Текст книги "Миры Пола Андерсона. Т. 11. Торгово-техническая лига"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Машина откупорила две бутылки: Квуиллипап коротким движением головы отказалась от своей. Все ее мускулы были напряжены, хвост хлестал по когтистым лапам.

–  Ad, fortunam tuam! [24]24
  За твою удачу! (лат.)


[Закрыть]– без особой искренности провозгласил Бельягор и влил в себя пол-литра пива.

Фолкейн отвел маску ото рта и сделал то же самое со своей порцией напитка. Но тут же выплюнул жидкость обратно, давясь и кашляя; его чуть не стошнило.

– Хм? – изумленно воззрился на него Бельягор. – Что, во имя девяти кругов ада… Ох! Я запамятовал, что ваше отродье не усваивает джалилианских белков. – Он громко хлопнул себя по бедру. – Ха-ха-ха!

3

Человеческие существа вездесущи; практически все посты Лиги на планетах неземного типа имеют помещения, приспособленные для подобных визитеров. Фолкейн опасался, что его соотечественники из числа союзников анторанитов займут соответствующие апартаменты, предоставив ему плевать в потолок тесной каюты космолета. Но, как он узнал, они предпочли остаться на своих кораблях. Возможно, они опасались ловушек. Он мог выбрать для плевков потолок любого из помещений.

Девятичасовой ванессианский день близился к закату, когда раздался звонок видеофона. На экране появился человек в зеленой форме. Его лицо с довольно грубыми чертами, украшенное усами, было столь загорелым, что Фолкейн вначале принял его за африканца.

– Вы – человек с другого поста Торгово-технической Лиги? – холодно спросил он с гортанным акцентом.

– Да. Дэвид Фолкейн. А вы – командор Хорн?

– Нет. Капитан Бланк. Начальник службы безопасности. Поскольку командор Хорн собирается встретиться с вами, я должен принять меры предосторожности.

– Я не очень представляю себе, что мы будем обсуждать.

Бланк улыбнулся. Казалось, это было ему настолько непривычно, что причинило боль мускулам лица.

– Ничего определенного, мастер Фолкейн. Мы хотели бы, чтобы вы передали Лиге несколько посланий. Помимо того, скажем так: обеим сторонам было бы полезно получить личные представления друг о друге, не отягощенные неизбежно присутствующими различиями между видами. Анторан будет бороться, если возникнет необходимость, но предпочел бы не делать этого. Командор Хорн желает показать вам, что мы не монстры, а действия наши – благоразумны. Хотелось бы надеяться, что вы, в свою очередь, сможете убедить в этом свое начальство.

– Хм-м… Хорошо. Где и когда?

– Я думаю, лучше у вас. Надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы попытаться как-либо нарушить перемирие.

– Когда прямо у меня над головой висит военный Флот? Не беспокойтесь! – заверил его Фолкейн. – Как насчет обеда? Я исследовал здешние запасы продовольствия – они намного превосходят то, что может иметься на любом космическом корабле.

Бланк согласился, встреча была назначена через час, экран погас. Фолкейн задал работу кухонным роботам. Неважно, что он будет обедать с врагом, – он должен пообедать хорошо. Конечно, космический ковбой вроде Хорна не отличит икру от дроби, но Фолкейн приготовился смаковать за двоих.

Облачаясь в положенную золотую форму, Фолкейн привел в порядок свои мысли. Похоже, людей среди захватчиков немного, но они занимают важные посты. Несомненно, именно они первоначально научили анторанитов строить военные корабли; безусловно, они – опытные тактики и стратеги. Хорн пожелал прийти к нему, чтобы на корабле собрат не увидел лишнего, мелких деталей, незаметных для Бельягора, но которые могут сказать слишком много человеческому глазу. Надо постараться что-нибудь выведать…

Катер с флагмана находящейся на орбите флотилии приземлился. В наступающих сумерках Фолкейн с трудом различил одинокую человеческую фигуру, направляющуюся к представительству Лиги в сопровождении четырех краоканских солдат. Краоки заняли посты у дверей.

