Текст книги "Миры Пола Андерсона. Том 19"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Свобода уставился на капитана. Как в дурном сне, подумал Ян. Они сотрясают воздух словами, но смысл не доходит до собеседника.

– Хорошо, – сказал он. – Мы сами перетащим груз. Мы, колонисты.

Киви невесело рассмеялся:

– Вы это всерьез? Неопытные, нетренированные люди – да радиация убьет их раньше, чем они приступят к делу! – Капитан посмотрел своему пассажиру прямо в лицо. В косящих глазах промелькнула искорка сочувствия. – Мне тоже нелегко, вы же знаете, – спокойно проговорил он. – На Земле с каждым поколением становится все меньше космических кораблей. И я потерял один из них. Лучше бы я лишился обеих рук! – И, помолчав немного, продолжил: – Предлагаю вам вернуться вниз и обсудить ситуацию с вашими друзьями. Они должны решить, хотят ли остаться здесь на таких условиях. Желающие смогут вернуться домой вместе с флотилией. Мы разместим их на оставшихся судах, а чтобы хватило морозильных камер, удлиним немного вахты.

– Но тогда придется вернуться всем! – вскричал Свобода. – Упрямцев, которые захотят остаться, будет слишком мало, чтобы выжить! Вы просто вынесли смертный приговор рустамской колонии, а вместе с ней и той вере, что привела людей сюда. Вы лишили смысла их жизни.

– Сожалею, – сказал финн.

Он подплыл к пилотскому креслу и закрепил ремни.

– Возвращаемся на «Курьер», – распорядился он в микрофон. – Отцепить «Рейнджер» и приготовиться к старту.

Пальцы капитана замерли над пультом.

– Я хочу сказать вам еще одну вещь, Свобода. Даже если бы мои люди согласились заняться выгрузкой, – в чем я сильно сомневаюсь, – я бы им не позволил.

Свобода сгорбился в кресле. Слишком много ударов обрушилось на него сегодня. Звездный свет стоял перед глазами, но не достигал сознания.

– Почему? – спросил он.

– Потому что работа растянулась бы на многие недели, – ответил Киви. – На борту «Рейнджера» одновременно находилось бы всего несколько человек. А остальные томились бы от безделья на других судах или на планете. И то и другое взрывоопасно.

–Что?

– Одно дело – чисто мужская экспедиция к новой звезде, – вяло, словно нехотя, проговорил Киви. – И совсем другое – когда вокруг тебя тысяча цветущих женщин, и все они чужие жены. Как вы думаете, в чем главная причина враждебности и стычек между космолетчиками и колонистами? Рано или поздно одна из потасовок закончится чьей-нибудь смертью. И я буду не я, если это не вызовет немедленный бунт. В то же время я не в силах заставить своих людей неделями безвылазно сидеть на орбите, если у них есть возможность пожить на Рустаме. Нам предстоит долгий обратный путь. И я не могу пускаться в него с морально неустойчивой командой.

Свобода закрепил ремни, хотя ускорение было пока незначительным. Впервые за все время он начал понимать, что у Киви были свои причины для несговорчивости.

Он уставился прямо перед собой. Смертоносный дождь должен быть видимым, он должен с шипением биться о магнитное поле. Незримая смерть, отражаемая незримым щитом – умом он способен такое понять, но инстинкты бунтуют. Всем своим существом он жаждал сейчас лишь одного: прижать к себе детей и Джудит под небом, грозящим разве что простыми молниями.

Озадаченный, он попробовал убедить себя с помощью физики. Нельзя считать электроны и протоны несуществующими только оттого, что они невидимы. Их следы можно наблюдать в камере Вильсона или на фотопластине... Магнитные поля не менее реальны. Хороший магнит может выхватить нож у тебя из рук и порезать тебя, если подойдешь слишком близко к одному из его полюсов. Планетный магнетизм стрелкой компаса указывает тебе путь домой.

Кстати говоря, никому еще не удавалось увидеть, услышать или измерить чувства. И тем не менее любовь, ненависть и страх гонят людей в межзвездные дали, где отчаяние их ломает. Большое, материальное человеческое тело, охваченное беспокойством, может бродить кругами, пока невесомая мысль не остановит его. Если бы с такой же легкостью могла она остановить корабль на орбите! Но мысль – не магнитное поле.

