оказаться рядом с Вестанией, но в это же время он понимал, что не сможет вернуться к ней без Теренеи.

– Да. – Произнёс он, не найдя иного выхода.

Аластор видел, как тень обдумывает его предложение. Серые призраки скользили всё быстрее вдоль её туловища, пока, наконец, она не зашевелилась, и не сняла лапу с тела девочки. Теренея мгновенно отошла от страшного смертоносного сна, она закашлялась и зашлась мелкой дрожью, но Аластор был рядом для того, чтобы подхватить её на руки и обнять.

– Тера… – прошептал он.

Она с трудом смогла разомкнуть тяжёлые от глубокого сна веки. Посмотрела на него, чуть прикрыв глаза, выражение лица было таким измотанным, изнурённым.

– Аластор… – она попыталась улыбнуться, но, кажется, смогла лишь изобразить натянутую улыбку, как он сам всегда делал раньше. – Прости… я просто хотела помочь Асфо.

– С ним всё в порядке, – Аластор обернулся на мальчика, верно, густые тени расступились, и он мог видеть его. Парень стоял у края поляны, в том самом месте, где бывший наёмник остановил его. Асфодель ждал. Леска в его руках была наготове. Теперь они смогут вернуться назад, но уже без Аластора. Вот бы только найти способ… обхитрить тень, в последний момент уйти…

– Мне снился отец, – сказала она. – Как будто он пришёл и спас меня. – Тут вдруг детское личико немного потупилось в пустоту. – А пришёл ты. Я всегда знала, что ты как наш отец. Что ты спасёшь, если нужно…

– Я не мог просто бросить тебя. Поэтому я здесь, – сказал он. – Я обещал тебя охранять. Вот и пришёл.

– Я всегда в это верила, – сказала Теренея и сладко потянулась, поднимаясь с земли. – Теперь мы все сможем вернуться, да?

Аластор встал на ноги, щурясь от боли. Он старался не показывать это Теренее, но, кажется, от неё не укрылась судорога. Как только он поднялся, он с ужасом понял, что не может больше сделать ни шага от усталости. Его ноги словно приросли к земле, к мёртвой точке. Теренея с лёгкостью прошла немного вперёд, но тут же остановилась, обернулась к Аластору, ожидая, когда он догонит её.

– Тера… все немного сложнее, – выдавил из себя Аластор, не зная, как признаться ей в том, что произошло.

– Что сложнее? – по лицу было видно, что она не понимает, что происходит.

Он попытался шагнуть ей навстречу, но ноги словно налились свинцом. Он с трудом сумел преодолеть расстояние в несколько жалких шагов. Нога вопила в жуткой агонии, которую Аластор больше не мог игнорировать.

Он вынул ножны из пояса и бросил на землю к её ногам.

– Вот, возьми, – произнёс он, плохо отдавая отчёт в том, что происходит. Тут новая волна попыталась пригвоздить его к земле. – Перестань! Я же сказал, что сдамся! – Закричал он тени, – Дай мне всего минуту!

– Аластор… – Теренея выглядела испуганной. – Что происходит?

– Всё хорошо, малыш, – он попытался ободрить её, но разыгрывать непринуждённый вид в момент, когда испытываешь на себе тяжесть мира, было непросто. – Возьми это… – Он отстегнул кобуру пистолетов от пояса. – И оружие тоже. Оно мне ни к чему, а вам ещё пригодится.

– Что происходит? – повторила Теренея, с ужасом поглядывая на тень.

– Ничего, Тера… – сказал он. – Только то, что должно быть… ты уходишь. Я остаюсь.

– Нет! – воскликнула она и бросилась ему на шею, повиснув непосильным грузом. Он обнял её, но не смог продержать слишком долго, в конце концов, правая нога подкосилась, Аластор осел на одно колено, с трудом сдержав стон боли.