Еще минуту гость провел в шлюзе, ожидая, пока озон превратится в кислород; наконец Фолкейн открыл входную дверь. Анторанит как раз снимал фильтрующую маску. Фолкейн споткнулся на ровном месте.

– Что?! – вскрикнул он.

Она была ненамного старше его. Форменная одежда облегала фигуру, которая произвела бы на Фолкейна впечатление, даже если бы ему не пришлось до этого несколько месяцев хранить целомудрие. Иссиня-черные волосы мягко падали на плечи, обрамляя огромные карие глаза, изящный носик и самый очаровательный ротик, какой он когда-либо…

– Но… – промямлил он.

В ее устах такой же, как и у Бланка, акцент звучал подобно музыке.

– Мастер Фолкейн? Я командор Хорн.

–  У таХорн?

– Да, все верно. Ютта Хорн с Ньюхейма. Вы удивлены?

Фолкейн кивнул с ошеломленным видом.

– Видите ли, население Ньюхейма невелико, и все, кто хоть на что-то годен, участвуют в общем деле. Кроме того, именно мой отец вновь открыл утерянную планету и затеял всю эту кампанию. Краоки, при их особом отношении к предкам, чтут меня за это; к тому же они привыкли видеть в женщинах лидеров. Так что от меня двойная польза: можно быть уверенным, что мои приказы будут исполнены в точности. Впрочем, вы должны были уже сталкиваться с женщинами в космосе.

– Э-э, дело в том, что…

«Теперь понятно. Когда Бельягор диктовал свое письмо мне, он использовал компьютер, запрограммированный на грамматику англика. Вполне понятно, если учесть, как мало людей знает немецкий. Бельягор, говоря о командоре, использовал местоимение мужского рода. Либо он никогда не встречался с ней лично, либо просто относится к людям с таким презрением, что не снисходит до половых различий. Что ж, он много теряет».

Фолкейн взял себя в руки, расплылся в самой широкой улыбке, на какую был способен, и отвесил низкий поклон.

– Хотел бы я всеща так удивляться, – промурлыкал он. – Прошу вас, командор. Садитесь. Что вы будете пить?

Она посмотрела на него с сомнением:

– Я не уверена, что мне стоит пить.

– Что вы, что вы. Обед без аперитива все равно что… хм… день без солнца. – Он чуть было не сказал: постель без девчонки, но вовремя остановился.

– Ах, я плохо знаю подобные тонкости.

– В таком случае у вас все впереди.

Фолкейн приказал ближайшему роботу-слуге принести традиционные напитки. Сам он считал, что мартини на несколько световых лет опережает любой другой вид алкоголя, но, учитывая необразованность дамы в этом вопросе, лучше предложить ей что-нибудь сладкое.

Девушка, чопорно выпрямившись, села в кресло. Фолкейн заметил, что ее наручный коммуникатор включен: наверняка он настроен на волну рации охраны у входа. Если только они услышат что-нибудь подозрительное, они ворвутся внутрь. Однако вряд ли они смогут уловить нюансы того разговора, который Фолкейн лихорадочно обдумывал.

Он тоже сел. От предложенной сигареты девушка отказалась.

– Должно быть, вам не представлялась возможность быть испорченной цивилизацией, – рассмеялся Фолкейн.

– Нет, – невозмутимо согласилась она. – Я родилась и выросла на Ньюхейме. Мои единственные путешествия за пределы системы до сих пор ограничивались полетами к неисследованным звездам; они носили учебный характер.

– Что такое Ньюхейм?

– Наша планета. Часть системы Анторана.

– Э? Вы хотите сказать, что Анторан – звезда?

Ютта Хорн прикусила губу.

– Я не знала, что у вас сложилось другое мнение.

Несмотря на ее близость, а может, наоборот, именно из-за вызванного ею возбуждения ум Фолкейна лихорадочно заработал.

– Ага, – усмехнулся он. – Это кое-что мне говорит. До этого мы считали само собой разумеющимся, что антораниты происходят с единственной планеты системы, а их союзники из числа людей – просто искатели приключений. Жители Земли не называют себя солярианами. Зато земляне и марсиане совместно уже могут сказать о себе так. Таким образом, вокруг Анторана вращается более чем одна населенная планета. Ваш Ньюхейм; и сколько еще планет, населенных краоками?