Или?..

Свобода выскочил из кресла. Левая рука ударилась о подголовник. Пронзительная боль прокатилась волной, увенчавшись невольным вскриком.

Киви обернулся.

– Ну что там еще? – рявкнул он.

Борясь с подступающими слезами, Свобода потрясенно выдохнул:

– Мне кажется, я знаю способ. Есть способ...

– Сколько времени он потребует? Много? – Киви ничуть не впечатлился.

– Может... может быть.

– Тогда забудьте о нем.

– Черт бы вас побрал! – Свобода опять почувствовал боль в ключице. Шины, похоже, остались на месте. Боль стихала, как отлив, то наплывая, то вновь уходя. Он выбрал момент, когда в мозгу немного прояснилось, и хрипло выкрикнул: – Вы будете меня слушать или нет? Мы можем спасти ваш корабль!

– С риском потерять человек двадцать в кровавых мятежах? Нет. – Киви безучастно смотрел вперед. – Я говорил вам, что напряжение между нашими группами уже стало опасным. Я жду не дождусь, когда мы наконец закончим выгрузку остальных судов и наполним топливные баки. А потом – немедленный старт! Ни одного лишнего дня в этом Богом проклятом месте!

– Но корабль... Вы говорили...

– Да, говорил. Моей репутации потеря корабля даром не пройдет, могут даже с должности снять. Но я не фанатик, Свобода. Вы хотите принести жизнь Джудит в жертву своей потусторонней философии. (Что она, ваша философия, как не утверждение бессмертной значимости вашей собственной личности?) А я не хочу подвергать людей риску, возможно смертельному, ради того, чтобы увековечить свое имя. Я собираюсь доставить домой если не всю флотилию, то по крайней мере всю команду. И если вы, поселенцы, решите отправиться с нами на Землю, вы ничего не проиграете. – Он уставился на Яна слепыми от бешенства голубыми глазами и заорал: – А теперь убирайтесь! Не хочу я слушать ваш безумный план! Уйдите из рубки и оставьте меня в покое!

Глава 4

Уединиться на корабле оказалось еще труднее, чем на Земле. Свобода с женой в конце концов отчаялись найти место, где могли бы побыть вдвоем. Члены экипажа наперебой приглашали их в свои отсеки, но слишком уж с большой готовностью. Супруги вернулись на полубак и примостились на отведенной им койке за ширмой. До.них то и дело доносилось звяканье игральных костей по магнитному столу и невнятный шум голосов.

Ян вгляделся в полумраке в воспаленные глаза жены, обведенные темными кругами. Она была измотана не меньше его самого. Свободу мучило собственное бессилие, неспособность помочь ей.

– Неужели он даже не выслушал твое предложение? – спросила она. – Не могу этого понять.

– Да уж, – вздохнул Свобода. – Он врубил двигатели и велел мне убраться из рубки. Но по дороге к «Курьеру» немного остыл и, поскольку я настаивал, согласился меня выслушать. А я за это время произвел приблизительные расчеты, чтобы доказать ему, что мой план осуществим.

Джудит так и не спросила его, какой план он придумал. Но это для нее типично. Как большинство женщин, она берегла свое тепло для людей, оставляя абстракции на усмотрение мужа. Он частенько подозревал, что на Рустам она полетела не столько из-за своих убеждений, сколько из-за него.

Она спросила озадаченно:

– И он все равно отверг твою идею?

– Да. Он выслушал, согласился, что план выполним, но заявил, что выполнять его не будет. Когда я начал спорить, он опять вышел из себя и умчался из рубки.

– Это совсем не похоже на Нильса, – пробормотала она.

– С каких пор ты зовешь его по имени? – нахмурился Ян.

– По имени? Я думала, ты знаешь... – Джудит помолчала немного. – Хотя откуда тебе знать? Ты был так занят в лагере и держался с ним так отчужденно – вернее, не только с ним, а со всеми космолетчиками. Я и теперь не понимаю почему. Нильс был очень добр ко мне и детям, а с Дэви так просто неразлучен. Он учил Дэви ориентироваться в местных лесах и всяким следопытским хитростям, известным ему еще с первой экспедиции. – Она потерла ладонью глаза. – Поэтому я не понимаю его теперешнего отношения.

