Текст книги "Спираль"

Автор книги: Пол Макьюэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

31

Харпо диктовал последовательность, Влад Глазман печатал. Они закончили второй цикл ПЦР и диэлектрофореза полчаса назад и теперь записывали генетическую последовательность светящегося гриба. Хозяин дома считывал с бэнда показания – последовательности, составленные из символов А, Ц, Т и Г, – а Влад вводил их в компьютер.

Харпо замолчал и шумно вздохнул.

– Все? – спросил Влад.

– Все.

Русский ученый просмотрел цепочку букв:

ГАЦТЦГАЦТАГЦТАГЦААТТАЦТГАТЦАГЦАТТТТЗЦЦЦААТГЦАГЦАТТТТЦГАЦТГАЦЦЦГАЦТЦ-

ГАЦТАГЦТАГЦААТТАЦТГАТЦАГЦАТТТТSЦЦЦААТГЦАГЦАТТТТЦГАГЦАААТЦАГАЦТЦГАЦТ-

АГЦТАГЦААТТАЦТГАТЦАГЦАТТТТБЦЦЦААТГЦАГЦАТТТТЦГАГАЦТЦГАЦТАГЦТАГЦААТТА-

ЦТГАТЦАГЦАТТТТSЦЦЦААТГЦАГЦАТТТТЦГА…

Строчки заполнили три страницы.

– Пропусти через переводчика.

Влад нажал ряд клавиш, отправляя запись в несложную программу-переводчик под названием «Вавилонский ген», которая преобразовывала генетический код в буквенно-цифровой формат. Каждый триплет соответствовал букве алфавита: ААА означало А, АЦА – Б и так далее. Эту систему перевода когда-то предложил сам Коннор.

«Вавилонский ген» справился с задачей, и на экране появился текст:

«Узумаки – чрезвычайно опасный вид грибка Fusarium spirale, превращенный в боевое поражающее вещество. Оно обладает высокой вирулентностью и распространяется спорами, способными выживать в организме человека, птиц и сельскохозяйственных растений…»

– Ни фига себе! – воскликнул Харпо.

Влад ничего не слышал, поглощенный чтением подробного описания узумаки и попыток старого ученого найти противоядие. Мало того – Лиам признавался, что сохранил у себя один из цилиндров с узумаки. В сообщении имелись географические координаты тайника.

– Хреново! – констатировал Влад. – Хреново в квадрате!

Он нажал кнопку «Печатать». Рядом с компьютером ожил лазерный принтер и выплюнул лист желтой бумаги с откровениями Коннора.

Харпо схватил листок:

– Надо отправить кому-нибудь: в Центр контроля инфекционных заболеваний, ФБР ЦРУ – хоть куда-нибудь.

Влад откинул крышку мобильника и набрал номер Джейка. После единственного гудка номер отключился.

Он повторил попытку – тот же результат. Взглянул на индикатор приема – сигнал сильный. В чем тогда дело?

Вдруг раздался тихий хлопок. Ученый ощутил брызги на щеке и повернулся на месте.

Харпо оседал на пол. У него не было затылка.

Джейк услышал два выстрела, потом еще четыре с коротким интервалом. Он сделал отчаянную попытку высвободить руки из наручников. Профессор сидел на пассажирском сиденье почтового фургона, прикованный цепью к приваренному к полу машины кольцу. Рот залеплен куском пластыря телесного цвета.

Наручники из матированной нержавеющей стали с прорезиненными внутренними ободами, соединенные гибкой лентой из армированного пластика, не боялись никакого нажима. При попытке сломать их первыми сломаются кости у того, на кого они надеты.

Джейк наблюдал за домом Харпо, стараясь заметить какие-либо признаки движения внутри. Раздался еще один выстрел. Ученый дернул сложенными руками, пытаясь ослабить кольцо в полу, но куда там.

Джейк заметил движение. Влад вышел из-за угла дома, волоча правую ногу. Он, очевидно, был серьезно ранен и подскакивал на одной ноге. В руке – желтый листок компьютерной распечатки. Он отчаянно пытался довести до конца задуманное, и с каждым прыжком гримаса боли все больше искажала его лицо.

Джейк попытался крикнуть, предупредить.

Влад не замечал, что Орхидея стояла прямо у него за спиной.