– Неважно, – отрезала Ютта.

Фолкейн всплеснул руками:

– Простите, если я смутил вас. Вот наши коктейли. Давайте выпьем за лучшее взаимопонимание между нами.

Девушка отхлебнула из своего бокала сначала нерешительно, потом – с явным удовольствием.

– Вы настроены дружелюбнее, чем я ожидала, – заметила она.

– Как я могу быть настроен иначе по отношению к вам, моя леди?

Девушка покраснела, ее ресницы взволнованно затрепетали, хотя она, безусловно, не кокетничала.

Фолкейн переменил тему: никогда не смущай свою мишень.

– Мы обсуждаем различия между нами, как и подобает цивилизованным людям, пытаясь найти компромисс. Не так ли?

– Каковы ваши полномочия для подписания соглашений? – Может, она и не имела дела с цивилизацией, но механизмы ее работы девушку научили понимать.

– Никаких. Но мои впечатления – впечатления очевидца, побывавшего на месте событий, могут иметь определенный вес.

– Вы выглядите слишком молодо для столь важной миссии, – пробормотала она.

– Ну, знаете, я уже немного повидал жизнь, – скромно сказал Фолкейн, – имел возможность попробовать и то, и это. Давайте поговорим о вас..

Она восприняла местоимение «вы» как форму множественного числа и принялась излагать явно заранее заготовленный текст.

Действительно, вокруг Анторана вращалось несколько планет, некогда колонизованных краоками с Дзуа. Поселенцы поневоле отказались от межзвездных полетов, но тысячелетиями поддерживали межпланетную торговлю, сохраняя технологию на более высоком уровне, чем ванессианский.

Однажды, сорок с лишним лет назад, крейсер Лиги преследовал корабль Роберта Хорна с Новой Германии. Пытаясь сбить преследователей со следа, капитан применил старый, хорошо известный космолетчикам маневр: попытался спрятаться за ближайшей звездой. Корабль прошел так близко от Анторана, что Хорн услышал радиосигналы. Позже он вернулся для дополнительных исследований и обнаружил планеты.

– Да, он был вне закона, – с вызовом сказала девушка, – он возглавил Восстание Землевладельцев и действовал так успешно, что его противники не рискнули даровать ему амнистию.

Фолкейн краем уха слышал об этих событиях. Какой-то заговор среди аристократических семейств на Новой Германии – потомков первых поселенцев, ради сохранения власти, которую они теряли согласно новой конституции. Да и Лига оказалась вовлеченной: республиканское правительство предложило лучшие торговые концессии, нежели в свое время – Землевладельцы. Неудивительно, что девушка изо всех сил поливает Лигу грязью.

Он улыбнулся и вновь наполнил ее бокал.

– Мне близки ваши переживания. Знаете, я ведь с Гермеса. Аристократическое правление всегда представлялось мне наилучшей системой.

Ее глаза удивленно расширились.

– Так вы адель– благороднорожденный?

– Младший сын, – снова скромно потупился Фолкейн. Он не стал уточнять, что был послан учиться на Землю как человек, сбившийся с пути, достойного аристократа. – Продолжайте, ваш рассказ так увлекателен.

– В состав системы Анторана входила планета, которую краоки изменили на свой лад, но которая, по сути, оказалась слишком удаленной, слишком темной и холодной, чтобы стоило тратить на нее время. Людям она подошла лучше. Это и есть мой мир, Ньюхейм.

Хм-м, подумал Фолкейн. В таком случае должна существовать, как минимум, еще одна планета, расположенная ближе к солнцу и более подходящая для краоков. Очень может быть, что и не одна. Столь внушительный Флот, какой, по утверждению Бельягора, тот видел, невозможно быстро построить, не располагая значительным количеством рабочей силы и ресурсов. Это, в свою очередь, предполагает наличие крупной звезды с широкой биотермальной зоной. Но это же невозможно! Представители Лиги посещали все звезды класса F в данном секторе; то же относится и к светилам класса G; среди них определенно нет такой системы, как…

– Мой отец тайно вернулся на Новую Германию, – продолжала Ютта Хорн. – Там, да и в других местах, он начал набор рекрутов. В обмен на их помощь он мог предложить им целый новый мир – Ньюхейм.