– Ну, ему, конечно, тоже сейчас несладко, – неохотно признал Свобода. – Потеря корабля – тяжелый удар.

– Тем более в его интересах сделать все, чтобы вернуть корабль!

– Логично. И тем не менее, хотя он и признал мою идею простой и элегантной, – Свобода криво усмехнулся, – но он прав в том, что ее осуществление потребует времени. К тому же заняты будут немногие космолетчики, все прочие будут болтаться без дела, пока мы не выгрузим последний трюм и не наполним топливные баки. И сатана, как водится, не преминет воспользоваться их праздностью.

– А нельзя их погрузить в анабиоз? Все равно им этого не избежать на обратном пути.

– Увы, нет. Мой план включает в себя маневры с большим расходом энергии и со значительными перегрузками. Морозильные камеры сейчас разобраны, но если их собрать, они не выдержат. А для осуществления моей идеи потребуется каждый корабль, иначе операция растянется донельзя. Нет, команде придется ждать на планете. Киви прав – это чревато осложнениями. Но он считает, что овчинка не стоит выделки, а я считаю – стоит.

Джудит нахмурилась:

– Не знаю... По-моему, уже... – и умолкла.

– Что? – отрывисто спросил Свобода.

– Да ничего.

Он схватил ее за руку с такой силой, что она поморщилась.

– Скажи мне! Я имею право знать.

– Да ничего не случилось, я же сказала! Просто несколько дней назад в лагере ко мне пристал какой-то космолетчик. Все обошлось. Я заорала, прибежал Чарли Локабер, и этот тип удрал. Даже драки не было.

Лицо у Свободы потемнело. Он резко сказал:

– Надо разбить два отдельных лагеря. И никаких контактов между ними. И запретить колонистам ходить поодиночке.

– Но это ужасно! Космолетчики помогали нам, не щадя своих сил. Они...

– Ладно, детали можно обдумать позже. – Свобода вздохнул. – Какое бы решение мы ни приняли, всем придется нелегко. Я понимаю желание Киви избавить свою команду от унижений подобного рода. До дома путь неблизкий, и капитан обязан заботиться о состоянии духа экипажа.

– Ты полагаешь, что он способен обречь на гибель колонию, только чтобы уберечь своих людей от лишних переживаний?

– Похоже на то.

– Нет, Ян, ты ошибаешься. – Джудит покачала головой. – Нильс заботится об экипаже, это правда. Но и к нам он не испытывает ненависти. Ты видел его лишь с одной стороны. А со мной и с детьми, я еще раз повторяю, он был сама доброта. Он из шкуры вон лез, лишь бы нам угодить. Нильс не оставит нас здесь умирать. Он на такое не способен.

Свобода посмотрел на жену долгим изучающим взглядом. Она не красавица, подумал он, во всяком случае по стандартным меркам; но она Джудит, а это гораздо больше. В голове мелькнула смутная догадка.

– Ты уверена? – спросил он.

– Да. Настолько, насколько вообще могу быть в чем-либо уверена, дорогой.

– 0‘кей. Тогда я, кажется, начинаю понимать ход его мыслей. Он не верит, что мы останемся здесь без оборудования, и рассчитывает, что мы решим вернуться на Землю. Так что убийцей он, разумеется, не станет. Он даже может сказать себе, что тем самым оказывает нам услугу. Никто ведь не отрицает, что многие из нас погибнут в первые годы на Рустаме, несмотря на любое оснащение.

– Да, возможно, он и впрямь так считает. Вряд ли его стоит упрекать за то, что он не видит смысла в колонизации. – Джудит слабо улыбнулась. – Пройдет много лет, прежде чем на Рустаме появятся свои космические корабли.

– Но дело не только в этом.

Свобода смотрел на жену, пока она не поежилась под его пристальным взглядом. Догадка превратилась в уверенность. Он даже не ожидал, что способен испытывать к Киви такое сочувствие, – теперь, когда понял, в чем главная надежда капитана.