– Тера… – прошептал он, чувствуя, что говорить становится всё тяжелее. – Вы с Асфоделем выберетесь отсюда. Он знает дорогу. Возьми всё оружие… оно вам ещё может пригодиться… жаль, я не успел научить вас стрелять, как следует… надеюсь, у вас всё будет хорошо. И вы втроём доберётесь до Океании… до волшебной страны, что всегда на пятнадцать секунд впереди… никогда не жди пятнадцати секунд, чтобы стрелять. Это слишком долго…

Он плохо понимал, что и зачем говорит. Слова сами лились из него. Это с ним было впервые. Груз теней все больней давил на плечи, не оставляя ему выбора. Скоро он осядет ещё ниже Теренеи, станет совсем бессильным, не сможет сопротивляться тени.

– Аластор, – произнесла она вновь. – Я не хочу уходить без тебя…

– Я знаю, милая, но так нужно, – как он мог уговорить её? Как мог заставить? – Тебя ждёт Веста… она ведь очень сильно тебя любит. Давай, ступай к ней. Вы только теряете время, заставляя её волноваться.

– Нет… почему мы не уйдём вместе? – Теренея морщилась, по щекам уже бежали слезы, а глаза вдруг стали такими чистыми… как у Алкионы… как бы он хотел пойти вместе с ней. Как бы хотел сделать так, чтоб ей не приходилось плакать… но он уже сделал всё, что мог.

– Слушай… – сказал Аластор вместо этого, затем с трудом оторвал руку от земли и влез в бескрайнюю глубину кармана. Каждое движение давалось с таким трудом, но он всё же сумел отыскать её компас, протянул Теренее. – Я же обещал, что отдам его в конце пути. Думаю, самое время… бери. – Он протянул ей металлический корпус.

Она замялась, с азартом осмотрела компас, но так и не притронулась к нему.

– Нет. Пусть уж он останется у тебя, – заявила Теренея.

– Зачем он мне теперь?

– А вдруг пригодится? Ты ведь теперь попадёшь на Асфоделевы поля. Без компаса ты потеряешься там.

– Тера…

– Я его не возьму ни за что, – заявила она. – Он твой.

«Никогда не теряйся», – гласила надпись. Как бы он хотел, чтобы это было правдой.

Тень алчно шипела где-то позади.

– Я уже сказал, что никуда не уйду! Просто дай нам всего минуту, чтобы попрощаться! – разозлился он. Однако тень и не думала умолкать, она была голодной, и она хотела своей добычи. – Значит, пока? – спросил он у девочки, понимая, что больше не может сохранять при ней спокойное выражение лица.

– Пока, – ответила она, обнимая его. – Пока – это ведь не навсегда? Мы ведь ещё увидимся?

– Да, конечно, – соврал он, не смея сказать ей правды.

– Ну, тогда пока, – согласилась, наконец, Тера, обнимая его в последний раз лишь затем, чтобы отпустить.

Она, наконец, ушла, пошла к Асфоделю, но Аластор уже не мог их видеть, не мог оглянуться и посмотреть ей вслед.

– Подожди… подожди хотя бы до тех пор, пока они уйдут… – прошептал он в ответ на недовольное посвистывание тени.

Он выждал ещё несколько минут до тех пор, пока шаги детей не смолкли в сени нависших теней. Аластор с трудом нашёл в себе сил подняться с земли, он слышал, как стрекотал от нетерпения серый монстр, готовясь проглотить его целиком, не оставив ни следа, ни малейшего упоминания о нём. Он поднялся. Он выпрямился в полный рост, повернувшись лицом к хищной тени, которая только и ждала своего часа.

Он видел, как она видоизменяется, как ворочается в нетерпении, желая побыстрее поглотить свою безвольную жертву. Аластор вскоре понял, что слышит уже не шипение, а тихое утробное рычание. Внезапно из мрака на него посмотрели огромные, налитые кровью глаза хтонического монстра, сначала лишь одна пара, потом рядом с ней – ещё две. Тяжёлые лапы с железными когтями в нетерпении взрыли землю, и шум от хриплого дыхания становился всё оглушительней. Тень оказалась огромным трёхголовым псом, из пасти которого клоками падала пена. Длинные языки свисали из пастей, морды исказились из-за рычания. Тут одна из голов угрожающе ощерилась и издала громогласный чудовищный лай. Аластор стоял неподвижно, забыв о всякой боли, забыв о давлении, что оказывали на него посторонние призраки. Глупо было бояться чудовищ в мире, где зло несут люди. И тем более глупо теперь пытаться избежать своей судьбы. Он был Цербером. Он убивал стольких… неужели его можно было испугать отражением в зеркале?