«И конечно, в первую очередь они стали проповедовать идею завоевания, – размышлял Фолкейн. – Нетрудно себе представить, как краоки клюнули на разглагольствования о возрожденном Фатерланде. А уж под действием постоянной пропаганды против Лиги они поверили, что единственный путь к воссоединению лежит через наше изгнание».

– Таким образом, инженеры с Новой Германии показали анторанитам, как строить гиперпространственные корабли, – продолжил за нее Фолкейн, – а инструктора с Новой Германии обучали экипажи космолетов; секретные агенты с Новой Германии разведывали, что происходит вне системы Анторана, ну и ну, вы не теряли времени даром.

Она кивнула. Два выпитых бокала сделали ее речь немного сбивчивой.

– Так оно и было. Все отошло на второй план перед подготовкой к кампании. Отдохнуть мы еще успеем. О, какое будущее нас ожидает!

– Но зачем ждать? – возразил Фолкейн. – Зачем бороться с Лигой? Мы не возражаем ни против строительства краоками космических кораблей за собственный счет, ни против каких-либо социальных преобразований на Ньюхейме.

– После того как Лига самым возмутительным образом раньше лезла в наши дела? – гневно воскликнула она.

– Да, согласен, мы вмешивались и будем вмешиваться, когда затронуты наши интересы. Но все же, Ютта, – он впервые назвал ее по имени, – Торгово-техническая Лига не государство, даже не правительство. Она не более чем взаимовыгодное объединение межзвездных торговцев, которые зачастую грызутся между собой сильнее, чем с посторонними.

– Власть – одна из основ торговли, – парировала девушка, демонстрируя достойное Клаузевица знание стратегии. – Когда мы и наши союзники прочно установим свое господство над этим районом, возможно, мы позволим вам снова вернуться сюда, но действовать вы будете уже по нашим правилам. В противном случае, если бы наши интересы разошлись, вы слишком легко навязали бы нам свою волю.

– Лига не согласится на такое безропотно, – предостерег ее Фолкейн.

– Думаю, Лиге лучше подчиниться, – отрезала Ютта Хорн. – Мы уже находимся здесь, в этом регионе; мы контролируем все внутренние торговые маршруты. Мы можем нанести удар из космоса, где захотим. А кораблям Лиги придется преодолевать многие парсеки. Они найдут свои базы разрушенными. И они не будут знать, где находится наша родная планета!

Фолкейн поспешно отступил. Совсем ни к чему давать Ютте укрепиться в таком настроении.

– Конечно, вы обладаете огромным преимуществом. Лига может собрать силы, на порядок превосходящие ваши, – естественно, вы это понимаете, – но, вполне возможно, она решит, что победа над вами обойдется слишком дорого и не окупится возможным выигрышем от нее.

– Мой отец предсказал это перед смертью. Торговцев, которые не интересуются ничем, кроме собственной выгоды, легко припугнуть. Благороднорожденные – другое дело. Их цель – идеал, а не экономическое преуспеяние.

«Хотел бы я, черт возьми, чтобы у тебя появился шанс высунуть свой очаровательный носик из этого твоего самодовольного ограниченного мирка. Посмотрела бы ты, на что способны настоящие, деятельные аристократы», – подумал Фолкейн. Вслух же он произнес:

– О нет, Ютта. Я не могу полностью согласиться с вами. Не забывайте, я одновременно торговец и потомок знатного рода. Психология этих двух классов не так уж различна. Лорд должен быть политиком, со всеми вытекающими отсюда последствиями, иначе он никуда не годится как правитель. А торговец неизбежно оказывается идеалистом.

– Что? – она изумленно моргнула. – Как?

– Ну, не думаете же вы, что мы работаем исключительно ради денег? Если бы дело было только в них, мы сидели бы дома, там уютно и безопасно. Так нет же, нас влекут приключения, новые горизонты, подчинение неживой природы напору жизни – покорение целой Вселенной, самого достойного противника из всех.