– Владимир, – позвала Орхидея и сделала паузу, ожидая, пока тот повернется.

Первая пуля вошла в шею жертвы чуть выше кадыка. Рот Влада открылся, напоминая букву «О», но из него не вылетело ни звука. Русский рухнул без движения, хрипя и плюясь кровью.

Орхидея склонилась над телом. Желтый листок трепетал в пальцах, подрагивающих от непроизвольных нервных сокращений.

Китаянка опустилась на колено, приставила пистолет к виску Влада и добила его вторым выстрелом.

Подождав, пока тело перестанет дергаться, она разжала мертвые пальцы и забрала листок.

Выпрямилась. Ее собственные руки тоже дрожали. Сейчас выяснится, победила она или проиграла.

Орхидея прочитала текст. Ответ содержался в четвертом абзаце.

Она бросила взгляд на Джейка. В глазах пленника – ненависть.

Какая разница. Ему тоже скоро конец.

Орхидея аккуратно свернула лист бумаги и спрятала его в карман. Она могла забрать узумаки через пару часов. Пройдет еще несколько дней, и она доведет дело до конца – отправит Китано на тот свет, выпустит токсин и получит столько денег, сколько запросит.

Ее лицо впервые за долгое время исказилось непривычной гримасой – Орхидея улыбалась.

32

Данн сверлил взглядом сидящего по другую сторону стола Китано. Японец отвечал тем же. Кроме них в комнате находился лишь специалист ФБР по допросам Феликс Картер. Никаких адвокатов, помощников и охранников. Сведения, добытые таким путем, не представляли ценности для официального следствия, их нельзя использовать в суде – Китано настоял, чтобы эти гарантии дали в письменном виде. Он соглашался раскрыть важную тайну лишь в обмен на полную неприкосновенность.

Старость подточила организм Китано, хотя держался он молодцом. От японца остались кожа да кости. Глазные яблоки пожелтели, зрачки почернели и остыли, создавая контраст с ярко-оранжевым арестантским комбинезоном. На Лоуренсе был темно-синий костюм в тонкую полоску от Хантсмена, портного с Сэвил-Роу, стоимостью три тысячи долларов. В гардеробе Данна висели еще три таких же костюма. Когда он впервые повстречался с Китано, верхом роскоши для американца считался костюм от «Брукс бразерс». Теперь миллиардер и политик-выскочка поменялись местами – один взлетел на вершину богатства и власти, другой неудержимо катился вниз.

Китано выдвинул еще три условия. Во-первых, потребовал, чтобы Данн сам явился на встречу. Тому не надо было объяснять причину. Китано держал в руках серьезные козыри и мог запросто ими воспользоваться.

Второе условие выглядело странным. В своей сельской усадьбе в Мэриленде, севернее Вашингтона, он держал большую голубятню. Попав в тюрьму, японец позаботился, чтобы за птицами круглосуточно ухаживал специально нанятый смотритель. Хитоси Китано потребовал, чтобы ему предоставили ничем не ограниченный, регулярный доступ к голубям.

Третье условие выглядело криком отчаяния, выражало примитивный инстинкт самосохранения. Это можно было понять по видеозаписям бесед Китано с фэбээровцами. Данн изучил жесты и мимику Китано настолько хорошо, как если бы тот был его отцом. Японец объявил, что женщина приехала по его душу. Старик не сомневался, что она попытается его устранить. При этих словах тело Китано напряглось, ладони сжались в кулаки – все признаки смертельного испуга налицо.

Китано потребовал, чтобы американцы ни при каких обстоятельствах, как бы их ни шантажировали, не предавали его в руки китаянки.

В соседней комнате группа экспертов по ведению допросов анализировала спектр речевых сигналов, изменения размера зрачков и электропроводимость кожи Китано. Выводы об уровне стресса заключенного немедленно сообщали Феликсу Картеру.

Агент ФБР зачитал перечень происшествий, вызванных действиями китаянки. Данну не доставило удовольствия выражение шока на лице японца, когда тот услышал о жертве, доставленной в больницу Бельвю, и иероглифах «Дьявол 731», вырезанных на груди парня. Такая же реакция последовала на сообщение о надписи «Китано заплатит», вырезанной на обнаруженной внутри цилиндра костяшке пальца.

