Текст книги "Спираль"

Автор книги: Пол Макьюэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

15

Тиш Пэйдж валилась с ног от усталости. Для «неотложки» день выдался относительно спокойным, но Тиш заступила на смену еще двенадцать часов назад. Выходу на работу предшествовал марафонский загул по ночным клубам, закончившийся сексом, слаще которого она, пожалуй, еще не испытывала. Ее помешанный на гонках бойфренд не давал ей передышки. Не будь он таким симпатяшкой, она давно бы его выставила. Когда Тиш возвращалась со смены, он сидел дома, иногда голый, иногда одетый как на парад, но неизменно готовый предложить сумасбродный план действий, от которого из головы моментально вылетали все мысли об иглах и крови. В какое бы время она ни притащилась – обычно это случалось часа в два ночи, – он всегда ждал как штык, словно вообще не спал. Тиш начала подозревать, что он не бросает ее лишь потому, что работает она по странному для остальных людей, но вполне нормальному для «неотложки», графику. Кто-то же должен быть с ним рядом, пока весь остальной мир спит.

– Доктор Пэйдж? Тут один нетипичный пациент.

Она заставила себя подняться и пройти в пункт сортировки. Пациент азиатской внешности был привязан к каталке обвитым вокруг пояса стабилизирующим ремнем. С ним возилась стажерка по фамилии Кастер.

– Что с ним?

– Мы пока точно не знаем. Какая-то женщина выбросила его на Таймс-сквер из багажника машины. Орал в «скорой», как ненормальный, успокаивающее пришлось колоть несколько раз. Весь запас, говорят, на него потратили.

Пэйдж осмотрела пациента. Судя по внешности – японец. Правая рука перебинтована, в крови.

– Что с рукой?

– Лишился среднего пальца. Рана свежая – не больше двух суток. Кто-то отрезал ему палец, потом грубо прижег рану.

Доктор наморщила нос, ощутив в воздухе резкий, как от мочи, запах.

– Чуешь?

– Ага. Это от него так воняет. Похоже, запах исходит от пота.

– Показания?

– В пределах нормы за исключением температуры – слишком низкая, всего 96,5 по Фаренгейту. [18]18
  Приблизительно 36,3 °С.


[Закрыть]Почему – не могу понять. Мы сделали обычные в таком случае токсикологические анализы, но пока ничего конкретного. Не иначе какой-нибудь кустарный наркотик. Чего бы он ни наглотался, приплющило его нехило. Вот, полюбуйся.

Стажерка сдернула покрывало, открывая взору грудь пациента, изрезанную странными значками, смахивающими на китайские иероглифы. За прописной буквой Тследовали три горизонтальные черты, потом еще одна.

– Видишь потеки крови вокруг раны? Успели засохнуть. То есть прошло достаточно много времени. Думаешь, он сам себя искромсал?

– Нет, – ответила Пэйдж. – Надрезы на удивление чистые. Кто-то постарался на совесть. Он слишком не в себе, чтобы самому справиться. Как переводится, знаешь?

– Ясуки, техник из радиологического отделения, говорит, что первая часть – это номер 731. Вторая строка на китайском означает «дьявол».

Пэйдж нахмурилась.

– Говоришь, его женщина выбросила? Может быть, какие-нибудь садомазохисты?

– Если так, меня не приглашайте.

Доктор начала физический осмотр. Парень молодой, крепкий. Никаких точек от уколов. Обычно у наркоманов, даже начинающих, имеются отвисшие участки кожи и синяки, а у этого – ничего подобного. Пэйдж неуверенно постучала ногтем по зубам.

Она как будто что-то припоминала, но никак не могла поймать мысль. Скорее всего дело в номере. Она взглянула на Кастер.

– Погугли 731.

– Зачем?

– Сделай, как я говорю.

Пощупала пульс – медленный, стабильный. Зрачки? Как блюдца и совершенно не реагируют на свет. Но откуда знать, что тому причиной – принятый препарат или успокаивающее, которым пациента накачали медбратья. Кастер склонилась над компьютером, перебирая клавиши.

– Вот это да! – вдруг воскликнула она.

– Что там?

– Некий отряд 731 существовал во время Второй мировой войны.

Стажерка умолкла и принялась читать текст на экране.

– Чего замолчала?

– Это была японская база исследования биологического оружия. – Она вернулась к чтению, у нее отвисла челюсть. – Господи! Ты только послушай! Они использовали китайцев, как подопытных кроликов. Американских и русских военнопленных тоже. Их начальника, Сиро Исии, называют японским доктором Менгеле.