Ее брови оставались сдвинутыми, но выражение лица смягчилось.

– Я не вполне понимаю.

– Давайте я приведу вам несколько примеров…

4

Обед был накрыт в беседке на крыше, откуда открывался великолепный вид. К ночи Ванесса расцвела. Взошли две луны, маленькие, быстро бегущие по небу, и превратили окрестности в фантастический мир неясных серебряных колеблющихся теней. Слабо мерцало озеро; выступы скал были похожи на огромные цветы. Небо над головой было усыпано звездами; голубое сияние беты Центавра – алмаза, венчающего королевскую корону, – соперничало с лунами.

Свет, льющийся с панелей, ласкал смуглые щеки Ютты; Седьмая симфония Бетховена мягко струилась из приемника; пузырьки танцевали в бокалах с шампанским. Обед шел своим чередом: от закусок и консоме к рыбе, ростбифу, салату, птифурам и, наконец, к сырам. Фолкейн не забывал и про винные бутылки. Не то чтобы кто-нибудь из них был пьян – Ютта, увы, была начеку, но оба они чувствовали себя навеселе.

– Расскажите что-нибудь, – попросила девушка, – У вас такая интересная жизнь, Дэвид. Словно у героя древней саги, только все происходит в настоящем, и от этого становится вдвое лучше.

– Дайте подумать, – он протянул ей бокал. – Может, о том, как я потерпел аварию на бродячей планете?

– На чем?

– На свободно летящей планете, не имеющей солнца. Их ведь больше, чем звезд. Видите ли, чем меньше тело, тем больше вероятность его образования при возникновении галактики. Обычно находишь их группами… То есть, честно говоря, нормально ты их не находишь, поскольку космос велик, а планеты – небольшие и темные. Но случайно, по пути от тау Кита к 70 Змеи я…

На самом деле это приключилось не с ним. Впрочем, так же обстояло дело с большинством рассказываемых Фолкейном историй. Но зачем портить хорошую байку излишней педантичностью?

К тому же, пока он рассказывал, Ютта рассеянно пила и пила из бокала, не подозревая умысла с его стороны.

– …и в конце концов я обновил запас воздуха, нагревая и перерабатывая замерзшие газы. Как же я был рад смыться оттуда!

– Еще бы, – содрогнулась она, – космос мрачен. Восхитителен, но суров. Я предпочитаю планеты. – Она окинула взглядом открывавшуюся панораму. – Ночь здесь не такая, как дома. Не знаю, где мне больше нравится – на Ньюхейме или на Ванессе. Я имею в виду, когда стемнеет, – добавила она С легким смешком. – Ни один из краоканских миров нельзя назвать приятным при свете дня.

– Неужели ни один? Вы ведь видели множество их, учитывая, что три вообще находятся по соседству.

– Пять, – поправила она. – Ее рука метнулась к губам. – Lieber Gott! [25]25
  Боже милостивый! (нем.)


[Закрыть]Я не хотела этого говорить.

Он мило улыбнулся, хотя внутри у него все так и запело от возбуждения. Святой Иуда! Пять планет – шесть, считая Ньюхейм – в термальной зоне, где вода – жидкость… вокруг одной звезды!

– Это неважно, – успокоил он ее, – раз вы сумели сделать всю систему невидимой. Я хотел побольше узнать о вас, вот и все, а это было невозможно, если бы вы не рассказали мне что-нибудь о своей родине. – Фолкейн наклонился через стол и похлопал ее по руке. – Ведь она – источник ваших грез, ваших надежд и вашего очарования, если позволите. Должно быть, Ньюхейм – просто рай.

– Нет, людям тяжело там жить, – искренне призналась Ютта. – Уже после моего рождения нам пришлось переместить поближе к полюсам некоторые поселения, когда движение планеты по орбите привело ее ближе к солнцу. Даже у краоков были подобные же трудности. – Она отодвинулась от него. – Но я говорю о том, о чем не следовало бы.

– Отлично, давайте переключимся на безопасные темы. Вы упомянули, что ночи дома отличаются от ванессианских. Чем?