До сегодняшнего дня Китано был вынужден помалкивать об их выгодной, но запретной дружбе, рискуя навлечь на себя по крайней мере столько же неприятностей, как и Данн в случае разоблачения. Но теперь японская крыса заручилась неограниченным иммунитетом от судебного преследования.

Допрос начался с простых вопросов – о личных пристрастиях Китано, его деловых интересах. Ответы помогли техникам в соседней комнате выделить контрольные параметры. Затем наступила очередь вопросиков поинтереснее – например, об оставленном на Таймс-сквер человеке. Данн внимательно наблюдал, стараясь не пропустить ни одного жеста допрашиваемого.

Китано сохранял внешнюю невозмутимость и отвечал односложно.

Наконец фэбээровец кивнул Лоуренсу, предлагая перенять эстафету.

– Ну что, Хитоси? – начал Данн. – Говори. Ты знаешь, кто эта женщина? Или просто мутишь воду?

Китано встретился с ним взглядом.

– Вы обнаружили на теле жертвы татуировку – цветок орхидеи или что-либо похожее?

– Да.

– Орхидея – ее имя.

– Орхидея, говоришь? А ты откуда знаешь?

– Я узнал ее на фотографии.

Китано был прав. Первая действительно ценная информация о женщине поступила меньше часа назад. Имя, вырезанное на костяшке пальца, вызвало панику в пекинской резидентуре ЦРУ.

– Кто она такая? – спросил Данн.

– Мастер своего дела. Хорошо известна среди китайских правых. Ходят слухи, что взрыв в японском храме Ясукуни в прошлом году – ее работа. И убийство Кабави тоже.

– Кабави?

– Консерватор, депутат японского парламента. Возглавлял движение за очищение учебников истории от нападок на императора. Ваша пресса назвала бы его ревизионистом. Он отрицал, что бойня в Нанкине и принудительный набор «женщин для утешения» среди кореянок – реальные события.

– Зачем ты нужен Орхидее?

– Многие знают о моем прошлом, о том, что происходило в Харбине. Тот, кто ее нанял, жаждет мести.

– На кого она работает?

– Ходят слухи об одном китайском миллиардере. Он люто ненавидит японцев.

– Фамилию знаешь?

– Миллиардеров в Китае – как грязи. В 2003 году не было ни одного, теперь – сотни. Внезапно свалившиеся на голову власть и богатство – опасная штука. Они делают явными сокровенные желания и тайные предрассудки. От таких людей можно ожидать чего угодно.

«Тебе ли не знать», – подумал Данн, а вслух спросил:

– Зачем Орхидея пытала Лиама Коннора?

Вопрос произвел резкую перемену в мимике и жестах допрашиваемого. Словно защитный панцирь уверенности в себе дал трещину. «Похоже, мы подбираемся к самому главному», – подумал Данн.

В комнате наступила тишина. Лоуренс начал опасаться, не хватила ли старика кондрашка.

Наконец Китано заговорил:

– Ты слышал, что случилось в 1946 году, после того как был уничтожен «Вэнгард»? О моей схватке с Коннором на борту «Северной Дакоты»?

В дверь постучали, и она тут же открылась. На пороге стоял атташе Данна. Он вручил начальнику записку с одним-единственным словом – «срочно».

Лоуренс вышел в коридор. Зам ждал за дверью.

– Что на этот раз?

– В Итаке рядом с местом работы Мэгги Коннор обнаружен труп застреленной женщины. Сама Мэгги Коннор пропала, и никто не знает, где она сейчас. Ее сын тоже пропал. Из полиции сообщили, что в доме был пожар. Еще один произошел в глухомани, населенной всяким отрепьем. Однако в развалинах дома пожарные обнаружили остатки суперсовременной биотехнологической лаборатории. Внутри найдены два трупа, оба – с огнестрельными ранениями. Один из погибших – профессор Корнелльского университета, друг Джейка Стерлинга.

– Со Стерлингом кто-нибудь связался?

– Его тоже нигде не могут найти.

– Что-о? Разве он не в Детрике?

– Он так и не прибыл.

– Почему мне не доложили?

Помощник промолчал.

– Здесь что, приют для безголовых простофиль? Почему не приехал Стерлинг?