Пэйдж застыла на месте.

– Говоришь, использовали людей для испытаний биологического оружия?

Стажерка кивнула:

– Дальше – хуже. Предупреждение во всю страницу: «Фотоматериал на данном веб-ресурсе крайне тяжел для восприятия. Если вы слишком впечатлительны, откажитесь от просмотра».

Кастер нажала клавишу.

– Боже мой!

Пэйдж заглянула через ее плечо. На черно-белом фото японский доктор стоял у стола для аутопсии. На столе – распоротое, вскрытое человеческое тело.

– Подпись прочитала? Они производили вскрытия на живых людях!

– Вскрытие живьем? Странно. Почему я об этом никогда не слышала?

– Откуда мне знать. Эти гады чем только не занимались – сибирской язвой, чумой.

– Опа! Пошевелился! – воскликнула Пэйдж. Пациент освободился от ремня и приподнялся на локте, стараясь повернуться на бок. Доктор и стажерка вдвоем схватили его, и тот лег на живот. Прошло несколько секунд, тело японца снова обмякло.

– Пошли, – распорядилась Пэйдж, забыв про усталость. – Надо сделать полный анализ крови.

Кастер присвистнула:

– Смотри-ка!

На спине пациента в области поясницы виднелась свежая татуировка с номером телефона: 800–232–4636.

Пэйдж учащенно задышала, словно ей не хватало воздуха. Все нервы натянулись, как проволока.

– Что делать будем? – спросила Кастер.

– Набери этот номер.

Кастер сняла трубку телефона и нажала несколько кнопок. Через секунду она опустила трубку. Ее лицо стало серым.

– Чей?

– Санитарно-эпидемиологического надзора.

Пэйдж выпрямилась, как струна.

– Никому не покидать помещение! Сию минуту опечатать все двери!

16

Джейк и Мэгги стояли на заднем крыльце, облокотившись на поручни, и смотрели в темноту. Вернувшись из лощины, мать показала светящиеся грибы Дилану. Тот с серьезным видом осмотрел поросль, пульсирующую красным, зеленым и желтым светом. Он вспомнил, как прадед рассказывал ему два месяца назад, что последняя Нобелевская премия в области химии была присуждена за использование флуоресцирующих белков – их гены можно вставлять в любой организм, и тот начинает светиться. Прадед обещал продемонстрировать открытие Дилану. Вот, наверное, и продемонстрировал.

Мэгги с помощью Дилана уговорила Джейка остаться. Соседки по дому и два их бойфренда – Джозефина, Эрик, Иветт, Синди и Брайан – ужинали за общим столом. Все пили вино, наливая его вместо бокалов в баночки из-под джема. Джейка увлек их разговор – смесь душевной теплоты и юмора, горечи и надежды. Ему нравилось их непоказное, внимательное сочувствие к Мэгги и Дилану. Джейку казалось, что он тоже член семьи, хотя и не связан с ними узами крови. Он знал, что родители Мэгги умерли, а тетка и двоюродные братья приедут только к похоронам.

После ужина Джейк и Мэгги отделились от других, вышли на крыльцо, набросив зимнюю одежду и держа в руках кружки с горячим чаем. Они почти целый час обменивались историями о Лиаме, и с каждой из них чувство утраты становилось все сильнее. Последнюю байку рассказала Мэгги – о том, как Лиам взял ее с собой в поход за грибами в национальный парк Тремана, в нескольких милях на западе от Ривенделла.

– Мне было тогда шесть лет, – вспоминала Мэгги. – Веришь или нет, но я нашла новый вид грибов. Лиам назвал его моим именем.

– Правда?

–  Cordyceps margaretae.Он вырабатывает иммунодепрессанты, которые используют при пересадке органов. Я даже получаю небольшие отчисления за авторские права, – со смехом сказала она. – Дед, конечно, все нарочно подстроил, но так и не признался. Только приговаривал, что в жизни не встречал таких везучих девочек.

Открылась дверь, и появился Дилан, а за ним – Черепашка. Оба растворились в темноте двора, их очертания едва угадывались в бледном лунном свете. Дилан остановился под лампочкой над входом в теплицу, сложил ладони горсткой и дунул в них. Потом торжественно вскинул руки и разжал пальцы, словно отпуская выдох на свободу. Через несколько секунд он опустил руки и скрылся в теплице.

От Мэгги не укрылось озадаченное выражение на лице Джейка.

– Это он распространяет дыхание.

– В каком смысле?

– Интересная подробность – вдох и выдох каждого человека содержит в себе вдох и выдох любого другого человека.