Последнее, о чём он подумал, была Вестания, он нарушил клятву, но выполнил обещание. Хорошо или плохо он поступил? Решать уже было некогда, потому что трёхглавый монстр в эту секунду бросился на него, распахнув чудовищные пасти.

Вестания впивалась в катушку пальцами. Нить натянулась уже до предела, её сдерживал единственный узелок. Ещё до того, как игрушка Асфоделя перекатилась за стену тумана и одна из собак принялась с ней играть, Вестания несколько раз пыталась войти в лес, но Серый упорно не пускал её внутрь. Каким-то образом он сумел обхватить её руки за спиной и держал мёртвой хваткой, пресекая всякие попытки войти в лес.

Пусти! – кричала она ему мыслями, но он молчал, удерживая её на границе с лесом. В конце концов, ей пришлось оставить всякие попытки и просто ждать. Ожидание давалось особенно мучительно. Вестания не переставала думать, что теперь ей предстоит путешествовать одной. Куда она вообще пойдёт без Теренеи и без Аластора? Больше всего на свете она хотела, чтобы он пришёл. Тогда она сможет обнять его, поцеловать снова и уже не важно, что на это скажет Тера…

Хотя нет. Теперь она будет вести себя, как настоящая сестра. Она обнимет Теренею, скажет, что любит её… да, к чёрту! Она и Асфоделю была готова признаться в чем угодно, лишь бы они все вернулись оттуда невредимые.

И тут она почувствовала, как леска заходила ходуном. Асфодель, какая умница! – обрадовалась она, удерживая катушку в руках так крепко, будто это был спасательный трос. – Нить Ариадны, теперь вы все выберетесь оттуда живые…. После нескольких часов ожидания, показавшихся ей самым длинным временным отрезком в жизни, она, наконец, поняла, что кто-то сейчас выйдет из леса. Не кто-то, а все они. Все трое, – заверила она себя.

И тут порог леса перешагнула её сестра.

– Тера! – закричала она и бросилась к ней, обняла её, прижала так крепко, как, должно быть, не обнимала никогда в жизни. Её даже не смутило заплаканное и измученное лицо сестры. Кто знает, через что им пришлось пройти в лесу? Главное – она была жива, и теперь они все были вместе, но вдруг… почему Теренея плакала?

– Асфо, он… он просто исчез, остался там, в лесу. Веста, я пыталась его увести, но он…

– Тера… – произнесла она сама сквозь слёзы. – Тера, где Аластор?

И тут вся её радость рухнула в бездну. Она ещё раз обняла сестру, обняла очень крепко, потому что больше никогда не хотела её терять. Она заплакала, прижавшись к её плечу, она почувствовала, как заплакала Теренея. И тут взгляд Вестании спустился ниже. Её сестра держала в руке трость. Скорбное свидетельство конца их пути. Потому что вдвоём они далеко не уйдут. И потому что без него она больше не представляла своего пути.

Глава XV. Харон

543-551 дни после конца отсчёта.