– Я не знаю, сэр.

Данн вернулся в комнату для допросов, дрожа от ярости. Он различал цепочку недобрых предзнаменований, темную паутину опасности, которую кто-то плел вне его досягаемости. Слишком много вопросов требовали немедленного ответа.

– Хватит ходить вокруг да около, Хитоси. Почему Орхидея убила Коннора?

Китано поднял правую ладонь, показывая недостающий палец:

– Она ищет маленький латунный цилиндр размером со среднюю фалангу пальца. Работая в отряде 731, я вживил такой же в свой палец. Я собирался извлечь его, но Коннор меня остановил. Он забрал капсулу. Мне не хотелось истекать кровью, не выполнив прежде своего задания. Я – седьмой токко.

Данна озарило:

– Коннор забрал цилиндр, говоришь? Он все это время прятал образец узумаки у себя?

– Да.

Лоуренс, словно оглушенный, откинулся на спинку кресла. Сообщения из Итаки, исчезновение Мэгги Коннор – все складывалось в общую картину. В груди Данна заворочался холодный ком.

33

Джейк вел почтовый фургон по шоссе номер 96А – тем же маршрутом, которым ехал предыдущим утром. Фургоны с маркировкой «ФедЭкс» встречаются на дорогах настолько часто, что превратились в элемент ландшафта, как придорожные столбы. Облачись президент страны в форму «ФедЭкс», его никто бы не узнал.

Орхидея сидела на корточках за водителем, держа его на мушке. Дилан и Мэгги, связанные, с заклеенными упаковочной лентой ртами, лежали в задней части фургона. Орхидея подсказывала маршрут, сверяясь с сообщением Лиама на желтом листке бумаги, который она забрала у Влада. Джейк не знал, о чем в нем говорилось, но не сомневался, куда их направляет китаянка. Впереди, в нескольких минутах езды, оставались лишь армейские склады Сенека.

Джейк различал Мэгги и Дилана в зеркало заднего вида. Орхидея приковала их к стенке фургона такими же сверхсовременными наручниками, что были прежде надеты на его руки. Орхидея управляла ими электронными сигналами, которые посылала, отстукивая пальцами команды на бедре. Таким же образом она контролировала электрошок, вмонтированный в пояс Джейка. В перчатках, очевидно, был встроен какой-то датчик, позволявший ей управлять всеми находящимися рядом электронными устройствами.

Джейк постарался запомнить серии касаний.

В свете фар появилась изгородь. По команде Орхидеи Джейк поставил фургон вплотную к запертым воротам.

– Надень! – Она бросила ему пару наручников.

Джейк подчинился, но застежку закрыл неплотно.

Орхидея пробежала пальцами по бедру, и наручники затянулись до боли в кистях.

Она бросила ему армейскую саперную лопатку. Джейк поймал ее одной рукой. Орхидея ввела с бедра новую команду, и Джейк подскочил на месте. Тело пронзил электрический разряд. Он вышел из пояса и прекратился так же неожиданно, как начался.

Джейк хватал ртом воздух, сердце неистово колотилось.

– Не забывайся, – напомнила Орхидея.

Они шли по дороге вдоль бесконечной вереницы маячивших в сумерках бункеров, похожих на зловещих неуклюжих тварей. Джейк возглавлял группу, Орхидея следовала в сорока футах за ним, ведя перед собой Дилана. Мэгги осталась лежать в фургоне – она быстро отключилась, когда китаянка ввела ей какую-то гадость. Орхидея оставила за стеклом написанную от руки записку «Эвакуатор уже вызвали».

Джейк составил подробный мысленный перечень инструментов соперницы. Он украдкой наблюдал за ней – и в машине, и сейчас. За плечами китаянки – небольшой рюкзак, в руке – «глок». На лице – толстые, плотно прилегающие очки ночного видения. А еще перчатки с сюрпризом. Достаточно сделать несколько движений пальцами, и его пронзит электрический шок. Точно так же она управляла наручниками. Джейк успел заметить, что серия из двух касаний указательным пальцем, трех безымянным и трех большим затягивала наручники, касания в обратной последовательности по идее должны ослабить кольцо.

Если броситься на нее – оглушить или убить, – наручники можно снять, но от пули не увернешься. Кроме того, она могла выстрелить не в него, а в Дилана.