– Что-то я не совсем…

– Тебе известно, сколько молекул газа содержится в одном вдохе-выдохе?

– Сейчас подсчитаем. Плотность воздуха в тысячу раз меньше воды, значит…

Мэгги улыбнулась.

– Не торопись, я помогу. Примерно десять в двадцать второй степени, что равняется количеству вдохов-выдохов во всем мире.

– Ясно…

– Следовательно, когда Дилан делает выдох, кто-то другой где-нибудь в мире вдыхает по крайней мере одну молекулу газа из выдоха Дилана.

Джейк взвесил гипотезу в уме.

– Значит, можно сделать и обратный вывод – каждый наш вдох содержит молекулу воздуха, которая уже содержалась во вдохе-выдохе любого обитателя Земли в любое время.

Собеседница кивнула.

– Мне почему-то от этого не по себе.

– Я не удивлена.

– Это ты Дилана научила?

– Лиам.

Над головой пролетела стая диких гусей. На юг потянулись, подумал Джейк, а вслух сказал:

– Твой дед был огромный человечище, один из немногих в мире, с кого я брал пример.

Мэгги повернулась к спутнику:

– Он очень тебя уважал, Джейк. Считал тебя крайне порядочным.

– Скорее всего потому, что он сам бывший военный. Служил в другой армии, воевал на другой войне, но какая разница. Ветеран всегда поймет ветерана.

– Не только поэтому.

Джейк не нашелся что ответить. Он стал молча наблюдать, как Дилан в теплице поливает растения из лейки.

– Можно тебя кое о чем спросить? – осторожно начала Мэгги. – Я давно размышляла над этим вопросом.

– Давай.

– Почему ты поступил на военную службу?

– Тебе правду сказать?

Мэгги усмехнулась:

– Нет, соври что-нибудь.

– Хорошо, совру – хотел заработать денег на продолжение образования.

– А правда тогда что?

– Я считал, что так надо.

Она подумала и кивнула.

– Дед то же самое говорил, когда его спрашивали, почему он пошел на войну. Ирландцы ведь терпеть не могли британцев, те их прижимали к ногтю восемь веков подряд. Иные называли деда предателем. – Мэгги бросила на Джейка быстрый взгляд. – Каково было там?

– На войне в заливе? Первое, что вспоминается, – это песок. Он был везде – в волосах, постели, оружии, пище. Скрип песка на зубах перестаешь даже замечать. Мы просидели в пустыне шесть месяцев. Я служил в инженерных войсках, в сорок шестом батальоне, приданном Первой пехотной дивизии. Строили мосты, военные городки, дороги. Инженерам и саперам скучать не приходилось. Мы были заняты делом – постоянно работали, разбивали полевые лагеря, улучшали дорожное покрытие, чистили дороги после песчаных бурь. Воякам приходилось хуже. Они просто сидели и ждали, когда позовут в бой. Рыли индивидуальные окопы, их засыпало песком, они опять рыли. Не жизнь – ад. У них пошли глюки, причуды.

– Как долго ты там пробыл?

– Почти все шесть месяцев. Стояла адская жара. С приближением даты наступления биологическую тревогу стали объявлять каждые несколько дней. Завоет сирена – положено надевать защитные костюмы. Ни один не сомневался, что у Саддама припасены бациллы сибирской язвы и бог знает что еще. Поэтому никто не жаловался – надевали костюмы, противогазы и потели как миленькие. Страшно хотелось стащить с себя чертову резину и в то же время боязно, что какой-нибудь микробик найдет лазейку в дефектном клапане и достанет тебя. Потом – р-раз! – один за другим посыпались приказы. Начинаем выдвижение, переходим границу с Кувейтом. Велено переть напролом, уничтожая все, что встанет на пути. Но иракцы успели понастроить траншей и блиндажей под накатом из песка. Тот еще геморрой! Их взрывали, но на все бомб не хватало. Поэтому было решено послать бронированные бульдозеры, сделать проход, а в него запустить механизированные части, чтобы обойти линию обороны с тыла. Кому-то в голову пришла светлая идея – а что, если наступать одними бульдозерами? Грубо, но блестяще. Почему бы и нет? Зачем тратить пули на иракцев, если можно попросту закатать их в песок? Нужна лишь большая лопата. Идея отправилась наверх по командным инстанциям и вернулась обратно в виде приказа подготовить бульдозеры. – Джейк покачал головой. – Знаешь, инженеры привыкли быть в стороне. Мы же дороги строим, это не то же самое.

– Какой ужас!