– Значит, мы сдаемся? – прошептала Джудит.

Он ответил рассеянно, не спуская с нее глаз:

– Большинство наверняка проголосуют за возвращение.

– А меньшинство не смогут остаться, верно? – Ресницы ее затрепетали, словно пытаясь укрыться от его взора. – И возвращаться придется всем.

– Как лично ты к этому относишься?

– Я... Ну... Ну конечно, мне жаль, Ян. Очень жаль. И потом, мы же продали все имущество, чтобы финансировать проект, так что на Земле мы будем не только чужими, но и нищими. К тому же проект так много значил для тебя.

– И все-таки возвращение не станет для тебя крушением всех надежд, так ведь?

– К чему ты клонишь? – возмутилась Джудит. – И прекрати так смотреть на меня!

Свобода сжал зубы. Объясниться не было никакой возможности. Если кто-то из скучающих игроков в кости за ширмой понимает по-английски, они, без сомнения, подслушивают. Открыто изложить Джудит свой план означало лишить его смысла.

Да и не хотелось ему говорить о своих намерениях вслух. Догадавшись о слабости капитана, он, Свобода, должен был забыть о ней, а не пытаться использовать ее в своих интересах. Но другого выхода не было. Хотя неприятный осадок в душе все равно остался.

Свобода взял руки жены в свои ладони.

– Джудит, – сказал он. – У меня к тебе одна просьба. Непомерная, быть может, ведь ты и так сделала для меня гораздо больше, чем я вправе был ожидать.

Она успокоилась и неуверенно улыбнулась:

– Чего ты хочешь?

– Если все до единого колонисты проголосуют за возвращение, ты останешься на Рустаме со мной и с детьми?

Она конвульсивно вздохнула. Он почувствовал, как похолодели ее пальцы.

– Я не сумасшедший! – взмолился он. – Мы выдержим, клянусь! А даже если и нет... Ты помнишь, во что превращала Земля Дэви и Джози?

– Т-ты всегда говорил...

– Да. Старинный афоризм. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

– Красивый лозунг, – с горечью сказала она. – Нет. Я не останусь.

Он сделал последнюю ставку:

– А я останусь. В любом случае.

И замолчал. Наконец она прильнула к нему и прошептала:

– Я согласна.

Он обнял ее. Пускай они там за ширмой хоть лопнут от зависти!

Они немного поговорили о том, что будут делать, если и правда останутся одни в Верхней Америке. Но вскоре Джудит с натянутым смешком уклонилась от темы.

– Может, нам и не придется, – сказала она. – Я попробую уговорить Нильса спасти «Рейнджер».

– Если ты напрямую попросишь об этом, ничего не выйдет, – сказал Свобода. – Он просто посоветует тебе проявить благоразумие, заткнуться и вернуться на Землю.

–И все-таки, Ян, какой способ спасения корабля ты придумал?

– Способ? – Ян улыбнулся под бинтами. – Да самый очевидный. Если бы не я, так кто-нибудь другой до него непременно додумался бы. Ты имеешь представление о механизме образования поясов ван Аллена? Дело в том, что магнитное поле планеты не такое уж сильное, но оно покрывает огромные пространства и удерживает заряженные частицы в ловушке. Защитный экран корабля невозможно сделать столь же обширным, так что приходится выигрывать за счет интенсивности. Чтобы отбросить быстродвижущийся ион на несколько километров, нужна огромная энергия – такую энергию способны генерировать лишь термоядерные установки.

«Рейнджер» – это металлический объект, нагруженный другими металлическими объектами. То есть проводник. Когда проводник движется через магнитное поле – или наоборот, – образуется электромагнитная энергия, количество которой зависит от скорости движения и интенсивности поля. Ты наверняка видела школьный лабораторный опыт, когда медную пластинку бросают между полюсами сильного магнита. Войдя в поле, пластинка на глазах замедляет падение, потому что пересекает магнитные силовые линии. Это приводит к возникновению в меди вихревых токов, и таким образом энергия падения пластинки превращается из кинетической в электрическую, а затем в тепловую.

– Да, конечно! – воскликнула Джудит.