Через каждые сто футов возникал очередной заброшенный бетонный бункер. Они миновали двенадцать штук. Джейк напрягал внимание, стараясь не упустить ни одну подробность, ни один звук. В отдалении послышался гогот. Лиам говорил, что по ту сторону заросшего деревьями гребня холма есть пруд, на который прилетают дикие гуси.

Дорогу перед ними пересек белый олень. Он, словно призрак, проплыл в темноте – тело белесое, как луна. Когда в 1941 году склады обнесли забором, их территория превратилась в западню для крупной стаи оленей, в которую затесались несколько редких белых особей. За несколько лет охрана выбила почти всех животных с бурой шкурой, но белых почему-то не трогала, и те мирно паслись между бункерами. Теперь на территории армейских складов Сенека обитала самая крупная популяция белых оленей в мире. Простое следствие правил эволюции, экологии и этики: что посеешь – то пожнешь.

Лиам несколько раз приводил сюда Джейка под предлогом наблюдения за белыми оленями. Старик разбрасывал куски каменной соли, чтобы потом собрать оставленные языками оленей образцы ДНК. Джейку затея старого ирландца казалась странной, ведь биология не его область знаний и он не занимался исследованиями популяций. Белый олений мех удивительно красив, но не представлял собой загадки для генетиков.

Теперь Джейк понял – вовсе не олени привлекали Лиама на складах Сенека. База с кучей бункеров находилась в безлюдном месте – вот в чем дело! На расстоянии многих миль – ни души. Лиам однажды упомянул, что весь гигантский объект охраняется единственным сторожем.

Лучшего места, чтобы спрятать опасный патоген, не найти.

– Стой! – крикнула сзади Орхидея и приказала держать правее. Видимость улучшилась – вышла луна. Бетонные бункеры отсвечивали в темноте блеклыми пятнами.

Джейк бросил взгляд через плечо – Орхидея толкала перед собой насмерть перепуганного мальчишку. Она сверила положение по координатам на ручном Джи-пи-эс. Триангуляция в пространстве и времени производилась с помощью четырех спутников, подвешенных в двенадцати тысячах миль над земной поверхностью. Очевидно, Лиам записал долготу и широту тайника. Орхидея замедляла ход всякий раз, когда проверяла координаты, что случалось теперь почти на каждом шагу.

– Поверни направо под углом сорок пять градусов.

Джейк подчинился. Впереди – одна трава высотой в пояс. Меж стеблей виднелись куски бетона.

– Здесь?

– Еще двадцать метров.

Джейк отсчитал двадцать широких шагов, продираясь через переплетенные ветки кустов и траву. Остановился в положенном месте.

Сначала он не мог разглядеть ничего, кроме сорняков и кустарника, но потом его взгляд привлек бетонный обломок размером с тарелку. Рисунок на поверхности обломка – исходящие из одной точки три загибающиеся линии – едва различался в лунном свете. Спираль!

– Пришли, – произнесла Орхидея, взглянув на листок с сообщением Лиама. – Отодвинь и копай.

Джейк поднял кисти в наручниках.

Китаянка указала пистолетом на стоящего рядом Дилана. У него руки тоже были схвачены оковами.

– Начнешь хитрить – пристрелю мальчишку.

Орхидея постучала пальцами по ноге, и наручник на правом запястье Джейка раскрылся.

Джейк зафиксировал в памяти серию касаний, управлявшую командой. Он взял лопатку и принялся за работу.

Десять минут спустя на глубине около трех футов лезвие лопаты наткнулось на бетон. Джейк расчистил поверхность от земли.

– Выкапывай! – приказала Орхидея.

Еще через пять минут Джейк извлек бетонную отливку, формой напоминающую увеличенную винную пробку около фута в диаметре, два фута в длину и весом фунтов пятьдесят. В верхнюю часть «пробки» был вделан кусок арматуры, заменяющий ручку.

– А я-то думала, что тайник в одном из бункеров. Почти все обыскала, – сказала Орхидея.

Джейк догадался – бункеры служили наводкой, но в действительности лишь отвлекали внимание. Лиам спрятал узумаки в совершенно неприметном месте, в зарослях бурьяна. Орхидея не нашла бы его и за сотню лет. Так вот в чем заключался секрет, за сохранение которого старый профессор заплатил жизнью.