Все последующие дни Ника летела над городами Ойкумены и не узнавала их. Там, где раньше теплилась жизнь – даже на суровом севере, уже после конца отсчёта, теперь была лишь бескрайняя Белизна. Зима быстро отбирала своё, заполняла собой всё освободившееся пространство. Чем дальше летела Ника, тем страшнее и тревожнее становились пейзажи. Она видела разрушенные города, покинутые людьми, ещё дымящиеся и кровоточащие после ужасного взрыва. Видела свысока их улицы-спирали – словно скользкие щупальца ужасного спрута. Их обитатели – жалкие призраки людей, обугленные, заражённые, их срок был отмерен. Завидев аэростат в небе, они, как безумные – махали ей руками, кричали, умоляли помочь. Ника была уверена, что, если бы она приземлилась, они бы растерзали дирижабль в клочья от обуревавшего их помешательства. От осознания своей беспомощности она могла лишь страдать. Эти люди нуждались не в помощи, а в смерти. Ника надеялась, что жестокие боги вскоре оборвут сроки их жизней, прекратят их мучения.

Хуже всего выглядела Термина. Если в других поселениях царил ад, то она походила на его средоточие. Ника не увидела в городе выживших. Если они и были, то покинули место взрыва. От них остались только тени, но не призраки страны мёртвых, а силуэты людей на выгоревших стенах. Только эти наскальные рисунки на руинах павшей цивилизации.

У неё ушло несколько дней на то, чтобы понять, что же стало причиной такой страшной трагедии на северо-востоке. Кабина пилота «Икара» была оборудована не только радио, но и видео-монитором. И если на всех частотах были только помехи, то по видео ей удалось поймать единственный канал – 99.9. Оказалось, что его захватили террористы, называющие себя Сопротивлением. Они взяли на себя ответственность за ядерный взрыв в Термине, они же объявили себя новым правительством, обещая устроить переворот. Ника могла лишь посмеяться над такими смелыми заявлениями. Несомненно, север и отменённые земли пали, но вот Харибда, а уж тем более Сцилла, что была за тысячу километров на запад – в них ничего не изменилось. Если бы им удалось совершить переворот, то хотя бы Эли была свободна. А так всё это – пустой трёп. – С сожалением подумала Ника.

Одиночество, в котором она пребывала, одновременно служило и утешением, и мукой для неё. Когда Ника хотела забыться, она играла на арфе, что осталась на борту «Икара» ещё с прошлой их поездки. Музыка всегда помогала ей сбежать из реальности в мир упорядоченной гармонии, но вот только ответ на главный вопрос – что ей делать, так и не приходил. Она знала, что дала клятву, но как исполнить то, что сама себе Ника никогда не простит? Предать Эли или предать свою любовь к ней? Ника решила, что ей во что бы то ни стало нужно решить этот сложнейший ребус. Ей казалось, что боги сами должны послать ответ. Вот только пейзаж снаружи дирижабля так и не менялся – если не считать смену чёрного пепелища на белоснежную пустыню. Поначалу она ещё видела чёрные рельсы поезда, затем пропали и они. Вокруг не было ничего, кроме снега, кроме беспредельной Белизны. Ненароком ей вспоминались истории антропосов. В них часто шла речь о том, как люди теряли рассудок в открытой тундре. Наверное, даже аборигенам, выросшим в условиях бесконечной зимы, требовались хоть какие-то краски, чтобы не сойти с ума. Белый цвет постепенно выедал в людях всё хорошее. Его слишком сильно хотелось раскрасить чёрным мазком отчаянья или красными брызгами крови.

Но Белизна не знала границ. Вскоре Ника поняла, что пропадёт в ней навсегда. Особенно, когда разыгравшаяся вьюга скрыла от неё небо. Она продолжала плыть в белом вакууме без начала и конца, глядя прямо в сердце снежному безумию. Только тогда до неё дошло, что на самом деле стало концом света для всего Элласа – не сама вечная зима, а то бесповоротное помешательство, что принесла с собой Белизна. Им всем была уготована судьба раствориться в белом цвете, потеряв свою идентичность, потеряв всяческие смыслы и узоры, потеряв все цвета кроме одного – обезличивающего.

И только она могла бы спастись. Уйти в Океанию, как она всегда мечтала. Быть может, если для неё не нашлось места в Элласе, то она сможет обрести целостность в другом мире. Больше не будет чувствовать себя такой неполноценной и ополовинчатой. Ей даже не потребуется другой человек рядом, чтобы придавать смысл её существованию.