– Ох… Другие созвездия, конечно. Различия не так уж велики, но все-таки заметны. Потом, из-за полярного сияния звезды никогда не бывают так отчетливо видны, где бы ты ни находился. Не могу сказать больше. Вы слишком наблюдательны, Дэви. Лучше, наоборот, расскажите мне о своем Гермесе. – Ее улыбка была неотразима. – Я хочу знать, где рождаются ваши мечты.

И Фолкейн охотно поведал ей о горах, девственной природе, равнинах, темных от стад, о купании в прибое Тандерстренда…

– Что это значит, Дэви?

– Ну, купание в прибое. Знаете, волны, вызванные приливно-отливными силами. – Он решил усыпить ее подозрительность шуткой. – Ну вот, простодушная бедняжка, вы снова выдали себя. Значит, на Ньюхейме нет приливов.

– Не имеет значения, – отмахнулась Хорн. – Действительно, у нас нет луны. Океаны похожи на громадные спокойные озера.

– Солнце не… – он остановил себя.

– Оно на самом деле не так уж далеко; крохотная огненная точка. Я никак не могу привыкнуть к тому, что здесь солнце – диск. – Внезапно Ютта решительно поставила свой бокал на стол. – Послушайте, либо вы еще очень молоды и непосредственны, либо умны, как сатана.

– Почему не то и другое одновременно?

– Я не могу рисковать. – Она поднялась. – Лучше я уйду сейчас. Я допустила ошибку, придя сюда.

– Что? – он вскочил на ноги. – Но вечер только начался. Я полагал, мы вернемся в гостиную и послушаем музыку, например, Lieberstod [26]26
  «Смерть в любви» – финал оперы Р. Вагнера «Тристан и Изольда».


[Закрыть].

– Нет. – Смущение и решимость сменяли друг друга на ее лице. – Мне тут слишком хорошо. Я забываю следить за своим языком. Передайте Лиге следующее. Прежде чем она сумеет поднять против нас другие миры, где живут краоки, мы их захватим, да и не только их. Если Лига будет вести себя благоразумно, возможно, тогда мы обсудим с ней торговый договор. – Она опустила глаза и покраснела. – Я хотела бы, чтобы вы смогли вернуться.

«Будь проклята политика!»– простонал Фолкейн. Ему не удалось уговорить Ютту переменить свое решение и пришлось проводить ее до двери. Он поцеловал ей руку… но прежде чем успел предпринять что-либо еще, как она прошептала «Спокойной ночи» и выскользнула наружу.

Фолкейн налил себе хорошую порцию виски, набил трубку и рухнул в кресло. Но все это было слабым утешением.

«Ах вы, крысы! – мрачно размышлял он. – Подлые здоровенные крысы-мутанты! Они заставят меня убраться с планеты немедленно, завтра на рассвете, до того как я успею воспользоваться полученной информацией… Ну ладно, по крайней мере, в Управлении наверняка служат славные девушки… А может быть, со временем мне удастся вернуться сюда. Да, вернуться – помощником агента; а Ютта будет на самом верху социальной лестницы в межзвездной империи. Вряд ли из-за этого она станет относиться ко мне пренебрежительно, но разве сможем мы быть вместе?»

Он тяжело вздохнул и мрачно уставился на репродукцию картины Хокусаи, портрет старика, висящий напротив. Старик улыбался; Фолкейну захотелось дать ему по носу.

Отдаленные последствия плана Ньюхейма значительно неприятнее для крупных торговцев, чем потеря нескольких мегакредитов, рассуждал Фолкейн. Предположим, план осуществится. Предположим, могущественная Торгово-техническая Лига примет вызов и потерпит поражение; будет создана Империя краоков. Сами краоки согласятся или не согласятся остановиться на этом и установить мирные взаимоотношения с остальными мирами. В любом случае прямой опасности для человеческой расы это нести не будет – люди и краоки не претендуют на одни и те же владения.

Но обитатели Ньюхейма… Они ведь уже считают себя крестоносцами. Учитывая всю предшествующую историю Homo, называющего себя Sapiens, можно себе представить, как повлияет столь блестящий успех на кучку идеологизированных милитаристов! О, процесс будет развиваться медленно, сначала им надо увеличить численность населения, развить промышленную базу, затем они установят контроль над всеми пригодными для жизни людей планетами по соседству. Но итог один – ради славы, власти, ради того, чтобы навредить ненавистным торговцам, ради установления Порядка – война.