– Не говори. У иракцев не было никаких шансов на спасение. Некоторые смекнули, что к чему, и дали деру. Оставшихся просто накрыло песком, как крабов прибоем. Хуже всех пришлось тем, кто сообразил, что происходит, но только поздно. Они выскакивали ярдах в тридцати перед щитом бульдозера, но убежать не успевали. Приказ дали конкретный – только вперед и никаких остановок.

Никогда не забуду одного их солдата. Он бросился на меня в атаку. На вид – лет пятнадцать всего. Побежал на бульдозер с дурацким пистолетиком, стрелял в щит. Даже не пытался в меня прицелиться, просто палил в щит, и все. Кричал что-то. Я ничего не слышал – двигатели рычат, вокруг черт знает что творится, но он сам как на ладони. Его тоже накрыло песком, как и всех остальных. – Джейк покачал головой. – Давай сменим тему, а?

– Конечно-конечно. Извини.

Но разговор дальше не пошел. Они просто смотрели в ночь, прислушиваясь к словам, долетавшим с кухни.

Впереди в темноте хлопнула дверь. Дилан с Черепашкой вышли из парника. Джейк внимательным взглядом проводил их до дома.

– Как там помидоры? – спросила Мэгги, когда ее сын поднялся на крыльцо.

– Почти готовы. Скоро можно будет собирать.

Она притянула Дилана к себе, поцеловала в лоб.

– Молодец! Иди готовься ко сну.

Дилан повернулся к Джейку и протянул руку:

– Спокойной ночи.

Они обменялись чинными рукопожатиями. Мальчик нагнул голову и скрылся в доме. Мэгги, проводив его взглядом, вздохнула и с благодарностью посмотрела на Джейка, но тут же смутилась и отвела глаза.

Ее спутник улыбнулся.

– Теперь я хочу задать вопрос.

– Давай!

– Насчет распространения дыхания. Сколько потребуется времени, чтобы молекулы газа перемешались по всему миру? Как быстро наше дыхание сможет дойти, например, до Китая?

– Десять лет. Весь воздух на планете полностью перемешивается в течение одного десятилетия. – Мэгги потупила взор, обняла себя за плечи. – Пока почти все дыхание Лиама еще здесь, вокруг нас.

Джейк кивнул, закончив:

– Но с каждым днем его становится все меньше.

Они опять замолчали, глядя во тьму. Джейк украдкой бросил взгляд на профиль стоящей рядом женщины. Ее волосы слегка шевелил ветер. Когда умирает близкий человек, все личные отношения переживают встряску, перестройку – жизнь не допускает вакуума. Скорбь помогает заполнить пустоту.

Джейку захотелось встать ближе, почувствовать тепло ее тела. Он наклонился в сторону Мэгги, их плечи соприкоснулись. Та неотрывно смотрела в сторону леса, но Джейк не чувствовал в ней напряжения. Он накрыл руку Мэгги, покоящуюся на перилах, своей ладонью.

– Знаешь, дело не в одном Дилане, – начал он.

– Знаю. Но только…

В кармане Джейка зазвонил телефон.

– Извини, – сказал он.

Мэгги высвободила руку.

– Ничего страшного. Ответь на звонок.

Джейк достал мобильник. У него тревожно забилось сердце.

– Это Бикрафт, – сообщил он Мэгги и нажал кнопку приема. – Алло?

– Профессор Стерлинг? Приезжайте немедленно! Это связано с пропавшими микроботами.

– Вы их нашли?

– Да, но не все. Нам только что позвонил судмедэксперт из Онондаги. – Бикрафт помедлил. – Все-таки лучше будет, если вы сами сюда приедете.

Джейк с Мэгги переглянулись.

– Скажите хотя бы, где их нашли.

– Мы только что получили отчет о вскрытии. Четыре ползунчика обнаружены в желудке Лиама.

17

Лоуренс Данн сделал ход. Нащупав в деревянной чашке черный камешек, он с резким щелчком поставил его на доску для игры в го. Данн старался излучать державную уверенность, но на самом деле ход был продиктован отчаянием.

Его соперница, закусив нижнюю губу, смерила взглядом положение фишек на доске, поделенной на клетки. Кроме двух игроков, в номере мотеля «Номер шесть» никого не было. Желтые стены украшали картинки собак и уток. Визави Лоуренса сидела обнаженной, скрестив ноги, на кровати. Он, тоже неглиже, восседал напротив.

Его спутница поставила на доску гладкий белый камешек.

– Вот черт! – вырвалось у Данна.

Широкая женская улыбка осветила унылое помещение.

– Ага, попался! – Она рыбкой нырнула вперед и повалила любовника на постель. Фишки разлетелись в стороны.