Но как же… Эли…

Нет. Она была цельной. Они были цельными. И так было всегда раньше. Как андрогины в мифах о перволюдях. Обоеполые двойственные существа, которые были действительно достаточными. Все беды человечества лишь от того, что люди не могли найти свою вторую часть, потому страдали, болели и умирали. Нике же наоборот повезло в жизни. Она нашла свою половину. Только удержать её не смогла и остаться рядом тоже…

Ника смотрела в иллюминатор бесконечно долго, чувствуя, как её собственное сердце покрывается коркой льда. И пусть она была в тепле и комфорте, в кабине «Икара», её жизнь неумолимо повисла на волоске. Её спасло пятно. Она даже сначала не поверила в него. Думала, что ей только кажется, потом подумала, что это на стекле иллюминатора появился скол. Но нет, пятно всё-таки было на месте. Нике пришлось преодолеть в себе желание оставить всё как есть. Белизна уже основательно запустила ей в сердце свои корни. И у Белизны был свой интерес. Она заставляла Нику оставить управление «Икаром». Не делать вообще никакого выбора, а просто сгинуть в снегах, в этой безумной вьюге, в своих переживаниях. Раствориться в белом.

«Кануть в лету. Остановиться».

Она отогнала этот незнакомый голос в своей голове и взялась за рычаг, регулирующий высоту. Удивительно, но пришлось надавить на своё собственное сознание, чтобы заставить руку подвинуть рычаг, уводя «Икар» вниз. Дирижабль нырнул под облако снежной бури и заскользил прямо к земле.

Я обещала Эли. Остановиться я точно не могу.

Ей вдруг показалось, что в уголке глаза появилось ещё одно пятно. Слева, в какой-то слепой зоне. Показалось, – решила Ника, и накинула на голову капюшон, чтобы придать себе уверенности.

***

Аластор погиб. Он умер, чтобы спасти Теренею. Он давно говорил, что поступит так, если придётся, но… но тогда Вестания не верила ему. И уж точно не знала, как больно будет потерять его. Хуже того, Теренея винила во всём себя. Убивалась из-за того, что побежала вслед за Асфоделем в теневой лес. Асфодель так и не вернулся, и сёстры не знали, что с ним стало. Они прождали Аластора и Асфо возле леса. Всё ждали, думали, а вдруг им удастся обхитрить тень и сбежать… в конце концов, сёстры сдались.

Погода начинала портиться. Холодало, еды у них почти не осталось. Они покормили собак и двинулись в сторону от леса, охваченного тенями. Вестания проплакала весь день, но не могла больше давать им возможность горевать. Она отчаянно старалась занять себя чем-то. Взяла командование на себя. Она не сдавалась, не хотела мириться с мыслью о том, что они уже обречены.

На следующий день начался снегопад. Сёстры не смогли развести костёр, кое-как закрепили одну палатку и спрятались в ней вдвоём.

Днём им встретился заяц, но застрелить его не удалось, он куда-то убежал. Они съели последние запасы мяса, у них были ещё сухари, но для собак уже ничего не осталось. Ночью вой ветра сливался с воем голодных самоедов.

К утру метель утихла, но ветер всё равно был сильный, небо оставалось стиснуто облаками.

На ночь собаки зарывались в снег, чтобы сохранить тепло. Они стали агрессивнее из-за того, что нечего есть. Может, если бы сёстры их отвязали, они бы смогли кого-нибудь поймать, но Вестания побоялась, что в этом случае они не вернутся, и тогда они точно обречены.

Вестания и Теренея ели сухари. Как назло – они не находили ни птиц, ни реки с рыбой, ни дичи. Голод нарастал. Ещё ужасно хотелось согреться.

На следующую ночь они взяли в палатку самых спокойных собак – Леди и Малыша. Места совсем не осталось, зато с ними было теплее. Теренея зарылась лицом в белоснежный мех и быстро уснула под вой остальных снаружи.