–‘ Понимаешь? Каждый корабль флотилии будет по очереди пролетать мимо «Рейнджера», так близко и так быстро, как только возможно. А это значит – очень близко и очень быстро, если они пойдут на автопилоте по гиперболической орбите, противоположной орбите «Рейнджера». Думаю, скорость будет не меньше тридцати—сорока километров в секунду. И их магнитные поля замедлят движение «Рейнджера». Он потеряет энергию и сползет по спирали на более низкую орбиту, пока не окажется в безопасном месте. После чего ремонтная бригада сможет начать работу на борту.

– Идея просто замечательная! – Джудит немного поразмыслила. – А как остальные корабли? Им это не повредит?

– Ну, их движение тоже замедлится. Третий закон Ньютона. Но поскольку свои пробежки к «Рейнджеру» они будут совершать в свободном падении, особо напрягаться им не придется. Да и скорость судов уменьшится незначительно. Мы наполним их баки, девятикратно увеличим массу... У «Рейнджера» баки практически пусты. Однако сильно ускорить процесс не удастся. Вихревые токи генерируют тепло, которое необходимо рассеять, если мы не хотим, чтобы «Рейнджер» расплавился.

– От тепла можно быстро избавиться, – сказала Джудит. – Сооруди на одном из судов насос и поливай «Рейнджер» водичкой. Она закипит и унесет тепло с собой.

– Умница. Мне это тоже приходило в голову. Есть и другие способы, возможно даже более удобные. Главное, что мы могли бы спасти корабль, если бы Киви...

Из-за ширмы донесся чей-то голос с акцентом:

– Ми-истер и ми-иссис Шфобота просят яфиться в капитанская каюта.

– Что? – вздрогнула Джудит.

– Я так и думал, – сказал Свобода. – Кто-то подслушал нас и поспешил донести капитану. Тем лучше. Все решится прямо сейчас.

Они рука об руку выплыли в коридор. Сердце у Свободы колотилось. В ответ на стук из капитанской каюты послышалось грубое:

– Войдите!

Свобода пропустил Джудит вперед и закрыл за собою дверь.

Каюта у капитана – она же и рабочий кабинет – была тесная, заваленная книжными пленками и музыкальными катушками, а в остальном аскетичная, словно монашеская келья. Киви, сидевший за магнитной доской на паучьих лапах, служившей ему столом, встретил вошедших недружелюбным взглядом. Капитан выглядел каким-то взъерошенным, глаза у него горячечно блестели.

– Что за чушь вы несли? Зачем вам оставаться одним на Рустаме? – требовательно спросил он.

– Это наше дело, – ответил Свобода.

– Может, и ваше. Вы имеете полное право оставить на Рустаме свои кости, если охота. Но ваша жена? И дети? – Киви повернулся к Джудит: – Он не может вас заставить. Я предлагаю вам свою защиту.

Джудит прижалась к мужу.

– Меня никто не заставляет, – прошептала она.

– Да вы просто рехнулись! – заорал Киви. – Весь этот проект с самого начала был игрой со смертью. А теперь, без груза «Рейнджера», риск увеличился настолько, что большинство ваших друзей наверняка предпочтут вернуться. И всех остающихся ждет верная гибель.

– Позвольте мне самому решать, что делать, – сказал Свобода.

Киви взмахнул рукой, будто хотел его ударить.

– Джудит! – воззвал капитан. – Вы не знаете, на что идете!

Она вздернула подбородок:

– Зато я знаю, что я обещала своему супругу перед алтарем.

Киви сник.

– Я не злодей! – умоляюще воскликнул он. – Я хочу уберечь свою команду от неприятностей, возможно даже убийств. Поэтому я не буду выполнять никаких долговременных работ по спасению корабля.

Это одна из причин, подумал Свобода.

– Я с радостью отвезу ваших друзей домой, – продолжал Киви. – И потом, у меня есть деньги. Я могу помочь вам, Джудит, – вам и вашей семье – заново обосноваться на Земле. На что еще холостяку тратить свои сбережения?

– Нет, – отрезал Свобода. – Об этом не может быть и речи. Вы не имеете права принуждать нас вернуться на Землю. Если вы попытаетесь доставить нас туда силой, между колонистами и космолетчиками действительно начнется драка!