– Дай сюда! – приказала Орхидея.

Вход в бункер закрывала массивная железная дверь десять футов высотой и толщиной, как в банковском сейфе. Она была заперта на здоровенный металлический засов с цифровым замком. Орхидея зачитала код с желтого листа бумаги. Джейк открыл запор и повернул ручку. К его удивлению, дверь распахнулась легко и без скрипа. Внутри темного бункера Джейк заметил какое-то странное мерцание. Свет нарастал и опадал, напоминая сердцебиение.

– Заходи, – сказала Орхидея.

Оказавшись внутри, Джейк сразу понял, откуда исходил свет. Стены покрывала красная, зеленая и желтая биолюминесцентная поросль. Их облепляли такие же грибы, какие Лиам оставил в «почтовом ящике».

– Ступай к задней стене, – приказала Орхидея.

Она повернула выключатель, и под сводом зажглись лампы.

Бункер напоминал половинку полого цилиндра двадцать футов в высоту и сотню футов в длину или разрезанную вдоль и пополам субмарину. Пол – голый, чисто выметенный бетон. Но в отличие от тех бункеров, которые Джейк осматривал вместе с Лиамом, этот выглядел более обжитым. Вдоль стен тянулись ряды столов. На одних размещались химические стаканы, пипетки и оборудование покрупнее, на других – лотки со светящимися разноцветными грибами. В бункере пряталась уменьшенная, облегченная версия корнелльской лаборатории Коннора. Очевидно, старый ученый собирал ее по частям не один месяц, а то и год, все время делая вид, что ездит наблюдать за белыми оленями.

Орхидея распорядилась опустить бетонную «пробку» на пол. Китаянка придерживала Дилана, наставив пистолет ему в висок.

Мальчик, широко раскрыв глаза, уставился на странное кресло в центре помещения. Оно было сделано из армированного углепластика и напоминало суперсовременный электрический стул. К ножкам и подлокотникам крепились ленты с застежками. Картину довершало жуткого вида непонятное приспособление с винтами и струбцинами.

Рядом стоял небольшой металлический столик. Джейк заметил на нем микробота.

Через секунду до него дошло – именно здесь пытали Лиама.

Дилан смотрел на кресло как завороженный. На его лице отразился смертельный страх. Он, видимо, тоже догадался о предназначении жутких устройств. Мальчика трясло от ужаса.

Он бросился к двери.

Орхидея одной рукой поймала мальчика и отшвырнула на ящики с мерцающими грибами. Он упал на пол, сверху на него обрушились лотки.

Джейк сделал шаг навстречу Орхидее.

– Не тронь его, не то я…

Орхидея коснулась бедра, и позвоночник Джейка прошило молнией. Он рухнул на пол в конвульсиях, ничего не видя перед собой.

Боль наконец отпустила, и через несколько секунд Джейк сумел принять вертикальное положение.

Дилан, облепленный частичками грибков, сидел спиной к стене. В лице – пустота, отрешенность, словно мальчишка, каким его знал и любил Джейк, куда-то исчез.

– Веди себя тихо, – сказала китаянка Дилану, – не то пристрелю.

Орхидея сделала жест в направлении куска бетона:

– Расколи.

Джейк медленно поднялся на ноги, схватил бетонный тайник и с силой бросил его об пол. От болванки откололся маленький уголок. Вторая попытка тоже не принесла успеха. С третьего раза бетонная «пробка» ударилась об пол под углом и чисто раскололась на две части, открыв потайную ячейку внутри. В ней помещался детский надувной шар.

Фокус старых мастеров-строителей – если нужно сделать полость внутри бетона и облегчить конструкцию, при заливке раствора спрячь внутри надутый воздушный шарик.

Джейк достал шар, заметив, что в нем лежит какой-то предмет.

Резина была старая, непрочная и расползлась от малейшего прикосновения. Внутри обнаружилась прямоугольная металлическая коробка размером с книгу карманного формата. На вид – из титана. Коробка ничем не выделялась, кроме едва заметного шва на боку и небольшой, размером с кредитную карточку, панели сверху. Когда Джейк дотронулся до нее, панель ожила, стала матово-белой.