На следующий день Теренея совсем выбилась из сил. Была её очередь идти на снегоступах, они решили сменяться, потому что собаки слишком ослабли, чтобы везти всех через сугробы. Тера шла как могла, а потом так устала, что заплакала. И тогда Вестания впервые первая заговорила про Океанию. Она сказала, что она впереди, и что у них всё получится, главное, не сдаваться. Потом она уступила сани младшей и шла пешком до самого вечера. Удивительно, но, когда Тера уже потеряла надежду, она вдруг появилась у Весты.

Ночью они опять спали с Леди и Малышом, а потом проснулись от громкого визга и лая снаружи. Оказалось, что Волк и Месяц загрызли Востока. Вестания решила их не отгонять, чтобы псы хотя бы поели. Увы, Сказка и остальные остались голодными.

На шестой день стало понятно, что им нужно поесть, чтобы продолжить поход. Путь к сытости был чудовищный. За день они так ничего и не нашли. Вечером, когда сёстры разбили лагерь, Вестания всё же не выдержала. Малыш совсем ослаб от голода, за день он несколько раз путался в постромках и падал. Теренея боялась, что Волк или Месяц со Сказкой загрызут его, но всё решилось раньше. Вестания взяла «агоназ», вышла из палатки, потом раздался выстрел. Теренее хотелось плакать от ужаса, но ещё больше хотелось есть. Вдвоём они справились с тушей. Кости и потроха они отдали собакам. Затем поднялась метель. У них осталось четыре собаки. Они не знали, куда шли. Ни следа Океании, ни карты, ни координат… Со всех сторон лишь бескрайняя Белизна.

Думаю, мы просто идём к концу. – Решила Вестания.

С каждым днём они проходили всё меньше. Сил уже не осталось ни на что. Кажется, что даже плакать они разучились. Отменённые земли – бескрайние, ледяные, пустые. Иногда Вестании казалось, что они ходят кругами.

Нет… не кругами. По спирали.

Потом им вдруг повезло. Теренея подстрелила сову, поэтому они опять поели. Собак покормить было, правда, нечем. Вестания смотрела на ослабевших псов и понимала, что следующей станет Леди, выглядела она очень измождённой, в палатку они их больше не брали, псы стали совсем злые от голода и бесконечной дороги.

На другой день Сказка напала на Леди, сёстры еле смогли их разнять, но Леди была так сильно изранена, что стало ясно – долго она не протянет. Потом утром они не нашли Волка. Кажется, он перегрыз ночью привязь и сбежал.

Может, так лучше. – Решила Веста. – Думаю, он сможет о себе позаботиться. Но с двумя собаками далеко мы не уйдём.

Мама, Аластор, Фрикс… скоро мы увидимся с вами. – Представляла она. – Они уже ждут нас. Ждут там, где всегда тепло. На лугу среди белых цветов. Во владении спящей смерти.

Они продолжали идти вперёд и не чувствовали ни рук, ни ног. Они шли сквозь белое облако отменённых земель. В санях теперь мог ехать только кто-то один, и всё реже Вестания позволяла отдыхать себе.

Сколько уже прошло? – Думала Вестания. – Может, хотя бы Тера вела счёт дней? Они почти не разговаривали, не хватало сил. Как только удавалось закрепить палатку, они влезали внутрь и проваливались в сон, тщетно надеясь согреться. Есть и спать хотелось постоянно. Спали они тоже недолго, сон этот был беспокойный, Вестания постоянно вздрагивала, просыпаясь от особенно резкого порыва ветра снаружи или от воя Месяца и Сказки. Леди издохла, выжившие собаки разодрали её, Вестании не удалось отобрать у них хотя бы жалкого куска. Дети Белизны – а именно так звали их мать-собаку, стали ожесточёнными и диковатыми.

Она чувствовала, как белое ничто пьёт их души алчнее любой тени. Постепенно холод захватывал их. Ледяное семя, что зима посеяла в путниках, уже давно дало ростки, скоро они станут льдом, станут снегом, скоро будет всё равно. Может, тогда дети Белизны сожрут их останки и последуют за Волком. Они создадут стаю белоснежных убийц, чьи пасти вымазаны в крови. Может, хотя бы им удастся выжить в отменённых землях.