Остановить их нужно сейчас. Хорошая взбучка дискредитирует Землевладельцев; на Ньюхейме войдут в моду мир, меркантильность, кооперация (или хотя бы берущая за глотку экономическая конкуренция); ну и, между прочим, представитель Лиги, сыгравший существенную роль в таком исходе дела, может рассчитывать на быстрое получение сертификата мастера.

С другой стороны, гонец, приносящий дурную весть…

– Ладно, – пробормотал Фолкейн, – шаг первый в процессе обезвреживания: найти их проклятую систему.

Они не могут рассчитывать вечно хранить свое местоположение в тайне. Им необходимо только время, чтобы успеть установить свою власть в данном районе; при наличии могучего космического Флота это недолго. Пока база остается неизвестной, они достаточно эффективно защищены. В таких условиях они сосредоточат свои усилия на наступлении, поскольку это даст им преимущество, далеко превышающее их реальные силы.

И, несмотря на все это, если Лига решит бороться, она победит. Без сомнения. Если начнется война, секрет неизбежно будет раскрыт, так или иначе. И тогда – ядерная бомбардировка из космоса… Нет!

Землевладельцы делают ставку на то, что Лига, чем ввязываться в дорогостоящие боевые действия, которые к тому же превратят в руины объект завоевания, предпочтет махнуть рукой на убытки и начать переговоры. Если при этом местонахождение Анторана будет по-прежнему неизвестным, шансы противников Лиги окажутся весьма высоки. Но независимо от того, насколько велика вероятность выигрыша, только фанатики играют в игры, где на кону – существование обитаемых миров. Бедняжка Ютта! В какую неподходящую компанию она попала! Как бы хотелось познакомить ее с порядочными людьми!

Ну хорошо, где же, в конце концов, эта дурацкая звезда?

Где-то неподалеку. Ютта на самом деле не выдала никакого секрета, проговорившись о том, что созвездия на ее планете выглядят почти так же, как здесь. Древние краоки ведь не путешествовали на большие, по межзвездным меркам, расстояния. К тому же база должна находиться в этом секторе, чтобы космический флот анторанитов мог получить преимущество, контролируя внутренние маршруты.

А сам Анторан должен быть большой и яркой звездой, не меньше, чем, скажем, GO, согласно общепринятой классификации. И тем не менее… ведь все такие звезды можно исключить из рассмотрения на основании давным-давно имеющихся у Лиги данных.

Если только… минуточку, минуточку… а не может ли звезда находиться в центре скрывающей ее туманности?

Нет. Туманность ведь не воспрепятствовала бы зондажу в Диапазоне радиоволн. Да и Ютта говорила о звездах, что видны У нее дома.

Полярные сияния… Гм-м… Ютта упомянула, что некоторые поселения пришлось переместить поближе к полюсам, когда планета слишком близко подошла к светилу. А это значит, что изначально они располагались гораздо ближе к экватору. Однако даже и там полярные сияния были видны: куда бы ты ни пошел, сказала она. Еще одно подтверждение того, что их солнце высокоэнергетическое.

Вот еще любопытный момент: очень вытянутая орбита Ньюхейма. И эта же проблема у других планет системы. Неслыханно. Можно даже подумать, что…

Фолкейн резко выпрямился. Трубка выпала у него изо рта и скатилась на колени.

– Святой… пресвятой… Иуда! – задохнулся он.

Мысли понеслись с бешеной скоростью. Он пришел в себя, только когда высыпавшиеся из трубки угольки прожгли ему брюки.

5

Дверь в резиденцию Бельягора, совмещавшую контору и жилые помещения, еле-еле успела убраться с дороги стремительно шагавшего Фолкейна. Однако, войдя в приемную, он замер на месте: в открытую дверь небольшого кабинета он увидел двоих погруженных в разговор краоков. Один из них, вооруженный и с повязкой на руке, свидетельствующей о высоком чине, был явно из числа завоевателей. Второй была Квуиллипап. Увидев Фолкейна, оба застыли в неподвижности.