На дисплее появились слова:

ВВЕДИТЕ № 1

Орхидея подумала и сказала:

– Дотронься до панели правым указательным пальцем.

Джейк выполнил приказание. Слова на дисплее погасли, вместо них появилась новая надпись:

ЛИЧНОСТЬ № 1 УСТАНОВЛЕНА

ВВЕДИТЕ № 2

Орхидея скомандовала:

– Дай коробку Дилану.

Джейк понял: Лиам запрограммировал шкатулку так, чтобы ее могли открыть только он и Дилан. Наверно, Мэгги своими отпечатками пальцев тоже смогла бы ее открыть.

Он поднес коробку к мальчику, чьи руки все еще сковывали наручники.

Дилан бросил на него испуганный взгляд.

– Держись, – сказал Джейк. – Никогда не знаешь, кто прячется в чернике.

Дилан вроде бы понял. Джейк заимствовал фразу из шутки про слонов.

Мальчик дотронулся пальцем до панели на коробке.

Надпись на дисплее поменялась в очередной раз:

ЛИЧНОСТЬ № 2 УСТАНОВЛЕНА

Джейк отступил назад. Раздался щелчок. Он открыл крышку.

Внутри лежал латунный цилиндр не длиннее дюйма, вдавленный в слой серой глины. Размерами он напоминал чернильную капсулу для заправки перьевой авторучки. Джейк догадался, что перед ним. Лиам рассказывал о японских токко, переносивших узумаки в небольших латунных цилиндрах.

– Положи на стол, – сказала Орхидея. – Вон туда.

Джейк, пропустив команду мимо ушей, аккуратно извлек цилиндр из глины. В середине имелось небольшое углубление – резьбу нанесли на обе половинки и потом свинтили их вместе. Если развинтить капсулу и выпустить содержимое наружу, погибнут миллионы людей.

– Профессор Стерлинг!

Джейк поднял глаза на Орхидею. На ее лице проступило возбуждение. Если действовать, то прямо сейчас, когда та ослабила внимание.

– Положи цилиндр на стол и соедини наручники.

Джейк посмотрел ей в лицо, крепко-накрепко зажав капсулу в правой руке.

– Положи! – повторила она, целясь из пистолета ему в голову.

Джейк ответил:

– Не положу!

Всякий настоящий солдат, словно спасательным канатом, привязан к пониманию себя как части чего-то большего. Такая связь – надежный якорь в бурных водах, незыблемая точка координат, позволяющая действовать во имя общего блага, чего бы то ни стоило, отбросив в сторону любые страхи и колебания. Для одних это отношения с конкретным человеком – женой, отцом или матерью, ребенком. Для других – идея, вера в правоту дела. Для Джейка спасительной была мысль, что мытарство солдат – и своих, и противника – предотвращает страдания многих других людей. Он держался за нее во время войны в Заливе, а когда война закончилась, помогла ему вернуться к нормальной жизни.

Солдат без внутреннего якоря – бомба замедленного действия. Стоит такому уйти со службы, освободиться от жесткого распорядка дня и уставного подчинения, и его начинает кружить. Мрак в глазах Орхидеи говорил, что она способна пойти на что угодно. Она, не моргнув глазом, в упор расстреляла Влада. С невообразимой жестокостью пытала Лиама. Такой уморить миллионы людей, начав эпидемию, все равно что муху прихлопнуть.

Цилиндр не должен попасть в ее руки.

Джейк взглянул на Дилана. Мальчик наблюдал за сценой с внимательной сосредоточенностью. Он был страшно напуган, но все еще реагировал на окружение. Дилан сообразил, что сейчас должно что-то произойти, и приготовился.

– Давай сюда! – повторила Орхидея. – Иначе ему конец!

– Хорошо, – ответил Джейк. – Лови!

Он бросил цилиндр.

Время словно замедлило ход в четыре раза. Орхидея непроизвольно вскинула свободную руку – настолько ей хотелось поймать желанный объект. Но цилиндр оказался вне ее досягаемости. Джейк бросил его не китаянке, а мальчику.