– Не говори так, Ян. – В глазах у Джудит стояли слезы. Она не смогла их удержать, и они крохотными звездочками поплыли к вентиляционной решетке. – Нильс желает нам добра.

Свобода сказал с намеренной жестокостью:

– Не сомневаюсь. Доверьтесь статистике, Киви. Сохраните покой в душах ваших людей. Наплюйте на колонию. В худшем случае это будет стоить всего лишь четыре жизни.

При виде трясущихся губ капитана, уже не сомневаясь в победе, Свобода отчаянно пожалел, что не может взять свои слова назад.

Киви содрогнулся. Взглянул на Джудит, отвел глаза – и снова посмотрел на нее.

– Вы знаете, что я не могу этого допустить, – сказал он. – Хорошо, мы займемся спасением «Рейнджера». А теперь, пожалуйста, оставьте меня одного.

ЖЕРНОВА БОГОВ

Глава 1

– Вонючка! Вонючка! Вонючка!

– Дуй назад, понял? Назад давай, говорю. От тебя воняет!

– Да-а, воняет от него будь здоров. Его выращивали в навозном баке, вот где его выращивали! В старом навозном баке!

– Эй, Дэнни, это не твоя сестричка? Вон та корова, видишь? Это же твоя родная сестра! Верно, Дэнни?

Ян Свобода треснул ладонью по контрольной панели.

– Хватит! – крикнул он. – Успокойтесь и садитесь по местам!

– Пускай Дэнни-вонючка идет назад! – сказал Пат 0‘Мал– ли. – Я не желаю, чтоб рядом со мной сидели всякие животные, выращенные в баках.

– Вонючка! – крикнул Фрэрк де Смет и толкнул однокашника.

Дэнни Коффин приземлился в проходе на четыре точки. Фрэнк

с Патом вскочили со своих сидений и принялись его мутузить.

– Хватит, я сказал! – Свобода так хватанул по панели, что она затрещала. – Сейчас надаю кое-кому по заднице!

Он привстал и обернулся. Малышня притихла, рассаживаясь по местам. Школьный аэробус колонисты водили по очереди, и Свобода очень быстро приобрел репутацию грозного дяди. Хотя его поведение было всего лишь самозащитой. Ребятишки не были по– настоящему испорченными – просто он возил их из школы, где они вкалывали без продыха, до дома, где им предстояло вкалывать еще усерднее. Конечно, им нужно когда-то выпустить пары, однако Свобода предпочитал, чтобы они этого не делали, пока старая развалюха болтается в воздухе.

– Какие вы злюки! Зачем вы дразните бедняжку Дэнни? – протянула Мэри Локабер – сплошь длинные золотистые кудряшки и накрахмаленная блузочка. – Он же не виноват, что вырос в баке.

– Ты тоже не очень-то задавайся! – откликнулся Свобода. – Ты сама выросла в баке. Правда, баком тебе послужила матка, а не экзогенный аппарат. На днях твои родители, кстати, усыновят экзогенного ребеночка, и он будет ничем не хуже тебя. – Свобода подумал и добавил: – Разве что несчастнее. 0‘кей, пристегните ремни.

Паренек, над которым измывались одноклассники, шмыгнул носом, утер его и уселся рядом с Фрэнком де Сметом. Дэнни Коффин был крепко сбитый мальчуган с плоским лицом и прямыми черными волосами: сказывалась восточная примесь в хромосомах. С начала школьных занятий он ходил как в воду опущенный и даже не пытался дать сдачи, когда его били, а лишь увертывался от ударов.

Надо поговорить о нем с Сабуро, подумал Свобода. Хираяма, деловой партнер Свободы, обучал в свободное время старшеклассников приемам дзюдо. Парочка хороших ударов позволит этому затурканному мальчишке завоевать уважение... Хотя, с другой стороны, стоит ли? С нашей гравитацией, на четверть больше земной, такими вещами шутить не следует. Он поежился, вспомнив недавний несчастный случай – человека, упавшего с крыши. Ребра у него вдавились в легкие, а таз раздробило всмятку. На Земле он скорее всего отделался бы сломанной ногой.