Аластор… – иногда она просто повторяла его имя в своих мыслях. Она сама не знала зачем. Может, ей просто хотелось, чтобы оно звучало, чтобы не стёрлось, смешавшись с россыпью снегопада, как прах сгоревшей Термины. Иногда ей хотелось поговорить с ним. Хотелось попросить у него сил, но ей всё ещё не хватало духа, чтобы смириться с его смертью.

«Он не услышит», – отвечал Серый.

Я знаю.

«Пусти меня. Разреши мне, и я всё сделаю».

Нет. Я могу сама.

Она стала очень хорошо чувствовать тень после того, как Аластор погиб и они остались одни. Вестания знала точно, что это она решила застрелить Малыша, и она сама выпустила пулю в голову собаки. Аластор говорил, что никогда не убивал собак. Только людей. Выходит, я теперь ещё хуже, чем он.

«У тебя не было выбора. Ты должна выжить».

Ты ведь не за меня волнуешься, так? Что с тобой будет, если я умру? Ты вернёшься в Аид?

«Мы оба потеряемся, если ты умрёшь сейчас». – Ответил Серый. – «Но я не хочу, чтобы ты умерла».

Прости, – говорила она, уже давно чувствуя, что больше не может идти и продолжая шагать, пробираясь сквозь океаны Белизны. – Но мы все скоро умрём. Даже если я пущу тебя, ты уже ничего не изменишь. Слишком поздно…

«Не поздно, если ты поддашься. Я могу все исправить. Могу помочь».

– Нет, Серый, – прошептала она в снегопад. – Я хочу умереть, оставаясь собой.

Даже когда совсем не останется сил жить, я смогу сдержаться и не пустить тебя, – подумала она, быстро осознав, что на разговоры у неё не хватает дыхания.

«Он сам сказал, что я должен тебя охранять, – не отступал Серый. – Если он столько значил для тебя, то ты обязана пустить меня».

Аластор… – вновь назвала она его имя. Снег летел прямо в глаза, усыпая бриллиантами и без того богатые отменённые земли. – Серый, у тебя когда-нибудь был кто-то такой же важный в твоей прошлой жизни?

«Ты все ещё надеешься разгадать меня? – его голос в голове Вестании прозвучал с искренним удивлением. – Зачем? Хочешь, чтобы я всё вспомнил и ушёл? Это невозможно».

Глупый. Оставайся здесь, если тебе некуда идти, я уже привыкла. Мне просто интересно.

«Твоё сердце бьётся всё медленней, и ты беспокоишься обо мне сейчас?»

Не только о тебе. Ещё о Тере… и об Асфо… что с ним стало в том лесу? А ещё о Веспер и о Фриксе. Мне кажется, перед смертью нельзя думать о себе, только о тех, кто тебе дорог.

«Ты не умрёшь сейчас».

Сейчас или позже. Не все ли равно? Я буду идти до тех пор, пока не упаду. Но я знаю, и ты тоже знаешь, что это произойдёт совсем скоро.

Серый замолчал, не захотел больше разговаривать. Она почувствовала, что он опять принялся проверять ограду, пытаясь найти какую-нибудь щель, чтобы проползти и завладеть её сознанием, как это ему удавалось раньше, но она не намеревалась его пускать. Пусть пытается. Ему она точно не сдастся после того, как научилась его контролировать.

– Вестания… – позвала её сестра. Девушка взглянула на Теру. За столпом снега её едва можно было различить, но выглядела она скверно. Бессильная, измождённая. Нельзя так продолжать. Она ещё маленькая, ей гораздо сложнее.

Тере не пришлось заканчивать фразу, Вестания всё поняла по её лицу. Идти дальше они не могли. Ещё шаг и Теренея упадёт, ещё через несколько шагов споткнётся и Вестания.