Орхидея на долю секунды ослабила внимание и отвернула дуло пистолета чуть в сторону. Чтобы не потерять равновесие, ей пришлось сделать лишнее движение. Когда человек пытается выполнить два действия одновременно, часто оба не получаются. Орхидея развернула пистолет в сторону Джейка и нажала на спуск, другой рукой поспешно набирая на бедре команду электрошока.

Попытка делать два дела сразу заняла чуть больше времени, чем ушло бы на каждое по отдельности. Джейку хватило и пол секунды. Краем глаза он заметил, что Дилан поймал цилиндр. Тут же грохнул выстрел. Пуля свистнула мимо правого уха профессора.

Джейк протаранил китаянку всем корпусом, и они грохнулись на пол. Пистолет отлетел в сторону. Джейк изловчился и ударил соперницу в скулу, почувствовав, как под кулаком хрустнула кость. Тело китаянки обмякло, руки вытянулись по бокам.

Жах! Электрический разряд ударил в него как молот, нервы зашкалило. Несмотря на фейерверк в голове, Джейк старался не поддаваться, сохранять ясность мысли. Каждую клеточку организма словно лизали языки пламени.

Он схватил китаянку за правую кисть и отогнул назад ее пальцы, сломав как минимум один. Рыча, скрипя зубами, стараясь не потерять сознание, он тыкал ее вывернутой кистью в ногу, пытаясь воспроизвести череду касаний, останавливающую электрошок. Он почти потерял способность четко мыслить и принялся колотить рукой женщины о ее бедро. Хотя Джейк сжимал кисть изо всех сил, Орхидея извивалась, как уж, и могла вот-вот вырваться.

– Беги-и, Дилан, беги-и! – выдавил он, брызгая слюной из непослушного рта. Зубы стучали, желудок сводило судорогами. Джейка вырвало.

Ни один из соперников не желал уступать. В голове у Джейка осталась одна-единственная мысль: «Давить! Давить! Давить!» В дальних закоулках сотрясаемого электрическим током мозга он представлял себя питоном, душащим пойманную добычу.

Джейк не мог сказать, как долго он продержал китаянку мертвой хваткой, получая один за другим удары током. Несколько секунд? Или минут? Он лишь чувствовал, как по ветвям нервов непрерывно разбегаются нокаутирующие импульсы.

Неожиданно Орхидея высвободилась из его хватки. Он потянулся за ней, но руки, как лапы умирающего паука, свело дугой. Все мышцы сократились одновременно, по всем нервам прокатился очередной залп разрядов. Он уже не видел Орхидею. Не видел ничего, кроме вспышек ослепительного белого света.

В мозгу билась единственная мысль-приказ: «Беги»!

Дилан побежал.

Он выскочил из бункера, сжимая в кулаке латунный цилиндр. Понесся по дороге со всей прытью, на какую был способен, в том направлении, где осталась его мать.

Через несколько сотен ярдов мальчик сообразил, что именно этого от него ожидала Орхидея. Он нырнул в промежуток между бункерами у правой обочины. Стебли сорняков секли и хватали за ноги, в боку начало колоть. Он понимал, что производит много шума, но главное сейчас – уйти подальше. На следующем перекрестке нужно свернуть налево, к почтовому фургону. Как быть? Бежать по дороге? Или лучше по траве?

На расстоянии раздался лязг закрываемой двери бункера. Кто из нее вышел? Джейк? Орхидея?

Пусть это будет Джейк! Ему захотелось броситься назад, навстречу другу.

А если не Джейк?

Дилан опять изо всей мочи устремился вперед. До него донесся звук шагов и шелест травы.

Не иначе Орхидея! Джейк окликнул бы.

Мальчик посмотрел на латунный цилиндр в руке и понял, что ему предстоит выполнить самую важную в жизни задачу. Такого испытания еще не выпадало на его долю и, возможно, никогда не выпадет.

Цилиндр не должен достаться Орхидее. Надо спрятаться.

Большая металлическая дверь бункера справа от него была приоткрыта на несколько дюймов. Первобытный инстинкт подсказывал укрыться в «пещере». Он нагнулся и с трудом пролез внутрь.

В бункере стояла кромешная темнота, не то что в хранилище, освещенном грибками.

Мальчик хотел прикрыть за собой дверь, но шум мог его выдать. Надо отойти подальше внутрь. Все будет хорошо, уговаривал он себя, бункеров много – она не сможет проверить каждый.