Свобода дернул за рычаг. Несущие винты взвихрили воздух. Аэробус грузно поднимался ввысь, пока школа, видимая в окошки, не превратилась в квадратик крытых дерном крыш с пыльным двориком посередине. Вместе с ней уменьшились и бревенчатые дома поселка Анкер, а затем и вовсе слились в небольшое пятнышко в обрамлении трех блестящих нитей. Ибо здесь две речки, Быстрая и Туманная, сбегавшие с запада, с отрогов Кентавровых гор, сливались в Императорскую реку. Пейзаж внизу был зеленый, с металлическим голубым отливом. По берегам тянулись темные массивы лесов, прореженные светлыми проплешинами полей, где боролась за жизнь посеянная фермерами кукуруза и рожь. К северу лесные чащобы сгущались; на юге вздымались горы – все более крутые и скалистые, до самой Геркулесовой гряды, окаймлявшей горизонт.

Приближаясь к осеннему равноденствию, Рустам делил свой 62-часовой период обращения почти поровну между днем и ночью. Солнце стояло, клонясь к закату, над Кентавровыми горами, обагряя снежные вершины и покрывая склоны непроглядной мглой. По земле тянулись гигантские тени. Оно было чересчур большое, это солнце, слишком яркое и слишком красное; оно ползло слишком медленно по слишком бледному голубому небу.

По крайней мере так считали колонисты, выросшие на Земле. Новое поколение, вроде первоклашек в аэробусе Свободы, находило и солнце и небо вполне нормальными. Для них Земля была не более чем словом, уроком истории, звездой, которую родители называли Солнцем. После семнадцати лет, проведенных на Рустаме – да нет, черт возьми, десяти земных лет! – Свобода чувствовал, что его память о материнской планете начинает тускнеть.

– Ну, погоди, училкин любимчик! Разнюнился, разорался, сопли распустил! Погоди, завтра я до тебя доберусь!

– Прекрати, Фрэнк! – прикрикнул Свобода.

Де Смет заткнулся, одарив его злобным взглядом. В густой атмосфере Верхней Америки с давлением, более чем вдвое превышающим земное над уровнем моря, звуковые волны распространялись настолько громко и ясно, что дети так и не научились выделять звуки из шумового фона, хотя этот фокус для их родителей был естественным, как дыхание. Свобода то и дело улавливал ребячий шепот, не предназначенный для его ушей.

Глядя в зеркальце заднего вида, он заметил, как Дэнни съежился в кресле и замер в горестном одиночестве. Черный прилегающий костюм выделял его из толпы детишек не меньше, чем статус первого экзогенного ребенка, переступившего школьный порог. Одежда на других детях тоже была грубой, если судить по земным стандартам, но родители по мере сил старались разнообразить расцветку или фасон. Старый Джош Коффин, очевидно, почитал это грехом не меньшим, нежели счастье. Свобода не мог понять, почему Коффины одними из первых усыновили экзогенного малыша: то ли потому, что Тереза никак не могла зачать, то ли потому, что Джошуа счел своим долгом взвалить себе на плечи еще одно бремя? Сразу после усыновления Тереза забеременела и стала рожать одного за другим. Но Дэнни это не принесло облегчения: вместо товарищей по играм он обрел в лице братьев и сестер ревнивых соперников.

Бедный мальчишка. Но совать свой нос в семейные дела на Рустаме было не принято. Пока ребенка не обижали в открытую, приемные родители имели право воспитывать его как считали нужным, не опасаясь вмешательства ни официальных, ни частных лиц. И все же... Я мог бы посоветоваться с Сабуро. Просто посоветоваться.

Свобода сосредоточил внимание на управлении. Маршрут менялся ежедневно – дети учились в три смены, по пять часов каждая, – чтобы по возможности справедливее распределить время, потраченное на дорогу от школы до дома. Аэробус приходилось вести, руководствуясь сложным узором наземных ориентиров и не забывая о воздушных потоках. При таком давлении даже легкий порыв ветра бьет как бешеный.