Данн перевернул ее на спину, наслаждаясь видом сверху. Он позволял себе два увлечения, две игры – независимо от того, выигрывал или проигрывал: партии в го и игрища с любовницей. Ее звали Одри Кэндор, до замужества – Пистер. Они познакомились десять лет назад в Йельском университете, где его будущая пассия ходила на лекции Данна по теории игр и геополитике. Родом из Лонг-Айленда, Одри была дочерью дельца с Уолл-стрит и малоизвестной киноактрисы восьмидесятых годов. Потом она вышла замуж за сына богатого французского дипломата, но все эти годы не прекращала тайно встречаться с Данном. Лоуренс по-своему тоже был привлекателен, обладал щегольским шармом, но Одри была просто неотразима.

Он склонился над ней, разглядывая гладкую белую кожу и черные как угли глаза. Губы в розовой помаде – Одри хорошо изучила его вкус. Взяв с постели черный камешек, он осторожно положил его на сосок любовницы. Та хихикнула.

– Давай убежим, – предложил он. – Наш самолет сделает аварийную посадку на островке в Тихом океане, будем жить, питаясь фруктами и ягодами. Я смастерю ловушку на дикого кабана.

Одри улыбнулась.

– Пусть лучше самолет сделает вынужденную посадку на острове, где продают органические продукты.

– Ты меня недооцениваешь. Во мне дремлет дикий зверь.

– Меньше слов, лучше докажи делом, – предложила она, притягивая его к себе.

Совсем некстати постучали в дверь.

– Что еще?!

– Господин Данн? Нам передали, что вы не отвечаете на звонки на ваш мобильный телефон. Вам помощник звонит.

– Проваливай прочь! – огрызнулся он. Телефон был выключен умышленно. – Освобожусь через двадцать минут.

– Сэр? Он сказал, что с вами срочно желает переговорить Лэнсер.

– Что за черт! – воскликнул Данн, мгновенно позабыв о затерянном тихоокеанском острове.

У входа в мотель стоял черный лимузин с заведенным двигателем. Два агента секретной службы ждали у открытой дверцы. Через три минуты Данна по секретной связи прямо из машины соединили с президентом Соединенных Штатов.

– Лоуренс?

– Слушаю, господин президент.

– Немедленно приезжайте на Манхэттен.

Данн сидел в лимузине, мчавшемся с эскортом мотоциклистов под оглушающие гудки к национальному аэропорту Рональда Рейгана. Тревога не отпускала его.

В голосе президента звучал испуг, его фирменное самообладание треснуло, как ореховая скорлупа. Они неплохо изучили друг друга. Когда нынешний президент отправился в рискованный поход на Белый дом, Данн одним из первых выступил в его поддержку и работал у него советником по азиатскому региону. Кандидат одержал сокрушительную победу, удивившую даже самых преданных сторонников, и новоиспеченный глава государства хотел вознаградить Данна должностью помощника советника по национальной безопасности, но тот не любил докучливости прессы, предпочитая реальную политику показухе.

Данн говорил по телефону с заместителем директора ФБР, Уильямом Карлайлом, который передавал характеристику жертвы, подобранной на Таймс-сквер:

– Возраст – двадцать два года, японец. Кто-то накануне отрезал ему средний палец и прижег рану. Речь бессвязная, бредит, явно находится под влиянием галлюциногенов, но каких именно – пока не установлено.

– Что мы о нем знаем?

Карлайл говорил, словно читал по бумажке.

– Студент Колумбийского университета, специализация – на искусстве, а точнее – на скульптуре, небольших поделках из кусочков проволоки. Приехал из Токио. В биографии – ничего необычного. Отец – младший дипломат в японском посольстве в Оттаве, мать – поэтесса. Задержанного сейчас опрашивают наши сотрудники. Пока не удалось установить ничего неординарного за исключением одного момента. Ты готов? Парня зовут Хитоси Китано.

Прошла секунда, прежде чем Данн понял, что не ослышался. Он сразу же вспомнил восьмидесятипятилетнего японца, доживавшего свои последние дни в тюрьме.

– Хитоси Китано? Не может быть!

– Может!

Данн все еще не верил. По причинам, о которых Карлайл не имел ни малейшего понятия, Данн предпочел бы, чтобы имя Хитоси Китано не всплывало нигде, кроме списка заключенных тюрьмы Хэзлтон.

– Между ними есть какая-то связь?

– Нет. По крайней мере мы не смогли ничего обнаружить. Никаких контактов не прослеживается. Либо совпадение, либо…

– …черт бы его побрал, предупреждение.