Не для того Аластор отдал свою жизнь. Теперь я не брошу тебя. Мы будем всегда вместе до тех пор, пока нуждаемся друг в друге. – Всё это она тоже хотела произнести вслух, но не могла.

Как только они оказались вдвоём в бескрайней белой степи, она поклялась себе, что не сдастся ни за что, что будет бороться до самого конца и сумеет выжить и уберечь сестру. Все эти дни Вестании удавалось, она смогла обратить боль и скорбь в волю. Она шла до тех пор, пока не кончались последние силы идти, она правила собаками, она находила еду, помогала Тере. Она не сдавалась, не позволяла себе расслабляться. Лишь по просьбе сестры Вестания согласилась отдохнуть. Совсем недолго, просто перевести дух, дать передышку собакам, может, переждать метель, если та могла хоть когда-то закончиться.

Они отвязали собак и добрели вместе до саней, легли там рядом друг с другом. Зимние меховые шубы худо-бедно сохраняли тепло, но холод был уже слишком глубоко внутри, чтобы что-то могло его искоренить. Вестания положила голову сестры себе на плечо, так, чтобы та могла уткнуться лицом в шерсть. Хотя бы немного отдохнуть, – подумала она.

«Нельзя спать. Вы замёрзнете», – вдруг вспыхнул Серый.

Я не буду спать. Только прикрою глаза ненадолго. На пару минут. Ты разбудишь меня, если я задремлю.

Тут внезапно пришли собаки. Они легли им на ноги. Сказка и Месяц – последние выжившие из упряжки, такие же усталые и слабые, как и все они. Их мех был пушистый и густой, но Вестании показалось, что она уже не способна почувствовать его тепла.

«Если ты заснёшь, тебя уже никто не разбудит. Из этого сна не пробуждаются».

Было так хорошо и приятно лежать, мышцы расслабились, изнурённое тело лежало покойно. Глаза сковывала ядовитая нега, на лицо падал снег, цепляясь за ресницы. Зачем он отвлекал её? Всё же и так было понятно.

Серый… прошу, помолчи.

«Вестания!» – негодовал он. Девушка ощущала, как он суетится, вертится из стороны в сторону, переползает, кричит и зовёт её, но она уже проваливалась в уютное забытьё.

Прощай, Серый. Извини, что так вышло, – успела подумать она, прежде чем чёрная волна подползла совсем близко, захлёстывая ноги и лежащих в них собак, которые тихонько поскуливали, кажется, тоже понимая свою обречённость. Теренея не шевелилась. Скоро они все вместе с собаками перестанут дышать. Скоро заснут навсегда и проснутся уже в Аиде, под беззвёздным небом, на лугу среди белых цветов. Их сметёт с лица отменённых земель, и уже никто не вспомнит их имена.

В последнюю секунду до того, как Вестанию поглотил мрак, она услышала, как закопошилась Теренея, баламутя трясину вечного сна. Сама Вестания уже не могла открыть глаза, шум ветра тоже стихал, голос Серого был бесконечно далёким, но она услышала едва различимый бессильный шёпот сестры.

– Папа? – спросила Тера, и Вестания заснула.

***

Ему казалось, что он едет в поезде. В вагоне «Харона», как это было когда-то раньше. Колеса гремели под железным пузом паромщика, перевозящего грешные души. Холодный ветер дул в окно. Его жутко тошнило, как после долгих выходных на Краю, но вспомнить он ничего не мог, впрочем, это состояние забытья казалось очень знакомым.

Больше он никого рассмотреть не мог. Взгляд отказывался фокусироваться. Под потолком гудела почти перегоревшая лампочка, изредка вспыхивая и ослепляя пассажира, словно изломом молнии.

– Оплата… оплата… – вдруг раздался голос совсем рядом, прямо над ним. С трудом повернув трещащую по швам голову, он увидел высокий силуэт билетёра. – Оплата… – повторил он, протягивая тонкую негнущуюся руку с длинными крючковатыми пальцами, больше напоминавшими сучья старого дерева.