В который раз уже незанятая часть сознания Яна отметила взаимосвязь явлений. Старый Торвальд Анкер с его поговоркой «нет ничего несущественного» пришел бы в восторг от того, как она подтверждается на Рустаме. Взять, к примеру, хотя бы связь между экологией и школьными аэробусами. Поскольку местная флора на плато практически несъедобна, колонисты вынуждены выращивать земные растения. Но поскольку экологическая среда, необходимая для этих растений, еще неустойчива (один из примеров тому – здешний вирус, который поражает азотсвязывающие бактерии, живущие в симбиозе с земными бобовыми), урожаи пока что скудны, и, чтобы прокормить одного человека, приходится засевать много гектаров. Поэтому большинство колонистов становятся фермерами и живут изолированно посреди огромных угодий. И поэтому они не могут обойтись без воздушного транспорта – все еще столь немногочисленного и дорогого, что им владеет вся колония сообща, – как только им нужно выехать за пределы доступного лошадям расстояния. В особенности это касается перевозки детей в школу и из школы. И поэтому опять-таки пришлось возложить обязанность вождения школьного аэробуса на людей типа Свободы, то есть не фермеров. А это обостряет конфликт между профессиональными группами.

Свобода порой сомневался, а не подгнила ли уже та свобода, за которой они все сюда примчались.

Дэнни всегда попадал домой последним, каким бы маршрутом ни шел аэробус. Коффины жили дальше всех, рядом с Расщелиной. Свобода посадил машину на площадку Коффинов, и Дэнни молча прошел мимо него к выходу.

Услышав шум посадки, на крыльцо вышла Тереза Коффин с ребенком на руках. Еще одна малышка, недавно вставшая на ножки, цеплялась за ее юбку. Ровный солнечный свет милосердно окрашивал волосы Терезы в бронзовый цвет. Она исхитрилась помахать им рукой.

– Привет! – сказала она. – Заглянете на чашечку чаю?

– Нет, спасибо, – ответил Свобода, высунувшись из окна. – Джудит ждет меня дома.

Тереза улыбнулась ему через двор – голую утоптанную землю с единственным раскидистым дубом:

– Свадебные хлопоты?

– Она по уши занята стряпней, шитьем и Бог знает чем еще, – кивнул Свобода. – Я обещал ей помочь передвинуть мебель до ужина.

– Передайте Джудит, что я привезу обещанное печенье рейсовым аэробусом от Штейн-Лейка. Мне хотелось бы испечь побольше, но... – Она неловко махнула рукой. У Коффина было уже пятеро отпрысков, включая Дэнни, и шестой на подходе.

– Спасибо. Все так стараются нам помочь! По-моему, даже слишком: повод того не стоит.

– Но, мистер Свобода! Свадьба вашей собственной дочери!

– Конечно, конечно. Я, разумеется, рад, что Джоселина выходит за такого приличного парня, как Колин Локаб^р, и я хочу, чтобы все было как полагается. Но пытаться устроить на этой планете свадебный пир, какие закатывали на Земле на Среднем уровне... Да еще в разгар уборки урожая... – Свобода пожал плечами. – На мой взгляд, это чересчур.

Тереза, сойдя с крыльца, подошла к нему поближе. Лицо ее, обветренное и изрезанное морщинами не меньше, чем у него, посуровело.

– Вот здесь вы ошибаетесь, – сказала она. – Для нас нынче свадьба – самое важное событие.

Он подумал о Джоселине и Дэвиде, о родившемся на Рустаме Антоне, об экзогенном малыше Гейле; отогнал от себя видение маленькой могилки за вишневым садом. Им с Джудит еще повезло. В других семьях потерь было больше, и потери будут продолжаться. И Год Болезни наверняка повторится, и буран Дня Спокойствия, и еще черт знает что. В результате естественного отбора здесь со временем получится такая здоровая и одаренная раса, какой Земля не производила уже многие столетия. Да только в волосах у Джудит уже серебрятся седые пряди – впрочем, и у него тоже. Он, конечно, еще полон сил, но горные склоны стали самую малость покруче.

– Да, – сказал он. – Вы, безусловно, правы. Я не отрицаю, что время от времени людям необходимы праздничные торжества. Я вовсе не хотел быть похожим... – Он прикусил язык, с которого чуть было не сорвалось «на вашего мужа», и быстро продолжил, надеясь, что она ничего не заметила: – Ну, мне пора. До встречи.