– Приветствую тебя, – выдавила из себя офицер связи после паузы. – Какая нужда привела тебя сюда?

– Я хочу видеть твоего босса, – ответил Фолкейн.

– Думаю, он спит.

– Очень жаль, – пожал плечами Фолкейн, направляясь к двери, ведущей в личные апартаменты джалилеянина.

– Стой! – Квуиллипап кинулась за ним. – Я же сказала тебе, что он спит.

– А я тебе сказал – как жаль, что его придется разбудить, – отрезал Фолкейн.

Квуиллипап пристально посмотрела на человека. Ее спинной гребень развернулся и встал дыбом. Анторанит подошел и встал с ней радом, положив руку на бластер.

– Что за срочность? – медленно произнесла Квуиллипап.

Фолкейн ответил ей столь же пристальным взглядом.

– А что за разговор ведешь ты – настолько срочный, чтобы не ждать, пока Бельягор проснется?

В залитой безжизненным белым светом приемной воцарилась тишина. В ушах Фолкейна барабанным боем отдавался его собственный пульс. По спине у него побежали мурашки – уж очень угрожающим выглядел бластер в руке краока. Но тут Квуиллипап повернулась и молча увела своего соплеменника обратно в кабинет. Фолкейн облегченно перевел дух и пошел дальше – искать Бельягора.

Ему никто не говорил о том, в какой части здания находятся личные покои джалилеянина, но расположение помещений в подобных представительствах Лиги было стандартным. Однако нужная дверь оказалась заперта. Фолкейн позвонил. Никакого ответа. Он позвонил снова.

Сканер, по-видимому, был соединен с экраном в спальне Бельягора, потому что из переговорного устройства раздался недовольный голос:

– Ты! Уж не вообразил ли ты, что я встану из-за какого-то настырного человечишки?

– Да, – ответил Фолкейн. – Дело срочное.

– Тебе лучше срочно броситься вниз с ближайшей скалы. И позволь пожелать тебе плохой ночи. – Переговорное устройство отключилось.

Выражение «срочное дело», пожалуй, слишком часто употребляется и утратило первоначальный смысл, решил Фолкейн. Он прислонился плечом к кнопке звонка.

– Прекрати этот проклятый трезвон! – взвыл Бельягор.

– Обязательно – как только вы меня впустите.

Переговорное устройство отключилось снова. Фолкейн принялся насвистывать «Голубой Дунай», продолжая плечом давить на звонок.

Дверь с треском распахнулась, и из нее выскочил Бельягор. Фолкейн с интересом отметил, что джалилеянин спал в ярко-пурпурной пижаме.

– Ах ты, наглый щенок! – возопил представитель Лиги. – Убирайся отсюда!

– Да, сэр, – ответил Фолкейн. – С вами вместе.

– Что?!

– Мне нужно кое-что показать вам у меня на корабле.

Глаза Бельягора загорелись красным огнем. Его усики встали дыбом. Он так надулся, что, казалось, его маленькое кругленькое тельце вот-вот лопнет.

– Пожалуйста, сэр, – умоляюще произнес Фолкейн. – Вы должны это сделать. Дело чрезвычайно важное.

Бельягор выругался и замахнулся кулаком.

Фолкейн уклонился от удара, ухватил почтенного мастера Лиги за ворот и штаны и понес, вопящего и брыкающегося, к выходу.

– Я же говорил вам, сэр, что вы обязательно должны со мной пойти, – терпеливо объяснял Фолкейн по дороге.

Те двое краоков, что находились в приемной, уже ушли, а часовые у крейсера в порту не сделали попытки вмешаться. Вполне возможно, что, хотя их мохнатые неподвижные лица ничего не выражали, они наслаждались зрелищем. Покидая свой корабль, Фолкейн оставил трап выдвинутым, хотя и включил на люке опознающий хозяина замок. Дверь перед ним распахнулась. Он внес Бельягора внутрь и опустил на пол, приготовившись кротко снести все громы и молнии.

Джалилеянин не произнес ни слова. Он только смотрел на Фолкейна, и его нос странно подергивался.